Текст книги "Восьмой страж (ЛП)"
Автор книги: Мередит Маккардл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Я роняю папку на кровать и у меня начинают трястись руки. Отец был убит одним из Стражей. Бетой, который тоже сейчас мертв. Я попыталась проанализировать прочитанное. Значит, отец работал под прикрытием. Или действовал по собственному желанию.
Вопросов больше, чем ответов. Я ничего не понимаю. Это все не имеет никакого смысла.
Неожиданно за моей спиной открывается дверь. Я быстро закрываю папку и поворачиваюсь, чтобы попросить медсестру оставить меня одну, как слышу странный хлопок, от которого у меня замирает сердце. Так не должно быть. Раздаются шаги, и в комнату входит человек. Это не медсестра.
Это Еллоу.
Глава 20
Я забираюсь на кровать и снимаю капельницу.
– Что ты тут делаешь? – Быстро вскакиваю с другой стороны кровати и бегу к окну.
– Если ты планируешь выпрыгнуть, то оно не открывается, – говорит Еллоу. Ее голос ровный и спокойный, как море во время штиля.
– Как ты меня нашла?
Еллоу пожимает плечами.
– Это было довольно легко. После того, как ты столь драматично бросила маячок к ногам Индиго, мы поняли, что тебе понадобится медицинская помощь и что ты, скорее всего, будешь искать ее во времени ближе к настоящему. Поэтому мы просто просмотрели данные о всех травмах рук в центральных больницах за последние несколько лет. Довольно много неудачных попыток, но все-таки мы нашли тебя, – с самодовольным видом склонив голову, отвечает она. – А теперь я собираюсь вернуть тебя назад.
– Не думаю. – Мне нужно достать свою цепочку, и тогда все будет в порядке.
Не успеваю я даже пошевелиться, как Еллоу бросается на меня. Я хватаю ее за плечи, разворачиваю и со всей силы бросаю на стену. Она вскрикивает, падает и откатывается. Я резко поворачиваюсь, но перед глазами вспыхивает свет. Я пытаюсь сохранить равновесие, и в этот момент Еллоу пинает меня каблуком прямо в солнечное сплетение.
Я опускаюсь на колени и скрючиваюсь от боли. Комната кружится. Я не могу отличить потолок от пола. Со стоном пытаюсь подняться, но надо мной склоняется Еллоу.
– Подчинись. Подчинись, и все будет нормально. Продолжишь драться, и я… – У нее не получается договорить, потому что я впечатываю правую ладонь прямо в ее нос.
Еллоу вскрикивает и сгибается по полам.
– Мой нос! – вопит она. – Клянусь Богом, если ты сломала мне нос, я убью тебя. Я убью тебя!
Кто-то начинает тарабанить в дверь.
– Открой! – кричит медсестра. – Сейчас же открой!
Я смотрю на дверь. Шпингалет сломан. Его сняли. Возле двери лежит дешевый электрический гайковёрт. Я перевожу взгляд на Еллоу. Она улыбается и кивает, а потом неожиданно снова бросается на меня. Я не успеваю уклониться. Еллоу роняет меня на пол и вытягивает мои руки над головой. Свежезашитая рана вспыхивает болью. Из носа Еллоу течет кровь прямо на бежевый кашемировый свитер. Я пытаюсь поднять руки, но она слишком сильно прижимает их к полу. Сейчас я гораздо слабее ее. Пытаюсь перевернуться, но все зря.
Медсестра три раза громко стучит в дверь.
– Скажи ей, что все в порядке, – приказывает Еллоу.
– Думаешь, она поверит и уйдет? – тяжело дыша, говорю я. У меня кружится голова.
– Хорошо, как знаешь. Вытаскивай свою цепочку. Мы отправляемся домой.
– Я никуда не пойду. Они все обманывали меня. Я одна из вас, Еллоу. Я была рождена с этим.
На лице Еллоу появляется недоуменное выражение, и она еще сильнее прижимает мои запястья к полу. Это очень больно.
– О чем ты говоришь?
– Мой отец был Дельтой.
– Заткнись! Ты лжешь!
– Нет! Вся информация содержится в папках на кровати. Вся! Мой отец был Дельтой, а дедушка Четвертым. У меня есть генетическая связь и всегда была. Альфа обманывал меня. Зета обманывал меня. Все обманывали меня.
– Я сказала заткнись!
