Текст книги "Восьмой страж (ЛП)"
Автор книги: Мередит Маккардл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)
Мы в здании.
В коридоре на пятом этаже темно, но из открытой двери кабинета Ариэля льется свет.
– Я же говорила тебе, – шепчу я Еллоу.
Ариэль сидит в углу спиной к двери и возится с маленьким металлическим предметом. Бумаги сложены в стопку и отодвинуты на край стола. Я прочищаю горло, и Ариэль сразу же поворачивается. Почему-то сейчас он выглядит старше, чем в последний раз, когда я его видела. Странно. Это было в одна тысяча девятьсот шестьдесят втором году. Всего один год назад. Тем не менее на лице того Ариэля, который смотрит на меня сейчас, больше морщин, а под глазами мешки.
– О, – произносит он, увидев меня. – Мисс Харт, я прав? А я все думал, когда мы снова с вами увидимся.
В его голосе чувствуется нерешительность. Я поворачиваюсь к Еллоу, чтобы посмотреть, заметила ли она ее, но та стоит и с открытым ртом смотрит на Ариэля.
По моим рукам пробегает озноб.
– Меня зовут не мисс Харт.
– Я в курсе, – произносит Ариэль. – Из какого вы времени?
– Я… – Подождите. Он сказал «из какого вы времени»?
– Вы… вы знаете, кто я? – Я снова поворачиваю голову в сторону Еллоу. Но она все так же потрясенно вглядывается в его лицо.
– Нет, не знаю, но, когда вы появились из ниоткуда и стали умолять меня изменить чертеж механизма, я готов был поспорить, что вы уже знали о нем и использовали его в будущем. Поэтому я и спрашиваю, из какого вы времени?
Еллоу хватает меня за руку.
– Не говори ему, – тихо произносит она.
Я поворачиваюсь к ней.
– Почему?
Еллоу начинает потихоньку пятиться из комнаты.
– Нам нужно уходить. Сейчас же.
– Еллоу, что…
– Это Сэвен, – шепчет она.
У меня пересохло во рту, когда я вспомнила о вводной лекции, которую мне прочитал Альфа о Страже времени. Первое поколение Стражей было известно под кодовыми именами-числами. И только один представитель того поколения до сих пор еще жив.
Сэвен.
Ариэль.
А значит… Эйб.
Я вскрикиваю. Нет! НЕТ! Только не Эйб. Не Эйб. НЕ ЭЙБ! Я резко поворачиваю голову в сторону Ариэля. Я не собираюсь никуда уходить.
– Вы лжец! Я знаю вас. Я знаю вас много лет, а значит, все это время вы были в курсе, кто я. Во время всех этих ужинов и праздничных обедов. И вы ни разу, черт возьми, даже не намекнули на это!
Ариэль поднимает руки и встает со стула.
– Сейчас же замолчи.
– Вы знаете о Страже времени? – спрашиваю я.
– Конечно знаю. Она существует уже более года. Мы проводили эксперименты, но нам нужен по крайней мере еще один год, чтобы начать перемещаться во времени стабильно. Мы уже очень близки к этому. Я Сэвен. – Он переводит взгляд на Еллоу. – Полагаю, ты уже догадалась об этом.
Еллоу не произносит ни слова, и Ариэль снова обращает свое внимание на меня.
– А теперь не могла бы ты сказать, кто вы, из какого времени и что вам нужно?
– Ирис, не надо, – восклицает Еллоу.
Я смотрю прямо ему в глаза.
– Я знаю вашего внука.
– Нет. – Ариэль поднимает руку, и на его лице появляется непреклонное выражение. – Я не хочу знать ничего конкретного. Ничего. Все, что вы расскажете мне, может совершенно изменить ход моей жизни, а мне этого не нужно. Я выбрал именно этот путь по определенной причине и пойду по нему до самого конца. Поэтому держите всю эту информацию при себе. Я только хочу узнать, кто вы, из какого времени и что вам нужно.
