Текст книги "Связанные (ЛП)"
Автор книги: Мэри Калмз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Я ненавидел его.
Офицеры, которые помогали нам раньше, – Джардин и его напарник Эспозито – приехали к нам с Вашингтоном в больницу, когда я позвонил и сказал, что не знаю, когда мы приедем. Мне также нужно было позвонить его адвокату с судебного процесса и помощнику прокурора, которому поручили это дело.
– Неееет, – заскулила помощник прокурора штата Аспен Кларк, когда, распахнув занавеску, увидела меня, двух офицеров в форме и лежащего на кровати Терри Вашингтона.
– Та-да! – объявил я, чтобы сделать это более захватывающим для нее. Как в магическом шоу.
– Прекрати это, – прорычала она и жестом указала на Вашингтона. – Почему он не в тюрьме?
– Я могу объяснить, – сказал он ей.
– Он может объяснить, – повторил я. Поскольку я уже слышал эту безумную историю, я не собирался рассказывать ей, а предпочел, чтобы она услышала ее сама.
По какой-то причине в прошлый четверг Вашингтона вместе с другими заключенными из ИЦМ отвезли в суд по делам о залоге. Само по себе это не было безумием. Многие люди, у которых были отсрочки, и некому было заплатить залог, оставались в тюрьме, но все равно нужно было ходить туда-сюда, чтобы предстать перед судьей. Вопрос был в том, зачем он туда ходил? Приговор Вашингтону был вынесен.
– Как ты знаешь, – заметил Вашингтон, – допрашивать надзирателей – не самая лучшая идея, поэтому, когда они сказали: «Ты идешь», вместе с остальными братьями, я ничего не сказал и решил просто наслаждаться поездкой.
Она посмотрела на меня, и я улыбнулся. Ее стон был громким.
Он продолжил.
– Представь мое удивление, когда они вызвали Тейлора Уитмора и меня вытащили перед судьей. В смысле, да ладно, чувак, Тейлор Уитмор? Насколько по-белому звучит это имя?
– Чертовски по-белому, – подхватил я.
– Чертовски по-белому, – повторил он, глядя на меня так, словно мы явно были на одной волне. – А поскольку я черный, мне было интересно, о чем, черт возьми, все думают, но что за херня, знаете ли? Кто я такой, чтобы задавать вопросы?
– О Боже, – сказала Кларк, потирая переносицу.
– Итак, судья Ингрэм, которого я никогда раньше не видел в суде по делам о залоге – обычно это был Геррати – сказал, что я должен буду отработать тысячу часов общественных работ и пройти испытательный срок в шесть месяцев, но я свободен.
– Свободен? – спросила она.
– Свободен, – повторил он, кивнув.
– Так что, как видишь, он ни в чем не виноват, – вставил я за Вашингтона, который бросил на меня оценивающий взгляд.
– Вы шутите? – Кларк выглядела так, будто ее мозг вот-вот взорвется. – Он должен был сказать судье, кто он на самом деле!
Джардин насмешливо хмыкнул.
– Офицер?
– Да ладно, советник, любому понятно, что это была подстава, – сказал Джардин, а Эспозито добавил.
– Я никогда даже не слышал о судье Ингрэме, а ведь я раньше работал в суде по делам о залогах.
– Я подозреваю, – сказал я, ухмыляясь, – что кто-то хотел убрать Вашингтона.
– Может, те двое парней, которые его избивали? – предположил Эспозито.
Я покачал головой.
– Нет, эти двое, скорее всего, работали на его букмекера. Вы пробили их, верно? Они вернулись в виде мускулов, держу пари.
– Они все еще сидят в изоляторе, никто никого пока не пробивал, но, полагаю, ты прав, – согласился Джардин. – В смысле, я с ними разговаривал. Не так уж много там происходит. Не такие уж они и преступники.
– Кто такой этот Уитмор и где он сейчас? – перебила Кларк, бросив на меня взгляд.
Она что, шутила?
– Откуда мне знать? Я не работаю в полиции.
Она протяжно вздохнула.
– Знаешь, хорошая новость в том, что Уитмор, скорее всего, сидит дома и не знает, что ему предстоят общественные работы, потому что мы с тобой оба знаем, что вы, ребята, больше не теряете людей в системе. Верно?
– Больше?
– Не защищайся, – ласково сказал я ей.
