Текст книги "Связанные (ЛП)"

Автор книги: Мэри Калмз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Эй, – прошептал я, и он вздрогнул, чуть не сбросив компьютер с колен.

– Черт, Джед, – проворчал он, вставая.

– Извини, – сказал я, усмехнувшись и тут же пожалев об этом. – Ой, ой. Блядь.

Подойдя к моей кровати, он наклонился и запустил руку в мои волосы, откинув их с лица, и уставился на меня сверху вниз.

– Ты напугал меня до смерти.

Он говорил тихо, и поэтому я слышал всю глубину боли в каждом слоге. Как он сжал челюсти, как покраснели его глаза... Мое злоключение было болезненным для меня, но выпотрошило его. Я сказал единственное, что мог.

– Мне очень жаль, – выдавил я из себя.

– Я никогда не видел тебя таким бледным. Твои губы были серыми.

Он выглядел таким грустным, разбитым, и я почувствовал это в глубине своей груди.

– Я…

– Ты больше никогда не должен так поступать со мной, – сказал он хриплым шепотом.

– Нет, – согласился я.

Его дыхание было прерывистым. Я не был уверен, что он осознает, что гладит меня по волосам.

– Поиски Петрова не стоили твоей жизни.

– Я все еще здесь, верно?

– Ты понимаешь, о чем я.

– Понимаю, – мне не нужно было с ним спорить, потому что я всегда точно знал, что он имел в виду в любой ситуации. Это то, что делало нас нами.

– Ты такой придурок, – ласково пробормотал он.

Я улыбнулся, почувствовав огромное облегчение, когда он наклонился, поцеловал меня в лоб, а затем выпрямился, все еще держа руку в моих волосах, покачивая головой.

– А теперь спи.

– Какой сегодня день?

– Среда, середина дня.

– Хорошо.

Я закрыл глаза.

****

Когда я открыл глаза, то увидел, что шторы задернуты и на улице царит полумрак. Боди снова набирал текст на своем рабочем ноутбуке, а на личном смотрел что-то похожее на «Аквамена».

– Что ты делаешь?

Он медленно повернул голову.

– Очевидно, смотрю режиссерскую версию «Лиги справедливости» Зака Снайдера и одновременно пишу умопомрачительный отчет.

– Почему?

– Потому что мой босс убьет меня, если я не сделаю это.

– Нет. Я имею в виду, почему именно этот фильм?

– Во-первых, его продолжительность 242 минуты. Это займет много часов, что очень хорошо. А во-вторых, мне нравится этот фильм.

– Хорошо, – сказал я, усмехаясь, понимая, что чувствую себя намного лучше уже только потому, что он рядом.

– Тебе стоит отдохнуть еще немного.

– Я только что проснулся, – проворчал я.

– И? – поддразнил он, сверкнув глазами и улыбнувшись мне. Он уже знал, что я собираюсь сказать, и теперь просто ждал.

Я хныкнул.

– Я голоден.

Он хмыкнул.

– Ну же, – простонал я. – Ты же знаешь, мне нужно поесть. Я всегда ем.

– Отлично, я проверю, что тебе разрешено, и если они дадут добро, я пойду и принесу тебе тот отвратительный бургер с луком, чили и сыром, который ты любишь.

– Ох, – вздохнул я. – Ты все еще любишь меня.

Он посмотрел на меня.

– Я никогда не переставал это делать.

Я только смотрел ему вслед, когда он выходил из комнаты. Такие вещи, как то, как он говорил со мной, чертовски сбивали с толку. Но он беспокоился, что я умру, и мне нужно было принять это во внимание. Неминуемая смерть все омрачает. И он действительно любил меня, я знал это. Я всегда буду его лучшим другом.

Пока я лежал, размышляя о своей жизни и обо всем остальном, я понял, что во мне находится катетер.

О, черт возьми, нет.

– Боди! – крикнул я.

Через несколько мгновений он снова появился в моей комнате.

– Да, я знаю. Я уже сказал твоей медсестре и объяснил, что еще через несколько минут ты начнешь вопить про трубку в члене и капельницу в руке.

И теперь, когда я об этом подумал, это тоже стало меня раздражать. Это была лента на моей руке. Как только я полностью проснусь, она начнет чесаться.

– Ты сказал им, что я голоден?

– Я как раз собирался это сделать, пока ты не заревел.

