Текст книги "Избранница"

Автор книги: Майте Карранса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Цицерон

Цицерон с недоверием смотрел на желтый флакон, который протягивал ему тюремщик.

– Это ваше лекарство. Вы должны выпить его. Ваша сестра, горничная Оонаг, беспокоится за ваше здоровье.

Удивленный Цицерон протянул руку.

– Моя сестра?

– Вам везет, что у вас есть сестра, которая заботится о вас. Моя сестра – настоящая гарпия, которая три раза пыталась отравить меня, чтобы унаследовать соломенный сарай, который мне принадлежит.

Цицерона не интересовала семья тюремщика, и он воздержался от дальнейших расспросов. С тех пор как его заключили в эту тюрьму, все казалось ему столь нелепым, что появление этого загадочного флакона ничего не изменило.

Анхелу, несравненную Анхелу, принесли в жертву. После этого все для Цицерона потеряло смысл.

– Тебе не хочется отведать это лекарство? – прошептал чей-то голос рядом с ним, как только шаги солдата начали удаляться по коридору.

Это был гофмейстер, сидевший на корточках рядом с ним.

– Это яд, приготовленный Оонаг, – уверенно добавил он.

Яд. Какой нежданный выход! Яд позволит сразу избавиться от всего этого.

Цицерон переживал трудное мгновение.

Его не волновало чувство собственного достоинства, но он считал, что произошла настоящая катастрофа, раз он не знает, как разобраться в реальной жизни. Первая его попытка стать героем не компьютерной игры закончилась тем, что его грубо бросили в зловонную тюрьму, набитую заключенными, которые, как и он, ждали, что им в любой миг придет конец.

Луси сговорилась с Оонаг. Анхелы нет в живых, а он не что иное, как собачье дерьмо.

Цицерон встряхнул флакон и поднес его к носу. Он почувствовал запах апельсина и сосны. Приятный аромат. Если глотнуть этого зелья и закрыть глаза, то он умрет?

Хуже всего, что в реальном мире у него не было возможности обрести другие жизни. У него была лишь одна жизнь и все. Если потерять ее – игра будет окончена.

– Не делай этого. Всегда найдется какая-нибудь лазейка, – снова заговорил Дианкехт.

Цицерон вздохнул и поставил флакон на землю.

Часы тянулись медленно, ходили по кругу, утомляли.

Цицерон находил утешение в наблюдении за девушкой, которая находилась вместе с ними в камере. Дианкехт делал то же самое. У них не было иного развлечения.

Девушка с фиалковыми глазами ходила кругами, временами натыкаясь на решетки камеры, на потрескавшуюся стену, на тюфяк, потемневший от клопов. Девушка напоминала заточенную в бутылке бабочку, которая, обезумев, летает по кругу и пытается спастись.

На первый взгляд она не отличалась от любой другой девушки, однако ее жесты выделялись подчеркнутым изяществом, а кожа – необычной белизной. Такая белизна и аромат типичны для лепестков гардении.

Цицерон смотрел на нее, точно загипнотизированный. Цицерон не сомневался, что это та же самая крохотная фея, которую он видел в лесу вместе с Анхелой. Она по неизвестной причине воспользовалась колдовством, обрела это новое тело и уже не смогла вернуть себе прежний облик.

Дианкехт тщетно пытался успокоить ее.

– Садись, дорогая, ты лишь утомишься от этого.

Лилиан указала на Финвану, тот лежал на ложе из соломы и храпел.

– Я не столь бесчувственна, как эта куча мяса.

Дианкехт пожал плечами:

– Мне тоже трудно понять, как он может спать столь спокойно, зная, что завтра его монаршеская голова скатится с плеч.

Лилиан подбоченилась:

– Вы думаете, что я тревожусь за свою голову?

– Почему бы и нет?

– Вы тоже из тех, кто считает, что у фей нет сердца? Я не такая, как другие. Я болею за других, страдаю за других, – вдохновенно ораторствовала Лилиан. – Я беспокоюсь не из-за своей головы.

