Текст книги "Царица Аттолии (ЛП)"
Автор книги: Меган Уолен Тернер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 13
Царский инженер фиксировал уровень воды, проходящей через шлюзы плотины на водохранилище Хамиатеса, и сообщал результаты измерений царице Эддиса. В период обильных весенних дождей и таяния снега в горах шлюзы оставались открытыми. Закрытие их угрожало прорывом дамбы.
Когда поток воды ослабел, на равнины уже пришло лето, и Аттолия с Сунисом продолжили свою войну, оставив на границе с Эддисом часть армии: Аттолия со своей стороны, а Сунис со своей. Аттолия отступила от островов, захваченных Сунисом, терпеливо ожидая ошибки противника. Наконец инженер сообщил, что можно будет закрыть створки шлюзов на целый день или ночь и превратить полноводный Арактус в небольшой ручей без риска повреждения плотины. Армия Эддиса получила приказ спуститься с главного перевала до границы с Аттолией, оставив небольшие силы для защиты моста на случай, если Сунис узнает о передислокации и решит атаковать.
Многочисленные костры эддисийского лагеря дали знать Аттолии о накоплении сил противника на ее фронте, и ее армия в свою очередь начала подготовку. Аттолия ожидала, что царица Эддиса приложит усилия, чтобы потеснить своих врагов, в противном случае ее народ мог оказаться следующей зимой на грани голода.
* * *
– Она не заключила союз с Сунисом? Ты уверен? – спросила она Секретаря архива.
– Наверняка ничего не известно, Ваше Величество. – после возвращения вора Релиус стал осторожнее в своих суждениях. – Если даже Сунис и заключил какое-либо соглашение с Эддис, никому об этом не известно. Это не означает, что он пропустит возможность напасть, как только вы окажетесь вовлеченной в сухопутный конфликт.
– Мы можем контролировать побережье, – спокойно сказала Аттолия, – и если мы потеряем острова, то мы, в конечном итоге, сможем получить их обратно. Пока мы держим Тегмис и Солон, ему нелегко будет начать вторжение. Думаю, Эддис сделала тактическую ошибку, если считает, что сможет зажать нас в тисках между ней и Сунисом.
– Используете ли вы мидийские корабли, чтобы потеснить флот Суниса?
Аттолия покачала головой.
– Нет. Для этого мне их помощь не нужна.
* * *
Когда солнце наполовину скрылось за горизонтом, инженер водохранилища приказал затворить главные шлюзы на дамбе и внимательно наблюдал за выполнением работ. Вода пенилась у деревянных ворот и струйками просачивалась в узкие щели, но створы выдержали. Царский курьер передал новость во дворец, где люди ждали команды к отправлению. Эддис в последний раз переговорила с офицерами и командиром экспедиции, а так же с Вором. Дав им последние наставления, она послала их в путь. Когда Вор уже стоял в дверях, она окликнула его.
– Моя царица? – он повернулся, не зная, чего она хочет.
– Удачи, – сказала Эддис.
Евгенидис улыбнулся и склонил голову.
– Моя царица, – повторил он, возможно, в последний раз.
Затем он исчез за порогом.
По руслу обмелевшего Арактуса, по колено в воде, колонна солдат начала свой трудный путь в темноте; многие оглядывались через плечо на плотину, пока она не исчезла из вида.
Учитывая, что свет факела можно было заметить за много миль со стороны Аттолии и сообщить в столицу, диверсанты спускались с гор, следуя друг за другом, освещенные только светом полной луны. Скалистые берега опустевшего русла образовывали глубокий узкий каньон. Кое-где в каменных стенах зияли провалы с черными тенями, казавшиеся ответвлениями ущелья. Русло реки под ногами было неровным и каменистым, а многие из солдат были обременены лестницами, а также оружием и снаряжением. Те, кто замыкал колонну, тащили колесные лафеты с блоками, деревянными балками квадратного сечения и пушками.
Время от времени мимо проходили офицеры, поглядывающие в сторону верховьев реки и подсчитывающие время с помощью карманных часов. Солдат не нужно было подгонять, она сами торопились идти как можно быстрее, насколько позволяли груз и вода, местами доходившая им до пояса. Евгенидис держался ближе к пушкам и волновался не меньше царских офицеров.
