Текст книги "Город Цветов"

Автор книги: Мэри Хоффман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Глава 21
Свадьбы семейства ди Кимичи

Молодые Страваганты уселись на ступеньках крытой галереи, наблюдая за приготовлениями к турниру. Вся крытая галерея была забита подносами с едой для тех, кому не посчастливилось быть приглашенным на банкет. Лучано купил каждому по порции бутерброда – яичницы, которая с двух сторон была накрыта толстыми кусками хлеба из муки грубого помола, и кувшин холодного эля – на всех. Николас сидел немного в стороне от них, прислонившись к постаменту статуи и натянув капюшон на лицо.

Все ди Кимичи вышли из Палаццо Дукале – для них был сооружен специальный помост, откуда они смогут следить за ходом турнира. Четыре жениха ди Кимичи сопровождали своих невест, за ними шли герцог, княжна Беатриче, Duchessa Беллеццы со своим отцом-регентом и сам Папа, который остановился и благословил перед началом игр всю толпу собравшихся. Князь Фабрицио провозгласил свою невесту королевой турнира. Как будущая жена наследника ди Кимичи, княжна Катерина заслуживала этой чести. И толпе было приятно видеть, как молодая красивая женщина зарделась, когда князь возложил венок из листьев оливкового дерева на ее золотистые волосы.

Турнир открывала большая процессия – волы везли фургоны с макетами всех городов, находящихся под властью ди Кимичи: Реморы, Мореско, Фортеццы, Воланы, Беллоны. Завершал процессию макет самой Джилии, выполненный очень тщательно, вплоть до мельчайших деталей, самым заметным, бесспорно, был макет собора (только то место, где находился дворец Нуччи, было пустым), К этому моменту зрители заполнили площадь до отказа.

– Как видишь, там нет макета Беллеццы, – прошептал Лучано Джорджии. Она была уверена, что Арианна, сидевшая во всем своем блеске на противоположном конце площади, подумала о том же. – Ты никогда не увидишь на фургоне, призванном прославлять величие герцога Джилии, макета Города Масок.

«До тех пор пока Арианна не примет предложения герцога», – подумала Джорджия, но из осторожности ничего не сказала вслух.

Когда последний фургон покинул площадь, двое мужчин установили на юго-восточном краю L-образной площади ватную модель человека со щитом в одной руке и тяжелым хлыстом в другой. Наездники должны были ехать с опущенными копьями, но как только они сталкивались друг с другом, щит должен был повернуться, освобождая путь. Первые двое или трое рыцарей сразу были сбиты на землю со своих лошадей.

Николас встал и вместе со всей остальной толпой выкрикивал слова неодобрения.

– Это у меня хорошо получалось, – сказал он Скаю. – Ах, если бы только у меня были лошадь и копье!

Фабрицио, Карло и Альфонсо покинули трибуны и внесли свои имена в список соревнующихся. На них были только легкие доспехи и никаких шлемов. Гаэтано очень внимательно оглядел все крыши прилегающих к площади зданий, но ни одного стрелка там не обнаружил. Единственными лучниками, кого он увидел, были люди ди Кимичи из личной гвардии герцога. Гаэтано был расстроен не меньше Николаса тем, что не может принять участия в поединке, но Франческа крепко держала его за руку.

Весь цвет молодежи Джилии – это были не только члены семейств ди Кимичи и Нуччи, но и выходцы из каждой более или менее знатной семьи города – принимал участие в турни-ре. Здесь присутствовали юноши из семейств Альдьери, Бартоломеи, Донцелли, Габриели, Леони, Паскуали, Ронсивали и Сальвини, и каждая семья была одинаково преданна клану парфюмеров и банкиров – ди Кимичи, чьи свадьбы сегодня праздновались, и одинаково считала своими врагами торгующих шерстью купцов и овцеводов – Нуччи.