Но почему? Почему бы мне не рассказать ему обо всех мельчайших деталях жизни, которая его ждет?
Но в глубине души я понимаю почему. Эйб. Все, что я расскажу Ариэлю, повлияет на будущее Эйба.
Даже сейчас мое присутствие в этой комнате может изменить его. Так же, как и мой первый визит, когда я обратила внимание Ариэля на Мону. Что если благодаря мне это произошло слишком рано, и они с Ариэлем уже повстречались и расстались? Что если Ариэль женится на ком-то другом, а значит, Эйба никогда не будет?
Я открываю рот, но не могу ничего произнести. Я не знаю, смогу ли сделать это. Нет, я должна сделать это. Мы в тупике. Без помощи у нас ничего не получится. Дыши.
Я рассказываю Ариэлю, что я тоже Страж времени и треснутым голосом называю день, когда я сбежала.
– И чего ты хочешь?
Я открываю записную книжку и вырываю последнюю страницу. Страницу, на которой мы с Еллоу выписали данные о четырех крупных миссиях, заказанных КИ.
– Вот, – говорю я, вручаю ее ему. – Это четыре миссии, которые… – Я останавливаю себя, чтобы не рассказать ему о КИ. – Я просто хочу узнать, что это за миссии. Даты и места. Однажды в будущем вы будете иметь доступ к этой информации. Все, о чем я прошу – это поделиться ею со мной.
Ариэль вздыхает, но протягивает руку, чтобы взять страницу из записной книжки Альфы. Я колеблюсь, но все же отдаю ее ему. Существует столько много других вещей, о которых я могла бы попросить Ариэля. Я могла бы попросить его избавиться от Альфы в ту же секунду, когда его назначат на должность. Или не брать моего дедушку в первое поколение Стражей. Или спрятать меня так, чтобы ни один из Стражей никогда не нашел бы меня. Но я молчу. Мы находимся слишком близко к моему будущему, и я могу изменить его даже одним-единственным невинным комментарием.
– Зачем мне это делать? – интересуется Ариэль.
Я не знаю, как ответить на этот вопрос, не раскрывая слишком много информации.
– Мне хочется думать, что однажды я буду очень много значить для вас и что вы будете знать, что я всегда поступаю правильно. – Ариэль начинает хмуриться. – Вы не обязаны ничего решать прямо сейчас. Но если наступит день, когда вы поймете, что я права, то, прошу, помогите мне. Пожалуйста.
Ариэль опускается на стул, кладет локти на стол и, закрыв глаза, опускает голову на ладонь. Несколько секунд он молчит, а потом, наконец, произносит:
– Я не могу ничего обещать.
– Понимаю. Но надеюсь, вы все же выполните мою просьбу. – Это все, что я могу сказать.
Мы с Еллоу покидаем здание тем же путем, каким пришли. Через разбитое окно на первом этаже.
– И что нам сейчас делать? – спрашивает она.
– А сейчас мы будем проецироваться.
Еллоу удивленно поднимает бровь.
– Куда? Знаешь, я уже начинаю терять терпение.
– Я не знаю куда, и на самом деле это не имеет значения. Наше настоящее не будет изменено, пока мы не спроецируемся снова. А значит, для того, чтобы узнать, поможет ли нам Ариэль, мы должны покинуть время, в котором находимся сейчас. Ведь это работает именно так?
Еллоу кивает.
– Так что выбирай дату, и мы переместимся в этот день.
– Я не знаю, – со вздохом отвечает она. – Завтра. Канун Рождества одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.
Я настраиваю часы. Один оборот головки, отвечающей за день перемещения.
– Это разумно.
Я наблюдаю за тем, как Еллоу делает то же самое, а потом мы одновременно закрываем крышки часов.
Перемещение длится всего лишь долю секунды, и я даже не чувствую его.
– Ну? – спрашивает Еллоу, глядя на меня широко раскрытыми глазами, в которых плещется нетерпение. – Ты уже каким-то волшебным образом знаешь ответ?