Дианкехт глупо улыбнулся:

– Значит, ты беспокоишься из-за моей?

Лилиан пришла в отчаяние и указала на Цицерона:

– Ты не выслушал этого человека? Оонаг бросила бедную девочку в колодец, который ведет в Царство тьмы.

На лице Дианкехта не дрогнул ни один мускул.

– Королева поступила так же со всеми девушками, которые на конном выезде оказывались рядом с Финваной.

Лилиан гневно топнула ногой:

– И вас это нисколько не трогает?

– Если хочешь, я запл а чу.

Лилиан сплюнула на пол, чего не подобает делать феям.

– Вы так же трусливы и гадки, как и он, – крикнула она, указывая на Финвану. – Повелитель тьмы найдет достойного соперника в этом шуте.

Цицерон осторожно вступил в разговор. Он уже давно хотел задать вопрос, который вертелся у него на языке.

– Она жива?

Лилиан и Дианкехт обменялись заговорщическими взглядами.

– Анхела жива в том месте или мертва? – не отступал Цицерон.

Цицерон уловил, что существует какая-то суеверная таинственность вокруг всего, что касается Царства тьмы.

– По правде говоря, мы этого не знаем, – робко признался Дианкехт.

Лилиан согласилась с ним:

– Иногда хочется верить, что бедные девушки не погибли, но это скорее мое желание, чем предчувствие.

– Никто этого точно не знает, – признался Дианкехт.

– А я знаю, – из темноты раздался громогласный голос.

Финвана потягивался и громко зевал.

– Я король и знаю все.

Цицерон подумал, что король хочет соврать.

– Вы король не Царства тьмы, а Дэйойн Сайда, – возразил юноша.

– Однако я знаю, как войти и выйти из Ада, знаю, что в нем творится.

– Я этому не верю, – ответил Цицерон, пытаясь задеть и разговорить короля. – Так что же вы знаете?

– Я знаю все, – ответил король, теперь уже окончательно проснувшись.

Печальная Лилиан жалобно сказала:

– Вот как, ваше всезнающее величество? Тогда почему же вы не предупредили нас, что ваша супруга схватит вас и велит отрубить вам голову? Ответьте же мне, давайте же, ответьте мне!

Дианкехт подытожил недовольство феи:

– Вы превысили ваши полномочия, злоупотребили терпением королевы, вашего народа и моим.

Финвана рассердился.

– И ты тоже с ними, Дианкехт? Возможно, ты изменил мне?

Дианкехт ногой раздавил таракана.

– Я вам столь предан, что расстанусь с головой ради вас и рядом с вами. Завтра мы вместе взойдем на эшафот, – вздохнув, пробормотал гофмейстер.

Финвана встал во весь рост и стряхнул с себя остатки соломы:

– Это мы еще посмотрим!

Дианкехт прищелкнул языком:

– Как же вы думаете помешать этому? Мы совершенно беспомощны.

Лилиан грустно поддержала его:

– Оонаг лишила нас волшебных сил!

Дианкехт привел решающий аргумент:

– И я не уповаю на нежданное заступничество. Мы потеряли армию. Наши солдаты перешли на сторону королевы, чтобы спасти себе жизни.

– Я знал, что так случится!

– Если вы все знали, то почему не помешали этому? – упрекнула его Лилиан.

Цицерон присоединил свой голос к этим упрекам:

– Вы ничего не знаете! Вы даже не знаете, что происходит с девушками, которые исчезают в колодце.

– Нет, знаю! – вдруг выпалил задетый Финвана. – Я знаю, как незаметно проникнуть в Ад, надев мантию-невидимку, и как выйти из лесной пещеры. Я – король Финвана!

– Эти девушки погибают или остаются живыми? – без обиняков спросил Цицерон.

– Тебе хочется знать это? – злорадно спросил король.

– Конечно. Скажите мне, – заявил Цицерон.

– У меня нет желания отвечать, – сказал король, хмуря брови.

– Почему?

– Потому что королю не приказывают, его просят.