– Я тебя ненавижу, – она на мгновение замолчала, задумавшись. – Вы понимаете, что, возможно, Уитмор занял место Вашингтона в ИЦМ?
Эспозито покачал головой.
– Это все из кино. В реальной жизни охранники знают, как выглядят люди, как я раньше, но могут быть и другие причины, – он посмотрел на меня, – почему Вашингтона выпустили на свободу.
– Например? – спросила Кларк.
– Например, может быть, он говорил с кем-то, с кем не должен был, и кто-то надеется связать концы с концами, – заключил Эспозито.
– Это кажется разумным, – сказал я, зевая.
– Мне это совсем не нравится, – добавил Вашингтон.
– Но все же это наиболее логично. Кто-то хотел убрать Вашингтона по какой-то причине. Почему?
Как по команде, я увидел мужчину, который шел к нам. Он был высок, красив и одет в отличный костюм, демонстрирующий размах его плеч и широкую грудь. Когда он снял солнцезащитные очки – а какой придурок вообще носит солнцезащитные очки внутри – я понял, что передо мной специальный агент Спенсер Крауз.
Вместе с Хейденом Бердином Третьим я ненавидел и его.
Он взял стул, пронес его с собой, поставил рядом со мной, а потом сел, улыбаясь, как и подобает мудаку.
– Нет, – сказал я.
– Да ладно, ты еще даже не слышал, что я сделал.
Я покачал головой и жестом указал на Кларк.
У Крауза была такая черта, когда половина тебя действительно хотела его прихлопнуть, а другая половина хотела посмотреть, что будет, если ты ляжешь с ним в постель. Неприкрытая сексуальная привлекательность и обаяние исходили от этого мужчины волнами, и в сочетании с тем фактом, что он был по-настоящему красив, с ямочкой под искусно подстриженной щетиной на подбородке, я был уверен, что он мог заполучить любого, кого захочет.
– Привет, – сказал он, вставая и протягивая ей руку. – Специальный агент Спенсер Крауз.
Она окинула взглядом его плечи, костюм за тысячу долларов, галстук, который не был завязан ни одним узлом, который я когда-либо видел, слишком вычурный, и, конечно же, его глаза. Они были насыщенного темно-карего цвета, и она, наверное, в этот момент думала о том, какие они красивые. Дело в том, что чары, которые всегда накладывали его внешность и глубокий баритон, быстро разрушались, когда включался мозг и ты действительно слушала, что он говорит.
– Я тот, кто вытащил вашего парня из тюрьмы, – объявил он Кларк.
– Спасибо, брат мой, – ответил ему Вашингтон, что я уже слышал от него, когда он разговаривал с чернокожими сотрудниками правоохранительных органов. Это никогда не помогало.
– Я не твой брат, – поправил его Крауз.
Кларк произнесла.
– Простите, что?
– Я его подставил, – сказал он, показывая ей свою ослепительную улыбку.
– Вы шутите? – вскрикнула она, выдергивая свою руку из его и вставая.
Он отступил назад, усмехаясь, как будто ее возмущение было милым – мне хотелось ударить его всякий раз, когда он так поступал со мной, – и поднял руки в знак капитуляции.
– Послушайте, это был единственный способ выманить Буриана Петрова из укрытия.
Она прищурилась на него.
– Почему вас это волнует? Он низкоуровневый кусок...
– Он убил агента АТС [7] во время рейда на прошлой неделе и залег на дно.
– Ну, черт, ты мог бы и сам это сделать, – простонала Кларк и села обратно.
Полицейским пришлось отойти, и я встал, пожал им обоим руки и поблагодарил за помощь. Кларк тоже поблагодарила их. Когда они ушли, Крауз сел обратно, ближе ко мне, прижав свое колено к моему.
– Один из помощников Буриана разговаривал с вашим мальчиком в тюрьме.
Мы с Кларк повернулись к Вашингтону.
– Формально да, – согласился он, – но все, что ему было нужно, – это немного молли, чтобы успокоиться.
– Ты достал ему экстази в тюрьме? – ужаснулась Кларк.
– Да, но, как я уже сказал, ровно столько, чтобы он перестал лезть на стены и сводить всех с ума. Я и представить себе не мог, что он вернется, чтобы поговорить со мной о моем источнике.
– Кто этот парень? – спросил я.
Он помрачнел.
