Текст книги "Царица Аттолии (ЛП)"

Автор книги: Меган Уолен Тернер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 19

Когда мидийская армия перестроилась для отступления, а аттолийцы и эддисийцы объединили свои силы, Аттолия отослала посла обратно в Эфрату под стражей. Он уже справился со своими чувствами и поцеловал царице руку на прощание.

– Вы умны, – снизошел он, – и смогли сделать из меня дурака. Как печально, что мне придется расстаться с вами сейчас, когда я только начинаю вас узнавать. Вы поднимаетесь в моих глазах с каждой минутой.

– У меня будет время подняться еще выше, – сказала Аттолия. – Вы не уедете, пока ваш Император не пришлет выкуп, чтобы пополнить мою казну.

– Вы преступаете границу дозволенного, – предупредил Нахусерех.

– Вы себя недооцениваете. Ваш Император очень заинтересован в вашем благополучном возвращении домой.

– Вы не осознаете своей слабости, если считаете, что более крупные государства защитят вас. Мы посмотрим, как долго вы сможете править в своем тихом уголке, Ваше Величество. Вы очень скоро обнаружите пределы своих возможностей.

– Неужели? Думаю, вы все еще не знаете меня, Нахусерех. Но сейчас я нахожу наш спор бесполезным и утомительным.

Аттолия рассталась с послом и поехала вниз к берегу реки, где ее ожидала лодка, готовая переправить на другой берег Сеперхи. Отсутствие моста было еще одной причиной, или, возможно, следствием незначительности Эфраты. Лодка перенесла Аттолию через бурные воды к ожидавшим на другой стороне ее офицерам, министрам и царице Эддиса.

Пристань заменял небольшой причал, высоко поднятый над водой. Царицу перенесли на берег из качающейся лодки со всеми возможными церемониями. Два ярких пятна расцвели на ее щеках, когда она расправила складки платья и только потом подняла глаза на царицу Эддиса. Эддис вежливо ждала. Она была одета в штаны и короткие сапожки, а также тунику военного образца, но с золотой вышивкой. Корону она не надела. Царица была слишком низенькой и коренастой, чтобы назвать ее миниатюрной. Аттолия вспомнила, что ее отец тоже был широкоплечим и невысоким. Эддис хранила серьезное выражение лица, но глаза ее сузились при виде замешательства Аттолии.

Аттолия ответила ей надменным взглядом.

– Мы пришли к согласию, Ваше Величество? – спросила она.

– И это прекрасно, – серьезно ответила Эддис.

Она не столько укрепилась в своем мнении, сколько пыталась разрушить его. Ей казалось, что она неплохо знала царицу Аттолии, и пыталась понять, что же Евгенидис нашел в ней. Конечно, она была красива, но при дворе Эддиса было достаточно красивых женщин, и Гена, казалось, никогда не трогала их красота.

Аттолия посмотрела на военного министра Эддиса.

– Как ваша голова? – вежливо спросила она.

– Седеет, – загадочно ответил он.

– От волнения? Вы не одобряете наших экспромтов?

– Я восхищен ими, Ваше Величество. – министр склонил голову.

Аттолия ответила легким поклоном. Эддис с любопытством посмотрела на министра.

– Ваша голова? – спросила она.

Аттолия решила объяснить.

– Пришлось силой убедить его не душить собственного сына.

– Всем нам хочется это сделать время от времени, – серьезно сказала Эддис.

Одна из бровей Аттолии приподнялась, выказывая вежливое удивление. Эддис заметила это выражение и позабавилась про себя, уверенная что наконец-то нашла оригинал, копируемый Евгенидисом. Она улыбнулась.

Аттолия поколебалась, а потом тоже улыбнулась, очень коротко. В ее лице Эддис прочитала некоторую надежду для своего Вора, и у нее на сердце стало немного легче.

– Вам повезло с вашими подданными, – сказала Аттолия.