– Иди и почитай! – У меня кружится голова. Еллоу так крепко прижимает мои руки, что они начинают неметь. – Иди и посмотри сама. Вся информация здесь, в этих папках.
– Отличная попытка, – говорит Еллоу. – Я отпущу тебя, чтобы изучить данные, и ты сразу же попытаешься задушить меня.
– Нет.
– Ага, так я и поверила тебе. Я знаю, что произошло. Альфа рассказал нам. Эксперимент провалился, потому что ты слабачка, которая перепугалась и сбежала, когда он тебе все рассказал.
– Не было никакого эксперимента, Еллоу!
Стук в дверь становится еще сильнее.
– Немедленно открой! – кричит медсестра. – Открой, или охрана сломает ее. Она уже здесь!
– Где твоя цепочка? – спрашивает Еллоу. – Я возвращаю тебя назад. Начхать на папки.
– Цепочка под больничным халатом. Тебе придется отпустить меня, чтобы я могла достать ее, – с улыбкой отвечаю я.
Еллоу опускает взгляд на мою грудь, и я вижу момент, когда она понимает, что я права.
– Черт!
Раздается тяжелый удар в дверь. Они и правда начали ломать ее.
– Прочитай досье, которое лежит сверху. На нем написано «Дельта». А потом загляни в мое.
Еще один сильный удар.
– Дверь долго не выдержит, – говорю я.
Еллоу неохотно отпускает меня, а потом вскакивает и подбегает к кровати. Я поднимаюсь, раздумывая над тем, как поступить: напасть на нее или достать подвеску и исчезнуть. Но я не делаю ничего из вышеперечисленного.
Вместо этого я наблюдаю за Еллоу. Мне хочется, чтобы кто-то еще знал правду.
Она держит в руках две папки и смотрит то в одну, то в другую.
– Это не может быть правдой. Не может быть.
Снова удар в дверь, и… она ломается.
Еллоу разворачивается и потрясенно смотрит на меня.
– Нам нужно уходить!
– Я никуда с тобой не пойду. – Я вытаскиваю цыпочку и открываю крышку.
Еллоу поднимает руку.
– Не уходи! Подожди меня!
– Что?
Еллоу хватает все папки и записную книжку, а потом настраивает свои часы.
– Переместись на месяц назад вместе со мной.
– Что?
– Мне нужно время, чтобы разобраться! – Еще один удар. Дверь падает, и в палате появляются два крепких охранника, а за ними медсестра с красным от гнева лицом.
– Один месяц! – выкрикивает Еллоу. Она закрывает часы и исчезает – вместе с моими папками!
Охранники и медсестра замирают и смотрят на пустое место, где раньше стояла Еллоу, а потом переводят взгляды на меня.
– Простите. – Я знаю, что им сейчас гарантировано второе потрясение, но мне нужны папки. Мне еще многое нужно узнать. Поэтому я настраиваю часы на месяц назад и закрываю крышку.
Тело пронзает боль, но она длится совсем недолго. Через секунду я стою в той же самой больничной палате.
– Наконец-то! – шепчет Еллоу, кивая на кровать, на которой спит очень пожилая женщина. – Скажи, что ты не подделала эту информацию.
– Что?
– Ты ведь не подделала досье?
– Когда бы, черт возьми, я успела это сделать? Да и зачем мне это?
– Значит, это правда? Твой отец и дедушка на самом деле Стражи времени?
– Судя по всему, да. Послушай, я так же потрясена этим фактом, как и ты. Но в Страже времени что-то происходит, что-то, о чем они явно не рассказывают нам. И это связано с Альфой. Я думаю, что все это было задумано с целью заставить меня убить Ариэля Стендера.
– Кто такой Ариэль Стендер?
– Он создал это. – Я показываю на часы, которые висят у меня на шее. – Альфа послал меня в прошлое, чтобы я попыталась убедить его не добавлять генетическую связь или убить его, если он не согласится. Я не стала этого делать. Я вернулась, чтобы рассказать ему, что провалила миссию, и нашла эти папки. Альфа все это подстроил. Но я не знаю почему.
Еллоу потрясенно открывает рот.
– Потому что Альфа не может проецироваться.
У меня сжимается желудок.
– Что значит, Альфа не может проецироваться?
– Нет, ну ты правда такая дура? Ты никогда не задумывалась, почему он не участвует в миссиях?
Я даже не обращаю внимание на ее оскорбление.
– Серьезно? Альфа не может проецироваться?