– Да перестаньте! Похоже, король собирается демонстрировать характер и величие до гробовой доски, – воскликнула Лилиан. – Разве вы не понимаете, что мы завтра умрем? Дайте этому парню возможность спасти мое последнее дитя, если оно уцелело!

Король Финвана потер руки, затем стал перечислять на пухлых пальцах:

– Во-первых, у меня нет ни малейшего желания умирать ближайшие тысячу лет. Во-вторых, король никогда не теряет корону, даже если ее злонамеренно похитили у него. Я требую к себе уважения!

Цицерон пришел в отчаяние. Этот монарх столь влюблен в себя, что даже в тюрьме не собирался отказаться от игры в королей и слуг.

– Ваше величество, умоляю, скажите, жива ли Анхела в Царстве тьмы и можно ли вызволить ее оттуда?

– Во что ты умеешь играть?

Цицерон опешил:

– Как вы сказали?

– Я спросил, умеешь ли ты играть в какую-нибудь игру?

– Какое отношение имеет его умение играть к жизни этой девушки? – поинтересовалась Лилиан.

– Пойми, я не дам тебе столь ценные сведения просто так. Если кто-то нуждается в этих сведениях, то пусть заработает их!

Цицерон оцепенел от удивления.

– Вы хотите сказать, что перед смертью не откажетесь затеять какую-нибудь нелепую игру?

Финвана, точно ребенок, скрестил руки на груди.

– Я поставил свои условия. Ты их принимаешь или нет?

– Ваше величество, вы говорите глупости, – заметил Дианкехт.

Однако Финвана дулся:

– Выбирай, в какую игру играть, иначе я сам выберу ее.

Цицерон почесал в затылке и мысленно прошелся по своим выдающимся способностям. Ни карты, ни домино, ни шашки никогда не были его сильными играми. Цицерон не дружил с азартом. Так что он поставит все на одну игру.

– Шахматы.

Финвана довольно потер руки:

– Просто замечательно!

– Только не в эту игру! – воскликнула фея Лилиан. – Разве ты не знаешь, что он самый лучший шахматист в мире фейри? [10]10
  То есть в мире волшебных существ. ( Ред.)


[Закрыть]

– Я играю белыми! – потребовал ободренный Цицерон, пропуская мимо ушей слова феи.

Наконец-то пригодятся миллионы часов, которые он потерял, тренируясь с отцом. Вдруг жизнь, двигавшаяся в неизвестном направлении, неожиданно обрела смысл.

Древние греки верили в судьбу и героев, которые стремились убежать от рока, шли по кругу и оказывались в дураках. Как Эдип, который убил своего отца и женился на собственной матери.

Разве Цицерон мог предположить, что так перед ним откроется судьба, притягивавшая его, точно магнит, и постепенно приобретут смысл глупости, которыми он занимался в своей реальной жизни? К чему тогда одержимый отец заставлял его играть бесчисленное количество часов, докучая и заставляя запоминать глупые шахматные ходы?

Дианкехт, всегда следовавший определенному методу, назидательно откашлялся.

– Ваше величество, боюсь, возникло непредвиденное затруднение. У нас нет ни шахматной доски, ни фигур.

«Верное замечание, – подумал Цицерон. – Всякого короля-идеалиста должны окружать придворные с практичным складом ума, способные продемонстрировать ему мир во всей неприкрытой действительности».

Однако Финвана ответил на это насмешливой гримасой, щелкнул пальцами, и ниоткуда появилась красивая шахматная доска и фигуры из перламутра с золотой чеканкой.

Цицерон протер глаза. Вот это ход!

– Что скажешь? – обратился король к изумленному гофмейстеру.

– Но, но…

– У вас сохранились волшебные способности! – воскликнула Лилиан, выражая восторг и общее мнение.

– Как это возможно, ваше величество? – хотел узнать Дианкехт.

– Это потому, что я король Финвана.

Дианкехт, безмерно гордясь способностями своего монарха, торжественно стукнул по земле:

– Начинайте игру!

И Цицерон дрожащей рукой сделал первый ход пешкой.

