Текст книги "Навсегда (ЛП)"
Автор книги: Меган Максвелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Хулия закатала рукава и посмотрела на молодую служанку, которая с дрожью наблюдала за ними.
– Мне нужна ванна с теплой водой, чистые тряпки, кувшин со свежей водой для питья и стакан, простыни, одеяло, несколько ночных рубашек, виски и кастрюля, полная снега.
– Снег? – прокричала горничная.
– Да, чтобы охладить воду в ванной. И не волнуйтесь, это снимет жар у твоей госпожи.
Затем она повернулась к своей подруге, шепча по-испански и кривя лицо.
– Боже, в такое время, как сейчас, ноутбук и возможность подключиться к интернету пришлась бы как нельзя кстати.
– Почему? Что не так? – прошептала Монце, поколебавшись.
– Ну, я не знаю, как лечить ужасный грипп, которым страдает эта девочка, кроме как методами лечения, которые здесь, конечно, еще не изобрели, и я не смогу их найти.
– Ну, хорошо, просто подумай. Используйте дыню, которая растет у тебя вместо головы.
– Эй сама ты дыня.
Монце, услышав это, улыбнулась.
– Хорошо, прости, но подумай. Наверняка ты вспомнишь лекарственное растение или средство, услышанное от бабушки, или.
Лицо Хулии засветилось. Не раздумывая ни секунды, она повернулась к служанке, которая неуверенно мяла руки.
– Нужны настои из тыквы, или имбиря с лимоном, или ячменной воды, или ивы. Да что угодно! Все поможет.
Служанка выбежала из комнаты, оставив их наедине с хозяйкой.
– Давай, перестань болтать и иди к окну, а то нам тоже будет плохо, – пробормотала Хулия.
Проветрив комнату, они поменяли простыни Роуз и ее промокшую ночную рубашку, сама же девушка бредила и что-то бормотала. Через некоторое время появились слуги с ванной; Хулия выставила их из комнаты, и, раздув огонь в очаге, подруги раздели юную Роуз и положили ее в ванну. Вода вскоре привела в чувство больную, они вытерли ее насухо и снова уложили в постель обнаженной.
Они продолжали трудиться несколько часов. Прикладывали холодные тряпки ко лбу, паху и животу Роуз. Жар, исходящий от ее кожи, быстро высушивал их, и приходилось менять тряпки время от времени. Виски Хулия осторожно продезинфицировала раны, которые кровопускание оставило на руках юной леди.
Весь день ни Хулия, ни Монце ни на секунду не отходили от постели девушки, заставляя глотать приличную дозу имбирного настоя с лимонным соком. Вечером у Роуз снова поднялась температура, хотя на этот раз она не достигла такого тревожного уровня, как в момент их приезда.
Они спали посменно. Их силы были на исходе, но они не хотели оставлять без внимания молодую госпожу, состояние которой, даже при таком небольшом уходе, стало заметно улучшаться.
Ранним утром, когда Хулия дремала, а Монце меняла тряпки, она с удивлением услышала, как Роуз впервые заговорила.
– Что ты здесь делаешь?
Роуз, глаза которой все еще слезились, сразу же узнала ее. Это был хороший знак. Монце только улыбнулась и приложила свежую ткань к ее лбу.
– Я вижу, тебе становится лучше, – сказала она, минуя протокольное обращение. Она сомневалась, что та вспомнит об этом на следующий день.
– Ответь мне. Что ты здесь делаешь? – заикаясь, пролепетала Роуз, глядя на нее изумленными глазами.
Монце закончила менять тряпки и села рядом с ней на край кровати, чтобы вежливо ответить.
– Ты была очень больна.
– Как это?
– У тебя началась страшная лихорадка. Твой народ испугался и послал гонца в Элчо, чтобы попросить помощи у Фионы. Дорога непроходима из-за зимы и снегопадов, поэтому мы с Нормой решили приехать и помочь тебе. И я рекомендую прежде, чем начинать жаловаться и говорить грубые вещи о нас, подумать о том, что ты делаешь, хорошо? Потому что мы вымотались, выхаживая тебя, и существует опасность, что ты разозлишь меня и тогда я засуну тебя в эту ванну, чтобы ты там случайно утонула.
– Я тебя не выношу, – прошептала Роуз.
– Понимаю тебя. Я тоже тебя терпеть не могу.
