Текст книги "Сомнения любви (Любовь к Пропащему Лорду)"

Автор книги: Мэри Джо Патни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Он вошел в свои покои, подошел к письменному столу и достал ключ из тайника, не сделав даже попытки срыть его месторасположение. Это был первый маленький акт доверия перед раскрытием его внутреннего я.

– Входите в мое тайное убежище, – Адам открыл дверь и жестом пригласил ее войти.

Ее глаза расширились, она медленно поворачивалась вокруг своей оси, пристально рассматривая статуи.

– Это, скорее, место для молитвы, нежели просто наслаждение искусством.

Адам согласился.

– Я бы не смог сказать лучше.

Мария коснулась сухих цветов, лежащих перед Лакшми.

– В вашем сердце сохранились детские убеждения.

– Вы потрясены моим языческим поведением? Видите, я отнюдь не совершенный христианин.

– Вам знакомы англиканские молитвы[63][63]
  Англиканская церковь – церковь Англии (англ. the Church of Egnland) – государственная (The Established Church) христианская Церковь в Англии (Соединённое Королевство), Матерь-Церковь (the Mother Church) всемирного Англиканского Сообщества и старейшая среди 38 автокефальных национальных и региональных Церквей.
  Церковь Англии считает себя одновременно и Католической (Catholic), и Реформированной (Reformed):
  * Католической, так как она рассматривает себя как часть всемирной Церкви Христа, являющуюся непрерывным продолжением ранней апостольской и средневековой Церкви.
  * Реформированной в той степени, в которой она сформировалась под влиянием некоторых доктринальных и институциональных принципов Протестантской Реформации XVI века.


[Закрыть] так же хорошо, как и мне, – задумчиво произнесла девушка. – Я считаю, вы больше похожи на обычного англичанина, чем некоторые.

Адам вздохнул с облегчением.

– Я не был уверен, как вы на все это отреагируете. Возможно, я не должен думать о вашем восприятии моих индуистских корней, но... мне это важно. Я не хотел бы, чтобы это вас оттолкнуло.

– Бабушка Роуз говорила, что когда-то давно ромеи, цыгане, пришли из Индии. Возможно, мы очень дальние родственники. – Она указала на Лакшми. – Вы же не были шокированы, когда узнали о моей цыганской крови. Просто мы оба проявили терпимость.

– Спасибо за понимание, – тихо поблагодарил Адам. – Хотите больше узнать об этих божествах?

– Пожалуй, – Мария робко ему улыбнулась.

Беседа об индуистских богах помогла ему справиться с кипящей внутри страстью. Когда они уже вышли из святилища, Мария заметила:

– Вы много помните о божествах. Похоже, эта часть ваших воспоминаний восстановилась.

– Да, действительно, – удивленно ответил Адам. – Надеюсь, это хороший знак. Возможно, осознание моей индуистской сущности очень важно для обретения памяти. – Он закрыл дверь. – Интересно, сможет ли Джейни принять эту сторону моей жизни, или она придет в ужас?

– Не думаю, что вы могли бы сделать ей предложение, если бы считали, что ваша кузина не сможет принять вас таким, каков вы есть, – заметила Мария. – Вероятно, вы уже показывали ей это место.

– Интересная мысль. Вы всегда опережаете меня на шаг. – Адам нахмурился, пытаясь представить себя и Джейни в тайной комнате. – Правда, я в этом не уверен, впрочем, как и в том, что могу доверять своим ощущениям. Я совершенно не помню, как она выглядит.

– Вы хоть что-нибудь о ней помните?

– Думаю, да, – неохотно признался Адам. – В моем сознании как-то всплыла картина, где она меня обнимает с очень обворожительной улыбкой. Возможно, именно перед этим я попросил ее руки.

– Вполне вероятно. – Всякая живость покинула Марию. Она быстро подошла к двери, ведущей в коридор. – Спасибо, что открыли мне такую важную часть вашей жизни.

Выражение ее лица ранило Адама. Мария уходила из его покоев, а вскоре навсегда уйдет из его жизни. Мысль об этом была невыносима.

Он догнал ее прежде, чем она успела открыть дверь.

– Мария...