Я замираю и начинаю размышлять. Я не чувствую себя как-то иначе. Навряд ли Ариэль отвел меня в сторонку, когда мне исполнилось четырнадцать лет, и рассказал всю правду. Нет, если бы он собирался помочь нам, то сделал бы это более тонко и незаметно. Но как?
Я провожу руками по волосам и дергаю за концы прядей. Больно.
– Может, нам нужно спроецироваться еще раз. Может, нам нужно снова увидеть Ариэля в настоящем?
– В настоящем? – вторит мне Еллоу. – Ты хочешь прийти в дом члена Стражи времени в настоящем? Ты сошла с ума? Может быть, Ариэль – Сэвен – и не собирается выдавать нас, но я точно могу тебе сказать, что его дом находится под наблюдением, особенно из-за связи, которая существует между вами.
Она права. Конечно, она права. Я трясу головой.
– Тогда, может быть, нужно переместиться в дом моей мамы? Может, Ариэль что-нибудь отправил мне?
– А ты не думаешь, что дом твоей мамы тоже находится под наблюдением? Ирис, ты меня разочаровываешь.
– Тогда я не знаю, что делать! – Я поднимаю руки и прижимаю ладони ко лбу. Неожиданно меня осеняет.
– Боже мой, – восклицаю я. – Вот оно.
– Что? – интересуется Еллоу, но я уже поднимаю рукав серого платья, от которого хочется чесаться. Взявшись за браслет, я спускаю его на запястье, расстегиваю и показываю Еллоу.
– Его подарил мне Ариэль, – говорю я ей. – В первую Хануку, которую я провела с семьей Эйба.
– И ты думаешь, что в твоем браслете спрятана подсказка?
– Да. – Как только я произношу это, то сразу понимаю, что права. Ариэль спрятал необходимую нам информацию в этом браслете. Мой Ариэль. Дедушка Эйба. Мужчина, который открыл для меня свое сердце и распахнул объятия, даже зная, кто я такая, хотя и понимал, что мне об этом ничего не известно. Он бы помог мне. И ответ находится в этом браслете.
Я подношу его к глазам и прищуриваюсь: серебряный браслет с подвесками. Вот мини-версия Эйфелевой башни – не то чтобы я когда-нибудь была в Париже – рядом с ней мини-пудель – не то чтобы у меня когда-нибудь была породистая собака – серебряный ключик, птичья клетка и…
Подождите. Я прищуриваюсь еще сильнее и практически закрываю глаза, а потом вскрикиваю.
– Это здесь! Прямо здесь!
– Где здесь?
Я показываю ей птичью клетку, чуть более сантиметра высотой.
– Смотри! – Внутри крошечной клетки, за тонкими металлическими решетками лежит маленький скрученный клочок пожелтевшей бумаги.
Еллоу всматривается в подвеску.
– А ты уверена, что его до этого там не было?
– Если и был, я никогда не замечала его. Мне нужно как-то открыть клетку. – Подвеска – это всего лишь декоративное украшение, поэтому в клетке нет дверцы, а решетки находятся в нескольких миллиметрах друг от друга. Мне придется сломать ее. – Мне нужна твоя сумка! – говорю я Еллоу. – Скальпель все еще у тебя?
– Тот, которым ты искромсала мою руку?
– Эй, ты сама сказала мне…
– Шучу. – Еллоу копается в сумке и вытаскивает из нее скальпель. Я беру его, просовываю между прутьев решетки и поворачиваю. Два из них сразу же отламываются. Браслет симпатичный, но не очень качественно сделан. Через несколько секунд все прутья валяются на земле, а я держу в руках крошечный клочок бумаги. Если я говорю крошечный, то, значит, так оно и есть. Я раскручиваю его, а потом разворачиваю, и оказывается, что все его размеры – пять на пять сантиметров.
На листке написано четыре предложения. Четыре предложения. Четыре миссии КИ.
– Он сделал это, – шепчу я. – Ариэль сделал то, о чем я его просила.