Эти простые слова заставили их обеих улыбнуться. Это удивило Монце, но еще больше она удивилась, когда, заметила руку Роуз на своей, и та сказала:
– Спасибо.
Тронутая этим жестом, Монце кивнула и улыбнулась ей.
– Давай, отдыхай, тебе это нужно.
ГЛАВА 51
Через два дня, благодаря заботе Хулии и Монце, самочувствие Роуз О'Каллахан значительно улучшилось, хотя она все еще выглядела далеко не той розовощекой девушкой, какой была раньше, но это легко исправлялось вниманием и питанием.
На второй день своего пребывания там Монце посетила крестьян. Она хотела узнать, как у них дела, и ее сердце сжалось, когда она видела, что их положение становится все более тяжелым. Разбитые хижины едва укрывали людей от холода, и они голодали. Поэтому едва вернувшись с прогулки, она, ни секунды не колеблясь, направилась в комнату, чтобы поговорить с Роуз.
– Леди Роуз, нам нужно поговорить.
Роуз, которая распутывала волосы перед зеркалом, посмотрела на нее.
– Давайте поговорим.
Монце села напротив шотландки в одно из кресел в роскошной комнате.
– Я должна сказать, если вы не измените свои взгляды, останетесь одна, – заявила Монце, не дрогнув. – Вашим людям нужно есть и кормить своих детей; но если вы будете продолжать в том же духе, то все они скоро погибнут.
– Невозможно! Это О'Каллахан, а у них есть и… или…
– О'Каллахан? А кто дает им почувствовать, что они О'Каллахан? Насколько я вижу, вы этого не делаете. Они знают, если идет дождь, у вас есть крыша, под которой можно укрыться; если вам холодно, у вас есть одеяла, в которые можно завернуться; если вы голодны, у вас нет недостатка в еде. Они знают, что у вас – я имею в виду только вас – есть все, а у них нет ничего. Как вы думаете, как они живут? Я отвечу и скажу: плохо! Им плохо! Они чувствуют себя брошенными, презираемыми и.
– Я знаю.
Удивленная таким ответом, Монце подняла глаза на Роуз, и только хотела продолжить разговор, юная О'Каллахан прервала ее.
– Видишь ли, Синди, после всего, что произошло, я многое осознала. Важные детали, которые я, глупышка, даже не замечала. Мне стыдно, я подавлена и опустошена тем, как обстоят дела у моего народа. И я готова извиниться перед ними и загладить свою вину.
– Фантастика.
– И первый человек, перед которым я хочу извиниться, это ты. Я вела себя глупо и мерзко, поступая с тобой так, как поступала, но я ревновала. Ты свела Деклана с ума любовью к тебе, в то время как я, так и не смогла добиться от него даже легкой заинтересованности; это ослепило меня. Ты хороший человек, Синди, лучший из всех, кого я имела честь знать в своей жизни, и хотя мне не понравилось, что ты облила меня грязью, считаю, что заслужила это.
– Пожалуйста, не мучьте себя. Я также прошу прощения за свой характер, который иногда заставляет меня делать вещи, которые слишком безумны и.
– Синди, не окажешь ли ты мне честь стать моей подругой?
От удивления молодая испанка улыбнулась.
– Конечно, да, Роуз. Я имею в виду. леди Роуз. С радостью.
– Пожалуйста, давай прекратим эти обращения и будем называть друг друга по имени.
Тепло улыбнувшись, Монце кивнула.
– Ух, я очень рада. Должна признаться, что говорить так высокопарно для меня очень сложно. Там, откуда я родом, мы так не разговариваем, и возможность нормально потрещать с тобой охренительно упростит ситуацию, – призналась она, довольная.
– Потрещать?! Охренительно?!
– Извини, я хотела сказать, что это значительно облегчит мне жизнь.
– Что за странная манера говорить, Синди. Иногда ты произносишь непонятные вещи. Как эта средневековая фифа. Что это значит?
– Забудь об этом. Это не очень красиво, – усмехнулась Монце, заставив ее улыбнуться. – Ну же, давай обнимемся.
– Обнимемся?
– Да, там, откуда я родом, все решается объятиями и поцелуями.
Не говоря ни слова, они обе встали и обняли друг друга. Роуз сделала это с большим волнением, испанка была первой подругой в ее жизни, и она не собиралась ее терять. Отсмеявшись, они сели обратно на свои кресла.
