Текст книги "Город Цветов"

Автор книги: Мэри Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

Глава 24
Щенок Бога

С приходом рассвета Джилия представляла собой гнетущее зрелище. Вода уже почти ушла, но некогда красивый город был сейчас покрыт тиной и почти утопал в грязи; запах в городе стоял ужасающий. Однако для великого князя это было добрым знаком. Он не хотел больше оставаться возле кроватей больных сыновей, он уже был когда-то в такой ситуации. Сейчас ему нужно было привести город в порядок, да и Энрико находился рядом, всегда готовый помочь.

В приюте руководить всем осталась Беатриче, а ее отец тем временем раздавал указания, созвал армию и приказал солдатам собрать в кучи весь мусор в городе, высушить и сжечь. Каждое ведро и каждая метла, какие только нашлись в Джилии, использовались сейчас для того, чтобы носить воду из колодца и убирать на улицах и площадях. Из церкви Благовещения вынесли оставшиеся тела погибших – всех Нуччи и их сторонников подвесили за ноги возле Пьяцца Дукале на всеобщее обозрение, а сторонников ди Кимичи обмыли, переодели в чистые шелковые одежды и положили в часовне palazzo на Виа Ларга. Первым из них был князь Карло.

Папе предстояло заняться самой церковью – полностью очистить ее и отмыть от крови. Но сначала он поехал в свою резиденцию переодеться и плотно позавтракать.

Урон, нанесенный жилым домам, был гораздо меньшим, чем если бы такое наводнение случилось в английском городе: почти ни у кого в Джилии не было на первом этаже ковров или мягкой мебели. И обычно такое редкое и далеко не всегда жаркое солнце сегодня светило во всей Талии как никогда горячо, лучи его проникали в каждую дверь и в каждое окно, и плесень на мокрых полах и стенах постепенно исчезала. Казалось, что от города буквально идет пар от такой утренней жары.

Сильвия послала Гвидо Паролу в Беллеццкое посольство за парад ной каретой, чтобы забрать из приюта Арнанну и раненую Барбару. Сильвия села вместе с девушками, а Лучано взгромоздился на козлы рядом с Гвидо. Монахини постепенно освободились от своих нежданных гостей и могли заняться уборкой и обычными обязанностями.

Карсты герцога быстро доставили обессилевших княжон во дворец, к их любящим родным и горничным. Вскоре в Оспедале остались только два князя ди Кимичи и Филиппе Нуччи, за которыми ухаживали Беатриче, Джудитга и Сульен. Родольфо и Детридж вызвались сходить в монастырь и проверить, можно ли там разместить раненых. Сульен настаивал на том, чтобы раненые юноши всегда находились рядом с ним и с его лекарствами, поскольку они были еще очень слабы.

Он второй раз дал всем троим по порции «Питьевого серебра» и лекарства в пузырьке почти не осталось. Оба князя временами приходили в себя, но, к сожалению, это не касалось Филиппо, который потерял больше крови, чем остальные.

Очень скоро великий князь понял, что все его заключенные сбежали. Он быстро снарядил отряд солдат на их поиски. Они прочесывали весь город в поисках Нуччи, ходили из одного дома в другой, где жили семьи, известные как сторонник семейства Нуччи. Великий князь не сомневался, что скоро все виновные? получат по заслугам – это было только делом времени.

Новый дворец Нуччи, куда они как раз сегодня должны были переехать, совсем не пострадал. Он стоял на возвышенности на другом берегу реки, и вода не дошла даже до его парадных ворот.

Маттео Нуччи сомневался, что ему удастся уйти живым и вступить во владение своим новым домом. Он понимал, что они не смогут долго находиться безопасности в доме Сальвини. О себе он не беспокоился – зачем ему теперь жить, если все его сыновья мертвы? Но он совсем не был уверен, что Грациэлла и его дочери смогут избежать гнева Никколо.

