Текст книги "Хранители могил"

Автор книги: Мелисса Марр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

54

Через несколько минут все было кончено.

– Гробовщик! – позвала из кухни Дайша.

Обессилевшая Ребекка потеряла сознание. Дайша видела, что Хранительница нуждается в срочной помощи, но не знала, чем ей помочь. Она была готова сделать что угодно, только бы эта женщина осталась жива и поправилась.

– Выпусти меня отсюда. Мы отвезем ее к врачу.

Байрон молча взял банку с солью и подошел к барьеру.

– На счет три – живо в комнату. Раз, два… три!

Дайша пулей влетела в гостиную, и Байрон мгновенно восстановил барьер, оставив других мертвецов на кухне. Потом он подошел к Дайше и, глядя ей в глаза, отчеканил:

– Ребекка, может, и забыла, что ты – чудовище, но я помню. Ты ничем не отличаешься от них… Нет, отличаешься. Ты – убийца, а они – нет.

– Я не спорю. Но она нас простит. Она это может, – почти шепотом произнесла Дайша. – А ты… сомневаюсь, умеешь ли ты прощать.

– Мне плевать на твои сомнения, – огрызнулся Байрон.

Дайша только усмехнулась и скорчила ему рожу.

– И мне на тебя плевать… Я вообще не должна была вам помогать, но помогла.

Байрон застыл с раскрытым ртом.

– Эй, Гробовщик, ты не статуя, – одернула его Дайша. – Помоги ей. У нас еще четверо мертвецов, которых нужно спустить в дыру под твоим домом.

Дайша побрела в обшарпанную ванную, где схватила большое полотенце, разорвала на лоскуты и вернулась к дивану.

– Вот. Перевяжи ее, – сказала она, подавая Байрону заменители бинтов.

Байрон молча стал перевязывать ногу Ребекки. Та очнулась.

– Спасибо тебе, – сказала она, пожимая руку Дайши.

Девчонка молча кивнула и отвернулась. Сообразив, что Хранительница до сих пор держит ее за руку, тут же ее вырвала.

– Ты мне еще поможешь? – спросила Ребекка.

– Конечно.

– Я должна как можно скорее переправить их в тот мир.

Мертвецы стояли возле соляного барьера и смотрели на Ребекку так, как львы в зоопарке смотрят на маленьких детей, которыми они с удовольствием бы закусили, если б могли дотянуться. Правда, старик вел себя по-другому. В расправе над Сисси он не участвовал.

– Бекс, тебе немедленно надо ехать к врачу.

– Да. Только вначале я отведу их в мир Чарльза.

– Ты понимаешь…

– Я все понимаю, Байрон, но у Хранительницы и Гробовщика – разные миссии.

– Давайте, я буду перетаскивать их сюда по одному, – предложила Дайша.

Байрон покачал головой.

– Тебе не перепрыгнуть через соляной барьер, а убирать его я не хочу. Это опасно. Лучше я сам прыгну в кухню и схвачу кого-нибудь из них.

– Как только ты войдешь, они слопают тебя живьем, – сказала Дайша.

Она посмотрела на Байрона, потом на Ребекку.

– Хранительница, обещай мне, что не запрешь меня на кухне.

– Обещаю.

– Тогда сделаем так. Гробовщик пропустит меня на кухню. Я схвачу одного из них – и сразу назад. Соли в банке хватит, можешь не волноваться.

Байрон поморщился. Ему не хотелось признаваться, что план мертвой девчонки был разумнее вариантов, которые крутились у него в голове. Он впустил Дайшу в кухню; та схватила девушку и выпрыгнула назад. Байрон восстановил барьер и вколол мертвой девушке соляной раствор. Ее тело сразу обмякло. Байрон передал ее Дайше, а сам подхватил на руки Ребекку. Вместе с Дайшей они вышли из дома и направились к грузовику. Байрон нес Ребекку, а мертвая девушка плыла по воздуху, как чуть раньше плыл Трой.

До похоронного заведения ехали молча. Байрон вынес Ребекку. Покойница вплыла следом. Последней вылезла Дайша, сказавшая, что внутрь не пойдет, а будет дожидаться их во дворе.