– Синди, что я могу сделать, чтобы помочь своему народу? Мой отец всегда надеялся, что я выйду замуж за лэрда, и он будет нести всю тяжесть обязанностей О'Каллаханов. Но проблема в том, что я. я не знаю, что могу сделать, чтобы мои люди снова поверили в меня и начали двигаться вперед.
– Я думаю, первое, что тебе следует сделать, это поговорить с ними. Собери всех сегодня вечером в зале замка и поговори с ними так же откровенно, как ты говоришь со мной, и, прежде всего и в первую очередь, поделись тем, что у тебя есть. Сейчас это жизненно важно, если хочешь, чтобы они тебе доверяли. Этот замок – твой дом?
Молодая леди кивнула:
– Ну, ты должна дать им почувствовать, что он и их дом тоже, и если нужно приютить их в эти холодные ночи и поделиться с ними своей едой, сделай это! Они будут благодарить тебя до конца своих дней, и ты сделаешь так, что они будут готовы умереть за тебя.
Так она и сделала. В тот холодный декабрьский вечер Роуз О'Каллахан собрала всех своих людей в зале Хантингтауэра, и впервые все они почувствовали себя единым целым, чего не было уже давно. Счастливая и тронутая тем, что люди прислушались к ней и дали ей еще один шанс, Роуз, держа за руку свою подругу Синди Кроуфорд, расплакалась от избытка чувств.
– Да ладно, ладно, не надо со мной миловаться, у тебя много дел, чтобы провести всех этих людей через это, – усмехнулась Монце. – Видишь эту женщину, обнимающую своего маленького мальчика? Ее зовут Берта, и однажды она пришла в замок, чтобы попросить у тебя еды для своего сына, а ты ей отказала. Я думаю, ты должна пойти и извиниться перед ней.
Не раздумывая ни секунды, Роуз кивнула и обратилась к женщине.
– Здравствуй, Берта, – поприветствовала она.
Женщина, увидев, что к ней обращаются по имени, пригнула голову.
– Добрый вечер, миледи, – прошептала она под внимательными взглядами остальных крестьян.
– Берта, я хочу извиниться за то, что отказала тебе в еде для твоего сына. Обещаю, что это больше не повторится. Я осознала свою ошибку и готова все исправить и извиниться перед тобой тысячу раз.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, миледи, сейчас все уладится.
– Но ты прощаешь меня?
Берта подняла голову, удивленная этим вопросом, как никогда в жизни.
– Конечно, миледи. Конечно, я прощаю вас.
Роуз взволнованно и не думая о том, что делает, обняла Берту под общий гул всех крестьян. Когда она пришла в себя, то обратилась ко всем властным голосом.
– Я обещаю вам, что Хантингтауэр вернется к тому, чем он был. Я обещаю вам!
Жители деревни хлопали и поддерживали свою хозяйку, а Монце улыбалась. Вдруг она почувствовала, как чья-то рука обхватила ее за талию, и, повернувшись, встретилась с карим взглядом, который ждала увидеть снова уже несколько дней.
– Деклан, ты здесь, – прошептала она, обнимая его.
– Да, моя дорогая. Я искал тебя.
Он поцеловал Монце на глазах у всех, заслужив всеобщее одобрение толпы. Роуз, увидев их, присоединилась к аплодисментам с радостным выражением лица. Ушли мысли о том, что всегда было невозможно; у нее впереди много работы, и это хорошее начало.
ГЛАВА 52
Через два дня Роуз выглядела намного здоровее. Прибытие Деклана и Кеннета со своими людьми вернуло крестьян рода О'Каллахан и их воинов к работе. В те дни оба лэрда советовали Роуз, как лучше справляться с ее нелегкой обязанностью, и не могли поверить, как сильно изменилась девушка. Но больше всех это заметил Кеннет, и от того, что теперь она не казалась ему невыносимой пустышкой, он все больше и больше хотел проводить с ней время. Она ему очень нравилась. Это не осталось незамеченным Хулией и Монце, которые рассмеялись, увидев, как лэрд Стюарт таращится на Роуз.
И на третий день после приезда Кармайклов испанки решили, что здоровье хозяйки позволяет им вернуться в свои земли. Кеннет, однако, решил остаться еще на несколько дней. Он хотел помочь.