– Маневр вашей армии был выполнен безукоризненно, – возразила Эддис. – Вам повезло с вашими офицерами.

– О, они работают по контракту, – отмахнулась Аттолия.

– Это очень удобно, ведь вы освобождаете себя от обязательств перед ними, когда они увольняются, чтобы предложить свои услуги в другом месте. Если мои бароны разбегутся, они по-прежнему останутся моими баронами, – сказала Эддис.

Аттолия помолчала, размышляя над ее словами.

– Благодарю вас. Я никогда не рассматривала этот вопрос с подобной точки зрения, – ответила она.

– Ваше Величество, Ваши Величества, – повторил военный министр, поправляя себя. – Мы должны проконтролировать отступление мидян. Мы предполагаем, что Вашим Величествам лучше ехать вместе, так как может возникнуть ситуации, требующая вашего совместного решения.

После того, как армии тронулись в путь, царица Эддиса обратилась к царице Аттолии.

– Вы простите меня, если я буду говорить откровенно?

– Конечно.

– Что за договоры вы заключили с мидянами?

– Ни одного.

– Ни одного? Но я слышала об одном.

– Что император финансировал мою войну? Он делал это в одностороннем порядке.

– А ваш посол?

Аттолия неожиданно брякнула первое, что пришло ей на ум:

– А посол расчесывает бороду на прямой пробор и пользуется дрянным маслом для волос.

– Что, безусловно, является большим откровением с вашей стороны, – сказала Эддис. – Я думала, что вы его любите.

– Он тоже так думал, – сухо сказала Аттолия.

* * *

К вечеру мидийская армия дошла до Реи. Рея была крупным портом в окружении обширных пахотных земель, поддерживающих процветание города. Как и Эфрата, она была зажата отрогами прибрежных гор, но имела широкий проход вглубь страны, что обосновало строительство моста через Сеперхи. Аттолия и Эддис сидели бок о бок на холме с видом на город и наблюдали, как мидяне поднимаются на корабли.

– Мне не очень хочется отправлять Императору обратно его солдат, – призналась Эддис.

– Это небольшая армия по его масштабам. Ее потеря не оказалась бы для него чувствительной, а только послужила бы поводом для дальнейшей войны с нами.

– Вы думаете, он не предпримет новое вторжение? Может быть, он сочтет нас слишком хорошо защищенными? – с надеждой спросила Эддис.

– Нахусерех сказал, что женщина не способна править в одиночку, – вежливо сказала Аттолия.

Эддис усмехнулась.

– Крупные государства континента не желают допустить распространения влияния Мидии на этом побережье, – продолжала Аттолия. – Не сомневаюсь, что он будет преследовать наши корабли на море, но мы можем ожидать помощи Континента, если он пошлел против нас свою армию.

Эддис приняла к сведению успокоительное упоминание о международном договоре в политическом анализе царицы.

– И это остановит его?

– В краткосрочной перспективе это удержит его от открытого нападения. А в долгосрочной я полагаюсь на его болезнь, которая не оставит ему времени на расширение Империи.

– Его болезнь?

– У Императора Мидии болезнь Тефис,[6]6
  Предположительно рак.


[Закрыть] – пояснила Аттолия.

Несколько мгновений не было слышно ничего, кроме скрипа седельной кожи, когда одна из лошадей переступила с ноги на ногу.

– Вы уверены? – спросила Эддис.

– Диагноз был поставлен два года назад. Он уничтожил придворного врача и его помощников, но один из них продал информацию моему шпиону в обмен на убежище для своей семьи.

– Он знал, что будет казнен?

– О, да.

Эддис представила себе лицо Галена.

– Может быть, вы знаете, что Император обошел своего сына и выбрал наследником племянника? – спросила Аттолия.

– Да, я слышала об этом, – сказала Эддис. – Удивительно, что признаки заболевания были скрыты до сих пор. Конечно, племяннику потребуется время, чтобы упрочить свою власть. Он предпочтет держать своих верных генералов под рукой… – размышляла Эддис вслух. – А ваш бывший посол…

– Младший брат наследника.