Юноши вставали со своих мест и по очереди выходили на арену попробовать силы, а в это время на другом конце площади жонглеры, акробаты и музыканты развлекали зрителей, ожидавших самого главного рыцарского поединка, И среди публики была не только знать – каждый мальчишка Джилии и каждый юноша, независимо от его социального положения, был здесь, жадно впитывая все звуки и наблюдая яркое зрелище. Сандро и Фрателло находились с самого края толпы и тоже следили за происходящим.

Князь Фабрицио победил в поединке, и княжна Катерина в качестве приза даровала ему серебряную цепочку, которую сама же и надела ему на шею. Он что-то нашептывал ей в самое ушко, когда Катерина низко наклонилась к нему, а толпа криками выражала свое одобрение.

Для главного поединка все рыцари надели на головы металлические шлемы. Скаю трудно было поверить в то, что сейчас он увидит настоящих всадников, которые, сменяя друг друга, будут наносить противнику удары копьями с металлическими наконечниками. Но для других зрителей, которым уже были знакомы эти новшества Ремана Стеллаты, в таком зрелище не было ничего удивительного. Звон стали, когда копья ударялись о щит и меч сшибался с мечом, разносился над всей площадью, и никому не было сделано ни одной поблажки, даже несмотря на то что это было всего лишь свадебное действо.

Поединок длился несколько часов, пока наконец в списках не остались только Камилло Нуччи и Карло ди Кимичи. К этому моменту многие участники состязания успели поломать руки ноги, ребра, истекали кровью от ран от мечей. Фабрицио и Альфонсо почти не пострадали, поскольку их невесты настаивали на том, чтобы до завтрашнего дня они оставались целы и невредимы.

– Вероятно, кого-то убьют?– предположил Скай.

– Обычно этого не происходит,– ответил Николас.

Камилло и Карло встали друг напротив друга, чтобы взять небольшой разбег – насколько позволяли размеры площади.

Они столкнулись копьями, и оба не удержались в седле. Лошади бросились в разные стороны, и только бесстрашные грумы смогли взять их под уздцы. Юноши вскочили на ноги и обнажили мечи. Камилло уронил свой щит, но его брат Филиппо тут же бросил ему другой.

Противники ходили по кругу, как гладиаторы, глядя друг на друга, в то время как толпа требовала крови. Для большинства зрителей это было вершиной всех развлечений, коими порадовал сегодняшний день. Джорджия обнаружила, что изо всех сил кричит: «Карло! Князь Карло!», а когда замолчала, не могла понять, почему она вообще это делала. Единственными, кто ей нравился в семействе ди Кимичи, были Гаэтано – но он сегодня не сражался, – и Фалко, который перенесся в их мир и сейчас стоял у нее за спиной, одетый в монашескую рясу и самым не подобающим для монаха образом выкрикивал имя своего брата, желая тому победы.

– На какой исход ты рассчитываешь? – шепотом спросил Скай у Лучано.

– Должен признать, что как соперники они чертовски под-ходят друг другу по росту и боевым навыкам, – ответил Лучано, – но здесь нет ничего общего с фехтованием. Ты только посмотри на эти мечи! Представляешь, сколько они весят?

Двое вооруженных юношей начали наносить друг другу удары. Металлические доспехи надежно защищали их тела, но окончанием поединка считался тот момент, когда один из рыцарей оказывался обезоружен или был повален на землю своим противником. Оба были очень ловкими и прекрасно владели искусством фехтования, но мечи были для них слишком тяжелыми, и этот поединок совсем не казался легким.

– Это тебе за моего брата! – прошипел Карло, нанося Камилло удар в шею.

– А это тебе за моего! – парировал Камилло, щитом отражая удар соперника и отвечая ему новым.

После двадцати минут схватки Камилло утомил своего противника, и Карло, не выдержав, рухнул к его ногам, На этом судья остановил поединок, поскольку понял, что сейчас Камилло сорвет шлем с головы Карло и нанесет последний удар. Таким образом, приз достался Нуччи, чья победа у одной половины зрителей вызвала крики разочарования и жажду реванша, а у другой – полный восторг.

