Текст книги "Ледяная пустыня"

Автор книги: Майте Карранса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Мне кажется наша жизнь, как чистая тетрадь, в которой мы сами пишем собственную судьбу своими поступками и решениями, – заявила я, наконец.

– Вижу, ты упряма, – не без восхищения пробормотал Гуннар.

– Мать называет меня своенравной.

– И все-таки тебе не понравится то, что я должен тебе сказать.

Я не находила себе места. С самого начала той нашей встречи я поняла, что Гуннару что-то очень нужно мне сообщить, но он не знает, как это сделать. Он не решался взглянуть мне в глаза, а потом пустился в свое странное повествование. Гуннар явно тянул время.

– Метрикселла… беременна, – выговорил он наконец.

Мне приходило в голову все, что угодно, но только не это.

– И не хочет делать аборт, – добавил Гуннар.

Мне хотелось плакать, но слез не было. Я хотела ругаться, но язык не поворачивался у меня во рту. Поэтому мне оставалось только развести руками.

Оказывается, я вовсе не повелевала чужими судьбами. Люди и без меня прекрасно писали историю собственной жизни в свои чистые тетради так, как им это нравилось. У меня дрожали руки. Сдавленным голосом я спросила:

– И что ты теперь будешь делать?

– Иногда мы вынуждены отказываться от самого дорогого, – не глядя мне в глаза, ответил Гуннар, – и даже от своего счастья.

Судя по всему, таким образом он пытался дать мне понять, что его долг – не бросать беременную Метрикселлу. Но ведь всего час назад он говорил, что не любит ее!

– Выходит, твоя судьба подчиниться долгу? – спросила я и внезапно поняла, зачем Гуннар рассказал мне историю сломавшей свою жизнь из чувства долга девушки Сигню.

– Я не могу бросить Метрикселлу.

Я поднялась и ушла. У меня шумело в ушах. Счастье было так возможно, так близко, но исчезло, как дым. Вероятно, мне было не суждено испытать его.

Метрикселле, наверное, тоже.

Мне стало ее жаль. Я не хотела ее видеть и вернулась домой с твердой решимостью тут же переехать на другую квартиру, но у меня, как всегда ничего не получилось.

– В прошлые выходные Метрикселла не поехала в Андорру, – прошептала мне на ухо озабоченная Карла.

Я тут же вспомнила слова Карен и поделилась ими с Карлой, но та только посмеялась, показав мне документы Метрикселлы, в которых значился ее адрес в Ордино, письма ее отца и даже фотографии, сделанные самой Карлой, один раз ездившей с Метрикселлой к ней домой.

Я решила не ломать себе голову над этой головоломкой. В тот момент Метрикселла казалась мне очень беззащитной и ранимой. Я чувствовала, что должна отплатить ей добром за добро и помочь так, как в свое время помогла мне она. При этом я все время ждала, что Метрикселла произнесет наконец то, что я услышала от нее однажды вечером, когда ее стошнило после обеда: «Гуннар меня не любит».

Вот уже несколько дней Метрикселла не могла заставить себя хоть что-нибудь съесть. Она с отвращением отодвигала все лакомства, которые готовила нам Карла, и я с ужасом ждала неизбежного скандала.

В тот вечер Карла как раз несколько часов прокорпела над блюдом из овощей, жаренных в особой китайской сковородке «вок», которую получила в подарок от друзей. Естественно, Карла ждала, что мы отдадим должное ее кулинарным талантам. Однако, сев за стол, Метрикселла, как обычно, при виде еды лишь поморщилась.

– Хватит корчить рожи! – раскладывая овощи по тарелкам, воскликнула Карла. – Лучше попробуй!

– Разве ты не видишь, что ей плохо?! – вмешалась я.

– Я тоже могу притвориться, что меня тошнит.

– Метрикселла не притворяется. Она действительно плохо себя чувствует.

– Не надо меня защищать, Селена, – пробормотала Метрикселла и отодвинула тарелку.

– Нет уж, съешь! – прошипела Карла, двигая тарелку под нос Метрикселлы.

– Я не хочу, – побледнев, прошептала Метрикселла.

– Неужели ты думаешь, что я дам тебе умереть от голода только потому, что тебя бросил жених?!

– Дело не в этом, – всхлипнула Метрикселла, опять отодвигая тарелку.

