Текст книги "На острие"

Автор книги: Майкл Ридпат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Мартель принялся расхаживать по комнате. Он был взвинчен до предела. События наконец стали развиваться так, как надо. Звонок Штала явился невероятным подарком судьбы. Триста миллионов долларов подоспели как раз вовремя. Мартель раздувался от гордости. Звонок Сидни Штала еще раз подтвердил, каким великим инвестором является он, Жан-Люк Мартель. Разве можно представить больший почет, чем дружественный визит одного из влиятельнейших воротил Уолл-стрит?

Положение с деньгами останется напряженным, но рынок идет в плюс, а уровень предполагаемой волатильности снижается. Позволь Бодинчук Викраму пожить еще немного, тот произвел бы новый расчет. Теперь все зависело от результатов переоценки, которые «Блумфилд-Вайс» мог представить в любой момент.

Послышался стук в дверь – это был помощник Викрама.

– Поскольку Викрам пока не пришел, я решил, что вы захотите это увидеть, – заметно робея, сказал молодой человек и дрожащей рукой протянул боссу факс с логотипом «Блумфилд-Вайс».

Мартель схватил листок. Это, как он и ожидал, были результаты переоценки. Потери составили двадцать три пункта, или четыреста шестьдесят миллионов долларов. Это означало, что в качестве коллатераля за долг «Блумфилд-Вайс» потребует триста шестьдесят восемь миллионов. Триста миллионов должны были поступить от фонда «Артсдален», и оставалось изыскать еще шестьдесят восемь. По счастью, в результате роста рынка за прошлую неделю высвободилось почти сто миллионов долларов, и по его другим позициям новых коллатералей быть не могло. Он выйдет из положения!

Войдя в торговый зал, Мартель крикнул:

– Радуйтесь, парни! Мы в полном порядке!

Трейдеры, как по команде, повернулись к нему. На их лицах он увидел ужас.

– В чем дело? – спросил Мартель, уже зная ответ.

– Викрам, – ответил Энди. – Утром у него случился пожар. Он не выжил.

Восторг Мартеля возрос чуть ли не вдвое, и лишь ценой огромных волевых усилий ему удалось это скрыть Его лицо помрачнело. Он тяжело опустился на стул Викрама, закрыл лицо руками и прошептал:

– О, mon Dieu![9]9
  О Боже! (фр.)


[Закрыть]

«Merci mon Dieu»,[10]10
  Спасибо, Боже! (фр.)


[Закрыть] – мысленно повторил он.

Сделав вид, что ему надо побыть одному, он, волоча ноги, направился в свой кабинет. Как только за ним захлопнулась дверь, он издал победный клич, воздев к небу свои длинные руки.

Он гений! Другого слова Жан-Люк подобрать не мог. Он победил, несмотря на то, что все и вся были против него. Другие, не столь крупные личности, сломались бы под грузом подобных проблем, а он, Мартель, совершил очередную блестящую сделку. Викрам сомневался в своем боссе. И где, спрашивается, теперь Викрам? Мартель знал, что японская фондовая биржа пойдет в плюс. Никаких объективных подтверждений этому он не имел. Он просто знал. Как только сделка завершится, его доходы возрастут неимоверно. Фонд «Артсдален» заработает миллионы, так же как и Михайло Бодинчук. А Сидни Штал публично заявит, что он, Жан-Люк Мартель, не кто иной, как гуру финансовых рынков. Весь мир будет вынужден признать его искусство. Его слава затмит известность Джорджа Сороса и всех других финансистов.

«А что потом?» – спрашивал себя Мартель. Может быть, стоит взяться за правительство США? Они сокращают налоги, все больше и больше увеличивая военные расходы. Бюджетный дефицит выходит из-под контроля, возрастая по спирали. Правительство игнорирует сигналы, которые посылает ему рынок. Что же, рынок в конце концов покажет правительству США, кто в этом мире хозяин. И как он это сделает? Да очень просто! Он сделает это руками Жан-Люка Мартеля. Какая блестящая идея! Детали можно будет продумать позже.