– Зарычал, – повторил я с обидой. – Я не реву.

Он закатил глаза.

– Тебе определенно лучше.

В этот момент мой желудок громко заурчал.

– Видишь?

Он сделал режущее движение рукой, чтобы я замолчал, и ушел. Я ждал столько, сколько было возможно – по крайней мере, целых две минуты, – и снова закричал.

– Прекрати, – крикнул он в ответ, где бы он ни находился.

Через еще один ледниковый период после этого он вернулся в палату с двумя медсестрами.

– Парень, ты не шутил, – сказала младшая из них, хмуро глядя на меня. – Он действительно осел, когда не спит.

– Я же говорил тебе, – Боди жестом указал на меня. – Он такой весь суровый и красивый, лежит себе спокойно, но стоит ему открыть рот, как тебе захочется задушить его подушкой.

Я собирался что-то сказать в свое оправдание, но старшая медсестра сделала знак, чтобы я замолчал.

– Я Грейс, это Летти, и мы позаботимся о тебе сегодня, заместитель маршала Редекер.

– Спасибо, – пробормотал я.

– Мы не кричим в больнице, – сообщила мне Грейс.

– Да, мэм.

– Теперь послушай. Эта капельница может выйти сейчас, но может и остаться до завтрашнего утра. Скажи мне, что ты хочешь сделать.

– Пожалуйста, выньте ее.

– Хорошо, но как только я это сделаю, тебе будет немного больно. Сейчас по твоим венам течет сильное вещество, но после того, как игла выйдет, все пройдет. Ты понимаешь?

– Да.

– Как ты себя чувствуешь сейчас?

– Голодным, – снова заскулил я.

Ее широкая улыбка превратила ее лицо в чистый солнечный свет.

– Ты прав, – сказала она Боди. – Он очень милый.

– Какого черта? Ты сказал им, что я милый? – ворчал я на него. – Я не милый.

– Иногда – да. Я иду за твоим гамбургером. Веди себя тихо, пока я не вернусь, хорошо? Не зли никого.

– Что? Я чуть не умер, чувак. Я, блядь, святой.

Он снова закатил глаза и ушел.

– Тебе очень повезло, – сказала мне Летти, отключая капельницу. – Если бы у меня был такой мужчина, сидящий у моей постели изо дня в день, я бы оставила его себе.

– Не мне его оставлять, – пробормотал я. – И кроме того, он всего лишь мой напарник.

– Не знаю. Он кажется тебе ужасно преданным, чтобы ты не затеяла игру.

– Нет, вспомни, что я тебе говорила, – отругала ее Грейс. – Мужчины глупы. Они не знают, что для них лучше. Лучше не вмешиваться.

Летти кивнула.

– Ты права, ты права. Я знаю, что ты права.

– А теперь о катетере, – объявила Грейс. – Ты хочешь еще покричать?

– Нет, мэм, – заверил я ее.

– Отлично.

Я держал рот на замке и не смотрел.

****

Когда Боди вернулся, я сидел и ждал, переключая каналы. Я очень обрадовался, увидев, что пакет большой, а это значит, что он будет есть вместе со мной.

– Ты купил хот-доги для себя? – спросил я с надеждой.

– Нет, я взял вегетарианский бургер, – он положил все на подкатной столик и подвинул его рядом со мной. – И я принес тебе шоколадный коктейль и колу. Раз уж ты чуть не умер.

Я скривился.

– Это было дерьмово. Прости меня.

Он хмыкнул.

Пока мы ели, он объяснил, что Вашингтон, Раша, его мать, сестра, золотистый ретривер Грета и гималайская кошка Дейзи – именно она, а не пушистая сиамка – отправились в новое приключение.

– Как мы думаем, Раша будет счастлива с Терри? – серьезно спросил я.

Он кивнул.

– Он ей очень нравится, и, что не менее важно, она без ума от его матери и сестры. Ты уже достаточно долго этим занимаешься, чтобы знать, что совместимость семей имеет огромное значение.

Правда.

Тут зазвонил его телефон, и, увидев номер, он развернулся.

– Хей, – сказал он, и по мягкому тону я понял, что это Хейден. – Я собирался позвонить тебе позже.

Он замолчал, и я вернулся к еде.