– А в чем же еще? – настаивала Карла, двигая тарелку обратно. – Неужели у тебя нет ни капли чувства собственного достоинства?! У тебя же типичная анорексия[33]33
  Анорексия – полный или частичный отказ от приема пищи под влиянием психопатологических расстройств.


[Закрыть] из-за мужчины, который предпочел тебе другую!

Настала моя очередь бледнеть. Неужели Карла намекала на меня?!

– Мне плохо, – пробормотала Метрикселла.

– От любви еще никто не умирал! – не терпящим возражений тоном заявила Карла. – Ешь!

Несмотря на просьбу Метрикселлы, я решительно вмешалась:

– А ты хоть знаешь, что это такое?

– Естественно. Это жареные овощи. И очень вкусные.

– При чем тут овощи, дура! Ты знаешь, что такое любовь?

Карла захлопнула рот. Как я и предполагала, причиной ее агрессивного поведения по отношению к Метрикселле были ее собственные поражения на любовном фронте. Раньше Карле часто звонил некий Хоакин, но в последнее время звонков от него не поступало. Ситуация была нелепейшей. Все трое мы были готовы наложить на себя руки из-за несчастной любви.

– Хоакину не хватало наглости, которой в избытке у дюжего викинга Метрикселлы, – пробормотала, наконец Карла, ковыряя вилкой спаржу.

– Оставь Гуннара в покое, – еле слышно пробормотала готовая разрыдаться Метрикселла.

Услышав имя Гуннара, я затрепетала. Прошла неделя, когда я видела его в последний раз, и я с трудом сдерживала себя, чтобы не убежать к нему и броситься в его объятия.

– Когда будут готовы результаты анализов? – настаивала Карла.

Она говорила с такой нескрываемой злобой, что я снова встала на защиту Метрикселлы.

– Оставь ее в покое!

Разумеется, я не стала объяснять Карле, что Метрикселла – несчастная беременная женщина, покинутая возлюбленным из-за меня.

И тут Карла подцепила на вилку овощи и сунула их прямо в рот Метрикселлы, которая принялась трясти головой и отплевываться, как маленькая девочка. Потом она вскочила из-за стола и заперлась в туалете. После чего до нас донеслись ее всхлипывания и звуки рвоты.

– Ее действительно тошнит? – ошеломленно пробормотала Карла.

– Да, – хмуро ответила я, представляя себе склонившуюся над унитазом несчастную брошенную девушку.

– Неужели овощи такие невкусные?!

– Неужели ты не поняла, что они тут ни при чем?!

Я намекала на беременность Метрикселлы, но Карла упорно настаивала на своем.

– У нее анорексия.

– Какая еще анорексия! Ее просто тошнит.

– Вот-вот! Стоит ей что-нибудь съесть, как ее сразу тошнит. Типичная анорексия. Поэтому-то она и такая тощая – кожа да кости!

С точки зрения Карлы, все лица женского пола, не отличавшиеся комплекцией морской коровы, были тощими.

– Метрикселла не тощая. Она стройная потому, что думает не только о еде.

К моему удивлению, Карла тут же бросилась стучать в дверь туалета.

– Метрикселла, детка, прости меня за то, что я тут наговорила. Выходи к нам. Мы понимаем, как тебе тяжело. И нам очень тебя жаль!

– Не нуждаюсь я в вашей жалости, – открыв дверь, пробормотала Метрикселла. – Я ни в чьей жалости не нуждаюсь, – прошептала она еще раз и разрыдалась.

Когда мы с Метрикселлой остались одни в моей комнате, она призналась:

– Я не хочу, чтобы Гуннар меня жалел из-за того, что я беременна.

Обняв Метрикселлу, я прижала ее к груди, чтобы она не заметила, до какой степени я расстроена, и не догадалась, что мне уже все известно.

Немного успокоившись, Метрикселла мне сказала:

– Гуннар больше меня не любит, но попросил, чтобы я жила с ним ради ребенка.

Мысленно представив себе эту ужасную ситуацию, я промолчала.

– Даже не знаю, что делать, – продолжала Метрикселла. – Сомневаюсь, что мне хватит стойкости воспитать ребенка одной, но и жалость Гуннара мне тоже невыносима.