– Да. Следовательно, они будут заняты в течении нескольких ближайших лет, не так ли?

– Я на это надеюсь, – сказала Аттолия.

– Вы знаете… – Эддис поколебалась, не зная, насколько искренна она может быть с царицей.

– Продолжайте. – Аттолия склонила голову.

– Я хочу сказать, вы становитесь похожей на горностая, когда улыбаетесь вот так.

– Вам нравится? – Аттолия продолжала улыбаться. – Вы тоже не кажетесь простушкой.

– Надеюсь.

Обе дамы несколько секунд помолчали в счастливом согласии.

Эддис оглянулась, как будто только сейчас вспомнив о вопросе, терзавшем ее много часов.

– А где Евгенидис? – спросила она.

Мгновение Аттолия оставалась неподвижна, ее улыбка исчезла, как ни бывало. Лошадь под ней вскинула голову, словно удила потревожили ее нежный рот.

– Заперт у себя в комнате, – решительно ответила Аттолия. – В Эфрате.

Теперь улыбка ушла с лица Эддис.

– Я приказала отпустить прочих заключенных, – объяснила Аттолия. – Забыла, что его заперли отдельно. Сомневаюсь, что мой дворецкий выпустит его без специального указания.

– Вы забыли? – переспросила Эддис.

– Я забыла, – твердо сказала Аттолия, и Эддис не осмелилась противоречить ей.

– Вы выйдете за него замуж? – решилась спросить Эддис.

– Как и обещала, – отрезала Аттолия и повернула лошадь прочь.

Эддис последовала за ней. Когда они присоединились к своим офицерам, Аттолия принялась энергично раздавать приказы, а потом поехала дальше, направляясь к Эфрате и не дожидаясь Эддис.

Курьер Аттолии пояснил, что основная часть ее сил вернется в свой лагерь по мосту через Сеперхи. Аттолия с немногочисленной охраной поедет к Эфрате вдоль побережья. Тропа была узкой, но этот путь намного короче.

– Тогда мы сделаем то же самое, – заявила Эддис и отдала приказ собственным офицерам. Отец Евгенидиса и ее личная гвардия остались с ней для поездки в Эфрату.

– Что вы думаете? – спросил военный министр свою царицу.

– Я не знаю, что и думать, – ответила она. – Предполагаю, я должна делать то же, что и раньше.

– Хм? – поинтересовался министр.

– Верить Евгенидису, – сказала она, пожимая плечами.

* * *

Во дворе Мегарона Аттолия спрыгнула с лошади и бросила поводья конюху. Она шагнула вверх по лестнице ко входу в атриум в передней части дворца. Ее дворецкий и капитан гвардии ждали там.

– Ваше Величество, мидийский посол…

– Не говорите мне о мидийском после, – сказала Аттолия. – Вор Эддиса все еще заперт?

– Ваше Величество не дали никаких распоряжений, – нерешительно начал дворецкий, – и я боюсь, что посол Нахусерех…

– Я сказала, что не хочу ничего слышать о Нахусерехе, – перебила Аттолия. – Дайте мне ключ от комнаты Вора.

Дворецкий послушно опустил руку к нескольким кольцам с ключами, закрепленным у пояса, и снял одно из них. Он отделил нужный ключ от остальных и протянул его царице.

– Этот ключ, Ваше Величество.

Осторожно, чтобы не выпустить ключ и не перепутать его с остальными, Аттолия взяла ключ с кольцом и зашагала прочь.

Гвардеец посмотрел на дворецкого, тот посмотрел на капитана, подняв брови и покачав головой.

Эддис въехала во двор и увидела царицу. Она тоже спрыгнула с лошади и, оставив свою свиту осваиваться самостоятельно, поспешила вверх по лестнице за Аттолией. Она прошла мимо дворецкого, но гвардейский капитан поймал ее за локоть.

