Текст книги "Соблазнение красавицы"
Автор книги: Майя Бэнкс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)
Глава 20
Рассвет медленно, но неотвратимо перекрашивал черное небо, возвещая о конце прекрасной ночи любви, приближая горестные сожаления. Кили спала, ее голова покоилась в изгибе руки Элерика.
Она так тесно прижималась к нему, что пышная грудь расплющилась о его тело; ее рука ревниво и властно обнимала любимого за талию.
Очень нежно, едва касаясь кожи, Элерик пробежал пальцами по обнаженной руке Кили сверху вниз, вдыхая запах ее волос, которые щекотали ему ноздри. Ему нравилось прикасаться к ней. Он обожал аромат ее тела. Было невыразимо приятно чувствовать, что она так близко. И вдруг его осенило, что с этой женщиной он хотел бы встречать каждый рассвет до конца своих дней.
Но ему, к сожалению, придется делить постель с другой. С незнакомкой, у которой не было ни ангельской кротости, ни огненной страсти Кили, ни яростного упрямства, которое так умиляло и забавляло Элерика.
Повернувшись к любимой, он обнял ее и прижал к себе, зарывшись лицом в густые волосы.
Кили пошевелилась и потянулась, изогнувшись всем телом, прижавшись к своему воину еще теснее.
Элерик отстранился немного, чтобы заглянуть ей в лицо. В этот момент губы Кили приоткрылись, и она зевнула. Ресницы дрогнули, и Кили открыла глаза. Сонный взгляд потеплел, и лицо осветилось счастливой улыбкой.
Не в силах удержаться, Элерик провел пальцем по линии ее высоких скул. Когда он коснулся губ, она поцеловала его и посмотрела на любимого сияющим взглядом.
– Доброе утро, – пробормотала она и теснее прижалась к нему. – Честно говоря, я ненавижу это утро.
От волнения у Элерика перехватило горло.
– Я тоже. Нужно торопиться. Ты должна вернуться к себе, чтобы нас не застали вместе.
Кили вздохнула и приподнялась, опираясь на локоть; длинные волосы, перекинутые через плечо, упали на пышную грудь. Но едва она попыталась отодвинуться, Элерик схватил ее за талию и, перекатившись на спину, уложил на себя.
Приподняв голову, он страстно впился в эти зовущие сладкие губы, нежные, как тончайший шелк. Ни одну женщину он не целовал так искренне, с таким чувством, к которому примешивалось горькое сожаление о том, что это в последний раз.
Кили отстранилась, и в ее потемневших глазах он увидел отражение тех же чувств и эмоций, которые испытывал сам. Элерик нежно погладил любимую по щеке и запустил пальцы в ее роскошные густые волосы.
– Тебе нет равных, Кили. Я хочу, чтобы ты знала это.
С грустной улыбкой она склонилась над ним, чтобы поцеловать в последний раз.
– Тебе тоже нет равных в этом мире, мой воин.
Элерик вздохнул. Пришло время расстаться. Кили должна вернуться в свой покой, прежде чем замок оживет и наполнится суетой и беготней прислуги, выполняющих поручения лэрда и его леди.
– Одевайся скорее, моя красавица, – поторопил он Кили. – Мне нужно отдать распоряжения Ганнону.
Пока Кили торопливо натягивала платье, Элерик подошел к двери и приоткрыл ее. В темном коридоре не было никого, кроме Ганнона. Окна были занавешены, факелы не горели.
– Ганнон, – едва слышно прошептал Элерик.
Тонкий слух Ганнона, натренированный различать малейший шум, мгновенно поднял парня на ноги, и он появился у двери.
– Что-нибудь случилось? – спросил Ганнон.
– Нет, просто мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.
Ганнон молча ждал.
– Перенеси лохань отсюда в покой Кили. Распорядись, чтобы согрели воду и принесли туда. Позаботься о том, чтобы ни единая душа не узнала, где она провела эту ночь. Пока ты занимаешься делами, она незаметно перейдет к себе.
Ганнон кивнул, Элерик, обернувшись, убедился, что Кили успела одеться. Ему не хотелось, чтобы появление Ганнона смутило Кили, поэтому он загородил ее собой, пока Ганнон тащил лохань к двери.
Кили прижалась щекой к его груди, а он уперся подбородком ей в макушку. Когда дверь за Ганноном закрылась, Элерик отстранился и схватил девушку за плечи.
