Текст книги "Таблетки для рыжего кота"

Автор книги: Мэг Кэбот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

С минуту я молча таращилась на него. А потом наконец поняла: это раньше во мне что-то сломалось, а теперь, кажется, починилось само собой. И я снова стала целой.

А еще мне захотелось смеяться. Долго смеяться.

Но я понимала, в данных обстоятельствах это вряд ли уместно: во-первых, только что закончилась поминальная служба, а во-вторых, мой бойфренд только что на полном серьезе спросил, хочу ли я вместе с ним провести лето на Аппалачской тропе.

– Ох, Тед. – Я с трудом сохраняла серьезное выражение лица. – Я очень польщена. Но, понимаешь, я работаю на этой должности чуть меньше года, поэтому вряд ли мне дадут такой большой отпуск.

– Но ты бы могла взять неделю, – сказал Тед. – Присоединилась бы к нам хотя бы на неделю.

Провести недельный летний отпуск в компании математиков на грязной, кишащей клещами тропе, питаясь орехами и ягодами? Я чуть не заплакала. От смеха. Но снова сдержалась.

– Вряд ли, – ответила я. – Тед, я думаю, из этого ничего не получится.

Мне показалось, Тед испытал облегчение, но попытался его скрыть.

– Хизер, – осторожно начал он. – Ты решила со мной порвать?

– Да, – сказала я. – Извини, Тед, ты мне нравишься, но лучше, если между нами будут только отношения преподавателя и студентки. Знаешь, смерть доктора Витча меня кое-чему научила. Жизнь быстротечна, и лучше не тратить время на отношения, которым явно не суждено продлиться долго.

У Теда был такой вид, что я испугалась, как бы он от невероятного облегчения не потерял сознание. Я даже мысленно собралась, на случай если придется его подхватывать.

– Что ж, – сказал он, все еще пытаясь напустить на себя печальный вид, – если ты вправду думаешь, что так будет лучше…

– Да, я так думаю. Но я хочу, чтобы мы остались друзьями.

– О, конечно! – кивнул Тед.

Но облегчение Теда очень быстро сменилось тревогой, когда ко мне бочком подошла Маффи Фаулер и спросила, глядя на Теда из-под ресниц:

– Привет, Хизер. Ты не познакомишь меня со своим другом?

– Конечно! – сказала я. – Маффи, это – Тед Токко, ассистент кафедры математики. Тед, это – Маффи Фаулер. Она новый сотрудник администрации президента. А еще, – добавила я совершенно без каких бы то ни было причин, просто по принципу «почему бы и нет», – она большая любительница походов.

– Правда? – спросила Маффи и тут же поморщилась, потому что я пнула ее ногой в щиколотку. – Ой, я хотела сказать, да, так и есть.

– Э-э… – Тед протянул Маффи правую руку. – Привет.

– Привет, – с огоньком в глазах сказала Маффи. Честное слово, я не выдумываю, у нее в самом деле вспыхнул огонек в глазах. – Жалко, что когда я училась в колледже, наши преподаватели математики не выглядели так, как вы. А то бы я уделяла дробям больше внимания.

Тед немного смутился.

– Какие походы вы предпочитаете?

– Все! – глазом не моргнув заявила Маффи. – А что? А вам, Тед, что больше нравится?

Я заметила, что Купер машет мне рукой, подзывая к себе. Я сказала:

– Если вы не возражаете, я вас ненадолго покину. Сейчас вернусь.

– Не спеши, – промурлыкала Маффи, придвигаясь к Теду, чтобы поправить его галстук, немного съехавший набок.

Тед, естественно, встревожился. Но пришел в некоторое возбуждение. Он не мог оторвать взгляда от разреза на узкой юбке Маффи.

Супер! Вот они, мужчины.

Купер увидел, что я отошла от Теда и Маффи, и двинулся мне навстречу.

– Ну что? – спросила я, дойдя до него.

– Что все это значит? – Он отрывисто кивнул на Теда.

– Не твое дело! Что тебе нужно?

– Он предлагал тебе поселиться с ним? – спросил Купер.

– Я же сказала, это не твое дело.

Краем глаза я не могла не заметить, что Гевин и Джейми обнимаются и целуются. Господи. Шли бы уж, что ли, в комнату.