Осторожно погладив Метрикселлу по волосам, я подумала, что она даже представить себе не может, как хорошо я ее понимаю.

Тем временем, Метрикселла со слезами на глазах описывала мне свой последний разговор с Гуннаром:

– Его словно подменили. Похоже, он полюбил другую.

У меня задрожали руки.

– Как ты думаешь, у него кто-то есть? – настаивала Метрикселла, глядя на меня чистыми невинными глазами.

Я была не в силах ей врать.

– Возможно, и есть. Но если он сказал, что не бросит тебя, решать будешь ты.

К счастью, Метрикселла слишком устала для продолжения разговора. Внезапно она всплеснула руками.

– Лола! Я о ней совершенно забыла!

Мы бросились искать хомячиху. Обнаружив зверька, мы его накормили, напоили и почистили ему клетку. Лола заснула на груди Метрикселлы.

Я легла рядом с ними, но спать не решалась. В предательских сновидениях мне каждую ночь являлся Гуннар. Он шептал мне слова любви, лаская меня взглядом и горячими руками.

Я совсем не хотела, чтобы Метрикселла услышала, как я зову его во сне. Но понимала, что, пока жива, Гуннара я не забуду.

Суд

Когда Деметра получила собранную мною в Урте информацию, ее реакция не заставила себя ждать – она немедленно меня вызвала. Пришлось срочно собраться в поездку за тридевять земель. С собой я взяла маленький чемодан с самыми необходимыми вещами и фотографиями, сделанными в доме Елены, а также два отчета о гибели маленькой Дианы – один для всех омниор, другой – только для предводительниц кланов.

То, как мать отреагровала на мое сообщение о возвращении Баалаты, меня испугало. Я рассказала ей все без утайки. Врать не имело смысла, потому что у Деметры было множество источников информации, и рано или поздно, она обязательно докопалась бы до истины. Лучше было покаяться и признать свою вину. Я ведь вполне сознательно выбрала свой карнавальный костюм, и последствия этого выбора были ужасны.

К несчастью, я чувствовала себя совсем беззащитной. Без любви Гуннара, без искренней симпатии Метрикселлы, без друзей, на груди которых я могла бы выплакаться, я искренне нуждалась в материнской любви. Однако Деметра была на тайном съезде предводительниц омниор, проходившем где-то между Украиной и Молдавией, и не ведала о моих переживаниях. Впрочем, вряд ли бы они ее тронули, ведь Деметра впервые выступала в новом для себя качестве предводительницы всех западных кланов омниор.

Однако мать не только мысленно вызвала меня, но и удостоила чести довольно продолжительного телефонного разговора, который, признаться, меня успокоил. Деметра была очень дружелюбна и похвалила меня за подробный отчет. Она даже, кажется, не злилась на меня и ничем не напомнила о том, что я вырядилась на карнавале Баалатой. Совсем наоборот, Деметра настаивала, чтобы я как можно скорее прибыла в румынскую деревню, где предводительницы кланов с нетерпением ожидали возможности услышать из первых уст то, что мне удалось узнать.

Итак, я отправилась на Буковину,[34]34
  Буковина – историческая область в Восточной Европе. В настоящее время северная ее часть (Северная Буковина) составляет Черновицкую область Украины без Хотинского района, а южная – области Сучава и Ботошани Румынии.


[Закрыть] расположенную подозрительно близко к печально известной своими вампирами Трансильвании,[35]35
  Трансильвания – историческая венгерская и румынская область на северо-западе Румынии. В романе «Дракула» ирландского писателя Брэма Стокера главный персонаж, вампир граф Дракула, живет в Трансильвании. Габор Баторий, брат самой кровавой серийной убийцы в истории – графини Эржбеты Баторий был правителем Трансильвании.


[Закрыть] где когда-то жила и безраздельно правила могущественная венгерская графиня Эржбета Баторий. Именно в тех краях в ночь праздника Имболк погибло шестнадцать маленьких омниор – почти половина из умерщвленных той страшной ночью.

Этому не приходилось удивляться. Дремучие и таинственные карпатские леса на протяжении сотен лет служили прибежищем медведицам, волчицам, горным козам и хищным птицам. В них же любили прятаться и кланы омниор.