– А вы, молодой человек, – сказал он, останавливая ее, – куда направляетесь?

Эддис обернулась. Капитану достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться в своей ошибке. Он убрал руку, и Эддис, не говоря ни слова, последовала за Аттолией.

Когда она скрылась, капитан снова посмотрел на дворецкого, встряхнув рукой, словно коснулся горячего чайника.

– Да, этот взгляд похож на раскаленный свинец, – согласился дворецкий. – Вы не пойдете за ними?

– Нет уж, – сказал капитан. – Предпочитаю оказаться подальше, когда они начнут ломать копья.

Он вышел во двор, чтобы предложить свои услуги по урегулированию возникшего там после прибытия аттолийский и эддисийских офицеров хаоса.

* * *

Ключ повернулся в хорошо смазанном замке, и дверь легко открылась. Евгенидис сидел на полу, поджав под себя ноги. Его голова и плечи покоились на кровати, одна рука упала на подушку. Правая рука с крюком лежала на коленях. Его глаза были закрыты. Он не шевелился. Аттолия замерла в дверном проеме, ожидая его пробуждения. На полу рядом с кроватью стоял поднос с остатками еды и кубком для вина. Кубок опрокинулся, выплеснув осадок на пол.

Аттолия стояла, замерев на пороге, словно преступила божественное таинство и была обращена в камень. Она думала о Нахусерехе. Сколько яда осталось в его распоряжении? Сколько союзников у него среди баронов? Насколько легко было ему устроить смерть удачливого соперника? Она должна была выслушать своего дворецкого. Он предупредил бы, что ждет ее в этой комнате. Как она была неразумна и неосторожна.

Как жестоки боги, подумала она, пославшие ей мальчика, которого она полюбила, сама того не сознавая. Как логично, что жених, которого она выбрала сама, был отравлен. Кто сможет оспорить справедливость богов?

За ее спиной раздались шаги. Эддис, подумала Аттолия, не поверит, что кто-то, кроме нее, виноват в смерти мальчика. Она осталась стоять в дверях, а ее соперница быстро прошла мимо. Эддис скользнула в дверь, не коснувшись ее, только слегка зацепив рукавом туники.

За то время, которое потребовалось второй царице, чтобы зайти в комнату, Аттолия успела увидеть свое будущее. Эддис вернется к войне. Сунис возобновит свои атаки, Мидия будет помогать всем, кроме Аттолии. Ничто из этого не имело значения. Аттолия всегда была одинока, но никогда еще она не чувствовала себя настолько опустошенной. Она проклинала себя за глупость. Как она могла полюбить этого вора? Мальчика с едва пробивающейся бородой, полная бессмыслица, сказала она себе. Лжец, подумала она, враг, угроза. Он был храбр, сказал голос внутри нее, он был верен. Верен, но не мне, ответила она. Храбр, но не ради меня. Верен и смел, повторил голос. И глуп, возразила она. Глупый и мертвый мальчишка. Ей стало плохо от этой черной пустоты в сердце.

Эддис, пройдя мимо Аттолии, остановилась между ней и кроватью. Она посмотрела на тело Евгенидиса и повернулась к царице.

– Он спит, – сказала она.

Аттолия отвела глаза от своего будущего, чтобы сосредоточиться на Эддис.

– Просто спит, – успокоила ее Эддис.

При звуке ее голоса голова Евгенидиса немного повернулась, но он не проснулся. Аттолия, заметив его движение, вздохнула и прижала руку к груди, где еще пульсировала боль.

Эддис наклонилась над Вором и ткнула его в плечо.

– Проснись, – сказала она.