– Нет. Он правительственный представитель, который осуществляет надзор над нами. У него нет генетической связи, он наблюдает за тем, чтобы мы честно выполняли миссии. То же самое и с Редом.
– Подожди, Ред не может проецироваться? – Чувствую себя так, словно меня ударили.
– Боже, как же долго до тебя доходит! Реда обучают, чтобы он потом занял место Альфы. Он стажер.
Пожилая женщина на кровати начинает шевелиться, но не просыпается. Я понижаю голос до шепота.
– Уверена, это произойдет очень скоро! Думаю, Альфу заставляют уйти на пенсию, вот почему он неожиданно решил втянуть меня во все это.
Еллоу качает головой.
– Это не имеет никакого смысла. Если у тебя всегда была генетическая связь, то почему ты росла вне этого?
В этот момент я понимаю, что знаю ответ на этот вопрос. Это похоже на череду воспоминаний, которые вспыхивают перед глазами умирающего человека. Голову наводняют картинки, и все о моей маме.
Мне пять лет. Мы в парке, я качаюсь на качелях, пытаясь дотянуться до неба. Мама толкает меня так сильно, как может. Это был один из ее депрессивных дней, но тогда я была слишком мала, чтобы понимать это, и думала, что чем выше раскачиваюсь, тем лучше. Мы уже побывали в библиотеке, в игрушечном магазине; поели мороженое и больше часа провели в отделе с товарами для рисования. В багажнике джипа лежат два новых холста, один из них для меня. А сейчас мы находимся в парке.
Неожиданно подходит какая-то женщина и начинает разговаривать с нами. Я не помню, о чем именно. Но помню реакцию мамы. Она толкает женщину на землю и сдергивает меня с качелей, а потом кричит, чтобы та никогда больше не заговаривала со мной, чтобы убиралась из Джерихо ко всем чертям и никогда не возвращалась. После этого мама тащит меня домой. Я спрашиваю ее, кто эта женщина, и она отвечает:
– Она плохой человек. Очень плохой. Держись от нее подальше.
Мне девять лет. Я иду домой со школы, когда возле меня останавливается белый минивэн. За рулем сидит мужчина.
– Твоя мама заболела, – говорит он мне.
Я продолжаю идти.
– Твоя мама действует не в твоих интересах. Ты находишься не там, где следует.
Я бегу. Быстро. Пересекаю парк, в котором нет дороги. Минивэн тормозит у ворот, не пытаясь преследовать меня по мокрой потрескавшейся пешеходной дорожке. Тогда я подумала, что это социальный работник, вызванный одним из всезнающих жителей Джерихо, чтобы забрать меня у мамы.
Но это было не так.
Мне четырнадцать лет. Я получаю письмо из Пила. Мама запирается в туалете. По коридору до моей комнаты доносятся ее плач и стоны. Я разбираю некоторые отрывки фраз.
«Они не могут». «Она погибнет». «Они заберут ее».
В то время я думала, что мама просто ведет себя как моя мама. Эмоционально нестабильно. Но это не так. Теперь я понимаю. Это не так. Она знала о Страже времени. Отец, вероятно, рассказал ей, чем он зарабатывал на жизнь. Она знала, что он погиб во время миссии, но сомневаюсь, что была в курсе всей правды.
Но я знаю правду. И знаю, что мама всю жизнь пыталась оградить меня от той же участи. Она понимала, что если я уеду в Пил, то окажусь в Страже времени. А я с презрением отнеслась к ее словам и все равно уехала. Я решила сама выбрать свою судьбу и бросила очень больную женщину. Я ужасный человек.
Когда это все закончится, я вернусь в Вермонт и все исправлю. Я помогу ей выздороветь, и мы снова будем вместе.
Еллоу смотрит на меня с широко открытыми глазами, все еще ожидая ответа на вопрос.
– Это из-за моей мамы, – отвечаю я, потирая виски. Я обвиняла ее. Обвиняла во всем; за годы, когда я думала, что она любит свои драгоценные картины больше, чем свою дочь. Но мама защищала меня. – Она скрывала меня от Стражи. Или, по крайней мере, пыталась. Но вы все равно, в конце концов, меня заполучили.
Еллоу грустно произносит, глядя себе под ноги:
– Я не могу поверить в это. Они и нам лгали. Мой гребаный отец обманывал меня.
Я в ужасе смотрю на нее.