– Мозес Ларами. Я не знал, что он был связан с Петровым. Все пошло наперекосяк с тех пор, как Ленковых повязали. Эта семейка держала всех остальных в узде. А теперь все пошло кувырком, ясно?
– Я думал, что Ленковы не занимаются наркобизнесом, – спросила его Кларк.
– Не занимались, ты права. Но ты также не мог торговать или делать что-то, что им не нравилось, на их территории, а территория у них большая.
– Я это слышал, – ответил я ему. – Но давай сейчас сосредоточимся на тебе, хорошо?
Он быстро кивнул мне.
– Так что же Петрову от тебя нужно? Он хочет, чтобы ты стал посредником между твоим поставщиком и ним?
Он выглядел так, словно ему было больно.
– Да?
– Да, – пробормотал он. – Я сказал им, что им придется подождать моего пополнения, чтобы я смог передать сообщение.
Следующий вопрос я адресовал Краузу.
– Полагаю, ты не захотел ждать, как только узнал, что они вышли на связь?
– Нет, не захотел, – бодро ответил он. – Мы прослушивали весь мир Петрова и до сих пор не знали, где он находится, пока вдруг не услышали, что он собирается сделать шаг к твоему поставщику, – сказал он, переключив внимание на Вашингтон, – мы решили все устроить.
– Почему бы вам просто не арестовать Петрова за убийство агента ATС? – спросил Вашингтон.
– Он уже сказал тебе, – ответил я. – Он лег на дно. Они понятия не имеют, где он.
– Но теперь мы знаем, с кем он хочет поговорить, – бросил Крауз.
– Почему ФБР думает, что Петров выйдет из укрытия ради Вашингтона? – Кларк говорила измученно, и я ее понимал. Махинации ФБР всегда утомляли.
– Не ради Вашингтона, а ради его поставщика, – уточнил Крауз. – Петров, как и все остальные, пытается заполнить вакуум, оставшийся после ликвидации преступной семьи Ленковых. Все они хотят стать теми, кто возглавит Чикаго, но Петров и его старик оказались в дерьмовой ситуации, потому что из всех семей они самые слабые. Его семья – это наркотики, секс-торговля и торговля оружием, в то время как Ленковы...
– Сенаторы были у них на содержании, мы знаем, – признал я, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на Вашингтон. – Они хотят встретиться с твоим поставщиком, чтобы убить его и захватить его предприятие.
– Я в замешательстве, – сказал мне Вашингтон. – Поскольку Ленковы не занимались наркобизнесом, а Петров хочет стать таким же крупным, как они, почему его интересует продолжение...
– Потому что он может быстро создать залог с помощью наркотиков, – объяснил я. – Ему нужно быстрое вливание денег, чтобы его семья могла конкурировать с другими.
– Хорошо, понял.
– Твой поставщик крупный? Они перевозят много товара?
Он кивнул.
– Кто это?
– Нет, мужик, я не могу сдать своего поставщика.
– Ну, тебе придется это сделать, чтобы Крауз мог передать дело в отдел по борьбе с наркотиками, чтобы их арестовали, а потом вступить в дело и вывести Буриана Петрова на чистую воду.
Он посмотрел на Крауза.
– Это твой план? Поймать моего парня, а потом выдать себя за него, чтобы взять Петрова?
– Да, – ответил он.
Вашингтон покачал головой.
– Я не могу этого сделать. Они знают мою семью.
Я глубоко вздохнул.
– Какую семью?
– Моя мать и сестра.
Я посмотрел на Крауза.
– Он делает это, все идут в WITSEC.
– Петров убил федерального агента. За это его посадят на иглу, и да, ваш парень попадет под охрану.
– Вообще-то Петрову за это светит пожизненное заключение в великом штате Иллинойс, – напомнил я ему. – Но ладно, я позвоню своему боссу, и мы всех соберем. У вас есть желающие?
Крауз нахмурил брови.
Я повернулся к Кларк.
– Я его ненавижу, – сказала она мне.
Я указал через правое плечо, и она поняла, что очередь образовалась за мной.
****
Вашингтона выписали из больницы, и я взял его под опеку, а затем дождался, пока ГСО перевезет его в офис маршалов в караване черных внедорожников и патрульных машин, выглядевших так, будто президент приехал с визитом. Наверху я отвел его в большой конференц-зал, и мы ждали, пока заполнятся места.