Перед тем как полностью отдаться игре, он вспомнил Анхелу. Если она жива, он ее обязательно найдет.

Марина

Она проснулась на перине с уверенностью, что сразу заснула. Марина чуть потянулась, устало пошевелила ногами и руками и тут же снова укуталась одеялом, которое пахло лавандой. Голова, погрузившаяся в шелковую подушку, удивительным образом избавилась от забот. Звучали скрипки, унося ее страдания и успокаивая тревожный сон, грустный голос, как у Лорины Маккеннит, услаждал слух точно колыбельная песня. Она была счастлива.

Внезапный страх заставил ее сесть в постели. Она мертва?

Марина легко ущипнула себя за обе руки и почувствовала приятную боль. Она жива.

– Добрый день, дорогая.

– Как ты спала, прелесть?

С ней так говорили две маленькие приятные девочки, одетые в воздушные туники. Они были очаровательны, и Марина ответила улыбкой на их любезность.

– Где я? – спросила она хриплым голосом.

– Кто ты? – спросили они в ответ.

– Я, я…

Марина была ошеломлена, она точно не помнила своего имени, не помнила, что с ней случилось, лишь смутно помнила головокружительное падение и больше ничего. Как ужасно! Она знала, что у нее есть имя или, возможно, два, знала, что живет где-то, знала, что должна была знать это, однако чем больше она пыталась думать об этом, тем гуще ее сознание окутывал туман.

– Я не могу вспомнить, – с тревогой призналась она. – Где я? Кто вы?

Девушки обменялись заговорщическими взглядами, и Марина предположила, что они что-то скрывают.

– Не волнуйся, – вместо ответа девушки стали успокаивать ее.

– Я чувствую себя странно, – сказала Марина.

Так оно и было. Ее тело стало легче, мысли забавно плавали, воспоминания улетучивались.

– Это естественно. Не пугайся, – шептала одна из девушек, беря ее за руку.

Марина почувствовала, как чужая рука холодна, и, по непонятной причине, резко вырвала свою, сжалась, обхватила руками ноги и зажмурила глаза, как она делала, когда боялась. И вдруг увидела знакомое лицо.

– Цицерон! – воскликнула она. – Я вижу Цицерона!

– Что ты говоришь? – спросила одна из девушек, подняв брови дугой. – Ты что-то вспомнила?

Марина не решилась повторить это имя, она чувствовала, что одно упоминание о нем является святотатством.

– Я что-то сказала? – спросила она, делая большие глаза и притворяясь безумной.

Обе девушки ее хорошо расслышали.

– Цицерон.

– Ты это сказала.

– Ах, я сама не знаю, что хотела этим сказать!

– Ты хотела сказать, что видела Цицерона.

– Думай о Цицероне, будь что будет, – подсказала ей одна из девушек, властно взмахнув рукой.

Марина так и поступила. Перед ней отчетливо появился Цицерон, и это было только началом.

По мере того как она тянула за веревочку, за Цицероном всплывали другие имена, другие места, другие воспоминания. Несколько мгновений спустя она вспомнила, что она Марина, что она бежала из двора Финваны и что Луси бросила ее в колодец. Стало быть, она, скорее всего, находится в Аду.

Холодок пробежал по спине Марины, но она не открыла рта.

Обе девушки настойчиво просили ее говорить.

– Это твой брат?

– Это какое-то место?

– Это зашифрованное имя?

– Думай.

– Думай.

Ей учинили допрос по всем правилам. Кто бы ни были эти две девушки, их надо было обмануть.

– Не знаю, это возникло неожиданно, точно вспышка при выстреле, затем все исчезло. Сейчас я ничего не помню, совсем ничего.

– Это естественно, – ответили девушки в ответ.

Они немного успокоились.

– Почему? Что со мной происходит? – поинтересовалась Марина.

Однако девушки не стали утолять ее любопытства. Наоборот, они начали шептаться между собой.

Пока одна из них убирала волосы со лба Марины, будто та захворала, другая угощала ее шипучим напитком из хрустального кубка.

– Пей, это очень вкусно, – говорила она. – Тебе станет легче.

