Текст книги "Ледяная пустыня"

Автор книги: Майте Карранса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Битва бабушек

О Тропе Оры и тех ужасах, что мне пришлось пережить на пути в подземную обитель мертвецов, я почти ничего не помню. Я сознательно удалила это из собственной памяти, чтобы не терзаться кошмарными сновидениями. А о том, что помню, мне не очень хочется говорить. Возможно, достоверно уже ничего, и мой рассказ окажется далеким от истины. Кроме того, я так стремилась поскорее забыть обо всем, что увиденное причудливо переплелось в моей голове с тем, что говорится об обители теней в преданиях, сказаниях и мифах.

И вообще мы, омниоры, все-таки смертны и не можем до конца понять того, что находится за пределами известного нам мира живых. Нам трудно реально принять то, что можно лицезреть по пути в мир мертвых. Мы не в силах ясно представить даже то, что сжигающий все на своем пути огонь берет начало в воде! Стоит ли говорить, как мало мы способны понять, если речь идет об ушедших из жизни!

Живые заблуждаются, считая, что многое в их власти. Когда б мы знали в чьих, на самом деле, руках наши судьбы, у нас поубавилось бы спеси.

Я совсем не хотела запоминать увиденного в обители мертвецов, ибо жила надеждой на возвращение в мир живых. Кроме того, Кристина не стала от меня скрывать, что я вернусь из Царства Мертвых только в том случае, если не утрачу там волю к жизни и не отдамся во власть смерти.

Признаюсь, часто мне было очень страшно. Спускаясь в неизвестное, я так боялась, что иногда мне не хватало сил открывать преграждавшие мне путь двери. Я не знала, что ждет меня за каждой из них, и страх неизвестности до такой степени подтачивал мои душевные силы, что порой мне просто хотелось присесть на краю дороги и сидеть так веки вечные.

Иногда я говорила себе: «Все. Не могу больше», но тут же представляла, как плачет моя малышка, как ждет она моего молока. Лишь мысленно возникавший перед моим взором образ ребенка давал мне силы идти дальше.

Наконец я пересекла лагуну с темной водой, обманула грозного пса Цербера, и передо мной распахнулись врата цитадели мертвецов. Я стала первой живой омниорой, перешагнувшей грань между жизнью и смертью, чтобы поговорить с мертвыми.

Я прибыла к мертвецам с пустыми руками, но мои груди были полны молока, а глаза – слез.

Послушав совета Кристины, я преклонила перед мертвецами колени, зарыдала и стала умолять их смилостивиться над Избранницей – моей дочерью, которой угрожала смертью чернокнижница Баалата. Я говорила просто и ясно. Мне нужна была справедливость.

Мертвецы выслушали меня с сосредоточенным вниманием и велели подождать.

Не знаю, сколько продлилось это ожидание, мне оно показалось бесконечным. Наконец меня уведомили, что решение принято.

Мертвецы смилостивились надо мной. Я просила их о сострадании к моей малышке, подчеркнув, что Баалата преступила все законы жизни и смерти.

Обитатели Царства Мертвых приняли справедливое решение. На своем совете они постановили покарать Баалату за ее вызывающее поведение и за преследования беззащитной новорожденной девочки и приговорить ее к заточению в Царстве Мертвых.

На моих глазах вопившую и отбивавшуюся Баалату связали путами Несбыточных желаний, насадив ее на стальные шипы Возмездия в Пещере горя и слез, где она должна была остаться навсегда, не показывая больше носа в мир живых.

Возрадовавшись, я уже предвкушала радость встречи с дочкой, представляя, как сжимаю в объятиях ее теплое тельце, когда милосердные мертвецы предоставили обреченной Баалате последнее слово.

Извиваясь в путах, финикийская одиора изрекла страшное пророчество:

– Я вернусь в мир живых, ибо, когда Диане исполнится пятнадцать лет, она сама позовет меня, и я разорву ваши жалкие путы!

Мертвецы тут же заткнули ей рот, но слова прозвучали.

Не скажу, что я в них поверила, но я часто о них думала, и мне становилось не по себе. Поэтому мое возвращение было безрадостным. Меня не покидали мрачные мысли о том, что ждет всех нас через пятнадцать лет.