Миро Джонс, директор отдела опеки WITSEC, который заботился обо всех, кому не исполнилось восемнадцать лет, вошел в зал и улыбнулся мне.
– Ты голоден? Я закажу еду.
– Я голоден, – отозвался Вашингтон.
– Я заказываю мексиканскую кухню. Хочешь тако с карне асада [8]?
– Да, пожалуйста, – почти прохрипел он.
– Я принесу тебе гарнир, – пообещал Миро, а потом посмотрел на меня. – Хочешь свой обычный буррито, вызывающий язву?
Я ухмыльнулся.
– Правда? А что ты будешь есть, когда твой парень получит смерть на тарелке в другом месте?
– Смерть на тарелке, – пробормотал он себе под нос.
– И да, я хочу свой буррито, и мне нужна дополнительная сальса верде [9].
Он еще бормотал про повреждения кишечника, когда закрыл дверь.
– Что теперь будет? – спросил меня Вашингтон.
– Сначала сюда придет еще один маршал, который задаст тебе кучу вопросов и будет много печатать, а через час после этого к нам присоединятся детективы из отдела по борьбе с наркотиками, и ты выложишь им все, что знаешь. Затем, как только это будет сделано, придут агенты ФБР и поговорят с тобой, а завтра в это время ты, твоя мать, твоя сестра...
– И моя собака, Грета...
– И твоя собака, Грета, – заверил я его, – отправитесь в новую жизнь.
– А как же микрочип Греты?
Это был резонный вопрос.
– Компания, которая следит за чипом, сообщит, что Грета умерла, а затем этот номер будет перерегистрирован в службе судебных приставов как принадлежащий твоему новому имени.
– Держу пари, что вы, ребята, не брали животных, да?
– Как правило, служба маршалов не перевозит домашних животных, но так получилось, что ты оказался в Чикаго, которым управляет старший помощник Сэм Кейдж, считающий, что разлучать свидетелей, таких как ты, помогающих задержать преступников, с их питомцами – это плохо.
– Он мне нравится.
Я закатил глаза.
– Просто ешь свою еду, когда ее принесут, и отвечай на все вопросы, хорошо?
Он быстро кивнул.
– Ты выглядишь как дерьмо, – сказал я ему.
– Меня сегодня избили, – напомнил он мне. – Возможно, эти повреждения – часть проблемы.
– Ты мудрец.
– Это было отмечено, – согласился он.
Прошло несколько мгновений.
– Нет? – спросил он меня. – Больше ничего? Никакого остроумного ответа?
Я хмыкнул.
Его улыбка была теплой.
– Ты странный человек, ЗМС Редекер.
– Слушай, когда тебя переведут, ты должен делать все, что тебе скажут, ясно? Не валяй дурака и не будь идиотом. Не будь собой. Подумай о своей матери и сестре.
– Хорошо.
Через пятнадцать минут Миро принес еду, чему я был так рад, что готов был его расцеловать. Что угодно, лишь бы Вашингтон перестал рассказывать мне о своих повседневных делах в тюрьме. Мой мозг превращался в кашу.
Было приятно, что Миро сел с нами и стал есть свою еду, состоявшую из какой-то тарелки, в которой было много зелени, выглядевшей явно здоровой. Вскоре к нему присоединился Ян Дойл, его муж, мой босс, заместитель директора Северного округа Иллинойса, который хмурился. Не то чтобы это была большая перемена. Насколько я мог судить, у Дойла было особое выражение лица, и оно было единственным. По умолчанию он был раздражен.
– Это твое обычное? – спросил я его.
И тут, как ни странно, я услышал ухмылку.
– Да, это оно, – гордо сказал он.
– И что же это такое?
– Это, друг мой, буррито «Дьябло» с огненным соусом из «Фуэго», что в двух кварталах отсюда.
Конечно, он не брал свою еду там же, где и все остальные. Это было бы слишком просто.
– Я никогда не был в «Фуэго».
– Да, но ты многое упускаешь, – сказал он, пожав плечами. – Я люблю горячую еду.
– Слишком горячая, – прокомментировал Миро, покачав головой.
– Господи, я чувствую этот запах отсюда, – сказал я, обеспокоенный тем, что он собирается ввести это в свое тело. – Почему соус такой темный?
– Призрачный перец, – ответил он, словно околдованный.