– Запомни, Роуз, – наставительно проговорила Хулия, – будь добра к своим людям, и они будут добры к тебе.
– Я не забуду, Норма, не волнуйся. И спасибо тебе большое за все.
– Кстати, Роуз, – прошептала Монце, подталкивая ее, – ты заметила, как на тебя смотрит красавец Кеннет Стюарт? Я думаю, ты нашла себе жениха.
Роуз покраснела, как помидор.
– О, да, Синди. Я заметила.
– Ну, тогда иди и возьми его!
Этот комментарий вызвал у них смех. Наконец они поцеловались на прощание, хотя Роуз с нетерпением ждала новой встречи со своими новыми подругами.
– Когда мы снова увидимся?
Хулия и Монце посмотрели друг на друга. Их время здесь подходило к концу, поэтому Монце просто поцеловал ее еще раз.
– Не знаю Роуз, но я всегда буду помнить о тебе в своем сердце.
Роуз хотела ответить, но Деклан не дал ей этого сделать, подойдя ближе и побуждая их к действию. Он хотел добраться до Элчо до наступления ночи.
Монце подошла к Кеннету, который разговаривал с одним из своих людей, и похлопала его по плечу. Когда он увидел, что это она, то улыбнулся.
– Мне очень жаль, что вы уезжаете, – сказал он.
– Ой, ладно, мне почему-то кажется, что вы бы больше горевали, если бы уезжала средневековая Барби.
Услышав это, воин удивленно поднял бровь.
– Хорошо заботьтесь о ней. Средневековая Барби – хорошая девочка, – посоветовала Монце, когда уходила, озорно подмигнув, на что Кеннет ответил тем же.
Мгновением позже свита Кармайклов во главе со своим лэрдом отправилась в путь. С лошади и под защитой Деклана Монце махала крестьянам, которые прощались с ней, когда она проезжала мимо. Но ее улыбка застыла, когда, покидая окрестности Хантингтауэра, она увидела нечто такое, что заставило ее сердце выпрыгнуть из груди.
– Останови лошадь, Деклан. Мне нужно сойти, – потребовала она.
– В чем дело? – спросил он удивленно.
– Остановись! Пожалуйста.
Горец, не понимая, что происходит, повиновался. Не дожидаясь, пока ей помогут спуститься, и даже не заметив высоты, Монце бросилась на землю и побежала к двери шаткой хижины. Перед ней, скрючившись и замерзая до смерти, стояла маленькая девочка. Монце быстро сбросила с плеч плащ и, накинув его на посиневшую дрожащую малышку, прижала ее к себе.
– Эйлин, дорогая, что ты делаешь здесь на холоде?
Девочка, несмотря на свое ужасное состояние, сразу же узнала ее.
– Это мой дом и.
– Твой дом? Но. я оставила тебя с тетей и дядей.
– Они ушли и оставили меня здесь одну.
Услышав это, Монце встала и, не удержавшись, вскрикнула, увидев приближающуюся Хулию.
– Твою же мать! Если я поймаю их, клянусь, разорву в клочья. И как можно бросить ребенка в глуши, вот ведь сукины дети. Они пообещали, что позаботятся о ней, и что они сделали – оставили ее здесь умирать. Одну! Они бессовестные.
Хулия, узнав девочку, поняла возмущение Монце.
– Ты пугаешь ее. Успокойся, – шепотом попросила она.
Монце посмотрела на девочку и, увидев ее наполненные слезами глаза, взяла ее на руки, чтобы поговорить с ней более спокойным тоном.
– Не волнуйся, милая. Я найду тебе дом, даже если это будет последнее, что сделаю в этом мире.
Герцог, который стал немым свидетелем ее вспышки ярости, хотел было заговорить, но, как почти всегда, Монце его опередила.
– Деклан, я больше не брошу Эйлин. Когда мы были здесь в прошлый раз, я оставила ее с тетей и дядей, потому что ее родители погибли, но они оставили ее умирать. О боже, умирать! Эти негодяи даже не подумали, что этому ребенку будет холодно, голодно или он будет страдать от трудностей, о которых я даже не хочу думать. И прежде чем ты мне что-то скажешь, хочу, чтобы ты знал: я не желаю бросать ее во второй раз, я отказываюсь! Поэтому, если хочешь, чтобы я вернулась с тобой в Элчо, то ребенок должен будет поехать с нами, или я останусь здесь с ней.