Да, следует признать, что ему всегда везло. Но везет сильнейшим. Это составная часть его гения. Он особенный человек. Кто-то следит за ним и приходит на помощь, когда все надежды, кажется, уже потеряны. Возможно, что это Бог. Его личный Бог. Впрочем, не исключено, что это горы. Он посмотрел в окно и в окружающем его белом и сером мире вдруг узрел узкую голубую полоску неба со сверкающими пиками самого Гранд-Тетона. Через пару секунд видение исчезло. Да, скорее всего ему помогают горы.

Зазвонил телефон.

– Да?

– Жан-Люк? Это Нильс.

– Привет, Нильс. Рад тебя слышать. Здесь тебя ждет классная работа.

– Как раз об этом я и хотел с тобой потолковать.

– Надеюсь, ты не передумал? Уверяю, твое вознаграждение будет выше тех бонусов, которые ты получаешь в «Блумфилд-Вайс». Существенно выше, – фыркнул Мартель.

– По группе деривативов сейчас ползает целая толпа. Здесь ходят слухи, что фонду «Тетон» грозят огромные потери.

– Пусть тебя это не тревожит, – сказал Мартель. – Сам Сидни Штал собирается навестить меня сегодня, имея при себе триста миллионов баксов. Мы покроем все потери.

– Это подстава.

– Что ты имеешь в виду?

– Визит Штала. У него с собой не будет никаких бабок. Он просто хочет заставить тебя передать банку «Блумфилд-Вайс» контроль над фондом «Тетон». Да, кстати, Алекс Кальдер нашел Перумаля. Штал притащит его с собой.

– Перумаль жив?!

– Жив и запел.

Для того чтобы уловить смысл услышанного, Мартелю потребовалось несколько секунд.

– Ты помнишь, как мы обсуждали проблему платежей? – продолжал Нильс. – Говорили о бонусе, который ты мне выплатишь за информацию? Думаю, что настало время перевести эти средства на мой счет. Мы условились, если мне не изменяет память, о полумиллионе баксов. Я их честно заработал, особенно если учесть, что я сообщал о действиях Алекса Кальдера. А ложная информация об электронном письме, якобы направленном Перумалем Бодинчуку, тоже немало стоит.

Мартель обессиленно прислонился к столу.

– Алло? Жан-Люк, ты еще там?

Мартель положил трубку.

Итак, его подставили. Да, надо было быть полным кретином, чтобы сразу этого не понять. С какой стати Сидни Штал вдруг решил прибыть лично, чтобы представить нового инвестора? Для этого не имелось никаких причин. Совсем другое дело – прилететь для того, чтобы взять в свои руки управление фондом «Тетон». Это как раз то, что могло выманить председателя «Блумфилд-Вайс» из его берлоги на Уолл-стрит.

Если то, что сказал Нильс, правда, то фонду «Тетон» конец. Принять это после владевшей им последние полчаса эйфории было невообразимо трудно. Но мысль о неизбежность краха постепенно заполняла его сознание. В каком-то смысле он был похож на человека, попавшего в зыбучий песок во время прилива.

Но тонущий человек должен бороться за свою жизнь. В его груди клокотала ярость, а где-то в желудке возник болезненный комок. Внутри его что-то сорвалось, он схватил кожаный стул, стоивший четыре тысячи баксов, и швырнул в противоположную стену, разбив демонстрационную доску. Некоторое время Мартель стоял, приложив лоб к холодному стеклу окна. Обернувшись, он увидел, как с портрета на стене ухмыляется его жена. Поскольку никакого острого предмета поблизости не оказалось, Мартель схватил гелиевую ручку и принялся рвать ею холст картины. Он рвал и колол до тех пора, пока знакомое лицо, с его фальшивой улыбкой невинности, не превратилось в лохмотья. Ударом ноги Мартель сбил с подставки очередной керамический шедевр, потерял при ударе равновесие и грохнулся вместе с проклятым горшком на пол. Затем он долго лежал, рыдая.

Ему показалось, что кто-то приоткрыл и тут же резко захлопнул дверь кабинета. Они оставили его один на один с позором поражения.

Он лежал, по его щекам ручьем лились слезы, но где-то в глубинах сознания у него возникла идея, которая, постепенно разрастаясь, заняла его мозг целиком. Это было последнее испытание. Чтобы спастись, необходимо чудо. Но Мартель верил в чудеса. Они прекрасно помогали ему в прошлом, помогут и в будущем. Он должен верить в Бога, в горы или в нечто иное, чем бы оно ни было. «Возьми себя в руки. Успокойся. Думай».