Все вздохнули с облегчением, добравшись к концу первой ночи до места отдыха. Солдаты установили лестницы вдоль стен каньона, остальные выстроились в очередь, чтобы подняться из воды. Кое-кто, стремясь быстрее выбраться из русла реки, вскарабкался на крутой берег самостоятельно. Поднявшись из ущелья, солдаты постарались как можно удобнее устроиться на узком выступе, тянувшемся вдоль русла Арактуса. Здесь река начинала крутой спуск вниз, и скалистые выступы, не поддавшиеся эрозии, образовали ступени гигантского порога, скрывавшие солдат от любого случайного наблюдателя из долины.
Ксенофонт, возглавлявший экспедицию, стоял на каменном козырьке над Арактусом и наблюдал, как поднимаются люди и втаскивают наверх снаряжение. Последний человек достиг безопасного убежища, и лестницы были подняты и уложены, когда в небе на мгновение блеснула вспышка прожектора. Это был зеленый свет, сообщающий, что ворота шлюза открылись в заранее согласованное время, а не красная, несущая весть, что плотина не выдержала, и сокрушающая все на своем пути водяная стена несется вниз.
Ксенофонт высматривал Евгенидиса. Он, как мог, сопротивлялся, не желая брать под свою команду Вора. С военной прямотой, вытеснивший тактичность придворного, он указал своей государыне, что Вор не имеет понятия о дисциплине и никогда никому не подчинялся. Царица только улыбнулась и заверила его, что Вор обещал быть послушным. Скрепя сердце, Ксенофонту пришлось уступить, но Евгенидис так хорошо держался в период подготовки операции, что командир начал коситься на него с осторожным одобрением.
Вор сидел дальше по краю каньона с часами в руках, пытаясь разглядеть циферблат в лунном свете.
– Работа вашего брата? – спросил Ксенофонт, подойдя ближе.
– Да, – сказал Вор. – Он сделал их специально для меня.
– Что со временем?
– Чуть не опоздали. Они пустили воду полчаса назад, а мы использовали это время, чтобы подняться сюда. Должно быть, вода движется дольше, чем мы рассчитывали.
– Это нельзя считать неожиданностью. На следующих этапах они увеличат пределы безопасности.
Потом они ждали, пока уровень Арактуса не поднимется до прежней высоты, уменьшая давление на шлюзы и достигнув прежней скорости течения. После весеннего паводка течение Арактуса часто перекрывали заторы мусора и топляка, и эддисийцы надеялись, что снижение уровня воды не будет заметно в низинах, где каналы оросительной системы уже были разрушены после наводнения и не восстанавливались, так как могли быть затоплены снова.
Они ждали весь день. Те, кто мог, спали, остальные смотрели в голубое небо, опасаясь появления облаков. Летние дожди не представляли опасности для плотины, но если тучи скроют луну, скалистое русло станет почти непроходимым.
Когда солнце зашло, и небо потемнело, вода в реке иссякла; солдаты спустились вниз и пошли дальше.
К концу второй ночи марш-броска Ксенофонт остановился посреди русла, глядя на отвесные стены по обе стороны от него.
– Ни черта не вижу, – сказал он.
– Вот одно, – Евгенидис указал на черное отверстие в скале, подозрительно напоминавшее квадрат. – Остальные тянутся за ним на том же уровне.
Ксенофонт помахал людям с лестницами, и они подняли и установили их рядом с отверстиями, вырезанными в каменных стенах. Работая осторожно, с большой долей риска, они смогли поднять и закрепить в стенах ущелья ряд поперечных балок. Здесь было самое узкое место реки, чуть выше крутого обрыва. За водопадом солдаты получили бы место на берегу, но рассвет приближался, и у них не оставалось времени, чтобы спуститься вниз по скалам до возвращения Арактуса. Выбраться из каньона также не было возможности. Даже если бы они могли взобраться на отвесные скалы, на их вершинах они оказались бы выставленными на всеобщее обозрение всем, находящимся ниже по течению.
