Текст книги "Спящий принц (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Салисбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Я улыбнулась.

– Ты заходил в дом недалеко от Тирвитта на следующую ночь после нашей последней встречи?

– Да. Пытался тебя догнать. Я видел на земле следы копыт, пошел за ними, но тебя не было.

– Вообще-то, я была на крыше. Я слышала тебя у окна.

– Ты была там? Но почему ты была на крыше?

– Незадолго до того, как ты пришел, меня обокрали. Два беженца ворвались в дом, и я спряталась там. Если бы ты остался на пять минут дольше, увидел бы, как я упала оттуда.

Его глаза расширились.

– Боги… если бы я знал, – он обхватил мои плечи руками, словно хотел притянуть к себе, но застыл и настороженно посмотрел на меня.

– Что ж, – медленно сказала я. – Я все же это сделала.

– Почему? Из-за меня?

Я подумала о наемниках, а потом солдатах.

– Нет. Когда-нибудь расскажу. Но не сейчас.

– Хорошо, – его взгляд скользнул по моим губам, и я самоуверенно облизнула их.

– Боги, – прошептал он, его пальцы сжались на мне. Все во мне сжалось в ответ, оставив странную боль позади.

Ниа прошла мимо нас и громко фыркнула.

– Спокойной ночи, – едко произнесла она.

Сайлас убрал от меня руку, и мы сердито посмотрели ей вслед. А когда он повернулся ко мне, то выглядел задумчиво.

– Почему ты решила сражаться? – тихо сказал он. – Я думал, ты хотела укрыться в безопасности.

Я пожала плечами.

– Хотела. Но это не сработает. Я видела лагерь в Тирвитте. Люди там заперты, как звери. И Трегеллан меняется, люди становятся суеверными и жестокими… Он не остановится, и если он ухватится за все это… станет еще хуже. И он убил моего брата. И моих друзей. И почти убил меня. Я хочу попробовать вернуть ему должок.

– Я хотел что-то сделать с самого начала. Потому меня сослали в Алмвик. Я сходил с ума в замкнутом храме. Меня послали ждать Твайлу, решив, что так я буду занят в стороне, – он улыбнулся.

– Почему она представилась мне Димией? – спросила я.

Сайлас притих.

– Это ей рассказывать.

– Но ты знаешь?

Он медленно кивнул.

– Да. И я расскажу тебе как-нибудь потом, если захочешь.

Это мне не нравилось, но я понимала, что спрашивать бесполезно.

– Меньше вопросов – меньше лжи? – сказала я.

– Лжи не будет, если ты спросишь, но поговори сначала с ней.

Мы замолчали и слушали ритм капель воды, падающих чуть поодаль.

– Аптекарь, монах и воплощение богини собрались воевать, – сказала я. – Звучит как начало анекдота.

Он молчал, хмурясь.

– Я хочу… – начал он и покачал головой. – Нас, – сказал он. – Не знаю, как это сделать. Но я этого хочу. Уверен, – он помрачнел, и слова полились быстрее. – Когда я увидел тебя на земле, я точно знал, что для меня есть лишь один вариант, – он поднял левую дрожащую руку и погладил мою щеку.

В этот раз я прильнула к его ладони.

– Не обязательно все решать сегодня, – сказала я и легонько поцеловала его ладонь. – День был долгим. Нам нужно отдохнуть.

Слова были разумными, слетали с моих губ, и я хотела остановить их. Я не хотела отдыхать. Я хотела провести ночь, изучая это чувство. Но я знала, что это плохая идея. Нам нужно было думать о Спящем принце и моей маме, а еще о том, что от Твайлы хочет ее мама, и как мы с этим связаны. И мне нужно было узнать, почему Твайла соврала мне.

И нужна была уверенность в нем. Что он не оттолкнет меня снова.

– Время еще будет, – сказала я, надеясь, что я права.

Он смотрел мне в глаза, тревога залегла морщинками в уголках его глаз. Он медленно склонился и поцеловал меня в щеку, и прикосновение его губ было таким горячим, словно он меня заклеймил.

– Спокойной ночи, Эррин Вастел, – он был так близко, что его дыхание касалось моих губы. – Но… Я сделал выбор. Это ты. Мы, если пожелаешь.

Я хотела запустить пальцы в его волосы, притянуть его лицо к себе. Касаться, пробовать. Но отошла от него.

