Текст книги "Когда отступит тьма"

Автор книги: Майкл Прескотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

По одиннадцать миллионов у каждого. Эрика, как старшая, получила и дом. По оценке, которую Эндрю тайком выяснил, Грейт-Холл в настоящее время стоил по меньшей мере два миллиона.

Одиннадцать миллионов не фантастичная сумма. В юности, когда мошенничал с недвижимостью в Нью-Йорке, Эндрю регулярно встречался с мужчинами и женщинами, обладавшими гораздо более крупными состояниями. Даже, казалось бы, совершенно заурядные люди скапливали богатство самыми прозаическими способами. Миллионерами становились плотники и водопроводчики. В Филадельфии он знал человека, который установил в торговом центре единственный киоск с горячими сосисками и нажил, по скромным оценкам, пятьдесят миллионов.

Американцы любят плакаться на нехватку денег, но для ушей Эндрю их жалобы звучали хныканьем избалованных детей. Очень многие в этой стране купаются в роскоши, тратят то, что имеют, и еще берут кое-что в кредит.

Эндрю не возмущался этой неистовой меркантильностью. Он и сам был охвачен ею. Его жизнь давно превратилась в отчаянную, изматывающую погоню за деньгами, их становилось все больше и почему-то вечно не хватало.

Женившись на Эрике, наследнице состояния, он решил, что погоня окончена. Но потом Эрика узнала о его прошлом и отдалилась. Слово «развод» пока что не звучало. Но это был лишь вопрос времени.

И хотя Эндрю любил жену, очень не хотел разрыва с ней, он находил в себе силы расчетливо, спокойно оценивать создавшееся положение.

С чисто финансовой точки зрения развод окажется катастрофой. Будет означать конец красивой жизни, к которой он пристрастился. Грейт-Холл, кружок богатых членов теннисного клуба, приобретенная респектабельность – все исчезнет как дым, придется промышлять на художественном рынке или опять мошенничать с недвижимостью.

Конечно, формально он будет иметь право на какое-то соглашение с женой. Но Эрика знает о его прошлом. И разоблачит его. Она стальная, несмотря на хрупкую внешность. Рассерженная тем, что он ее использовал, хладнокровно отомстит. Не выделит ему ничего. Он понимал это. Совершенно ничего.

Лихорадка отчаяния горячила ему кровь. Если брак должен прийти к концу, требовалось урвать все, что удастся. Ему нужны были деньги, на которые Эрика не сможет претендовать, мягкая подстилка для неизбежного падения. Потом благодаря интуитивной прозорливости он увидел решение проблемы, способ обеспечить себя на всю жизнь.

Эндрю Стаффорд играет, чтобы выигрывать. Эта мысль поддерживала его все трудные месяцы.

Теперь деньги значения не имели, ничто не имело значения, кроме жизни Эрики. Он может не наладить с ней отношений. Но смерти ее не допустит.

Эндрю уставился на телефон, внушая ему, чтобы он зазвонил. Звони же...

Внезапный звук чуть ли не вырвал его из кресла. На полпути к аппарату он осознал, что слышит жужжание внутреннего телефона.

И раздраженно нажал кнопку.

– Да?

– Мистер Стаффорд, – раздался в трубке голос Марии, – извините, что звоню, хоть вы велели не беспокоить...

– В чем дело?

– Приехала миссис Келлерман, хочет вас видеть.

Эндрю нахмурился. Рейчел. Какого черта ей нужно? Потом вспомнил слова Коннора, что Эрика не явилась к встрече за обедом с Рейчел.

Должно быть, услышала новости по радио и, вместо того чтобы позвонить, решила приехать. Черт возьми.

Эндрю не хотел ее видеть. Не мог пригласить ее в домик, не мог пойти на риск разговаривать с Робертом в ее присутствии. А если пойдет в дом поболтать с ней, может пропустить звонок Роберта; Роберт псих, неуравновешенный; как знать, станет ли он еще звонить потом или нет?

– Мистер Стаффорд!