– В некотором роде это как раз мое дело, я уже тебе объяснял. Но пока оставим эту тему. Я кое-что накопал про этого твоего преподобного Марка. Кстати, ты произнесла очень хорошую речь.

– Спасибо, что так хлопал, – поблагодарила я от всей души. – Серьезно. Оуэн был немного занудным типом, но он не заслужил такую смерть.

– Так вот, у Холстеда были основания испугаться, – продолжал Купер. – Возможно, даже настолько, чтобы это стало мотивом для убийства. С прошлого места работы его уволили «по причинам, которые не разглашаются». И такая же история была на предыдущем месте. Понимаешь, что означают эти неназванные причины.

– Конечно, – с горечью сказала я. – Это означает, что отдел кадров престижного Нью-Йорк-колледжа снова не проверил рекомендации кандидата, прежде чем принять его на должность. И что же нам делать?

Купер посмотрел куда-то поверх моего плеча.

– Еще не знаю, но думать надо быстро, потому что Холстед как раз направляется в нашу сторону. Думаю, он хочет поговорить с тобой.

– О, я знаю, что он хочет со мной поговорить, – сказала я. – Сегодня днем я объявила его персоной нон-грата. Наверное, он страшно зол по этому поводу.

– Хизер! – Купер взял меня за руку и притянул к себе так, что его губы вдруг оказались рядом с моим ухом, и я почувствовала на щеке дыхание. От этого с моим позвоночником произошло что-то странное – он как будто мгновенно превратился в желе. – Что бы ни случилось, не выходи с ним за пределы этого помещения. Поняла? Оставайся в зоне моей видимости.

Мне достаточно было всего лишь немного повернуть голову, совсем чуть-чуть, и губы Купера оказались бы на моих губах.

Я это просто так говорю. Мне достаточно было лишь повернуть голову!

Чего я, конечно, не сделала.

Но могла бы.

– Хорошо, – с трудом проговорила я.

И тогда Купер меня отпустил.

19

Кашемир и замша умоляют, просят:

«Почему, ну почему нас совсем не носишь?»

Дело вовсе не в цене, не в капризе дело,

Просто не бывает их моего размера.

«Жалобная песня крупной девушки»

Автор Хизер Уэллс

Каким-то чудом я не рухнула на пол. Сама не знаю как, но мои колени не подогнулись.

Что такое есть в Купере Картрайте, что от малейшего его прикосновения у меня слабеют колени, а позвоночник превращается в желе? Это… это неправильно, неправильно, что Купер обладает такой способностью, а мой бойфренд, вернее теперь уже бывший бойфренд, – не обладает.

Марк Холстед шел ко мне неспешным шагом, расслабленный, с улыбкой на лице. Маффи права, он симпатичнее, чем Джейк Гилленхал. Неудивительно, что так много девушек из студенческого хора, где пела Джейми, не возражали, когда он «случайно» их лапал.

– Вы – Хизер? – спросил преподобный, когда наконец подошел ко мне.

Сутану он снял, и теперь на нем был темно-синий спортивный пиджак и брюки цвета хаки. Хорошо хоть без наглаженных стрелок.

Я посмотрела на его обувь и поспешно отвела взгляд. Ну, конечно. Мокасины. С бахромой!

Он похож на Фею Динь. Если бы она была брюнеткой.

– Да, – кивнула я.

У меня внезапно возникло острое желание броситься к столу и затолкать в рот как можно больше печенья. Печенье, кстати, хорошее, домашнее (его готовили в студенческом центре). Осталось довольно много печенья с шоколадной крошкой и даже шоколадного печенья с орехами.

– Послушайте, – сказал Марк Холстед, – я понимаю, здесь не самое подходящее место, чтобы поднимать эту тему, но чуть раньше я услышал несколько тревожную новость и невольно подумал, что произошло какое-то недоразумение. Если вы не возражаете, я бы хотел внести ясность сейчас, чтобы поскорее покончить с этим вопросом.

Точно, мне нужно шоколадное печенье. Я повернулась и направилась к ближайшему столу.

