Текст книги "Где распростерся мрак…"

Автор книги: Майкл Ридпат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцать третья

Инкилейф молчала, с головой уйдя в работу, и только ее глаза перебегали с рождавшегося рисунка на кусок выложенной рыбьей кожи. На сей раз речь шла о нильском окуне – его чешуйки намного превосходили лососевые, а текстура была грубее. Изумительный светло-голубой, прозрачный цвет. Девушка создавала модель для портмоне; такие вещицы всегда популярны.

Она редко когда оставалась сидеть в магазине после обеда по вторникам: сейчас за салоном должна приглядывать ее партнерша Сонна, художница. Хотя причин для волнений имелось вдоволь, приятно хотя бы на пару часов занять себя творчеством. После окончания университета Инкилейф год провела во Флоренции, обучаясь там работе с кожей, а по возвращении в Исландию стала заниматься в Академии изящных искусств, где экспериментировала с рыбьей кожей. Этот материал на удивление разнообразен. Чем больше девушка с ним работала, тем больше открывала для себя новые возможности.

Задребезжал звонок. Инкилейф жила в двухкомнатной квартирке на верхнем этаже небольшого дома в центральном квартале Рейкьявика, неподалеку от салона. Спальня, несмотря на свое название, служила ей одновременно мастерской и – довольно редко – гостиной, так что спать приходилось в соседней комнате. Обстановка спартанская, минималистичный исландский стиль: белые стены, изобилие дерева и почти полное отсутствие ненужного барахла, хотя при всем при этом свободного места почти не оставалось. Впрочем, в таком престижном квартале, возле центрального почтамта, на лучшее рассчитывать не приходится. А обитать в унылом и пресном микрорайоне новостроек где-нибудь в Коупавогуре или Гардабайре ей не хотелось.

Она спустилась, открыла дверь. На пороге стоял Петур.

– Песи! – Ее вдруг страшно потянуло броситься к брату в объятия. Он на пару секунд крепко прижал ее к груди и погладил по голове.

Наконец она отпрянула. Петур смущенно улыбался, явно удивившись столь бурному проявлению родственных чувств.

– Давай заходи, – потянула его Инкилейф.

– Извини, что я тогда не позвонил…

– Ты имеешь в виду, после убийства Агнара? – Она уселась на стеганое покрывало, которым была застлана ее кровать, и откинулась спиной на стену. Петур подвинул себе один из стульев с хромированными ножками.

Он кивнул.

– А ты знаешь, меня это даже порадовало, – заметила Инкилейф. – Представляю, до какой степени ты бы на меня разозлился!

– Я же тебе говорил: не надо продавать сагу.

Девушка бросила взгляд на брата. В его глазах поровну читались любовь и досада.

– Да я помню… Ты уж не ругай меня, я и сама теперь локти кусаю. А что мне было делать? Где взять денег?

– Ну сейчас-то, наверное, у тебя все получится, – пожал плечами Петур. – Я так полагаю, ты же можешь ее продать?

– Вот уж не знаю, – ответила Инкилейф. – Я еще не уточняла… Деньги меня больше не интересуют. Вся эта затея была колоссальным идиотизмом.

– Полиция тебя уже навещала?

– И не раз. А тебя?

– Да заглядывали на днях… Можно подумать, я много чего знаю.

– Они считают, что Агнара убил какой-то англичанин. Тот самый дядька, который выступал от имени американского покупателя.

– В новостях почему-то вообще не упоминают сагу, – заметил Петур.

– Так это понятно: полиция не хочет никакого шума, пока не завершится расследование. А сагу они забрали в лабораторию. Тот детектив, с которым я разговаривала, всерьез считает, что это фальшивка. Ну не болван ли, а?

– Фальшивка… Эх, если бы, – вздохнул Петур. – Но ведь они рано или поздно ее обнародуют, правда? И тогда со всех сторон навалится мировая пресса. Нам придется давать интервью, пускаться в воспоминания, видеть сагу на обложках всех исландских журналов…

– Понимаю. Если хочешь, все это могу взять на себя. Я же знаю, что ты терпеть не можешь любые темы, связанные с сагой. И в конце-то концов, виновата я…

– Спасибо за предложение, – ответил Петур. – Я его обдумаю.

