Текст книги "Жертва полуночи (ЛП)"

Автор книги: Мелинда Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Мэнди вытащила револьвер из-под толстовки. Чего?

– Где ты это взяла?! – заорал он.

Мэнди вздохнула и вытащила затычки из ушей.

– У меня годами было разрешение на скрытое ношение, но до этой зимы я не носила пистолет так часто.

– А теперь?

– Каждую минуту каждого дня. – Она вернула беруши на место и повернулась к тиру. Дэнни заметил, что двое других парней перестали стрелять и смотрели на Мэнди.

Она заняла стойку, подняла пистолет обеими руками и выпустила пули в мишень на расстоянии двадцати футов, каждый раз попадая в центр. Она перезарядила пистолет и выстрелила так же потрясающе в соседнюю мишень.

Черт возьми. Она легко могла одолеть в этом Дэнни. Он неплохо стрелял до травмы, но не мог завоевать награды за такое. Судя по отвращению на лицах парней, они были еще хуже. Они собрали вещи и ушли раньше, чем она успела перезарядить пистолет.

Мэнди посмотрела на Дэнни.

– Ты пытался стрелять после травмы?

Он покачал головой.

– Хочешь?

Дэнни взял пистолет и прошел к столу. Он выпустил несколько пуль одной рукой, всё мимо. Ожидаемо. В армии он стрелял из 9 мм, и ощущения отличались от кольта Мэнди. И он давно не практиковался. Дэнни зарядил пистолет, поднял руку, веря, что с тренировкой его рука вспомнит, что делать.

– Постой. – Мэнди встала за ним. Ее рука обвила его тело. Она подняла предплечье его раненой руки, ее пальцы скользнули по коже. – Знаю, ты не можешь использовать эту руку, но, если можешь прижать эту руку к телу и напрячь грудь, ты станешь устойчивее.

Его грудь? Да, он уже был напряжен.

Она подвинула его руку, при этом обняв его. Блин. Как они могли так стоять? Он с радостью выпустил бы пули в землю, только бы она обняла его чуть крепче.

– Попробуй еще.

Дэнни вздохнул. Он посмотрел на мишень в двадцати футах и нажал на курок. Хлоп, хлоп, хлоп.

Первые две пули пролетели далеко. Третья задела левый край мишени с тихим шорохом.

– Так лучше. – Мэнди подвинулась ближе. Ее ноги прижались к его. Ее голова склонилась к его. Дэнни вдохнул. Слабый запах цветов доносился среди запахов грязи, травы и леса.

– М-м. Так лучше. – О, да. Так можно было стрелять весь день. Он выстрелил еще два раза, не попал по мишень. Пули врезались в землю, подняв облачка пыли. – Как ты научилась так делать?

Мэнди сжала его плечо.

– Папуля Джеда показал. Я сломала левое запястье в старшей школе. Не могла использовать его в стрельбе месяцами.

– Вы с Джедом всегда были близки?

– Лучшие друзья с начальной школы. – Мэнди скользнула ладонью по его локтю. Дэнни выстрелил еще, чтобы она оставалась заинтересованной. Его пуля попала по основанию мишени. Для женщины, которая так сильно трудилась, ее пальцы были нежными. Но и сильными. И Мэнди была такой, поразительным соединением нежности и силы. – Отец бросил нас. Папа Джеда с неохотой брал меня сюда. Не знаю, почему. Он строго относился к роли женщины, но почему-то меня его взгляды не касались. Может, он жалел меня, может, потому что я была маленькой. Я была хулиганкой до шестнадцати.

Хватит о Джеде и его папе. Дэнни выстрелил еще, пуля попала в центр мишени.

– О, смотри. – Голос Мэнди стал высоким и восхищенным, и было забавно, как по-девичьи она звучала, хоть они были в самом мужском месте в округе. – Ты попал в яблочко.

Радуясь, что он мог стрелять метко, Дэнни опустил оружие.

– Ты – хороший учитель. – Он разрядил пистолет и опустил защиту на стол. Дэнни быстро осмотрел тир и парковку, они были одни. Он повернулся к Мэнди. Пустой и тихий тир был мирным. Он поднял очки с ее лица.

– Ты уже знал, как стрелять. – Она бросила свои беруши в мешок.

– Я не прикасался к оружию больше года. – Несмотря на службу в армии, Дэнни не любил стрелять. Но он ценил то, как пистолет мог сохранить человеку жизнь.