– Это не недоразумение, – сказала я, тщательно выбирая печенье с шоколадной крошкой (без орехов). – На вас поступила жалоба от резидента Фишер-холла, и до тех пор, пока вас не оправдают на официальном слушании в совете попечителей, ради ее физической и эмоциональной безопасности я объявила вас персоной нон-грата в моем здании.

Темные брови преподобного Марка удивленно взлетели вверх, очень высоко взлетели.

– На официальном слушании… постойте, вы ведь пошутили?

Я вонзила зубы в печенье. Восхитительно! Все-таки домашнее печенье несравненно лучше, чем печенье из магазина: его делают на настоящем масле, а не на какой-то гидрогенизированной ерунде (если честно, совсем не хочется даже вникать в то, что это такое на самом деле).

– Нет. – Жевать печенье нет необходимости, потому что оно тает во рту. – Я не пошутила.

– Как вы можете так категорично принимать сторону этой девушки? Почему вы верите ее слову больше, чем моему? – возмутился преподобный Марк.

– Потому что она мне нравится, – сказала я.

– Неужели у меня даже не будет возможности оправдаться?

– Конечно, будет, – заверила я. – На официальном слушании.

– Но я даже не знаю, в чем меня обвиняют! – заныл преподобный.

– О… – Я проглотила. – Думаю, знаете. Вы однажды уже говорили с пострадавшей – и это я мягко выражаюсь, человек менее великодушный сказал бы «вы ей уже угрожали» и пытались уговорить не подавать официальную жалобу. Вам просто повезло, что человек, которому она должна была подать эту самую жалобу, внезапно умер. – Я прищурилась.

Но Марк не клюнул на наживку. Вместо этого он возбужденно заговорил:

– Вы не разобрались! Джейми Прайс – хорошая девушка, но она… она все неправильно понимает. Она приняла дружеские жесты за сексуальные.

Я искренне надеялась, что преподобный не оглянется и не увидит, что в этот самый момент Джейми в углу самозабвенно целуется с одним парнем из Нью-Йорк-колледжа.

– Она очень нервозная, – продолжал Марк. – Я собирался порекомендовать ей обратиться за психологической консультацией.

– В самом деле? – Печенье, которое я только что прикончила, как-то не очень хорошо пошло, и я подумала, что, наверное, мне надо заесть его чем-то еще, ну вроде как успокоить желудок. Но только чем? Я заметила, что Тед и Маффи все еще беседуют возле чаши с пуншем. Значит, пунш отпадает. А Купер, как и обещал, не сводит с меня глаз. Он стоит рядом с мексиканскими свадебными пирожными. Мммм… Мексиканские свадебные пирожные… нежные, слоеные… вкуснятина. – Все эти вопросы, – сказала я Марку, – вы можете поднять во время слушания. Хотя, возможно, вам самому не мешало бы пообщаться с психологом.

– Мне… с психологом? – поразился Марк. – Это еще зачем?

– Ну… – Мой взгляд упал на обеих миссис Витч, которые пожимали руки президенту Эллингтону и его жене, те, кажется, собрались уезжать. Президент Эллингтон поддерживал жену под руку, и, насколько я могу судить, только это и помогало ей держаться на ногах.

– Птицы, – повторяла миссис Эллингтон, имея в виду своих попугаев какаду, она частенько о них упоминает, когда выпьет лишнего. – Птицы.

Я заставила себя отвести взгляд от миссис Эллингтон с ее смешными ужимками и посмотреть на преподобного Марка.

– Как я поняла, это не первый колледж, в котором вы попадаете в такую историю.

Лицо Марка резко изменилось. За доли секунды оно превратилось из красивого и приятного в мрачное и злое. Я и опомниться не успела, как его пальцы сомкнулись вокруг моей руки так крепко, что мне стало больно. Вернее, это не столько причиняло боль, сколько раздражало.

Я ойкнула и огляделась, ища взглядом Купера.

Но возле стойки охраны кое-что произошло. Появился человек, которого никто не ожидал увидеть на поминальной службе по Оуэну Витчу. И этим человеком был подозреваемый в убийстве – Себастьян Блументаль.