Балки точно и аккуратно вошли в узкие пазы, высеченные в камне.
– Как давно это здесь? – спросил Ксенофонт.
Вор только пожал плечами.
– Вам следовало спросить моего отца. Это военный объект, и я узнал о нем случайно. На него ссылались в свитке столетней давности, – сказал он. – В Аттолии тогда случились какие-то беспорядки, и царь разместил здесь часовых. Отверстия уже существовали.
– А вы уверены, что они находятся выше уровня воды во время половодья?
– Сто лет назад так и было, – ехидно ответил Евгенидис.
Ксенофонт нахмурился и мрачно уставился на Вора.
– Ваш отец дал мне слово, что эти отверстия существуют и смогут удержать балки над пропастью, и что эти балки будут находиться выше уровня реки.
Евгенидис смягчился.
– Мы присылали сюда каменщиков убедиться, что они не разрушены. Они находятся много выше уровня паводковых вод.
Ксенофонт посмотрел на сооружение у себя над головой. Сети, натянутые между балками, образовали несколько платформ.
– Пора подниматься наверх, я полагаю.
Он посмотрел на Вора, а затем быстро отвел глаза в сторону, в последнюю секунду воздержавшись от вопроса, сможет ли Евгенидис подняться без посторонней помощи. Очевидно, он мог, так как прошлой ночью всем уже пришлось воспользоваться лестницами. Вор промок до самой шеи, должно быть, он несколько раз падал в воду, но так выглядели почти все. Те солдаты, которые на занимались сборкой платформ, стояли по колено в воде и дрожали от холода.
Евгенидис заметил взгляд Ксенофонта и догадался о его смысле. Он напрягся, а Ксенофонт вздрогнул. Он совсем не хотел обидеть Вора. На всякий случай он отвернулся и приказал солдатам перейти к следующей позиции. Они закончили сборку второй платформы, и им предстояло установить третью чуть ниже по течению.
Позже, когда первый свет зари показался над горизонтом, Ксенофонт осторожно пересек платформу и уселся рядом с Евгенидисом. Он был впечатлен способностью молодого человека идти в одном темпе с остальными солдатами, и колебался, не зная, следует ли ему выразить свое одобрение, когда Вор заговорил:
– Я думал, что нам должны сообщить с верхней платформы, когда пушки и лафеты будут подняты вверх, – сказал он.
– Наверное, они не были уверены, что связной успеет спуститься по скале до прихода воды, – ответил Ксенофонт. – А каньон здесь слишком глубок, чтобы увидеть сигнал фонаря.
– Думаю, что вода уже поднялась до обычного уровня, – произнес Евгенидис, но в это время удар сотряс платформу.
Как и остальные солдаты, Ксенофонт вцепился в сеть под собой. Хладнокровие сохранял один Вор. Он наклонился вперед и смотрел на реку внизу.
– Что это было?
– Я не уверен, – ответил Евгенидис. – Что-то большое. Может быть ствол дерева, смытый с берега, когда из шлюзов пустили воду. – в его голосе звучало сомнение. – Но это могла быть одна из пушек, – сказал он. – Это был скользящий удар.
Они одновременно представили, во что превратились бы деревянные балки под ними после прямого удара.
* * *
Царица Аттолии вздрогнула во сне и проснулась. Она медленно села, пытаясь развеять остатки неприятного сна, и оглядела комнату. При свете ночника она могла рассмотреть стопку бумаг на столике у кровати, но в дальние углы свет не проникал. Черная тень таилась за шкафом, достигая края занавешенного шторой окна. Она села, опершись спиной на подушки и натянула одеяло до подбородка, борясь с детским желанием позвать свою старую няню. Ей было страшно отвести взгляд от угла за шкафом, в котором мог таиться враг. Царица сидела, глядя в угол, до утра. Поднялось солнце, тень посветлела и исчезла.