– Ты ребенок Альфы? – громко спрашиваю я. Пожилая женщина начинает ворочаться.
– Что? Нет, – шепчет Еллоу. – У Альфы нет детей. Мой отец – Зета.
– Зета! Нет, это невозможно. Зета – отец Индиго.
– Да, он мой брат.
Еллоу и Индиго брат и сестра? Почему я об этом не догадалась?
– Верни мне папки. – Я протягиваю руку. – Мне нужно узнать, что еще они скрывают от меня.
Еллоу отдает их мне. Пожилая женщина всхрапывает и машет руками.
– Нам нужно уходить, – тихо произносит Еллоу, потирая ладонями предплечья. – У меня большие неприятности. Я снова спроецировалась в прошлое. Этого не должно было произойти. Ред следит за мной. Он, наверное, думает, что я проверяю другую зацепку, но Альфа все поймет. И тогда они придут за мной.
– Так возвращайся, – пожимаю плечами я. – Отпусти меня и возвращайся.
Еллоу качает головой.
– Я хочу знать, что ты планируешь делать.
– Не знаю, но Альфу нужно остановить. Он пытался заставить меня убить ни в чем неповинного мужчину, как… – Как моего папу. Мои руки покрылись мурашками. Отец тоже был невиновным? Альфа его подставил? Я многое не знаю, но мне предстоит еще все узнать.
– Как… что? – спрашивает Еллоу.
– Ничего.
– Послушай, я не собираюсь возвращаться назад, если ты планируешь проникнуть в Зал Стражей посреди ночи и всех убить.
– Эй, ты и правда думаешь, что я психопатка? Я не собираюсь никого убивать. Я собираюсь… не знаю. Может, собрать доказательства и пойти с ними в Министерство обороны?
У Еллоу округлились глаза.
– Ты не можешь этого сделать.
– Конечно, могу. Нужно только собрать…
– Нет, ты не можешь. Альфа, должно быть, предвидел, что ты попытаешься сдать его властям. Мы уже спроецировались в прошлое. Мы изменили его. Ты не можешь…
О чем она говорит?
– Может, ты уже прекратишь свой словесный понос и все расскажешь?
– Ты в списке особо опасных разыскиваемых преступников, – говорит Еллоу, и я вздрагиваю. – В списке, который не вывешивают в почтовых отделениях и доступ к которому есть только у небольшого количества людей. Как только ты появишься в округе, с тобой будет покончено.
Мое тело становится невесомым. Я приняла поспешное решение и убежала, а теперь никогда не смогу вернуться. Потому что я в розыске.
– Еллоу, возвращайся в настоящее и оставь меня одну. Я разберусь.
– Я не вернусь. Я же сказала, они поймут, что я самовольно спроецировалась.
– Скажи, что проверяла другую зацепку!
Еллоу вздыхает и подходит к лежащей на кровати пожилой женщине. Рядом с ней на столике стоит полиэтиленовый пакет. Еллоу берет его, открывает и передает мне какой-то балахон в цветочек и пару тапочек.
– Надень.
Я сжимаю зубы.
– Я не собираюсь воровать одежду у пожилой женщины.
– Надень, – рычит она. – Через пару минут здесь будет кто-нибудь из Стражи. Ты хочешь, чтобы все закончилось, даже не начавшись?
Я фыркаю, но понимаю, что она права. Натягиваю через голову балахон и только потом из-под низу снимаю больничный халат. Как только я просовываю ноги в тапочки, Еллоу хватает меня за руку и тащит к двери.
– Еллоу, что ты делаешь? – сердито шепчу я и бегу за ней по коридору. Она останавливается, только когда мы спускаемся по лестнице и оказываемся в отделении скорой помощи. Вокруг снуют люди. Доктора, медсестры, пациенты. Еллоу идет мимо них так, как будто она одна из них. По пути она открывает занавески, за которыми проверяют степень повреждения пострадавших. За одной из них скрывается девочка со сломанной рукой. За другой – хрипло дышит пожилая женщина. Отодвинув еще одну занавеску, мы видим доктора, который накладывает швы на порез на голени подростка.
– Кто вы? – недовольно бурчит молодой доктор с усталыми, воспаленными глазами. Наверное, он ординатор.
– Простите! – говорит Еллоу. – Мы ошиблись. Мы ищем мою маму. – Доктор отворачивается, и Еллоу крадет с передвижного столика скальпель. Я вопросительно смотрю на нее, но она засовывает его в рукав, выводит меня на улицу и только после этого отпускает мою руку.