– Нет, – отрывисто ответил он на заданный вопрос. Такой быстрый переход от знойного к резкому на одном дыхании не сулил ничего хорошего. – Я знаю, ты хочешь, чтобы он встретился с Дэвисом, но это произойдет не тогда, когда он будет лежать в больнице, – снова молчание, потом. – Я же сказал, как только его выпишут, я вернусь домой. Это не только мой напарник, но и мой лучший в мире друг. Ты ведь понимаешь это, да?

Временами Боди мог быть настоящим засранцем. Но не часто. Я подтрунивал над ним, но, как правило, он уверенно плыл по течению, даже в бурных морях. Это умение сохранять спокойствие как в физических, так и в психических противостояниях было одним из его лучших качеств. И наоборот... когда он уже высказал свою точку зрения и по какой-то причине вы заставляете его повторить ее, он становился угрюмым, а еще хуже – ехидным. Это напоминало вам, что он повторяется. Наблюдая за другими, я понял, что это неприятно. Почему он никогда не делал этого со мной, я сказать не могу, но абсолютную холодность подобного поведения я был рад пропустить.

– Отлично, – он выплюнул это слово. – Увидимся позже.

Когда он повернулся ко мне, я скорчил гримасу.

– Что?

– Раз уж ты выходишь за него замуж, может быть, ты не захочешь быть как обычно – придурковатым.

Я получил хмурый взгляд.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Но я уже говорил о том, что происходит.

– Он просто скучает по тебе, – напомнил я ему.

Он быстро покачал головой.

– Я увижу его в пятницу, когда мы уедем.

– И тогда я буду скучать по тебе, – поддразнил я его, хотя при этих словах у меня защемило сердце.

– Или нет, – сказал он, скривив губы.

– Что это значит?

Он пожал плечами.

– Ешь свой бургер. Я обещал медсестрам, что он будет обычным, а не сердечным приступом на булочке, так что поторопись, пока у меня не возникли проблемы.

– Почему ты никогда не злишься на меня, как на других людей?

Он наклонил голову и уставился на меня.

– Моя любовь к тебе безгранична.

– Так что это хорошо, в таком случае, – подколол я его.

– Видимо, да.

Пока мы ели, мы просмотрели отчет, который он составлял для своей части произошедшего, и я внес те же предложения по уточнению, что и всегда. Это было очень нормально, что никак не помогало справиться с болью в груди. Я заснул раньше, чем Лига справедливости вернула Супермена, но это было не страшно. Я знал, что все получится.

****

В четверг утром я уже был готов к выписке. Накануне Боди принес мне мяч для ракетбола, и я отбивал его о стену, пока не вошла одна из моих медсестер, Шанталь, и не забрала его у меня, как будто я был ребенком. Уходя, она посмотрела на потолок и попросила Аллаха, чтобы меня выписали.

– Это нехорошо, – сказал я ей вслед.

Она вошла обратно, сжала мяч в руке очень крепко, как будто это была моя голова, затем повернулась и снова ушла. Очевидно, я не заводил друзей.

Когда через час ко мне присоединился Боди, я спросил его, когда смогу уйти.

– Меня только что отчитали в коридоре и приказали больше не приносить тебе игрушки, – сказал он мне.

– Мне очень жаль, что так получилось, – поспешно ответил я. – Могу я теперь уйти отсюда?

– Твоя искренность просто ошеломляет.

– Да ладно тебе, – заскулил я. – Я хочу уйти.

– Ты сегодня видел своего врача?

Я покачал головой.

– Я еще не встречался со своим врачом. А что?

Он сразу же нахмурился.

– Первые два дня ты то появлялся, то исчезал, так что она зря потратила время на разговор с тобой.

Я прищурился на него.

– Но ты же с ней разговаривал.

– Конечно. Я – контактное лицо в чрезвычайных ситуациях. Ты это знаешь.

Он был не просто так. Доверенность была его, если я вдруг окажусь недееспособным. Это был его выбор – отключить меня от системы жизнеобеспечения, пожертвовать органы или решить, что он не готов ни к чему, кроме ожидания. Я не сомневался, что он знает обо всем, что произошло и что теперь со мной будет.

– Расскажи мне, – подтолкнул я его.

– Как ты, наверное, и предполагал, пуля в твоем боку вошла и вышла.

– Я так и понял.

– Ты потерял много крови, но внутренних повреждений не было.

– Хорошо. Тогда я могу...

– Проблема в твоем плече.