Пораженный такой пылкостью, Деклан наблюдал, как маленькая девочка, замерзшая насмерть, отчаянно цепляется за Синди. Женщина, которую он любил, умоляла его глазами не покидать их, чего он, конечно, никогда бы не сделал. Он подошел к ним, нежно поцеловал Синди в лоб и накинул мех на ее плечи.
– Пойдем, любовь моя, мы все возвращаемся домой.
ГЛАВА 53
Возвращение отряда в замок Элчо принесло счастье всем, кто там жил. Оказавшись дома, Монце лично ухаживала за Эйлин, которая проявила свою силу, мягкость и способность к адаптации. Эйлин была на несколько лет младше Мод, но они быстро подружились и весело проводили время вместе. Сначала Монце думала о том, чтобы найти ей семью, несмотря на боль, которую это причиняло, но, когда Деклан сказал, что Эйлин и Мод подружились и малышку приняли в семью, она пришла в восторг и почувствовала себя абсолютно счастливой и удовлетворенной.
В ночь на двадцать четвертое декабря в замке Элчо устроили большой пир для всех. Кухни занимались приготовлением изысканных блюд, даже Хулия, Хуана и Монце решились приготовить что-то особенное. Впервые за много лет зал готовился к тому, чтобы разделить самый важный ужин года со всем кланом.
Почти в срок испанки закончили платья Агнес и Эдель, а также связали платок для Фионы и сшили две ночные рубашки фиолетового оттенка для Мод и Эйлин; они даже приготовили подарки для всех, кто жил в Элчо. Испанки хотели, чтобы у каждого остался сувенир на память о них, поэтому при любой возможности ходили в лес собирать цветы, которые приносили в замок, спрятав в корзинах для белья. С помощью проволоки они делали красивые диадемы для женщин и красочные цветочные броши для мужчин.
В тот вечер Деклан распоряжался за столом. Это Рождество оказалось самым лучшим в его жизни. Не только потому, что его дочь улыбалась вместе с Эйлин, не только потому, что народ вокруг веселился, а мать переполняла радость, а потому, что Синди приносила ему счастье, о котором он никогда не мечтал.
После роскошного ужина, прежде чем все разошлись, Хулия, Монце и Хуана вручили приготовленные подарки, превратив вечер в трогательную церемонию. Эдель и Агнес плакали от умиления при виде своих новых платьев.
– Вы сомневались? – воскликнула Монце, обращаясь к горничным. – Вперед, идите и наденьте их в первый раз. Сегодня вечером Перси и Нед не смогут оторвать от вас глаз.
– Вы будете прекрасно выглядеть в этой одежде и с красивыми прическами, которые сделала для вас Пэрис. И знаете. пусть они немного помучаются!
И, воодушевленные своим новым девушки заставили своих мужчин страдать.
Потому что, когда две молодые шотландки появились в своих новых платьях и другие горцы с желанием смотрели на них, их возлюбленные окончательно пали к их ногам.
Алистер, радуясь счастью, которое принесла ему его маленькая Пэрис, ухмылялся как дурак, когда она подарила ему красивый спорран, а он удивил ее, когда в корзине вручил ей прекрасного шотландского щенка, которого она быстро окрестила, к радости и восторгу всех присутствующих, Мохопиконом.
Фиона, взволнованная и окруженная всеми, не знала, куда смотреть, чтобы стать счастливее. Ее люди были счастливы, Мод и маленькая Эйлин не переставали смеяться, Норма весело танцевала с Колином, Алистер и его жена не переставали обниматься, а ее сын и Синди с любовью смотрели друг на друга. Ее растрогало даже то, что Деклан передал девушке небольшой сверток.
– Вот, это мой подарок для тебя.
Она приняла его с очаровательной улыбкой, протягивая ему свой.
– Спасибо. Но сначала открой мой, – попросила она его.
Деклан, увлеченный, с восторженным вздохом взял подарок и, поцеловав ее, открыл его. В нем он нашел пару свечей, вырезанных и окрашенных ею лично в фиолетовый цвет.
– Это для твоей комнаты.
– Нашей комнаты, – поправил он, целуя ее.