* * *
Когда последние проблески солнца в небе поблекли, и вода Арактуса иссякла, люди с платформ спустились на влажное дно реки. Связной сообщил, что три лафета с пушками смыло в реку, когда воды Арактуса прокатились по каньону. Они потеряли шестнадцать человек, когда два из упущенных лафетов обрушили балки платформы, находящейся ниже по течению. Четырем из двадцати солдат удалось зацепиться за сети и прибиться к берегу. Остальных обнаружить не удалось.
Пушки были найдены у подножия большого водопада, где Арактус спускался к антиутопии. Две из них оказались разбиты и непригодны для использования. Ксенофонт осмотрел третью и решил, что она еще сможет окупить трудности транспортировки. Он фыркнул, увидев ее на берегу и сказал:
– Хвала богам, что нам не придется доставать ее со дна.
Промоина под водопадом, куда падали воды Арактуса, была очень глубока, дна не было видно, так что извлечь пушку из нее было бы попросту невозможно.
Ущелье здесь расширялось, вдоль берега тянулась полоса песка, так что солдаты смогли провести день в относительном комфорте. Зажигать огонь по-прежнему опасались, но люди достали из непромокаемых заплечных мешков сухие куртки и штаны и переоделись. Когда солнце зашло, Ксенофонт начал осторожное движение через антиутопию. Пушки ехали невероятно медленно, и тащившие их солдаты ругались шепотом себе под нос.
– Пограничные патрули Аттолии далеко отсюда? – уточнил Ксенофонт у Евгенидиса.
Они неоднократно обсудили все детали в Эддисе, но Евгенидис был счастлив успокоить его, малодушно радуясь, что вся ответственность за руководство операцией лежит не на нем, а на Ксенофонте.
– Сомневаюсь, что они повернут своих лошадей в сторону антиутопии без уважительной причины, тем более ночью, – сказал он.
Ксенофонт уже не радовался тому, что Вор не выказывает обиды за оплошность командира предыдущим вечером.
– Это самый глупый план за всю мою карьеру, – сказал он.
– Я люблю глупые планы, – ответил Евгенидис. – Как долго мы будем идти через антиутопию?
– В два раза дольше, чем без этих дурацких пушек.
Евгенидис рассмеялся.
Эддисийцы добрались до края антиутопии и вышли на опушку Елеонского моря, простиравшегося до подножия гор Гефестии. Они перегруппировались в боевые единицы и устроились на отдых. Костров по-прежнему не разжигали, а оливковые деревья скрывали их от посторонних взглядов. После полудня офицеры вывели солдат на одну из узких дорожек, вьющихся между рощами, и они начали движение к Сеперхи. Прежде чем эддисийцы достигли большой дороги, они встретили лошадиного барышника. Купец выглядел настоящим скрягой, но он отдал всех своих лошадей эддисийцам, не взял ничего взамен, и исчез среди олив, чтобы вернуться в Эддис.
Лошади были впряжены в лафеты, и отряд, возглавляемый Ксенофонтом, свернул с тропы на дорогу, а с потом с дороги к небольшому городку у реки. Горожане равнодушно смотрели на солдат в стеганых куртках, которые заменяли им доспехи. Все они были окрашены в небесно-голубой и желтый цвета аттолийской армии. Замаскированные эддисийцы прошли через город к докам, где их уже ждали четыре корабля. Без лишних слов офицеры развели солдат к речным судам и отправили их вверх по сходням. Командиры орудий, сопением и вздохами маскируя свой акцент, пробормотали команды распрячь лошадей и сложить пушки на краю дока, где их с помощью лебедки погрузили на один из кораблей.
Евгендис смотрел, не смея вмешаться, но прошептал на ухо Ксенофонту:
– Боги всеблагие, пусть никто не заметит, что мы погрузили все двенадцать пушек на один корабль.
Ксенофонт вздрогнул, но тоже смолчал. Его приказ или ответ солдата могли разоблачить их перед аттолийцами. До сих пор они выглядели просто солдатами, торопящимися выполнить свое задание. Через час они отчалили, лодки двинулись вниз по реке, а агент Эддиса, нанявший суда, отчитался перед Ксенофонтом. Он был купцом и гражданином одного из городов-государств на Полуострове, и не питал особой преданности ни Аттолии ни Эддису. Он был всецело предан своему кошельку и обещал остаться с эддисийцами, пока потребность в его услугах не будет исчерпана.