– Пойдем. Я провожу тебя до твоей спальни. Слуги, которые принесут воду; должны увидеть тебя в постели. Сделай вид, будто ты только что проснулась.
Закусив нижнюю губу, Кили послушно кивнула. Обняв любимую в последний раз, Элерик с трудом справился с искушением продлить это мгновение, и резко отпрянув, повел ее к двери, а затем в полумрак коридора.
Когда Ганнон выходил из покоя Кили, они быстро проскочили в открытую дверь. Подталкивая Кили к кровати, Элерик поднял палец, предупредив Ганнона, чтобы тот подождал его.
Кили забралась под одеяла, Элерик присел на край постели и, не отрываясь, долго смотрел на нее, затем наклонился и поцеловал в лоб.
– Память об этой ночи я сохраню на всю жизнь.
– Я тоже, – прошептала кили в ответ. – Тебе пора уходить, Элерик. Чем дольше промедление, тем горше расставание.
С трудом проглотив комок в горле, он резко встал. Она была совершенно права. Чем больше он мешкал, тем больше ему хотелось остаться и послать всех к черту.
Не оборачиваясь, он быстро вышел. Ганнон ждал его; коротко, сухо Элерик отдал ему распоряжения.
– Подготовь для Кили горячую ванну. Проследи, чтобы ее не беспокоили. Всем будешь говорить, что девушка устала, ей нездоровится и нужно отлежаться. Работой ее сегодня не загружать!
– Хорошо, – сказал Ганнон и поклонился.
Проводив его взглядом, Элерик вернулся к себе. Он закрыл дверь и, обессиленный, прижался к ней спиной; сердце гулко стучало о грудную клетку, словно топор о дерево.
Ночь, подведенная с Кили, была наивысшим наслаждением, но обладать любимой и сознавать, что этого больше никогда не случится, заставляло страдать душу Элерика гораздо сильнее, чем плоть.
Кили погрузилась в воду и подтянула колени к подбородку. Горячая ванна успокоила боль и сняла напряжение, но не избавила от смертельной тоски, разрывавшей ей сердце.
Она замотала головой и прижалась щекой к коленям. Эта ночь была самой волшебной ночью в ее жизни. Она навсегда сохранит память о ней. И с этого дня она будет жить, лелея каждый момент этой встречи, каждое прикосновение возлюбленного.
Больше незачем было печалиться.
И все-таки на душе было тяжело.
Послышался стук. Кили закрыла глаза и плотнее сжала колени. Если она затаится, посетители наверняка уйдут и оставят ее в покое.
Но, к ее ужасу, дверь распахнулась настежь. Кили начала лихорадочно искать, чем бы прикрыть наготу, и вдруг заметила, что на пороге стоит Мэдди.
Кили вжалась в стенку бадьи.
– О Господи, это ты! У меня чуть сердце не остановилось.
– Мне сказали, ты захворала. Я решила подняться и спросить, не надо ли чего.
Кили улыбнулась, во всяком случае попыталась. В глазах появилось странное жжение, и они предательски увлажнились. Она зашмыгала носом, пытаясь справиться с собой, но стоило появиться первой слезинке, и Кили, не в силах больше сдерживаться, разрыдалась.
Это напугало Мэдди, и она кинулась к ней с выражением искреннего сочувствия на лице.
– Что случилось с нашей красавицей? Ну, будет, будет, давай помогу тебе. Все образуется.
С помощью Мэдди Кили выбралась из воды и, укутанная в льняную простыню, села перед камином, а Мэдди тем временем вытерла и расчесала ей волосы.
– Ну а теперь расскажи мне, что тебя так расстроило, – ласково спросила Мэдди.
– О, Мэдди! Боюсь, я совершила большую ошибку, но, по правде говоря, ни секунды не сожалею об этом.
– Это, как-то связано с Элериком Маккейбом?
Кили повернула заплаканное лицо к Мэдди.
– Неужели так заметно? Все уже знают о моем позоре? Мэдди обняла Кили.
– Тише, тише. Никто ничего не знает, – сказала Мэдди, по-матерински поглаживая и баюкая ее.
– Я отдалась ему, – прошептала Кили. – Он скоро женится, вот я и решила сама пойти к нему. У меня больше не было сил бороться с собой.