– Мне надо тебе кое-что показать, – сказала Инкилейф. Она сходила за сумочкой и передала брату письмо от Толкина – второе, датированное 1948 годом.

Он развернул его и, нахмурившись, принялся читать.

Инкилейф ожидала более живой реакции.

– Ну? Видишь, здесь написано, будто дедушка нашел кольцо?

Петур вскинул глаза на сестру.

– Я и так это знал.

– Знал?! Каким образом? И с каких пор?

– Дед мне сам рассказал, но при этом хотел, чтобы кольцо навсегда осталось спрятанным. Он боялся, что после его смерти отец возьмется за поиски. Вот он и попросил меня, чтобы я помешал.

– А почему же дедушка мне ничего не сказал?

Петур пожал плечами:

– Еще один секрет нашего семейства. А после гибели отца я вообще решил обходить эту тему. За километр.

– Жаль, что ты его не остановил… – сказала Инкилейф.

У Петура гневно вспыхнули глаза.

– Ты что думаешь, я об этом не жалею?! Да я себе который год локти кусаю! Но что я мог поделать? Я же в то время учился в интернате, в Рейкьявике… А потом, как мог я противиться воде родного отца?

– Да нет же, я не в том смысле, – поспешила оговориться Инкилейф. – Ты не сердись…

Раздражение Петура понемногу улеглось.

– Ты знаешь, с тех пор как я обнаружила это письмо, – медленно произнесла девушка, – у меня из головы не выходит одна мысль… Я насчет гибели отца…

– Ну?

– Ты помнишь, он ведь не в одиночку разыскивал кольцо, а с пастором. Что, если они его все-таки нашли?

– Сомневаюсь. С чего ты взяла?

– Мне кажется, его надо прямо спросить…

– Кого? Пастора? Ты что, думаешь, он сам бы ничего не рассказал?

– Всякое бывает…

Петур зажмурился. Когда он наконец поднял веки, глаза его влажно блестели.

– Инга, я и сам не понимаю, отчего мысли о гибели отца так на меня действуют, но я очень хочу навсегда позабыть об этой истории. Столько лет пытаюсь от нее отвязаться… И все равно каждый раз мне кажется, что в случившемся виноват я один.

– Ну что ты, Песи, что ты! Ты здесь совсем ни причем!

– Это я знаю. Знаю. – Петур смахнул слезу из краешка глаза. Инкилейф с удивлением подумала, что никогда не видела брата – обычно столь сдержанного и отстраненного – в таком эмоциональном состоянии. Он шмыгнул носом и покачал головой. – Но порой мне кажется, что виновато как раз проклятое кольцо. Меня еще в детстве заворожила эта история… или, скорее, загипнотизировала, словно удав кролика. А после смерти отца я решил, что нет в ней ничего, кроме кучи дерьма. Так что с тех пор стараюсь держаться подальше. – Он сердито воззрился на сестру. – И что получилось? Сейчас я не могу отделаться от подозрения, что кольцо разрушило нашу семью. Оно дотянулось до нас через тысячу лет, с того дня, когда Гекур забрал его у Исилдура на вершине Геклы… И вот теперь оно настигло нас, чтобы уничтожить: и отца, и мать, и Бирну, и нас с тобой. – Петур подался вперед, сверкая глазами, в которых еще не высохли слезы. – Но ты знаешь, ему вообще достаточно существовать только у нас в голове. – Он постучал пальнем по виску. – Вот где оно застряло, у всей нашей семейки. Вот где оно ведет свою подрывную работу.

Вигдис припаркована машину на узкой улочке, что спускалась к заливу со стороны Хверфисгата, и вместе с Балдуром вышла из автомобиля. Повторный опрос в университете принес свои плоды. Днем раньше полицейский, разговаривая с одной двадцатилетней и несколько заторможенной студенткой, узнал от нее, что та, дескать, помнит, как в день смерти Агнара к ним в университет приходил некий мужчина, разыскивавший профессора Харальдссона. Девушка сказала ему, что у Агнара есть дача возле озера Тингвадлаватн, где он порой проводит время. Вопрос, отчего она не сообщила об этом раньше, поставил студентку в тупик. Полицейский решил пока не напирать на это обстоятельство.