Еллоу смотрит через мое плечо на записи. Я поднимаю листок повыше, чтобы мы обе смогли разобрать крошечные буквы.
280 Фенвэй, Бостон, МА, 18 марта 1990., 1:24.
Дворец Тюильри, Париж, Франция, 30 апреля 1803г., 16:21.
100 Буреау-драйв, Гейтерсберг, Мэриленд, 21 октября 1939г., 8:00.
1100 Вестерн-авеню, Линн, Массачусетс, 2 июня 1890г., 9:12.
– Что это? – спрашивает Еллоу.
– Мне кажется, это адрес и время, когда были проведены остальные четыре крупные миссии.
– И что нам теперь делать? – Еллоу наклоняется ниже. – Садиться на следующий самолет в Париж и отправляться в… – Она хватает листок и продолжает, – во дворец? У нас нет для этого денег, и мне больше нечего продавать. И это не считая того, что мы даже не знаем, сможем ли пробраться во дворец.
– Послушай, – говорю я, показывая на первую запись. – Это миссия в музее. Мы знаем о ней и можем вычеркнуть ее, так же как и миссию в Париже, потому что… ну, ты сама понимаешь. Но, – показываю я на последнюю запись, – Линн находится всего в шестнадцати километрах отсюда. Мэриленд дальше, но все равно в пределах доступности. Мы сосредоточимся на этих двух миссиях и посмотрим, что сможем узнать.
Еллоу качает головой.
– Но я даже не понимаю, что нам делать.
– Я тоже. – И это правда. Я не имею никакого представления, что нам искать, но собираюсь довериться Ариэлю. Мне следовало сделать это с самого начала. – Именно это мы и собираемся узнать. Думаю, нам стоит разделиться. Что выбираешь: Линн или Мэриленд?
– Ни то, ни другое, – отвечает Еллоу.
Я удивленно поднимаю бровь.
– Послушай, – с ноткой раздражения в голосе произносит Еллоу. – Что если… – Она делает глубокий вдох и продолжает: – Что если вся организация продажная? И каждый ее член? Что если мое отец заодно с Альфой? Не знаю, смогу ли я принять то, что мой отец может быть… – У нее округляются глаза, когда она осознает, что собирается сказать.
– Предателем? – заканчиваю я за Еллоу. – Каким был мой отец?
– Я не хотела…
– Все нормально, – прерываю я ее. Но ничего из того, что сделал мой папа, никогда не будет нормальным. – Если на то пошло, не думаю, что твой отец как-то с этим связан. Смотри сама: сначала у Альфы был мой отец, потом Бета, но их обоих… устранили… ему нужен был новый человек. – Я стучу пальцем по последним двум адресам в списке. – Я не знаю, что произошло с ним, но по какой-то причине Альфа внезапно начал искать способ, чтобы обрести способность перемещаться во времени самому. Вот почему он отправил меня в прошлое, вот почему хотел, чтобы Ариэль изменил чертеж механизма. Все это было устроено ради одной цели – чтобы Альфа получил способность. Если бы у него был исполнитель, он не был бы в таком отчаянии.
– Эта или Гамма, – произносит Еллоу.
– Что? – Я знаю, что она говорит о двух членах второго поколения Стражи, но не имею понятия, кто они такие.
– Эта или Гамма. Они обе скончались несколько лет назад. Гамма была матерью Блу. Не думаю, что это она. Гамма учувствовала во многих миссиях и очень часто перемещалась еще до того, как была изобретена гравитационная капсула.
– Ты имеешь в виду, она делала то же, что и мы.
Еллоу не обращает на меня внимания.
– У нее отказало тело. Оно просто прекратило функционировать. Сначала она потеряла способность ходить, потом стоять. У нее атрофировались мышцы. Она…
Я вытянула руку, чтобы остановить ее. Не хочу больше слушать этого. Я представляю себе Ипсилон, такую, какой я ее увидела в первый раз: с покореженным и переломанным благодаря незащищенным проецированиям телом. Сколько вреда я причиню своему собственному телу, пытаясь разоблачить Альфу? Сейчас я молода и здорова, но через сколько лет меня постигнет такая же судьба? Не хочу думать об этом.