Мэнди отодвинулась от него. Дэнни остановил ее ладонью на ее бедре. Он склонился, чтобы еще раз ощутить аромат её волос. Ее голубые глаза потемнели, зрачки расширились. Дэнни задел ее губы своими. Она напряглась на миг, вздохнула в его рот, словно у нее не было сил больше бороться с их влечением. Ее глаза закрылись, а он попробовал. Всего каплю.

Он провел ладонью по ее пояснице и притянул Мэнди ближе. Ее бедра прижались к его. Идеально. Но Дэнни сдерживался, помня ее реакцию на кухне. Он легонько её поцеловал, без языка.

Пока она не прижалась к нему. Ее рот приоткрылся, и женский стон пытался разрушить его контроль.

Мэнди хотела его.

Дэнни повернулся так, чтобы углубить поцелуй. Ее рот был горячим, слаще хлеба с корицей. Стон вырвался из его груди. Хриплый и сильный звук отражал происходящее в его теле. Желание. Огонь. Всюду.

Мэнди отвернула голову. Она моргнула, в ее глазах были те же желание и смятение. Да. Все закончилось так.

Она отодвинулась, и он отпустил ее.

– Не нужно было так делать.

Дэнни хотел сказать не это. Много мыслей роилось в его голове. Ого. Просто потрясающе. Но Дэнни ни капли не сожалел.

Зато Мэнди сожалела за двоих.

– Мне пора вернуться. – Она прошла мимо него, чтобы забрать свои вещи.

– Мэнди, – Дэнни поймал ее за руку. – Что такое? Поговори со мной.

Она смотрела на пакет, качая головой.

– Ты можешь всем со мной поделиться.

Она посмотрела ему в глаза. Многое кружилось в голубизне ее глаз. Сожаление. Печаль. Решимость.

– Мне пора.

Похоть пропала.

Порой отступление было лучшим решением. Нужно было победить в войне, а не в каждом сражении.

– Ладно, поехали.

Он потянулся к ее пакету.

Мэнди остановила его ладонью на предплечье.

– Нет, тебе нужно вернуться в Филадельфию. Здесь ты лишь тревожишь то, что лучше оставить так.

– Но такое нельзя оставлять, – Дэнни скрестил руки на груди. – Я никуда не уеду.

* * *

Дэнни ехал по главной дороге, минуя темные магазины. Почти все заведения закрывались в шесть. Он подъехал к супермаркету, припарковался перед пиццерией. Дэнни заказал большую пиццу с грибами и колу.

Прошли часы, а отказ Мэнди жалил так же сильно, как если бы она ударила его по лицу. Когда они будут наедине в следующий раз, она так легко не сбежит. Конечно, он серьезно сомневался, что она позволит им остаться одним снова. Она успешно скрывалась от него днем. Он даже пропускал обед, надеясь увидеть ее, но она не появлялась в людных местах гостиницы днем.

Она хотела забыть их поцелуй и дело. Дэнни не мог выкинуть и то, и другое из головы.

Официантка принесла его пиццу. Аромат сыра и пряностей проник в его нос. Желудок Дэнни заурчал, и он быстро проглотил куски, оставив парочку, чтобы забрать с собой.

Он завел двигатель и опустил левое запястье на руль. Пальцы дрожали, но не так, как было утром, когда его зашивал врач. Отдых все-таки помогал.

Раз Мэнди не говорила, Дэнни нужно было найти другой источник информации. Кто еще много знал о Натане? Например, о его девушке?

Машина проехала мимо клиники. Дэнни замедлился. Цветы в горшках на окнах доктора были теми же, что и оставленные на крыльце. Бинго. Он знал, что где-то их видел. Дэнни хотелось ехать незаметно, и он нашел переулок в стороне. Улицы были пустыми, но он прошел к клинике в тени на случай, если кто-то выглянет из окна.

Дэнни замер в тени кустов. В окнах клиники еще горел свет. Доктор Чендлер говорил, что заканчивает в пять. Добрый доктор засиделся допоздна? Или он занимался тем, что лучше было делать в темноте?