– Вырежь его, – произносит она, вручая мне скальпель и протягивая руку.
– Что?
– Маячок. Вырежь его. – У нее трясется рука, и скальпель качается перед моим лицом, как флаг, развивающийся на ветру.
– Я не собираюсь ничего вырезать. Я хочу, чтобы ты оставила меня в покое. Возвращайся в настоящее, Еллоу.
– Нравится тебе это или нет, но мы теперь союзники. Альфе удалось убедить всех, что ты пытаешься покончить со Стражей времени.
– Так вернись и объясни, что это не так.
– Ты не понимаешь, какая там сейчас ужасная обстановка, Ирис. Альфа всех изолировал. Повсюду стоят камеры. Все думают, что ты опасна. Даже мой отец.
Я качаю головой.
– Почему я должна верить, что твой отец с самого начала не был вовлечен в этот план? Он ведь тоже знал моего папу.
– Я не в курсе, что он знал. – Еллоу садится на скамейку и опускает голову на ладони. – Я не знаю. Может, ты и права. Может, мой отец обо всем знал. Я не знаю, кому теперь доверять. Вот почему я не могу вернуться. Поэтому я остаюсь, и ты сейчас вырежешь этот чертов маячок из моей руки. Это будет мое послание. Маячок будет деактивирован, и они поймут, что я больше не марионетка. Это напугает их.
– Или они решат, что я убила тебя, и только убедятся в правильности своих действий.
Еллоу снова вытягивает руку.
– Вырежи. Быстрее. Или я сделаю это сама.
– Еллоу…
– Давай, Ирис!
– Тебе будет нужна медицинская помощь. Как ты ее получишь, если Стража времени и так уже отслеживает всех девочек-подростков с травмами руки за последние сколько-то лет? Тебя поймают.
Еллоу не отвечает и только прикусывает нижнюю губу, поэтому я не знаю, что она думает по этому поводу.
– Мы вернемся во время, когда еще не было записей, – говорит она. – Нас не поймают, если мы спроецируемся на много лет назад.
– Но тогда ты можешь умереть от потери крови.
– Одна тысяча восемьсот двенадцатый год, – говорит Еллоу. – Сегодняшняя дата в одна тысяча восемьсот двенадцатом году. Настрой часы.
– Еллоу, это нелепо. Я не собираюсь…
Раздается хлопок!
Мы с Еллоу вскрикиваем и оборачиваемся. В нескольких шагах от нас, возле входа в больницу стоит Орэндж. Увидев нас, он прищуривается.
– Еллоу, – кричит он. – Что, черт возьми, ты делаешь?
Еллоу смотрит на меня с паникой в глазах.
– Давай, сделай это!
Я нащупываю пальцами часы и поворачиваю головку на необходимое число оборотов, молясь о том, чтобы не ошибиться.
Еллоу захлопывает кулон и с хлопком исчезает из виду.
– Нет! – вопит Орэндж, а потом смотрит прямо на меня. – Не смей.
– Не верь всему, что тебе говорят. – С этими словами я проецируюсь в одна тысяча восемьсот двенадцатый год.
Глава 21
Я приземляюсь на пустующий участок земли, на котором однажды построят Массачусетскую центральную больницу.
– Шестьдесят секунд, – вскрикивает стоящая рядом со мной Еллоу. – Это все, что у нас есть. Сейчас уже пятьдесят секунд. Вырезай, и мы снова спроецируемся!
– Это безумие, Еллоу, куда ты собираешься проецироваться?
– Сорок пять секунд!
Я выхватываю у нее скальпель.
– Черт с тобой! Давай свою руку и сжимай зубы!
Еллоу упирается ботинками в землю и отворачивает голову.
– Давай.
Я делаю глубокий вдох и вонзаю кончик скальпеля ей в руку. Она судорожно вздыхает, но молчит. Но когда я погружаю его глубже, Еллоу кричит. Ее вопль эхом разносится по всему Бостону. Я делаю ей больно. Я вздрагиваю, но… вот он! Лезвием вытаскиваю из разреза маленький зеленый чип. Рана выглядит гораздо аккуратнее и чище, чем та, что я сделала сама себе. Подходящий медицинский инструмент был бы сейчас совсем не лишним.
– Пять секунд, – тяжело дыша, ошеломленно произносит Еллоу.
– Готово!