– Дорогая, вам нужно уходить, – сказал он жене. – Забирай девочек и в чем есть покиньте город Постарайтесь добраться до Классе, где живет семья моего брата. Амадео Сальвини, я уверен, одолжит вам немного денег.

Но Грациалла даже слышать об этом не хотела.

– И бросить тело Камилло и возможно, уже и Филиппо? – вопрошала она. – Пусть остаются не похороненными в Джилии? Я мать или чудовище? Я никуда, не уйду, пока... Великий герцог  Тускни, – фыркнула она, – не решился меня выслать.

Элис и Джорджия сразу после школы отправились к Николасу, где он и Скай все еще залечивали свои раны, полученные в Джилии. Элис никак не могла успокоиться, пока не увидела их собственными глазами.

– Все в порядке, – успокоил ее Скай. – Сульен очень искусно их зашил а врач дала нам кучу разных лекарств.

– Даже больше, чем получили мои братья, – вставил Николас. Он все еще был очень бледным.

– Но все то, что Скай привез из монастыря, должно пригодиться, – сказала Джорджия. – Я не задумываясь поставлю на Сульена против доктора Кеннеди.

– Правда? – удивился Николас. – Помнится, мне пришлось покинуть Талию как раз потому, что там меня никто не смог бы вылечить, а ваши доктора сумели.

Джорджию очень беспокоило состояние Николаса. После того как он первый раз стравагировал в Джилию и загорелся желанием остаться там навсегда, Николас изменился до неузнаваемости. Они со Скаем не переставали  твердить ему о том, что это безумная идея, что он должен подумать, какую боль причинит Мулхолландам своим исчезновением, о том. что в Джилии Николас снова окажется с изувеченной ногой и уже не сможет вести там прежнюю жизнь, Он слушал друзей и как будто соглашался с их доводами.

Но сейчас, когда он увидел, как напали на его семью, всеизменилось. Николас был непоколебим и полон решимости и это напоминало Джорджии о том времени, когда он решил покинуть свой мир и перенестись и другой, где его смогут вылечить. Только на этот раз она не пользовалась его доверием – он ничего ей не говорил о своих планах, и именно это заставляло ее нервничать. Она не хотела себе в этом признаваться, но ей было больно, что он может покинуть ее роди возвращения в свою семью. Джорджия привыкла быть для Николаса всем.

– Ты вернешься туда сегодня вечером? – поинтересовалась Элис.

– Конечно, – ответил Николас, хотя этот вопрос был задан Скаю.

Никколо согласился, чтобы его сыновей перевезли в монастырь Святой Марии из виноградника, только сначала сам осмотрел лазарет. Он послал своих людей убрать в монастыре и в церкви. Но он был против того  чтобы туда же поместили и Филиппо Нуччи. Но тут неожиданно вмешалась Беатриче.

– Этот юноша так же продан своей семье, как Фабрицио и Гаэтано – нашей, – твердо заявила она – Разве ты не помнишь, как мы все вместе играли, когда были детьми? Мама усаживала Филиппо к себе на колени и рассказывала сказки. А где сейчас его собственная мать? Погибла или пропала. Ради всего святого, мы должны заботиться о нем так, как хотели бы, чтобы люди заботились о моих братьях, если бы нас не было рядом.

Никколо не подозревал в дочери этой неприятной ему твердости характера и позволил ей поступать по ее усмотрению. Но Сульен не верил ему и приказал троим монахам нести круглосуточную службу возле кровати Филиппо.

Наконец Джудитта добралась до своей мастерской. Там она обнаружила своих подмастерьев начавших делать уборку. Все постели были вынесены на балкон ее спальни и сушились на солнышке, а кухонная печка была набита сухими дровами Плитчатый пол мастерской ее ученики подмели и вымыли. Но они не прикоснулись к статуям, которые все были заляпаны грязью, даже прекрасная белая статуя Duchessa Беллеццы. Но, к счастью она стояла не постаменте и выглядела так, словно наблюдала за потоками воды из своей парадной лодки.