Напиток Марине совсем не понравился. Девушки вели себя так же вкрадчиво, как медсестры перед тем, как сделать прививку. Каким бы ни был этот напиток, лучше его не пить.

Марина отхлебнула глоток и тут же затряслась в приступе безудержного кашля.

– Ах, извините, какой он вкусный.

Марина облизала губы, делая вид, будто смакует вкусную жидкость.

– Мммм.

– Ладно, выпей еще немного.

– Большое спасибо, я уже отхлебнула большой глоток, это было чудесно.

Обе девушки молчали, смотря на нее, видно было, что им торопиться некуда. Наверно, времени у них было сколько угодно. Целая вечность.

Марина вздрогнула и прочувствовала свои размеренные, спокойные движения, замедленное дыхание и остекленевший взор.

Она решила подражать девушкам.

У Марины никогда не получались упражнения по релаксации, обычно они вызывали у нее смех, однако сейчас было не время думать об этом, и она начала думать о пляжах, глупостях, которые ей рассказывала преподавательница физкультуры. Марина долго мысленно представляла пейзажи, вызывающие сон, ей удалось сделать так, чтобы ее движения замедлились, а щеки побледнели.

Обе девушки казались довольными.

– Это уже лучше.

– Гораздо лучше.

Марина осторожно встала и с явным наслаждением согласно кивнула. Чем меньше она будет говорить, тем лучше.

– Ты больше не чувствуешь тревоги, правда?

– Нет, – соврала она.

– Тебя не волнует, ни кто ты, ни откуда ты?

Марине хотелось крикнуть, что это ее очень волнует, что она умирает от страха и желает уйти отсюда, вернуться к Цицерону и целовать его. Но она сдержалась. Движениями, достойными автомата, она пригладила свое платье.

– Ничуть, – сказала она, избегая опасности.

Обе девушки снова заговорщически переглянулись и затем изящно захлопали в ладоши.

– Идите все сюда!

– Новенькая проснулась.

– Можете принести подарки.

И девушки понемногу стали подходить.

Марина оказалась окруженной множеством спокойных и приятных красоток, которые щедро одаривали ее всякой всячиной, предлагая ей одежду, духи и туфли.

– С благополучным прибытием!

– Я очарована.

– Какая красивая!

Красавицы окружили Марину. Она прикинула, что этих девушек не менее полсотни, и вопреки всем различиям между ними было такое ощущение, что они составляют одну семью.

Девушки были юными, хорошенькими, но казались немного удивленными. Возможно, это объяснялось их остекленевшими взорами, заторможенными жестами и неторопливой речью.

– Ну и ну… Значит, ты не знаешь, куда попала…

Марина огляделась вокруг. Зал мраморной белизны был широким и просторным, его красиво отделанный потолок покоился на могучих дорических колоннах. То здесь, то там били фонтаны со свежей водой; пышные клумбы с белыми гардениями не позволяли определить, дворец ли это или парк. Однако стеклянные окна готических форм открывали небо в мутных тонах, что-то среднее между сумерками и рассветом.

Марина встала и неторопливо пошла по саду и, заметив небо, с удивлением обнаружила, что на нем не одна, а сотни лун.

Мутные луны освещали сад, как фонарики во время празднования дней рождения.

– Здесь всегда ночь? – спросила Марина.

– Похоже на то.

– Кажется, что так.

– Но каждая ночь отличается от предыдущей.

– Одни ночи холоднее, другие теплее.

– Иногда светит больше лун, иногда меньше.

– В иные ночи случается звездопад.

– В другие ночи падают кометы.

– Бывают ночи, когда видно северное сияние.

– Бывают ночи, когда сверкают молнии.

– Бывают ночи, когда бродят призраки.

Все девушки говорили благозвучными голосами, и было заметно, что они стараются угодить ей.

– Короче говоря, здесь все время царит ночь, – подвела итог Марина.

– Мы живем среди вечной ночи, – сказала веснушчатая девушка голосом поэтессы. – Мы живем среди ночи, когда светят тысячи лун, меняются созвездия, а сны становятся явью.