– Спокойной ночи, Сайлас Колби. Увидимся утром.

Я чувствовала его взгляд, пока уходила.

– Нет, – окликнул он, когда я потянулась к занавеске. – Следующая. А я в четырех комнатах дальше. Если передумаешь.

Я улыбнулась ему и вошла в комнату.

* * *

Хотя я отсутствовала не долго, когда я вернулась, Твайла была в своей постели и была в одежде, кроме сапог, не переоделась в ночную рубашку. Ее накрывали одеяла, она смотрела на стену. Факелы еще горели. Я зажгла от них свечу и потушила их.

– Я не сплю, – сказала она, и я вздрогнула. Она повернулась и приподнялась на локте.

– Хорошо, – сказала я, села на кровать и укутала одним из одеял плечи.

– Прости. Грубо было так уйти от тебя из главного зала. Просто… Похоже, мне нужно о многом тебе рассказать. И начать, наверное, стоит с того, почему я соврала? – сказала она, и я кивнула. – Это долгая история. Начнем с того, что Димией звали девушку, которую Вестник использовал, чтобы разбудить Спящего принца.

Я резко вдохнула. Потому имя звучало знакомо. Я вспомнила людей, что пришли в Алмвик, спрашивая, не видели ли мы девушку и юношу. То была Димия с Вестником.

Твайла продолжала:

– Он забрал ее из замка в Лормере. Она была там слугой. Я слышала, как Вестник пришел за ней. Слышала музыку, которой он манил ее, – она замолчала, хмурясь. А потом глубоко вдохнула. – Имя Димии первым пришло мне на ум, когда я пришла в Скаррон. Часть пути меня сопровождал ее брат Таул. Мерек отправил его и других найти ее. А я не хотела больше быть Твайлой. Я покончила с ней и ее жизнью – жизнями – и когда Джавик спросил мое имя, я сказала, не подумав. Я уже покрасила волосы, так что смогла покинуть Лормеру незамеченной, и все совпало: новый цвет, новое имя. Новая жизнь, – она замолчала, а мне не хватало важного куска истории. Донен Воплощенная была важна для Лормеры. Они ведь ее не отпустили бы?

Словно прочитав мои мысли, она продолжила:

– Я ушла, и если Мерек этого и не хотел, он понял. Я должна была уйти, и он уважал это. Он помог мне. Его деньгами я платила за дом, ими же мы хотели спасти твою маму.

– Ты не была с ним помолвлена?

– Была, – Твайла опустила голову. – Я знала твоего брата, – сказала она, и ее голос изменился. – Когда я увидела тебя на пороге, то подумала сначала, что это он тебя прислал. А потом ты сказала, что ищешь лормерианку по имени Димия, и я поняла, что он тут ни при чем.

– Зачем бы он меня прислал?

Она замолчала.

– Я была помолвлена с Мереком, но недолго у меня… были отношения с Лифом.

– Отношения? С Лифом?

Она кивнула.

– Его назначили моим стражем, мы сблизились. Потому я ушла из замка.

– Что случилось?

– Все оказалось не так, как я надеялась.

– Он тебя ранил? – тихо сказала я.

У нее появилось странное выражение на лице, словно она могла разлететься на кусочки, но в последний миг она собралась и посмотрела мне в глаза с вызовом.

– Я подумала, что ты – это он. Когда ты постучала. Вы одинаково стучите. Даже странно, что именно это у вас семейное. Но такое возможно. Я не удивлюсь, если твои родители так же стучали.

И теперь стало понятно, почему она смотрела с надеждой и страхом, когда открыла дверь, почему была такой печальной у могилы моего отца. Но это не объясняло ее помощь мне.

– Ты была разочарована?

Она глубоко вдохнула и посмотрела на ладони.

– Сердце было. Но не разум. Чаще всего я воюю сама с собой. Обычно разум побеждает. И я рада этому.

– Прости, – сказала я, ведь не знала, как еще продолжить разговор.

– Ты не в ответе за это, – сказала она, хоть и опустила голову. – Он рассказывал о тебе. И твоей маме. О вашей ферме. И об отце.

Мне захотелось плакать, когда я представила, как Лиф в милях от нас рассказывает этой девушке о нас.