Я не знала, сколько времени прошло на Земле, пока я была в Царстве Мертвых. Не знала, что обнаружу в мире живых.

В голову приходили разные мысли:

«А вдруг Кристина превратилась в моего врага и мне придется защищаться от Ледяной Королевы, вознамерившейся похитить Избранницу?»

Я мучилась этими вопросами, поднимаясь наверх, вдыхая свежий воздух и пожирая глазами земные цвета. Постепенно я возвращалась к жизни, обретая ощущения, почти умершие во мне за время пребывания в Царстве теней. Когда я вспоминала поцелуи Гуннара, у меня дрожали колени. Когда я вспоминала нежную кожу Дианы, у меня трепетали кончики пальцев. Мне хотелось пить и есть. Я ожила, словно родившись заново.

Словно Ома в стародавние времена, я вернулась туда же, откуда отправилась в путь. Внешне я ничуть не изменилась, но уже отличалась от остальных людей тем, что побывала в таких местах, о которых они ничего не знали. Я стала более сдержанной и более ранимой, повзрослела и набралась мудрости.

По возвращении в мир живых, мне пришлось лицезреть сцену, не являвшуюся мне даже в самых невероятных сновидениях. Оказавшись в том самом зале Ледяного дворца, из которого я отправилась в Царство Мертвых, я увидела мирно спавшую на мягких тюленьих шкурах Диану в той же самой позе, как я покинула ее. Диана улыбалась во сне и сосала палец. Но она была не одна. Над ней стояли мать ее отца – бабушка Кристина, и моя мать – бабушка Деметра.

Моя сильная, умная и великая мать искала меня и нашла на краю земли.

Охватившие меня чувства чуть не свели меня с ума.

Что же происходило в Ледяном дворце? Встреча родственников?

Как бы ни так!

У Кристины и Деметры были серьезные, сосредоточенные и напряженные лица. В руках они держали волшебные палочки и пристально смотрели друг другу в глаза.

Внезапно я поняла, что застала их в самый разгар битвы. А точнее, в тот критический момент, когда они опутали друг друга волшебными чарами и обнаружили, что их силы практически равны. Ни одна из них не могла возобладать над другой, и они были обречены стоять друг напротив друга в стальных тисках магии до тех пор, пока какое-нибудь постороннее событие не нарушит сложившееся равновесие.

Наверняка они уже заметили меня краем глаза, но не стали поворачиваться, дабы не упустить противницу из вида. Однако в глазах обеих блеснул лучик надежды.

Не спуская глаз с Кристины, Деметра решительно заявила:

– Я ждала тебя, Селена. Я была уверена, что ты вернешься. А теперь помоги мне!

В ответ я не пошевелила и пальцем.

Кристина наградила меня благодарной улыбкой.

– Спасибо, что покончила с Баалатой, Селена, – сказала она. – А теперь помоги мне!

– Ни в чем не сомневайся, Селена, – перебила ее Деметра. – Сомнения не доведут тебя до добра. Повинуйся только своим чувствам. Спаси себя и свою дочь!

– Ты знаешь, что в жилах Дианы течет кровь одиор, и омниоры никогда не признают ее своей Избранницей, – вмешалась Кристина. – Не слушай Деметру. Она никогда не смирится с тем, что твоя дочь – одиора, и постарается от нее избавиться.

Не двигаясь с места, я слушала обеих, но в голове у меня уже начало формироваться окончательное решение.

– Я ни на секунду не забывала тебя, Селена, – прошептала Деметра. – Я всегда старалась защитить тебя и буду защищать твою дочь. Не слушай одиору. Одиоры всегда лгут!

– Можно подумать, что ты всегда говоришь правду! – упрекнула я мать. – Не ты ли говорила, что Метрикселла и Карла – простые смертные девушки, а на поверку они оказались омниорами, приставленными за мной следить!

Шагнув вперед, я встала между Деметрой и Кристиной, дав им возможность собраться с силами и мыслями.

Взглянув на белую руку Кристины, я вспомнила слова слепой прорицательницы: «Бойся белизны ее рук и холода ее сердца, не то она тебя погубит!»

Выхватив свой кривой нож, я занесла его над головой.

– Ты обманула меня, Деметра! – воскликнула я, повторяя про себя слова прорицательницы. – Но я омниора и всегда ей останусь!