Когда через некоторое время Хранительница вернулась, то прихрамывала, но шла на своих ногах.

– Тебя, что, там лечили? – удивилась Дайша.

Байрон промолчал, а Ребекка сказала:

– Само проходит. Потихоньку.

Дайша благоразумно решила не докучать живым вопросами и снова забралась в грузовик.

Процедура повторилась несколько раз. Последним они привезли старика…

Байрон остался внутри. Ребекка вышла во двор, где ее дожидалась Дайша. Город спал. Жители и не подозревали о существовании Дайши. Они не знали, что ее убил мертвец, а потом она стала убивать других. Договор делал их на редкость нелюбопытными и забывчивыми. Кто-то из них видел, как Дайша впивалась зубами в еще живую жертву, но отворачивался, а через минуту забывал об увиденном.

У Дайши теплилась совершенно детская надежда, что в благодарность за помощь Хранительница позволит ей остаться. Она будет вести себя очень тихо. Быть может, она снова сможет есть обычную пищу и перестанет убивать.

Дайша стояла, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь. На Ребекку она не смотрела, но и не убегала. Та была одна. Она очень устала, но продолжала верить Дайше. Совсем как Мэйлин.

– Дайша, ты ведь знаешь, что тебе тоже нужно пойти с нами, – тихо сказала Ребекка.

Мертвая девчонка молчала. Ее надежда рассыпалась на куски. Хранительница была к ней добра, но неумолима. И никакого волшебного способа оставить ее в мире живых Хранительница не знала.

– Ты и сама чувствуешь, что пора. Ты ведь могла бы сбежать, пока я спускалась в туннель. Но не сбежала, – устало улыбнулась Ребекка. – Дождалась меня.

Дайша отвернулась.

– Это нечестно. Я хотела жить, а теперь я… Я больше не хочу убивать людей, но и умирать тоже не хочу.

Ребекка осторожно коснулась ее плеча.

– А там удивительно красиво. Жаль, что я… на твоем месте… не знаю, что бы я сделала на твоем месте. Но я знаю, что я хочу туда. И хочу там остаться.

Дайшу поразили не слова Ребекки, а ее прерывающийся, сбивчивый голос.

– Я пока не могу там остаться, но хотела бы, – продолжала Ребекка. – А ты можешь. Тебя здесь ничего не держит. Представляешь, там нет времени. Ни прошлого, ни настоящего. Там все времена соединяются. А какая вкусная там пища! Со здешней не сравнишь. Я могу тебе поклясться: из того мира, что я видела, тебе не захочется бежать.

– Там я буду мертва, – сказала Дайша.

– Дорогая, ты уже мертва, – ласково улыбнулась ей Ребекка.

– Я боюсь.

Под взглядом Хранительницы Дайша почти забывала о том, что для живых она – монстр. Но ей все равно не хотелось покидать этот мир. Даже если туннель вел в подземный рай, ее туда не тянуло.

– Я знаю, что ты боишься, – сказала Ребекка, подходя к ней и протягивая руку. – Я бы с радостью вернула тебя к жизни, если б умела. Я могу отвести тебя в мир, очень похожий на этот, но там тебе не придется пить кровь и есть мясо людей.

Дайша молча протянула ей руку. Они вошли в здание и спустились вниз. В подвале их ждали Байрон и старик. Металлический шкаф был сдвинут в сторону, освободив вход в сверкающий туннель.

Дайша поежилась.

– Как мы поведем двоих? – спросил Байрон.

– Ты пойдешь впереди. Я буду их держать.

– Если он сомневается, как же мы пойдем? – спросила Дайша, сжимая пальцы Ребекки.

Хранительница снова улыбнулась.

– Байрон беспокоится за меня. Когда мы идем, он обычно держит меня за руку. Все будет хорошо. Вы оба пойдете туда, куда вам следует. И я тоже, – добавила она, взглянув на Гробовщика.

Ребекка взяла мертвого старика за руку. Тот был растерян не меньше Дайши, но не сопротивлялся.