– Это хорошая идея? Это выглядит довольно опасно.
– Нет, это здорово.
Я взглянул на Миро, проверяя, не выглядит ли он обеспокоенным, и обнаружил, что он щурится, вероятно, от паров, попавших ему в глаза. Я вернул взгляд к Яну.
– Разве призрачные перцы – это не те перцы, при приготовлении которых повара должны надевать респираторы?
– Я такого не слышал, – сказал Ян, – но Джеймсон Рейес говорил, что это одно из самых острых блюд, которые он когда-либо ел.
– Сам Джеймсон Рейес? – я был ошеломлен.
– Кто такой Джеймсон Рейес? – спросили Миро и Вашингтон.
– Кто такой Джеймсон Рейес? – ответили мы с Яном, оба в ужасе.
– Ненавижу, когда вы так делаете, – сказал нам Миро.
– Это парень с канала «Еда», – объяснил Ян. – Тот, который путешествует по стране, пробуя все самое вкусное. Он участвовал в шоу «Горячие штучки» и был хорош почти до самого конца. Когда он был здесь, в Чикаго, он зашел в «Фуэго», попробовал этот самый буррито и сказал, что это совершенство признано Джеймсоном Рейесом.
Я покачал головой.
– Не делай этого, парень.
– Нет, делай, – подбодрил его Вашингтон. – Я хочу посмотреть.
Дверь открылась, и вошел Джек Дорси, еще один следователь, и занял место напротив Вашингтона.
– Ты уже закончил есть? – спросил Миро, выглядя ошеломленным.
– Если бы ты рос с пятью братьями, ты бы тоже ел быстро.
– Должно быть, ты больше вдыхал, чем жевал? – поинтересовался Миро.
Дорси хмыкнул и посмотрел на Вашингтона.
– Тебе придется поговорить со мной, пока ты ешь, чтобы мы могли закончить с этим. Мне нужна информация, и... что блять ты ешь? – спросил он у Яна.
– «Дьябло» из «Фуэго». Это мой буррито. Я всегда ем это буррито.
– Да, но что это за дым?
– Маленькая комната, – сказал ему Миро.
– Ты умрешь нахуй, если будешь так есть, – заверил его Дорси.
– Тогда я умру счастливым, – ответил Ян, откусив еще кусочек.
– Дерьмо, – проворчал Дорси, а затем снова посмотрел на Вашингтона. – Ладно, так или иначе, мы собираемся начать оформление документов, но ты не будешь считаться зачисленным в программу защиты свидетелей, пока твой статус не будет подтвержден.
– Что это значит?
– Поскольку ты еще не назвал имена и не рассказал свою историю соответствующим людям, – объяснил я, – ты не подходишь для участия в программе. Мы знаем, что ты это сделаешь, но даты и время должны быть точными, и пока ты не проведешь встречу, ты не в WITSEC.
Вашингтон кивнул.
– Я понял.
Пока Дорси задавал вопросы, а Вашингтон отвечал, в кабинет вошли другие люди. Крауз, ухмыляясь, занял место справа от меня, а Вашингтон – слева. Яго Мейб, детектив из отдела по борьбе с наркотиками, с которым мы часто имели дело, был там вместе со своим напарником, Роберто Салазаром, Берто для всех нас. Они оба выглядели усталыми, как и положено детективам полиции, но Салазар всегда, без исключения, выглядел лучше, чем Мейб. Возможно, дело было в его умении разбираться в одежде – в костюмах он всегда выглядел безупречно – или в том, что его волосы, выбритые наголо, никогда не выглядели так, как у его напарника, – грива в диком беспорядке. Он говорил мне, что, поскольку его мать – чернокожая, а отец – кубинец, ему генетически дано всегда хорошо выглядеть. И хотя я не мог поспорить с тем, что он был красив, по сравнению с Мейбом ему не приходилось прилагать особых усилий.
Если вы представляли себе детектива по борьбе с наркотиками, кого-то из телевизора или фильмов, то именно так выглядел Мейб. Во всех полицейских сериалах парень в джинсах и кожаной куртке, небритый, со слишком длинными волосами, от которого пахло сигаретным дымом и который, когда не надевал свои авиаторы, носил их на макушке – это был Мейб. Он был ходячим и говорящим стереотипом персонажа полицейского сериала семидесятых, воплощенным в жизнь. Он сразу же понравился мне.