Со слезами на глазах я вонзила нож в руку не ожидавшей от меня этого Кристины. Вскрикнув, она выронила волшебную палочку.

В глазах Ледяной Королевы я прочла немой укор, но постаралась не расстраиваться. В конце концов, я поступила с ней так же, как одиоры поступают со своими жертвами. Я ее обманула, притворившись, что ей поверила. Но ведь и ее сын обманул меня, притворившись, что меня любит!

Однако, в отличие от настоящей одиоры, я не расправилась со своей беззащитной жертвой. Ведь Кристина не раз спасала жизнь мне и Диане.

– Она твоя, Деметра, – сухо сказала я и отвернулась.

Мне было не по себе, словно я только что совершила предательство. Чтобы не очень расстраиваться, я повторила про себя слова слепой прорицательницы: «Ледяная Королева подкарауливает жертву, но твой нож застанет ее врасплох!»

Склонившись над Дианой, я закрыла глаза и заткнула уши, чтобы не видеть и не слышать, как Кристине придет конец.

Деметра, наверное, все поняла и сжалилась над матерью Гуннара.

– Пока я жива, ты не сдвинешься с места, – сказала она Ледяной Королеве. – Мое заклятье будет тяготеть над тобой до конца моей жизни.

Кристина застыла внутри изысканной ледяной колонны. Она по-прежнему смотрела на меня с укором, но я постаралась не думать об этом и, воскликнув: «Мама!», с непритворной радостью бросилась в объятия Деметры.

Мать прижала меня к груди своими сильными руками. Рядом с ней я наконец почувствовала себя в безопасности, словно одного ее присутствия было достаточно, чтобы прогнать любую беду. Потом Деметра приподняла за подбородок мою голову и с непривычной нежностью погладила меня по щеке своей шершавой, но ласковой рукой.

– Как же я переживала за тебя, детка!

Впервые в жизни я поняла Деметру. Теперь, когда я сама стала матерью, я не сомневалась в том, что она любит меня больше всего на свете, так, как я любила и всегда буду любить свою дочь.

Взяв Диану на руки, я молча попрощалась с прекрасной Ледяной Королевой, которой суждено было оставаться скованной льдом пленницей, пока жива моя мать, и на нартах, управляемых двумя бодрыми инуитками из Клана Нерпы, с Деметрой и Дианой выбралась наконец из самого прекрасного и самого ужасного места на земле – Ледяной пустыни.

Я стала забывать лицо Гуннара. Оно сделалось таким же туманным и далеким, как и образ его вмерзшей в лед матери.

Где-то в Гренландии остались моя верная Лея и ее щенок Виктор.

Где-то далеко на снегу лежали останки доброй и великодушной медведицы Камиллы, спасшей нас с Дианой от гибели. Где-то далеко бродила маленькая медведица Хельга, ставшая вместе с Сармукой молочной сестрой моей дочери.

Позади остались тоска, одиночество и страх до конца жизни скитаться, так и не обретя настоящего дома.

Позади остались мои тщетные попытки стать обычной смертной девушкой.

А моя дочь рассталась с рыжим цветом волос и своим прекрасным именем Диана. Мы перекрасили ей волосы в черный цвет и переставили буквы ее имени задом наперед. С тех пор ее зовут Анаид.

Никто не должен был знать о том, что моя дочь – Избранница, пока она не наберется сил, рассудительности и ума, которые приходят только с некоторым жизненным опытом, то есть примерно ко дню пятнадцатилетия.

Ради тебя, Анаид, Деметра пошла на то, что в свое время не пожелала сделать для меня. Ради тебя она пятнадцать лет прожила на одном месте, забросила свой клан и свое племя, посвятив остаток своей жизни только тому, чтобы заботиться о тебе.

* * *

Анаид не верила своим ушам.

Выходит, Деметра погибла, защищая ее после того, как пятнадцать лет оберегала и воспитывала! А Кристина Олав, добрая дама-иностранка, заботившаяся о ней и защищавшая ее, пока Селена была в плену у одиор, – ее бабушка!

Выходит, ее любили и Деметра, и Кристина, а Гуннар, ее отец, считает, что его дочь сожрала медведица.