– Меня ударили в плечо?

– Да, – тихо ответил он. – Жилет защитил твою подключичную артерию, иначе ты бы истек кровью прямо там.

– Думаю, Крауз считал, что именно это и произошло. Он поставил меня на смертельный таймер.

– Не упоминай при мне этого чертова Крауза, – предупредил он, глядя на меня жесткими глазами. – Ты должен был быть его приоритетом, а не Петров.

– Петрова нужно было найти и остановить.

Его челюсть крепко сжалась, и я понял, что мы не придем ни к какому соглашению по поводу действий Спенсера Крауза в понедельник вечером.

– Расскажи мне остальное о моем плече.

Сделав глубокий вдох и выдох, он кивнул.

– Пуля повредила сустав между головкой плечевой кости и гленоидной ямкой, а это значит, что...

– По-английски, пожалуйста.

– В принципе, если бы пуля попала прямо в тебя, она могла бы разрушить сустав, а значит, тебе пришлось бы делать операцию по его замене или восстановлению того, что осталось.

– Черт.

– Ага, – согласился он. – Пуля задела сустав на пути из твоего тела, и пока что твой врач не видит серьезных структурных или сосудистых повреждений.

– О, это хорошо.

Он поморщился.

– На данный момент это лучший сценарий. Проблема в том, что все еще очень опухло, и пока отек не спадет, твой врач не сможет сказать, насколько все хорошо или плохо.

– Ладно.

– Значит, ты останешься в перевязи как минимум на месяц, пока все заживет и спадет отек, и она сможет увидеть, на что, черт возьми, она смотрит.

– Месяц, – простонал я, когда в палату вошли три врача.

– Да, – сказала та, что была ближе всех ко мне, высокая женщина с кожей глубокой охры с золотистым оттенком. Ее длинные волосы были собраны в высокий пучок, и она сложила руки, глядя на меня. – Месяц. И, как я поняла из слов вашего напарника, вы немного бунтарь, но я обещаю вам, что если вы когда-нибудь захотите снова полностью или даже частично пользоваться своим левым плечом, вы будете следовать моим указаниям.

Я взглянул на Боди, потом снова на нее.

– Доктор, – я проверил ее белый халат на предмет вышитого имени, – Нкоси, я обещаю вам, что буду примерным пациентом, но, видите ли, я должен уметь держать оружие и...

– Ни в коем случае, – резко ответила она. – Единственный вид полевой работы, которую вы будете выполнять, – это выезжать на дом к детям.

Я улыбнулся ей.

– Доктор, мне кажется, вы не знаете, чем я занимаюсь.

– Нет, – сказал Ян, входя в мою комнату и ухмыляясь так, что я понял, что мне действительно крышка. – Она понимает твое новое задание.

Дети? О нет.

– Пожалуйста, нет, – ответил я ему.

Правда, улыбка была ужасной. Чертов Ян.

– Ты, – сказал он, – и твой напарник будете работать с Миро в отделе опеки WITSEC в течение следующего месяца, пока доктор Нкоси не определит, сможешь ли ты или когда сможешь вернуться к нормальной работе.

– Это все еще может быть опасно, – напомнил я Яну. – В последний раз я был с Миро...

– Это было, когда он только получил повышение, – ехидно ответил Ян. – Он уже давно за главного, и ты не хуже меня знаешь, что он может рассказать тебе, если не с первого раза, то с помощью нескольких нажатий на клавиатуру, что происходит с каждым из этих детей.

И я это знал. Миро полностью перестроил работу службы опеки WITSEC, и отдел, который работал бы лучше, трудно было бы найти. Он был одним из самых приятных парней, которых я знал, и с ним всегда было весело, но он был до смерти серьезен в отношении детей, которые находились под его опекой.

– Будет много скучных визитов, во время которых самое худшее, что может случиться, – это порез бумагой, – с усмешкой закончил Ян.

– Отлично, – сказала доктор Нкоси, одарив меня милой улыбкой, в отличие от разъедающей улыбки Яна. Она уже нравилась мне больше. – Завтра утром вы будете готовы покинуть больницу, и, поскольку мы уже отменили все хорошие лекарства, что было сделано по вашей просьбе, я могу сказать, что вам надоело здесь находиться.

– Вы правы, – согласился я.

– Ну, три с половиной дня – это более чем достаточно.

Я застонал, как будто действительно умирал.