Она повернулась к нему, на ее лице застыло страдание. Они кинулись в объятия друг друга и вспыхнули, словно огненная буря, неистово обмениваясь поцелуями и прикосновениями. Адам погрузил пальцы в волосы цвета солнечного света. Ее рот опьянял, как вино, ее теплое тело было создано для него. Он забыл обо всех барьерах, разделяющих их, поскольку наконец вдыхал ее запах, ласкал и пробовал ее на вкус. Мария – его спаситель, его чудо, смысл всей его жизни. Он хотел защищать ее и заниматься с ней любовью так долго, насколько это возможно.

– Я пытаюсь поступать правильно, Адам, – судорожно прошептала она, – но как же трудно так сильно хотеть тебя, когда ты не можешь быть моим.

Они стояли, упираясь в дверь, бедром к бедру в инстинктивном стремлении слиться воедино. Обуреваемый нежностью и желанием, Адам целовал ее шею.

– Как то, что происходит между нами, может быть неправильным?

Мария задыхалась, ее пальцы впились в его спину. Она вырвалась из его объятий, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя.

– То, что мы делаем, постыдно. Мы не должны продолжать, независимо от силы желания.

Адаму снова хотелось ее обнять. Нет, не так, ему хотелось схватить ее в охапку и отнеси в спальню. Но те крохи разума, что еще сохранились у него, шептали, что она права.

– Мои чувства к тебе – это не просто желание. Но... честь превыше всего.

– Нам нельзя больше оставаться наедине, – сказала Мария, слабо улыбаясь и откидывая назад водопад волос. И когда только золотистые волны успели получить свободу? – У нас не хватит силы воли, чтобы сдержать себя.

– Но мы же можем встречаться при свидетелях, пока ты не уедешь. – Ему так хотелось сохранить воспоминания о времени, проведенном с ней, когда ее не будет рядом. – Не хочешь ли прокатиться со мной завтра утром? На лошадях в парке, в сопровождении грума. В этом случае мы, безусловно, сможем контролировать свое желание.

Мария жалобно вздохнула.

– Если бы у меня осталась хоть крупица здравого смысла, я бы отказалась, но я уже доказала, что у меня ее нет. Хорошо, завтра утром мы едем в парк. Но сегодня вечером я буду обедать у себя в комнате. Не думаю, что после случившегося смогу сидеть с тобой за одним столом.

В нетерпеливом ожидании завтрашней прогулки, Адам смог позволить ей уйти, ощутив некое подобие спокойствия.

– Я проверю коридор. Лучше, чтобы никто не видел тебя, выходящей из моих покоев.

Мария пригладила волосы и постаралась успокоиться.

– Во что бы то ни стало, давай придерживаться правил приличия.

Адам открыл дверь и выглянул в коридор. В поле зрения никого не было. Сделав шаг назад, он махнул рукой, показывая, что все в порядке.

Когда Мария выходила из комнаты, Адам коснулся ее сияющих волос и спрятал это легкое, как паутинка, воспоминание в глубине своей памяти.

Глава двадцать седьмая
(перевод: Нюрочек, редакторы: Nara, vetter)

Мария вошла в свою комнату и, дрожа всем телом, тотчас упала на кровать. Было бы ей лучше, если бы Адам не простил ее ложь? Так мучительно осознавать, что он все еще желает ее, но их разделяют непреодолимые барьеры общественных традиций.

Марии пришла в голову нехорошая, уж точно несвойственная ее Саре, мысль: она могла бы соблазнить Адама и вынудить его жениться; амнезия означала, что кодекс чести джентльмена не сдерживал его в той же мере, как это было бы, не потеряй он память. Какая соблазнительная, невероятно соблазнительная мысль! Но жизнь Адама все еще слишком неустойчива, слишком изменчива, она была бы дурочкой, подталкивая его к действиям, о которых он впоследствии может пожалеть.

И все же эта мысль... чрезвычайно искушающая.

***

На следующий день ранним утром Мария и Джулия позавтракали тостами с чаем в своей гостиной. Затем Джулия помогла подруге надеть темно-коричневый костюм для верховой езды с серебряной отделкой, который Адам еще не видел.

После ухода Джулии Мария внимательно всмотрелась в свое отражение. Нет, она не опозорит герцога. Даже несмотря на то, что амазонка была отдана Марии несколько лет назад пожилой женщиной, сейчас, благодаря умелым рукам Марии, наряд выглядел новым и модным.

Она безжалостно напомнила себе об истории появления этого костюма, подчеркнув пропасть между собой и Адамом. Он был герцогом, а она всего лишь уважаемой леди, носившей подержанные платья. Они принадлежали совершенно разным мирам.