Корабли были оснащены запасом провианта и имели небольшие очаги для приготовления пищи. Каждый солдат получил по кружке горячего кофе и устроился поудобнее на своем месте у борта. Они не планировали рисковать, причаливая к берегу, пока не придет время высадки.
Глава 14
В Эфрате Аттолия сидела в большом кресле на возвышении, которое служило ей троном во время приездов в резиденцию. До нынешней войны с соседями ее визиты сюда были редкостью. Замок в Эфрате был совсем небольшим. Как в большинстве поместий мелких баронов Суниса и Аттолии, в нем был только один большой зал, который при необходимости превращался в укрепленную крепость.
Слово «Мегарон», которым первоначально называли здание, состоящее из одного помещения, теперь обозначало вид замка с большим залом внутри.
Рядом находилась гавань, тоже небольшая и плохо защищенная от летних бурь, а так же крошечный городок, не знавший времен процветания. Теперь это место вполне соответствовало целям царицы, позволяя ей находиться вблизи своей армии, блокировавшей проход к Эддису, и поддерживать связь с кораблями, перемещавшимися от гавани к гавани по ее приказу. Ни один из кораблей не задерживался в доках надолго. Ее флот был не настолько велик, чтобы она позволила себе роскошь поставить боевые корабли на якорь в Эфрате, мелкая гавань которой сама по себе представляла опасность для больших судов. Все корабли ее военного флота курсировали между островами. Она передавала приказы морякам с курьерами на быстроходных почтовых парусниках, но два дня назад один из них был отправлен в столицу – он вез обратно Секретаря архива, наблюдающего оттуда за событиями, и гавань опустела.
Сидя на троне, Аттолия слушала доклады генералов из армии и от шпионов Релиуса. Доклады шпионов касались, в основном, ее собственной армии, в первую очередь офицеров, получивших должность по наследству, но они так же подтверждали информацию о том, что армия Эддиса разбила лагерь у подножия главного прохода.
Аттолия сочла это тактической ошибкой, и осталась довольна. Эддис вывела свою армию из-под защиты установленных на перевале пушек, и не могла быстро отступить вверх через узкий проход. Армия Аттолии была больше и лучше вооружена. Она уже собиралась вызвать министров на военный совет, когда дворецкий объявил посла Мидии. Царица отпустила курьеров и улыбнулась мидянину.
– Вашему Величеству вряд ли стоит прерывать свои дела ради меня, – сказал он, выходя вперед.
– Дела можно отложить ради удовольствия, Нахусерех. Я думала, вы в столице, в десятках миль отсюда.
– Там стало слишком скучно без вас, – ответил он, склоняясь над ее рукой. – И невыносимо тревожно думать, что вы здесь, возможно, нуждаетесь в моей помощи.
Он произнес это с улыбкой, как бы уверяя ее, что он шутит и полностью уверен в ее способности управлять армией и баронами.
– Как приятно видеть рядом надежного друга, – сказала царица, пожав его руку, прежде чем отпустить ее. – Но лучшей помощью для меня всегда является ваше общество.
Она знала, что военные корабли Императора Мидии курсируют в нейтральных водах за пределами внешних островов, ожидая ее призыва о помощи.
– Ради этих слов, – еще раз поклонился мидянин, – можно было проехать любое расстояние.
Он с любопытством обвел взглядом комнату и быстро оглянулся. Царица уловила его тонкий намек, кивнула одному из слуг, и стул был поставлен рядом с троном.
– Ваше Величество очень любезны, – сказал посол, усаживаясь. – Но мне кажется, ваши слуги не очень усердны.
Он снова с неодобрением осмотрел комнату. Простые белые стены без всяких украшений поднимались к скромно раскрашенному потолку. Узоры на расписных полах вытерлись со временем и были нечеткими.
– Это очень старое здание, – с улыбкой ответила царица. – Этот Мегарон стоял на вершине холма еще в те времена, когда на месте дворца вашего Императора в Сидосиане паслись козы.