Сказать, что поднялась страшная суматоха, было бы сильным преуменьшением. Охранник, как обычно делают все охранники в кампусе (естественно, за исключением Пита), впустил его, и Себастьян, за которым с выражением решимости на лице шла Сара, направился прямиком к Пэм Не-Зовите-Меня-Миссис-Витч. Понятия не имею, как он узнал, что она и есть безутешная вдова. Возможно, вычислил ее, потому что она стояла рядом с древней матерью покойного.

Как бы то ни было, все взгляды в зале, включая мой собственный, были устремлены на разыгрывающуюся драму. Себастьян протянул руку со словами: «Миссис Витч? Позвольте выразить соболезнования…»

Пэм отшатнулась. Одновременно Марк Холстед рванул меня за руку и потащил к ближайшей двери в бассейн.

Я взвизгнула. Мой визг наверняка привлек бы внимание и насторожил бы стоявших поблизости, если бы в ту же самую секунду Пэм не завизжала, заглушив все остальные звуки в радиусе пяти миль (я, конечно, преувеличиваю, но не очень сильно: у нее оказались на удивление мощные легкие).

Что было дальше, мне не удалось узнать, поскольку в следующее мгновение я оказалась на лестнице. Но подозреваю, что Себастьяну попытались выцарапать глаза. Честное слово, не понимаю, о чем Сара думала, когда поддалась на уговоры прийти сюда. Это была плохая идея. Очень.

В любом случае, мне не довелось увидеть, как миссис Витч номер один и номер два отреагировали на появление предполагаемого убийцы Оуэна, если не считать пронзительного крика миссис Витч номер два. Не довелось, потому что Марк в мгновение ока вытащил меня на лестничную клетку и прижал к шлакоблочной стене. По-видимому, он очень старался убедить меня, что я должна держать информацию о его предыдущих местах работы и увольнениях из этих мест при себе.

Мы стояли на верхней площадке очень крутой лестницы, Марк оказался на удивление сильным для его профессии. Вполне возможно, он сбросит меня вниз, а потом заявит, что я нечаянно упала сама. И все в это поверят. Ведь я не славлюсь ловкостью и грацией.

– Послушайте! – Марк встряхнул меня. Обе его руки лежали на моих плечах, он сжимал их так крепко, что нарушал кровообращение. – Я не виноват! Я хорошо выгляжу, и девушки сами ко мне лезут! Конечно, я им отказываю, тогда они сердятся и подают на меня жалобы! Это не я, это все… это они!

– Марк, – сказала я как можно спокойнее. Лестница была ограждена всего лишь тонкими металлическими перилами, в воздухе стоял резкий запах хлорки. Все это напомнило мне, что я не раз и не два пыталась сжечь калории, занимаясь плаванием. Можно подумать, из этого что-нибудь вышло. Как бы не так. Из бассейна я всегда возвращалась домой голодной как волк. И однажды умяла целый батон итальянского хлеба. Просто так, без ничего. – Меня не интересуют эти девушки, меня интересует только Оуэн.

– Оуэн? – Марк растерянно сморщился. – Это еще кто такой?

– Оуэн Витч, – напомнила я. – Человек, о котором вы только что произносили речь.

– А он-то какое имеет ко всему этому отношение? – изумился Марк. – Господи… надеюсь, он не жаловался, что я и к нему приставал? Про меня можно много чего сказать, но я не гей!

Я засмеялась – просто ничего не смогла с собой поделать.

– Неплохо сказано.

– Я говорю серьезно! Хизер, я знаю, у меня есть определенная проблема, но… многим девушкам это нравится.

Особенно тем, которые выглядят не так хорошо, как другие. Вы понимаете, что я имею в виду? Некрасивые, толстые… у них от моего внимания повышается самооценка. Я ничего плохого не хотел, честно. Все это только для того, чтобы поднять им настроение. Я прищурилась.

– Боже, ну вы и фрукт! Да вы просто мерзкий!

Но Марк продолжал настаивать на своем. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от моего.

– Хизер, Господь одарил меня приятной внешностью, обаянием… я должен использовать этот дар, чтобы нести другим радость. Я должен использовать его, чтобы выполнять волю Господа…

– Интересно, – перебила я, – с каких это пор убийство стало выполнением воли Господа?

– Убийство? – Марк недоуменно заморгал. – О чем это вы?

– И правда, – сказала я с сарказмом.