– Почему ты решила помочь нам? Если вы с ним… Если все закончилось плохо, зачем тогда помогать нам?

– Я не рада тому, что он мертв, – сказала она, не ответив на мой вопрос. – Что бы ни случилось, я не хочу, чтобы ты так думала.

Она закрыла глаза, словно молилась, а я смотрела на нее в свете свечи. У нее было овальное лицо, аккуратный подбородок. На щеках ее были веснушки, уголки рта опустились, делая ее печальной, хоть лицо ее и было расслабленно. Чем больше я смотрела на нее, тем больше думала, что она красивая, и это удивило меня, ведь сперва я так не думала. Лирис точно была красивой, я всю жизнь видела, как на нее реагируют люди, как они сразу улыбаются, увидев ее красоту. Красота Твайлы подкрадывалась незаметно. Может, и Лиф так ее увидел.

– Что ты видишь? – вдруг сказала она, и я покраснела. Она смотрела на меня зелеными глазами, что были темнее от света. – Скажи, что ты видишь, когда смотришь на меня?

– Девушку, – сказала я, и она улыбнулась. – А что еще я должна видеть?

– Ты похожа на него, – сказала она. – Ты еще не сказала, а я уже поняла, что ты его сестра. Такие же глаза, форма лица. Такая же улыбка. Ты очень на него похожа, – она замолчала и подогнула ноги под себя, сев на кровати. – Знаю, ты хочешь знать, что случилось. И я расскажу тебе все. Обещаю. Но не сегодня.

Я кивнула.

– Твайла, – сказала я неохотно, пробуя ее новое имя. – Когда он жил на ферме, Лиф… никогда не думал ни о чем другом. Когда мы потеряли ферму, он был расстроен. И вел себя ужасно, и… – я замолчала. – Я о том, что если Лиф о чем-то заботиться, то это правда. Все или ничего. Так что он мог на самом деле любить тебя.

Она помрачнела и поджала губы.

– Нет, Эррин, – сказала она напряженно. – Не мог.

Она закрыла глаза, а я глубоко вдохнула. Я не хотела знать больше, не хотела услышать то, что заставить меня думать о нем очень плохо.

– У тебя… есть братья или сестры?

– Братья-близнецы старше меня. Младшая сестра была, но умерла.

– Мне жаль.

– Как и мне.

Мы молчали какое-то время, а потом я сказала:

– Думаю, хуже всего то, что мы теряем часть себя, – я легла на спину и смотрела на темную крышу. – Очень многое обо мне знал только Лиф. У нас было много общих воспоминаний – особенно, о том, что нельзя было делать – но теперь они есть лишь у меня. То, как мы просыпались по ночам и воровали мед на кухне. То, как прыгали в сено на ферме. Никто меня уже такой не увидит. А если я это забуду? Что тогда?

Я посмотрела на нее, а она вытирала лицо.

– Прости, – снова сказала я.

Она покачала головой.

– Нет, ты правильно думаешь, – она сделала паузу. – А сейчас нам стоит поспать, – сказала она. – Завтра будет интересно, видимо, – она посмотрела вдаль и резко отвернулась к стене.

Я слезла с кровати и умылась. Потом я сняла сапоги и переоделась в ночную рубашку, радуясь чистой одежде, а затем задула свечу. Я слышала, как она тихо плачет. Я лежала в темноте и думала о Сайласе в нескольких пещерах отсюда. Он знал, что ее зовут Твайла. И он ждал, что она придет через Алмвик, он ждал ее. Это было из-за Лифа? Он ожидал, что она придет сюда из-за него? Или дело было в том, что это главный город у границы меж двумя странами?

А потом у меня появилась ужасная мысль: потому он подружился со мной? Чтобы добраться до нее?

Я села на кровати и смотрела во тьму. Твайла притихла. Я спрошу его завтра. И даже если причина была такой, разве это уже имеет значение?

Нет. Я легла на кровать. Это ничего не меняло между нами.

Через пару мгновений я услышала еще один приглушенный всхлип и сжала кулаком одеяла. Я чувствовала себя ужасно виноватой за то, что мой брат с ней сделал. Порой мне казалось, что я совсем не знала Лифа.

Глава 23:

Я проснулась от шагов, пронесшихся мимо нашей комнаты. Я слышала голоса, что были громкими для ночи, и хотя я не могла разобрать слов, я слышала высокие ноты, панику в них. Я села и повернулась к Твайле.