– Maestra, – сказал Франко, – мы очень рады видеть вас живой и невредимой. Но мы не знаем, что с вами случилось – ходили всякие слухи, будто на площади Благовещения произошло сражение.

– Это не слухи, – ответила Джудитта, – а жестокая правда. Яухаживала за ранеными.

Рассказы о бойне распространились по всему городу. Тела Нуччи на Пьяцца Дукале, а также черные траурные ленты на дверях дворца ди Кимичи давали некоторое представление о случившемся, а сплетники дополняли рассказы своими домыслами. Но никто не ожидал того, чтослучилось поздним утром: Маттео и Грациэлла Нуччи. все еще в праздничных одеждах, сейчас грязных и запачканных кровью, с гордо поднятой головой проследовали от дома Сальвини прямо к Палаццо Дукале и потребовали отдать им тело Камилло Нуччи. Его не было среди повешенных на площади, но они с огромным горем смогли увидеть там своих племянников и братьев.

Великий князь самолично открыл дверь, узнав, каких два просителя явились к нему.

– Очень редко лиса сама возвращается в капкан, – проговорил он, увидев Маттео Нуччи.

Старик встал перед ним на колени прямо на грязной площади.

– Делай со мной все, что хочешь, – произнес он. – Мне все равно. Но позволь нам сна чала похоронить сына к скажи, где тело его брата, чтобы мы могли похоронить их вместо. А потом, если ты уже лее равно украл у нас всех сыновей, мы будем готовы присоединиться ж ним.

– Это яукрал у вассыновей? – гневно воскликнул Никколо. – Мой собственный сын лежит мертвый в часовне, а моя невестка стала вдовой в день свадьбы. Мужья двух других при смерти. И все это из-за твоего сына-убийцы. Но ты можешь забрать его тело, если кто-то найдет то место в приюте, куда его бросили мои солдаты. Что же касается другого, он пока жив и будет жить, чтобы сполна ощутить всю силу моей мести.

Маттео встал с колен.

– Я предлагаю себя в качестве заложника, – сказал он, – если вы позволите моей жене проведать Филиппо.

– Ты не в том положении, чтобы предлагать мне сделку, – прорычал Никколо. – Я могу повесить тебя и твою старую ведьму рядом с вашими родственниками и оставить на съедение воронам. Да и твоих дочерей тоже!

– Но ты не сделаешь этого, – произнес Папа, появляясь из-за спины брата на ступеньках palazzo. – Уже и так убийств более чем достаточно. Камилло Нуччи похоронят со всеми подобающими ему почестями, и всех этих несчастных – тоже. А я сам провожу синьору Грациэллу в монастырь к ее сыну. Что же касается синьора Маттео, то у нас сейчас нет для него ни одной более или менее сухой темницы. Думаю, он с дочерьми и всеми, кто также участвовал в нападении, могут добровольно сдаться на мою милость. Я возьму их под стражу в папской резиденции, где они будут находиться до тех пор, пока не предстанут перед судом.

Великий герцог не мог выразить своего недовольства. В конце концов, его брат был Папой и управлял в качестве князя самым главным городом Талии, хотя Никколо и являлся главой семейства ди Кимичи. Никогда еще Фердинандо не бросал ему вызов – тем более публично.

Розалинд не знала, что делать. Именно теперь, когда ее физическое здоровье улучшилось по сравнению с тем, что было на протяжении нескольких лет, когда она начала встречаться с мужчиной – впервые, с тех пор как родился Скай, – его отец внезапно появился из ниоткуда. А Ская как будто что-то выбило из колеи. Поэтому неудивительно, что он не хотел иметь ничего общего с Воином. И эта история, когда он ранил Николаса и сам был ранен – причем не хотел говорить, кто лечил их раны, – нет, все это было совершенно непонятно.