Мария осторожно спрятала непослушный локон под свою шляпку в виде кивера[64][64]
  Кивер (от польск. kiwior) – военный головной убор из твердой кожи, с развалистою или прямою тульею и плоским верхом.


[Закрыть]. Ее внешний вид был идеален. Она сможет держать себя в руках, прогуливаясь в парке с мужчиной, который никогда не будет ее.

Мария вышла из комнаты и начала спускаться по парадной лестнице, ведущей в холл. Там уже ждал Адам. Приветствуя Марию, он не смог скрыть своего восхищения.

На какое-то мгновение она замерла, понимая, что может контролировать выражение лица, но никак не глаз. Ей оставалось надеяться, что ее глаза не столь красноречивы, как глаза Адама.

Она возобновила движение, заметив:

– Прекрасное утро для прогулки верхом.

– Действительно, утро чудесное, а главный конюх выбрал для нас отличных лошадей, – ответил Адам таким же, как у нее, спокойным голосом.

Выйдя из дома и направляясь к конюшням, они продолжали обмениваться общими, ничего не значащими фразами, стараясь не смотреть друг на друга.

Лошади и правда были великолепны. Мария воспользовалась специальной подставкой, чтобы сесть на выбранную для нее гнедую. Лучше не позволять Адаму помогать ей. Она слишком остро ощущала его присутствие и теперь запоздало поняла, что поступила бы более мудро, не приняв его предложение прокатиться верхом. Однако ей в равной степени хотелось как промчаться галопом, чтобы избавиться от переполнявшей ее нервной энергии, так и побыть вместе с Адамом.

Следуя за Мёрфи, тощим, но выносливым ирландцем, они отправились в парк по улицам Мейфера[65][65]
  Мейфэр, или Мэйфэр, или Мэйфейр (Mayfair) – квартал офисных зданий в Вестминстере, ограниченный с юга Грин-парком и Пикадилли, с востока – Риджент-стрит, с севера – Оксфорд-стрит и с запада – Гайд-парком, а также жилым кварталом Белгравия.
  Район берёт название от майской ярмарки, которая переехала сюда с Хеймаркета в 1686 году и была удалена по требованию местных жителей в 1764 году. В XVIII веке застройкой квартала занимались герцоги Вестминстеры из рода Гросвеноров; их имя увековечено в названии центральной площади Гросвенор-сквер, на которой стоит посольство США.
  Среди достопримечательностей квартала – улица фешенебельных магазинов Бонд-стрит, Королевская академия художеств и дом-музей Генделя.


[Закрыть], которые даже в такой ранний час привлекали внимание. Когда они добрались до Гайд-парка, Мария расслабилась. В светские послеобеденные часы Роттен-Роу[66][66]
  Роттен-роу – прогулочная аллея в Гайд-парке.
  «Роттен-роу, Гайд-парк», 1900 (Томас Блинкс (1860–1912))


[Закрыть] будет заполнена экипажами, но сейчас она была практически пуста.

– Давай доскачем до конца Роттен-Роу! – воскликнула она.

Не дожидаясь ответа Адама, она поскакала по широкой песчаной дорожке. Было так восхитительно ощущать бьющий в лицо ветер; казалось, она могла убежать от всех своих проблем. Адам нагнал ее, и она услышала его смех.

Достигнув конца аллеи, Мария замедлила движение и пустила лошадь шагом. Адам сделал то же самое. Повернув назад, Мария погладила гнедую по шее.

– Твои лошади превосходны, Эш.

– Я сам впечатлен своей способностью выбирать лошадей, но, вероятно, за это мне следует благодарить Мёрфи. – Он окинул Марию восхищенным взглядом. – Ты выглядишь особенно прелестно в этой амазонке. Не всем блондинкам идет темно-коричневый цвет.

Игнорируя комплимент, она поинтересовалась:

– Звучит так, будто ты начинаешь вспоминать моду. А другие вещи?

– Кажется, в большей степени я помню предметы, а не людей, – вздохнул Адам. – Я надеялся, что что-то подстегнет мою память, воспоминания нахлынут потоком, и в одночасье я вспомню все. Но с каждым днем мои надежды таят.

– Возможно, приезд Джейни вернет тебе память, – голос Марии был абсолютно спокоен.

Адам пожал плечами.