Мартель поднялся, взял стул и принялся смотреть в окно, за которым продолжал падать снег. Где-то там, за этой непроглядной белизной, высился Гранд-Тетон – неподвижный, несокрушимый, вечный.

«Думай».

Зародившаяся в глубине сознания идея начала принимать более отчетливые формы. Вначале медленно, а потом все быстрее и быстрее. Идея была страшно дерзкой. Но что такое Мартель, если не сама дерзость?

37

Аэропорт Джексон-Холла был небольшим, но работал эффективно. Там привыкли иметь дело с сильными снегопадами, и продолжавший валить снег почти не отражался на деятельности порта. Кальдеру пришлось ждать двадцать минут, пока принадлежавший «Блумфилд-Вайс» реактивный самолет кружил над Скалистыми горами на высоте несколько тысяч метров. Как только наземные службы аэропорта зафиксировали ослабление снегопада, самолет получил разрешение на посадку. На нем прилетели Сидни Штал, Тарек и еще несколько человек. Что касается армии бухгалтеров, юристов, трейдеров и аудиторов, то они должны были прибыть регулярными рейсами из Нью-Йорка и Токио через несколько часов.

Стоя у окна терминала, Кальдер наблюдал, как банкиры, подняв воротники плащей и втянув головы в плечи, чуть ли не рысцой движутся по бетонному полю, торопясь укрыться от начавшего валить с прежней силой снега. Тарек, увидев Кальдера, широко улыбнулся, а подойдя, крепко пожал руку друга. Штал принялся стряхивать снег с плаща, во рту у него дымилась изрядно помятая и мокрая сигара. Штал был невысоким человечком лет шестидесяти, однако из всех пор его организма ключом била энергия. Заметив запрещающий курение знак и сурово взирающего на него охранника, он оставил в покое плащ и быстро зашагал к Тареку и Кальдеру.

Кальдеру в его бытность трейдером в Нью-Йорке довелось несколько раз обменяться любезностями со Шталом. С тех пор прошло несколько лет, и Кальдер не знал, стоит ему называть себя или нет. Однако Штал сразу его узнал.

– Зеро! Как дела? Ты на машине?

Кальдер утвердительно кивнул.

– Ты не будешь возражать, если я стану в ней курить?

– Не буду, Сидни. Курите сколько душе угодно.

– В таком случае я еду с тобой. Пошли, Тарек. С остальными увижусь в отеле.

Четверо лакеев ринулись искать такси, а Штал и Тарек двинулись следом за Кальдером к его машине. Влезая в «бронко», Штал уже дымил вовсю и не прекращал этого занятия всю дорогу. Примерно через минуту за окнами машины остались лишь засыпанные снегом кусты полыни – ничего другого видно не было.

– Прекрасный вид, – сказал Штал. – Правы те, кто уверял меня, будто это очень красивое место. Оно напоминает мне Чикаго. Когда бы я ни приехал в этот замечательный город, там либо снег, либо туман. Одним словом, он всегда белый.

– Все готово? – спросил Кальдер.

– Не совсем, – ответил Тарек. – Но все, что надо, мы завершим здесь. Встреча с Мартелем назначена на три часа. Местные копы готовы.

– Окружной шериф и его верные помощники, – фыркнул Штал. – Круто. Ты, случайно, не знаешь, есть ли у них «кольты» и кони?

– Коней я пока не видел, – ответил Кальдер. – Но поскольку это Вайоминг, я готов держать пари, что «кольты» у них имеются. И само собой, усы.

– Копа без усов быть просто не может, – заметил Штал.

– Между прочим, сержант, с которым я общался, похоже, свое дело знает.

– Ему придется использовать свои способности на всю катушку, – ответил Штал, – поскольку за нами стоит конгресс США в лице комиссии по ценным бумагам, помощник окружного прокурора и ФБР. Для полного счастья нам не хватает лишь знаменитого бомбиста, являющегося по совместительству братом Тарека. Одним словом, вечеринка будет что надо. Да, кстати, когда прибывает твой парень… как его… Перумаль?

– По расписанию его самолет должен приземлиться через два часа, – ответил Кальдер.