Я тянула время. Надеюсь, Купер вычислит, через какую дверь Марк меня вытащил, и примчится на помощь. А пока мне надо занимать Марка разговором.

– Как будто это не вы вчера утром застрелили Оуэна через окно его кабинета, – сказала я. – Чтобы он не выдал вас вашему начальнику и попечительскому совету.

Марк снова недоуменно заморгал.

– Что? Что вы…

– Полно, Марк, – сказала я, – все знают, что это сделали вы. Джейми знает. Я знаю. Полицейские знают. Вы вполне могли бы сдаться. Можете сколько угодно подбрасывать оружие невинным людям, но рано или поздно вас схватят. Это лишь вопрос времени.

И тут Марк сделал нечто совершенно невероятное.

Он рассмеялся. И отпустил меня.

– Так вот из-за чего весь сыр-бор? – Он отошел к противоположному краю лестничной площадки и взлохматил пятерней свои густые темные волосы. – Так вы думаете… О господи… Не верю, что вы это серьезно.

– О, я вас уверяю! – Я все время поглядывала на дверь, уверенная, что в любую секунду может ворваться Купер. Я бы побежала, но Марк Холстед наверняка схватит меня раньше, чем я сделаю хотя бы шаг к двери. Схватит и бросит через перила вниз. – Я серьезна, как сердечный приступ.

– Как я мог убить вашего босса? – требовательно спросил Марк. – Полиция уже арестовала того, кто это сделал.

– Его убили вы, – сказала я. – А потом подбросили пистолет Себастьяну.

– Нуда, конечно. – Марк заговорил очень саркастично. Уж очень саркастично для священника. – И в какое же время застрелили вашего босса?

– Между восемью и восемью тридцатью часами утра.

– Точно, – сказал Марк. – Вы хотите сказать, я сделал это, пока вел утреннюю службу, которую провожу каждый день с семи до восьми тридцати утра, перед как минимум двадцатью или тридцатью студентами? Не будете ли так любезны объяснить, как я выскользнул у них на глазах из церкви, застрелил вашего босса, прокрался обратно и продолжил службу, так что никто не заметил моего отсутствия?

Я растерянно глотнула. Так вот почему детектив Канаван не спешил арестовывать преподобного. Не потому, что уже задержал подозреваемого. А потому, что у преподобного Марка было железное алиби.

– О… – протянула я.

Черт побери! А я так хотела, чтобы убийцей оказался именно он.

– Знаете, – раздраженно сказал Марк, – мне это страшно надоело. Только потому, что несколько религиозных деятелей оказались не совсем порядочными, люди решили, что все лица духовного звания – прирожденные мерзавцы. Мы все либо совратители малолетних, либо изменники, либо хладнокровные убийцы.

– Извините, – сказала я. – Но вы только что сами признали, что приставали к некрасивым и толстым девушкам, чтобы повысить их самооценку. Это просто позор, особенно если учесть, что вы в силу вашего положения имеете над ними некоторую власть, и если им не нравились ваши приставания, вполне возможно, они просто боялись вам об этом сказать.

Марк издал какой-то звук, похожий на блеяние.

– Это не позор! Наоборот, это очень…

Но что «очень», ему объяснить не удалось, потому что дверь резко распахнулась, и в нее со скоростью ракеты влетел Купер.

– Хизер! – Я все еще стояла спиной к стене, когда он меня увидел, его глаза расширились, только я не смогла определить, какое чувство в них горело. По-моему, это был страх. Или как минимум тревога. – Ты в порядке?

– Да, я в порядке, – немного неуверенно пробормотала я. Мне все еще не верилось, что я ошибалась насчет преподобного Марка.

– Я же тебе велел оставаться в зоне моей видимости! – рявкнул Купер.

– Да… но у преподобного Марка оказалось на этот счет другое мнение.

Зря я так сказала, это была моя ошибка. Потому что в следующее мгновение Купер одним прыжком преодолел несколько футов, разделяющие меня и Марка Холстеда, видимо, не замечая выражения паники, появившегося на лице преподобного. Через секунду Купер бросился на преподобного, повалил его, и они оба покатились вниз по лестнице.

20

Понедельничный парень был занят собой,

Вторничный парень пил только виски,

Парень среды уходил по-английски,

Парень-четверг не дружил с головой.