Входная дверь открылась. Кто-то поспешил выйти. Женщина, судя по форме и движению ее тени. Она прошла под фонарем. Кэролин Фицджеральд. Она запихивала небольшой сверток в сумку. Интересно. Она не выглядела простывшей или раненой, значит, не из-за этого доктор задержался с ней допоздна. Агент по недвижимости прошла к своей машине, припаркованной в пятидесяти ярдах от входа. Двигатель загудел, и машина выехала на улицу и направилась прочь из города. Красные фары пропали во тьме.

Клиника темнела комната за комнатой, начиная спереди. Через пару минут Дэнни увидел, как джип выехал из переулка возле клиники.

Ничто не двигалось, даже Дэнни. Терпение не всегда спасало, но было необходимым при проникновении в здание. Прохладный ночной ветер двигал зеленое укрытие Дэнни. Машина проехала, свет фары скользнул в пяти футах от его ног. Улица стала темной и тихо, и Дэнни вышел из укрытия.

Он выбрал заднюю дверь. У доктора была сигнализация? Дэнни взломал замки, открыл дверь и ждал. Оставалось тихо. Видимо, сигнализации не было.

Он проник во тьму коридора. Глаза уже привыкли к мраку. Дэнни взял пару латексных перчаток их комнаты для осмотра. Это было удобно для взлома. Он надел перчатки, сунул запасные в карман. В кабинете врача Дэнни фонариком озарил папки в шкафах. Он обыскал три шкафа и нашел папки Натана и его дяди.

Прочесть их или украсть?

Он быстро пролистал их. Много информации.

Сверху вспыхнул свет.

– Что такое?

Ой.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

– Разве не ясно, что информация о пациентах конфиденциальна? – доктор Чендлер хмуро смотрел с порога.

Дэнни закрыл папку и встал.

– Может, именно это не дает мне найти убийцу.

– Разве вы не думаете, что, если бы я знал то, что может привести к аресту Натана, я не сказал бы полиции?

– Надеюсь, так и есть.

– Черт, – доктор вскинул руки. – Вы знаете, что они затребовали копии его медицинской карты?

– Эм, нет, – в этом был промах Дэнни.

– А они это сделали, и копы точно внимательно прочли все записи. Но что они знают, да?

Дэнни не ощущал себя идиотом.

– То, что они – копы, не значит, что они идеальны.

Врач смерил его взглядом, словно говоря: «Да ладно».

– Не важно. Я не могу никому давать доступ к записям о клиентах, если нет ордера. Это не законно и против моей клятвы.

Блин. Дэнни ненавидел, когда в разговор приплетали высокую мораль. Он всегда видел во всем оттенки серого, особенно, когда дело касалось нарушения закона во благо.

– Вы знали, что пропали мужчина и его сын?

– Что? – доктор Чендлер провел рукой по волосам.

– Рыбак и его сын исчезли во время вылазки в лес. Их так и не нашли, хотя старались.

– Я читал об этом. Жаль, но они, наверное, утонули, – доктор отмахнулся. – Это не оправдывает то, что вы вломились в мой кабинет.

– Помните, что случилось в прошлый раз, когда пропала пара туристов?

Доктор прищурился.

– Думаете, эта пропажа связана с туристами, которых похитили в декабре Натан и его дядя?

– Просто странно, что такое происходит периодически в одном районе.

– Возможно. Или это просто большое совпадение. Хантсвилл находится посреди леса. Люди пропадают здесь каждый год, – доктор почесал голову. – Как это все связано с записями о Натане? Там отмечено лишь, что у него заболевание мозга. Он невменяемый. Что еще вам нужно знать?

– Кто занимался горшками у вас на окнах?

– Что?

– Цветы на окнах. Кто их посадил?

– Не знаю, – доктор почесал голову. – Мой секретарь, наверное, или работник из города. У меня нет времени на цветы.

– Думаю, кто-то помогает Натану.

– Ох, – доктор опустился за свой стол. – Что заставило вас так думать?

– Всю округу обыскали много раз. Если он рядом, кто-то его скрывает. – Дэнни рассказал доктору о цветах на крыльце гостиницы и ветке над задней дверью.

– Безумие. Натан, скорее всего, мертв, – доктор вздохнул. – Но даже если ваша дикая теория верна, вы же не думаете, что я с этим связан?

– Я вас не знаю, и вы увиливаете от вопросов о Натане.

– Конечно, я увиливал, – рявкнул доктор. – Врачи не говорят о пациентах. Мэнди же не думает, что я заодно с Натаном?