– Возможно. К нашему возвращению в Эштон-Хаус лакей уже должен будет вернуться с новостями от твоего поверенного. Полагаю, что ты, как единственная наследница своего отца, унаследуешь все даже в том случае, если он не оставил завещания.

– Скорее всего, но завещание значительно упростило бы процесс получения наследства. Я знаю, что он собирался все оформить официально, но было ли у него на это время... перед смертью. – В который раз Мария спросила себя, когда же она сможет говорить о гибели отца, не вздрагивая.

– Ничто не восполнит твою потерю, но, по крайней мере, он оставил тебя хорошо устроенной, – тихо заметил Адам.

– Самое настоящее везение, – она снова улыбнулась. – За это я действительно благодарна. Я – мисс Мария Кларк из Хартли, понимание этого творит чудеса с моей уверенностью в себе.

Обратно они возвращались медленно, будто ни Адам, ни Мария не хотели, чтобы прогулка заканчивалась. Мёрфи следовал за ними, тактично держась позади на значительном расстоянии. Адам был прав: присутствие конюха действительно помогало сдерживать неконтролируемые порывы. Но, несмотря на это, она отчетливо осознавала, что Адам находится всего лишь в нескольких футах[67][67]
  Фут (мера длины) равен 30,48 см.


[Закрыть] от нее, и что время быстро уходит.

Теперь наездников в парке стало гораздо больше. Навстречу им на красивой гнедой легким галопом скакал джентльмен, чья выправка выдавала в нем военного; в отдалении несколько человек двигались неспешной рысью. Сложно было поверить, что Гайд-парк находится в центре Лондона. Справа деревья отгораживали их от городских улиц, а слева на спокойной поверхности Серпантина[68][68]
  Серпантин – озеро в Гайд-парке, в котором в настоящий момент разрешено купание.


[Закрыть] ссорились утки.

Неожиданно раздался крик Мёрфи:

– Сэр, среди деревьев вооруженный человек! Скачите прочь!

Мария быстро посмотрела направо и увидела солнечный блик, игравший на стволе длинного ружья, направленного в их сторону. Адам, пришпоривая лошадь, рванулся вперед, загородив Марию от стрелка и одновременно ударив хлыстом ее лошадь:

– Пошла!

Гнедая сорвалась с места, как испуганная лисица, и точно в этот момент звук выпущенной пули прорезал утреннюю спокойную атмосферу. Мария пыталась удержаться на лошади, Адам скакал рядом с ней.

Она быстро восстановила равновесие, обернулась и увидела, что Мёрфи с пистолетом в руке мчится к роще. Мужчина с военной выправкой также двигался по направлению к зарослям.

Раздался второй выстрел. Они резко пригнулись к шеям лошадей, и Мария почувствовала, как пуля просвистела где-то совсем близко. Они проскакали половину Роттен-Роу, и только тогда Адам перевел свою лошадь на шаг.

– Теперь он не сможет в нас попасть.

Судя по выражению его лица, Мария предположила, что ему вовсе не нравится спасаться бегством в то время, как другие пытаются настичь стрелявшего. Но ее безопасность перевесила его желание принять участие в преследовании.

– Что за сумасшедший решится стрелять по людям в парке?

– Я не знаю. – Адам коснулся своего правого плеча, и его пальцы окрасились кровью.

У Марии перехватило дыхание, стоило ей увидеть на его белой рубашке расплывающееся пятно.

– Адам, ты же истекаешь кровью!

Он посмотрел на свои окровавленные пальцы с озадаченным выражением лица.

– Я и не заметил, пока ты не сказала. Плечо побаливает, но я не почувствовал, как был ранен.

Напуганная, что он серьезно ранен и находится в шоке, Мария соскочила с лошади.

– Слезай, я осмотрю тебя.

Адам, поморщившись, повиновался. Она помогла ему высвободить правую руку из рукава сюртука и увидела разорванную в верхней части плеча рубашку и кровь, которой было намного больше, чем показалось на первый взгляд. Надорвав ткань, чтобы добраться до раны, она поняла, что пуля только задела Адама.

– Скорее всего, твое ранение не опасно, лишь бы не попала инфекция. После того, как плечо промоют и обработают порошком базилика, все быстро заживет.

– Однако это неприятно, – заметил он, осматривая свое плечо. – Я не в восторге от зрелища собственной крови.