– Ты любишь его?
– Да, люблю.
– Нет ничего зазорного в том, что ты отдала свою девичью честь любимому мужчине, – сказала Мэдди участливо. – Но скажи мне откровенно, детка, может быть, он просто использовал тебя для удовлетворения своей прихоти?
В ее голосе появились гневные нотки, и Кили резко отпрянула от пожилой женщины.
– Нет! Он тоже страдает, как и я. Он же понимает, что обязан жениться на Рионне. Мы оба пытались бороться со своими чувствами. Это мой выбор, и я сама пришла к нему ночью.
Желая успокоить Кили, Мэдди ласково погладила ее по волосам.
– Тяжело бороться со своими чувствами – любовь не подчиняется запретам. Никакие слова на свете не помогут унять эту боль. Мне хочется помочь тебе. Ты очень хорошая девушка, Кили. Не позволяй прошлым несчастьям омрачать твою жизнь и влиять на твою судьбу. Ты – не шлюха. У тебя большое, доброе и верное сердце. Маккейбам очень повезло, что ты у них есть.
Кили бросилась Мэдди на шею и горячо обняла ее.
– Благодарю тебя, Мэдди! У меня никогда не было таких преданных и любящих подруг, как ты и женщин в замке. Я никогда не забуду твоей доброты и… чуткости.
Мэдди погладила Кили по голове и тоже обняла ее.
– Ганнон сказал, ты устала и неважно себя чувствуешь. Мы все решили, что ты очень много сделала для нас, с тех пор, как появилась в замке, и заслужила отдых. Так почему бы мне не сходить вниз и не попросить у Герти что-нибудь поесть? Если хочешь, я вернусь и посижу с тобой, но в любом случае ты должна лечь в постель и, как следует выспаться.
Кили кивнула и неохотно разомкнула объятия.
– Да, я так и сделаю. По правде говоря, я действительно очень устала, и душа болит от тоски. У меня нет сил, чтобы улыбаться и делать вид, что ничего не произошло.
Мэдди похлопала ее по руке.
– Вот и хорошо. Быстренько прыгай в постель, а об остальном я позабочусь. От меня о твоей тайне никто не узнает. Даже леди Маккейб. Сама решай, с кем делиться своими секретами.
– Спасибо, – сказала Кили.
Мэдди встала и жестом указала на кровать.
– Ложись и устраивайся поудобнее. После ночи любви аппетит у тебя, должно быть, зверский.
Кили залилась краской и рассмеялась.
– Это точно.
Мэдди улыбнулась и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Кили натянула ночную сорочку и нырнула под одеяла. День был очень холодный, и, несмотря на усилия Ганнона, который предусмотрительно разжег огонь, в комнате было прохладно.
В ожидании Мэдди Кили смотрела в потолок, преисполненная благодарности доброй женщине, что ей не придется коротать этот день в одиночестве. На душе было тяжело, и оставаться одной совсем не хотелось. Дружеская поддержка была Кили очень кстати. Ей этого не хватало, с тех пор, как Рионна отдалилась от нее.
Кили долгое время жила в полной изоляции, и теперь, когда она наконец обрела участие и поддержку в лице женщин замка, мысль о возвращении в заброшенный дом на отшибе стала ей невыносима.
Больше всего на свете Кили желала стать членом клана Маккейбов. Она была готова терпеть адские муки и ежедневно видеть Элерика, прекрасно понимая, что он никогда не будет ей принадлежать. Она вовсе не трусиха и не собирается впадать в депрессию и зализывать раны в одиночестве. Она устала от этого.
Ей безумно хотелось быть частью семьи.
Вскоре вернулась Мэдди и привела с собой не только Мейрин, но и Кристину. Веселой стайкой они ворвались в комнату Кили с радостными улыбками и звонким смехом.
Кристина вся светилась счастьем, в сотый раз пересказывая, как Кормак делал ей предложение. Мэдди посмотрела на Кили и, дотянувшись до нее, крепко сжала ей руку. Она ответила тем же, одарив Кристину светлой, теплой улыбкой.
Девушка была вне себя от восторга, и Кили впитывала чужую радость каждой клеточкой, ища успокоения, в котором так нуждалась. Прижимая скомканные простыни к груди, она наблюдала за Мэдди, которая подбрасывала поленья в огонь. Принесли эль и еду, и вскоре задорный женский смех просочился в зал и разнесся по всему замку.