Пытаясь открыть глаза, Евгенидис не мог понять, где он находится. Он очень мало спал после того, как солдаты Ксенофонта проделали последнюю часть пути на лодках, чтобы высадиться на берег у Эфраты. Он плыл вдоль берега, поднялся в горы по лестнице, ехал вниз по склону горы, командовал бесполезной схваткой и снова оказался в Эфрате. Когда охранник запер его в маленькой комнате, он ходил из угла в угол, не давая себе заснуть, мучительно колеблясь между страхом и надеждой, пока не миновала долгая ночь. Его рука отчаянно болела, но он не пытался снять манжету. Он боялся, что не сможет одеть ее обратно, и хотел встретить свою судьбу, не пряча обрубок руки в рукаве. Дважды кто-то приносил ему еду, к которой он не прикоснулся, и один раз охранник вывел его по нужде. Стражник не был дружелюбен, и Евгенидис не решился расспросить его о новостях.

Наконец, во второй половине нового дня он увидел из узкого окна эддисийских солдат, марширующих за стенами Мегарона бок о бок с аттолийскими. Это показалось ему хорошим знаком. Позже пришла молодая женщина со свежей пищей и сказала, что все пленные эддисийцы освобождены, а мидийский посол заперт в своей комнате. Она не знала, чем закончился бой по ту сторону хребта, но для Евгенидиса эти две новости были признаком несомненного успеха, поэтому он уселся на пол рядом с кроватью и съел всю принесенную ею пищу. Ни стула ни стола в комнате не было. Служанка рассмеялась и сказала, что ему не нужно спешить, она вернется за подносом позже. Потом она ушла, а он так устал, что даже боль в руке не могла заставить его бодрствовать. Он на мгновение, как ему показалось, положил голову на кровать и проспал несколько часов, не услышав ни звяканья ключа в замке, ни голосов.

Когда Эддис толкнула его, первой мыслью было, что все его тело болит, значит он сидит прикованный в тюремной камере в Сунисе. Потом ему почудилось, что он покинул тюрьму и, должно быть, Пол или халдей Суниса будят его. Он не хотел видеть Пола, потому что Пол опять будет заставлять его лезть на лошадь.

– Отстань, – сказал он.

Эддис вздохнула.

– Евгенидис, – сказала она. – Просыпайся.

– Я думала, он чутко спит, – прокомментировала Аттолия.

– Обычно так и есть, – ответила Эддис, все больше беспокоясь.

– Он выглядит… – Аттолия пыталась подобрать слово.

Ей пришло на ум «беззащитным», но это было не совсем то, что она искала. «Молодым» тоже не подходило, хотя во сне он и казался моложе.

– Таким невинным, – сказала она наконец.

– О, да, – согласилась Эддис. – Обычно я готова простить ему все, что угодно, пока он не проснется.

Она наклонилась и снова ткнула его.

Наконец Евгенидис открыл глаза и поднял голову. Он выглядел смущенным и начал поднимать правую руку, а затем замер и уронил крюк на колени. Он осторожно поднял другую руку, чтобы протереть глаза. Он перевел взгляд от Эддис к окну, где виднелось потемневшее небо. Затем он повернулся, его взгляд стал острее, и сказал:

– Ты обо мне совсем забыла.

Эддис сунула руки в карманы штанов.

– Не лги, – сказал Евгенидис обвиняющим тоном. – Ты в опьянении славы гнала мерзких мидян от нашего берега и ни разу не вспомнила обо мне, пока они не отчалили.

Он повернулся, чтобы обратиться к Аттолии.

– Ты тоже забыла обо мне.

– Тебя покормили, – хладнокровно ответила Аттолия.

Евгенидис посмотрел на нее, и царица почувствовала себя прозрачной, словно ее маска растворилась в воздухе, словно он мог видеть ее сердце и знал, что минуту назад оно чуть не остановилось от горя.

– Это правда, девочка принесла мне ужин, – задумчиво сказал Евгенидис. – Она была очень красива. – и после паузы добавил. – И добра.

Эддис слушала разговор Вора и Аттолии об относительных достоинствах красоты и доброты. Она вздрогнула от его упрека, но Аттолия только поджала губы в тонкую улыбку и сказала:

– Не так уж и поздно, все равно ты уже привык сидеть на цепи.