– Эта? – подталкиваю я ее к продолжению.
Еллоу кивает.
– Эта кажется наиболее вероятным кандидатом. Мне неприятно это говорить, потому что она… она была матерью Вайолет, а мы с ней уже очень давно дружим. Но именно Эта могла соблазниться деньгами и ухватиться за мысль о власти.
– Что с ней произошло?
– Она погибла, – отвечает Еллоу, глядя в пол. – Во время миссии.
– Или ее устранил Альфа, потому что она слишком много знала.
Еллоу резко вскидывает голову и открывает рот.
– Ты думаешь? Боже, он и правда мог это сделать?
Я пожимаю плечами. Сейчас, когда эти слова произнесены вслух, я могу думать только об отце. Может, Альфа подстроил так, чтобы Бета убил моего отца во время миссии. Чтобы ему не пришлось делиться с ним деньгами. Может, отец был всего лишь пешкой в этой игре. Или оказался вовлеченным в то, чего не понимал, и слишком далеко зашел. Или он притворялся во время миссии Кеннеди. А может, это была операция по разоблачению Альфы и Беты, но Бета добрался до отца первым.
Или одна девушка просто выдает желаемое за действительное, потому что не хочет верить в правду о мужчине, который был ее отцом.
Я снова опускаю взгляд на клочок бумаги, который Ариэль засунул в мой браслет.
– Хорошо, значит, мы возвращаемся в прошлое и находим Эту, – бурчу я. – Линн или Мэриленд?
– Я возьму Мэриленд, – отвечает Еллоу.
Я с облегчением киваю. До Линна добираться куда легче. И быстрее.
Мы договариваемся встретиться возле сциентистского17 зеркального пруда в Бостоне двадцать пятого декабря одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.
Из-за того, как мы одеты, нам безопаснее держаться подальше от настоящего, особенно в Бостоне. Кто знает, какой размах принял сейчас розыск.
Мы с Еллоу вместе подходим к автобусной остановке. Через двадцать минут отправляется автобус в Линн, рейс в столицу будет только через три часа.
– Удачи, – говорю я Еллоу, взбираясь по ступенькам серебристого автобуса с округлой крышей. Она протягивает руку и сжимает мою ладонь.
– И тебе тоже.
За моей спиной закрываются двери, и я занимаю свое место. Посмотрим, что из этого выйдет.
Глава 25
Всю поездку на автобусе я провела, уперев голову в стекло. Когда я выберусь из этого, – если выберусь – то найду способ помочь маме и не стану больше принимать ее «нет» за ответ. Она нужна мне. Мне нужна обычная жизнь. Я волоком потащу ее к доктору, а затем в аптеку. Если придется – стану заталкивать таблетки ей в рот каждый чертов день. Я не позволю ей перестать принимать их через две недели – только не в этот раз.
Ей будет достаточно меня. Ей станет лучше ради меня. Через год мне исполнится восемнадцать лет. Остался всего один год до того, как я официально стану взрослой. Она задолжала мне эти триста шестьдесят пять дней нормального детства.
Нормального.
Я смеюсь. Мой отец был наемным убийцей, способным перемещаться во времени, а я – несовершеннолетняя, которая работает в секретном правительственном подразделении. Как ни посмотри, это далеко от нормального.
Автобус высаживает меня на рыночной площади, которая находится где-то в Линне. Я не знаю. Я раньше видела указатели на Линн, когда проезжала по трассе, но никогда не была в этом городе, поэтому мне приходится обратиться к мужчине в билетной кассе. Судя по выражению лица этого невысокого человека в засаленной голубой рубашке, он не слишком рад тому, что ему приходится работать в канун Рождества.
– Извините, – говорю я. – Мне нужно попасть на Вестерн-авеню 1100. Вы не могли бы мне показать, куда идти?