– Добро пожаловать в Царство тьмы, – произнесла другая девушка, широко улыбаясь.

Марина почувствовала, как у нее мурашки по коже бегают, но не подала вида.

– Здесь ты станешь счастливой, если знаешь, что означает это слово.

– А если не знаешь, то очень скоро узнаешь.

Стало быть, эти девушки не представляли опасности. Наоборот, они утешали ее, предлагали ей свое общество и дружбу. Однако ради всего этого, ради того, чтобы воспользоваться безмятежностью Царства тьмы, надо было отказаться от воспоминаний. Помнить – означало тосковать и страдать.

Ладно, Марина притворится одной из них и, соблюдая все предосторожности, постарается разузнать, как выбраться отсюда.

Если сюда можно войти, значит, отсюда можно и выйти. И она постарается не думать о том, что ее беспокоит. Марина поклялась не думать ни о Цицероне, ни о Луси, ни о миссис Хиггинс. Ни об Анхеле. Анхела? Анхела?

Но вскоре Марина поняла, что внешне она ничем не отличается от Анхелы. И Анхела откликается на ее зов и выводит из забытья.

– Спасибо, что вы приняли меня в свой круг. Здесь я буду очень счастлива, Я это чувствую.

«Молодец Анхела. Ее второе я знает, как надо себя вести».

Смеясь и шушукаясь, девушки раздели ее и опустили в ванну с горячей пузырящейся водой. Тысячи заботливых рук мыли ей голову, расчесывали волосы, умащивали тело цветочными ароматами, облачали ее в воздушную тунику, обували в серебряные сандалии. Затем Марина прошла к столу, заставленному яствами, и выбрала те, которые мать, понятное дело, ей запрещала, то есть самые жирные, с большим количеством калорий и незначительным количеством протеинов.

Марина ела неторопливо, без волнения, однако, не соблюдая манер, как и ее подружки, которые брали пирожные руками и с удовольствием слизывали с пальцев сливки. Все здесь ей казалось гораздо вкуснее.

Затем Марину пригласили выйти во двор.

– А теперь будем играть.

Наверно, благодаря приближению ночи любое предложение приобретало оттенок таинственности и исключительности.

Она представила огромные горные сани, лабиринты среди камышей, площадки для игры в баскетбол, однако действительность превзошла все ожидания. К ее удивлению, сад, это место, где мерцают огни и благоухают летние ароматы, был заставлен столами с огромными экранами. Девушки без спешки занимали заранее облюбованные места, брали в руки мыши, клавиатуру и звали ее принять участие в их ночных фантазиях.

Марина разинула рот:

– Что вы делаете?

– Играем. Будешь играть вместе с нами?

Марина лепетала, показывая на экраны:

– Но, но ведь это виртуальные игры.

– Но все же игры, – ответила какая-то девушка с обезоруживающей простотой.

– Все это подарил нам Повелитель тьмы.

– Можешь стать тем персонажем, каким желаешь, можешь отправиться туда, куда тебе вздумается.

Марина постепенно осваивалась с этим новым чудом, прогуливалась среди девушек, от удивления делая большие, как дыни, глаза и чувствуя, что ее влекут все игры.

– Хочешь проникнуть в темницы замка Гондор?

– Тебе нравится пить из фонтана тайн в лесу Лоэнгрина?

– Ладно, садись, нам нужна спутница по приключениям, которой предстоит грести, сидя в нашем каноэ из тростника.

Марина никогда не видела ничего подобного. Она никогда не представляла виртуальный рай таких масштабов, никогда у нее не было так много подружек, готовых уступить место, чтобы она могла участвовать в их забавах.

Наоборот, она привыкла к высокомерию, молчанию, смешкам и шушуканью, что означало: «ты здесь лишняя».

Марина не стала раздумывать и воспользовалась случаем, чтобы хорошо провести время. Не показывая чрезмерной радости и стараясь, чтобы у нее не краснели щеки, она поднималась на снежные вершины, сражалась со свирепыми орками и сумела спасти сокровища королевы эльфов. Марина развлекалась так, будто каждая секунда была последней в ее жизни. А вдруг оно так и есть, ведь все столь нереально, что ни во что нельзя было верить.