К своему крайнему неудовольствию, княжна Катерина должна была вручить шлем из серебра и бронзы врагу своей семьи. Ди Кимичи вежливо аплодировали победителю, искусственно улыбаясь, Спускаясь по ступенькам, Камилло, работая на публику, слегка щелкнул проигравшего Карло по носу. Карло, совсем обессилев, сидел на ступеньках крытой галереи, положив рядом шлем, и пил эль. Проходя мимо, Камилло заметил одетого в лохмотья мальчика, с собакой, которая почти всегда была грязной, Они часто бродили около его семейного замка.

Сейчас мальчик с собакой спешили на другой конец площади, где должно было начаться очередное представление. Они как раз проходили мимо Карло, когда собака внезапно, кинулась в сторону князя и залаяла на него. Это происходило довольно далеко, но Камилло Нуччи, увидев князя, отгоняющего собаку, и мальчика, который пытался оттащить своего пса, вдруг вспомнил, где видел эту дворняжку. И он внезапно понял, кто именно из ди Кимичи убил его брата,

Но уже подошло время фехтования, на площади выступали фехтовальщики: больше десятка молодых людей быстрыми движениями свирепо наносили друг другу удары и уклонялись от ответных выпадов.

– Пойдем! – позвал Лучано Ская. – Давай сразимся! Слуга выдал им пару притупленных шпаг, и они впервые в жизни стали сражаться друг против друга. Для Ская это был самый возбуждающий момент за все время, его путешествий в Джилию. Солнце отражалось на шпагах, они оба были молоды; находились в хорошей форме, а Скай был просто одним хорошо одетым юношей из джилийской знати, который тоже решил принять участие во всеобщем празднестве. Но шпага XVI века была намного тяжелее тех, к которым он привык, и Лучано вскоре выбил оружие у Ская. Когда тот присоединился к зрителям, Джорджия схватила его за руку.

– Что, черт побери, ты делаешь?! – накинулась она на него. – Решил, что победишь всех и получишь от княжны приз? Ты, очевидно, думаешь, будто в Джилии полным полно таких чернокожих с косичками, и герцог не догадается, что ты, скорее всего, один из новых послушников?

Но его ответа она не уже не слушала – Лучано теперь сражался с Филиппо Нуччи, и она ужасно боялась, что тот его ранит. У некоторых из фехтовальщиков остриями шпаг уже были срезаны пуговицы, и каждый раз, когда кончик шпаги касался обнаженной кожи, они вскрикивали от боли. Но Филиппо сражался очень напористо и вскоре тщательно продуманным движением выбил шпагу из руки Лучано.

Вернувшись к друзьям, Лучано еще долго не мог отдышаться. А они тем временем наблюдали, как снова набравшийся сил князь Карло спас честь своей семьи, одержав победу над Филиппо Нуччи в финальном поединке. Его будущая невестка, улыбаясь, вручила ему приз – серебряный кубок; Николас радостно за-аплодировал. Джорджия же вся дрожала – эти сражения на шпагах всколыхнули в ней те страхи, которые все они испытывали перед завтрашними свадебными церемониями.

– Я рада, что здесь нет Элис, – шепотом сказала она Скаю.

– Я тоже, – ответил он. Скай прекрасно понимал, что не смог бы завтра как следует сосредоточиться на том, что должны делать Страваганты, так как ему пришлось бы приглядывать за своей девушкой. У него и дома достаточно проблем, не хватало еще, чтобы они возникли и в Талии. Пытаясь не думать о своем отце, он полностью переключился на то, что в этот момент происходило на площади.

Члены семейства ди Кимичи уже спустились с деревянного помоста и направлялись в palazzo. Одни слуги заканчивали накрывать столы для банкета в северо-западном углу площади. Другие вносили чаши с водой, где плавали лепестки роз и лимонные корочки, чтобы гости могли омыть руки перед едой. Посреди помоста, на котором намечался банкет, был построен фонтан со статуей Нептуна посередине. В воду фонтана добавили довольного много одеколона, так что в воздухе постоянно витал его аромат, а во время трапезы слышался звук падающих струй.