Мужчина прищуривается.
– Повтори еще раз адрес?
– Вестерн-авеню 1100.
Он хмурит брови.
– Завод «ДжЭ»?
– Какой завод?
– «ДжЭ». «Дженерал Электрик».
Не знаю почему, но у меня в животе появляется странное покалывание.
– О, да, – отвечаю я, как будто и правда направлялась на огромную электростанцию.
– Вестерн-авеню начинается вон с того перекрестка. Поверни налево и где-то через милю придёшь. Завод будет слева, ты его не пропустишь.
Я двигаюсь в сторону небольшой бухты. Дует сильный ветер, а с неба падает небольшой снег. Втягиваю голову в плечи и продолжаю идти. Я бы сейчас отдала что угодно за пальто. Или хотя бы куртку. Да за что угодно, если это поможет защитить меня от ветра, который дует сквозь рукава платья и пронизывает кожу. У меня изо рта идет пар.
Солнце уже садится на горизонте, и на улицах практически никого нет. Где-то вдали раздается звон церковных колоколов, что напоминает мне о том, что сегодня канун Рождества. Я не знаю, какой сейчас день в настоящем. Но думаю, что после праздника.
Возле завода нет ни души. Я подхожу к входной двери главного здания и заглядываю через стекло. Внутри темно. Перевожу взгляд в верхний угол двери – камер нет. Не знаю, когда они превратились в обязательный атрибут, но я ожидала, что камеры тут будут. Все-таки это завод.
Я достаю черное платье, которое Еллоу купила мне в одна тысяча восемьсот девяносто четвертом году, и пытаюсь привести его в порядок. Оно такое измятое, что несколько встряхиваний не делают абсолютно ничего. Я еще раз осматриваюсь, чтобы убедиться, что никакой опасности нет. На улице все также ни души. Сняв наряд из одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, я переодеваюсь в платье одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года, а потом прячу балахон из шестидесятых за мусоркой. Когда вернусь, то заберу его.
После этого я настраиваю часы Стража на второе июня одна тысяча восемьсот девяностого года и… разражаюсь смехом: я стою перед огромной электростанцией и собираюсь переместиться во времени, чтобы выследить внутри этого здания человека, которого не знаю и никогда не видела.
Что может быть легче?
Я захлопываю крышку часов и, мгновенно переместившись, приземляюсь на пешеходную дорожку. На улице раннее утро. Я закрываю глаза, пытаясь избавиться от образа искалеченного тела Ипсилон, но у меня не получается.
Со мной такого не будет. Не будет. Как только мы остановим Альфу, я больше никогда не стану перемещаться. Никогда.
На часах полшестого утра. Я качаю головой и поворачиваюсь, но тут же вскрикиваю. Мне стоило бы уже привыкнуть к этому, но не получается. Завод, который сейчас стоит передо мной, наверное, в два раза меньше, чем тот, что я недавно видела. Ну, это делает задачу найти Эту гораздо проще. Вывеска на двери приветствует меня не в «Дженерал Электрик», а в «Томсон-Хьюстон Электрик».
Как я и ожидала, в это время на заводе никого нет, поэтому слоняюсь по периметру и пытаюсь продумать план действий. Сбоку здания находится вход, на котором висит табличка «только для рабочих». Думаю, это самый подходящий вариант. Я притворюсь работницей.
Но несколько часов спустя понимаю, что в моем плане было существенное упущение.
Они не шутили, когда написали «для рабочих». Все рабочие – это мужчины. В брюках, рубашках и ботинках. А я, что очевидно, – женщина. В черном помятом платье.
Я опускаю голову и все равно пытаюсь проскользнуть внутрь, прячась за спинами небольшой группы мужчин. Они несут в руках серебристые боксы с обедами и говорят о переписи населения. До меня тут же доходит, что я даже не знаю, какой сейчас день недели. Понятно, что рабочий, но… Пятница? Понедельник? Кто знает?