– Что происходит? – спросила она, протирая глаза, и я покачала головой, сердце колотилось.

Сверху послышался гул, он разнесся эхом по камням.

– Что это? – выдохнула она.

Я отбросила одеяла, потянулась к штанам и заставила себя обуться.

– Поднимайся, – сказала я. – Что-то не так.

Она обулась, и Сайлас распахнул занавеску. Он посмотрел на меня, Твайлу, а потом снова на меня.

– На нас напали, – сказал он. – Не знаю, увидели ли нас, идущих сюда, или просто нашли, но они пытаются пробиться в главные двери.

– Что делать?

– Вам нужно найти Амару. Она прибыла час назад. Она в склепе. Выслушайте ее. А потом встретимся в зале, я буду вас ждать. Будьте готовы к эвакуации.

Я посмотрела на Твайлу, лицо ее было бледным и решительным в свете из коридора.

– Увидимся в зале.

– Сайлас! – позвал кто-то снаружи.

Он обернулся на голос, а потом взглянул на нас и быстро заговорил.

– Когда выйдете, поверните направо, прижмите левую ладонь к стене слева. И следуйте вдоль стены. Вы поймете, когда увидите. Но до этого руку не убирайте.

Он ушел, оставив нас с Твайлой, глядящих друг на друга.

 * * *

Вне комнаты все бежали в сторону, противоположную той, что указал нам Сайлас. Держась вместе, мы прижали левые руки к стене и пошли. Алхимики и их спутники, люди разных возрастов и полов проносились мимо, некоторые были вооружены, некоторые держали детей, на нас не обращали внимания. Сверху раздался грохот, и я увидела, как с потолка полетела пыль.

– Скорее, – сказала позади меня Твайла. Не отрывая рук от стены, мы побежали. Земля превращалась в спуск, повороты становились внезапными, а коридор сужался. Шум остался вдали, я слышала только наше дыхание, и порой падали капли. Воздух становился холоднее, свечи стояли дальше друг от друга, оставляя участки тени. Каждый раз у меня сбивалось с ритма сердце. Но мы добрались до двери, а не занавески. Двери из темного дерева, на ней были выжжены два круга, заходящих друг на друга. В центре был маленький серебряный полумесяц.

– Наверное, сюда, – сказала Твайла, глубоко вдохнула, толкнула дверь и вошла. Я последовала за ней и закрыла за собой дверь.

А потом я остановилась. И могла лишь смотреть.

Я ожидала еще одну пещерку, похожую на комнату переговоров. Но я вошла в комнату размером с собор, потолок был в сотне футов надо мной, был полон белых сияющих сталактитов, что были вдвое меня выше, они, подобно тысяче мечей, были направлены на мою голову. Из стен торчали кости. Сотни, а то и тысячи черепов смотрели на меня со стен, аккуратно выставленные друг на друга. На некоторых из них были символы соли, огня, воздуха, они поблескивали золотом на их лбах.

Еще больше костей, наверное, рук и ног, образовывали замысловатые узоры, сердца, круги и звезды на стенах. На дальней левой стене из костей таза была сооружена роза, а на правой – кубок из ребер.

Люстра над моей головой была сделана из костей и свисала с невообразимо высокого потолка. Руки скелетов сжимали черепа, а в глазницах горели свечи, озаряя комнату и отбрасывая зловещие тени. Длинные кости ног соединяли руки на люстре. От этого строения вверх уходили позвоночники, а под конструкцией на нитях свисали маленькие кости, словно бусины.

Это было прекрасно и ужасно, и я содрогнулась. Храм под землей. Он же – склеп.

Я знала без слов, что все кости здесь принадлежали алхимикам. И я знала, что этот храм, склеп, был построен здесь задолго до того, как здесь спрятался Конклав, может, потому он и появился здесь. Эта работа была долгой, юные и старые кости собирали, чтобы получилось такое место. Это было отвратительно и красиво, во мне поднимались волны отвращения, но восхищение сбивало их, когда я замечала новые невообразимые узоры.

Я не знала, кому тогда принадлежали могилы на кладбище, но догадалась. Сайлас говорил, что алхимики образовывали семьи с не алхимиками. Они не могли быть частью этого места, но их отмечали на могилах.