Эндрю чуть было не сказал Марии, чтобы выпроводила Рейчел под каким-то предлогом, но потом решил, что этого делать нельзя. Неразумно возбуждать лишние подозрения. Уже один только визит в банк объяснить будет нелегко.

– Да, Мария, сейчас приду.

И положил трубку. Перед тем как выйти, спрятал пакет из сейфа в нижний ящик письменного стола, под него сунул пистолет.

Холод снова пронял его, когда он бежал к задней двери дома. Коридор оттуда вел в кухню. Мария накладывала в тарелку какое-то блюдо из макарон.

– Она в библиотеке, – сказала Мария.

Эндрю кивнул. И впервые заметил испуг в глазах домработницы.

Беспокоится об Эрике, понял он. Слегка удивился, что Мария Стопани питает искреннюю привязанность к его жене. Он почему-то не воспринимал Марию как обитательницу дома, разве что в каком-то утилитарном смысле.

Надо бы остановиться, что-то сказать, ободрить или утешить ее, но времени не было. Требовалось как можно быстрее выпроводить Рейчел и вернуться к бдению у телефона. Эндрю вышел из кухни и вошел в ближайшую дверь справа.

Библиотека в Грейт-Холле была скромных размеров. Строитель дома, Хью Гаррисон, чтением отнюдь не увлекался. Но его потомки накупили множество книг, бесчисленные тома, стоявшие на прогнувшихся полках чуть ли не от пола до потолка.

Эндрю вспомнились книжные полки в лачуге Роберта. Бедняга Роберт, должно быть, часами просиживал в этой комнате. Эрика тоже,

На миг он явственно представил их себе, девочку с младшим братишкой, одна лежит на диване, другой сидит на полу, оба по очереди читают что-то из пожелтевших книжек, спотыкаясь на трудных словах.

Потом увидел Рейчел, стоящую в дальнем конце комнаты, и странное видение исчезло.

Ее освещала сзади настольная лампа с зеленым абажуром, между большим и указательным пальцами тлела сигарета, вдоль тела поднималась светлая струйка дыма.

Он шагнул вперед, и она повернула лицо к нему.

– Эндрю.

– Привет, Рейчел. Кажется, я должен поблагодарить тебя.

Он остановился в двух ярдах от нее, чувствуя себя неловко непонятно почему.

– Поблагодарить, – повторила она, голос ее звучал на удивление безжизненно. – За что?

– Бен Коннор сказал, что ты сообщила об... исчезновении.

– А-а-да...

Рейчел глубоко затягивалась сигаретой, лицо ее раскраснелось. На вечеринках и в городе она всегда бывала уверенной, оживленной, но сейчас ее обаяние исчезло.

– Видно, ты слышала новости по радио, – сказал Эндрю, стремясь побыстрее исчерпать тему разговора и вернуться к телефону. – Полицейские нашли ее машину, но, кажется, это и все. Обещали сообщить мне, если обнаружится еще что-то.

– Сообщат наверняка. В конце концов ты ее муж.

Заявление это показалось Эндрю странным, но он лишь кивнул.

– Собственно говоря, – продолжала Рейчел, еще раз глубоко затянувшись сигаретой и выпустив целую тучу дыма, – радио я не слушала.

– Нет? А-а... Ну что ж... – Он не мог понять, к чему клонится разговор. – Ну что ж, и не стоило слушать ту мерзость, которую они выпускают в эфир.

– М-м, – негромко протянула Рейчел, и Эндрю понял, что она пропустила его слова мимо ушей. Она собиралась с силами, чтобы объяснить причину своего приезда.

Эндрю смотрел на нее в смутном беспокойстве. Потом она резко повернулась к нему.

– Может, мне не стоило говорить тебе.

– Что?

Рейчел сурово уставилась на него и медленно, словно ребенку, повторила:

– Может... мне не стоило... говорить тебе.

– Говорить мне?

– О них.

Тут он понял. Хотя, возможно, не все.