– Я вернусь, – сказала она мне, и с этими словами она и ее команда ушли.

Оставшись в комнате наедине с Боди, который стоял рядом с моей кроватью, скрестив руки, и Яном, который стоял у изножья моей кровати и ухмылялся, мне захотелось закричать.

– Почему бы не отправить в отдел опеки WITSEC только меня? – спросил я Яна. – Боди не должен быть наказан за то, что меня подстрелили.

– О чем ты говоришь? – спросил Ян, прищурившись. – Ты не сделал ничего плохого. Ты вывел своих свидетелей, и ты поймал Петрова.

Я молчал, выжидая.

– Хотелось бы мне, чтобы ты позвонил Уэсу до того, как проникнуть в дом? Конечно. Хотелось бы мне, чтобы Крауз больше беспокоился за твою жизнь, чем за Петрова? Безусловно. Но будет ли его офис когда-нибудь вести дела с нашими без моего надзора и личного присутствия? Нет, к черту, – прорычал он. – Я понимаю, потому что когда-то давно тоже был ковбоем, но я никогда не играл ничьей жизнью, кроме своей собственной.

– Подожди, он...

– Нет, Джед, – огрызнулся Ян. – Ты был ранен, истекал кровью, он понятия не имел о степени твоих повреждений и считал – и это указано в официальном отчете – что тебе осталось жить на этой земле не более минуты, прежде чем ты истечешь кровью.

– Да, но...

– Нет, – повторил Ян, его голос стал низким и мрачным. – Петров не мог выбраться из этого здания. Оно было окружено полицией, команда ГСО поднималась на лифтах, и на каждом этаже здания было еще больше офицеров. То, что вы, ребята, не хотели считать большой проблемой, в итоге стало огромной. Этому посвящены заголовки газет и эфирное время на всех новостных каналах в городе и за его пределами. Илай был в центре событий, общался с прессой последние три дня, выступая не только от нашего имени, но и от имени полиции города и ФБР.

– Я никогда не хотел опозорить службу маршалов или...

– Ты не хотел. Опять же, твой напарник обеспечил безопасность свидетелей, а ты помог схватить Петрова. Мы вышли из этой передряги с блеском.

Но он не выглядел и не звучал счастливым.

– Крауз отправлен в административный отпуск до официального расследования.

– Это не...

– Если хочешь, – сказал он, нахмурившись, – можешь выступить на его слушаниях через месяц. Мейб и Салазар тоже собираются.

Очень мило со стороны Яна, что он это сказал. В данный момент он был не в восторге от Крауза, но не хотел, чтобы тот уходил из ФБР.

– Не думаю, что стоит. Крауз всегда ищет похвалы. Ему нужна слава. Он пустая трата места, его нужно понизить в должности или просто выгнать.

Или я ошибался, и Ян считал, что Крауз – полный профан.

– Положись на свою интуицию.

– Спасибо.

– Когда ты вернешься, ты отправишься в опекунство со своим напарником и...

– Когда я вернусь? Куда я отправлюсь?

– Поскольку мы все знаем, что тебе нужен смотритель, ты отправишься с Боди в отпуск, начиная с завтрашнего дня, пятницы, и мы не увидим тебя здесь, отчитывающимся перед Миро, до шестого июля, следующего четверга.

– Что? – я подозревал, что в моем организме еще остались хорошие наркотики.

– Ты уедешь отсюда утром, и твой врач разрешил тебе лететь в Сиэтл с твоим напарником.

– Нет, – сказал я, глядя на Боди, который теперь ухмылялся. – Ты не можешь заставить меня сделать это.

– У тебя не было отпуска с тех пор, как ты перевелся сюда, Джед, так что теперь ты в обязательном порядке берешь его с напарником, который будет присматривать за тобой.

– Хорошо, я возьму неделю, но я не обязан ехать с Боди...

– Обязан, – заверил меня Ян. – Ты не можешь быть один, и только твой напарник, если только нет кого-то еще, кто должен быть указан в твоей экстренной карточке.

В комнате было слышно, как падает булавка, пока Ян ждал, когда я заговорю.

– Я могу навестить сестру.

– В ее святилище для скота, – сказал Ян, кивнув. – Да. Звучит заманчиво.

На самом деле это звучало не заманчиво.

– И у нее будет столько времени, чтобы присматривать за тобой, когда ты будешь занят животными и двумя детьми, – с сарказмом сказал он.