– Хорошо, нашей комнаты. – И видя, как он смотрит на подарок, Монце сказала: – Я хочу, чтобы ты поставил их на камин и зажег. Они будут выглядеть очень красиво.
– Спасибо, дорогая, они прекрасны. И прежде чем ты откроешь свой подарок, я должен тебе кое-что сказать, – предложил он, взяв ее руки в свои.
– Скажи мне.
– С тех пор как ты появилась в моей жизни, все вокруг изменилось к лучшему. Раньше я был одинок и всегда злился, а теперь меня окружает большая семья, и всем этим я обязан тебе. Знаю, что ты здесь, потому что я тебе снился. Я могу только сказать, что сейчас и всегда моя мечта – это ты. Однажды ты сказала, что не знаешь, зачем ты здесь, и я хочу сказать, что понял это.
– О, да?. – засмеялась Монце, услышав его слова.
– Ты здесь для того, чтобы Мод улыбалась, чтобы у Эйлин появилась семья, чтобы моя мама была счастлива, чтобы мой народ любил тебя, чтобы я стал лучше, и даже для того, чтобы Роуз О'Каллахан изменила свою жизнь и жизнь своих людей.
– Спасибо, дорогой, – взволнованно пробормотала она. Наконец-то и она поняла, почему оказалась здесь.
Деклан, преисполненный гордости при виде улыбки своей возлюбленной, поцеловал ее.
– А теперь открой свой подарок.
Монце открыла его без всяких подсказок, но когда увидела, что это драгоценность Кармайклов, та самая, которую она им подарила, то прижала руки ко рту. Деклан не дал ей возможности что-либо сказать.
– Это для тебя, любовь моя. Я хочу, чтобы ты носила его всегда, где бы ты ни была, потому что знаю, что проклятие снято.
Взволнованная, благодарная и заплаканная, Синди поцеловала его и предложила ему надеть кулон, подняв волосы. Деклан сделал это под восторженным взглядом Фионы; затем они снова поцеловались и, когда в зал ворвались звуки волынки, пустились в веселый пляс.
В ту ночь, когда вечеринка закончилась, Деклан и его возлюбленная поднялись в свою комнату, занимались любовью до рассвета, пока, наконец, не уснули. Но через несколько минут Синди проснулась как от толчка. Цыганка Эрика посетила ее во сне, чтобы предупредить, что время на исходе. Ее сердце бешено колотилось, она посмотрела на Деклана, мирно спящего рядом с ней. По ее лицу текли непрошеные слезы. Что она будет делать без него?
Потрясенная, Монце встала, подошла к очагу, подбросила пару поленьев и развела огонь. Она не знала, что делать, но в итоге села на шкуру перед камином, убитая горем. Наконец, закрыв лицо руками, она разрыдалась.
На следующее утро она обратилась к своим подругам, которые подтвердили, что и им приснился тот же сон. Часами они плакали в комнате, которую теперь занимала только Хулия.
– Прекратите рыдать! Ради бога, вы же иссушите себя, – буркнула Хулия, не в силах больше выносить мучения подруг.
– О, дорогая, я не могу. Что я буду делать без Алистера?
– Я же говорила тебе, – ворчала Хулия. – Я сердилась на тебя, чтобы ты осознала, что этот момент рано или поздно наступит. И если я была сурова, то именно для того, чтобы избежать этого, потому что знала, что так все и будет.
С красным как помидор носом Монце откинула волосы с лица, икнув.
– Я думаю, что умру от горя. Я не смогу. снова увидеть Деклана. и Эйлин, и Мод, и. и. и. и. и.
Но продолжать дальше она не могла. Горе, которое она испытывала, было настолько велико, что не позволяло ей даже говорить. Час спустя Хулия, убедившись, что так больше продолжаться не может, встала с постели и, положив руки на бедра, встретилась с ними взглядом.
– Давайте посмотрим, милые, вы что же собираетесь тратить то немногое время, которое у вас осталось, плача здесь со мной, когда можете провести его с людьми, которых вы так сильно любите? – Монце и Хуана покачали головами. – Тогда давайте, умойтесь и наслаждайтесь как можно больше. Никогда не позволяйте говорить, что вы не использовали свое время с максимальной пользой.