В начале февраля Рейчел Келлерман случайно встретила Эндрю в городе и потащила перекусить в ресторан «Нью хоуп». Там, в угловой кабинке, за салатом «Цезарь», сообщила, что его жена и новый начальник полиции, этот славный Бен Коннор, бывший почетным гостем на вечеринке в Грейт-Холле, завели интрижку.

С тех пор прошло полтора месяца. Все это время Эндрю знал. Знал, когда они с Эрикой молча проходили друг мимо друга в гостиной. Знал, когда она отвергала его заигрывания. Знал, когда она отправлялась на ежедневные пробежки, укрепляя свое тело, тело, которое извивалось под ласками Бена Коннора.

Что именно делал Бен Коннор с ней? Как делал? Был медлительным или быстрым, нежным или грубым, сдержанным или страстным? Делал все то же самое, что и он? Говорила Эрика ему, что ей нравится, направляла его руку к самым чувствительным к прикосновению любовника местам? Или Коннор показал ей что-то новое, чего она не испытывала в супружеской постели?

Его терзало это – зрительные представления, звуки. Он явственно видел, как Коннор склоняется над ней, видел губы этого человека на великолепных грудях Эрики, видел, как он ведет руку все ниже, ниже, слышал вздох Эрики, видел содрогание, рвущееся из самой глубины ее существа, когда она запрокидывала голову и уступала...

Этот диафильм, постоянно раскручивающийся в сознании, в конце концов увлек его в душевую, где у кабельной стены он дал ей, хотела она того или нет, то, что происходило у нее с Коннором.

По телу Эндрю пробежала дрожь воспоминания, которую он скрыл пожатием плеч.

– Может, тебе не следовало мне говорить, – сказал он с деланным безразличием. – Но жалеть об этом поздно.

– Потом на душе у меня было просто отвратительно. Знаешь, все произошло совершенно случайно. Леонард оказался в нужное время там, где нужно. Или где не нужно. Или как угодно.

Леонард, муж Рейчел, был преуспевающим торговцем недвижимостью, легкомысленным и болтливым, как она. Он ехал осматривать какой-то земельный участок и увидел, как машина Бена Коннора свернула к коттеджу, который Эрика снимала на окраине города.

Эндрю вспомнил разговор с Коннором в солнечной комнате. Он сказал об этом коттедже начальнику полиции. Коннор по крайней мере поколебался, прежде чем сказать, что знает о нем и уже проверил его.

Знает, конечно. Развлекается с Эрикой там. Это их любовное гнездышко, романтическое убежище. Эндрю в последние полтора месяца много раз проезжал мимо, думая о тайнах, которые он хранит, испытывая желание развернуть машину и сокрушить забор-частокол, побеленную стену.

И Коннор еще спрашивал его о супружеских осложнениях. «Супружеские осложнения» – сучье отродье, похититель чужой жены.

– Все-таки, – говорила Рейчел, – хоть Леонард и сказал мне, не следовало передавать тебе эту дурную новость. Я ведь не сплетница. – Она запрокинула голову, затягиваясь сигаретой. – Соблюдаю приличия. Но думала... если будешь знать... то, может, уладишь отношения с ней, пока не поздно.

Эндрю немало мошенничал и понимал, что представляют собой эти оправдания. Да и вообще понять ее подлинные мотивы было нетрудно. В ресторане, пока он ошеломленно сидел, не ощущая вкуса еды, Рейчел, добрая подруга Эрики, потянулась к нему через стол и мягко взяла его за руку. Этот утешаюший жест длился слишком долго и казался слишком интимным. Сказав, что Эрика неверна, Рейчел дала ему разрешение завести роман на стороне.

В принципе этот план был реальным, если бы не простой факт: его не интересовала ни Рейчел Келлерман, ни любая другая женщина, потому что, несмотря ни на что, он по-прежнему любил жену.

– Мы не уладили отношения, – отрывисто сказал Эндрю. – И не думаю, что ты приехала играть роль консультанта по вопросам семьи и брака.

Он устал от нее. И хотел, чтобы она убралась. Возможно, в эту минуту в домике звонит телефон.

Рейчел приняла чопорный вид.