– Мне не нужен присмотр. Все, что мне нужно, – это сидеть.

– Кстати, Боди позвонил твоей сестре, потому что все это попало в национальные новости, и он не хотел, чтобы она волновалась.

– Правда? – спросил я, подняв на него глаза.

Он посмотрел на меня.

– Конечно. К твоему сведению, она, ее муж и все работники на их ранчо заняты тем, что переводят скот на пастбище на лето. Быки присоединяются к коровам, годовалым телятам и детенышам в конце июня, как сейчас, и им тоже нужно готовиться к зиме.

– У нее все еще есть скот?

– Это заповедник и ранчо в одном лице.

– Это кажется неправдоподобным.

– Ну, это так. У нее ничего не умирает.

– Откуда ты все это знаешь?

– Потому что я задавал ей вопросы.

Я застонал.

– Да, но...

– Я сказал ей, что ей не нужно приезжать сюда – что она и собиралась сделать, бросив свою семью, – потому что я собираюсь присматривать за тобой.

Блядь.

– Она была очень благодарна, – подчеркнул он. – Она ждет от тебя звонка сегодня, и я сказал, что дам ей знать, что именно происходит с твоим выздоровлением, поскольку, как мы все знаем, ты дерьмово разбираешься в деталях.

– Я не дерьмо...

– Ты хреново передаешь важные факты, – громко сказал он мне.

Ян, эта задница, захихикал.

– Послушай, – сказал я Яну, чтобы он образумился. – Боди едет в Сиэтл, чтобы провести время с семьей своего жениха и...

– Я так понимаю, у них есть особняк на озере или что-то в этом роде, – сказал Ян, зевая. – Похоже, это отличное место для выздоровления.

Мое тело может исцелиться, но сердце будет вырезано.

– Я не могу этого сделать. Я испорчу Четвертое для всех, а это неправильно...

– Все решено, Джед, – сказал мне Боди. – Тебе все равно придется со всеми встретиться, так что все получится. Просто позволь этому произойти.

– У меня нет денег, чтобы в последнюю минуту лететь на самолете...

– У них есть частный самолет, – сказал Ян, хитро сдвинув брови. – И пошел ты, Джед. Это не какое-то гребаное предложение. Делай то, что я тебе говорю, или я отправлю твою задницу к Джеру в отдел судебной поддержки, и ты сможешь весь день простоять в федеральном суде. Ты бы предпочел это?

Я бы умер от этого.

– Ну?

Ебучий Ян.

Его улыбка была широкой и злой.

– А теперь наслаждайся своим чертовым отпуском.

Это убьет меня, если пули не смогут.

Часть 5

Примечание к части

Внимание! В главе есть упоминание сексуальных домогательств к несовершеннолетней.

Меня выписали рано утром следующего дня с довольно причудливым титановым корсетом с миллионом ремней на липучках, которые проходили от левого плеча до бицепса и останавливались на локте. Я выглядел как какой-то полудурок-киборг. У меня также был очень модный слинг двух оттенков синего. Когда Эллиот, моя медсестра, объяснила, что вместо него я могу взять неоново-желтый, я посмотрел на Боди, а он повернулся и выплюнул свой кофе.

– Ты в порядке? – спросила его Эллиот.

– Отлично, – прохрипел он в ответ.

Я провел дома около получаса, и Боди успел объяснить, что накануне он собрал для меня все необходимое на неделю, а поскольку он не просто взял мою сумку, которую все маршалы держат наготове, а потратил время и подумал, чтобы убедиться, что я готов к любому сюрпризу или званому вечеру, убедился, что у меня есть запасное нижнее белье, я не смог ничего возразить. Он миллион раз собирал для меня чемоданы, и, поскольку я принял душ и переоделся в больнице, протестовать не приходилось. Мы ехали в Мидуэй, пока я разговаривал с сестрой по телефону.

– Ты слышишь, что я не умер, – ворчал я на нее.

– Это очаровательно, – огрызнулась она. – Я была в ужасе, ты, задница! Я не могу тебя потерять.

Поскольку у меня была включена громкая связь, я заметил, что Боди плотно сжал губы, пытаясь ничего не сказать.

– Слава Богу, что у тебя есть напарник.

– Ага, – согласился я.