– Верьте мне, – сказала она всем троим.

– Я верю, но, по-моему, мы должны доверять не только тебе, но и твоему Гробовщику. Раз тебе положено держать Гробовщика за руку, пусть так оно и будет, – рассудительно заметила Дайша.

– А как же ты? Ты тоже должна держаться за мою руку. Таковы правила.

– Чего проще! Мы с этим дедом будем вдвоем держаться за одну твою руку, – сказала Дайша и тут же обхватила переплетенные пальцы Ребекки и старика.

Байрон облегченно вздохнул и вошел в туннель. Привычным движением он взял факел и протянул Ребекке другую руку.

– Идемте.

И они пошли по туннелю, соединяющему два мира.

55

И опять голоса невидимых мертвецов нашептывали Ребекке утешительные и ободряющие слова. Старик, которого она вела, шел на расстоянии вытянутой руки, чтобы Дайше было удобнее держаться. Она замыкала процессию.

«Завтра Дайша отправится в свою новую… жизнь. Но можно ли существование мертвых называть жизнью?» – думала Ребекка.

Дело не в словах. Главное, они с Байроном восстановили нарушенный порядок. Они вели «голодных мертвецов» туда, где те и должны находиться. А потом… потом у Ребекки начнется обычная жизнь Хранительницы. Обход городских кладбищ, особое внимание могилам недавно умерших. Она будет предлагать им еду и питье, говорить ободряющие слова. Она сделает все, чтобы они мирно лежали в своих могилах, не пробуждаясь, и позаботится о безопасности своего города.

Процессия вышла из туннеля. На этот раз у выхода их приветствовал Чарльз.

«Не нас. Меня», – догадалась Ребекка.

Байрон все время поглядывал в сторону. Должно быть, Алисия тоже пришла.

Едва выйдя из туннеля, старик и Дайша отпустили руку Ребекки. Хранительница вновь схватила девчонку за руку, но Дайша отпрыгнула в сторону. В отличие от Троя она не исчезла из виду, а продолжала стоять, озираясь вокруг.

– Ты встретила ее уже мертвой, – пояснил Чарльз. – Она – не из твоихмертвецов.

– Что это за старикан? – спросила Дайша, подозрительно косясь на него.

– Дитя, меня зовут мистер С., и я буду очень тебе признателен, если ты прекратишь называть меня «стариканом», – сказал Чарльз, помахивая черной деревянной тростью.

Старик, которого они привели, поклонился Ребекке.

– Спасибо вам, мисс Барроу, что помогли мне добраться сюда.

Затем он повернулся и бодро зашагал по улице. В мире мертвых его старческая немощь исчезала.

– А как быть с Дайшей? – спросила Ребекка.

Чарльз сурово поглядел на притихшую девчонку.

– Полагаю, она прекрасно освоится здесь, если только одна из твоих предшественниц… – Он выразительно посмотрел туда, где стояла невидимая для Ребекки Алисия, – …не перетянет ее на свою сторону и не вовлечет в гнусные махинации, чтобы портить мне настроение.

Дайша довольно улыбалась. Вероятно, Алисия что-то говорила ей. Потом она подошла к Ребекке и крепко обняла ее.

– Спасибо, Хранительница.

– Ты будешь вести себя благоразумно? – спросила Ребекка.

– Я буду ждать тебя, когда ты придешь опять, – не отвечая на вопрос, пообещала Дайша. – Навести меня, если захочешь.

– Нам с Алисией нужно поговорить, – вдруг сказал Байрон. – Дайша пойдет с нами.

– Мне тоже нужно поговорить с Чарльзом, – улыбнулась Ребекка. – Он задолжал мне ответы.

– Значит, решено, – сказал мистер С., подавая Ребекке руку. – Концом трости он указал на деревянный домик в нескольких шагах от них. – Мы будем вон в том кафе.

– Только чтобы на этот раз – без стрельбы, – предупредил Байрон, перехватывая его взгляд.

Чарльз учтиво улыбнулся.

– Эти люди уже осознали всю ошибочность своего поведения и глубоко раскаялись.