– Не могу сказать, что мне по душе вид твоей крови, – Мария сложила свой носовой платок, развязала и размотала галстук Адама. – Хороший галстук обладает достаточной длиной и может быстро превратиться в повязку.

– Ну, надо же, кто бы предположил, что мода может быть такой практичной, – весело произнес Адам, но стоило Марии прижать сложенный платок к ране, как он поморщился. – Мне испортили сюртук, Уорф будет очень недоволен.

Мария примотала носовой платок галстуком, закрепила импровизированную повязку на груди Адама и помогла ему накинуть сюртук на правое плечо. Теперь рана и кровь были не так заметны.

– Думаю от радости, что ты не пострадал, он даже не обратит на это внимание. Несколькими дюймами[69][69]
  Дюйм (мера длины) равен 2,54 см.


[Закрыть] ниже, и ты был бы мертв.

В это время к ним подъехал Мёрфи в сопровождении военного.

– К сожалению, нам не удалось поймать этого мерзавца, сэр, – доложил Мёрфи, спешиваясь, – он выбрал место для засады рядом с самой границей парка, потому сумел быстро затеряться в соседних улицах. – Он заметил повязку, и его лицо потемнело. – Вы ранены, сэр?

– Пустяковая царапина, Мёрфи. Спасибо, что погнался за негодяем.

– Уорф велел мне присматривать за вами, сэр, – ответил конюх.

Адам кивнул, слова Мёрфи подтвердили его догадку.

– Ты – тот самый друг, который служил вместе с ним в армии.

– Да, сэр, – осторожно подтвердил Мёрфи.

– Я благодарен вам обоим за вашу заботу обо мне.

Седовласый, с идеальной осанкой, похожий на военного, джентльмен вмешался в разговор.

– Стреляли из ружья Бейкера[70][70]
  В эпоху Наполеоновских войн (1800г.) в Великобритании была принята на вооружение винтовка, которую создал лондонский оружейник Эзикиел (Иезекиль) Бейкер. Бейкер был оружейным мастером, специализировавшимся на изготовлении нарезных ружей для охотников-джентльменов и написавшим книгу под названием «Заметки о нарезном оружии». Испытания его винтовки прошли успешно, и, несмотря на высокую цену, она была принята армией на вооружение.
  Нарезное ружье Бейкера имело семь нарезных канавок, по которым пуля делала в стволе длиной 30 дюймов четверть оборота. Поскольку оно заряжалось с дула, то после опускания в ствол поверх порохового заряда свинцовой пули ее следовало расплющить при помощи шомпола и деревянного молотка-киянки. При этом свинец раздавался в стороны, цепляясь за нарезы. Через короткое время от молотка отказались, решив, что для достижения требуемого результата достаточно тяжелого шомпола. Приклад этого нарезного мушкета имел прикрытую латунной пластинкой выемку, в которой хранились просаленные лоскутья, которые следовало забивать и ствол вместе с каждой пулей.


[Закрыть], я опознал его по звуку.

Мёрфи согласился.

– Такое оружие использовала пехота. Мерзавец чертовски хороший стрелок. Вам повезло, сэр. – Вспомнив о присутствии леди, он сорвал шляпу. – Прошу прощения за выражения, мисс.

– Я полностью согласна с вашей оценкой. – Мария посмотрела в том направлении, где прятался стрелявший. – Думаю, надо вернуться в Эштон-Хаус и послать за врачом.

– Согласен. – Адам надел сюртук, практически не морщась, и повернулся к джентльмену с военной выправкой. – Я Эштон, а это мисс Кларк. Выражаю вам свою признательность за то, что погнались за преступником и не дали ему шанса добиться своего.

С загоревшего лица на Адама смотрели проницательные серые глаза.

– Вы, должно быть, герцог Эштон. Я недавно вернулся в Англию после службы в Индии. Я был наслышан о вас, но по прибытии в Лондон, мне сообщили, что вы недавно погибли в Шотландии при аварии на пароходе.

– Я был ранен, но выжил, а вернулся в Лондон только вчера.

– Рад видеть вас живым, – сказал пожилой джентльмен с непроницаемым выражением лица. – Меня зовут Джон Стиллуэл.