– Нет. Приехала только задать один вопрос. Имеешь ты какое-то отношение к случившемуся?

Эти слова висели в воздухе, плавая где-то в тучах дыма от сигареты Рейчел, витая медленными спиралями, пока его разум осмысливал их и наконец расшифровал смысл.

– Черт...

Это был скорее вздох, чем слово.

– Мне нужно знать.

– О Господи!

Эндрю подошел поближе к Рейчел, уставился ей в лицо и, не мигая, сказал правду:

– Я сделаю все, чтобы найти ее, вернуть. Все, что угодно.

Рейчел поняла его взгляд и ответила медленным, неуверенным кивком.

– Хорошо.

Эндрю отступил назад, изможденный усилием, которое потребовалось для полной искренности.

– Черт возьми. Как только ты могла подумать, что я захочу... причинить ей зло?

– Я сперва так не думала. Потом мне вспомнилось... какой был у тебя вид, когда я сказала тебе в ресторане.

– Какой же?

– Сумасшедший. Будто ты готов удавить Бена Коннора голыми руками. Бена или... или Эрику.

Рейчел содрогнулась.

Эндрю медленно покачал головой:

– Думаешь, я способен...

– Не знаю. Возможно. Думаю, да. – Склонив голову набок, она вгляделась в него. – В тебе есть что-то жесткое, Эндрю. Жесткое и... скрытное. Я нахожу это привлекательным свойством. Которого Леонард лишен напрочь.

Напрочь. Да, это уж точно. У Леонарда ничего жесткого нет. Располневший, с мягким рукопожатием и чрезмерным количеством подбородков.

– Я это сразу же заметила, – сказала Рейчел. – Это заинтриговало меня. И напугало. – Она кивнула. – Ты пугаешь меня. Думаю, ты способен кого-то убить. Да. Возможно, не Эрику. Относительно ее я верю тебе. Но... кого-то. Бена Коннора, например.

Эндрю промолчал, но вспомнил прилив радости и минутное искушение днем, когда держал на мушке Коннора, любовника своей жены.

Рейчел загасила сигарету в бронзовой пепельнице.

– Извини. Мне приезжать не следовало. Но я должна была знать. – Проходя мимо него, она задержалась и сказала: – Надеюсь, с Эрикой ничего не случилось.

Эндрю, едва шевеля губами, произнес:

– Я тоже.

Рейчел ушла. Он слышал удаляющееся цоканье ее каблуков, потом стук закрывшейся парадной двери.

Возвратясь из библиотеки на кухню, Эндрю увидел, что! Мария вяло ест, сидя в углу.

– Она ушла торопливо, – сказала Мария.

Как бы в подтверждение ее слов снаружи послышался рев мотора, затем визг шин.

– Да, конечно. – Эндрю хотелось сказать что-нибудь умное. Обычно он хорошо умел лгать, но сейчас его разум словно бы притупился. – Она расстроена. Из-за Эрики. Мы все расстроены.

– Конечно, – сказала Мария и вновь принялась за макароны.

Эндрю вспомнил о телефоне в домике, о необходимости срочно вернуться туда.

– Если приедет еще кто-нибудь – друзья или соседи, скажи им, что я не могу сейчас увидеться с ними.

– Хорошо, мистер Стаффорд.

Эндрю вышел и побежал по заднему двору. Холод покалывал лицо. Он едва ощущал это. Он думал о том, что сказала Рейчел.

«Думаю, ты способен кого-то убить».

Он выдыхал клубы пара в холодную ночь. Ну что ж...

Если он не пропустил звонка, если еще что-то можно уладить, то в течение ближайших часов Эндрю Стаффорд может выяснить, способен ли он убить человека.

Глава 12

– Что вам здесь нужно?

Вопрос Роберта, заменивший приветствие, когда он поднялся навстречу Бену Коннору, повис в морозном воздухе.

Оставив Элдера наблюдать за ними, от Харта и Вуделла он сразу же отвел взгляд, как только разглядел в их лицах напряженность. Он не знал точно, что пережили эти двое молодых людей, но догадывался.