Дэнни покачал головой.

– Мэнди не знает, что я здесь. – Сомнения трепетали в животе Дэнни. Ему не стоило говорить, что никто не знал о его визите сюда.

Доктор задумчиво глядел на него.

– Мне стоило бы вызвать Дуга, чтобы он арестовал вас.

Дэнни смотрел на него.

– Вы могли так поступить.

Доктор Чендлер поджал губы.

– Я даю вам второй шанс из-за ваших альтруистичных мотивов, – доктор встал. Его пальцы двигались, прося вернуть папку. – Но свои записи я заберу.

Дэнни отдал папку.

– Там ничего полезного, честно, – доктор покачал папкой. – А теперь уходите.

Волоски на шее Дэнни встали дыбом. Это была угроза? Доктор что-то скрывал? Или просто придерживался клятвы врача?

Дэнни не ждал, пока доктор передумает. Но это не означало, что врач не был под подозрением. Папка Натана была ужасно толстой, и объем медкарты говорил Дэнни, что доктор Чендлер знал о бессоннице Кэмпбелла больше, чем показывал. И нельзя было забывать о встрече доктора с агентом недвижимости поздно вечером.

У Хантсвилла, маленького городка, было слишком много тайн.

* * *

Из-за шума воды из крана доносился женский голос. Поглядывая на часы, Мэнди ополоснула противень. Она выключила воду локтем, вытерла противень и убрала в шкаф. На другой стороне острова Дэнни смотрел на нее. Он хотя бы дождался, пока она закончит с завтраком,

Она не могла все время его избегать. Утром он не спустился помочь с завтраком. К сожалению, ей не хватало его общества сильнее, чем она хотела признавать. После поцелуя она пряталась – да, пряталась – в крыле ее семьи, вышла на кухню, только когда увидела, как его машина покинула парковку вечером.

Но теперь он был здесь, полный вопросов, и она не хотела с ним говорить.

– Вчера ты говорила серьезно? Ты хотела, чтобы я уехал?

Нет. Мэнди представила брата с разрезанным горлом, как было у мальчика, которого убил дядя Натана в декабре. Обезглавленного мальчика.

– Да.

Он хмуро смотрел на нее с другой части кухни.

– Я не могу уехать без ответов. – Сексуальное тепло его голоса пропало. А ей этого не хватало. Почти так же, как не хватало контакта с его подтянутым телом и его мужского запаха. Она могла притворяться, что не нуждалась в мужчине, но Дэнни был постоянным напоминанием того, что она упускала. Это было больше физического контакта. С мужчиной она ощущала себя женщиной, а не сестрой, дочерью или хозяйкой гостиницы. Женщиной. Желанной. Она не могла существовать, заботясь только о других.

Это чувство не вызывал никто из ее города. Только Дэнни.

К сожалению, семья для нее была важнее, чем ее интересы. Кстати…

Мэнди ушла в крыло семьи. Из-за закрытой двери звучал гул боя на световых мечах. Ее мама и две подруги сидели на диване, пили кофе и ели кексы со свежей черникой.

– Мама, тебе ничего не нужно, пока я не ушла?

Мама замахала рукой.

– Все хорошо. Иди, милая.

Мэнди вернулась на кухню. Дэнни оставался там, прислонившись бедром к стойке и скрестив руки. Его будет сложно переубедить. Она снова подумывала доверить ему все. Что он сделает, если она просто расскажет правду? Уедет, если она попросит? Она посмотрела на него. Выражение его лица было напряженным и злым, сочеталось с агрессией в позе. Он был солдатом. Бойцом. В отличие от нее, он не был тем, кто слушался бы шантажа. Но разве у нее был выбор? Как она могла биться с невидимым врагом?

Она не могла рисковать. Дэнни должен был уехать.

– А если ответов нет?

– Тогда я не знаю. – Дэнни сделал два шага, развернулся и прошел на место. – Но я не могу уехать, пока не разберусь с домом Рида. И… мне кажется, что грядет что-то плохое. Я не могу это объяснить.

Посудомойка зашипела паром. Он был прав. В воздухе явно витало зло и без веселого привкуса, как на Хэллоуин.

– Разве ты не хочешь избежать этого плохого?

– И оставить тебя с этим одну? – Дэнни замер. Его взгляд был властным, и Мэнди хотелось, чтобы ее сердце не вздрагивало. Ее сердце было чувствительным. – Нет.