Мидийский посол явно предпочитал роскошь старине. Он не сказал этого, но царица его поняла. И все же она была царицей Аттолии, а это был ее Мегарон, и потому она предпочитала его всему великолепию мидийских дворцов с их обложенными расписной плиткой стенами и золотыми куполами.
Мидянин сменил тему.
– Эддис перемещает войска?
– Возможно.
– И ваши бароны воздерживаются от предательства?
– Скорее воздерживаются от глупости. – Аттолия отмахнулась от войны и баронов небрежным взмахом руки. – Скажите, как вы добрались?
Мидянин плыл на корабле и высадился на побережье всего в нескольких милях от порта Реи, но очень убедительно пожаловался царице на дурные дороги между столицей и Эфратой и на совсем отвратительные пружины своей кареты.
– Бедный Нахусерех, – сказала царица, – так страдать из-за меня.
Она томно откинулась на спинку кресла.
– По крайней мере мне повезло не попасть под дождь.
– Собирается дождь? Я замуровала себя в этом зале с этими утомительными людьми на весь день и не видела неба.
– Да, – сказал Нахусерех. – Безусловно, будет дождь.
* * *
Облака еще не опустились достаточно низко, чтобы накрыть горы, и дозорные Эддиса видели, как в берегу причалил мидийский корабль. Они передали сообщение о высадке, а также о погоде своей царице, которая разбила шатер над армейским лагерем.
– Аттолия не станет атаковать в дождь, – сказала Эддис. – Сегодня мы можем надеяться на что-то посущественнее летнего дождика, и, возможно, она вызовет своих баронов, чтобы передать указания. – она боялась, что царица может оставить резиденцию для проверки расположения своей армии. – Пока она в Мегароне, думаю, мидянин сам по себе не нарушит планов Евгенидиса.
* * *
Царица Аттолии с нетерпением ждала прибытия последнего из приглашенных баронов, когда капитан ее стражи Телеус вошел в комнату и приблизился к трону. Он наклонился, чтобы что-то тихо сказать на ухо царице. Она слушала неподвижно, сосредоточенно сощурив глаза. Когда он закончил, она быстро встала. Все сидящие за столом Совета встали также, в то время как царица покинула комнату.
Она вышла на крыльцо, когда со двора уводили усталых лошадей. Шестеро забрызганных грязью солдат стояли в центре двора, окруженные любопытными. При виде царицы зрители исчезли. Грязные солдаты встали по стойке «смирно», а один из них шагнул вперед.
– Царский курьер? – спросила Аттолия.
Стоявший у нее за спиной капитан гвардии ответил:
– Только что убит из арбалета на опушке леса.
– А письмо, которое он вез? – царица обратилась к прибывшему лейтенанту.
– Мы успели забрать почтовую сумку, Ваше Величество, – сказал он, подойдя еще на один шаг.
Он передал сумку с царским знаком в руки Телеуса.
– Хорошо, – похвалила царица.
Она взяла сумку, открыла ее, достала сложенное письмо и вернула сумку обратно Телеусу. Аттолия быстро осмотрела оттиск на воске, прежде чем сломать печать, и начала читать послание. Закончив, она подняла голову.
– Отправьте их в казарму и накормите, – сказала она капитану и начала подниматься по ступеням лестницы к дверям Мегарона.
Лейтенан поклонился Телеусу и кивнул своим людям, направляя их к двери, ведущей со двора в казарму. Телеус понял, что лейтенант не впервые в Эфрате, и оставил его размещать своих солдат самостоятельно. Он последовал за царицей.
Нахусерех видел, как они вышли, и принял к сведению почтовую сумку, покачивающуюся на ремне в руке Телеуса. Он удивленно приподнял бровь. Он был уверен, что перекрыл все пути в Эфрате и держит под наблюдением всех царских курьеров.
Перед дверью зала Советов, Аттолия повернулась к Телеусу.
– Сообщи в столицу Хопсису, – сказала она. – И Релиусу тоже. Барон Эфкис предал нас. Один из его слуг сообщает, что он позволил эддисийскому отряду, приплывшему по Сеперхи, высадиться на этом берегу реки. Они, скорее всего, уже в лесу.