Байрон посмотрел на Ребекку, и когда та кивнула, повернулся и пошел в другую сторону с Дайшей и невидимой для Ребекки Алисией.

Ребекка шла с Чарльзом по дощатому тротуару, какие она видела только в старых вестернах. Каждый шаг отзывался гулким эхом.

– А где же вращающиеся двери? – спросила она, когда они подошли к заведению.

– Это было бы уже чересчур, – слегка поморщившись, ответил мистер С.

Ребекка невольно рассмеялась.

– Вас никогда не застанешь врасплох.

Чарльз молча открыл неказистую дощатую дверь и пропустил Ребекку вперед. Зал, куда они вошли, был пуст. Интерьер не отличался изяществом. Простого вида столики были расставлены как попало. В дальнем конце находилось что-то вроде сцены с пианино и стулом для пианиста. Сцену с двух сторон окаймлял старый потертый занавес из плотного темно-синего бархата.

Чарльз подвел ее к столику с весьма странным для такого места серебряным чайным прибором. На подносе лежали сандвичи и пирожные, а чуть поодаль – безупречно чистые белые салфетки. Несмотря на всю странность обстановки, чай и пища были отнюдь не лишними.

«Все, что мне нужно», – подумала Ребекка.

В сумраке зала ей вдруг стало очень спокойно и комфортно. Она сама этого не ожидала. Все, что она пережила за последние часы, требовало выхода, и потому она совсем не удивилась подступившим слезам. Усталость? Скорбь? Облегчение, что самое страшное осталось позади? Наверное, все разом. Но сдерживать слезы она не могла.

Чарльз дипломатично не замечал ее мокрых щек. Он разлил чай, затем выдвинул второй стул и тоже сел.

– Ты спрашивала об именах. Когда люди узнают мое имя, они его вскоре забывают. Оно не задерживается в умах смертных, – сказал он, подаваясь вперед. – Представь себе, люди забывают и мое имя, и название этого места. А если знаешь, что это за место, неизбежно знакомишься и со мною. Можно сказать, все «танцуют с мистером С.», но только лишь некоторые смертные – такие, как ты, – наполовину влюблены в смерть. Да, Ребекка, ты такова, и я не хочу осложнять твою жизнь. Не хочу рассказывать то, что тебе сейчас незачем знать. Вот когда умрешь, спросишь меня снова. И тогда я расскажу тебе все, ничего не утаю.

Ребекка не знала, стоит ли пытаться отрицать, что она действительно влюблена в смерть. Подумав, она решила, что нет.

– Получается, я до поры до времени не узнаю вашего настоящего имени?

– Мне очень приятно, когда меня называют Чарльзом, – ответил мистер С., беря ее за руку.

Ребекка не сопротивлялась.

– Скажите, а вы знали обо всем, что случилось за эти дни? Про Дайшу? Про Сисси? Про убийство Мэйлин? И что вы скажете про Алисию?

– Я знаю, когда мертвецы ускользают из моей досягаемости и когда они возвращаются. О смерти Дайши я знал. И о ее пробуждении – тоже.

– А о Сисси?

– Сисси была живой. Ее действия находились вне поля моего зрения.

Он осторожно повернул руку Ребекки ладонью вверх, будто по рисунку линий хотел узнать тайны ее судьбы.

– О смерти Мэйлин я узнал раньше, чем ты, но не думай, что я мог предотвратить ее смерть. Просто я всегда знаю обо всех смертях. Я любил Мэйлин, как люблю тебя, как любил Алисию и всех остальных моих Хранительниц.

Его голос звучал очень мягко, но блеск глаз настораживал Ребекку.

– Ты моя, – продолжал Чарльз. – Ты присматриваешь за моими детьми. Заботишься о них, а тех, кто убегает, возвращаешь обратно.

– Ваши дети нападают на людей, выдирают из их тел куски мяса и пьют их кровь, – сказала Ребекка и вздрогнула.

В мире мертвых, рядом с мистером С., она не чувствовала такой привязанности к мертвецам, зато ужас содеянного ими ощущался куда сильнее.