Мёрфи не удержался от возгласа:

– Вы генерал Стиллуэл из Майсура[71][71]
  Княжество Майсур (от санскритского махишару – «земля буйволов») – одно из индийских государств, территория которого располагалась на юго-западной оконечности полуострова Индостан. Столицей королевства был город Серингапатам. Наибольшую известность королевство получило благодаря героическому сопротивлению английской колонизации.
  АНГЛО-МАЙСУРСКИЕ ВОЙНЫ велись английской Ост-Индской компанией за захват индийского княжества Майсур. В результате 1-й (1767–69) и 2-й (1780–84) Майсуру удалось сохранить независимость, после 3-й (1790–92) от Майсура отторгнута часть территории, в результате 4-й (1799) Майсур превращен в английского вассала.
  Княжество в границах 1784 года.


[Закрыть], сэр?

Стиллуэл кивнул.

– Так меня звали раньше. Я уволился из армии.

Из такой скромной самооценки не было понятно, что перед ними – герой войны, о котором на протяжении многих лет Мария читала в газетах. Совершенно неудивительно, что он погнался за представляющим опасность вооруженным человеком.

Все это, конечно, было очень интересно, но, тем не менее, Мария довольно твердо заявила:

– Нам повезло, что вы оба оказались рядом, но сейчас время ехать. Мёрфи, вы не поможете мне сесть на лошадь?

Он подошел и соединил ладони так, что они образовали ступеньку, используя которую можно было сесть на гнедую, стоявшую рядом. Адам сам взобрался на лошадь, превозмогая испытываемую им боль.

– Генерал Стиллуэл, я буду вам признателен, если вы не станете распространяться о данном происшествии. Мне не хочется быть предметом еще больших сплетен. Воскрешение из мертвых и так достаточно драматично.

– Разумеется. – Стиллуэл вскочил на собственную лошадь. – С вашего разрешения, могу я вас навестить? Я был знаком с вашим отцом в Индии.

Адам улыбнулся.

– Буду очень, очень рад, сэр. Вы знаете, где находится Эштон-Хаус?

– Разве есть такие, кто не знает? – заметил генерал с легким юмором. – С нетерпением жду новой встречи, Эштон.

С задумчивым выражением лица он развернул свою лошадь в сторону дальнего конца Роттен-Роу и возобновил прогулку.

– Давайте поедем домой по другой дороге, просто на всякий случай, – предложила Мария.

Мёрфи согласно кивнул.

Ни Адам, ни Мёрфи совсем не были удивлены нападением, которое могло закончиться смертельным исходом.

Что-то было не так – и Мария собиралась выяснить, что же.

***

По дороге в Эштон-Хаус Адам обратил внимание, насколько внимательно конюх изучает окрестности на предмет возможной опасности. Как солдат. Или как охранник. Если бы Мёрфи не был постоянно настороже, стрелявшему, скорее всего, удалось бы справиться со своей задачей.

Знание о том, что некто неизвестный организовал взрыв на его корабле, было несколько отстраненным, словно бы и не касавшимся его лично; боль же в плече была абсолютно реальной. Врага надо найти и остановить. Будь он проклят, если тот заставит его провести всю оставшуюся жизнь, боясь показаться на улице.

Марии удалось очень удачно замаскировать следы ранения, так что, когда они вошли в дом, толпа взволнованных слуг не бросилась им навстречу. Но оказавшись в главном холле, сама Мария тихо спросила:

– Адам, почему никто не удивился, что в тебя стреляли в центре Лондона? Ты что-то от меня скрываешь?

Мария имела право знать.

– Мои друзья считают, что кто-то хочет меня убить, – ответил он. – Я не был уверен в этом раньше, но после сегодняшнего случая склоняюсь к мысли, что они правы.

Мария побледнела.

– Зачем кому-то убивать тебя?!

– Интересный вопрос. Хотел бы я знать на него ответ. Возможно, моя варварская кровь оскорбляет британскую аристократию. Лучшего предположения мы пока не имеем. – Адам повернулся к подошедшему дворецкому. – Холмс, не могли бы вы послать за врачом? В парке со мной произошел небольшой инцидент.

У Холмса расширились глаза, когда он увидел пятна крови, видневшиеся из-под сюртука.

– Я сделаю это немедленно, ваша светлость.

После поспешного ухода дворецкого Адам обратился к Марии:

– Допуская, что я являюсь мишенью, тебе лучше как можно скорее вернуться на север. Сегодня тебя могли ранить. – Эта мысль ужаснула его. – Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы этого не перенес.