– О, кто-то спас меня, – Евгенидис невинно закатил глаза. – Может быть, это та милая девушка, что принесла мне обед? Я думаю, – сказал он, положив руку на лоб и мечтательно глядя вдаль, – Я думаю, когда я стану царем, – медленно повторил он, – Когда я стану царем, она сможет быть моей главной фавориткой.

Аттолия высказалась неожиданно решительно:

– Попробуй завести хоть одну любовницу, и я отрежу тебе вторую руку. И кое-что еще.

Эддис рядом с ней замерла. Аттолия подняла голову, чтобы встретить взгляд, который ее дворецкий сравнил с расплавленным свинцом. Эддис открыла рот, но прежде, чем на успела облечь свои мысли в слова, Евгенидис рассмеялся. Смеясь, он уронил голову на кровать, затем быстро взглянул на оскалившуюся Аттолию.

Она посмотрела на него и покраснела.

– Ах ты, маленький змееныш, – искренне заявила она.

– Да, – согласился Евгенидис. Он неловко поднялся, чтобы усесться на кровать, зевая и проводя пальцами по волосам. – Да, я такой. И я хочу выйти из этой комнаты.

Аттолия наклонилась над ним и поймала пальцами его подбородок. Она почувствовала, как он вздрогнул, прежде чем поднять глаза и встретить ее взгляд. Он выглядел во сне таким юным, и пожалуй, таким и остался, проснувшись. Ему нужна нянька, а не жена, с горечью подумала Аттолия, хотя вышла замуж в еще более раннем возрасте.

– Тебе надо принять ванну, – сказала она, – и кто-то должен осмотреть твою руку. Подожди здесь еще немного, пока я не пришлю служанку.

Но она не отпускала его подбородок, все еще глядя ему в лицо. Он протянул руку, чтобы легко коснуться сережки в ухе: квадратный рубин в золотой оправе, который так хорошо гармонировал с рубинами в ее золотой ленте. Она уже была в этих серьгах, когда склонилась над ним во дворе Мегарона.

– Они тебе понравились? – спросил он.

– Да, – сказала Аттолия.

Она выпрямилась и пошла к двери.

– Ты пришлешь ту же милую девушку? – окликнул ее Евгенидис.

Аттолия подняла бровь.

– Нет, – сказала она и исчезла.

Эддис повернулась к внезапно помрачневшему Евгенидису, который задумчиво потирал щеку.

– Я думаю… – медленно сказал он. – То есть я не думал обо всем этом.

– О женитьбе, хочешь сказать? – Эддис села рядом с ним.

– Нееет, – сказал он и посмотрел на нее.

В его глазах Эддис увидела намек на то, чего никогда раньше не замечала. Паника.

– Я не думал о том, каково быть царем, – его голос звучал хрипло то ли от беспокойства, то ли из-за синяков на шее.

Эддис уставилась на него.

– Во-первых, меня никогда не перестанет удивлять твоя способность превратить свою жизнь в бардак. Что ты имеешь в виду, говоря, что не думал, каково быть царем? Ты надеялся жениться на Аттолии и поселиться с ней в моей библиотеке?

– Нет, – сказал Евгенидис, глядя на свои сапоги. – Я знал, что должен стать царем. Просто я не думал об этом.

– Все эти парадные одежды, – задумчиво заметила Эддис. – Церемонии. Обязанности. Обязательства.

– И все будут смотреть на меня, – сказал Евгенидис. – Все время.

Эддис спокойно смотрела на него в течение минуты или двух, пока он, наверное, впервые рассматривал обязанности царя.

– У Аттолии не было договора с Мидией, – резко сказала она. – Ни одного. Евгенидис… – она подождала, пока он поднимет голову. – Мы могли бы заключить договор без брака.

– Нет, – сказал он.

– Ты уверен?

– Да.