– Такое случается, только когда о них не заботятся, – возразил он. – Ты вернула их в мой мир, и это главное. Дайша вполне могла покинуть Клейсвилл, и тогда разыскать ее было бы куда труднее. К тому же у нее заметно прибавилось сил, и только ты сумела ее остановить.

– Получается, я – нечто вроде приемной матери для каждого мертвеца? Или воспитательницы в приюте? – Ребекка встала и отошла от стола.

Чарльз благодушно улыбнулся.

– Я тебе не говорил раньше времени. Вот видишь, ты и сама додумалась. Да, что-то в этом роде. Хранительниц в обоих мирах почитают, как святых. Я и многие мои дети ценят тебя превыше всех живых.

– Значит, те пули были… подарком на День матери? Своеобразными объятиями чересчур благодарных детишек? – спросила Ребекка, бросив на него сердитый взгляд. – Я так не думаю.

– Должен признаться: среди моих детей тоже попадаются неуправляемые. И все-таки ты будешь заботиться о них, а я позабочусь о тебе.

Чарльз лукаво улыбнулся и положил ей на тарелку несколько маленьких сандвичей.

– Рекомендую попробовать. Тебе понравятся.

– Сандвичи – может быть. А все остальное мне жутко не нравится.

Тем не менее Ребекка вновь уселась за стол. Чарльз удовлетворенно улыбнулся и поднес к губам сандвич.

– А что вы скажете насчет Алисии? – спросила Ребекка.

Рука с сандвичем застыла.

– Твоя давняя предшественница – постоянный источник моей головной боли.

– И?

– И ничего. Больше я не собираюсь об этом говорить, – сказал Чарльз, отправляя в рот сандвич.

56

Чарльз подумал, что его ответ вполне удовлетворил Ребекку.

– Нет, – хмуро глядя на него, сказала она.

– Что значит «нет»?

– Совсем недавно я обрекла на смерть женщину, которая очень хотела быть Хранительницей, но не вашей служанкой. Я не подписывала договор. Я играю в игру, где вынуждена лишь догадываться о правилах. Вы многое утаиваете от меня. Я все-таки заслуживаю ваших ответов, Чарльз.

Он мог бы наотрез отказаться. Или снова сказать, что все ответы Ребекка получит после своей смерти. Но он давно успел изучить особенности смертных. Хранительниц нельзя держать в полном неведении – тогда не будет взаимопонимания, не будет симпатии. Это послужило достаточным аргументом в его разговоре с Ребеккой.

– Лет триста назад сюда пришла женщина. Ее звали Абигайль. Нашла ворота, открыла их и пришла. Живая, полная сил. Она была удивительной, моя Абигайль. Ты чем-то на нее похожа, – слегка улыбнулся он. – Как и мир живых, мир мертвых имеет много стран. Эта тогда была новой территорией.

– Почему? – спросила Ребекка.

– Долго объяснять. В вашем мире одни части суши исчезают, другие появляются. Примерно то же происходит и у нас. Я получил права на эту страну. Должен тебе сказать, это большая честь. Смерть многолика. Я – одно из ее лиц. Я очень давно существую на свете. Прежде, чем обосноваться здесь, я обитал совсем в других местах, и там у меня были, выражаюсь вашим современным языком, иные функции. Совсем ничтожные. Да я и сам был ничтожеством. И вдруг ничто превратилось в нечто.

– Ну и ну! – вырвалось у Ребекки.

– Да, моя дорогая, – улыбнулся Чарльз, и сейчас в его улыбке было что-то самоуничижительное. – Такое существо непременно стремится к самоутверждению. А у меня появилась собственная территория, подданные, если хочешь. Представляешь, как это распаляло мое высокомерие и тщеславие? В вашем мире более чем достаточно примеров тех, кто волей обстоятельств мгновенно поднимался из низов к вершинам. Чаще всего это кончалось плохо.

– При чем здесь Абигайль? – спросила Ребекка.