У алтаря Твайла исчезла за ширмой, и я услышала голоса. Я пошла на звук, миновала ряды церковных скамей. Я касалась каждой, пока проходила. Все они были разными, из разного дерева, разных размеров. Некоторые были изрезаны и украшены символами старых богов – Падуба и Дуба. Некоторые были простыми. Все они были потертыми, поколения согревали их пятыми точками и проходили службы, поколениями люди сидели и смотрели на своих предков.

Только алтарь не был украшен костьми. Это была большая металлическая скульптура – два диска, один из золота, а другой из серебра – стояли над алтарем. Серебряный диск заходил на золотой, делая из него полумесяц, и я вспомнила луну. Алтарь был полон цветов и горящих свечей. Пахло благовониями и чем-то еще, даже не запахом, а тяжелым присутствием. Костьми. Я чувствовала их, словно тысячи алхимиков были здесь и смотрели на меня.

Я нашла их в нише, скрытой за резной деревянной ширмой. Твайла напряженно сидела и смотрела на крупную женщину в черном, как и Сестры, но без их зловещей изящности. Видимо, это была Пожирательница грехов, Амара. Ее веки были тяжелыми, напоминали капюшоны, лицо ее было круглым и бесцветным, в отличие от дочери, красной от гнева. Я не видела между ними сходства.

– Я думала, ты работала одна, – сказала Твайла, когда я села рядом с ней. Пожирательница грехов посмотрела на меня, и я приветственно кивнула, странно обрадовавшись, когда она склонила голову, а потом отвернулась к Твайле. – Вот уж не думала, что ты дружила с монахинями.

– Монахини, – фыркнула Амара. – Это измененный культ похитителей трупов, и, что бы я ни сказала тебе, не забывай, что этот бардак – отчасти и их вина. Все мы сыграли свою роль.

– Не понимаю. Как они связаны с нами… с тобой?

Ее мама долго смотрела на нее.

– Это Сестры Нэхт. А я – Пожирательница грехов, Высшая жрица Нэхт.

Холодок пробежал по мне от ее слов, звучало так, словно их произнесло сразу сто женщин.

– Но ее не существует, так ведь? – сказала Твайла. – Хоть ты и говоришь о Нэхт и Дэге, их не существует. Их не было никогда.

Амара уставилась на дочь, а та спокойно выдержала ее взгляд.

– Вообще-то, они были, – сказала я, голос оказался слишком громким в благоговейной атмосфере. Амара повернулась и кивнула мне продолжать, не удивляясь моим познаниям. – И звали их, на самом деле, Аурек и Аурелия.

– Аурек и Аурелия? – спросила Твайла. – Спящий принц и его сестра?

– Ты знаешь их историю? – спросила я, и она кивнула.

А потом она повернулась к матери.

– Я знаю все о них. Теперь я умею читать, – она звучала гордо, с вызовом и до боли юно. – Продолжай, – сказала она мне.

– Дом Белмис изменил историю. Использовал для того, чтобы обеспечить себе власть. Они переименовали Аурека и Аурелию в Дэга и Нэхт для своих целей. И сделали их возлюбленными.

– Боги, вот так проснешься и все это узнаешь. Что твоя жизнь стала легендой, да еще и приукрашенной.

– Тебе его жаль? – Амара уставилась на дочь.

– Нет, – голос Твайлы был ледяным. – Он убийца. Ничто не может оправдать его поступков. Потому я хочу бороться с ним. Лормера натерпелась уже испорченных правителей.

– Интересно даже, что заставило тебя открыть глаза? – тихо сказала Пожирательница грехов.

Твайла оскалилась.

– Если бы ты не интересовалась, а сочла бы нужным рассказать мне, на что я подписываюсь, я бы справилась куда лучше. А вместо этого я верила всей лжи, что мне скармливали, пока это меня не разорвало.

– У меня не было выбора, Твайла. Я – Пожирательница грехов…

– Да, да, твоя важная роль. Надеюсь, она позаботится о тебе в старости, потому что боги знают, где мои братья, Мэрил умерла, а я тебе помогать не буду.

Пожирательница грехов отклонилась, потрясенная ядом в голосе дочери, и я тоже отшатнулась. Я уже видела богиню в Твайле, но сейчас она впечатляла иначе. Эта жестокость была свойственна богине войны. Спорить с Высшей жрицей Нэхт. Я поежилась, ведь оказалась меж двух женщин, словно забывших, что я здесь.