В течение последних трех лет он был образцовым сыном, преданным, безропотно выполняющим домашние обязанности, которые из-за болезни она не могла выполнять сама.

– Наверное, это оттого, – сказала она Викки Мулхолланд в тот день, когда они водили мальчиков к врачу, – что тинейджеру несвойственно сидеть дома и иметь все эти лишние обязанности. Возможно, сейчас, когда мне стало лучше, и начали проявляться черты его характера, которые подавлялись годами.

– Но поведение Ника этим не объяснишь, – возразила Викки. – Он, конечно, младше Ская, но у нас с Дэвидом до последнего времени никогда не было с ним проблем. Он был каким-то таким – не знаю, как сказать, – подавленным: это ужасное лечение и операции навсегда оставили след в его душе.

– Хорошо, что они дружат, – проговорила Розалинд. – И до этого утра я бы сказала: хорошо, что они занимаются фехтованием. Как вы думаете, что там произошло?

Викки покачала головой.

– Я действительно не знаю. – Она задумалась. – Очевидно, вы решите, что я сошла с ума, но в Нике всегда было что-то, скажем так, необъяснимое.

Посол Беллеццы в Джилии был поражен, когда лакей доложил ему, что у двери ждет человек с двумя леопардами.

– Он говорит, что они принадлежат Duchessa, – объяснил слуга.

– А, мои кошки! – воскликнула Арианна. – Великий князь подарил их мне. На самом деле они не леопарды, но они вполне ручные. Вы разрешите мне держать их в ваших конюшнях, пока я не вернусь в Беллеццу?

Энрико вошел в комнату, не дожидаясь приглашения, с двумя пятнистыми кошками на привязи.

– Простите мне это вторжение, ваша светлость, – сказал он, – мой хозяин, великий князь, попросил доставить их вам и передать, что он придет к вам сегодня после обеда, чтобы узнать, как дела у вашей милости, и поговорить о другом своем подарке.

Арианна, сильно покраснев под маской, чтобы скрыть смущение, погладила величественных хищников. Они уже узнавали ее и лизали ей руки своими шершавыми языками. Она не могла поверить, что великий князь будет продолжать свои ухаживания, когда один из его сыновей умер, а два других – одной ногой в могиле. Но потом она вспомнила, как он приказал князю Гаэтано попросить ее руки, когда бедняга Фалко умирал. Его ничто не могло остановить, даже наводнение.

– Отведите их в конюшни, – приказал посол. – И расскажите моим слугам, как их кормить и дрессировать.

*    *    *

Николас и Скай почувствовали облегчение, когда, стравагировав назад в Джилию той ночью, не оказались на семь футов под водой. Келья Сульена довольно сильно пострадала, но была более или менее сухой. Самого Сульена они нашли в лечебнице с ранеными.

– Оно закончилось, это наводнение? —спросил Скай, когда Николас пошел к своим братьям. Они спали более спокойным сном.

– Вода отступила, – ответил Сульен. – Но так будет некоторое время, пока все не вернется на круги своя. Я рад, что вы оба здесь. Как ваши раны?

Он попросил их обоих закатать рукава и показать свои раны. Николас был в рясе послушника, но она была мокрой и грязной. Скай был все еще в старой одежде Гаэтано, запачканной кровью и тоже грязной.

Сульен кивнул с одобрением.

– Вы быстро поправились, без лихорадки. Но вам нельзя носить эту мокрую одежду. Все рясы в моем сундуке промокли. Так что идите к брату Туллио, и он оденет вас в сухие. Он спас много вещей с первого этажа. Потом вернетесь ко мне – у меня для вас есть поручение.

Брат Туллио разложил во дворе Малого монастыря все бревна для своих печей, чтобы высушить их на солнце. Этим утром монахи не ели кашу, но они пили пиво из тех бочек, которые не уплыли по воде, и съели много пасхального хлеба. Сандро тоже поел немного хлеба, греясь на солнце рядом со своей собакой.