– Это сарказм? Потому что он отлично следит за тобой. Я очень ценю то, что он есть в твоей жизни.

– Он просто святой.

На следующем светофоре Боди так сильно ущипнул меня за ногу, что я чуть не вскрикнул. Я ненавидел, когда он так делал, и ему очень повезло, что я разговаривал по телефону с сестрой, иначе я бы его ударил. Не то чтобы это было легко, когда он сидит на водительском сиденье, а моя левая рука не работает. К тому же мне пришлось бы быстро развернуться и ударить его, а это было бы нелегко, поскольку я сейчас не в полной силе.

– Он такой! – заверила она меня. – И он не только добрый и заботливый, но и очень приятный на вид, Джед.

– О, черт возьми!

Я застонал, как будто умирал, и Боди удивленно вскинул брови.

– Ты позвонишь мне, как только вернешься домой из отпуска, и если тебе понадобится...

– Откуда ты знаешь, что я уезжаю в отпуск?

– Боди сказал мне, – сказала она раздраженно. – Слушай, если я тебе понадоблюсь, позвони, и я приеду. Я тебя очень люблю, и да поможет тебе Бог, если ты не появишься здесь на Рождество! – с рычанием закончила она.

– Я приеду, – сказал я, усмехаясь.

– Все по тебе скучают, – сказала она, ее голос внезапно задрожал, и я понял – от облегчения. Я знал ее всю жизнь, мог читать ее как книгу. Потерять меня она не могла. Теперь ее муж и дети были для нее опорой, но я был первоисточником, и она будет нуждаться во мне до конца своих дней. Я был прежним. – И я просто... Ты знаешь, я не могу... Джед, – у нее перехватило дыхание, и она замолчала.

– Я знаю, – успокаивал я ее, чувствуя себя полным дерьмом. – У меня был момент героизма. Я обещаю тебе, что это прошло.

Она тихонько засмеялась, и я готов был поспорить, что это было сквозь слезы.

– Нет. Это не про тебя. Ты должен спасать всех, кого можешь. Так уж ты устроен.

Я хмыкнул.

– Так и есть. Ты оберегал меня после ухода мамы, пока не появилась тетя Роз.

Так и было. На моем теле остались шрамы от отца, чтобы доказать это.

– Ты единственный, кто знает все истории.

Я тяжело сглотнул и посмотрел в окно, чтобы Боди не увидел, как я плачу.

До отъезда матери отец избивал ее, а я, когда мог, вставал между ними. После того как она нас бросила, его алкогольная ярость сосредоточилась на мне. Изредка он поглядывал на Лизу, но я всеми способами добивался, чтобы его внимание переключилось на меня. Она была моей младшей сестрой, и я не мог допустить, чтобы она пострадала.

– Ты единственный человек на планете, который никогда не задает вопросов, когда я не могу делать определенные вещи. Ты знаешь все мои триггеры, так что просто... успокойся, хорошо? – она прокричала последнюю фразу.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– А Рождество, да?

– Я обещаю быть там.

– В этом году у меня деревенская тематика. Так много рогожи, что ты будешь впечатлен.

– Или блевать, – поддразнил я ее.

– Много ржавых звезд и сказочных огоньков.

– О Боже, – пробормотал я, представив себе этот ужас.

Судя по ее смеху, я мог только предположить, что она сочла мою сдержанность истерикой.

– Я люблю тебя, Лиза.

– Я люблю тебя в ответ, – сказала она со вздохом. – И слушай Боди, ладно?

– Я не стану сдерживаться.

– Ну, попробуй. И приведи его на Рождество, если сможешь.

– Он женится в сентябре. У него нет времени на нас.

Она только хмыкнула, словно не поверила мне.

– Потискай всех за меня, – сказал я ей.

– Даже Рида?

Я застонал, она хихикнула, снова сказала, что любит меня, и повесила трубку.

– Что не так с Ридом? – спросил Боди после нескольких минут молчания.

Я прищурился на него.

– Ты знаком с Ридом. Он раздражает до чертиков.

– Он просто очень политизированный, вот и все.

– О да, именно так.

Он рассмеялся и свернул на долгосрочную парковку аэропорта.

– Знаешь...

– Просто заткнись уже, – приказал он. – И веди себя хорошо, иначе ты не получишь обезболивающее.

– Ты должен дать мне их. Мне может понадобиться одна ночью, и я не против того, чтобы заглянуть к тебе и Хейдену, когда ты будешь отрываться по полной.