– Я много раз пыталась тебе сказать, что наша роль важнее, чем кажется.

– Ты кормила меня загадками. Я была ребенком, – сказала Твайла хрипло и с надрывом. – Как я могла тогда понять, что ты мне рассказываешь? Как я могла догадаться тогда, какой была королева? Ты знала, что в замке служанки не приносили мне еду, потому что боялись, что я отравлю их? Они не касались тарелок и ножей, пока не увидели, что мои стражи трогают их и не умирают. И все это время моими друзьями – моим успокоением – были твои боги. Я жила так каждый день четыре года, чтобы обнаружить, что все, во что я верила, оказалось ложью.

Твайла встала, словно собиралась уйти, но Пожирательница грехов схватила ее за запястье, двигаясь удивительно быстро, и крепко сжала.

– Тогда я расскажу тебе хоть немного правды. А потом решишь, будешь ли ты бороться сама без моих знаний. Если захочешь уйти, я тебя не остановлю. Но ты последняя из нас, и я должна попробовать.

– Если бы ты не дала Мэрил умереть, у тебя была бы она, – голос Твайлы прозвучал резко, и я знала эти нотки. Горе. Спрятанное глубоко.

– Я пыталась, – сказала Пожирательница грехов и отпустила руку Твайлы.

Твайла развернулась, и я увидела, как свет очертил ее профиль, и он был злым.

– Я должна тебе поверить? Я помню, мама, как у нее была горячка, когда она была маленькой и лежала в той ужасной комнате. Ты оставила ее умирать. А когда я спасла ее, ты убила козу. Так что не говори мне, что ты пыталась.

Пожирательница грехов резко вскинула голову.

– Думаешь, я такая холодная? Я знала, что ты спасла ее. Знала, когда покинула дом, что ты побежишь в деревню просить травы. Иначе почему я оставила тебя с ней? Я не могла попросить травы, потому что я – Пожирательница грехов, я не могу вмешиваться. Но ты могла. И я надеялась, что ты это сделаешь.

Твайла вскинула брови.

– Тогда зачем убивать козу?

– Жизнь за жизнь, таково правило. Ты брала травы, и та женщина знала, что ты сделала. И знали все, кому она рассказала. Мне пришлось сделать жертву. Я должна подчиняться своим законам.

Твайла моргнула и отвернулась к узорам из костей склепа. Она беззвучно села. Ее мама не скрывала облегчения на лице.

– Прости нас, Эррин, – сказала она. – Я дойду до твоей роли в этом, – она посмотрела на дочь. – Ты никогда не спрашивала, почему именно мы Пожираем грехи. Я думала, что ты спросишь, но ты этого так и не сделала.

– Ты рассказывала мне. Мне было, вроде, шесть, когда ты позвала меня и сказала, что мы были еще до богов и королей, и что мы делаем это не для них. Кто-то должен был делать это, потому что грехи были всегда.

– Ты это помнишь?

– Была причина вспомнить. Когда я узнала, что боги были ложью. А теперь ты говоришь, что это не ложь, а искаженная правда.

– Когда мы пришли в Лормеру, не было ни богов, ни королей, ни королев.

– Когда мы пришли туда?

– Из-за моря.

Твайла склонилась вперед, словно хотела лучше услышать то, что говорила ее мама, а я уставилась на Пожирательницу грехов Лормеры, кожу на шее покалывало. Когда Пожирательница грехов склонилась, я последовала ее примеру, и из нас появился треугольник с выгнутыми углами.

– Правда в том, что тот яд, что был в вине принца и его семьи, яд, что заставил его уснуть, убил его отца, а потом и возлюбленную… сделал наш предок. Наш предок был помолвлен с сыном крысолова. Когда тот узнал, что Спящий принц осквернил его дочь, он вызвал будущую невесту сына с ее навыками и зельями и убил их всех за такой позор. В свете трех звезд она сварила убийственный яд.

Я смотрела на Твайлу, а та – на мать, раскрыв рот.

– Невозможно.