«Парни недели»

Автор Хизер Уэллс

Чтобы разнять Купера и преподобного Марка, потребовались совместные усилия Тома, Стива, Гевина и Джейми (когда я удивилась силе ее мышц, она ответила: «Объездка»). Когда их наконец растащили, оказалось, что мы опоздали – ущерб был уже нанесен. Позже врачи констатировали сломанный нос и ушибленные ребра (у преподобного Марка) и вывихнутый палец и возможное сотрясение мозга (у Купера). Однако подтвердить, есть ли у Купера сотрясение мозга, не удалось, потому что он отказался ехать в больницу.

– Что они могут сделать при сотрясении мозга? – спросил Купер после того, как врач вправил ему мизинец. – Скажут, чтобы я не принимал кодеин и посадят кого-нибудь будить меня каждые два часа, чтобы убедиться, что я не впал в кому? Извините, но это я и дома могу сделать.

Марк отнесся к перелому носа спокойно и даже не стал выдвигать против Купера обвинение, когда узнал, что на него напал Картрайт из «Картрайт рекордс».

– Возможно, оно и к лучшему, – сказал он, усаживаясь в машину «скорой помощи». (В отличие от Купера преподобный охотно дал отвезти себя в больницу Святого Винсента, вероятно, чтобы оттянуть момент неприятного разговора с начальством по возвращении в студенческую часовню.) – Теперь моя проблема решится, потому что я стану не таким привлекательным для дам.

– Да, – сказала я. – Желаю удачи.

Хотя преподобный Марк и не убивал доктора Витча, распоряжение об объявлении персоной нон-грата я не отменила, а Джейми по-прежнему собиралась подать на него официальную жалобу, к которой я обязательно добавлю собственное примечание с его признаниями и информацией о том, что с предыдущих мест работы его уволили по неразглашенным причинам.

Пусть он и не убийца, но все равно остается подонком.

Наконец волнения улеглись, и все мы медленно двинулись в сторону Фишер-холла. Медленно, потому что подстраивались под шаг Купера: похоже, у него были и еще какие-то повреждения, о которых он не рассказал врачам.

– Признаться, церемония меня разочаровала, – сказал Себастьян.

Я не удержалась от колкости:

– Ну да, все бы шло хорошо, если бы не появился ты.

Я вертелась вокруг Купера, готовая подхватить его в любую минуту, если он вдруг начнет падать. Ему это не нравилось, и он уже два раза просил меня не путаться под ногами. Я сказала, что присматриваю за ним, так же как он присматривал за мной в спортивном центре. А он заявил, что на него никакие священники-убийцы не охотятся.

– Это я во всем виновата, – вздохнула Сара. Мы плелись по Бликер-стрит мимо подземных развлекательных клубов и надземных маникюрных салонов и магазинов суши. – Мне казалось, будет правильно, если Себастьян придет на поминальную службу, чтобы отдать дань уважения. Мне и в голову не приходило, что миссис Витч окажется такой психованной.

– А какой реакции ты от нее ожидала? – поинтересовался Гевин. – Только что пришили ее бывшего мужа.

– Вот именно, – продолжала Сара. – Бывшего, а не нынешнего. Ее реакция совершенно неоправданна. У этой женщины явно остались какие-то нерешенные вопросы с Оуэном.

Себастьян и Сара держались за руки. Очевидно, обед с Блументалями прошел удачно. По сути дела, мы с Купером были единственными, кто возвращался в Фишер-холл, НЕ держась за руки. Определенно, любовь разлита в воздухе.

После того как «скорая помощь» уехала, я поискала глазами Теда, но нигде не нашла. Исчезла и Маффи. Я не говорю, что они ушли вместе, но они оба исчезли.

Конечно, к тому времени все остальные тоже разошлись. Появление возле спортивного центра двух машин «скорой помощи» оказалось в некотором роде знаком окончания приема. Том и Стив ушли к себе – они жили по другую сторону от парка. Эллингтоны, естественно, уехали на своей машине, миссис Витч тоже.

Вообще-то, Тед мог бы задержаться, чтобы проводить меня до дома – как-никак меня недавно пытались убить.