– При том, что она умело сыграла на моем тщеславии. Я хотел навсегда закрыть ворота между мирами, но Абигайль уговорила меня не делать этого. Она сказала, что заворожена миром мертвых, и попросила разрешения сюда приходить. Я разрешил.

Он думал, что Ребекка задаст новый вопрос, но она молчала.

– А потом о воротах узнали мертвецы, которым захотелось вернуться в мир живых. Они не понимали, что это невозможно и что в мире живых от них будут только беды. Так и случилось. Мертвецы совершали набеги на недавно основанный город, оставляя после себя новые трупы. К счастью, Абигайль не испугалась. Через какое-то время она начала приводить сбежавших мертвецов обратно.

Чарльз вздохнул и отпил из своей чашки.

– Ну вот, чай почти остыл… Я не мог пройти через ворота в мир живых, не мог оказать Абигайль ощутимую помощь. Вот тогда у меня и появилась мысль заключить с жителями города нечто вроде договора. Повторяю: убрать проход между мирами было не в моих силах. И тогда я заставил людей поверить, будто виновата не Абигайль, а они.

– Чем виноваты? – удивилась Ребекка.

– Тем, что основали город в таком месте, где живым лучше не селиться. Если бы они узнали правду, – то убили бы Абигайль, а мои мертвецы быстро уничтожили бы и все остальное население города. Я должен был ее защитить.

– И вы солгали жителям Клейсвилла, – усмехнулась Ребекка.

– Я заключил с ними договор, – поправил ее Чарльз. – И предложил неплохие условия. Кто откажется жить, не зная болезней, и растить детей, не тревожась за их будущее? Я сказал, что назначил Абигайль… связующим звеном между мирами и поручил ей возвращать сбежавших мертвецов туда, где им и надлежит быть. Я сказал, что она – лицо неприкосновенное: если кто-нибудь осмелится ее убить, это повлечет за собой гибель всего города… Кстати, так бы оно и было.

Чарльз умолк, жуя сандвич.

– И что стало с Абигайль? – спросила Ребекка.

– Она нашла себе мужчину, и он стал ей надежным защитником.

– Первого Гробовщика? – догадалась Ребекка.

Чарльз кивнул.

– Мы втроем создали договор между миром мертвых и Клейсвиллом. Впоследствии он лишь дорабатывался. А затем… их сменили новая Хранительница и новый Гробовщик. И так продолжается до сих пор.

– И всему причиной – ваша ошибка? – тихо спросила Ребекка.

– Всему причиной то, что я влюбился, – сознался он.

57

Ребекка спиной почувствовала, когда в зал вошел Байрон. Умоляющее выражение на лице Чарльза сменилось ехидной усмешкой.

– Ты не находишь, что в такой любви есть своя притягательность? – спросил он Ребекку.

– Не знаю. Может быть. Байрону я об этом тоже расскажу.

– Рассказывай, – улыбнулся Чарльз. – Тебе, дорогая, пока не с чем сравнивать. А когда ты старше, чем прах под ногами, поневоле привыкаешь получать удовольствия там, где тебе их предлагают.

– Хватит предложений! – заявил Байрон.

Он слышал лишь обрывок разговора и ничего не понял. Судя по голосу, Байрон очень устал и был чем-то раздражен. Вытащив стул, он уселся, широко расставив ноги.

Чарльз с довольным видом посмотрел на своих новых Хранительницу и Гробовщика. Он щелкнул пальцами. В зале появился Уорд с пыльной бутылкой шотландского виски и бокалами.

– Выпьешь? – спросил он Байрона.

Байрон кивнул, и Уорд налил ему щедрую порцию.

– А ты, Бекс? – спросил Байрон.

– Нет, спасибо, – ответила она.

Ее забавляли взгляды, которые Байрон и Чарльз бросали друг на друга.

– Я еще приду, чтобы прочитать договор, – пообещал Байрон.

– Конечно. Я это слышал, слышал, слышал, – с нескрываемой скукой сказал Чарльз.

– Меня не касается, что вы слышали. Я говорю о себе. – Байрон залпом выпил виски.

– Конечно. И они тоже говорили о себе, – усмехнулся Чарльз, поднимая свой бокал.