Хорошо, что они пробыли с Робертом не очень долго. Мало ли что могло случиться при таких обстоятельствах.

– Мистер Гаррисон, – ответил Коннор, – у нас есть для вас новости. – Выдохнул трепещущую струйку пара. – Холодно здесь. Может быть, войдем внутрь?

Роберт, стоявший в дверном проеме лачуги, не шевельнулся. Элдер увидел, что дверь взломана, язычок замка расщепил косяк. И вспомнил слова Коннора, что туда вломился Эндрю Стаффорд.

После краткого молчания Роберт произнес:

– Я не планировал званого ужина.

Коннор улыбнулся? Элдеру показалось, что да.

– И у нас в планах этого нет, – ответил Коннор. – Поговорим немного, и потом мы уедем.

Роберт медлил, и у Элдера от холода заныли суставы.

– Вы можете войти, шеф, – решил наконец Роберт. – Вы... и стоящий там мистер Элдер. – Глянул с холодным равнодушием на Вуделла и Харта. – Эти двое – нет.

Коннор нахмурился.

– У вас есть на них жалобы?

– Они враждебно настроены. Вам не кажется? Особенно этот. – Роберт указал подбородком на Харта. – Олень.

Харт сжал кулаки. Элдер хотел предостеречь его взглядом, но Вуделл сделал это раньше. Молодчина Вуделл.

Не поворачиваясь к подчиненным, Коннор сказал:

– Побудьте здесь оба.

– Шеф, – взрывной гнев Харта боролся с самообладанием, – не позволяйте этому придурку оскорблять нас.

– Успокойся, – ответил Коннор, по-прежнему не оборачиваясь. – Мистер Гаррисон, не будем стоять здесь. Пойдемте, Пол.

Роберт вошел внутрь, Коннор за ним, позади следовал Элдер. У двери Вуделл схватил его за руку.

– Уверены, что это безопасно? – еле слышно прошептал он.

– Шеф знает, что делает, – шепотом ответил Элдер. – А вы пока как следует осмотрите грузовик. И загляните в туалет.

Вуделл кивнул, и Элдер шагнул через порог.

Комната была более-менее опрятной, только на веревке, протянутой от стены к стене, висело белье. Питаемая дизельным генератором настольная лампа освещала неровные половицы. В камине потрескивали дрова, согревая комнату и отбрасывая дополнительный свет.

Роберт плюхнулся в кресло у письменного стола и небрежным жестом указал на раскладушку.

– Присаживайтесь, шеф. Мистер Элдер, закройте дверь.

Закрывать ее Элдеру не хотелось. Он колебался, и двое полицейских снаружи насторожились.

– Ну так что же вы? – спросил Роберт, в уголках его губ играла легкая улыбка. – Ни к чему впускать сюда ночной воздух. Как бы чего не вышло.

Элдер провел ладонью по куртке, удостоверяясь, что она не застегнута и спрятанный под ней короткоствольный «смит-и-вессон» легко выхватить. Потом закрыл дверь, прижав друг к другу половинки расщепленного косяка.

– Похоже, у вас тут случилась неприятная история, – негромко сказал Коннор под скрип дерева.

– Вандализм.

– Не представляете, кто совершил его?

Пожатие плеч.

– Вандалы. Или гунны. Не исключено, что гунны. – Улыбка Роберта стала шире, в спутанной бороде блеснули зубы. – Присаживайтесь оба. Придется довольствоваться раскладушкой. У меня нет условий для приема гостей.

Коннор принял приглашение. Элдер остался у двери.

– Лучше постою, – лаконично ответил он. Оттуда, если Роберт откроет ящик стола и выхватит пистолет, ему было легче это заметить.

Роберт как будто бы понял его стратегию и одобрительно кивнул:

– Ну и хорошо. Какое счастье! У меня есть общество.

Он лениво запрокинул голову и рассеянно уставился в низкий потолок, руки его расслабленно лежали на коленях.

Коннор глянул на Элдера и уселся поудобнее на раскладушке.