Элерик задержался у двери своей спальни, прислушиваясь к голосу Кили, который звучал сладкой музыкой у него в ушах, и порадовался, что ей не скучно. Закрыв глаза, он потер переносицу большим и указательным пальцами. Затем направился в зал, быстро перескакивая через ступеньки лестницы, игнорируя нарастающую боль от раны в боку.
Глава 21
– Кили! Кили!
Кили обернулась и увидела Криспена, который стрелой мчался по направлению к ней. Она внутренне собралась и приготовилась к встрече, ибо прекрасно знала манеру мальчика «здороваться».
Криспен стремительно бросился к Кили и обвил ее руками, и, если бы она не подготовилась, оба, вне всяких сомнений, уже лежали бы на полу.
Она засмеялась и, отстранив мальчика, посмотрела на него.
– Что случилось, Криспен?
– Ты можешь пойти на улицу и поиграть с нами? Ну пожалуйста, Кили! Мама не может. Отец запретил ей выходить из замка. Из-за этого она грустит, но Мэдди говорит, что все правильно, потому что мама стала большой и круглой, как тыква, и может поскользнуться на льду и упасть.
Кили колебалась, едва удерживаясь от смеха, ибо мальчуган все это выпалил на одном дыхании.
– Метель прекратилась, и теперь светит солнышко. Такая чудесная погода! Отец тренирует своих воинов с самого рассвета. Мы могли бы поиграть на холме; возьмем с собой Кормака и Ганнона.
– Подожди немного, не тараторь, – сказала она с улыбкой. – Сказать по правде, я не отказалась бы подышать свежим воздухом.
Криспен просиял.
– Ты пойдешь? Правда?
Пританцовывая от радости, мальчик отскочил от нее и понесся по залу.
– Если ты дашь мне время надеть теплую одежду, я с удовольствием пойду с тобой, но только при условии, что ты спросишь разрешения у лэрда.
– Я сейчас побегу и спрошу у него, – сгорая от нетерпения, сказал мальчик.
– Вот и хорошо. Через несколько минут жду тебя в холле.
Она проводила взглядом мальчика, который стрелой помчался к выходу, и, покачав головой, пошла наверх, чтобы одеться, как следует, ибо на улице был сильный мороз.
Когда она вернулась, в холле уже стояли Кормак и Ганнон в окружении стайки ребятишек во главе с Криспеном. Мужчины с обреченным видом смотрели на Кили, которая направилась к ним.
Широко улыбаясь, она с нарочитым воодушевлением приветствовала каждого из малышей, а затем поинтересовалась, готовы ли они идти гулять на улицу. В окружении болтающих без умолка ребят Кили вышла за дверь и вздрогнула от пробежавшего по спине холода.
– Ну и мороз сегодня! – воскликнула она.
– Да, холодно, – побурчал Кормак. – Слишком холодно, чтобы просто стоять и наблюдать за игрой ребятишек.
Смущенно улыбаясь, Кили обернулась и посмотрела на Кормака.
– Кристина, наверное, тоже к нам присоединится?
Парень просиял от радости, но, бросив на Ганнона быстрый взгляд, постарался сдержать эмоции.
– Пошли скорее! – Криспену не терпелось, и он потянул Кили за руку. Она наконец сдалась, и все поспешила к холму, где ребята обычно играли.
Дети быстро разбились на две команды, и Кили тяжело вздохнула, осознав, что они собираются играть в снежки и бросать их будут со всей силы, на которую способны.
Но Кили повезло так, как Гретхен оказалась с ней в одной команде, а в ее мастерстве попадать в цель сомневаться не приходилось. Мальчишки взрывались от досады и возмущения каждый раз, когда кто-нибудь из них получал удар снежком в лицо.
После часа снежного сражения, еле дыша от усталости, стороны объявили перемирие и, уперев руки в бока, стояли, хватая ртом морозный воздух.
Криспен и Гретхен о чем-то шептались, бросая взгляды в сторону Кормака и Ганнона.
– Сама спроси, – прошептал Криспен.
– Нет, ты, – настаивала Гретхен. – Это люди твоего отца. Для тебя они все сделают.
Криспен вздернул подбородок.
– Но ты девочка. А девочки всегда получают то, чего хотят.