После двухдневного путешествия я добралась до нужной деревни совершенно измученной и мечтала только о том, чтобы выспаться. Вместо этого Деметра напоила меня чашкой горького кофе, накормила черствым яблочным пирогом и отвела в соседнее помещение, где вокруг большого стола, заваленного картами, бумагами и атамами, меня с нетерпением ожидали омниоры.

Передо мной предстали легендарные колдуньи, рассказы о которых я слышала с детства, – древняя Лукреция из Клана Змеи, отважная Людмила из Клана Козы, писательница Лилия из Клана Журавля и ученая Ингрид из Клана Саламандры. За столом сидела только одна молодая девушка, замещавшая свою мать – предводительницу Клана Дельфина. На вид ей было лет двадцать пять, она была смуглой, выделялась атлетическим телосложением. Она была морским биологом и звали ее Валерия.

У Валерии было очень решительное лицо. Ее черные глаза пылали, и было ясно, что она ни перед чем не остановится. Именно Валерия начала разговор.

– В ночь праздника Имболк наши дети стали жертвами кровожадной одиоры из Библа – Баалаты, – заявила она.

Остальные омниоры начали испуганно перешептываться, но Валерия властным жестом вынудила их замолчать.

– Мы, средиземноморские омниоры из Клана Дельфина, когда-то обитали повсюду на азиатском, европейском и африканском побережьях, но были вынуждены перебраться на острова, потому что в Малой Азии, древней Нумидии[36]36
  Нумидия – в древности область в Северной Африке (современная северная часть Туниса и Алжир).


[Закрыть] и Пиренейском полуострове, а также в окрестностях Карфагена нас безжалостно преследовала эта одиора из Библа. В нашем клане из поколения в поколение передается множество преданий о том, как защититься от беспощадной одиоры. В наших песнях и играх постоянно встречаются намеки на ту опасность, которую она собой представляет. Мы, омниоры из Клана Дельфина, не сомневаемся в возвращении Баалаты. Юная Николетта из Трапани[37]37
  Трапани – город на западе Сицилии.


[Закрыть] и малолетняя София из окрестностей Геркуланума[38]38
  Геркуланум – древнеримский город в итальянском регионе Кампания, на берегу Неаполитанского залива, рядом с современным Эрколано. Равно как Помпеи, прекратил существование во время извержения Везувия 24 августа 79 г.


[Закрыть] были умерщвлены с соблюдением того же кровавого огненного ритуала, которого требовала эта одиора в свою бытность финикийской богиней.

– Как по-твоему, в нападениях Баалаты прослеживается какая-то стратегия? – спросила Валерию председательствовавшая на заседании Деметра.

– Мы считаем, что своим неожиданным нападением Баалата рассчитывает напугать омниор, вернуть себе былую власть и оспорить территорию других одиор. Речь идет о ваших краях, – заявила Валерия, глядя прямо в глаза Людмиле, представлявшей омниор Карпатских гор и долин между ними. – Обратите внимание на то, как много молодых омниор пало жертвами Баалаты на землях, традиционно считавшихся вотчинами Кровавой Графини.

Людмила, омниора из Клана Козы, происходила из крестьянской семьи. Об этом говорили ее большие сильные руки, изборожденное глубокими морщинами лицо и проворные проницательные глаза.

– Безусловно, – согласилась она с Валерией. – Каких-то четыреста лет назад над нами чинила расправу Кровавая Графиня. Она тоже была очень жестокой, но пользовалась иными методами. Мы, омниоры из Клана Медведицы, Клана Козы и Клана Лани, уверены, что ненавистная нам исстари Кровавая Графиня не возвращалась, а лишь поджидает удобного для этого случая в своем Тусклом Мире.

– Что необычного в том, каким образом были умерщвлены ваши дочери и внучки на сей раз? – вновь спросила Деметра.

Людмила схватила стакан с водой с таким видом, словно язык прилип к ее гортани от одной мысли о том, что придется снова описывать подобные ужасы.

– На этот раз, как уже сказала Валерия, маленьких омниор умертвили совершенно особым способом. Везде при умерщвлении применялся огонь, а в Брашове,[39]39
  Брашов – город в самом центре Румынии.


[Закрыть] где выпили кровь из маленькой Греты, огнем был выжжен символ Баалаты – змея.

– На что же похожа Баалата? – спросила норвежская писательница Лилия, сохранившая на лице следы былой почти неземной красоты и мудрость в голубых глазах.