Бирюзовые навесы, украшенные узорами из серебряных нитей и орнаментом из луговых и тепличных лилий и роз, были уже установлены. На каждом шесте, поддерживающем навесы, разместили щиты с изображением герба ди Кимичи. Гости разделились на женщин и мужчин, на молодых и старых, и таким образом все невесты оказались за одним столом вместе с Беатриче и Арианной, тогда как женихи сидели рядом с двумя Нуччи и многими другими гостями. Они были напряжены больше всех остальных собравшихся на пиру гостей.

Изабелла, вдовствующая Duchessa Воланы, сидела во главе стола пожилых дам, среди которых были мать Франчески княгиня Клариче Беллонская, княгиня Каролина Фортеццкая и Грациэлла Нуччи. За искусно украшенным столом возле самого фонтана восседал Папа, облаченный в свою лучшую мантию, рядом с ним находились его братья, герцог Воланский и князь Беллонский, а также кузен, князь Джакопо Фортеццкий. Родольфо и Маттео Нуччи тоже были вместе с ними, а во главе стола, разумеется, сидел сам герцог Никколо ди Кимичи.

– Ага, и что это у нас? – спросил Папа, как только подали первое блюдо.

– Каплун в белом соусе, ваше святейшество, – ответил слуга, которому было приказано обслужить Папу первым. – А это посеребренные зерна граната.

Больших котлах остывало зеленое вино из Санта Фина, тогда как бутылки с беллеццким и джилийским красными винами медленно нагревались на полуденном солнце.

Молодые Страваганты, никого из которых не пригласили на банкет, утоляли свой голод засахаренными булочками и наблюдали за происходящим на площади, как за театральным представлением.

– То ли еще будет через несколько часов, – со знающим видом заметил Сандро, присоединяясь к ним на ступеньках крытой галереи. Николас потрепал Фрателло за уши. После того как Сульен рассказал ему правду о Стравагантах, Сандро проводил с ними все больше и больше времени. Они знали, что ему была известна их тайна, но они знали и то, что брат Сульен доверял ему.

– Мне придется уйти задолго до конца, – с сожалением сказала Джорджия. На следующий день ей нужно было идти в школу, и она не могла позволить себе проспать. Кроме того, в отличие от юношей, ей надо было долго лететь на крылатой лошади, прежде чем стравагировать назад.

– Я тебе завтра обо всем расскажу, – успокоил ее Лучано, пустив в ход одну из самых чарующих своих улыбок.

– И я, – добавил Сандро. – Я перечислю тебе все блюда, которые подадут. Энрико знает все их наизусть, хотя он и не достаточно знатен для того, чтобы сидеть с герцогами и князьями за одним столом.

– Или недостаточно чист, – заметил Лучано. – Чтобы его можно было пригласить к столу, в фонтан нужно было бы вылить все духи из Фармации Сульена.

Лучано беспокоило, что Сандро все еще продолжал работать на Угря, даже несмотря на то что так тому посоветовал сам Сульен, чтобы не разрывать отношений с ди Кимичи. Лучано знал, что Энрико способен на все, не исключая убийства, и не хотел, чтобы мальчик рисковал, играя роль двойного агента.

Как только в серебряных подсвечниках зажглись свечи и под навесами загорелись фонари, Джорджия покинула площадь. Скай и Николас сидели там до того торжественного момента, когда на стол подали огромный флакон духов, полностью сделанный из жженого сахара и украшенный живыми лилиями. А потом Скаю пришлось почти волоком тащить Николаса обратно в монастырь Святой Марии из виноградника.

Лучано и Сандро остались вдвоем, площадь постепенно погружалась в темноту, а наевшиеся до отвала гости лениво жевали посеребренный миндаль и инжир и слушали музыкантов, игравших на балконе palazzo. После музыки начали произносить речи, и Лучано почти задремал, когда услышал, как Сандро пытается его растолкать:

– Герцог собирается объявить что-то очень важное.