Несмотря на все опасения Сэнди, Перумаль был рад выступить в роли ключевого свидетеля, чтобы заставить Мартеля признать свою вину. В то же время индус требовал, чтобы ему была предоставлена судебная неприкосновенность. Его преступление состояло в том, что он вынудил людей шерифа зря потратить их драгоценное время на поиски его тела. Надо сказать, что реализация этого условия потребовала довольно серьезных усилий.

– Кто будет присутствовать на встрече с Мартелем? – поинтересовался Кальдер.

– Вначале я, Тарек и Арни Робач. Мы сообщим ему печальную новость, что денег у нас нет и у фонда «Артсдален», увы, тоже. Затем на сцену выйдете вы с Перумалем, детектив местного шерифа и парень, делегированный окружным прокурором Нью-Йорка. Затем мы забираем его бизнес. Есть надежда, что Мартель сломается и все расскажет. Как только он представит нам своих трейдеров, мы сможем стабилизировать положение. Трейдеры, поняв ситуацию, наверняка пойдут на сотрудничество.

– Что слышно из Лондона?

– Завалы там разбирает Саймон Бибби. Судя по имеющейся у меня информации, в этом ему очень помогает Карр-Джонс.

– Кто бы сомневался… – пробормотал Кальдер.

– Новая переоценка показала, что фонд «Тетон» теряет на облигациях «ДЖАСТИС» шестьсот миллионов долларов. Это означает, что Мартелю для покрытия долга потребуется триста шестьдесят восемь миллионов. Мы уже направили ему соответствующее требование.

– Как ведут себя другие брокеры? – спросил Кальдер.

– Никакого давления с их стороны мы пока не замечаем, – ответил Тарек. – Полагаем, что в результате недавнего роста на рынке Японии потери фонда «Тетон» повсюду сократятся и у брокеров высвободятся кое-какие средства.

– Судя по всему, пока никто не испугался, – заметил Штал и, фыркнув, добавил: – По крайней мере до тех пор, пока я не нагоню на них страх.

– И когда вы собираетесь это сделать? – поинтересовался Кальдер.

– Как только мы прибудем на место, я сделаю несколько звонков. Отель должен подготовить для нас конференц-зал.

– Коль скоро речь зашла об отеле, то мы уже почти на месте.

Он пересекли город, свернули с главной улицы и проехали к «Арманьяни» – самому дорогому отелю Джексон-Холла.

Штал непрерывно пыхтел сигарой, и салон «бронко» был наполнен густым дымом.

– А что касается моего брата… – заговорил Тарек.

– Я же тебе сказал – забудь. Мой младший брат, когда ему было семнадцать, угодил в кутузку за рэкет. Я не шучу. Ты не можешь отвечать за всю семью, поэтому перестань дрожать.

Кальдер провел «бронко» через строй охраняющих вход в отель серых полноприводных «лексусов». Угнездившееся на склоне холма сложенное из камня и необхватных бревен здание производило сильное впечатление.

– Отсюда открывается потрясающий вид на горы, – сказал Кальдер.

Штал огляделся по сторонам и, не увидев ничего, кроме стены падающего с неба снега, сказал:

– Аж дух захватывает. Сейчас я заскочу в номер, потом мы встретимся внизу и взглянем, что они для нас приготовили.

Кальдер и Тарек остались ждать Штала в холле – большом зале с покрытыми дубовыми панелями стенами, деревянными с кожей креслами, квадратными гранитными столиками и двумя огромными, гудящими огнем каминами. В зале без всякого порядка были разбросаны артефакты явно индейского происхождения: каноэ, снегоступы, копья. Все это призвано было создать впечатление, что всего каких-то пару дней назад здесь побывали индейцы племени сиу. Снаружи, за стеклянными дверями, поблескивала вода плавательного бассейна с бортиками из камня. Над водой клубился пар. По лобби прошествовала семья в банных халатах: сравнительно молодой банкир в бифокальных очках, его блондинка-супруга и пара маленьких рыжеволосых девчушек. Семейство торопилось на свидание с холодным снегом и теплой водой.

– Прости меня, Зеро, – сказал Тарек.

– За что?

– Ты знаешь, за что. За все. За то, что я не поддержал тебя в истории с Джен. За то, что ты был вынужден уйти из «Блумфилд-Вайс», а я за тебя не сражался. За то, что не прислушался к твоим словам о Перумале.

Кальдер в ответ лишь пожал плечами.