– Она не знала, что там был ребенок. Она окропила еду на пиру ядом. И когда еду понесли наверх, она услышала, как служанки на кухне сплетничают о дочери крысолова и ее состоянии. Ее семья не вредила невинным. И она пошла к Аурелии и призналась. Когда Аурелия пришла к ним с Эликсиром, король был мертв, Аурек и его возлюбленная были на волосок от гибели. Аурелия попыталась спасти их. Но яд содержал кровь – ее кровь – и сам был алхимическим. В телах возлюбленных началась война крови Аурелии и крови принцессы-ведьмы, пока рождение ребенка не ослабило дочь крысолова. Она умерла.

Во время рассказа я закрыли лицо руками, стараясь скрыться. Алхимия, яд, магия. Суеверия лормерианцев. Но это правда. Я ощутила укол в пояснице, напоминание о реальности этого.

– Крысолов убежал с ребенком, который прожил нормальную жизнь, но был проклят каждый век восставать из могилы и отдавать отцу сердце. Спящий принц был заперт в себе, война крови продолжалась. А наша прародительница сдалась Аурелии за свое преступление. Во имя нее – во имя Нэхт – мы живем изгоями, нас стыдятся, чтобы мы не забывали, что сотворила наша кровь. И с каждым поколением грехов в нас становится все больше.

Она закончила рассказ. За ее словами последовала звенящая тишина, и мне казалось, что стены сдвигаются вокруг меня. Я вдруг поняла с ужасом, что я под землей, под тоннами камней и земли. Если потолок обвалится, то это место станет нашей гробницей, и никто об этом не узнает. Мне нужно было небо, нужен был воздух. Нужен был звук.

– Королева все это знала, да? – спросила Твайла. – Потому она решила сделать меня ядовитой. Из-за этого. Из-за нашего прошлого. Она насмехалась над нами. Над ними. Сделала наследницу убийцы палачом для предателей.

Амара кивнула.

– Хелевиса любила рассказы об алхимии и истории. Это был намек для тех, кто не поклонялся ей. Открыто сделать тебя отравительницей, учитывая твое происхождение. Может, она надеялась приманить их через тебя.

Они снова замолкли. Гул вдали напомнил мне, что где-то над нами идет сражение.

– Потому ему нужна Твайла? – спросила я. – Потому что он знает, что ее предки пытались убить его? Он хочет отомстить.

Амара посмотрела на меня, а потом повернулась к дочери.

– И потому что она может сделать это снова, – сказала она.

Твайла уставилась на мать.

– Что ты…? – но она не договорила. Вместо этого она рассмеялась. Я повернулась к Амаре, а та тряхнула головой и посмотрела на дочь. Твайла подняла голову к потолку и смеялась, звук эхом отражался от костей. – И мне не сбежать, да? Я отвергла две судьбы. Я пыталась спрятаться за юбками королевы, а потом бежала из королевства, но не укрылась от этого. Все по-прежнему. И я не могу сбежать от этого.

– Твайла… – сказала Амара.

– Мне говорили, что яд в моей коже, – Твайла посмотрела на меня, ее тон стал задумчивым, взгляд – далеким, она вспоминала. – Мне давали зелье каждый месяц и говорили, что это яд. Что от этого мое прикосновение ядовито. И я убивала предателей, коснувшись их руками. Конечно, это была не я. Они были отравлены до того, как я приближалась к ним. Твой брат доказал, что это ложь, когда он… – она замолчала, ее лицо просветлело. – Но правда была в другом. Не кожа, а моя кровь – яд. Моя кровь, – ее смех утих, и зазвенела тишина. – И я казню его ядом, – сказала Твайла. – Хотелось бы даже, чтобы королева увидела это. Думаю, ей понравилось бы.

– Не только твоя кровь, – быстро сказала Амара. – Твоя кровь – часть яда. Но не весь яд.

– Какой яд сработает на нем?

Я издала удивленный звук. От понимания.

– Похоже, я знаю, – сказала я. – Сайлас делал зелье – основу, которую используют все алхимики. В нем переставлены составляющие зелья, что усыпило Аурека. Его дети использовали остатки яда, чтобы разделить его. Они верили, что если его перевернуть, то они смогут его разбудить. Клин клином вышибают. Так в медицине, так и в алхимии, – я замолчала, приводя мысли в порядок. – Если мы развернем измененное зелье, то получим оригинал, которым его отравили.