Они поднялись на ноги и неспешно пошли к помосту, который сейчас, среди полной темноты, был островком света. Герцог Никколо был ослепителен в своем алом бархатном камзоле, подбитом мехом. В руках он держал серебряный кубок с красным вином, вся речь его получилась слегка туманной, его немного пошатывало, но он все еще был хозяином этого пира.

– Мой брат, его святейшество Папа Терпимый Шестой, приехавший сюда отпраздновать бракосочетания восьми самых близких членов нашей семьи, которые состоятся завтра в соборе, даровал мне новый титул.

Папа тоже привстал, держась еще более неуверенно, чем его брат, и принял новую корону из рук пажа, который поднялся на помост, неся ее на пурпурной бархатной подушечке.

– Силой, данной мне как епископу Реморы и как Папе талийской Церкви, – произнес он, – я объявляю герцога Никколо ди Кимичи, герцога Джилии, первым великим князем всей Тускии.

И он возложил на седую голову своего брата корону великого князя, больше походившую на произведение кулинарного искусства,

Со всех столов раздались аплодисменты.

– Я надеюсь, что эта корона, так же как и титул, перейдут по наследству к моему преемнику Фабрицио, а от него – к его потомкам, – проговорил Никколо. Его глаза кого-то искали среди гостей. – А сейчас, перед тем как мы отправимся в palazzo танцевать, я хочу, чтобы вы все присоединились к моему тосту за самую почетную сегодняшнюю гостью, красавицу Duchessa Беллеццы!

Присутствующие зашептались: такой тост, произнесенный сразу после оглашения нового титула герцога, должен значить что-то важное. Лучано крепко вцепился Сандро в плечо. Но больше ничего сказано не было; у великого герцога с Арианной не было никаких совместных тайн. Самые важные гости прошли в центральный внутренний двор Палаццо Дукале танцевать, и Арианна исчезла из поля зрения Лучано.

– Хочешь, я останусь здесь и подожду, пока она выйдет?– спросил Сандро.

Лучано был тронут:

– Думаю, я и сам могу это сделать, спасибо тебе.

На помосте слуги убирали блюда с угощениями, поэтому они сели на край источавшего благоухание фонтана и очень скоро сумели тоже принять кое-какое участи в этом пиршестве —даже Фрателло съел несколько кусков упавшей со столов козьей печени.

На площади возле монастыря Святой Марии из виноград-ника вокруг деревянных обелисков устроили гонки на каретах, но Ская там не было, и он их не увидел.

На всех остальных площадях города горели праздничные костры в честь нового великого князя и завтрашних свадеб. Люди Никколо бросали в толпу серебряные монеты, а народ кричал: «Да здравствует великий князь Никколо! Да здравствуют ди Кимичи!»

*    *    *

Во внутреннем дворе герцогского дворца гости уже начали разбиваться фа пары, готовясь к танцам. Арианна отозвала своего отца для разговора, но путь им преградил сам герцог:

– О ваша светлость, – обратился он к Арианне, кланяясь весьма осторожно и неуверенно. – Пожалуйста, окажите мне любезность быть моей партнершей.

Арианна даже испугалась, пока не поняла, что речь шла всего лишь о танце. По всему периметру внутреннего дворика тянулась крытая галерея, куда и перешли сейчас музыканты. Свечи, установленные на железных подставках как раз под балконом, слегка мерцали, музыкантов же освещал огромный канделябр. Воздух был тяжелым от запаха лилий, а высоко над головами танцующих уже появились первые звезды. Эта ночь была просто создана для любви.

Именно о ней, разумеется, и думали все четыре пары, которым завтра предстояло пожениться. О том же, но только с некоторой тревогой, думал и великий князь.

– У меня есть для вас подарок, – сообщил он Арианне, как только они закончили обязательные па.

– Ваша светлость и так были сегодня необыкновенно щедры, – любезно ответила она.

Герцог вынул из кармана своего камзола черный бархатный мешочек.