Выходит, она сама, Анаид Цинулис, а точнее, Анаид Гуннардоттер, наполовину омниора и наполовину одиора. Поэтому-то она постоянно чувствует нечто вроде раздвоения личности; отсюда у нее такие удивительные способности, поэтому-то она и рискует не выполнить своего предназначения.

У девушки подогнулись колени. Она обняла свою мать Селену, которая родила ее в восемнадцать лет, одна, среди льдов, под покровительством медведицы, а потом спустилась к мертвецам в преисподнюю, чтобы спасти дочь от кровожадной Баалаты.

– Теперь ты хоть понимаешь? Понимаешь, почему тебе ни с кем нельзя разговаривать?

– Из-за предсказания Баалаты? – спросила уже обо всем догадавшаяся Анаид.

– Совершенно верно. Баалата предсказала, что, когда тебе исполнится пятнадцать лет, ты сама попросишь ее прийти. Если это произойдет, мертвецы не смогут ей помешать.

– Баалата хочет прийти, чтобы со мной покончить? – спросила побледневшая Анаид.

– Да. Она по-прежнему желает уничтожить Избранницу.

– И что надо сделать, чтобы этого не произошло?

– Только вновь пройти Тропой Оры в Царство Мертвых и воззвать к мертвецам о справедливости. Но теперь все будет иначе.

– Почему?

– Потому что в Царство Мертвых отправишься ты.

– Я?!!

– Я уже просила за тебя. Теперь мертвецы не будут слушать никого, кроме самой Избранницы.

Анаид прошиб холодный пот. Она вдруг поняла, почему вокруг их домика на колесах ощущалось чье-то враждебное присутствие. Там, в темноте, притаилась Баалата. Но какой же облик она приняла?

И тут у Анаид потемнело в глазах. Она вспомнила о новом электронном адресе Рока и о его невероятно нелепом нике, а еще о том, как настойчиво он добивался с ней встречи…

– Слишком поздно… – прошептала она.

Селена сразу все поняла, изменилась в лице, вскочила и схватила дочь за плечи.

– Что?!! Что ты сказала?!!

Прикусив губу до крови, Анаид собралась с духом и выдохнула:

– Прости меня! Прости, пожалуйста! Я не знала!

– Как это произошло?

– Она выдала себя за Рока. Мы переписывались по электронной почте. То есть я думала, что переписываюсь с ним, хоть мне показалось странным, что он все время выпытывает у меня, что я думаю, и хочет, чтобы я попросила его появиться.

– И ты попросила?

Анаид кивнула и пробормотала:

– Рок мне нравится. Я просто без ума от него. Я думала, это он.

– Так ты попросила?

– Да. А он написал, что скоро появится.

– Ты уверена, что это был не Рок?

– Не знаю, как я сразу этого не поняла, – покраснев, пробормотала Анаид. – Ведь она даже подписалась. Ее ник «Безрассудно абсолютно абстрактно люблю анаид тебя адекватно».

– БААЛАТА!!! – в ужасе воскликнула Селена.

– И сейчас это была она, – понурив голову, сказала Анаид.

– Когда?!!

– На улице. В темноте. Это ее рука душила меня. Баалата освободилась от пут и бродит вокруг!

И в этот момент кто-то постучал в дверь домика на колесах.

Не сговариваясь, Селена и Анаид выхватили атамы. Селена погасила электрический свет, но в лунном блеснул изумруд в кольце на руке у Анаид.

Юсуф Бен-Ташфин почтительно поклонился девушке и сказал:

– Госпожа, не открывайте.

Анаид уже поняла, что ее мать не видит привидений и не слышит их речей. Вся тяжесть ответственности за общение с призраками лежала на ее собственных плечах.

– Кто это? – спросила она у отважного альморавида.

– Гуннар.

Услышав это, Анаид так быстро метнулась к двери, что Селена не успела ее удержать.

И действительно. Возле домика на колесах стоял высокий светловолосый и голубоглазый мужчина. Раскрыв объятия навстречу дочери, он ждал ее с ослепительной улыбкой на устах. Это, конечно, был Гуннар – отец Анаид.

Не слушая что-то вопившую у нее за спиной Селену, Анаид сделала шаг и бросилась в его объятия.

Продолжение истории Анаид, Селены и Гуннара читайте в третьей книге «Войны Колдуний» – «Проклятие Одии».