Я хватаю ее часы и делаю пол оборота назад. Мои руки испачканы кровью, а ногти стучат по циферблату. Вытираю ладони о платье пожилой леди и настраиваю свои часы.
– Вот и все. Мы проецируемся в одна тысяча семьсот восемьдесят второй год. Прости.
Теперь нас окружает еще меньше зданий, чем до этого. Одна тысяча семьсот восемьдесят второй год. Пытаюсь вспомнить уроки истории. Сейчас все еще идет революция? Черт, неужели мы попали в самое пекло беспорядков? Мне следовало быть внимательнее и осторожнее.
Однако вокруг никого нет. Судя по положению солнца, сейчас очень раннее утро. Позади меня ворчит Еллоу. Она сняла свитер и обвязала его вокруг руки как жгут, но кровь все равно капает на футболку и серую бархатную юбку.
– Очень больно, – задыхаясь, произносит она.
Мне хочется сказать, что в этом лишь ее вина, но я молчу.
– Пошли. – Хватаю ее за плечо и веду через пустующий участок земли в сторону старого здания Капитолия. Нам нужно найти людей.
Еллоу спотыкается и падает на колено. Я поднимаю ее и неожиданно замечаю вдалеке парня, который сидит на лошади, запряженной в повозку. Ему не больше двенадцати – тринадцати лет.
– Помоги! – кричу я ему. – Помоги, пожалуйста!
Мальчик поворачивает голову и, увидев нас, направляет повозку в нашу сторону.
– Держись, Еллоу, он едет. – Она снова спотыкается, но я хватаю ее под локоть и поднимаю.
Чем ближе подъезжает мальчик, тем более удивленным становится его лицо. И это можно понять. На мне измазанный кровью балахон пожилой женщины, а на Еллоу мини – юбка. Одежда явно не в колониальном стиле. А потом он опускает взгляд на руку Еллоу, и у него округляются глаза. Наша одежда моментально отходит на второй план.
– Нам нужен доктор, – говорю я ему.
– Кто вы? – с ужасом в голосе спрашивает он.
– А это имеет значение? – рявкаю я, помогая Еллоу залезть в повозку, а потом запрыгиваю сама. – Пожалуйста, отвези нас к доктору.
Мальчик оглядывается на нас, а потом хватает поводья, и лошадь начинает двигаться в сторону порта.
Еллоу сидит, согнувшись, и баюкает свою руку.
– Как ты? – спрашиваю я.
– Больно, – шепчет она. Должна сказать, Еллоу выглядит лучше и увереннее, чем я тогда. Понятное дело, ведь из ее руки я вырезала маячок аккуратнее, чем из своей. Я была более осторожной. И не задела ни одной артерии в процессе.
Через несколько минут мы проезжаем по улице, на которой однажды будет работать очень много баров, и мимо Общинного центра, очень примитивного варианта Фанел – холла – сложно поверить, что через много лет он станет туристической Меккой. Наконец, мальчик останавливается возле обшитого дранкой двухэтажного дома.
– Здесь живет доктор Хэтч, – говорит он.
Я спрыгиваю с повозки.
– Спасибо. – Помогаю спуститься Еллоу, после чего поворачиваюсь к нашему спасителю. – Доктор дома?
Парень пожимает плечами. Судя по выражению лица, он нас боится. Мальчик отводит взгляд, хватается за вожжи и трогается с места.
Еллоу отодвигает свитер, чтобы осмотреть рану.
– Кажется, кровотечение замедлилось.
Она права. Кровь все еще течет, но уже не льется как до этого. Да и Еллоу выглядит вполне нормально и вроде не собирается падать в обморок, в отличие от меня. Но, наверное, использовать кашемир как жгут было не самой лучшей идеей. Крохотные пушистые ворсинки теперь смешались с кровью.
– Может, оставить как есть? – спрашивает она.
Я снова смотрю на ее руку и качаю головой.
– Порез слишком глубокий, – говорю я и стучусь в дверь. – Он не заживет без швов.
Еллоу кивает.
Через несколько секунд дверь открывается, и перед нами появляется невысокий мужчина. Он практически одного роста с Еллоу. На нем белая рубашка с широкими пышными рукавами, коричневые шорты, белые гольфы и черные туфли с большими пряжками.
– Вы доктор Хэтч? – интересуюсь я.
– Да. – Он внимательно осматривает Еллоу с головы до ног отстраненным, недоверчивым взглядом.