«Господи, спаси нас! – подумала Арианна. – Только не во время танца, когда все на нас смотрят». Но это было не кольцо.

Это была серебряная, в форме мандолы, украшенная драгоценными камнями подвеска на рукав.

– Она прелестна, – произнесла Арианна, – только...

Герцог жестом остановил ее:

– Этого слова я не слышал. У вас нет причин не принять ее. Назовем это подарком Беллецце от Джилии.

– Тогда Беллецца благодарит Джилию, – ответила Арианна,  – Позвольте мне приколоть ее вам на рукав, – попросил великий князь.

Они вышли из толпы танцующих, и подвеска засияла на левом рукаве голубого атласного платья Арианны. После этого герцог сделал знак слуге и провел Арианну в небольшую боковую комнатку. Она отчаянно озиралась по сторонам в поисках Родольфо, но того нигде не было видно.

– У меня для вас есть кое-что еще, – проговорил Никколо.

Слуга завел в комнату двух великолепных пятнистых кошек, размером с небольшую охотничью собаку. На каждой был надет ошейник из переплетенных серебряных геральдических лилий, а от ошейника тянулась длинная цепь. Арианна не смогла скрыть своего удовольствия при взгляде на них – она любила животных.

– Можете их погладить, миледи, – сказал ей слуга. – Они совсем ручные.

Арианна гладила их необыкновенный мех, восхищалась огромными карими глазами, которые были как будто обведены черным, словно глаза самых знатных модниц Джилии. Ее же собственные глаза светились от счастья, и герцог выглядел очень довольным.

– Они и правда для меня? – как маленькая девочка, которой, впрочем, она все еще и была, переспросила Арианна.

– Еще одна дань уважения к вам Джилии, – ответил великий князь. – А также знак более тесных дружеских отношений, которые, я надеюсь, установятся между двумя нашими городами.

Полностью очарованная чудесными кошками, Арианна не обращала никакого внимания на то, в какое русло переходит их общение. Никколо же начал чувствовать что-то вроде ревности к тому, как нежна была Арианна к животным, и приказал своему слуге увести их.

– Вы слышали мое объявление после обеда? – спросил он, не выказывая ни малейшего желания присоединиться к танцующим.

– Разумеется.

– И видели мою корону?

Арианна заметила корону, лежавшую на бархатной подушечке на маленьком столике здесь же. Никколо щелкнул пальцами, и другой слуга внес еще одну корону – поменьше и более изящную. Она также была украшена жемчугом.

– Вы можете догадаться, для кого она?

Арианна не произнесла ни слова.

– Я приказал ее изготовить для моей Granduchessa, – продолжал герцог, взяв маленькую серебряную корону в руки.– Хочу убедиться, что вашей светлости она будет к лицу.

– Я не могу ее надеть, – запротестовала Арианна. – Я даже не знаю, как теперь к вам обращаться, милорд, учитывая ваш новый титул, – добавила она.

– Меня зовут Никколо, – сказал он, снимая небольшую бриллиантовую диадему с головы девушки и надевая вместо нее корону. – Вот так-то лучше! – похвалил он. – Должен признаться, вам она необыкновенно идет, дорогая... Арианна, теперь я буду называть вас так. Не окажете ли вы мне честь носить эту корону всегда и быть моей Granduchessa?

«Вот и произошло это, – подумала Арианна, – ощущение такое, как бывает во сне: хочешь бежать, а ноги тебя не слушаются, и все кажется каким-то замедленным...» В этот момент в небо над двориком взмыли несколько ракет, оно озарилось пурпурными, зелеными и золотистыми звездочками фейерверка, и таким образом, Арианна была избавлена от необходимости что-либо говорить, Эти ракеты не были такими хорошими, как у ее отца, но они появились вовремя.

Новый великий князь выглядел раздраженным. Арианна сняла с головы корону и снова надела диадему.

– Давайте вернемся во внутренний двор и посмотрим фейерверк, – как можно более невозмутимо попросила она.