Играть ночью было интересно, игра понемногу завладела ею. А вот девушки играли без всякого воодушевления. Они уже так долго жили в тепличной среде относительного счастья и созерцали мир на экранах, что забыли, что такое вкус глотка воды, когда донимает жажда, или какое удовольствие доставляет короткий отдых, когда отказывают ноги.

Вдруг эта прелюдия к вечному счастью прервалась.

Помещение заполонила искрящаяся и таинственная музыка, похожая на реквием Моцарта. У девушек загорелись глаза, и Марину захватила их радость. Она знала, что вот-вот произойдет нечто поразительное. И не ошиблась.

Очарованная мелодией и следуя за своими подругами, она вместе с ними оказалась в зале, застланном коврами, и, как и остальные, начала молча ждать.

Ждать пришлось недолго – скоро перед ними возник очаровательный персонаж. Внешне он походил на сказочного принца, галантного, прелестного, с улыбкой соблазнителя. Его глаза были темными, шаги твердыми, голос напоминал бархат или шоколадные конфеты с ликером.

– Доброй ночи!

– Доброй ночи, – учтиво ответили девушки.

– С благополучным прибытием, дорогая, – неожиданно для нее сказал этот только что прибывший персонаж.

Он смотрел на Марину и только на нее. Она чувствовала, что теряет силы от взгляда его черных глаз. Не было никаких сомнений, что это Повелитель тьмы. У Марины прерывалось дыхание от ощущения его притягательной силы.

Все девушки собрались вокруг них.

Нет, этого не может быть! Не может быть, чтобы подобная ей девушка стала предметом столь большого интереса, столь больших ожиданий. И как раз в то мгновение, когда Марина, умирая от стыда, желала сделаться невидимой, Анхела напомнила о себе.

– Доброй ночи, мой повелитель. Я горжусь тем, что вы призвали меня к себе. Я ждала этого мгновения всю жизнь.

Повелитель тьмы одобрил ее приветствие едва заметным движением бровей и особым блеском очей.

– Она очаровательна.

Марина отвернулась бы, но Анхела подняла глаза и заморгала в притворном удивлении:

– Мой повелитель, ваше царство наделено очарованием старинных дворцов и радостью современных постоянно меняющихся миров.

– Она блистательна.

– Мой повелитель, блистательна поэзия вашего дворца и волшебство этих экранов.

– Она восхитительна.

– Мой повелитель, меня восхищает ваше умение управлять железной рукой в лайковой перчатке.

Марина заметила, что Повелитель тьмы поддается кокетливым жестам и льстивым словам Анхелы. И Анхела вместо того, чтобы вести себя скромно, все время приближалась к принцу несравненной красоты, пока не оказалась перед ним. И присела перед ним в реверансе с безграничной грациозностью.

– Вот я перед вами и готова вам служить.

Повелитель тьмы протянул руку и помог ей встать.

Затем он повернул ее вокруг себя, внимательно посмотрел на нее и наконец тяжело вздохнул.

– Почему ты явилась столь поздно?

Анхела радостно улыбнулась и продемонстрировала обворожительные движения своих ресниц.

– Я дожидалась своего часа.

Повелитель тьмы погладил ее по голове, и Марина вздрогнула. У него тоже были холодные руки.

– Теперь этот час станет вечным, – размеренно произнес он.

Марина подумала, что она вышла за пределы дозволенного, и решила дать обратный ход, однако Анхела не могла изменить собственную природу и вместо того, чтобы молчать, подлила масла в огонь.

– Я сделаю вас таким счастливым, что вы не сможете постичь размеры счастья, какое вас ждет впереди.

Марина заметила, что взгляды окружавших ее девушек помрачнели. Ну и что?

Анхела не может быть лишь одной из множества. Ей надо выделиться, ей надо стать единственной в своем роде.