– Я восхищаюсь тобой, – продолжал Тарек, – ты добровольно отказался от ожидавшей тебя в нашем банке блестящей карьеры. Отказался от тех миллионов, которые мог бы там сделать.

– Уверяю тебя, это было вовсе не так трудно.

– Поверь, – остановил его Тарек. – Я знаю, что говорю. Таким честолюбивым людям, как ты или я, очень трудно решиться на подобный шаг.

Кальдер внимательно посмотрел на друга.

– Я вижу, твои дела в банке идут отлично.

– Возможно, – в свою очередь, пожал плечами Тарек. – Иногда я задаю себе вопрос – хочу ли я этого?

– А что с твоим братом?

– Точно не знаю. Я не видел Омара много лет. Он всегда был дик и несдержан. Одним словом, парень связался с какими-то безумцами.

– И Карр-Джонс об этом узнал?

– И грозил, что все расскажет Сидни, – с печальной улыбкой ответил Тарек. – Похоже, он это сделал.

– Мерзавец, – пробормотал Кальдер.

В одном из серых «лексусов» прибыли помощники Штала и тут же приступили к подготовке конференции.

– Знаешь, а я ведь уже встречался с Мартелем, – сказал Тарек.

– Неужели?

– Да. Фредди Лангхаузер пытался уговорить мое семейство вложить деньги в фонд «Тетон». Отец пылал энтузиазмом. Ему нравилась вся эта чушь о «человеке, который обрушил евро». По счастью, он попросил меня помочь ему копнуть глубже. Несколько недель назад мы встретились с Мартелем в Женеве. Мне сразу стало ясно, что он не контролирует сделку, хотя он ничем не показал, что может очутиться в дыре. Поэтому я не удивился, когда узнал, что фонд лопнул.

– И твой отец не стал вкладывать деньги?

– Ни за что. Я очень жестко на него надавил, и он меня послушался.

– Сидни об этом известно?

– Известно. Я сказал ему, когда мы летели сюда. Да, босс, похоже, не очень торопится, – добавил Тарек, взглянув на часы.

Раздался звонок, извещающий о прибытии лифта. Кальдер обернулся и увидел, как из кабины вышел высокий человек, увидеть которого он вовсе не рассчитывал.

Жан-Люк Мартель.

Он улыбался, а его выпуклые глаза сияли. Увидев Кальдера, Мартель вскинул брови, и его улыбка, став еще шире, превратилась в оскал.

– Вы еще здесь, Алекс? Очень удивлен. Однако это долго не продлится. – С его губ сорвался какой-то странный смешок, и он направился к выходу.

Кальдер вдруг ощутил леденящий холод, прекрасно понимая, что значат слова Мартеля. Но прежде чем он успел что-то сказать, француз ушел.

– Пошли! – бросил Кальдер, устремившись к лифту. Тарек последовал за ним.

Номер Штала находился на втором этаже. Кальдер забарабанил в дверь, но прежде чем Штал ее открыл, прошла целая минута. Финансист казался оцепеневшим.

– Мартель здесь был? – спросил Кальдер.

Штал ответил ему утвердительным кивком.

– Он вам ничего не сделал?

– Пальцем не тронул, – отрешенным тоном произнес Штал.

– Но он вам угрожал, не так ли? Он чем-то вам угрожал?

Взгляд Штала остановился на лежащей в пепельнице наполовину выкуренной сигаре. Банкир взял ее, внимательно изучил, сунул в рот и снова зажег. Кальдер всегда видел Штала энергичным, уверенным в себе. Но на сей раз вся его энергия куда-то испарилась, и перед Кальдером сидел невысокий, тощий и, судя по виду, очень уязвимый человек. Он посмотрел вначале на Тарека, затем на Кальдера и сказал:

– Мартель заявил, что, если я не соглашусь на его условия, он убьет либо мою жену, либо одну из дочерей, либо одного из внуков.

– Мартель блефует, – сказал Тарек.

– Он говорит, что на Украине у него есть хороший друг по имени Михайло Бодинчук. Зеро о нем упоминал. Этот парень – один из крупнейших инвесторов фонда «Тетон». Он, если можно так выразиться, специалист по решению проблем. Михайло устроил убийство Дженнифер Тан. Сегодня утром был убит один из людей Мартеля, Викрам, – парень занимался деривативами. По его словам, должен умереть еще кто-то. Мартель утверждает, что найти моих внуков будет совсем не сложно.