Выпив виски, он отодвинул опустевший бокал, перегнулся через столик и взял Ребекку за руку.

– Буду рад видеть тебя снова, дорогая. Ты здесь всегда желанная гостья.

– Я знаю.

– Вот и прекрасно.

Чарльз поцеловал ей руку и встал.

– И ты, Байрон, приходи, когда выберешь время. Чтение договора требует внимания и неспешности.

Байрон ответил легким кивком, но не встал.

– Сомневаюсь, что вы когда-нибудь станете мне симпатичны.

– Такова особенность наших ролей, Гробовщик, – улыбнулся Чарльз. – Моя роль – постоянно напоминать Ребекке о мире, в котором она могла бы править. А твоя, – он слегка поморщился, – напоминать ей о жизни в мире живых. – Он взглянул на Ребекку. – И мы оба постараемся уберечь ее от мертвецов, если она забудет, что они представляют опасность.

Уорд прошел к двери и распахнул ее. На пороге Чарльз еще раз улыбнулся им обоим и сказал:

– В отличие от Алисии, у меня нет расходной книги. Виски – мой подарок. И никаких обязательств взамен.

Дверь закрылась.

Несколько минут они сидели молча. Потом Байрон встал, поднял Ребекку и медленно, с наслаждением поцеловал.

– Идем домой, Бекс.

Невзирая на все, что она услышала от Чарльза, Ребекка не без грусти покидала его мир. Как бы там ни было, она действительно принадлежала обоим мирам. Она понимала: полностью доверять Чарльзу и полагаться на него нельзя. И тем не менее она почему-то доверяла ему и полагалась на него… Или почти доверяла.

Ребекка не выпускала руку Байрона, когда они вернулись в подвал и металлический шкаф вновь загородил туннель между мирами. Все так же не выпуская его руки, она поднялась наверх и вышла из похоронного заведения. Байрон выпустил ее руку лишь ненадолго, чтобы закрыть входную дверь. Сделав это, он тут же снова сжал руку Ребекки, помог ей надеть куртку и шлем, потом завел мотоцикл, и они помчались в ночь.

Она вдруг вспомнила, что не видела ни одной квартиры, которые снимал Байрон, странствуя по городам. Их редкие ночи проходили в гостиницах и мотелях. А теперь его дом – жилая половина похоронного заведения. Снова, как и давным-давно. И ее дом теперь – дом Мэйлин… как и десять лет назад. Оба они оказались там, где им и предстояло жить в течение ближайших десятков лет.

Завтра или в другой день она расскажет Байрону историю Чарльза. Но не сейчас. Сейчас Ребекка наслаждалась покоем. Странное ощущение покоя она почувствовала, когда спасала мертвых или смотрела на Дайшу, уходящую в новую жизнь, и даже наблюдая страшный, но справедливый конец Сисси. Это была ее жизнь, невозможная без Байрона.

«А я ведь никогда и не могла без него».

Ребекка наслаждалась дорогой, темнотой, ощущением еегорода и близостью Байрона. Когда они приехали, она слезла с мотоцикла, стянула шлем и сказала:

– Я люблю тебя, Би.

– Что? – оторопел Байрон.

– Я люблю тебя, – повторила Ребекка. – Но это не значит, что я предлагаю тебе жениться на мне и обзавестись детьми. Ни то, ни другое, однако я люблю тебя.

Байрон нежно провел ей большим пальцем по щеке.

– Что-то не припомню, чтобы я предлагал тебе замужество и детей.

– Вот и хорошо, – улыбнулась она. – Я тоже что-то не припоминаю, чтобы признавалась тебе в любви.

Байрон поцеловал ее.

– Сомневаюсь, что мне когда-нибудь захочется детей. Эта… наша миссия… Не хочу.

– Знаю. Я тоже, – сказала Ребекка, вспомнив письмо Мэйлин, где та писала о зависти Сисси, и вспомнив смерть Эллы.

Взявшись за руки, они вошли в дом, поднялись на второй этаж и погасили свет.