Когда Скай и Николас вновь нарядились послушниками, надев чистые сухие рясы, он подошел к ним. У Сандро не было никакого желания ни разыскивать своего формального хозяина, ни возвращаться в приют, где он видел мертвые тела. Он инстинктивно держался рядом с монастырем и Сульеном, который возвращал людей к жизни.

Сульен рассказал им, что брат Туллио спас его пергамент с ценными рецептами и надежно спрятал на верхнем этаже. А теперь Сульен просил Ская поехать во францисканский монастырь, что в Колле Вернале над городом, и собрать свежих трав, чтобы вновь наполнить Фармацию.

– Как ты думаешь, ты сможешь управиться с телегой? – спросил он.

Скай немного задумался; он был польщен, что ему доверили такую миссию, но рядом с лошадьми он действительно чувствовал себя неудобно.

– Я смогу, – вызвался Николас.

– А я знаю дорогу, – с жаром добавил Сандро. – Я поеду с ними.

Итак, три мальчика и щенок покинули город и поднялись по склону горы во францисканский монастырь. Скай не мог представить, что столько всего случилось с тех пор, как он два месяца назад впервые приезжал сюда с Сульеном. Под ними простиралась Джилия, спокойная и красивая в солнечном свете. Отсюда не было видно ни малейших признаков вчерашнего насилия; трудно было представить себе, что всего несколько часов назад в городе происходила кровавая бойня и на него обрушилось наводнение.

Они остановили лошадей отдохнуть в деревне, а Сандро выскочил из телеги, чтобы дать Фрателло побегать на вершине горы.

– Мне нравится здесь, наверху. А тебе? – спросил Скай.

– Да,– ответил Николас. – Здесь можно забыть, какие сейчас ужасные беспорядки, и просто наслаждаться красотою!

– Ты и вправду спокоен? Я уверен, что твои братья поправятся. Сульен знает свое ремесло.

– Нет,– проговорил Николас.– Я не спокоен. Послушай, а не мог бы ты высадить меня раньше, до того как мы вернемся в монастырь? Лошади знают дорогу, а я хочу увидеться с Лучано. Думаю, он будет в посольстве с Арианной.

*    *    *

Арианне не терпелось вернуться в Беллеццу, но она не могла уехать, пока жизнь Гаэтано находилась в опасности. Она была нужна и Франческе, и Барбаре: ее подругу мучил страх за жизнь молодого мужа, а служанка еще страдала от боли.

– Все мои начинания, похоже, заканчиваются несчастьем, – сказала Арианна Родольфо. – Мне не нужно было становиться Duchessa. Это слишком тяжело.

– Мы сейчас в затруднительном положении, я согласен. Но мы и раньше попадали в не менее сложные положения и находили из них выход. Тебе нужно набраться храбрости еще на некоторое время для того, чтобы отказать великому князю и не обидеть его.

– А ты думаешь, он примет мой отказ и отпустит меня домой просто так, не отомстив?

Родольфо промолчал. Он верил, что он и все другие Страваганты смогут предотвратить нападение, которое произойдет после свадеб ди Кимичи. Арианна действительно находилась в безопасности, но много других погибло или было ранено. Удастся ли им ее защитить, если Никколо ди Кимичи начнет строить козни против Арианны?

Он сжал руку дочери.

– У тебя есть я, Лучано и доктор Детридж. Как только ты откажешь великому князю, мы не отойдем от тебя ни на шаг, пока ты не вернешься в Беллеццу.

– Его святейшество Папа Терпимый Шестой и великий князь Тускии, – объявил слуга.

*    *    *

Лучано находился во внутреннем дворе посольства и занимался тем, что делал беспорядочные выпады шпагой в сторону статуи, стоящей в центре фонтана. Статуя была до половины забрызгана грязью. Он почувствовал облегчение, когда во дворе появилась фигура высокого доминиканского послушника.