– Викрам мертв? – спросил Кальдер.

– По крайней мере он так утверждает.

Кальдер содрогнулся всем телом, вспомнив произнесенные несколько минут назад слова Мартеля.

– Следующим должен быть я, – бросил он.

– Мартель тоже это сказал, – произнес Штал. – Прости.

– Что он хочет? – спросил Тарек.

– Ему известно, что мы прибыли сюда без нового инвестора, и он требует, чтобы мы отказались от коллатералей по облигациям «ДЖАСТИС» всего на неделю. Мартель считает, что японский рынок к тому времени резко усилится.

– Он, видимо, свихнулся? – сказал Тарек. – Укрепление рынка ничего не изменит. Полагаю, нам всем следует отсюда уехать и забыть о его угрозах.

– Не думаю, что он заглядывает так далеко вперед, – вмешался Штал. – Ему известно о Перумале. В то же время он говорит, что готов дать бой в связи с обвинением в убийстве, и надеется этот бой выиграть. Он наймет армию первоклассных адвокатов, а сам будет сидеть, не открывая рта. Такие штуки срабатывали. Честно говоря, мне кажется, что он действительно сошел с ума. Но к тому, что он говорит, следует относиться очень серьезно.

– Он знает, что теряет все, – сказал Кальдер. – И сейчас ему надо выиграть хотя бы несколько дней в надежде, что за это время что-то случится. Что вы намерены предпринять?

Штал повернулся к Кальдеру, и тот сразу понял, что свойственная банкиру решительность покинула его, уступив место растерянности и страху.

– Не знаю. Правда не знаю. Если бы это касалось только меня, я пошел бы на риск. Но у меня три дочери и пятеро внуков. Я не имею возможности защитить их всех. А эти украинские психи с радостью истребят всю семью.

Глаза Штала увлажнились, и он поспешно утер слезы.

– Это не простое дело, – заметил Тарек.

– А как бы поступил на моем месте ты? – обратился к Кальдеру Штал.

– Я?

– Да, ты. Я вижу, что ты человек храбрый. Проводя расследование, ты рисковал жизнью. Что бы сделал ты?

Кальдер подошел к окну и уставился в белую пустоту. Кто он такой? Действительно храбрец или просто неисправимый глупец? Там, в снежной белизне, его ждут, и ему страшно повезет, если он доживет до вечера.

Но он не был отцом или дедом. Кроме того, он сам далеко не безгрешен и постоянно ищет для себя неприятностей.

– Все твердят, что я всегда слишком рискую, – сказал он, поворачиваясь лицом к Шталу. – Но на вашем месте я прислушался бы к словам Мартеля. Возможно, он действительно блефует. А что, если это не так? Мы ни в чем не можем быть уверены. И если он говорит правду, то этот тип, Бодинчук, найдет способ убить человека, который не должен был умирать. В любом случае триста шестьдесят миллионов баксов всего лишь деньги. Чертова уйма денег, но только денег.

– Спасибо, – улыбнулся Штал.

– А как быть со всем этими людьми? – спросил Тарек. – Я говорю о полицейских, юристах. Вы скажете им, что все изменилось и пора расходиться по домам?

– Я что-нибудь придумаю, – ответил Штал. – Дайте мне пять минут, и я найду выход. – Взглянув на Кальдера, а затем на Тарека, он спросил: – Я могу надеяться, что все это останется строго между нами?

– Конечно, – ответил Кальдер, а Тарек лишь утвердительно кивнул.

– Забудьте об этом разговоре. Особенно ты, Тарек. Как только все это закончится, я подам в отставку. Я не хочу, чтобы тебе пришлось уйти вместе со мной. – Он вздохнул и добавил: – Скажи, пожалуйста, всем, что я спущусь через двадцать минут.

Тарек вышел. Кальдер тоже был у порога, но услышал голос Штала:

– Зеро!

Кальдер обернулся.

– Во-первых, спасибо, – сказал Сидни Штал, – и во-вторых, у тебя еще есть время отправиться в аэропорт, сесть на первый попавшийся самолет и улететь отсюда. Таким образом ты сможешь остаться в живых.