– И нужно будет добавить мою кровь, – сказала Твайла, ее голос все еще был отстраненным.

Как тогда, когда Сайлас добавил свою кровь в Опус Магнум. Кровь Твайлы тоже вступит в реакцию, но не алхимическую. Убийственную.

– Мы сможем отравить его, – сказала я. – Добавить силы яду, что уже в нем.

– Ты можешь его сделать? – спросила Твайла, вдруг став решительной, как ястреб.

Я попыталась вспомнить увиденное.

– Думаю, да.

– Думаю, у Сестер есть план на такой случай с ядом, – сказала Амара.

– Нет, – покачала головой Твайла. – Я хочу, чтобы со мной работала Эррин. Не они.

Амара отклонилась и скрестила руки. Я сглотнула.

– Конечно, – сказала я и повернулась к Амаре. – Я могу быть лучшим вариантом. Сайлас говорил, что алхимикам не хватает умений аптекаря. Они не нуждались в них. Они учились на каплях яда. Но, как по мне, разложение яда – пустяки. Я могу разложить Опус Магнум, если знаю, что в нем. Я могу воссоздать из него яд.

Амара кивнула, и я посмотрела на ее дочь.

– Мне потребуется помощь Сайласа с некоторыми пунктами, или других алхимиков. Я не помню всего. Но сделать смогу. Я смогу разложить зелье, и мы восстановим из него яд. Дадим ему. Наполним его ядом. И он одолеет эффект, оставшийся от Эликсира Аурелии.

Амара прервала нашу радость.

– У него может и не быть больше Эликсира, – она посмотрела на меня. – Тебе нужно держать Сайласа подальше от него. Он не должен знать, что зельеварщик еще жив.

Я не знала, откуда она знает о Сайласе, странный холод наполнил меня изнутри, и я судорожно выдохнула.

– Что такое? – спросила Амара.

Я отмахнулась.

– Просто холодно. Он там сражается, – сказала я. – Нужно увести его. Вы и он очень ценны. Нам нужно уходить отсюда. Должен быть выход, тайная дверь или что-то такое. Сайлас знает. Мы уйдем в Скаррон, – я повернулась к Твайле, а та уже стояла. – Он довольно далеко, мы сможем выиграть время.

Мы сделали не больше трех шагов, и гул раздался над нами. Камни и пыль полетели с потолка. Мы остановились и неуверенно побежали к Амаре. С левой стены сорвалась кость, упала на пол и разбилась.

Мы долго смотрели друг на друга. Гул раздался снова, был еще громче, упало больше пыли, обломки камней стали больше. Люстра задрожала, и мы взглянули на нее. Кости оглушительно трещали, и было что-то гипнотическое в их дрожи.

А потом все замерло на секунду спокойствия.

– Бегите, – сказала Амара, и нам не нужно было других слов. Мы помчались мимо скамеек к двери, а люстра сорвалась с потолка с оглушительным грохотом.

Глава 24:

Обломки костей летели на нас, жалили мою спину, когда я открыла дверь. Без нее стало слышно крики, что раздавались эхом, катились по всем коридорам Конклава и попадали сюда.

Два алхимика завернули за угол, они держали за края большой деревянный ящик, мы прижались к стене, чтобы они прошли в склеп. На их лицах застыл ужас. Я схватила Твайлу за руку, и мы побежали вслепую по коридорам, похожим на кроличьи норы, повторяя наш путь сюда, но в этот раз моя правая рука скользила по стене справа. За нами слышалось тяжелое дыхание Пожирательницы грехов, ее шаги были медленными и громкими, и я ощутила укол тревоги.

Когда мы добрались до широкого, хорошо освещенного коридора, я понадеялась, что из него мы до этого начали путь. Я начала отодвигать занавески, чтобы найти людей, оружие или выход. Скрежет продолжался, напоминая гром под землей. Он преследовал нас, а я становилась все увереннее, что потолок обвалится на нас и убьет.

Перед нами появился силуэт.

– Сюда! – поманил он, и мы побежали и оказались в главном зале. Ниа и Сестра Надежда стояли у стола, вооруженные короткими мечами. Другая женщина с белыми волосами и яростным видом размахивала булавой.

– Вам нужно идти, – сказала Сестра Надежда, направляя нас к занавеске в другом конце. – Сайлас там. Он пойдет с вами.