Марина старалась призвать Анхелу к разуму и, в конце концов, укротив свои мысли, она сумела сказать:

– Мои подруги очаровательны, они приняли меня в свой круг, как равную.

Но все уже зашло слишком далеко.

– Им здесь больше делать нечего, – пробормотал Повелитель тьмы.

Затем одним рывком открыл дверь, державшуюся на огромных петлях.

– Расходитесь по домам. Отныне только она будет составлять мне компанию.

В зале воцарилась жуткая тишина, однако Повелитель тьмы, видно, не заметил этого.

– Можете взять с собой все, что пожелаете, мое царство принадлежит вам. Мы провели вместе незабываемые мгновения. Я буду вам вечно благодарен. – Затем Повелитель тьмы поцеловал Марине руку и властно прошептал: – Я жду вас в королевском зале.

После этих слов он повернулся и исчез, унося с собой музыку, неотразимость и голос тенора.

Марина почувствовала, как ее тело пронзает ледяной холод тысячи острых как лезвия взглядов, готовых раскромсать ее на кусочки.

– Ты гарпия! Не может быть, чтобы ты нас обманула, – выпалила белокурая девушка.

– Мы согласно жили в Царстве тысячи лун целую вечность, пока не явилась ты, – обвинила Марину девушка с веснушками, тыкая в нее пальцем.

Униженная Марина отступила шаг назад, но девушки тут же окружили ее плотным кольцом.

– Мы были счастливы, но ты все испортила.

– Я не хочу уходить по твоей вине.

– Я даже не помню, где я жила. Ты помнишь? Скажи мне, ты помнишь?

Марина съежилась. Подружки Марины постепенно осознали, сколь спокойно и безмятежно текла здесь их жизнь, и вспыхнули более чем праведным гневом.

Как это могло случиться? За считаные мгновения Марина уничтожила настоящее, будущее и прошедшее этих девушек, живших столь беспечно. Зачем ей надо было добиваться расположения Повелителя тьмы и прыгать через головы остальных? Зачем ей надо было в облике Анхелы демонстрировать невыносимый эгоизм лишь ради того, чтобы ее заметили? Именно так она чувствовала себя, когда получала хорошие оценки и обходила своих соперниц.

Марина прошла новый и губительный опыт, от которого во рту остался плохой привкус, и возникло ощущение, что она устроила нелепый спектакль.

– Простите меня, я очень сожалею. Я не хотела, чтобы так вышло.

– Если ты не хотела, то не надо было так поступать!

– Очень легко не хотеть чего-то и все сделать наоборот!

– Что же теперь будет?

– Пусть земля проглотит меня, – вдруг безутешно расплакалась одна девушка.

– Тысячу лет назад я покинула свой дом и, хотя знала, где его искать, не застала там никого из родных живым.

Вторая добавила чуть погодя:

– Я тоже.

Началась паника.

– Я не знаю своего имени!

– Я не знаю, сколько мне лет!

– У меня нет друзей!

– Где я жила? Не могу вспомнить!

Марина испугалась плача и стенаний, которые ранили ее больше, чем все указующие персты и высокопарные слова.

Девушка с веснушками взяла слово и просила тишины:

– Постойте, постойте. Мы не можем допустить, чтобы нами руководил страх. Мы должны думать головами и быть последовательными.

Девушки вытирали слезы. Взявшая на себя инициативу с веснушками продолжила:

– Есть только одно решение. Оно известно нам всем. Возможно, оно нам не понравится, но у нас нет иного выхода.

Неожиданно она схватила Марину за руку и встряхнула ее.

– Она или мы…

Марину начала пробирать дрожь.

– Мы! – прокричали девушки, не стесняясь.

Гнев вывел их из апатии.

– Мы были первыми!

Марина хотела вырваться, но все вцепились в нее. Она отчаянно пыталась высвободиться.

– Отпустите меня, я ничего не сделала!

Однако множество рук, точно лапы хищников, сковали ее.

– Хватайте ее!

– Держите ее!

– Не дайте ей сбежать!

И тут Марина принялась плакать:

– Нет, я не хочу умирать…