Мне становится не по себе. Чувствую себя такой уязвимой и неподготовленной. Ненавижу эти чувства больше всего.
Я опускаю голову еще ниже и прохожу следом за рабочими в дверь. Мой взгляд не отрывается от пола, и я даже не смотрю, куда иду.
Это объясняет, почему я врезаюсь в высокого и необъятного мужчину, который мог бы запросто уложить на лопатки борца сумо.
– Что ты делаешь на моем заводе? – рычит он.
Я поднимаю голову. Мужчина, изогнув бровь, прожигает меня очень злым взглядом.
– Работаю. – Я расправляю плечи. Так нас учили в Пиле. Прямая спина говорит о власти, даже если ее у тебя нет. А сейчас я нахожусь именно в такой ситуации.
Мужчина еще больше выгибает бровь.
– С каких это пор?
– С сегодняшнего дня? – громко отвечаю я.
– Ты одна из девочек Бесси?
– Да. – Не имею понятия, кто такая Бесси. Черт, что если она руководит проститутками? Но если это означает, что я смогу остаться на заводе, то почему бы мне не притвориться падшей женщиной. Подчеркну еще раз – притвориться.
Мужчина опускает левую бровь вровень с правой.
– Девочки Бесси заходят через главный вход. Разворачивайся и возвращайся.
Но что если я сделаю это, а меня не пропустят? Тогда оба входа будут для меня закрыты. Не думаю, что в этом здании есть другие двери.
– Я уже итак опаздываю, – смущенно улыбаясь, произношу я. – Можно мне пройти тут? – Я несколько раз моргаю, потому что меня неожиданно осеняет, что именно так поступила бы Еллоу, чтобы добиться желаемого.
Мужчина ворчит, но дергает головой в сторону коридора налево.
– Это главный коридор. Он выведет тебя ко входу, а там ты уже знаешь, где найти Бесси.
Я несусь по коридору, подобрав платье, чтобы не упасть. Он заканчивается в каком-то подобие холла, где стоит группа мужчин. Я останавливаюсь и, прикрыв глаза, пытаюсь разобрать, о чем они говорят.
В голове раздаются хриплые мужские голоса. Некоторые с отличительным акцентом жителей Северного побережья. Я зажмуриваюсь и пытаюсь сосредоточиться.
Среди всех голосов особенно выделяется один. Он слабее, чем остальные. Не такой мужской. Голос замолкает, а потом говорит снова. Я заглядываю в холл и внимательно осматриваю каждого из присутствующих. Разговор ведут одновременно несколько человек, но я сразу выделяю того, кто меня особенно интересует.
Это невысокий худой мужчина в костюме-тройке. Из-под цилиндра выглядывают растрепанные волнистые волосы, а… подождите. Я смотрю на его руки. Они маленькие и хрупкие. Перевожу взгляд на ноги. То же самое. Это не мужчина.
Это Эта, которая притворяется мужчиной.
Я прищуриваюсь. Эта – белокожая, а Вайолет нет. Я даже и не думала о таком варианте. В этот момент в холле появляется мужчина с седыми волосами и бородой и протягивает Эте руку. Та пожимает ее, и они вместе проходят в другой коридор.
Мне нужно узнать, куда они идут.
Сделав глубокий вдох, я выхожу в холл, а потом пересекаю его с таким видом, будто владею этим местом. Уверенность доведет тебя куда угодно.
Вот только это оказывается не так.
На полпути меня останавливает чья-то рука. Это оказывается мужчина в сером костюме-тройке с золотыми часами на цепочке, приколотой к жилету. Не знаю, кто он, но, судя по взгляду, этот мужчина, в отличие от меня, действительно владеет этим местом.
– Кто ты и куда идешь?
– Я одна из девочек Бесси, сэр, – склонив голову, отвечаю я.
– Правда? – Он расправляет плечи.
Я делаю то же самое. В эту игру можно играть вдвоем.
– Да.
– Тогда ты не станешь возражать, если я провожу тебя, чтобы она могла подтвердить это.