Но как бы они ни старались, дни шли за днями, и ничто уже не напоминало прежнего. Они пытались быть счастливыми и забыть о том, что их ждет, но блеск в их глазах пропал. В эти последние дни уроженка Канарских островов пользовалась любой возможностью, чтобы побыть с Алистером, а Синди наслаждалась, как могла, общением с Декланом, девочками и всем, что было связано с Элчо.
Тридцать первого декабря, проснувшись, Деклан почувствовал странное беспокойство. Он не говорил с Синди о том, что ее тревожит, ему и не нужно было. Достаточно просто увидеть темные круги под глазами, которые появились на ее лице за последние несколько дней.
Монце, как и Хуана, старалась быть жизнерадостной, но как она могла перед лицом того, что должно вот-вот произойти? День шел своим чередом, нервы начали подводить их, но когда наступила ночь, никто из них не мог рассуждать здраво.
– Ничего не случится, дорогая, – прошептал герцог, обнимая ее. – Я никому не позволю забрать тебя, успокойся.
– Я люблю тебя, Деклан. Ведь ты знаешь это?
Он успокаивающе кивнул и поцеловал ее, как раз, когда Фиона, не обращая внимания на все происходящее, вошла в комнату в сопровождении маленьких девочек.
– Папочка! – закричала Мод, подбегая к нему, который принял ее в свои объятия.
Когда маленькая Эйлин увидела Синди, она подбежала к ней, Синди схватила ее и поцеловала. Мод, заметив, как близки взрослые, огляделась вокруг, прежде чем повернуться к отцу.
– Папочка, когда ты женишься на Синди и она станет моей мамой, Эйлин может быть моей сестрой?
Деклан и Монце посмотрели друг на друга. Она не могла ответить, и герцог, черпая силы там, где их почти не осталось, с печалью посмотрел на дочь.
– Конечно, дорогая, хотя я думаю, что Синди уже – моя жена и твоя мать, а Эйлин – твоя сестра и моя дочь, – ответил он приглушенным голосом.
Под впечатлением от этих слов Монце едва сдержала огромное желание заплакать.
– У меня самая прекрасная и замечательная семья в мире!
Девочки улыбнулись и, решив, что вопрос исчерпан, выскользнули из державших их рук и побежали через гостиную навстречу Норме. Деклан, расстроенный так, как никогда в жизни, посмотрел на Синди и снова поцеловал ее, отчаянно обнимая.
Незадолго до того, как все собрались в гостиной на ужин в канун Нового года, изможденная и печальная Хуана примостилась на руках у своего недоумевающего мужа. Ночь выдалась дождливой, разразилась шумная гроза. Испанки заняли центральное место, ни Синди, ни хохотушка Пэрис не были в настроении для празднества. Фиона, которая разговаривала с немного рассеянной Нормой, заметила, что что-то происходит, но не стала спрашивать. Однако она заметила, что каждый раз, когда одна из девушек вставала, Деклан или Алистер шли за ней. Что это с ними?
Вдруг раздался раскат грома, и от невероятного гула загрохотал весь замок. Девочки, испугавшись мощного звука, начали плакать. Деклан и Алистер тут же встали, чтобы выглянуть в окно.
– Во имя всех святых, неужели молния ударила в западную стену замка?
Монце и ее подруги тревожно посмотрели друг на друга, когда услышали это, а когда увидели Деклана и Алистера, выбегающих на улицу, не стали медлить и последовали за ними. Снаружи шел яростный дождь. Ливень был такой сильный, что менее чем за две секунды все промокли до нитки. Еще одна молния, на этот раз голубоватая, расколола небо, за ней последовало эхо грома во всем его размахе.
– Вернитесь в замок, – крикнул Деклан, увидев вымокших насквозь испанок.
– Нет, – ответила Монце.
Вдруг странный голубоватый свет окружил трех подруг, и они поняли, что настал страшный момент.
– Деклан! – закричала Монце.
– Алистер! – прокричала Хуана.
Ошеломленные внезапным прозрением, горцы посмотрели в их сторону, но не успели даже вздохнуть, как три девушки исчезли у них на глазах.
Алистер в отчаянии закричал и воззвал к Пэрис, а Деклан, убитый горем, смотрел на странную бурю, которая начинала стихать, и сокрушенно шептал:
– Синди Кроуфорд, я буду ждать тебя всю жизнь.