– Твоя техника не совсем правильная, – сказал Николас, забрал у него оружие и показал, как лучше держать шпагу. – Вот почему Филиппо Нуччи смог тебя обезоружить.

– Как Филиппо? – спросил Лучано. – И твои братья?

– Сульен думает, что все они поправятся.

– Прекрасно. Тебе, наверное, стало намного легче.

– Да, конечно, – согласился Николас. – Но я не об этом хотел с тобой поговорить. Лучано, ты когда-нибудь скучал по дому?

Этот вопрос застал Лучано врасплох.

– Да, иногда, – сказал он. – А ты? Ты хочешь вернуться?

Джорджия ему что-то рассказывала.

– Я говорю не только о себе, – ответил Николас. – Я говорю также о твоих родителях, то есть о Викки и Дэвиде.

Лучано никогда не спрашивал Николаса о том, как ему живется в другом мире – для него это было слишком больно.

– А что ты хочешь о них сказать? – спросил он бесстрастно.

– Они еще не пришли в себя, ты ведь знаешь. Я имею в виду – после того как потеряли тебя. Я стал для них хорошей заменой, но это все, чем я когда-либо буду. Это не то что настоящий сын.

– Зачем ты это говоришь? Ты же понимаешь, что я ничего не смогу тут поделать.

– Как раз сможешь, – произнес Николас. – У меня есть план.

*    *    *

Наверху в посольстве посол Беллецы подавал знаменитое красное вино своего города самым известным из своих гостей. Папа интересовался миндальными пирожными, которые Duchessa привезла с собой из Беллецы, святой отец очень хорошо разбирался в сладостях.

– Я никогда раньше не был в посольстве,– добродушно сказал он, обращаясь к послу.– Не могли бы вы показать его мне? Я благословлю все его комнаты, поврежденные наводнением. У моего капеллана с собой пузырек святой воды.

– Конечно, ваше святейшество, – проговорил посол. – Это делает мне честь.

– Не присоединитесь ли вы к нам, регент? – спросил Папа у Родольфо. – Вы, наверное, познакомились с моим племянником, когда он был послом в Беллецце, до того как занял свой теперешний пост?

Родольфо и Ринальдо обменялись натянутыми улыбками: все то время они не испытывали особой симпатии другу к другу.

Родольфо не хотел оставлять Арианну одну с великим князем, но она жестом указала ему идти. Она желала решить это дело сейчас и не верила в то, что ей сразу же будет угрожать опасность. В конце концов, она убила человека, после того как Никколо сделал ей предложение. Арианна содрогалась, вспоминая, что она чувствовала, вонзая кинжал в грудь того, кто напал на Барбару. Несомненно, она его убила, и она не знала, кем был этот человек. На минуту она поняла, что должен чувствовать великий князь Никколо ди Кимичи и каково думать о том, что жизнь другого человека не вернуть.

Но даже размышляя об этом, Duchessa Беллеццы осведомилась о князьях и заметила, что Никколо искренне о них беспокоился.

– Я с радостью буду принимать невестку вашей светлости Франческу, пока я в городе, – произнесла она.

– Это очень великодушно, – ответил великий князь. – Именно этого я и ожидал от такой любезной дамы. По-моему, одна женщина из вашей свиты также была ранена. Я с большим облегчением узнал, что вы сами целы и невредимы.

– Моя горничная приняла на себя удар, который предназначался мне. Она полностью поправится.

– Я был польщен, увидев, что вы надели мой подарок на свадьбу, – продолжал Никколо. – Означает ли это, что вы благосклонно относитесь к моему предложению? Конечно, мы не должны объявлять об этом до того, как похоронят Карло, а Фабрицио и Гаэтано окончательно поправятся, но для меня будет огромной радостью думать о том, что вы ответите согласием.

– Что, по вашему мнению, произойдет с моим городом, если я стану вашей великой княгиней? – спросила Арианна. У нее пересохло во рту, а сердце отчаянно билось.