Но, наверное, как только ты расстаешься с парнем, на него больше нечего рассчитывать.

– Мне просто кажется, – сказала я Себастьяну, – что если ты хотел представиться бывшей жене Оуэна, тебе стоило выбрать более подходящий момент.

– Так в том-то все и дело! – воскликнул Себастьян. Мы дошли до улицы МакДугал и свернули на нее. До Фишер-холла оставалась пара кварталов. С этого расстояния мы уже слышали шум собрания КРА, проходившего в парке. Того самого, на котором я отказалась петь. – Я уже встречался с Пэм.

– Извини, но это невозможно. Она только сегодня приехала в город. А ты всего несколько часов назад вышел из тюрьмы.

– Я хочу есть, – заныла Джейми. Ничего удивительного – мы проходили по Третьей Западной улице, и ветер доносил до нас аппетитные запахи из пиццерии Джо.

– Мы закажем еду, когда доберемся до дома, – пообещал Гевин. – Если ты не хочешь поесть в кафе.

– Здорово, – мечтательно сказала Джейми. – Я хочу пиццу с колбасой и грибами, а ты?

– Можешь себе представить: я тоже обожаю колбасу и грибы! – обрадовался Гевин.

Мы перешли Третью Западную улицу, направляясь к Четвертой Западной.

– Мы встретили Пэм вчера, в кружке шахматистов, – сказала Сара. – По крайней мере, я думаю, это была она. Правда, Себастьян?

– Точно, – кивнул Себастьян. – Она расспрашивала про КРА и взяла кое-какую нашу литературу.

– Не может быть! – заявила я. – Невозможно! Вчера утром ее не было в Нью-Йорке, она не могла примчаться так быстро, поскольку живет в Айове.

– В Иллинойсе, – поправил Купер.

– Неважно. Она объявилась в Фишер-холле сегодня утром. С чемоданом.

Сара растерялась.

– Себастьян, тогда кто же была та женщина вчера?

– Не знаю. – Себастьян покачал головой. – Я так устал, что голова плохо работает.

– Бедняжка! – Сара погладила его по щеке, на которой уже проступила щетина. Видно, в «Райкерз» заключенным не выдают бритвы. – Давай-ка уложим тебя в кроватку. Утром тебе станет лучше.

– Нет, – устало сказал Себастьян, – мне нужно идти на собрание.

К моему удивлению, Сара возразила:

– КРА один вечер может обойтись без тебя.

– Нет. – В голосе Себастьяна слышалась безмерная усталость. – Это мой долг, я должен пойти.

– Ладно, – решительно сказала Сара, – но сначала нам нужно переодеться. Мы же не можем идти в таком виде.

Мы дошли до парка. Теперь шум протестов стал гораздо громче, было уже видно толпу, собравшуюся у арки Вашингтон-сквер, где установили временную трибуну. На трибуне кто-то стоял с мегафоном и поощрял толпу скандировать:

– Чего мы хотим?

– Равных прав!

– Когда мы их хотим?

– Сейчас!

Спустились сумерки. Вечер был теплый, и в парке болталась обычная публика – скейтеры, бегуны с собаками (и почему у них всегда собаки?), молодые влюбленные парочки, наркоторговцы и вечно бранящиеся старики из шахматного кружка.

Ну и, конечно, полицейские. Ими парк просто кишел – из-за собрания студенческого союза.

А перед зданием, где жил Оуэн, на том же самом месте, что и днем, стоял трейлер для перевозки мебели. Только теперь двери фургона были закрыты. Тот, кто его арендовал, явно собирался уезжать.

И хорошо, потому что по эту сторону парка запрещено парковать машины на ночь.

– Хизер, если я выпишу на Себастьяна гостевой пропуск, – обратилась ко мне Сара, – ты его подпишешь?

– Сара! – сказала я с раздражением.

Мне хотелось только одного: поскорее довести Купера до дома и уложить в кровать. А потом мне придется будить его каждые два часа, так что нормально поспать этой ночью ни одному из нас не удастся. Когда я думала о том, что чуть было его не потеряла, мне становилось страшно.

Там, на лестнице, он мог сломать позвоночник. А могло быть и хуже.