Ребекка поднялась вместе с солнцем и отправилась на первое кладбище в ее списке. Придя к знакомому надгробию, она посадила небольшой куст. Когда он зацветет, на нем появятся красивые желтые розы. Ребекка выровняла землю вокруг куста и достала из сумки бутылочку.

– Здравствуй, Мэйлин, – прошептала она, проводя рукой по надгробию. – Помнишь, как мы с тобой копались в огороде? Ты учила меня сажать лук, горох и ревень. А потом впервые взяла меня на кладбище, и мы посадили первый розовый куст.

Ребекка помолчала, чувствуя, как ее наполняет сладостная, приятная грусть.

– Нас тогда было трое: ты, я и Элла… Я тоскую по ней. До сих пор. По Джимми. И по тебе.

У нее по щекам покатились слезы. Сладостная грусть сменилась болью, которую невозможно было вырвать из души. Ребекку утешала лишь мысль о том, что Мэйлин перешла в другую жизнь, в тот мир, где она… Трудно сказать, захочет ли она соединиться с другими умершими родственниками или ей будет достаточно общества Уильяма.

Простившись с могилой Мэйлин, Ребекка обошла и другие могилы, требовавшие ее внимания. Она убирала мусор с могильных плит, выливала на землю немного виски и говорила необходимые слова. Это кладбище значилось первым в списке ее ежедневных обходов, но она не торопилась и никого не оставляла без внимания.

Небо светлело. Ребекка закончила обход, убрала фляжку в сумку – и увидела Байрона. Он был в старых потертых джинсах. Рюкзак, висевший на плече, тоже знавал лучшие времена. Щетина на лице свидетельствовала о том, что Байрон торопился.

– Что-то ты рано сегодня, – сказала Ребекка.

– Доброе утро, – улыбнулся Байрон и поцеловал ее.

– Здравствуй, – Ребекка закрыла глаза, наслаждаясь его объятиями. – Я решила выйти пораньше, чтобы потом мы… ну, в общем… я подумала…

– Ты хотела освободить вечер для меня?

– Угадал. Мне мало катаний на мотоцикле и походов по экзотическим заведениям мертвецов. Хочу чего-нибудь более традиционного. Я давно не готовила.

– Я собирался приготовить завтрак, но ты уже ускакала.

Байрон не стал говорить, что он испугался, проснувшись в пустом доме. Это было и так понятно по их встречам в прошлом.

– Я оставила записку на столе.

– Да? – искренне удивился Байрон.

– Ты ее не заметил.

– Мне было не до этого. Я схватил рюкзак и помчался… – Он снова взял ее за обе руки. – У тебя есть привычка убегать.

– У меня былапривычка убегать, – поправила его Ребекка.

– Ты уверена?

– Уверена. Я люблю тебя, а раз у тебя хватает терпения любить меня…

Его поцелуй помешал ей договорить.

Ребекке всегда было хорошо рядом с Байроном. Если честно, она даже на минуту не могла представить рядом с собой кого-то другого. Вот только признаваться в этом – даже самой себе – ей было непривычно. Она почувствовала знакомую легкость, к которой примешивалось гораздо менее знакомое ей чувство – ощущение счастья.

– У меня еще полно дел, – сказала Ребекка.

– Мне что, уходить? – нахмурился Байрон. – Тебе не нужна моя помощь?

Ребекка задумалась.

– В общем-то Мэйлин справлялась одна. Ты готов весь день ходить со мной по кладбищам?

– У тебя такой плотный график?

– Да. Я же только начинаю.

Байрон поскреб щетину на подбородке.

– Если меня вдруг не вызовут… почему бы и мне не провести этот день рядом с тобой? Глядишь, чем-нибудь помогу. Конечно, каждый день у меня не получится. Но иногда…

Ребекка молчала, ожидая знакомого ощущения расставленной ловушки. Как она всегда боялась привязанностей и обязательств, которые привязывали к себе большинство людей. Но прежнего страха не было. С тех пор как они с матерью ехали ее из Клейсвилла, она впервые почувствовала: ее место – здесь.

Здесь. Рядом с Байроном. В заботах о мертвых.