– Вы едите без нас? – ворчал Мейб, оглядывая комнату.
– Отвали, – сказал ему Ян.
– Какого черта вы едите? – спросил Салазар, скривив лицо.
– Призрачный перец.
– Ты умрешь, – заверил он Яна.
– Не сегодня, – ответил Ян с ухмылкой.
Мы все болтали ни о чем, пока Дорси заканчивал получать основные сведения из Вашингтона, а мы поглощали еду. Я предложил Салазару и Мейбу немного своей, но никто из них не согласился.
– Ты уже пообедал?
– Да, уже почти три, – сказал мне Салазар. – Остальные едят по расписанию.
– Скучно, – прокомментировал я.
– Если только ты на самом деле не ложишься спать, – сказал Салазар, бросив на Мейба взгляд, в котором сквозило осуждение. – Некоторые из нас просто тратят время и чередуют выпивку с кофе.
– В кофе нет ничего плохого, – защищаясь, сказал я.
– Но не как отдельная группа продуктов, – заверил меня Салазар.
– Я… – начал Мейб, как будто собираясь возразить, но затем просто вскинул руки. – Да, хорошо, – согласился он вместо этого.
Я покачал головой.
– Если говорить по опыту, то тебе нужно спать и пить воду.
– Кофе – это просто лучшая вода, – ворчал он.
С этим я действительно не мог поспорить.
– Гидратация, брат, – сказал ему Миро.
– Я пью много.
– Водка не считается, – сказал ему Ян.
– Это ты так говоришь.
– Ты умрешь к сорока годам, – заявил я.
– О Боже, я надеюсь на это, – простонал Мейб.
Салазар медленно повернулся к нему.
– То есть нет. Я буду пить воду, – пообещал он.
Я увидел, как сжалась челюсть Салазара, когда он повернулся ко мне лицом.
– Не будь мудаком, ладно?
– Да, – согласился я, ухмыляясь. Очевидно, Салазар не собирался отпускать Мейба с миром в эту спокойную ночь. Он позаботится о том, чтобы тот остался.
Когда мы закончили есть, Миро собрал мусор, поставил перед Яном еще одну бутылку воды и ушел вместе с Дорси.
– Хорошо, – со вздохом сказал Ян, сосредоточившись на Вашингтоне. – Скажи нам, кто твой поставщик, которого ты должен представить Буриану Петрову.
– Пожалуйста, – добавил Салазар, искоса поглядывая на Яна, который только закатил глаза.
Вашингтон посмотрел на меня.
– У тебя будет новый старт, Терри, – напомнил я ему. – А тебе это необходимо.
– Да, – согласился он.
– И мы сможем обеспечить безопасность твоей семьи, не волнуйся.
Он быстро кивнул, а затем сказал Яну.
– Завтра в десять утра я должен представить Буриана Петрова моему поставщику, Раше Векслер.
Мейб поднял солнцезащитные очки, надел их на голову и при этом обнажил свои темно-синие глаза, сузившиеся теперь наполовину.
– Ты хочешь сказать, что твой поставщик – гребаная наследница текстильной фабрики?
Он кивнул.
– Почему? – спросил Салазар у Вашингтона. – Зачем ей это делать?
– Понятия не имею.
– Ради острых ощущений?
– Правда, чувак, я не знаю.
– А вы узнали почему? – поинтересовался Мейб.
– Мы знаем ответ на этот вопрос, – сказал Ян, наклонив голову к Краузу. – ФБР ведет расследование в отношении Джеймса Векслера, отца Раши, по обвинению в мошенничестве с ценными бумагами. Я прав?
– Ты прав, – согласился Крауз.
– Значит, ваш план состоял в том, чтобы использовать ситуацию с его дочерью для давления на него, но в середине вашего расследования в дело вмешался Буриан Петров, который оказывает давление на Вашингтона, чтобы добраться до Раши, а этого допустить нельзя.
– Никто из нас не может этого допустить, – сказал Яну Крауз. – Петров убил агента ATС.
Ян кивнул.
– Значит, наркоотдел получит Рашу, вы – ее отца, а мы – Петрова.
– Именно так, – сказал Крауз, улыбаясь Яну. – Хорошая работа, маршал.
– Ненавижу блядских федералов, – проворчал Мейб, и никто не мог его в этом винить.