– Нам нужна ваша помощь, сэр. Мою подругу… ударили ножом. В руку. Вы не могли бы зашить порез?
Доктор еще раз осматривает Еллоу, задерживая взгляд на ее суперкороткой юбке.
– Нет. – С этими словами он делает шаг назад и захлопывает перед нами дверь.
Я потрясенно отступаю. Не могу в это поверить. А как же клятва Гиппократа? Это что, ерунда? Я смотрю на Еллоу, ожидая увидеть на ее лице такое же отвращение и ужас, но она только грустно качает головой.
– Доктор Хэтч! – кричу я, начиная тарабанить в дверь кулаком. – Доктор Хэтч, сейчас же откройте! Вы должны помочь нам.
Через несколько секунд дверь открывается, и перед нами снова предстает доктор Хэтч, с сузившимися от гнева глазами.
– Я знаю, кто вы, – сквозь зубы произносит он. – Вы обе. Я не помогаю обычным шлюхам. Я богобоязненный мужчина.
С этими словами он снова захлопывает перед нами дверь. У меня округляются глаза. Я правильно его расслышала? Шлюхи. Этот придурок только что назвал меня шлюхой.
Я разворачиваюсь и смотрю на Еллоу.
– Это из-за нашей одежды, – говорит она.
Я знаю, но мне наплевать. Поворачиваю дверную ручку и открываю дверь. Передо мной предстает гостиная. В камине в противоположной стороне комнаты горит огонь. Между мной и доктором Хэтчем стоят несколько деревянных стульев и обеденный стол. Увидев меня, мужчина вскакивает.
– Что вы делаете? Убирайтесь из моего дома!
– Нам нужна помощь, – повторяю я, подчеркивая каждое слово. – Я знаю, что вы думаете о нас, но это ошибка. Мы не… те, за кого вы нас принимаете. Мы просто две потерявшиеся девушки… из Филадельфии.
Мне не следовало говорить это. Филадельфия очень далеко от Бостона. Как, черт возьми, две молодые девушки могли приехать одни в Бостон, когда на улице бушует революция? У меня всегда плохо получалось врать с лету, поэтому и оценки по практическим занятиям были низкими.
– Из Филадельфии? – удивленно переспрашивает доктор.
– Да, наши отцы… у них дела в Бостоне… с… – Я только делаю все в десять раз хуже. Мне стоит просто заткнуться. Но вместо этого я пытаюсь вспомнить из уроков истории, кто жил в революционном Бостоне. – С Полом Ревиром13!
Еллоу кривит лицо.
– Пол Ревир? – шепчет она одними губами, а потом поворачивается к доктору.
– Сэр, пожалуйста, я порядочная христианка. – Еллоу протягивает руку к горловине футболки и вытаскивает маленький золотой крестик. Но внимание мужчины привлекает подвеска в виде совы.
– Что это? – спрашивает он, показывая на часы Стража.
– Подарок от отца. – Еллоу открывает крышку и показывает циферблат. У доктора мгновенно загораются глаза.
– Я наложу вам швы, но вы отдадите мне часы. Я хочу их в качестве оплаты.
– Ни за что, – усмехнувшись, произношу я. – Дайте мне иголку и нитку, и я сделаю это сама. – Это безумие. Я не имею понятия, как это делать. Но могу попытаться.
– Хорошо, – отвечает Еллоу. – Я соглашаюсь на ваши условия.
Я хватаю ее за здоровую руку.
– Ты сошла с ума?
Не обращая внимания на мои слова, Еллоу снимает подвеску и передает ее доктору. Он берет ее и, внимательно рассмотрев, сжимает в кулаке.
– Я сейчас вернусь. – С этими словами он исчезает за дверью задней комнаты.
– Зачем ты это сделала? – спрашиваю я Еллоу.
Она пожимает плечами.
– Мне все надоело. Хронометрическая аугментация. Стража времени. Меня тошнит от этого. Я всегда считала, что мне стоило родиться в другом времени.
– Ты собираешься остаться здесь? Навсегда?
– А почему нет? Мы в одна тысяча семьсот восемьдесят втором году. Я могу сесть на корабль и направиться в Англию. Через несколько лет начнется эпоха Регентства. Мне всегда нравилась Джейн Остин. Кто знает, может, я буду жить в поместье и влюблюсь в графа. Это было бы неплохо.
У меня отвисает челюсть. Я закрываю ее, но он снова падает.