– В гавани нет почтового корабля, – сказал Телеус. – Один сегодня не вернулся. Следующий будет только завтра.
Царица выругалась со свирепостью, несомненно, ошеломившей бы мидийского посла.
– Возьми одну из рыбацких лодок в деревне, – приказала она. – В Рее должен быть корабль.
– Как эддисийцы смогли незаметно пробраться до Сеперхи? – спросил Телеус.
– С помощью предательства, – ответила царица, пожав плечами. – Я не думаю, что это кто-то из офицеров на мосту у старого русла Арактуса, но если на них напали и перебили всех до единого, то эддисийцы, возможно, могли пройти незаметно. – она снова выругалась. – В письме сообщают о пушках, – сказала она.
– Мы не продержимся против пушек, – возразил Телеус. – Мы должны послать за армией.
– Попытайся, Телеус, – сказала царица. – Но я боюсь, что уже слишком поздно.
Она подошла к окну над воротами замка, чтобы посмотреть через поле на лесистый гребень, закрывавший берег Сеперхи. Холмы, заросшие лесом, тянулись до дальних полей. Сами поля были больше похожи на лоскутное одеяло, раскинутое вокруг Мегарона и соседней деревни. Эддисийцы смогут, оставаясь под прикрытием деревьев, направить всю огневую мощь своих пушек на ветхие стены Мегарона. Капитан указал на тело гонца, все еще лежащее в сумерках на дороге.
– Вы не можете забрать тело? – спросила она.
Капитан покачал головой.
– Эддисийские арбалетчики держат ворота под прицелом. Мы попытались отправить людей в деревню, но они не смогли пройти из-за арбалетного огня и вернулись.
Царица кивнула. Ей стало страшно.
– Если бы мы смогли достать лодку, мы послали бы кого-нибудь на побережье в Рею, но, думаю, что барон уже успел ее захватить, – сказала она.
Они с Телеусом помолчали, наблюдая за передвижением людей в лесу.
– Пилоксидис услышит, если они начнут обстреливать замок, – резко сказала царица. – Тогда он придет.
– Да, – сказал гвардеец.
Ему эта мысль в голову не приходила.
– Значит, нам просто нужно продержаться до прихода Пилоксидиса.
Пока не стемнело, они смотрели как эддисийцы размещают свои пушки вдоль кромки леса. Они даже могли слышать ругань работающий солдат. Одна из пушек сорвалась со строп и скатилась в оросительную канаву на краю поля. Эддисийцы, рискуя попасть под арбалетный огонь со стен Эфраты, поспешили вниз, чтобы закрепить веревки и втянуть пушку обратно на склон.
– Одиннадцать пушек, – сосчитал капитан. – Они смогут начать стрелять уже утром.
Прогремел отдаленный гром, и оба они поглядели на облака.
– Летняя гроза, – сказала Аттолия.
– Это странно, – заметил Телеус.
Гром прогремел еще раз, они замолчали, прислушиваясь.
– Это пушки Пилоксидиса, – наконец сказала царица. – Должно быть, эддисийцы атаковали со стороны перевала. Он ничего не услышит.
Она снова посмотрела в сторону темных деревьев.
– Черт побери, – сказала она.
– Ваше Величество? – Телеус был застигнут врасплох.
– Они могут захватить Мегарон, – с горечью признала Аттолия, – и всех моих баронов тоже. В конце концов, Пилоксидис отвоюет его обратно. Передай им, что мы сдадимся до полудня. – она с мрачной улыбкой повернулась к своему капитану гвардии. – Я сожалею, что оставляю тебя, Телеус. Ты понимаешь, что меня здесь не будет, когда эддисийцы возьмут Мегарон?
– Я понимаю, Ваше Величество.
Телеус поклонился.
– Вызывай переговорщиков, – сказала царица и вышла из комнаты.
Пока Телеус подавал знаки эддисийцам, она вернулась в свою спальню и отпустила служанок. В спешке она собрала кое-что из вещей и теплый плащ, а потом села, чтобы написать несколько писем. Закончив, она вызвала из-за двери охранника и послала его за капитаном.