Кальдер хотел сразу отвергнуть это предложение, но затем что-то его остановило, и он сказал:

– Я подумаю.

Спускаясь в лифте, он размышлял о предложении Штала. Страх, который испытал такой закаленный боец, как Штал, поверг Алекса в шок. Старик прав: из Джексона следует немедленно бежать. Сейчас он отправится в отель, соберет вещи, прихватит Сэнди и улетит вместе с ней первым рейсом куда придется. Так он сохранит себе жизнь.

До сих пор ему так или иначе это удавалось. Он почти прихватил Мартеля, но тот нанес ответный удар. Жан-Люк показал, что становится смертельно опасным, если его загнать в угол. Но даже сейчас мысль, что этот тип может остаться безнаказанным, была Кальдеру ненавистна.

Лифт остановился в холле, и Кальдер вышел из кабины. Еще какая-то мысль не давала ему покоя; сути ее Алекс никак не мог уловить. Он старался припомнить все, что рассказал Сидни Штал о своем разговоре с Мартелем. Жан-Люк каким-то образом узнал, что его хотят подставить. Ему стало известно, что Перумаль жив. Именно поэтому он ворвался в номер Штала или подкупил прислугу, чтобы туда попасть. Кто-то ему все рассказал. Кто?

Карр-Джонс? Возможно. Вполне возможно, если Саймон Бибби заранее поставил его в известность о том, что происходит. Но Саймон Бибби поклялся Шталу, что будет хранить все в тайне. Кальдер ни на грош не доверял Бибби, но Бибби ни за что не решился бы поставить себя под удар в этом деле – у него и без того рыльце в пуху. Поэтому он скорее всего хранил молчание, следуя приказу босса. Кроме того, Кальдер считал, что Карр-Джонс по-настоящему боится Мартеля.

И вдруг ему все стало ясно. Нильс! Это мог быть только Нильс. Именно он якобы обнаружил в компьютере Перумаля е-мейл к Бодинчуку. Находка должна была служить неким отвлекающим маневром. Кальдер прошел за стоящую в углу зала ширму из шкуры бизона, достал телефон и набрал номер рабочего телефона Нильса, обратив внимание на то, что заряд мобильника почти полностью закончился.

Трубку поднял Мэтт.

– Могу я поговорить с Нильсом? – спросил Кальдер.

– Привет, Зеро. Нильс не вернулся с ленча, а время ленча кончилось пять часов назад. Ты, случайно, не знаешь, что здесь происходит? Нильс в последнее время вел себя очень странно, а Саймон Бибби и Джастин Карр-Джонс в панике гоняются друг за другом. Одним словом, у нас здесь пожар в борделе.

– Очень скоро ты все узнаешь. И еще кое-что, Мэтт. Лично для тебя.

– Слушаю.

– Не возникай. Уйди на дно. Ты меня понял?

– Так точно, босс, понял.

Итак, Нильс его продал. Скользкий выродок! И как он, Кальдер, мог ему доверять? Он считал, что Нильс помогает ему во имя их прошлой дружбы, но такие слова, как «дружба» или «личная преданность», для таких типов, как Нильс, лишены смысла. С какой стати он должен помогать бывшему боссу, если это не сулит ему никакой выгоды?

Его телефон вдруг подал сигнал.

– Да?

– Кальдер, это Сэнди. Где ты сейчас?

– В гостинице «Арманьяни».

– Было бы лучше, если бы ты приехал сюда как можно скорее.

– В чем дело?

– Дело в Черил Мартель. Она явилась сюда минут пятнадцать назад в ужасном состоянии. Говорит, что…

Его телефон начал жалобно попискивать.

– Не бросай трубку, с этой поганой машинкой творится что-то неладное. – Кальдер проверил уровень заряда батареи. Заряд кончился. – Мой телефон вот-вот отключится. Скоро я буду у тебя.

Мартель остановил машину на парковке у штаб-квартиры фонда и поднял взгляд на окна второго этажа. Он не испытывал ни малейшего желания подниматься к себе в офис, хотя ему надо было убить время до начала совещания с боссом «Блумфилд-Вайс», назначенного на три часа дня. Ему вовсе не хотелось видеть вытянутые рожи трейдеров и выслушивать их сентенции в связи со смертью Викрама. Кроме того, его кабинет находился в безобразном состоянии после учиненного им самим утреннего разгрома. Мартель знал, что остался в полном одиночестве. Теперь только он один мог спасти фонд «Тетон». Викрам и Черил, которым, как он считал, можно было доверять, оказались его врагами. Все остальные сотрудники были всего лишь простыми смертными, лишенными воображения и храбрости. От них не было никакого проку.