– Я не требую от вас немедленного ответа, – произнес Никколо; стараясь перекрыть своим голосом залпы романских ракетниц. – Вы можете сообщить мне свое решение завтра, после церемоний. А вечером я объявил бы об этом всем, В принципе, вам и не нужно ничего мне говорить – просто наденьте то платье, которое я послал вам, и я буду знать, что вы согласны.

Однако Арианна не могла думать ни о чем, кроме того как поскорее избавиться от него.

– Да, – согласилась она. – Этот вариант – самый приемлемый.

И она мигом выскочила из комнаты, оставив Никколо наедине с двумя коронами. В толпе людей, чьи устремленные в небо лица, были освещены фейерверком, она заметила Родольфо и сразу поспешила к нему – таким облегчением было для Арианны увидеть отца. Тот обнял ее.

– Он сделал мне предложение, – сообщила она, прижимаясь покрепче к отцу и внезапно задрожав в такую теплую летнюю погоду.

– А я надеялся, что вовремя выпустил ракеты, чтобы не дать ему возможности это сделать, – сказал Родольфо.

– Мне это помогло оттянуть ответ, – успокоила его Арианна. – Но ведь эти ракеты не твои, не так ли?

– У меня в этом деле был профессиональный интерес, – ответил отец, и у него на лице появилось даже некое подобие улыбки. – К сожалению для ответственного за этот фейерверк, я начал представление немного раньше намеченного часа.

Арианна чувствовала себя настолько измученной, что, как только отзвучали последние слова прощания и все гости растворились во мраке ночи, она в сопровождении своих охранников освещавших ей путь факелами, немедленно вернулась в посольство. А над Палаццо Дукале все еще рассыпался фейерверк, и Лучано, ждавший Арианну на площади, увидел, каким бескровным было ее лицо, озаряемое отблесками фейерверка.

*    *    *

На следующее утро дворец ди Кимичи на Виа Ларга проснулся от криков горничных – со всех сторон звучали требования принести теплую воду, щипцы для завивки волос, шпильки и расчески, так как четыре невесты готовились к свадьбам. На Пьяцца делла Каттедрале натянули украшенный серебряными звездами голубой бархатный балдахин, так чтобы гости и новобрачные могли пройти до восточного входа в собор не под открытым небом. Под ноги им расстелили красный ковер, весь в геральдических серебряных лилиях, он тянулся до самого конца площади, как раз до того места, где княжны выйдут из герцогской кареты.

В самом же соборе было невообразимое количество лилий и солдат. Вдоль стен вплоть до самого алтаря, выстроились воины из личной гвардии герцога Никколо. Под куполом здания расположились лучники. В ризнице Папе помогали облачиться в его ризу из серебряной парчи. С самого раннего утра начали прибывать гости и рассаживаться на скамьях.

Сульен и Родольфо были в числе приглашенных, но ни Детриджа, ни Джудитты, ни Лучано или Ская среди них не было. И, разумеется, никто не пригласил Джорджию и Николаса – о самом их пребывании в городе никому не было известно. Так что в собор попадут только двое из Стравагантов – остальные шестеро останутся на улице, среди прочей толпы. Сильвия и Гвидо также будут среди зрителей. Много джилийцев пришли сюда еще с рассветом, чтобы занять места поудобнее, они заранее запасались едой и напитками. На каждом балконе и в каждом окне, которые выходили на Пьяцца делла Каттедрале, толпились зрители.

По посольству же в панике металась Арианна, не зная, что предпринять. Это проклятое платье, подаренное ди Кимичи, лежало на кровати рядом с другим, не менее элегантным – и гораздо более удобным – платьем из сине-зеленой парчи, которое она привезла с собой из Беллеццы. Арианна все время зашнуровывала и расшнуровывала корсет, ее каштановые волосы в беспорядке разметались по плечам, вызывая огорчение служанки Барбары, которая искренне пыталась помочь своей госпоже одеться.