Великий князь был доволен: все шло лучше, чем он надеялся.

– Что ж, моя дорогая, – конфиденциальным тоном сообщил он ей, – вы, конечно, будете жить здесь, со мной, в Джилии. Возможно, регент сможет некоторое время присматривать за Беллеццой, но он не будет жить вечно. А ваш город привык к женщине-правителю. Думаю, вполне естественно, что моя дочь княжна Беатриче потом станет его Duchessa.

– Итак, это будет город ди Кимичи, – мягко произнесла Арианна. – А я – невестой ди Кимичи. Простите меня, но сегодня утром мне не кажется это безопасным.

– В Талии нет ни одного безопасного места, – заметил великий князь. – А опаснее всего в Беллецце, которая воздерживается от союза с моей семьей. Что ж, моя дорогая, пора отбросить в сторону свою враждебность – каков ваш ответ?

– Я ценю независимость своего города слишком высоко, чтобы отдать его в ваши руки, – вымолвила Арианна.

– Но вы надевали платье, – раздраженно проговорил великий князь. – Платье должно было быть вашим ответом.

– Я не надевала его, – возразила Арианна. – Это была моя горничная. И она из-за этого пострадала. Удар кинжала должны были нанести мне.

– Ах, теперь я понимаю. Вы боитесь, что вашей жизни угрожает опасность, если вы выйдете за меня замуж? Не сомневайтесь, я буду присматривать за вами. Никто не причинит вреда моей Granduchessa [12]12
   Великая княгиня (итал.)


[Закрыть].

– Вы не смогли защитить своего сына Карло, – сказала Арианна более резко, чем ей хотелось бы. Великий князь вздрогнул. – По это не единственная причина, – добавила Арианна, взяв себя в руки. – Я не могу выйти замуж за того, кого не люблю.

– Это ответ девушки, а не правительницы, – нетерпеливо произнес Никколо. Я не предлагаю вам любовь. Наш брак был бы целесообразным с точки зрения политики.

– Я хорошая правительница своего города, – парировала Арианна. – Но я еще и женщина. И я влюблена в другого. Если я не смогу выйти за него, то останусь незамужней.

Никколо был в ярости, но сохранял ледяную вежливость.

– Могу ли я узнать, кто является моим соперником? Чьи притязания на руку вашей светлости могут сравниться с предложением великого князя Тускии?

– Это касается только моего сердца, – ответила Арианна. – Не было ни другого предложения, ни помолвки. Я хорошо осознаю честь, которую вы мне делаете, но я должна отказать. Я не могу выйти замуж без любви.

Итак, все закончилось. Великий князь выбежал из комнаты. Его губы побелели от гнева. Арианна с трудом держалась на ногах. Она всегда была уверена, что не сможет принять его предложение, но не знала, как отказать герцогу. И в конце концов она сделала это сама, без поддержки Родольфо или Лучано. Арианна столкнулась с самым влиятельным человеком в Талии, и у нее не оставалось сомнений, что он не упустит возможности отомстить ей.

*    *    *

Сандро и Скай доставили телегу с травами в целости и сохранности в монастырь Святой Марии из виноградника и выгрузили мешки высушенных трав, которые должны были пополнить запасы Фармации. К ним в это время зашел Угорь.

– Добрый день, братья, – сказал он, снимая свою довольно заношенную синюю бархатную шляпу. – Я пришел осведомиться о князьях. Но вижу, что мой маленький Воробушек помогает вам здесь. Хорошо, хорошо.

– Князьям все лучше и лучше, – произнес Сульен. – И я благодарен вам за то, что вы разрешили мальчику здесь присутствовать – Сандро оказался весьма полезен. В самом деле, если бы не его вчерашняя помощь, я сомневаюсь, что князья дожили бы до сегодняшнего дня.

Энрико удивился. Он не представлял себе, что такого полезного мог сделать Сандро с точки зрения медицины, но отметил про себя, что аптекарь-монах хорошо относится к мальчику.