Мартель достал мобильный телефон и позвонил Михайле Бодинчуку – возможно, единственному человеку, на которого можно было положиться.

– Привет, Михайло, это Жан-Люк.

– Слушаю.

– Думаю, что мне следует поделиться с тобой одной идеей, – сказал Мартель и передал суть разговора со Шталом. – Ты сможешь помочь? – спросил он у украинца, закончив рассказ.

– Не сомневайся, что смогу, Жан-Люк. Я немедленно дам указание своим людям.

Мартель положил трубку, весьма довольный тем, что Бодинчук пошел на сотрудничество. Такой человек, как Михайло, сможет разобраться с одним из внуков Штала, если этого потребует ситуация. Впрочем, Мартель был уверен, что подобной необходимости не возникнет. Его угроза Шталу звучала весьма убедительно, и президент «Блумфилд-Вайс» наверняка предоставит фонду «Тетон» неделю отсрочки, чего, как был уверен Мартель, будет более чем достаточно.

Он еще раз посмотрел на окна здания и по телефону сообщил секретарше, что побудет пару часов дома.

Кальдер нашел Черил и Сэнди в холле отеля. Женщины, сгорбившись и опустив головы, сидели рядом на небольшом диванчике. Когда он подошел к ним, Черил подняла на него покрасневшие от слез глаза.

Кальдер сел рядом и, прикоснувшись к ее руке, сказал:

– Мне очень жаль Викрама, и я вам глубоко сочувствую.

– Вы знаете? – изумленно спросила Черил.

– Очень немного, – ответил Кальдер. – Насколько мне известно, он был убит этим утром.

– Нет, я хочу спросить, вы знаете обо мне и Викраме?

– Когда я был в вашем доме, то заметил, как он к вам прикасался.

– О, – проговорила Черил, – это было так глупо. Нам следовало быть более осторожными. Раньше мы вели себя очень сдержанно, но в последнюю неделю стали терять голову. Просто ничего не могли с собой поделать.

– И ваш муж все узнал? – спросил Кальдер.

– Если это увидели даже вы, то он не мог не заметить, – шмыгнув носом, ответила Черил. – И поэтому Викрам мертв.

Она заплакала, и Сэнди обняла ее за плечи.

– Узнав об этом, я сразу пошла к вам, – продолжала Черил, – так как не знала, что сказать полиции. Я была в курсе, что вы задавали вопросы о Жан-Люке, и я вам доверяла. Возможно, потому, что у вас хороший художественный вкус, – нервно улыбнулась она.

– Я рад, что вы мне поверили. Итак, что случилось с Викрамом?

– В его доме утром произошел пожар. Полиция подозревает поджог.

– Это меня не удивляет. Полиции известно, что замышляет ваш муж. Или по крайней мере известно то, что я смог им рассказать.

– Викрам поделился со мной всем, что знал, всего пару дней назад, – стараясь сдержать слезы, произнесла Черил.

– И что же он вам сказал?

Черил сообщила Кальдеру и Сэнди то, что услышала от Викрама: об облигациях ИГЛОО, о Дженнифер Тан, Перумале и Михайле Бодинчуке. Она добавила, что с самого начала не сомневалась: Мартель сделал все, чтобы убить Кальдера, когда они оба оказались в горах. Так же как теперь не сомневается, что Мартель убил Викрама или по меньшей мере заказал его убийство.

– Мы говорили в пятницу. Викрам заявил, что собирается рассказать все властям. И он бы это сделал, поверьте. Я дала слово, что не оставлю его, как бы ни сложились обстоятельства. Но теперь… – Из ее глаз снова полились слезы. – Мой муж – чудовище. Не могу поверить, что я могла до него дотрагиваться… – Она содрогнулась.

– С ним покончено, – вмешалась Сэнди. – Сегодня состоится большое совещание. Фонд «Тетон» лопнул, и пока мы говорим, в Джексон-Холл высаживается большой десант из юристов, финансистов и полицейских.