Нет, своего имени мужчина не называл. Однако внешность его была хорошо знакомой – по телепередачам.

Томас Хаконарссон.

Он жил на восьмом этаже элитной новостройки в фешенебельном районе Скуггахверфи, или «Тенистый квартал», который тянулся вдоль набережной. Дверь открыл сам хозяин квартиры; взгляд оказался мутным, словно мужчину подняли с постели.

Балдур назвал себя, представил Вигдис, после чего решительно шагнул в квартиру.

– В чем дело? – заморгал Томас.

– В убийстве Агнара Харальдссона.

– A-а… Ну тогда присаживайтесь.

Обстановка была представлена дорогой мебелью с кожаной обивкой кремового цвета. Вид на залив потрясающий, хотя в данную минуту темная облачность низко висела над еще более темным морем. Взгляду открывалась сотня футов у подножия горы Эсья, и никаких шансов увидеть ледник Снайфельснесса. В левой части панорамы маячили застывшие скелеты башенных кранов и недостроенная коробка национального концерт-холла, еще одной жертвы kreppa.

– Что вам об этом известно? – спросил Томас.

– Это я у вас хотел узнать, – возразил Балдур. – Перечислите-ка все ваши перемещения начиная с двадцать третьего числа. С прошлого вторника, другими словами.

Томас собрался с мыслями.

– Встал я в тот день поздно. Сходил на улицу за сандвичем и кофе. Потом поехал в университет.

– Дальше.

– Поискал там Агнара Харальдссона. Одна из студенток сказала мне, что он может быть на своей даче у озера Тингвадлаватн. Я туда съездил.

– Во сколько? – спросила Вигдис, держа наготове ручку и раскрытый блокнот.

– Кажется, добрался к четырем часам… Вроде бы. Не знаю. Не помню точно. Но никак не раньше половины четвертого. А может, и чуть позже.

– Вы застали Агнара на месте?

– Да. Он предложил мне кофе. Мы поболтали. А потом я уехал.

– Понятно. И во сколько?

– Во сколько я уехал? Не помню. На часы я не смотрел. Да и пробыл там минут сорок пять, не больше.

– Получается, вы уехали без пятнадцати пять?

– Ну, где-то так.

Балдур замолчал. Томас тоже не делал попыток нарушить тишину. Что же касается Вигдис, она отлично знала свою роль: сидеть надо неподвижно, всем своим видом демонстрируя готовность записывать. Однако записывать было нечего: Томас не открывал рта.

– Так и о чем вы «болтали»? – наконец спросил Балдур.

– Хотел обсудить с ним возможность организовать телепроект о сагах.

– А конкретней?

– Так в том-то и дело. Я же не специалист. Вот и надеялся, что Агнар мне поможет. Увы, ничего путного не вышло.

– И поэтому вы уехали?

– Ну конечно.

– И чем вы занялись после этого?

– Вернулся домой. Посмотрел кино. На DVD. Выпил стаканчик. Ну… может, и парочку стаканчиков…

– В одиночку?

– Да, – буркнул Томас.

– Вы часто пьете в одиночку?

Мужчина горестно вздохнул.

– Да, – вновь последовал ответ.

Вигдис пошла на кухню. Точно: в помойном ведре лежала пустая бутылка. Из-под виски.

– Эта было ваше первое знакомство с Агнаром? – спросил Балдур.

– Нет. Мы и раньше иногда общались. Пожалуй, он служил для меня как бы информатором по сагам.

На угрюмой физиономии инспектора ничего не отражалось, однако Вигдис чувствовала, что в нем прямо-таки кипит возбуждение. Томас отчаянно врал, и Балдур прекрасно это видел.

– Ну и отчего же вы не пришли к нам сами? – негромко и спокойно спросил инспектор.

– Кхм… ну-у… понимаете, я далеко не сразу узнал об этом, да и в газетах сейчас ничего не упоминается…

– Бросьте, Томас! Не принимайте меня за полного идиота. Вы же профессиональный охотник за новостями. А газеты в те дни только об этом и писали.

– Так ведь… В общем, я не хотел высовываться. Потому что это не казалось очень уж важным.

При этой сентенции Балдур не выдержал и рассмеялся.