Черт.
– Вообще-то, я сейчас должна быть с ними. – Я киваю в сторону коридора, по которому все дальше от меня удаляются Эта и группа мужчин. Но неожиданно они останавливаются возле последней двери, за которой коридор поворачивает вправо, и заходят в комнату.
– У них, – произносит мужчина, заставляя меня переключить внимание на него, – сейчас будет проходить финансовое собрание, и тебя оно, определенно, не касается.
– Я… – Что я? Думай! Говорю первое, что пришло в голову. – Мне нужно убедиться в том, что у гостей есть все необходимое, мистер Томсон. – Его фамилия – всего лишь предположение, если уж я нахожусь в «Томсон-Хьюстон Электрик». По тому, как мужчина сжимает губы и опускает подбородок, сразу понимаю, что оно неверное.
– Моя фамилия Бауэр, – произносит он, выразительно глядя на меня. – А теперь, если, по твоим словам, ты работаешь в моем подчинении, я хотел бы отвести тебя к Бесси.
Ну все.
Неожиданно в холл забегает девушка примерно моего возраста в черном до пола платье на худом теле, длинном переднике и кружевном чепце, похожий на тот, что я надевала с костюмом на Хэллоуин, когда мне было пять лет. Она встречается со мной взглядом, и по ее виду, начиная с робкого выражения лица и заканчивая ссутулившейся спиной, я мгновенно понимаю, что это кроткая маленькая мышка. И, как лев, бросаюсь на нее.
– Она меня знает! – кричу я, показывая на мышку. – Она может подтвердить, что я тут работаю.
Бауэр поворачивается к девушке и, узнав ее, перестает хмуриться.
– Энни, ты знаешь эту молодую леди? – показывает он в мою сторону.
Я пристально смотрю на Энни и поднимаю брови, надеясь, что это выглядит убедительно и устрашающе.
– Да, сэр, – говорит она. – Это новенькая.
Бауэр подносит руку к подбородку и делает глубокий вдох. Я вижу, что он раздумывает, то ли показать себя крутым парнем, то ли отпустить меня. Я склоняю голову, как до этого сделала Энни. Иногда побеждает тот, кто знает, когда вовремя подчиниться.
Бауэр вытаскивает из кармана часы, быстро смотрит на время и убирает их обратно.
– Тогда все в порядке. – Он поворачивается и идет по коридору, по которому ушли Эта и другой мужчина.
Дождавшись, когда Бауэр скроется из виду, я поворачиваюсь к Энни.
– Послушай, я очень ценю то, что ты…
И тут я замолкаю. Потому что совершенно забыла о том, чем заканчивается притча о льве и мышке. В отличие от Энни. Сейчас глаза моей робкой маленькой мышки горят огнем.
– Ты мне должна, – говорит она. – Не знаю, кто ты такая и что тебе надо, но, если не хочешь, чтобы тебя арестовали, плати.
– У меня нет денег. – В какой-то мере это правда. У меня нет денег из одна тысяча восемьсот девяностого года.
Энни щелкает языком, делает шаг назад и внимательно осматривает меня с головы до ног. Увидев браслет на запястье, она удивленно округляет глаза.
– Мой брат – полицейский. В Бостоне. Он арестует тебя.
Вообще-то, не арестует. К тому моменту, как он об этом узнает, я буду уже далеко отсюда. Но это не меняет того факта, что Эта сейчас находится в комнате прямо по коридору, а я теряю время.
У меня не остается другого выбора. Я снимаю с запястья браслет и крепко сжимаю в ладони перед тем, как передать его Энни. Девушка ухмыляется, и мне сразу хочется ударить ее. Но вместо этого я срываюсь с места и иду по коридору.
Энни следует за мной. Я слышу, как торжествующе стучат по деревянному полу ее туфли с пряжками.
Возле двери стоит тележка с серебряным чайником, чашками и тарелкой с печеньями и булочками. До меня доносятся отголоски мужских голосов.