Гретхен закатила глаза и сильно ударила его кулаком по руке.
– Ой!
– Хорошо, давай вместе попросим, – сказал Криспен, гневно сверкая глазами и потирая руку.
Гретхен безмятежно улыбнулась, и вскоре оба уже бежали по направлению к мужчинам. Кили с интересом наблюдала за ними, когда оба воина вдруг испуганно отпрянули от ребят. Затем мужчины, хмурясь, начали энергично мотать головами и размахивать руками. Они явно сердились, в то время, как дети продолжали настаивать на своем.
Их спор никогда бы не закончился, если бы выражение яростной решимости на лице Гретхен не уступило место жалобной мольбе, что заставило двух взрослых парней почувствовать себя неловко. Большие глаза девочки наполнились слезами, подбородок дрожал.
– Бог мой, теперь у них не осталось ни единого шанса!
Кили обернулась и увидела Кристину, которая приближалась к ним, озорно поблескивая глазами.
– Как я посмотрю, наша Гретхен не гнушается женскими уловками в достижении своих целей. Никогда не встречала такой умной маленькой леди, – призналась Кристина. – Если доводы не приносят желаемого, она давит на жалость.
– До смерти хочется узнать, чего они хотели от них, – сказала Кили.
– Что бы это ни было, похоже, ребята добились своего.
Кормак посмотрел в их сторону и просиял от радости, увидев Кристину. Ганнон развернулся и пошел к замку, а Кормак в сопровождении детей, которые следовали за ним по пятам, направился к женщинам.
– Ганнон пошел за щитом! – торжественно объявил Криспен.
– За щитом? – удивилась Кили.
– Да, – подтвердила Гретхен. – На нем мы будем кататься с горки!
– Грешно использовать благородное оружие таким неподобающим образом, – недовольно пробурчал Кормак.
– Зато, как весело скатиться с горки, сидя на щите, – вмешался Криспен.
Вдалеке показался Ганнон с большим щитом, который блестел на солнце, и начал взбираться на холм. Когда он добрался до компании ребятишек, они приветствовали его радостными возгласами.
Кили склонилась над щитом, пытаясь понять, как все это выглядит на практике. Он был достаточно большим, чтобы в нем мог уместиться ребенок или даже взрослый, но не очень крупный.
– И что надо делать?
– Надо его положить вот так, – объяснил Ганнон и положил щит выпуклой стороной на снег. – Затем один из ребят садится на него, а второй сталкивает его вниз.
Глаза у Кили округлились.
– А это не опасно?
– Нет, если мы позаботимся о том, чтобы дети не скатились в озеро или на тренировочную площадку. Если лорд увидит такую забаву, нам не поздоровится, – сказал со вздохом Ганнон.
– Тогда надо выбрать другое направление, – сказала Кили, указывая в противоположную сторону от башни замка и каменного защитного вала.
Кормак посмотрел на холм, который преграждал им путь, вздымаясь вверх.
– А она права. Если перебраться через холм, нас за ним не будет видно. Так мы избежим наказания.
– Ура! Это еще лучше, там склон круче, – радостно воскликнул Криспен, и все зашагали наверх, но колено утопая в снегу.
– Я первый! крикнул Ганнон, как только они добрались до вершины, с которой открывался вид на долину; расстилавшуюся далеко внизу.
– Ну уж нет! Это была моя идея, и только благодаря мне нам разрешили кататься на щите, – возразила Гретхен. – По справедливости я должна быть первой.
– Пусть она начинает. – пробормотал Криспен. – Если разобьется, мы будем знать, что это опасно.
Отличная идея. Хорошо, Гретхен, мы согласны. Ты первая.
Гретхен с подозрением взглянула на мальчиков, но с явным удовольствием забралась на щит, который Ганнон уложил на снег.
– Придерживай юбку, чтобы края не свисали, – сказала Кристина, тревожась за девочку.
– Готова? – спросил Кормак.
– Да, толкайте меня, – сказала Гретхен, широко распахнув глаза от возбуждения.
Ганнон легонько толкнул ее, и отполированная сталь заскользила по снегу. Щит быстро покатился вниз, набирая скорость. Через мгновение Гретхен летела вниз по склону, едва касаясь поверхности.
В какой-то момент девочку занесло, и она чуть не перевернулась, но, издав пронзительный восторженный вопль, Гретхен умудрилась выровнится.