– Ну вот что, Томас. Собирайтесь, поедете с нами в управление. А по дороге хорошенько обдумайте, есть ли смысл и дальше пичкать нас баснями. От себя лично я бы посоветовал говорить только правду: это лучше всего помогает… Кстати, покажите-ка мне ту одежду, в которой вы ездили к профессору. И заодно обувь.

Глава двадцать четвертая

– Нельзя выпускать Стива Джабба! – чуть ли не кричал Магнус.

Они с Балдуром стояли лицом к лицу в коридоре возле допросного помещения.

– Что значит нельзя? Такова моя обязанность, – возразил инспектор. – У нас нет оснований держать его за решеткой. Мы ведь знаем, что после возвращения Джабба в Рейкьявик на даче побывал еще один человек. Тот самый, который швырнул Агнара в озеро под покровом темноты.

– Если верить четырехлетней девочке.

– Во-первых, ей пять, а во-вторых, данные экспертизы подтверждают ее слова.

– А как насчет ее родителей? Почему они не услышали шум машины, которая якобы проехала мимо их дома в половине десятого?

– Это мы уже проверили. Оказывается, они рано отправились на боковую, а их спальня находится в тыльной стороне. К тому же они были заняты.

– Заняты? Чем?

– А тем, чем иногда занимаются женатые люди, если они рано ложатся спать.

– А-а…

– Так что сейчас у нас совсем иной подозреваемый. – Балдур кивнул на дверь, за которой вот-вот должен был начаться допросный марафон с участием Томаса Хаконарссона.

Магнус заглянул внутрь. Под пристальным наблюдением Вигдис у стола сидел толстощекий лысеющий мужчина в круглых очках и курил сигарету. Знаменитый телеведущий.

– Он уже признался?

– Дайте мне спокойно все проделать, – поморщился Балдур. – Кстати, его отпечатки совпали с теми «пальчиками», которые мы обнаружили в доме. Сейчас эксперты проверяют его одежду и обувь. Пока что он утверждает, будто уехал от профессора еще до появления Стива Джабба, то есть раньше половины восьмого вечера. Соседи весь тот день провели на озере, и, надо полагать, поэтому не заметили ни приезда, ни отъезда Томаса. Но если вы считаете, что Джабб врет, советую послушать этого типа. Из его легенды несуразности так и сыплются.

– То есть вы не считаете, что мой доклад про Лоренса Фелдмана важен?

– Нет, не считаю, – отрезал Балдур. – А сейчас извините, у меня дела.

Магнус поплелся к своему столу, еле сдерживаясь, чтобы не плюнуть от досады. Особенно бесило то, что Балдур вполне мог оказаться прав. Инспектор был опытным полицейским и верил своей интуиции, то есть поступал так же, как и Магнус. Будет вдвойне обидно, если интуиция Балдура докажет свое превосходство над способностями сержанта.

Он знал, что в такие минуты надо расслабиться, выкинуть из головы предвзятость и просто следовать по ниточке из улик. Но в том-то и дело, что чем больше он знакомился с историей саги и обстоятельствами сделки о покупке кольца, тем мутнее становилась картина. И тем выше поднимались ставки.

Если внимательно присмотреться, у Томаса Хаконарссона существовала возможность совершить убийство, зато отсутствовал мотив. А вот у Исилдура и Гимли, как любила именовать себя эта парочка, мотивов имелось предостаточно.

Стул напротив Магнуса был пуст: Арни сих пор летел в Калифорнию. Магнус позвонил ему на мобильник и оставил голосовое сообщение о появлении Исилдура в Рейкьявике.

Бедный парень.

Сержант включил компьютер и проверил почту: имелось одно сообщение от Уильямса, причем необычно многословное.

Во-первых, шеф Магнуса извинялся за недогляд. Он утверждал, что патрульная машина всю ночь простояла возле дома Колби, но ничего подозрительного дежуривший коп не заметил. Сама же Колби словно в воздухе растворилась, хотя и предупредила родителей и свое начальство об отъезде.

Далее, по управлению начали циркулировать вопросы про Магнуса, завуалированные под сплетни. К делу явно приложили руку приятели Ленаэна и, стало быть, друзья друзей Сото. Доминиканская банда, судя по всему, всерьез начала охоту за сержантом.