– Я знаю, – сказала Сара, – что заявку на пропуск положено подавать за сутки, но откуда я могла знать, что Себастьяна выпустят? – В сгущающихся сумерках ее темные глаза расширились и смотрели на меня с мольбой. – Ну пожалуйста.

Я вздохнула.

– Ладно. Куп, ты не против, если мы ненадолго завернем в Фишер-холл?

– Конечно, – сказал Купер. – Делай, что тебе нужно, а я пойду домой.

– Куп! – Чуда не произошло: характер Купера ничуть не изменился в результате сотрясения мозга. – Это ненадолго.

– Я взрослый мужчина и вполне способен самостоятельно дойти до собственного дома, который находится всего лишь за углом. – Видя мою унылую физиономию, он протянул руку и взъерошил мне волосы (между прочим, не люблю я этот жест). – Хизер, ничего со мной не случится. Встретимся дома.

И вот он, прихрамывая, уходит прочь.

Сара посмотрела ему вслед, нервно покусывая нижнюю губу. Потом повернулась ко мне и увидела, что мои взгляды мечут молнии в ее сторону.

– Извини, ради бога, – сказала она. – Это так мило с твоей стороны… особенно после всего, что я натворила. Знаю, я не заслуживаю…

– Пошли, – перебила я.

Мы вошли в здание. Фишер-холл ночью живет совсем в другом ритме. И по этому поводу я могу сказать только одно: слава богу, что я работаю днем. В девять утра, когда я прихожу на работу, большинство жильцов или на занятиях, или еще спят, и до моего ухода, то есть до пяти вечера, большая часть из них не возвращается или не встает. А когда они дома, как сейчас, вестибюль гудит от их кипучей деятельности: кто-то катается на роликах, кто-то регистрирует гостей, кто-то лупит по кнопкам лифтов, кто-то жалуется, что телевизор в вестибюле плохо показывает, кто-то звонит на этажи своим друзьям, кто-то проклинает почту, кто-то просто кричит друг другу «привет» – короче, сумасшедший дом.

Не представляю, как выдерживают директора, должности которых предусматривают проживание в резиденции. Некоторые, например Саймон Хейг, превратились в пронырливых хорьков, и это помогает им выжить. Другие сохраняют невозмутимость просто потому, что с них все как с гуся вода. Том из таких. Надеюсь, я стану именно таким директором. Если, конечно, свершится чудо и я получу степень бакалавра, потом магистра, а потом займу должность директора (хотя если это когда-нибудь случится… мне не позавидуешь). Третьи превращаются в завзятых бюрократов вроде Оуэна. Подозреваю, я могу стать именно такой. Я прямо чувствую, как при виде следов от роликов на мраморном полу вестибюля у меня кровь стынет в жилах. Утром, выйдя на работу, Хулио за сердце схватится, когда увидит. Но тут я вспомнила, что он не выйдет утром, потому что бастует.

Я заполнила гостевой пропуск и протянула его Себастьяну.

– Держи. Оттянись по полной. Себастьян посмотрел на пропуск.

– О! – Некоторое время он был похож не на подозреваемого в убийстве и не на лидера студенческой революции, а на испуганного мальчишку, который впутался во что-то, что ему не по силам. – Хизер, большое спасибо! Ты не представляешь, как много это для меня значит. Я знаю, Сара тебе рассказала про мою ситуацию с соседом по комнате и про то, что родители сняли мне номер в отеле, но… Мне очень приятно, что я могу остаться с Сарой. Она… она очень много для меня значит. До недавнего времени я просто не понимал, как много.

Сара смущенно уставилась на острые носки своих туфель, очаровательно краснея и, по-видимому, не сознавая, что Себастьян смотрит на нее. Меня разрывали противоречивые чувства: с одной стороны, меня от них тошнило, а с другой – мне хотелось обнять эту парочку. Они такие славные.

И вдруг я поняла, что испытываю еще одно чувство. Зависть.

Я тоже так хочу.

Мне казалось, что нечто подобное у меня есть. Но, к счастью, я вовремя поняла, что это не так. Не сказать, чтобы существовала реальная опасность наделать глупостей, например выйти замуж или отправиться пешком в Аппалачи. Но все равно. Мне бы хотелось, чтобы у меня было то же, что есть у них. Когда-нибудь.