– Не уверена, что смогу вернуться домой и спокойно ждать сообщения об убийстве герцога Эштона, – ответила она напряженным голосом, ее глаза были широко раскрыты.

– Этого не случится, – заверил он с большей уверенностью в голосе, чем на самом деле чувствовал. – Теперь, когда предположение о существовании врага подтвердилось, я сосредоточу всю свою власть и те возможности, которыми обладаю как герцог, на том, чтобы найти преступника. – Не желая объяснять, что именно он собирается предпринять, так как и сам не знал ответа на этот вопрос, Адам просмотрел письма и записки, лежавшие на полированной поверхности буфета, и вытащил одну из записок. – Пришел ответ от твоего поверенного, – он протянул листок Марии.

Она взломала печать и пробежала глазами несколько строчек.

– Это сообщение от его клерка. Мистера Грейнджера сейчас нет в городе, но они ожидают его возвращения уже сегодня. Клерк назначил встречу с ним на завтрашнее утро. Думаю, отсутствие мистера Грейнджера в Лондоне и объясняет его долгое молчание.

– Я с нетерпением жду, что же он нам завтра скажет. – Мария, нахмурившись, взглянула на Адама, тот продолжил: – Мы поедем в обычной карете, без герба. Не хочу снова стать легкой мишенью.

– Да, именно так мы и сделаем, – согласилась Мария, она все еще испытывала тревогу.

Адам не винил ее. Он и сам был обеспокоен, но совершенно точно не собирался провести всю оставшуюся жизнь, скрываясь. Он еще раз взглянул на стопку писем и увидел конверт, надписанный очень знакомым почерком. Сломав восковую печать и открыв послание, он обнаружил, что оно принадлежало перу леди Агнес Уэстерфилд.

"Мой дорогой Адам,

Никакими словами не описать радость, охватившую меня, когда я получила известие от Мастерсона, что ты выжил. В мире слишком мало хороших людей, чтобы терять хотя бы одного из них.

Мастерсон сообщил мне, что из-за полученных травм ты потерял память. Я пыталась представить себе это странное ощущение, когда ты не можешь вспомнить свою собственную жизнь, но безуспешно. Должно быть, это чрезвычайно тревожное чувство.

Я разговаривала с мистером Ричардсом, врачом, который лечил большинство моих студентов и тебя в том числе. У него есть опыт, связанный с травмами головы, и он сказал, что невозможно предсказать, вернется твоя память или нет. Какая пугающая мысль.

Если ты так никогда и не вспомнишь свои юные годы, то тебе придется начать свою жизнь заново, что не так уж и плохо. Лишь некоторые из нас лишены воспоминаний, которые они предпочли бы забыть. И, несмотря на то, что ты начинаешь жизнь не ребенком, которого вырастят и защитят родители, у тебя имеется множество друзей, готовых сделать для тебя все. И я принадлежу к их числу.

Хотя соблазн приехать в Лондон и увидеть тебя чрезвычайно велик, но у одного из моих подопечных сейчас очень трудное время, и я на самом деле не могу оставить его одного. Я приеду в Лондон, как только смогу. Можешь воспринимать это и как обещание, и как угрозу.

Когда ты был мальчиком, тебе пришлось пережить значительные перемены в своей жизни, и ты с ними великолепно справился. Справишься и в этот раз.

С наилучшими пожеланиями,

Леди Агнес Уэстерфилд".

Пока Адам читал письмо, он будто снова слышал теплый женский голос; картины из прошлого пронеслись у него перед глазами. Первое, что он четко вспомнил, это как он сверху смотрит на высокую привлекательную женщину, которая вела себя так, будто не было ничего более естественного, чем разговаривать с мальчиком, забравшимся на дерево и вцепившимся в грязную дворняжку. Мысленно он оценил собаку и признал, что его друзья были правы: настоящий Бану был, вероятно, самой уродливой собакой в мире, но при этом самой лучшей. Леди Агнес поняла это сразу.

Тут же и другие воспоминания о леди Агнес заполнили голову Адама. Вот леди Агнес обучает его, призывая к дисциплине и успокаивая. Вот она обнимает его, рыдающего, получившего письмо от поверенных Эштонов, сообщающее о смерти его матери. Она окружила Адама теплом, в котором он так отчаянно нуждался, и при этом не открыла никому, насколько он был слаб, не сумев удержаться от слез. От нахлынувших воспоминаний стало больно.

Мария крепко взяла Адама за руку и подвела к ближайшей двери.