У нее не было ответа. Она крутила ключи в руке.

– Слушай. У меня есть немного времени утром, пока тут дамы из церкви, куда ходит мама. Мне нужно посетить собрание и сделать пару дел на обратном пути. – Она взяла сумочку и ключи и пошла к двери. – Поговорим об этом позже. – А она пока подумает, как прогнать его домой.

Мэнди вышла на задний двор. Дэнни догнал ее и поравнялся с ней.

– Я пойду с тобой.

– Не нужно. – Она прижала ладонь к пистолету сзади на бедре. Оружие хорошо скрывал мешковатый свитер. Солнце, необычно теплое для апреля, грело ее спину. Пот стекал между лопаток. – Ты знаешь, что я могу себя защитить.

– От мешка с песком, – Дэнни развернулся. – Стрелять в человека – другое дело. Например, люди двигаются. Стреляют в ответ. А порой смотрят в глаза и напоминают, что они – люди. Если не можешь их убить, тебе конец, – голос Дэнни дрогнул.

Мэнди замерла, вспомнив, что он был на войне. Сколько человек он убил? Их смерти мучили его по ночам?

– Прости.

Дэнни шагал. Его поступь не была трусливой, в нем были ярость и решимость. Нет. Дэнни не отступал от вызова. Он встречал его лбом. Чего бы это ни стоило для него. Или ее.

Он должен уехать.

Мэнди села в машину и завела двигатель. Она не приглашала его поехать с ней. По пути на собрание она представляла членов собрания. Они были ближе всех к Натану, если не считать ее.

Мог ли кто-то из них её шантажировать? Мэнди надеялась. От мысли, что обезумевший Натан свободно ходил по ее двору, ее кости сковывал парализующий страх. Она сомневалась, что он был мертв. Натан умел выживать. Это было в его сущности. Даже если бы он и хотел сдаться, то не смог бы. Настойчивость была изъяном в его генах. Натан не мог ничего с этим поделать.

Она услышала, как загудела машина Дэнни.

Дэнни не мог уехать, не исчерпав возможности развеять страх сестры.

Натан был общительным и харизматичным, но у него не было близких друзей. Насколько она знала, у него были семья, коллеги по работе и Мэнди. Она не помнила, чтобы он когда-либо ходил с кем-то на свидания. Хантсвилл маленький городок. Слухи распространяются здесь как сорняки на чистом лугу. Если бы у Натана были отношения, он завел бы их в другом городке или скрывал бы их, как сохранял их отношения в тайне. Он очаровал еще одну одинокую женщину? Привлек своей печальной историей? Рассказал, какой красивой она была, заставил ее ощутить себя особенной?

Он мог скрывать еще одни отношения? Дискомфорт просил ее отогнать эту мысль. Хватало того, что он очаровал ее и соврал. Было куда хуже думать, что она была одной из многих.

Мэнди повернула на Главную улицу, проехала пару миль и свернула налево. Закусочная была закрыта, ратуша сгорела, и кофейня-книжный магазин стала центром сплетен Хантсвилла. Тут каждую неделю проводили собрание за кофе. Обычно она давала маме справляться с городской политикой, но Мэнди занималась теперь и этим аспектом. Она пропустила последние несколько собраний, но сегодня решила изменить это. Как бывший мэр и владелец закусочной, Натан имел дело с комитетом предпринимателей города на постоянной основе. Что о нем думали коллеги?

Мэнди вошла в «Книги и кофе» Рея и поднялась на второй этаж. Она тут же ощутила сильный запах знаменитого кофе Рея. Мэнди выбрала латте и булочку с корицей. Ей нравилось готовить, но иногда еда, которую ей не нужно было готовить, ощущалась слаще.

– Мэнди! Сюда. – Хозяин магазина, Рей, махал у небольшого столика. Он указал на пустой стул напротив. Пустой, потому что никто не хотел сидеть с раздражающим мужичком, включая Мэнди. Но Рей знал все происходящее в городе. Мэнди вздохнула, обошла больше двадцати людей, собравшихся в пространстве для двенадцати. Люди прислонялись к стенам и сидели на деревянных перилах вокруг кафе.

Она повесила сумочку на спинку стула и села.

– Привет, Рей.

Рей покраснел от воротника свитера до лысой макушки.

– Привет, Мэнди.