– Мать одной маленькой омниоры с берегов Черного Моря, – негромко ответила Людмила, – сумела разглядеть в лунном свете вылетавшую из окна чайку. На шее и руках ее дочери были раны, будто оставленные птичьим клювом, а также следы ожогов.

– Теперь понятно, как эта карфагенская одиора проникала в чужие дома, – заметила по этому поводу Лилия. – На крыльях птиц!

– Она пользовалась не только обликом птиц, – вставила Деметра. – Моя дочь Селена отправилась в Урт для выяснения обстоятельств гибели маленькой Дианы из Клана Волчицы. Там она столкнулась с еще одним весьма неприятным обличьем Баалаты. Сейчас она сама вам все расскажет и представит доказательства.

Несмотря на присутствие множества именитых омниор, я совершенно не нервничала. Я гордилась своим отчетом и доверием, оказанным мне матерью, поручившей его составить. Я чувствовала, что способна приносить пользу. Именно этого чувства мне так долго не хватало.

– Маленькую омниору из Клана Волчицы в Урте умертвила с помощью огненного ритуала Баалата, принявшая обличье гадюки. Свидетелем этого был годовалый ребенок. Я лично уничтожила эту гадюку.

– Годовалый ребенок представляется мне не очень надежным свидетелем в таком серьезном деле, – пробормотала Людмила.

Эта грубоватая предводительница Клана Козы с самого начала косилась на меня с нескрываемым неодобрением. Возможно, ее раздражала моя модная городская одежда, плохо сочетавшаяся со скромной обстановкой ее сельского жилища.

– Сомнений быть не может. Перед смертью гадюка начертала на полу имя Баалаты буквами финикийского алфавита. У меня есть фотографии.

Деметра кивнула, и я предложила вниманию собравшихся свои снимки. Фотографии пошли по рукам. Среди омниор послышались возгласы удивления.

Моя мать тут же сказала:

– Извини, Селена, но сейчас мы хотели бы заслушать Ингрид. Она расскажет нам то, что знает о Баалате и ее колдовских способностях.

Водрузив на нос очки, Ингрид из Клана Саламандры извлекла откуда-то пожелтевший лист бумаги и начала читать.

– Замена иглы карбюратора… – торжественно изрекла она и поперхнулась. – Извините, не то…

Поняв, что начала читать бумагу, полученную в мастерской, где чинили ее допотопный автомобиль, Ингрид принялась рыться у себя в сумке и наконец нашла нужный листок, измазанный в шоколаде и украшенный в левом углу выполненным цветными карандашами изображением яркого цветка.

– Прошу вас только об одном. Ни в коем случае не произносите вслух имя этой одиоры. Давайте звать ее просто Черной Дамой.

Ученая одиора Ингрид была довольно рассеянной, все время теряла свои магические камни и волшебные снадобья, а также заворачивала школьные завтраки своих детей в листы, испещренные научными заметками. Несмотря на это и на суматоху, вечно царившую в ее полном ребятни доме, Ингрид пользовалась большим уважением, и к ее мнению внимательно прислушивались на съездах и научных конференциях.

У Ингрид был приятный мелодичный голос, которым она любила петь колыбельные и рассказывать детям на ночь добрые сказки. Вот и в румынской деревне она обращалась к собравшимся вокруг нее омниорам так, словно это были первоклассницы.

– У Черной Дамы нет тела, – негромко произнесла Ингрид. – Ее плоть и кровь были уничтожены две тысячи сто лет назад. Однако Черная Дама существует. Ее дух, энергия и могущество позволяют ей вселяться в тела мертвецов, детей или животных, потому что у тех отсутствует воля и развитое чувство самоидентификации. Финикийская одиора была искусной чернокнижницей. Она умела предсказывать будущее с помощью мертвецов и использовала их в своих интересах. Именно поэтому Черная Дама самая опасная из одиор. Если уничтожить тело любой другой одиоры, та больше не воскреснет. Черная же Дама предсказала свое возвращение еще до того, как ее тело было сожжено. Насколько нам известны приемы чернокнижниц, одного упоминания имени Черной Дамы достаточно, чтобы она могла вселиться, например, в муху…

С этими словами Ингрид покопалась у себя в карманах, вытащила оттуда несколько проколотых воздушных шариков, пачку жевательной резинки и игрушечный молоточек. Взяв молоток в руку, Ингрид, ловко пристукнула им сидевшую на столе муху. Осторожно взяв трупик насекомого большим и указательным пальцами, Ингрид помахала им перед собравшимися омниорами.