– Какая умница, – похвалил ее Ганнон. – Не у дивлюсь, что в один прекрасный день она поведет за собой армию!
Кристина и Кили обменялись довольными взглядами.
Гретхен докатилась до подножия холма и, прошедшись юзом, остановилась в нескольких дюймах от больших деревьев, стоявших у входа в лес. Она радостно помахала ей рукой, давая знать, что с ней все в порядке, хотя это было и так понятно по ликующей улыбке на ее лице.
Волоча за собой тяжелый щит, Гретхен начала трудный подъем в гору, но вскоре подоспел Кормак и помог ей.
Следующим был Криспен. Все время, пока он катился вниз, его звонкий смех оглашал окрестности. Под конец он совершил несколько головокружительных поворотов вокруг своей оси и остановился, глубоко зарывшись в большой сугроб.
Наконец, наступила очередь Робби, но, не проехав и половины пути, он опрокинулся, взвыл от досады и, кувыркаясь, поехал вниз.
Криспен и Гретхен решили, что это очень забавно, и, упав на снег, кубарем покатились по холму вслед за Робби.
– Кили, а вы не хотите прокатиться? – вежливо предложил Ганнон, указывая на щит.
Первым порывом Кили было желание отказаться, но ей показалось, что в глазах Ганнона она увидела вызов. Кили прищурилась и внимательно посмотрела на воина.
– Ты думаешь, что у меня духу не хватит попробовать?
Ганнон пожал плечами.
– Я бы не удивился, если бы такой хрупкой девушке, как вы, вдруг стало страшно.
Кристина поперхнулась, подавляя смех, но сделала вид, что закашлялась.
– Вы, похоже, бросаете мне вызов, воин, но я в долгу не останусь. Если я спущусь с горы и ни разу не перевернусь, вы с Кормаком последуете моему примеру.
Кормак поморщился.
– Воинам не пристало играть в детские игры. – пробурчал он.
– Ну, если вы боитесь, – с невинным видом сказала Кили.
– Вы сомневаетесь в нашей смелости? – не веря своим ушам, воскликнул Ганнон.
– Да, сомневаюсь. И что с того?
Ганнон с размаху бросил щит на снег.
– Садитесь, леди, и приготовьтесь к поражению, – сказал он, указывая на него.
Кили закатила глаза и уселась на холодную сталь.
– Только мужчинам свойственно демонстрировать чувство превосходства, не одержав победы.
Прежде чем она успела сказать еще хоть слово, Ганнон что есть силы столкнул ее с холма. Кили резко отбросило назад – она отчаянно вцепилась в края щита и сломя голову понеслась вниз по ледяному склону.
Надо сказать, на практике все оказалось гораздо сложнее, чем казалось со стороны, и Кили пришлось проявить всю свою смекалку, чтобы ее приключение не закончилось позорным падением.
У подножия холма дети скандировали ее имя и подбадривали радостными криками по мере ее приближения. Но проблема была в том, что Кили проскочила мимо них и понеслась дальше, прямо на деревья.
В последний момент ее подбросило вверх, и, пролетая по воздуху, она зажмурилась и прикрыла голову руками. Наконец с глухим ударом Кили шлепнулась в огромный сугроб, набрав полный рот снега.
Повезло. Бог был на ее стороне и уберег от столкновения с деревом.
– Кили! Кили!
Трудно было понять, кто именно из ребят выкрикивает ее имя. Детские голоса и громкие вопли Ганнона и Кормака слились в один сплошной гул. Она подняла глаза и увидела, что дети со всех ног бегут к ней, в то время, как Ганнон и Кормак, приказав Кристине оставаться на месте, несутся вниз по склону.
И вдруг Кили ощутила неприятное покалывание в области затылка. Ноздри обожгло чем-то, и она почувствовала какой-то запах… Резко обернувшись, девушка увидела группу вооруженных воинов, которые, вынырнув из-за деревьев, направлялись прямо к ней и детям.
– Нападение! – завопила она. – На нас напали!
Заинтригованный тем, что Ганнон достал старый щит из кучи оружия, предназначенного для починки, Элерик отправился за воином, который зашагал к холму, где обычно играли дети. Но когда Элерик добрался до места, то никого там не обнаружил. Он знал, что Кили отправилась гулять с детьми, после того, как Криспен получил разрешение Йена.