«Фу».

Доктор Чендлер пересек площадку. Он заказал черный кофе, развернулся и прислонился к стойке. Морщины вокруг его глаз указывали, что он нуждался в напитке. Агент недвижимости Кэролин Фицджеральд явно была готова находиться где угодно, но не здесь. Пожилая женщина, как обычно, была в ярком костюме, с макияжем и современной стрижкой. Это был ее боевой раскрас. Кэролайн не была слабой. Несмотря на проблемы, она наряжалась и принимала каждый день, каким он был.

Рей развернул леденец, поднял очки для чтения с воротника свитера и начал собрание, постучав костяшками по столу.

– Первый пункт в повестке – то, что у нас все еще нет никого на место Натана как мэра. – Рей убрал очки с лица и посмотрел на притихшую комнату.

Кто-то кашлянул. Обувь шаркала по деревянному полу. Никто не смотрел ему в глаза. Мэнди потягивала латте.

– Ян, что насчет тебя? – предложил Рей. – Ты был бы отличным мэром.

Доктор опустил кофе от губ.

– В свободное время?

Его сарказм вызвал смех.

– Но городу нужен лидер, – Рей поднял руки в мольбе. – Это место должен занять один из наших уважаемых лидеров в бизнесе, если не хотите, чтобы нами управлял чужак. Тот, кто не понимает, что нам нужно, чтобы удержаться наплаву.

– Прими это, Рей. Никто не хочет эту работу, – сказала Кэролайн. – Ты всегда можешь взять это бремя сам.

– Я уже управляю собранием. Мои силы не безграничны. – Рей двигал пальцем по своим записям. – Ладно, пока приостановим это обсуждением. Насчет новой ратуши. Городской совет одобрил планы. Стройка начнется в следующем месяце. Если повезет, мы получим наше привычное место встреч до зимы.

– А закусочная? Как скоро город заберет ее в свою власть? – спросил кто-то.

Хороший вопрос. Заколоченный ресторан был бельмом на картинке города и символом депрессии Мэнди.

Кэролайн подняла руку.

– Я могу ответить, Рей. Если все так и останется, городу придется ждать, пока накопится долг за неуплаченные налоги. Потом имущество конфискуют. Дальше, если Натан не вернется, имущество выставят на аукцион. Это займет время.

– Не может кто-нибудь вести его бизнес, пока он не вернется? – спросил Рей.

– Какая разница? – Стив, владелец магазина подарков, поднял руку во фланелевой рубашке. – Он – убийца.

– И, возможно, мертв, – добавил Ральф, набивщик чучел в наряде лесоруба.

Рей ударил кружкой по столу. Кофе пролился за край.

– Мы не знаем, так ли это.

– Перестань, Рей. Натан чокнулся. Не нужно больше с ним возиться, – рассмеялся Стив.

Ральф посмеивался.

– Причина того, что Рей не может быть мэром, в том, что ему не хватит гибкости, чтобы поцеловать свой зад.

Пока они веселились, Мэнди обдумывала тревоги Рея. Как близко он был к Натану? Дела Рея значительно улучшились без закусочной как конкурента. Он должен был радоваться закрытию ресторана.

Рей встал и указал на Стива.

– А как же «не виновен, пока не доказано обратное»? Разве Натан не заслуживает нашей поддержки?

Стив встал, навис над Реем.

– Он лишился нашей поддержки, когда убил того ребенка и нашего шефа полиции. Хью был хорошим человеком.

– Невинные люди не убегают, – Ральф кивнул. – Дело Натана – меньшее из тревог. Если он покажется в городе, мы назначим награду за его голову.

Стив фыркнул.

– И не понадобится.

Тут любви не было.

Рей постучал по столу.

– Вернемся к работе. Пусть полиция разбирается в деле.

Стив опустился на стул и скрестил руки на груди.

– А если кто-то наткнется на гниющее тело Натана?

Рей хрустел леденцом на палочке, явно мечтая о сигарете, но он бросил курить год назад.

– Тогда это станет проблемой. Перейдем к следующему пункту нашей повестки.

Мэнди разглядывала другие лица. Больше никого не беспокоила мысль о смерти Натана. У нее вызывало подозрения поведение Рея.

Еще пятнадцать минут шли споры о весенней уборке в городе. Предприниматели боролись за места в этом деле. Кэролайн выглядела так, словно хотела воткнуть вилку себе в глаз, и Мэнди вспомнила, почему не мешала маме быть представителем гостиницы на таких встречах.