Парнишка, которого подстрелил Магнус, умер в больнице. Служебная проверка обстоятельств перестрелки, которая привела также к гибели еще одного человека, отложена до окончания процесса над Ленаэном. Кстати, этот процесс-то и был самой главной новостью. Судье наконец надоела тактика защиты, и он отказал в ходатайстве заняться разбором тысяч е-мейлов городского полицейского управления, заявив, что больше не позволит тянуть время. С учетом того, что одно из параллельных дел, которое вел судья, возвратили на доследование, в его расписании неожиданно возникло «окошко», означая тем самым, что процесс начнется уже на следующей неделе. Магнуса при первой же возможности вызовут давать показания: ФБР надеялось, что после выступления сержанта Ленаэн наконец заговорит. Как только прояснятся детали, федералы укажут дату и номер рейса Магнуса. Аэропорт назначения пока что не определен, но уж, во всяком случае, не бостонский Логан. Агенты ФБР встретят Магнуса и отвезут его на конспиративную квартиру.

Магнус быстро набил ответное послание, где написал, что с радостью вернется домой. И это правда. Сержанту все отчетливее казалось, что его личный вклад в работу исландской полиции в точности равен нулю. Отзыв Балдура на сто процентов окажется отрицательным.

Затем он подумал про Колби и улыбнулся. Все-таки она молодец. Если уж бостонская полиция не может ее разыскать, есть надежда, что все обойдется.

Он написал ей коротенькое письмо с просьбой дать о себе весточку при первой же возможности. На большее тут рассчитывать нечего.

Мысли Магнуса вернулись к текущему расследованию. Жаль бросать такое дело на полдороге, оставлять его Балдуру…

Ну хорошо, допустим, Балдур ошибается, а Магнус прав. Это означает, что все завязано именно на саге и кольце. Кольцо здесь играет ведущую роль. Оставим в стороне вопрос, в самом ли деле эту вещицу пару тысячелетий назад изготовил карлик Андвари, который любил оборачиваться щукой и в таком виде ловил рыбу. Не это главное. Тут важнее всего два обстоятельства: Агнар считал, что знает местонахождение тайника, а Фелдман стремился заполучить кольцо – любыми средствами.

Ну и где этот тайник?

Магнус сам объяснял Арни, что крайне маловероятно, чтобы Агнар за пару дней сумел изготовить удачную подделку колечка, которому не одна тысяча лет. Значит, работу выполнял кто-то другой. К примеру, Инкилейф. А может, Агнар придумал, где можно найти нечто похожее.

Вряд ли кольцо хранится у Инкилейф. Вернее сказать, в такую возможность Магнусу не хотелось верить.

Стало быть, кто-то другой. Кто?

Что, если Агнар догадался, где тайник? Магнус читал «Сагу о Гекуре» и помнил, что в тексте не имелось подсказок на эту тему. С другой стороны, Агнар, эксперт по средневековой исландской литературе, несомненно, наизусть знал десятки народных сказаний и легенд, в которых могли содержаться хитроумно завуалированные, перекрестные указания и ссылки.

Секундочку… В еженедельнике профессора встретилась запись о хуторе Хруни. Не Флузир, а Хруни. Помнится, туда ездила Вигдис, брала показания у пастора, которого упоминал Петур, рассказывая о друге своего отца.

В Хруни придется наведаться, но перед этим следует побеседовать с Инкилейф, побольше разузнать о кольце и самом пасторе.

Да и вновь посмотреть на эту женщину, если уж честно.

В художественный салон он отправился пешком и успел-таки попасть до закрытия, однако Инкилейф на месте не оказалось. Ее компаньонка, поразительно красивая темноволосая женщина, сказала ему, что Инкилейф, пожалуй, работает дома. Ее адрес остался у Магнуса еще от первой беседы, к тому же идти туда минут десять, не больше.

Увидев сержанта на пороге, она вроде бы даже обрадовалась – во всяком случае, ее улыбка стала широкой и теплой, – однако в следующий миг лицо Инкилейф омрачилось облачком сомнения. Все же она пригласила Магнуса в дом.

– Как вам Исландия? Уже освоились? – спросила она. – Много встретилось симпатичных девушек?

– Да пока нет.

– Вы меня обижаете.