– Смотрите, какая она маленькая! Эта муха почти ничего не весит. Однако одного упоминания настоящего имени Черной Дамы хватит для того, чтобы у той появились силы достаточные, чтобы повелевать этим крошечным тельцем. Однако для того, чтобы Черная Дама могла вселиться в тело, скажем, взрослой женщины, нужно, чтобы ее имя произнесли сто тысяч человек.

– Одновременно? – поинтересовалась Валерия.

– Не обязательно. Имейте в виду, что изображать Черную Даму или думать о ней еще опаснее, чем упоминать ее имя. А опаснее всего…

Ученая Ингрид сняла очки, а все присутствовавшие одиоры застыли в напряженном ожидании.

– Опаснее всего – вести с ней разговор. Разговор с Черной Дамой – своеобразная форма ее признания, дающая ей большую силу. Такой разговор – настоящая бомба замедленного действия, сила взрыва которой зависит также от ранга и силы омниоры, с которой он состоялся.

Мечтательно прикрыв глаза веками, Лилия стала рассуждать о силах Баалаты.

– Вероятнее всего, кровь первой жертвы дала Черной Даме силы, нужные для того, чтобы воплотиться в то существо, в обличье которого она совершила свое следующее преступление. Наверняка в обличье именно этого существа она и расправилась с множеством маленьких омниор в ночь праздника Имболк. Каждая новая смерть придавала ей новые силы, и теперь Черная Дама, несомненно, невероятно сильна. Всего она умертвила тридцать девять омниор. Посчитаем же, как долго позволит ей существовать выпитая у них кровь…

Омниоры в ужасе бросились в подсчеты, но тут девяностолетняя Лукреция, превзошедшая мудрость тысячелетнего вулкана Этна, с чьих склонов она была родом, раскурила трубку, причмокнула и негромко произнесла:

– А вот интересно, как это Черной Даме удалось материализоваться первый раз в ночь праздника Имболк? Откуда у нее взялись силы, чтобы начать свое кровавое пиршество?

У меня затряслись колени. Именно этот вопрос я себе уже задавала. Неужели это я была во всем виновата?!

Внезапно Деметра поднялась и торжественно произнесла:

– Прошу внимания. Сейчас я сделаю очень нелегкое для себя признание.

Взглянув на меня, она положила руку себе на грудь и продолжала:

– Выслушав меня, вы сами решите, достойна ли я поста предводительницы кланов всех западных омниор, который недавно мне был вручен. Для этого-то я и позвала сюда вас и свою дочь Селену.

Я побледнела. Я-то думала, Деметра пригласила меня для того, чтобы я огласила результаты своего журналистского расследования, а, как оказалось, она вызвала меня на расправу!

– Черную Даму легкомысленно вызвала из небытия моя дочь Селена, за чьи поступки я полностью отвечаю.

Все повернулись ко мне. Земля заколебалась у меня под ногами. Мне стало невыносимо стыдно. Я слышала множество беззвучных упреков…

Зачем? Зачем мать заманила меня в эту ловушку? Почему не предупредила о своих намерениях?

Умная и добрая Лилия, почувствовав мою растерянность, сжалилась надо мной.

– Деметра, неужели ты не предупредила собственную дочь о том, что здесь ее будут судить?

– Селена ничего об этом не знала, – отрезала Деметра.

– Расскажи-ка нам, Селена, как это ты умудрилась вызвать Черную Даму? – весьма злорадным тоном поинтересовалась Людмила.

Я хотела встать, но ноги меня не держали. Я хотела взглянуть в глаза омниорам, но была не в силах поднять голову. Мне хотелось плакать, но слез у меня не было.

Неожиданно Валерия взяла меня за руку, и я почувствовала прилив сил.

– Знаешь, Селена, – прошептала Валерия, – Черная Дама хитра и коварна. Как-то раз одна египетская омниора совершила очистительный обряд, чтобы отделаться от этой одиоры, но Черная Дама повернула дело так, что от него ее силы только возросли.