После того, как он ушел, и коридор опустел, она вышла из спальни и поспешила к маленькой запертой двери, нащупывая в кармане ключ. За дверью начиналась узкая винтовая лестница, ведущая вниз. Дождавшись, когда залы Мегарона опустеют, царица осторожно передвигалась от одной двери к другой, к новым лестницам, ведущим к более глубоким коридорам, прорезанным в скале под Мегароном.
Она захватила лампу, но та не понадобилась. Лампы по всему коридору уже горели на стенах, зажженные гвардейцем, которого Телеус выслал впереди нее. Они никого не видела, пока не дошла до последней двери. Рядом с ней ожидал охранник Телеуса. Он услышал ее шаги и встал по стойке «смирно», когда она повернула из-за угла. Если он и считал ситуацию неординарной, то ничем этого не выказывал. Глядя на противоположную стену, он с готовностью повернулся ухом к царице и ждал ее приказа.
– Лодка готова?
– Да, Ваше Величество.
Лодка всегда была готова. Она сама открыла дверь, и охранник последовал за ней. За дверью было темно, холодно и сыро. Они находились в пещере под Мегароном, в секретной гавани. Было слышно, как вода плещет о причал, а через устье пещеры царица могла разглядеть белые гребешки волн. Свет из коридора озарял док, и царица не стала тратить время на лампу. Лодка с парусом, обернутым вокруг мачты, ждала ее. Это была небольшая лодка, но вполне достаточная для двух человек, и Аттолия была уверена, что она сможет послужить своей цели. Ей не нужно было плыть далеко. Она направится к мидийским кораблям, а позже придумает, как избавиться от их предложений о военной помощи и объяснит Нахусереху, что для него места в лодке не нашлось.
В тусклом свете она прошла по доскам причала и остановилась около лодки. Причальные канаты позволили суденышку отплыть на несколько футов в сторону. Она приказала стражнику подтащить лодку ближе. Краем глаза она заметила, как он покорно вошел по колено в воду и двинулся к лодке. Он спокойно зацепил деревянный борт крюком вместо отсутствующей правой руки.
* * *
Телеус стоял на стене над воротами и смотрел вниз на эддисийца. Он ожидал, что переговорщик прибудет на лошади, и удивился, когда солдат пешком вышел из-под прикрытия деревьев и пошел через поле к Мегарону.
– Хотите сдаться? – крикнул человек в стеганой куртке.
– Утром, – ответил Телеус.
– Ладно. Мертвого так и оставите лежать до утра?
Царский курьер лежал на дороге в сгущающихся сумерках.
– Мы заберем его сегодня вечером, если не возражаете, – сказал Телеус.
– Я передам своим, – ответил солдат и махнул рукой Телеусу, прежде чем вернуться в лес.
– Позвольте мне, капитан, – сказал голос за спиной Телеуса.
Он повернулся и узнал лейтенанта, привезшего почтовую сумку.
– Он был моим другом, – сказал солдат. – Я заберу его.
– Хорошо, – согласился Телеус.
Чуть позже капитан остановился около одного из столбов, поддерживающего широкое крыльцо Мегарона, и заметил лейтенанта, верхом на лошади ожидающего, когда откроют ворота. Его сопровождали четверо остальных прибывших с ним солдат. Телеус раздраженно пробормотал, ни к кому конкретно не обращаясь, что для того, чтобы забрать одно тело, пятерых человек не требуется. Он начал спускаться по ступеням, но ворота распахнулись, и всадники исчезли. Он ждал во дворе, чтобы поговорить с лейтенантом, когда тот вернется. Вдруг со стены раздался крик, он бросился вверх по лестнице к стражнику над воротами. Вглядываясь в сгущающуюся темноту, он не мог разглядеть на дороге никого. Ни всадников ни трупа не было видно.
– Курьер? – спросил он.
– Вскочил на ноги, как только они подъехали, – ответил охранник. – Оказался не мертвее нас с вами. Один из посыльных поднял его в седло, и они умчались в лес.