– Ну вы-то, разумеется, исключение.

– Ну конечно. Присаживайтесь.

Магнус уселся на низенький стул с хромированными ножками и принял предложенный бокал вина. Из обстановки в глаза первым делом бросилась виолончель, прислоненная к стене. «Для столь крошечной комнатушки подошла бы скорее скрипка, – подумал Магнус. – Или флейта-пикколо».

– А я и не знала, что вам дозволяется пить на службе, – заметила Инкилейф.

– Я даже не уверен, можно ли это назвать службой.

– Вот как? – вздернула брови Инкилейф. – Вот уж не думала увидеть вас с визитом вежливости.

– Точнее, это нельзя назвать официальным снятием показаний, – признался Магнус. – Я пришел за помощью.

– По-моему, именно этим я и занималась, – заметила Инкилейф. – Помогала полиции вести расследование. Хотя и не с самого первого дня.

– Я хотел бы поговорить о кольце. Мне нужно разгадать, где оно хранится. У кого.

– Понятия не имею, – ответила Инкилейф. – Я уже говорила вам: оно запрятано в какой-то крошечной каменистой расщелине среди дикого исландского раздолья.

– Зато Агнар его нашел, – возразил Магнус. – Или как минимум полагал, что вычислил тайник. Он ведь пытался продать не только сагу, но и кольцо.

Здесь сержант рассказал о содержании эсэмэски, которую Стив Джабб направил Лоренсу Фелдману в ночь убийства профессора. Кроме того, он добавил, что Фелдман искренне верил заявлениям Агнара, будто тот знает, где лежит кольцо.

– Получается, кольцо нашли? – спросила Инкилейф.

– Очень возможно.

– Кто?

– Из всех кандидатур лучше всего подходите вы.

– Эй! – не выдержала Инкилейф. – Вы только что заявили, дескать, вам нужна моя помощь. Если бы кольцо было у меня, я бы об этом прямо сказала. Да, помню, я поначалу открыла далеко не все, но теперь мне плевать и на сагу, и на проклятое кольцо. Так что, если не верите, можете меня арестовывать и приступать к допросам. Под пытками. Не хотите привязать меня к доске и начать окунать в воду, как это принято у вас в Штатах?

Магнус даже опешил от такого напора.

– Что ж, не буду отрицать, я довольно долго жил в Америке, однако никаких пыток устраивать не собираюсь, а просто задам вопрос: «Итак, вы знаете, где находится кольцо?»

– Нет! – отрезала Инкилейф. – Поверили?

– Да, – ответил Магнус. Он понимал, что любой профессионал в его сфере обязан сомневаться, но, с другой стороны, профессионал не стал бы пить вино в квартире подследственного. Можно сказать, сержант отказался от роли профессионала, по крайней мере в Исландии. Ему просто хотелось понять, кто убил Агнара.

Женщина тем временем вроде бы успокоилась.

– Извините, – буркнула она. – Зря я насчет пыток ляпнула…

– Ничего страшного. Ну, вы готовы мне помочь?

– Да.

– По словам Петура, ваш отец не держал секретов от местного пастора, и они вдвоем работали над теориями, где могло быть спрятано кольцо. Хотелось бы побольше узнать про этого разностороннего священнослужителя.

– В ту пору я ничего не знала о том, что дед отыскал кольцо, зато хорошо помню, как отец несколько раз уходил с пастором в поисковые экспедиции в Тьоурсаудалурское ущелье. А насчет пастора… – Она призадумалась, подыскивая слова. – Его преподобие Хакон – человек со странностями. Нет, конечно, уж кого-кого, а чудаковатых сельских священников в Исландии предостаточно, но даже на их фоне Хакон сильно выделяется. Многие из моих друзей, к примеру, вообще не могут находиться в его присутствии. Утверждают, будто он им психику ломает.

– Но только не вы?

– Со мной он всегда был вполне мил. Из-за отца, должно быть… Человек он умный, считает себя интеллектуалом. До чрезвычайности увлечен Сэмундом Мудрым… ну, вы знаете, тот дядька, который постоянно обводил дьявола вокруг пальца. И разумеется, он все знает про легенду об адских плясках в Хруни.

– Как давно вы его видели?