Может, благодаря этим словам, а может, благодаря теплу руки Валерии или решительности, которой было пропитано все ее существо, я, наконец, собралась с силами, встала и подняла голову.

– Мне почему-то очень захотелось нарядиться на карнавале Черной Дамой. Так я и поступила. Несколько часов я разгуливала в ее костюме, и все, кто на меня смотрел, видели ее.

Деметра заговорила, не поднимая глаз от пола:

– Я обнаружила намерение Селены и запретила ей делать это, но она меня ослушалась. Я не сумела должным образом воспитать свою дочь и не заслуживаю чести быть вашей предводительницей.

И тут я заплакала оттого, что мать меня стыдилась и публично заявляла об этом. Оказалось, что я самая большая проблема в ее жизни и помеха на пути ее карьеры. Я замарала ее честь, и теперь она умывала руки, отдавая меня на суд предводительниц кланов. Мне казалось, что Деметра не моргнув глазом зарежет меня своим атамом, если таков будет вынесенный мне приговор. Судя по всему, в тот момент мать относилась ко мне, как к совершенно постороннему человеку. Никогда еще я не чувствовала себя такой одинокой.

Внезапно у меня в голове все перемешалось, – несчастная любовь к Гуннару, страдания Метрикселлы и жестокость матери. Казалось, слезы никогда не перестанут течь из моих глаз.

– Прошу тебя, Селена, выйди и подожди снаружи, – хрипло произнесла Лукреция. Она была самой старой из присутствующих и поэтому взяла атам, который положила на стол Деметра.

Я выбежала вон. Меня трясло. Слезы ручьями стекали у меня по щекам, но Деметра и бровью не повела. Валерия же, наоборот, проявив сочувствие, вышла вместе со мной. На улице она обняла меня за плечи и стала утешать так ласково, как никогда не говорила со мной моя собственная мать.

– Это просто ритуал. Не переживай. Ты ни в чем не виновата. Ты просто взбалмошная и немного эгоистичная, вот Черная Дама и воспользовалась твоими недостатками, чтобы просочиться к тебе в сознание и использовать тебя в своих целях.

Понимая, что Валерия отчасти права, я все равно не могла успокоиться, страдая от осознания собственной безответственности и суровости матери.

– Скажи, тебе нравится смотреться в зеркало? – внезапно спросила меня Валерия, и, кивнув в ответ, я подняла на нее глаза.

Мы были такими разными. Ей было уже двадцать пять, и она увлекалась подводным плаванием, чтобы самозабвенно созерцать в морской пучине уродливых каракатиц. Мне же хотелось целоваться с Гуннаром, танцевать до упаду, любоваться блеском бриллиантов на собственных пальцах. Рядом с Валерией я чувствовала себя набитой дурой.

– А еще мне нравится быть в центре внимания, – всхлипнула я.

– Еще бы! Ведь ты такая красавица!

– Я наглая и капризная.

– И все? – усмехнулась Валерия.

– Нет, не все. Я очень плохая, – пробормотала я, надеясь, что Валерия станет возражать. Так оно и случилось.

– Нет, Селена, ты не плохая. Просто ты эмоциональная и не стесняешься собственной красоты. Поэтому в твоей жизни будет множество проблем с разными мужчинами и женщинами.

– У меня уже полно с ними проблем.

– А не рановато?

Утерев слезы, я уже собралась рассказать Валерии об ужасной каше, которую заварила, случайно влюбившись в жениха своей подруги и сделав несчастными сразу трех человек, но тут появилась хмурая Людмила и властным жестом велела мне проследовать в помещение.

– Когда захочешь, приезжай ко мне в гости в Таормину, – тихо подбодрила меня Валерия. – Вот увидишь, на глубине двадцати метров все наши проблемы кажутся довольно мелкими.

Валерия мне очень понравилась. Я чувствовала, что могу рассчитывать на поддержку этой молодой женщины…

Предводительницы кланов были мрачнее тучи. Деметра вертела в руках свою волшебную палочку. Это был явный знак того, что ее не отправили с позором в отставку.

Как хозяйка дома, Людмила взяла слово:

– Селена, ты ослушалась свою мать, и это повлекло за собой тягчайшие последствия – твоей безответственностью воспользовалась Черная Дама. Мы обсудили твое поведение и считаем, что твой характер и предсказания твоей судьбы вынуждают нас принять меры предосторожности относительно твоей персоны.