ГЛАВА 54
Когда испанки очнулись, их окружала плотная холодная темнота. Путешественницы во времени оказались в воде, и начали отчаянно плыть к поверхности.
– Ах. – вздохнула Монце, высунув голову и переводя дыхание, – я тону!
– Опять в эту чертову воду? – протестовала Хулия.
Все еще озадаченные случившимся, они молчали, пока Хуана не указала вперед.
– Это Эдинбургский замок?
Они посмотрели в ту сторону, куда указывала Хуана. Темнота ночи не позволяла видеть ясно, хотя по силуэту казалось, что это замок. Они доплыли до причала и поднялись по деревянной лестнице на сушу. Шел дождь. Кругом царила темнота, и люди в средневековых одеждах бежали в укрытие. Монце и Хуана повеселели.
– Надежда еще есть.
– Вот же дьявол, я сейчас замерзну! – сказала Хулия.
Вспышка молнии осветила все вокруг, и они поняли, что находятся на набережной в Эдинбурге, в самом центре средневековой ярмарки. Надежды двух молодых испанок рухнули.
– Нет. – прошептала Монце, осознав реальность.
– Не-е-е-е-т, – в отчаянии закричала Хуана.
Хулия, поняв, что они вернулись в двадцать первый век, остановила одного из прохожих с зонтиком и спросила:
– Пожалуйста, скажите, какой сейчас час?
– Десять минут двенадцатого, мадам.
– Еще один момент, какой сегодня день?
Мужчина был ошеломлен таким вопросом, но все же ответил.
– Пятнадцатое сентября.
– Спасибо. спасибо., – ответила Хулия, прежде чем повернуться к своим подругам. – Мы вернулись в тот же день, когда ушли.
– Мы должны найти Эрику, цыганку! – в отчаянии закричала Монце.
– Да, – кивнула, соглашаясь Хуана.
Не дожидаясь Хулии, они пустились в бег, но когда добрались до места, где в прошлый раз нашли цыганку, ни табора Эрики, ни ее стойки с таро там не оказалось. Растерянная, Хуана рухнула на землю и начала плакать.
– Нет, черт возьми, Эрика! Почему ты так со мной поступаешь? Мне осталось загадать одно желание. Ты слышишь меня? У меня осталось еще одно желание. – плакала Монце, слезы текли по ее лицу.
Следовавшая за ними Хулия не знала, что сделать, чтобы утешить подруг. Дождь продолжал идти, и все трое основательно промокли, но это волновало их меньше всего. Прошло несколько часов, но Хулия не могла сдвинуть их с места, но с рассветом она, наконец, убедила Монце и Хуану, и они вернулись в отель.
Хулия вернулась в Лондон на следующий день; она хотела увидеть своего Пепе, и ее подруги понимали это. Но Хуана и Монце искали Эрику по всей Шотландии больше месяца; казалось, никто ее не знает. За это время они несколько раз посещали замок Элчо и его окрестности, где Монце безутешно рыдала перед портретом Деклана, особенно в тот день, когда обнаружила табличку с надписью: «Я буду ждать тебя всю жизнь».
Она любила этого мужчину всем сердцем, но их любовь была невозможна. Их разделяло время, годы, века; их разделяло все, кроме их сердец.
– О, подруга, как сказала бы Хулия, у тебя будет обезвоживание, – всхлипнула Хуана.
Монце, глядя на свою заплаканную подругу, грустно улыбнулась.
– Кто бы говорил.
Наконец, они убедились, что сон закончился, и, с разбитыми сердцами, вернулись в Лондон, к своей жизни.
ГЛАВА 55
14 сентября 2011 года
Год спустя.
– В какое время начинается средневековый ужин? – нервно спросила Монце.
– В девять часов, – ответила Хулия.
– О, подруга, надеюсь, ожидание того стоило, – вздохнула уроженка Канар.
Прошел год, и они втроем снова оказались в Эдинбурге. Это был тяжелый год для них всех.
Хулия вернулась в Испанию к своему Пепе; к своим корням. В мадридский район Вальекас, где они родились. Оставить своих подруг в том состоянии, в котором они находились, оказалось самым трудным для нее, но у Хулии не было альтернативы; ее жизнь связана с ее мужем. Однако, несмотря на расстояние, они договорились, что каждые два дня одна из них будет звонить, чтобы поддерживать связь. Ни то, ни другое не удалось.