– В конце прошлого года, когда он отпевал мою покойную маму. У него получилось хорошо. Он очень импозантный человек… – Инкилейф допила вино. – Хотите еще бокал?

Магнус кивнул. Хозяйка отправилась на кухню и вернулась с бутылкой из холодильника.

– Всю эту неделю меня мучают разные мысли… Да, я знаю, сейчас вы расследуете убийство Агнара, но я никак не могу отделаться от сомнений по поводу гибели отца…

– Расскажите, что там произошло.

– Они с пастором собрались в поход с ночевкой где-то в холмах к западу от реки Тьоурсау. Там довольно голая местность, да и снег еще не успел полностью сойти. Я так и не узнала, куда конкретно они отправились; скорее всего обследовали местные пещеры или лавовые глыбы, напоминающие собак… – Инкилейф отпила глоток. – На вторые сутки, когда они уже возвращались, их застиг внезапный буран. То есть, я хочу сказать, по-настоящему внезапный, потому как – и я отчетливо это помню! – предыдущий день был тихим и солнечным. В общем, они заблудились на какой-то пустоши, и отец сорвался со скалы. Метров пятнадцать. Пастор рассказывал, что, когда он сам слез вниз, отец был еще жив – и тогда Хакон побежал за помощью, но заплутал из-за снежной бури. Часов через шесть набрел на овцеводческую ферму и вместе с ее хозяином вернулся к отцу. Но тот уже умер: проломленный череп, сломанная шея… Пожалуй, после падения он едва ли прожил несколько минут…

– Какое несчастье! – сочувственно заметил Магнус. – У меня самого отец погиб, когда мне было двадцать. Тяжелое время.

Инкилейф слабо усмехнулась:

– Да уж… И потом сколько ни старайся, все равно никогда с этим не смиришься. Особенно при таких обстоятельствах.

– Так вы считаете, его столкнули? – спросил сержант.

– Намекаете на преподобного Хакона? Дескать, они нашли кольцо, и пастор убил отца, решив завладеть талисманом в одиночку?

Магнус пожал плечами:

– Ну а кто мне говорил, что вас одолевают сомнения? Вы сами-то что думаете?

– Не знаю я… – вздохнула Инкилейф. – Они с отцом дружили. Кстати, отца все уважали и любили, он умел найти правильный тон с каждым, а вот пастор… Пожалуй, у него был только один настоящий друг. После смерти отца Хакон ушел в себя и стал эксцентричен до предела. Года через два его бросила жена; в поселке ее никто и словом не попрекнул.

– Не исключено, что это реакция человека, который убил своего лучшего друга, – предположил Магнус. – Пожалуй, отправлюсь-ка я завтра к этому пастору…

– А можно, я с вами?

Сержант удивленно вздернул брови.

– Даже не знаю, как объяснить, – сказала Инкилейф. – Мне надо узнать, что на самом деле произошло. Дело давнее, я сколько лет пыталась обо всем позабыть… Однако слишком много осталось вопросов. А с убийством Агнара все опять всплыло в памяти. Нет, теперь я точно не успокоюсь, пока не получу все ответы… Вы хоть понимаете, о чем я толкую?

– Еще как. Уж кто-кто, а я-то в этих делах разбираюсь. Иногда мне кажется, что я каждый день пытаюсь найти ответы на похожие вопросы про моего собственного отца.

Он призадумался над ее просьбой. Инструкции категорически запрещали подобные вещи. Мыслимое ли дело: брать показания в присутствии фигуранта, которому вдруг приспичило удовлетворить свое любопытство!

– Ладно, – сказал Магнус с улыбкой. – Поехали.

Инкилейф улыбнулась в ответ. Наступило минутное, но совсем не тягостное молчание.

– А расскажите мне про своего отца, – вдруг попросила Инкилейф.

Магнус задумался. Отпил вина. Посмотрел на сидевшую напротив него женщину, подметил, какими теплыми стали ее глаза. Стандартной процедурой опроса здесь и не пахло. Он рассказал ей и про собственное детство, и про размолвку родителей, и про переезд в Америку. Про мачеху, убийство и неудачные попытки найти виновника. А затем и про недавнюю новость о супружеской неверности отца…

Они проболтали где-то с час, а может, и два. Долго обсуждали жизнь Магнуса, затем поговорили и про Инкилейф. Пришлось откупорить вторую бутылку.