У меня екнуло сердце. Я не удержалась и спросила:

– Моей судьбы? А какая у меня судьба?

Предводительницы кланов озабоченно переглянулись. Наконец заговорила Ингрид, стараясь делать вид, словно ничего особенного не случилось:

– У тебя нелегкая судьба, детка. Предсказания говорят, что ты несешь смерть и разрушения.

– Смерть и разрушения?.. – не веря своим ушам, пробормотала я и повернулась к матери.

Не опустив глаз под моим умоляющим взором, Деметра произнесла:

– Видишь ли, Селена, предсказания, касающиеся судьбы, можно рассматривать с разных точек зрения. Мы, омниоры, обязаны интересоваться судьбами наших дочерей. Однако мы не должны сидеть сложа руки или рвать на себе волосы, если им предсказаны нелегкие судьбы. Бывает, что судьбы переплетаются и меняются. Бывает, что смерть становится источником надежды.

Ужаснувшись, я затравленно оглянулась.

– Значит, вы все знали, – пробормотала я. – Вы знали, что мне суждено совершить нечто страшное, но не знали, что именно. Поэтому вы меня ни о чем не предупредили и не попытались помешать. Вы играли со мной как кошка с мышкой, желая увидеть, что же все-таки произойдет…

Деметра неожиданно побледнела, и я расхрабрилась.

– Выходит, вы виноваты в моем необдуманном поступке не меньше меня самой!

– Мы пришли к такому же выводу, – спокойно заявила Деметра. – Именно поэтому мою отставку не приняли, а твое наказание послужит тебе в будущем отличной защитой.

– Защитой?

– Вместе с Ингрид ты будешь собирать сведения о Черной Даме, чтобы в дальнейшем мы могли лучше от нее защититься. Тем самым, ты защитишь от нее и себя саму, и нас.

Я онемела. Наверняка мне предстояло переехать в другой город, бросить университет, покинуть Метрикселлу, но, главное, расстаться с Гуннаром!..

– А как же… – начала я, но Деметра сверкнула глазами.

– Возвращайся в Барселону! – взорвалась она. – Скоро тебе сообщат, что делать дальше.

– Но ведь я не могу все бросить ради…

– Селена!!! – взревела Деметра голосом, способным обратить в бегство вражескую кавалерию.

Я замолчала, сделала на прощание ритуальный реверанс и пробормотала нужные слова на древнем языке. Однако, прежде чем я успела затворить за собой дверь, старая Лукреция успела бросить мне вдогонку:

– Селена, я уверена, что твоя воля восторжествует над скверными чертами твоего характера!

Впрочем, ее слова заставили меня лишний раз задуматься о том, с какой легкостью я попадаю в сети, расставленные мне соблазнительницами-одиорами.

Тем вечером я бы с удовольствием поболтала с Валерией о душевной драме, разрывавшей меня между подругой и любимым мужчиной, но меня положили спать в одной комнате с Деметрой, хоть я и очень на нее сердилась.

– Я из Барселоны никуда не уеду! – заявила я.

– Давай поговорим об этом завтра. Утро вечера мудренее.

– Зачем ты вообще отправляла меня в Урт?

– Чтобы ты выяснила, что именно там произошло.

– Врешь! Ты отправила меня туда, чтобы я своими глазами убедилась в том, к чему привело мое легкомыслие.

– Отчасти ты права.

– А потом обманом заманила меня сюда.

– Можешь называть это и так.

– Как же мне тебе верить, если ты все время что-то от меня скрываешь?!

– Ты тоже не говоришь мне всей правды.

– Да? И что бы ты, например, хотела узнать?

– То, что хочет знать любая мать: что у тебя с учебой, с кем ты дружишь, в кого влюблена и о чем мечтаешь.

– И когда прикажешь все это тебе доложить?

– Например, сейчас.

Говоря правду, поведение Деметры не располагало меня к откровению. У меня было такое чувство, будто меня допрашивают. Моя мать выглядела слишком серьезной, строгой и бесчувственной, и мне совершенно не хотелось обнажать перед ней свою душу. Я была готова попробовать сделать это, но заранее была уверена, что такая попытка обречена на неудачу. Поэтому мой ответ прозвучал так же сухо, как и ее вопрос.