Он фыркнул.

– В доме с его родителями?

– Я думал, дом большой.

– Да, но все же.

Я уставился на его профиль.

– Ты шутишь? С каких пор ты не используешь любую минуту, чтобы потрахаться? Что-то не так? Тебе нужно с кем-то встретиться? Поговорить?

– Смешно, – проворчал он. – Так чертовски смешно.

– Одна попытка, – подколол я его.

****

На взлетной полосе, идя к самолету, я увидел Хейдена, ожидающего у подножия лестницы, которая складывалась в сторону. Как обычно, в моей голове промелькнули две мысли. Во-первых, он был идеален во всех отношениях, а во-вторых, он заставлял меня думать о деньгах. Он выглядел так, как вы могли бы представить, если бы кто-то сказал богатый сын корпоративного юриста, который пошел по стопам своего отца. Спортивный пиджак поверх поло, брюки и парадные туфли – все это очень подходило для расслабленного уик-энда дома. Короткие густые каштановые волосы, темно-синие глаза, идеально вылепленные черты лица, телосложение как у пловца или игрока в поло – в последней игре он принимал участие – и, конечно, ослепительная улыбка, любезно предоставленная, как я догадался, брекетами в раннем детстве, а теперь винирами. И хотя другие мужчины, выглядевшие так, словно сошли со страниц «Город и страна», не раздражали меня, из-за того, что он обладал тем, чего я хотел больше всего на свете, а именно сердцем Боди, все в нем вызывало во мне досаду и ненависть.

Хуже того, я ужасно умел скрывать свои чувства. Мое лицо всегда выдавало меня. Я пытался, но у меня никогда не получалось. Если я ненавидел тебя, ты, черт возьми, знал об этом.

– Ты можешь попытаться улыбнуться? – с надеждой спросил Боди.

– Я бы улыбнулся, – ехидно ответил я, – но мне больно.

Он закатил глаза, и мы продолжили путь.

Достигнув Идеального Хейдена, Боди наклонился и коротко поцеловал его, а когда он отступил, я попытался улыбнуться и протянул ему руку.

– О, Джед, я так рад, что ты присоединишься к нам на неделю, – сказал он, и это прозвучало искренне. – Моя дальняя родня приезжает в наш комплекс, и это последний раз, когда мы видим их до свадьбы.

Супер.

– Мне не терпится, чтобы вы увидели место проведения.

– Ну, со мной или без меня, Боди ведь собирался, верно?

Его брови нахмурились.

– Только не с раненым напарником.

Я взглянул на Боди, который смотрел на Хейдена.

– Что? – обеспокоенно спросил Хейден.

Боди жестом указал на меня.

– Так ты заставил его почувствовать, что на самом деле не хотел, чтобы он приходил, – резко сказал он, сделав несколько шагов назад, чтобы оказаться плечом к плечу со мной. – Возможно, это была ошибка.

Я хорошо знал этот ровный тон, пристальный взгляд и складку между его бровями. Он собирался перечеркнуть все планы, как всегда делал, когда был недоволен. И хотя я не хотел уезжать и предпочел бы остаться дома на диване, а Боди даже мог бы посмотреть со мной телевизор... это было не лучшим решением для него.

А Хейден Бурдин Третий был.

– Нет, – поспешно возразил я, подавшись вперед, чтобы похлопать Хейдена по плечу. – Он не имел в виду ничего такого. Он просто имел в виду, что знал, что ты волнуешься, и хотел убедиться, что я в курсе.

Хейден вздохнул.

– Совершенно верно, Джед. Я много раз хотел пригласить тебя, и я очень рад, что ты приедешь познакомиться с моей семьей и особенно с Дэвисом.

– Вот видишь? – сказал я Боди. – А теперь давайте уже сядем в самолет, пока мы все здесь не растаяли, да?

Боди кивнул, велел мне идти впереди него, и я начал подниматься по трапу. Когда я нагнулся, чтобы войти в самолет, то увидел, что несколько мест уже заняты, поэтому быстро прошел к задней части и занял первое свободное место у окна. Там было два кресла и еще два напротив них, и я положил свой чемодан слева от себя. Через пару минут надо мной стоял очень красивый мужчина, высокий, с широкими плечами, легкой улыбкой и темно-зелеными глазами.