Рей еще раз нетерпеливо постучал костяшками, завершил собрание.

Люди стали расходиться. Мэнди встала, задела Кэролайн, спешащую мимо столиков.

– О, простите, – Мэнди вытерла пару капель пролитого кофе со стола. – Не знаете, как скоро закусочная попадет на аукцион?

– Нет, – рявкнула Кэролайн и пронзила ее взглядом. – Тебе какое дело? Хочешь купить?

– Нет, но пустые здания портят вид города. – И ее спокойствие.

– Точно, – Кэролайн нахмурилась. – Но кто купит это место? Все-таки это не Манхэттен. – Она смотрела на свои туфли, теребила кулон, катая его туда-сюда по цепочке.

Стив влез в разговор.

– Мэнди права. Заколоченный ресторан на Главной улице мозолит глаза. Он в трех дверях от моего магазина. Город не может как-то ускорить процесс? Мы можем снести здание и что-то сделать на том месте.

– Ситуацию мы обсудили, Стив. Никто ничего не может сделать, чтобы поторопить развитие. – Кэролайн опустила плечи и отмахнулась от дальнейшего разговора. – Мне пора на работу.

– И мне. Рада встрече, – сказала Мэнди спине Кэролайн. Стив ушел к группе побольше. Агент недвижимости вышла, не попрощавшись со всеми. Мэнди поискала взглядом Рея. Он спорил со Стивом и Ральфом.

Дэнни делал заказ у баристы. Он стоял спиной к ней.

Мэнди пошла к лестнице. Она оглянулась на группу. Никто ее не искал, все были увлечены.

Внизу лестницы она повернулась к коридору с туалетами. Он дал ей шанс пробраться к нему. Мэнди открыла дверь с надписью «КАБИНЕТ». Свет лился в щели жалюзи. Кабинет Рея был аккуратным и чистым. Компьютер занимал угол строго металлического стола. Центр стола был чистым, бумаги были расфасованы по подставкам «Входящие» и «Исходящие». Мэнди порылась в бумагах. Письма, инвентарь, карточки со временем работников. Ничего необычного. Она открыла выдвижные ящики стола и порылась внутри. Скучно.

Мэнди остановилась перед комодом и порылась в папках. В последнем ящике она нашла папку, полную вырезок статей из газет о декабрьских преступлениях и поисках Натана. Рей просто следил за новостями?

В коридоре послышался какой-то шум.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Бостон, 22 июня 1975

Натан поежился в прохладной влаге утра.

– Нельзя рассказывать папе о том дне, Натан. – Вёсла дяди Аарона разбивали слой предрассветного тумана, брызги с них капали на гладкую поверхность озера. Старая деревянная лодка скрипела, пока его дядя ерзал и тянул за весла, напрягал мышцы. Лодка скользила вперед в тиши утра. – Он не поймет.

Дядя Аарон замер, прижал предплечья к бедрам и ждал ответа Натана. Вода капала с весла на темную поверхность. Мелкие волны расходились от носа. Натан опустил пальцы в шелковистую жидкость. Озеро было глубоким. Если он упадет за борт, утонет в этой прохладе.

Какой была смерть? Безболезненной потерей сознания? Или человек ощущал, как из его тела вырывали душу?

– Натан? Поклянись.

– Ладно. – Он словно жульничал. Обещание было слишком простым. У папы не было ни времени, ни сил на разговоры. Вся его жизнь была заботой о маме, которая только расхаживала, дрожала и болтала. Натан не был уверен, что она его узнавала. Он пытался представить ее с улыбкой, но не мог. Печаль поднялась волной, царапая солью горло. Он потянулся к маленькому холодильнику между их с дядей местами и вытащил колу. Пузырьки жгли горло, но он был рад дискомфорту. Это делало его живым.

Дядя Натана перестал грести и опустил весла на отслаивающуюся краску сидений. Вода плескалась о край лодки. Он разглядывал берег. Они были в центре озера. Рассвет забрезжил на горизонте, и восточное небо стало розоветь.