– Ты сошла с ума? Мне стоило знать, что ты одна из тех девушек, которым нравится Джейн Остин только потому, что они прочитали «Гордость и предубеждение» на уроке английской литературы.
В этот момент лицо Еллоу предает ее, и она начинает смеяться.
– Я шучу, дурочка. Но отдать ему подвеску было самым быстрым способом получить помощь. Мы не можем терять время. Каждый час, который мы проводим здесь, соответствует четырем дням в настоящем. Нам нужно убираться как можно скорее. Поэтому, пока меня зашивают, ты иди на улицу, обойди дом, заберись в него с другой стороны и укради подвеску. Поняла?
Дверь открывается, и входит доктор Хэтч. Я качаю головой. Она разыграла меня. Отлично сработано, Еллоу. Если бы я не ненавидела ее так сильно, мы могли бы подружиться.
Доктор несет неглубокий поднос, на котором лежит огромная игла, в которую запросто можно продеть бечевку. Я не слабонервная, но, глядя на эти совершенно примитивные медицинские инструменты, мне становится плохо. Я поворачиваюсь к Еллоу, которая выглядит бледной, как привидение. Тем не менее, она смотрит мне в глаза и дергает головой в сторону задней двери.
– Я подожду на улице, – говорю я, как только доктор берется за иглу. Еллоу устраивается на одном из обеденных стульев и сжимает зубы.
– Не выносите вида крови? – спрашивает мужчина, откручивая крышку с простой стеклянной бутылки, заполненной янтарной жидкостью и вручая ее Еллоу.
– Типа того, – бурчу я, оставляя папки и записную книжку на столе рядом с ней.
– Выпейте, – приказывает доктор.
Еллоу поднимает бутылку и внимательно осматривает ее содержимое.
– Что это?
– Виски. Самое сильное, что у меня было. Вам оно понадобится.
Еллоу отставляет бутылку на стол.
– Со мной все будет в порядке. Просто наложите мне швы, пожалуйста.
Доктор прижимает к руке Еллоу иглу, и я тут же вылетаю на улицу и закрываю за собой дверь, но толстое дерево не может заглушить крик, который вырывается у моей соратницы по несчастью. Сначала она стонет, как будто пытаясь сдержаться, а потом начинает громко вопить: «А – а – а – а – а!». Да, ей придется несладко.
Я прижимаюсь спиной к кирпичной стене, чтобы собраться с мыслями. Еллоу издает еще один вопль. Я напрасно трачу время. Нужно действовать. Захожу за угол дома и вижу окно и дверь, которую я пытаюсь толкнуть, но она оказывается заперта. Черт возьми. Это же колониальная Америка. Разве люди не должны быть доверчивыми?
Придется воспользоваться окном. Я пробую поднять стекло, но она не поддается. Боже, какая же я дура. Сейчас одна тысяча семьсот восемьдесят второй год. В то время окна не открывались, мне придется разбить его. Но сначала я прижимаю лицо к стеклу и, заглянув внутрь, вижу маленькую кухню с камином, который также выполняет роль плиты, несколько оловянных ложек и медных кастрюль, которые висят на стене. И все. Кухня совсем крошечная, а в углу находится самая узкая лестница из всех, что я видела. Она ведет на второй этаж.
Мне нужно чем – то обернуть локоть, чтобы приглушить удар. Я оглядываюсь, но не вижу ничего подходящего для этой цели. На улице стоят еще несколько домов, но никто не сушит белье, которым я могла бы воспользоваться, чтобы вломиться в дом соседей. Ужас. Как жаль, что я предусмотрительно не забрала свитер Еллоу, хотя, наверное, подойдет и мой балахон. Я быстро снимаю его через голову и оборачиваю вокруг локтя.
Ну же, Еллоу, закричи снова. Я стою в одном лифчике и грязных старых плавках. Уверена, в это время за подобное сажают в тюрьму.
– А-а-а-а!
Не медля ни секунды, я ударяю локтем по стеклу, и оно трескается. Я ударяю снова, смахивая осколки, чтобы не пораниться, когда буду пролазить. Меньше всего мне нужно порезаться еще сильнее.
Делаю шаг назад и надеваю платье. Одна рука застревает, и я сильно дергаю его, чуть не порвав. Посмотрев на окно, а потом на закрытую дверь, которая ведет в гостиную, я приподнимаюсь и пролажу через окно.