Элерик ускорил шаг, чтобы догнать Ганнона, который, добравшись до вершины холма, исчез из виду. Проделав тот же путь, Элерик увидел Кили, Кристину, Кормака и стайку ребят на вершине соседнего холма. Он догадался, зачем Ганнон взял щит, как только увидел Гретхен, которая, усевшись на него, покатилась вниз по противоположному склону.
Усмехнувшись, Элерик начал нелегкий подъем на вершину соседнего холма. Сколько лет прошло с тех пор, как он ребенком вот так же катался на щите! До сих пор он помнил, как это здорово.
Добравшись до вершины, Элерик был потрясен сценкой, которая предстала его взору – Кили уселась на щит, а Ганнон что есть силы столкнул ее вниз. Толчок был неоправданно сильным для веса такой хрупкой женщины. Она полетела вниз с бешеной скоростью, едва удерживаясь на щите, который вращался и нес ее к неминуемой беде.
Достигнув подножия холма, Кили скрылась среди деревьев в тот самый момент, когда Ганнон и Кормак, обернувшись, неожиданно обнаружили, что Элерик стоит у них за спиной.
Не говоря ни слова, мужчины кинулись вниз по склону, скользя, спотыкаясь и падая. Когда Элерик последовал за Ганноном и Кормаком, дети уже скрылись за деревьями.
Услышав крик Кили: «Нападение! На нас напали!», мужчины замерли от неожиданности.
Но уже в следующий момент все трое выхватили мечи. Кормак издал громкий клич, надеясь, что его услышат воины на площадке, затем рявкнул на Кристину, чтобы она бежала за помощью.
Когда мужчины добрались до деревьев, им навстречу, спотыкаясь, вышли Робби и Гретхен. Глотая слезы, катившиеся по щекам, они лепетали что-то невразумительное, так что Ганнону пришлось их, как следует встряхнуть.
– Они схватили Кили и Криспена, – рыдая, сказала Гретхен. – Нужно торопиться. У них лошади!
– Черт подери! – воскликнул Элерик. – Без лошадей нам ни за что не догнать их по этим сугробам.
Опираясь на мечи, утопая в снегу, мужчины ринулись вперед по следам копыт, которые вели в глубь леса.
От гнева и страха у Элерика сердце выпрыгивало из груди. Однажды он уже чуть не потерял сына Йена. Они думали, что мальчик умер. А теперь он столкнулся с угрозой потерять не только мальчика, который был дорог всему клану, но и женщину, дороже которой для него не было никого на свете.
Обогнув густые лесные заросли, воины оказались на широкой белоснежной просеке. К величайшему удивлению Элерика, из-за дерева выскочил Криспен и бросился к нему в объятия.
– Дядя Элерик, скорей! Они схватили Кили, приняли ее за мою маму. Они убьют ее, когда узнают правду!
– Как же тебе удалось вырваться, парень? – вскричал Элерик. Ведь если Камерон решил, что у него в руках жена и сын Йена, то есть самые дорогие для лэрда люди, вряд ли он просто так отпустил бы мальчика. Это было маловероятно.
– Кили удалось обезвредить двух воинов: она лягнула их промеж ног, а мне крикнула, чтобы я бежал. Она тоже попыталась вырваться, но третий воин, тот, который не катался по снегу, корчась от боли, поймал ее за волосы и потащил. Она все время кричала, чтобы я бежал, и клялась, что никогда больше не позволит мне играть в снежки, если я не послушаюсь.
– Девушка спасла пареньку жизнь, – пробормотал Кормак себе под нос.
Элерик кивнул.
– Это правда. Похоже, у нее вошло в привычку спасать Маккейбов.
Он начал ощупывать Криспена.
– Ты не ранен, малыш? Беги в замок и расскажи отцу, что здесь произошло. Передай ему, что нам нужны лошади и люди. Пусть оставит достаточное количество воинов для защиты замка, а Мейрин посадит под замок.
– Хорошо, – сказал Криспен; недетская решимость обострила его юные черты. Он больше не казался беззаботным ребенком, им овладел настоящий гнев.
– Пошли, – обратился Элерик к Ганнону и Кормаку. – Мы продолжим преследование, пока ждем помощь. Если потеряем след, то упустим их.