Наконец Магнус поднялся.

– Так вы не передумали ехать со мной в Хруни? Для встречи с пастором?

– Я бы с удовольствием, – улыбаясь, ответила Инкилейф.

– Вот и отлично, – заметил сержант, натягивая пальто, и вдруг замер. – Стойте!

– А?

– Этот ваш пастор… преподобный Хакон… А у него, случаем, нет ли сына?

– Ну как же, есть. И если на то пошло, я его видела не далее как сегодня утром. Мы вообще с ним старинные друзья.

– И как его зовут?

– Томас. Томас Хаконарссон. Он работает на телевидении. Весьма известная личность, вы наверняка его знаете.

– Да, – сказал Магнус. – Знаю. Что правда, то правда.

После теплой квартиры Инкилейф уличный воздух показался промозглым. Слегка моросило, и свежий ветер обдувал щеки Магнуса холодным сырым туманом.

Он знал, что правильнее всего было бы отправиться домой, однако Инкилейф жила совсем неподалеку от «Гранд рока».

Один раз по пиву – и все.

Выискивая путь в лабиринте узких улочек, Магнус достал из кармана мобильник. Следовало бы позвонить Балдуру, доложить ему, что задержанный оказался сыном священника, который семнадцать лет назад сопровождал доктора в его поисках кольца.

Номера инспектора он не знал: ни домашнего, ни мобильного. Впрочем, если связаться с дежурной частью, они передадут по команде…

Да ну их к черту! Сержант сунул мобильник обратно. Можно подумать, Балдур на это как-то отреагирует. Он ведь и пальцем о палец не ударит. Нет, лучше доложить завтра, после разговора с преподобным Хаконом.

Телефон зазвонил. Арни.

– Я только что приземлился в Сан-Франциско, – сказал он. – Ваше сообщение получил.

Даже в тысячах миль от Калифорнии нотки разочарования прозвучали на редкость выразительно.

– Ничего не поделаешь, Арни, я лично натолкнулся на Исилдура в гостинице «Борг».

– Он хотя бы сообщил что-нибудь интересное?

– Можно и так сказать. Жаль только, что вашего босса это не волнует.

– Правда? А что случилось?

– Он арестовал еще одного человека. Некоего Томаса Хаконарссона.

– Уж не с телевидения ли?

– В точку.

Арни присвистнул.

– И что же мне сейчас делать?

– Думаю, лучше всего вернуться. На вашем же самолете. Он наверняка сейчас дозаправится и полетит в обратную сторону. Так что бегите оформлять билет, а то свободных мест не останется.

– Да чтоб им всем провалиться! – выпалил Арни. – Мне уже кажется, будто я неделю не выхожу из самолетов. Нет, мне надобен небольшой отдых, а то организм просто не выдержит.

«Вот ведь поросенок», – подумал Магнус, однако решил пожалеть своего нового коллегу.

– С другой стороны, вы вполне могли прослушать мое сообщение вечером, уже устроившись в гостинице.

– Отличная мысль. Я так и сделаю. Спасибо, Магнус, этого я не забуду.

– Ладно, проехали.

– Эй! Алло?

– Что?

– Выше голову. Держитесь. Не давайте им спуску. Терпение и труд все пере…

– Спокойной ночи, Арни.

Не дожидаясь ответа, Магнус отключился и стал раздумывать над последней сентенцией молодого исландца. В том-то и дело, что сейчас ситуация не столь уж однозначна. Конечно, сержант был рад, что скоро вернется домой, однако это означало, что расследование придется бросить. Неприятная мысль; ему не хотелось покидать Исландию, так и не раскрыв убийство Агнара, и, если быть честным до конца, увидеть Балдура в роли единоличного триумфатора. Арни прав: надо держаться. Завтрашняя поездка в Хруни с Инкилейф обещает стать очень интересной. Тем более что имеются вопросы насчет смерти ее отца… А кстати…

Смирившись с хорошо знакомым чувством неизбежности, он позволил своим мыслям вернуться к теме гибели его собственного отца.

Он добрался до «Гранд рока» и направился к лужице света перед входом в бар, откуда веяло теплом людской болтовни и парами алкоголя.