– Давай подождем врача в маленькой гостиной.

Как только они оказались в комнате одни, она усадила его на софу, а сама села рядом; выражение ее лица было встревоженным.

– Что случилось? После прочтения письма ты выглядишь так, будто кто-то тебя ударил.

Он вдруг осознал, что потирает свою гудящую голову, и опустил руку.

– Это очень доброе письмо от леди Агнес Уэстерфилд, и оно вызвало к жизни некоторые воспоминания о школьных днях. Да, я получил в своем роде удар, но в хорошем смысле.

– Так это же чудесно! – Мария взяла его за руку, успокаивающе пожав. – А остальное ты вспомнил, например, как ты отправился в Шотландию испытывать свою паровую яхту?

Адам задумался, затем отрицательно покачал головой.

– А как насчет детства, проведенного в Индии?

Он попытался мысленно вернуться в то время, но не вспомнил ничего нового. Зато ее вопросы помогли Адаму сосредоточиться на вернувшихся воспоминаниях.

– В моей голове неожиданно всплыли вспоминания о школе и друзьях. Как мы встретились, как началась наша дружба.

– И ты можешь восстановить школьные дни в четком хронологическом порядке?

– Сейчас... – он нахмурился, перебирая воспоминания. – Я помню, как первый раз увидел леди Агнес, как ехал в ее дом в Кенте, встречался с другими мальчиками, когда они впервые появлялись в школе. Учился. Проказничал. Проводил лето и все каникулы вместе со своими кузенами. – Сейчас он отчетливо вспомнил Джейни, она действительно была прелестным ребенком. Чувствуя себя предателем из-за таких мыслей, он продолжил: – Кажется, ко мне вернулась память только о школьных годах, но зато эти воспоминания производят впечатление достаточно полных.

Он улыбнулся, вспоминая, как развивались и строились отношения с каждым из его друзей, как они делили вместе радость и горе, как иногда они ссорились. Раньше он удивлялся, что Мастерсон, Рендалл и Киркленд отправились в Шотландию на поиски его тела. Теперь же он понимал, что сам сделал бы для них то же самое. Они были больше, чем просто друзья, они стали братьями.

Перед его мысленным взором возникла живая картина: во время одного из уроков калариппайатту[72][72]
  Калариппайатту (kalarippayattu, слово малайского происхождения) – искусство боя, разработанное дравидами (древнейшее население Индии) и до сих практикующееся в южной и северной Индии, на северо-востоке Шри-Ланки и в Малайзии. Вероятно, одно из древнейших боевых искусств. Использует прыжки, удары, захваты. В различных районах свои направления этого искусства боя.
   Можете посмотреть аннимацию :
  http://s61.radikal.ru/i174/0911/f7/b130ad357f79.gif


[Закрыть], которому он обучал других мальчиков, он швырнул Рендалла через всю комнату. И тот сломал руку. Не обращая внимания на боль, Рендалл засмеялся и потребовал, чтобы позже Адам обязательно научил его этому броску. Местный врач, Ричардс, невозмутимый мужчина среднего возраста, вправил перелом. Таких историй и моментов было не счесть, все они были связаны с кем-то из его друзей. Он вспомнил их все, включая и те истории, в которых принимали участие Беллард и Уиндхем – другие его школьные товарищи.

– Звучит очень обнадеживающе, – задумчиво произнесла Мария. – Если существенная часть твоей памяти восстановилась вот так, вдруг, то существует вероятность, что и остальные воспоминания вернутся в полном объеме.

– Возможно, все дело в том, чтобы найти правильные ключи, – ответил Адам. – Леди Агнес оказалась ключом к моим школьным годам.

Выражение лица Марии оставалось спокойным, когда она заметила:

– Джейни может стать ключом к более позднему времени.

В комнату вошел обеспокоенный Уорф.

– Вы ранены, ваша светлость?

Мария отпустила руку Адама и встала.

– Оставляю тебя заботам камердинера. Врач скоро прибудет. У тебя был очень насыщенный день.

Покушение на убийство и возвращение существенной части воспоминаний – да, день действительно насыщенный. Знать, что твоя жизнь снова начинает принадлежать тебе, – это было восхитительное ощущение. Вполне вероятно, что и с загадкой покушений на его жизнь ему тоже удастся справиться.

Однако смотреть, как уходит Мария, было безумно тяжело.