Всю ночь Арианна не спала, поэтому ее очень радовало, что нужно было надеть маску – это скроет  темные круги под глазами. Но вот платье... Должно ли это быть усыпанное бриллиантами платье, посланное великим князем, или же сине-зеленое из переливчатого шелка, которое очень подходило к ее беллеццкой мантии? Родольфо сразу воспротивился подарку Никколо, едва только услышал о его предложении. Сильвия же считала, что, не надев платья, Арианна может спровоцировать грандиозный дипломатический инцидент прямо во время церемоний,

– Как же вы можете еще сомневаться, миледи! – Барбара являлась почти ровесницей Арианны, поэтому их общение не было чересчур официальным. – Я бы, конечно, с огромным удовольствием надела вот это, с бриллиантами.

Арианна резко остановилась.

– А ведь и правда! – воскликнула она. – Барбара, ты его и наденешь! А почему нет? Моя мать довольно часто использовала двойников, а мы с тобой практически одного роста и комплекции. Если я надену это платье, герцог решит, что я согласна. Но ведь если позже я признаюсь, что в платье была не я, у меня еще будет немного времени. Так что ты и пойдешь в этом платье!

*    *    *

Герцог зашел проведать молодых невест на Виа Ларга. В какую бы дверь он ни заглянул, повсюду за ширмами мелькали платья, разные предметы туалета. Но герцог не сдерживал радостного смеха – он пребывал в отличном расположении духа, и все эти молоденькие его родственницы только лишний раз напоминали ему о том, что скоро и у него самого будет молодая невеста.

Он принес их свадебные подарки – на каждой коробке была изображена сцена, участницами которой они очень скоро станут: четыре пары под балдахином ди Кимичи идут в собор Святой Марии Лилейной.

В каждой коробке лежало большое ожерелье из жемчуга и рубинов – свадебный подарок, заказанный герцогом. Княжны пришли в восторг и сразу надели украшения на свои подвенечные наряды. Они по очереди расцеловали герцога, волосы их разметались по плечам. Он ушел от невест в приподнятом настроении.

*    *    *

Все присутствующие в соборе вытянули шеи, чтобы посмотреть, как обворожительная Duchessa Беллеццы входит в здание под руку со своим отцом и занимает почетное место у главного престола. Она выглядела изумительно в своем серебряном платье, настолько богато украшенном жемчугом и аметистами, что сквозь них едва проглядывала сама парча. Серебряная вуаль покрывала ее голову, и она, как обычно, была в маске, что, впрочем, не помешало толпе джилийцев провозгласить ее самой красивой молодой женщиной из всех когда-либо ими виденных.

Великий князь, восседая на своем почетном месте, заметил, что Арианна пришла в серебряном платье, и улыбнулся. Он поудобнее откинулся на спинку трона и приготовился насладиться церемониями – совсем скоро состоится еще одна свадьба в его семье, даже более важная, чем все эти.

Duchessa была в сопровождении своей горничной, одетой в более простое, но не менее богатое темно-зеленое платье; ее волосы были заплетены в две косы и уложены вокруг головы, никаких украшений на них не было. В зал вошел Папа со своими помощниками, они заняли место у алтаря. С ними находился и епископ Джилии, который должен был помогать в проведении обряда венчания.

К собору подъехала и остановилась на краю площади герцогская карета, из нее тут же высыпала вереница девушек в ярких платьях и накидках. А на красном ковре уже заждались своих суженых четыре немного взволнованных жениха. Первой из кареты показалась Катерина – она была в серебристо-белом уборе из парчи. За ней вышли две фортеццкие княжны: рыженькая – в зелено-золотом платье, и ее сестра-брюнетка – в снежно-белом, атласном, украшенном тоже белыми драгоценными камнями.

Последней появилась Франческа в белом кружевном беллеццком наряде; волосы ее были богато украшены жемчужными нитями. Разумеется, каждый жених считал свою невесту самой очаровательной, что, впрочем, было вполне естественно.

Они взялись за руки и медленно прошли под балдахином в со-бор – три джилийских князя, а за ними их кузен Альфонсо.