Часть 3
Вашингтону пришлось действовать под прикрытием, сначала с Рашей, потом с Петровым, оба раза подключенным к проводам, чтобы получить свою сделку и попасть в программу защиты свидетелей. В первый раз, с Рашей, с Вашингтоном были я, Салазар и Мейб; во второй раз, с Петровым, – я, Крауз и Вашингтон. В основном это была вечеринка ФБР, потому что их дело, дело комиссии по ценным бумагам и биржам против отца Раши Векслер, имело приоритет, и все согласились, что, как только дочь ущипнут, отец будет играть в мяч. Я был там, потому что знал Вашингтона и был единственным, кто активно беспокоился о его безопасности.
Из-за волокиты, бюрократии и излишеств нам пришлось отправиться в полевой офис ФБР на Рузвельт-роуд, чтобы получить тот же самый инструктаж, опять же от босса Крауза.
Вашингтон смотрел на меня в полном ужасе.
– Почему? Почему бы нам просто не начать?
– Потому что они из ФБР, – сказал ему Мейб, проходя мимо.
Прежде чем я успел уйти, Сэм Кейдж остановил цирк, вытащил меня в коридор и потащил в свой кабинет, где к нам присоединились Крис Беккер, заместитель по надзору, начальник Яна, тот, что был прямо под Кейджем, и мы с Яном.
– Ты же не думал, что я отпущу тебя одного, верно, Редекер? – сказал Кейдж.
Кейдж, как и мой предыдущий босс в Вегасе, не разрешал своим помощникам действовать в одиночку в любое время. Другие разрешали, и я это понимал, но мне еще не приходилось работать на одного из них.
– Так это Пацци, – спросил Кейдж, – или вы с Каллаханом снова стали напарниками?
– Это я, сэр, – сказал Боди и побежал по коридору, чтобы присоединиться к нам.
Когда я взглянул на него, взгляд у меня был ледяной.
Я прочистил горло.
– Мы хотели обсудить это изменение с заместителем директора Дойлом, но...
– После сегодняшнего провала, – сказал Кейдж, скрестив руки и пристально посмотрев на Беккера, а затем на Боди, – я согласен, чтобы вы с Редекером возобновили сотрудничество, а Пацци и Яманэ – свое.
– Отлично, – сказал Беккер, и я сразу понял, что именно Беккер принял решение об изменениях. – И я отправляю Фуллертона в отпуск до тех пор, пока мы не выясним, не было ли непроверенным какое-либо другое оборудование, находящееся на его попечении.
Поскольку я никогда не хотел, чтобы у кого-то были неприятности из-за того, что я сделал, я сказал.
– О, я уверен, с наушником произошла всего лишь одна ошибка, и...
– Тебя могли убить, – категорично заявил Беккер. – Если бы твой постоянный напарник не смог поддержать тебя, даже не зная точно, где ты находишься, наш босс, вероятно, вел бы ужасный разговор с твоей сестрой, а не стоял бы сейчас рядом с тобой.
Я взглянул на Кейджа, который изогнул бровь, затем на Беккера, который покачал головой. Они оба выглядели не слишком впечатленными моими попытками оправдать Адама Фуллертона. И, конечно, они оба знали о моей младшей сестре, которая завладела ранчо моей покойной тети и превратила его в заповедник для животных. На секунду мне стало больно при мысли о том, как Лиза получит звонок обо мне на кухне своего фермерского дома, где вокруг нее муж и мальчики. Она бы сломалась, потеряв меня, а я никогда не хотел причинять ей такую боль.
– Да, сэр, – согласился я с Беккером.
– Так что да, человек, отвечающий за контроль над оборудованием, от которого зависит безопасность всех наших людей, действительно будет расследован на предмет халатности.
Его темные глаза, которые, как я никогда раньше не замечал, казалось, могли заглянуть мне в душу, были устремлены на меня. Похоже, он ожидал ответа.
– Да, сэр, – повторил я.
– И Каллахан, который сегодня спас тебе жизнь, будет восстановлен в должности твоего напарника.
Спас мне жизнь – это было слишком сильно сказано.
– Вот и все, – проворчал Кейдж и покинул нас, направившись обратно по коридору с Беккером по правую руку.
– Ну и ну, это было весело, – проворчал я, глядя на Яна.