– Но что мы тут делаем? – Натан смотрел на потеющее лицо дяди. Дядя Аарон предпочитал холод зимы жаре и влажности лета Бостона. Он сказал, что его кровь была густой от детства в Шотландии. Голова Натана была полна историй дяди: жизнь в тени гор, которые были покрыты на вершинах снегом круглый год, ветер, хлещущий по долинам на склоне гор, сон на холодном чердаке домика, сжигание торфа, чем бы это ни было, в железной печи для тепла.

– Мы просим богов исцелить твою маму.

– Папа водил меня вчера в церковь. Священник помолился, и мы поставили за нее свечу. – Он молился изо всех сил, но не видел, чтобы это помогало.

– Ах. Хорошо, – сказал дядя Аарон.

– Тогда зачем мы здесь?

– Потому что молитв много не бывает.

Дядя Аарон был прав. Натан больше всего хотел, чтобы его маме стало лучше. Он скучал по тефтелям и картофельному пюре. Он скучал по выглаженной школьной форме и по тому, как мама трепала ему волосы, когда он собирался уходить. Его жизнь была четко разделена на две части, до и после.

Он сделал бы все, чтобы вернуться к до.

Дядя Аарон полез в ящик под сидением. Он вытащил черный котелок.

– Видишь это, Натан? – Он поднял крышку. Внутри в первых лучах солнца, пробившихся сквозь утренний туман, блестели золотые и серебряные цепочки. – Чтобы попросить что-нибудь у богов, нужно сделать подношение. Даром ничего не дают, малый.

Его дядя поднял котелок на край и столкнул его. Он пропал с пузырьками. Натан чуть не потянулся за ним. Папа был бы в ужасе от того, что сделал дядя Аарон. Счета за лечение мамы лишали их почти всех денег.

– Сколько это стоило?

– Да, в том и дело, Натан. Подношение без цены – не жертва. – Дядя Аарон не разозлился, как сделал бы папа, а терпеливо встретился взглядом с Натаном. – Скажи, что висит на входе твоей церкви?

– Распятие. – Порой, когда он должен был слушать мессу, Натан смотрел на статую, где были хорошо исполнены даже мелкие детали, например, капли крови на руках и ногах Иисуса.

– И что оно означает?

Натан повторил то, чему его учили:

– Иисус умер на кресте, чтобы мы могли подняться в рай, хоть мы и грешники.

– Ах, – дядя Аарон поежился. – И почему же Бог не спас своего сына?

– Не знаю. – Монашки в школе не отвечали на вопросы. Им нравилось, когда дети сидели смирно и молчали во время мессы.

– Потому что спасение человечества получено жертвой Бога, Натан. Чтобы сохранить равновесие, за все полученное нужно платить. – Дядя Аарон вытащил длинную деревянную статую из-под сидения. Это была женщина. Большие глаза, лишенные век, навеки широко открытые в состоянии бодрствования, занимали почти все лицо.

– Что это?

– Статуя болезни твоей мамы. Я вырезал ее сам из хорошей ветки дуба. Мой труд добавляет ценность. – Дядя Аарон бросил статую в воду. Она покачивалась на поверхности. – У воды есть сила. Она исцеляет. Дает жизнь. Я прошу богов этого озера исцелить твою маму. Кельты поклонялись земле задолго до того, как кто-то подумал о христианстве. Принципы не очень-то отличаются. Спасение через жертву. Это твое наследие, Натан.

Дядя Аарон опустил руку в воду. Он прижал ладонь к лицу Натана и вытер холодную жидкость об его лоб, щеки и шею, как в баптизме.

– Разве воду не нужно освящать? – спросил Натан.

– Осмотрись, Натан. Боги уже благословили это место. – Дядя Аарон умылся сам, опустил мокрую ладонь на макушку Натана. – Немного веры все дополнит.

Тепло любви его дяди наполнило грудь Натана.

– Тебе нужно знать кое-что еще о жертвах, Натан. Они идут из сердца, жертву предлагают по своей воле и без сожалений. Это ключ к истинному спасению.

* * *

Натан поднял лопату обеими руками и вонзил её в землю. Он повернул орудие, поддел землю и отбросил ее в кучу сбоку. Он повторял это, пока пот стекал по его груди, мышцы спины болели.

Физическая боль приятно отвлекала от агонии в голове.

Если бы он только мог закрыть глаза. Поспать пару часов. Но не выйдет. За последние пару недель он смог поспать лишь пару минут. Его мысли путались все сильнее. Его время истекало. Белтейн был его последним шансом.