Сандро посмотрел на Сульена, а потом на Энрико и принял решение. Он официально не считался учеником Угря; не было не было подписано никаких бумаг. Он знал, что его хозяин водил Карло туда, где можно найти члена семьи Нуччи, чтобы убить его. И он не сомневался, что в прошлом на совести Угря были и другие убийства. А о Сульене он знал, что тот исцелял людей и заботился о них, он даже учил уличного мальчишку грамоте и рассказывал ему истории. Сандро больше не хотел выполнять поручения Угря и передавать ему сплетни.

– Мне бы хотелось остаться здесь, – сказал он Энрико.

– Хорошая мысль, – заметил Энрико. – Ты сможешь рассказывать мне о здоровье князей. И я хочу, чтобы ты также следил за Нуччи, – добавил он, понизив голос.

– Я неэто хотел сказать, – ответил Сандро. – Я имею в виду, что мне хочется стать монахом здесь, в монастыре Святой Марии из виноградника.

Скай и Сульен удивились не меньше Угря.

– Но ты даже не умеешь читать и писать. Как ты сможешь быть монахом?

– Думаю, вы поймете, что он умеет читать, – возразил Сульен. – А писать мы его научим. Ведь ты это серьезно говоришь, Сандро?

– Да, – ответил Сандро. – Я хочу быть братом, как Тино и вы.

Энрико это не понравилось. Он почувствовал, что его в некотором роде ограбили. Но он не выразил никакого недовольства; где-то под спудом его преступной жизни еще тлел слабый огонек совести, которая подсказала ему, что Сандро сделал правильный выбор.

*    *    *

– Ты и вправду сумасшедший! – воскликнул Лучано, отбросив  шпагу в сторону. Он ходил взад и вперед по внутреннему двору.– В этой идее столько нелепого, что я даже не знаю, с чего начать.

– Почему? —спросил Николас. —Мы оба делали так раньше. Для наших семей это во всех отношениях будет хорошо.

– Надо сначала подумать, тебе не кажется? – Лучано стал приводить свои доводы, загибая пальцы. – Нам обоим надо будет снова умереть – мне трудно поверить, что я это говорю! Моим родителям придется лишиться приемного сына, а всем моим друзьям здесь – потерять меня. Затем, если это и вправду получится, мне с родителями придется куда-то уехать, чтобы не объяснять, как это вышло, что их сын, который умер два с половиной года назад, внезапно снова оказался живым. И, о да, князю Фалко также придется внезапно воскреснуть из мертвых, к огромному восхищению и удивлению его семьи в Джилии. Боже мой, Ник, это глупая затея!

– Не такая уж и глупая, – возразил Николас. – В Талии совсем не так относятся к сверхъестественному, как в Англии. Вероятно, здесь я смогу выйти сухим из воды. Согласен, что тебе не справиться с этим в Ислингтоне, но, готов поспорить, Викки и Дэвид с радостью переедут, если в таком случае они смогут вернуть тебя.

Лучано нечего было возразить.

– И возможно, тогда мой отец перестанет преследовать Стравагантов? – проговорил Николас. – Он никогда не верил в историю о моем самоубийстве, которую мы придумали.

– Но как насчет моих мамы и папы? – спросил Лучано, дергая себя за волосы. – Я и думать не хочу о том, что они вновь через это пройдут.

Николас задумчиво посмотрел на него.

– Я могу рассказать им, – предложил он.

– Рассказать им?

– Да. Они знают, что ты жив в другом мире. Ты сам мне рассказывал, что они несколько раз видели, как ты стравагировал назад. Я мог бы изложить им весь план. Только подумай об этом, Лучано. Наверняка ты очень хочешь их снова увидеть.

Хотя Лучано и считал, что вся эта идёя – сумасшествие, он знал, что Николас прав. Он действительно хотел снова увидеть родителей – очень хотел.