– Ничего не говори, – сказал он мне. – Серьезно. Когда Кейдж что-то говорит, просто соглашайся. Твоя жизнь станет намного спокойнее.
Как только Ян ушел, Боди сильно ударил меня в живот.
– Твою мать, – прохрипел я, слегка согнувшись, потому что было очень больно.
– Ты никогда никуда не ходишь без меня, – твердо заявил он, убедившись, что мы оба поняли друг друга.
– Ну да, – сказал я со вздохом, – я подумал, может, тебе стоит остаться с Яманэ на случай, если ты не вернешься.
– Что?
В его защиту скажу, что я не все сказал на уровне слуха. Все, что было после вздоха, я прошептал под нос.
– Ничего.
– Откуда?
К сожалению, у этого человека были уши как у летучей мыши.
– Джед?
Я резко выдохнул.
– Я просто подумал, что ты можешь не вернуться после свадьбы, и если бы это было так, то не было бы смысла переключаться обратно, когда все было так близко к тому, чтобы произойти.
Его брови, скорее пепельные, чем светло-русые, как и остальные волосы, медленно нахмурились. Интересным было то, что его ресницы были золотыми. У него было много красивых оттенков, которые всегда привлекали солнце.
– Ты что, совсем охренел? – заорал он.
Не совсем то, что я ожидал.
– Ты всегда думаешь, что по какой-то дурацкой причине, поскольку я изучал искусство в колледже, я не могу вкладывать в работу столько же, сколько ты.
– Я…
– Можно подумать, что через пять лет ты поймешь, что быть маршалом – это мое призвание и что я ни за что не откажусь от этого, что бы там ни говорили!
У меня возникло ощущение, что речь идет уже не только обо мне.
– Мне нужна твоя поддержка, понимаешь? Мне нужно, чтобы мой напарник прикрывал меня во всем, – твердо сказал он. – Во. Всем.
Я усмехнулся, не удержавшись, и, если судить по его удивленному вздоху, я застал его врасплох.
– Я понял, – успокоил я его. – Я больше не буду сомневаться в твоей решимости, и пока ты не скажешь мне, что хочешь уйти, я буду верить, что ты хочешь остаться.
Его взгляд встретился с моим, но он молчал.
– Хорошо?
– Да, Джед, – ответил он, его голос был хриплым от волнения.
Не понимая, почему на меня так смотрят и почему его голос вдруг стал низким и хриплым, я быстро похлопал его по щеке, а затем направился по коридору. Мы вместе пробежались до лифта.
Несколько минут спустя, направляясь к внедорожникам на парковке, Вашингтон улыбнулся Боди.
– Я все думал, где же ты, черт возьми, был.
– Что значит, ты думал, где он? – ворчал я, придерживая заднюю дверь Chevrolet Suburban, чтобы он мог забраться внутрь вслед за моим напарником.
– Ну, – сказал он, усевшись рядом с Боди, – он всегда с тобой, а когда его нет, я всегда думаю: «О-о, как же мы будем жить без него, который говорит тебе, куда идти?».
Я взглянул на Боди, который смотрел в окно со своей стороны, уделяя все свое внимание цементной стене.
Вашингтон пожал плечами.
– Я имею в виду, что ты крут и все такое, ЗМС Редекер, но ЗМС Каллахан, он – мозг операции, я прав?
Я никому не сказал ни слова, пока ехал до убежища в Ла-Грейндж. Боди, шлепнувший меня по плечу, ничего не сделал с моим настроением.
****
Вашингтон ожидал увидеть свою семью, но его мать, сестра и собака Грета были в Скоки. Его охватила паника, и я позвонил Лопес и Чо, которые были там с теми, кого он любил, и как только он поговорил с ними по телефону, ему стало гораздо лучше. Это имело смысл. Когда мама говорит тебе, что все будет хорошо, ты веришь.
Затем он позвонил Раше, которая, судя по всему, пыталась дозвониться до него с утра воскресенья. Я сказал ему включить громкую связь, и когда она ответила, то была в бешенстве.
– Где ты был? Я схожу с ума и...
– Почему ты сходишь с ума? – спросил он голосом, которого я никогда от него не слышал, – спокойным и уверенным, и я был искренне удивлен, что с ней он так изменился, как никогда не был со мной. Мне стало интересно, не играл ли он для нее такую роль, не был ли он тем парнем, который не давал ей сорваться с катушек. – Что случилось?