– Мистер Гаррисон...

– Роберт.

Голос его был ленивым, чуть ли не дремотным.

– Хорошо, Роберт. Мы должны вам кое-что сообщить. Потом я хотел бы задать несколько вопросов, и мы уедем.

– Надеюсь, это будут загадки. Люблю их. Сфинкс был загадочником. Иисус тоже.

– Давайте повременим с теологическими рассуждениями.

– Знаете, почему его прибили к кресту?

– Роберт...

– Крест – символическое дерево. Ваш бог был кукурузным королем. Убитым ради хорошего урожая. Его кровь удобрила растущий маис, и он воскрес в высоких стеблях. Зерно на початке, вот что такое ваш бог.

– Мы приехали не...

– Вы считаете его могущественным, и это так, но есть кое-кто еще более могущественный. Нет, не дьявол. Я не проповедник манихейства и не Заратустра. Китайцы говорят о двух началах, действующих во Вселенной, – женском и мужском, инь и ян, вечно противоположных и взаимосвязанных. Вам понятно?

– Да, – ответил Коннор. Раздраженный поначалу, он, кажется, решил позволить Роберту говорить.

– Сомневаюсь. Даже в том, что хотите понять. Инь – первичное и важнейшее. Оно представляет собой океан, бездну, универсальную матку и утробу, она принимает в себя и поглощает мужскую энергию космоса, как самка черного паука поглощает самца. Вот что такое ваш кукурузный бог – жених богини, царственная жертва, бог урожая, свисающий со священного дерева, чья кровь оплодотворяет его жену-мать. Землю. Подлинным могуществом обладает она.

– Никто больше не поклоняется богиням, – спокойно сказал Коннор. – Это просто миф.

– Вот тут вы ошибаетесь. Я знал, что вам меня не понять. Вы видите очень мало и поверхностно. Только внешнюю форму вещей, преходящую и бессмысленную, но не сущность.

– Какую сущность?

Прямого ответа Роберт не дал.

– В городе Эфесе, в Турции, существовал храм этой богини в ее разных обличьях. Сперва она была Великой Матерью, потом греки-ионийцы назвали ее Артемидой, впоследствии римляне переименовали в Диану. О ней писал тот самый Павел, которого по пути в Дамаск поразила эпилепсия, или эпифания[7]. Он упрашивал эфесян оставить поклонение ложному божеству и поклоняться истинному, свергнуть с трона Мать и возвести на него узурпатора. В конце концов сторона Павла одержала верх. Но так ли это? Подлинное могущество нелегко сломить. Богиня побеждает хитростью, изворотливостью, соблазном. Существует древняя легенда, что Мария, мать этого плотника, поселилась в Эфесе. На основании этой легенды возник культ, существующий по сей день. Видите? В Эфесе до сих пор поклоняются небесной деве. Меняется форма. Не сущность.

Утомленный собственной речью, Роберт умолк, тяжело дыша. Элдер знал, что он не привык к разговорам, но жаждет иметь слушателей.

– Оба вы представления не имеете, о чем я говорю, – сказал наконец Роберт.

– Мы очень хотим узнать, – ответил Коннор.

– Некоторым вещам невозможно обучить. Да и приехали вы сюда совсем с другой целью. О чем хотите сказать?

Коннор подался вперед.

– Эта весть может вас расстроить.

Но развалившегося в кресле человека не могло расстроить ничто. Роберт молча ждал.

– О вашей сестре, – сказал Коннор. – Она исчезла.

– Вот как?

– Похоже на то.

– Хм...

– Есть сильное подозрение, что ее, как говорится, отправили в аут.

– Это бейсбольный термин?

Коннор захлопал глазами.

– Что?

– Отправили в аут. Меня всегда интересовала этимология этого выражения. Оно из бейсбола, как думаете?

– Не знаю.

– Ха! – Роберт поджал губы. – Наверное, оттуда. Говорят, бейсбол – это национальное развлечение.

– Вы хоть понимаете, что я сказал?

– Эрика исчезла. Сильное подозрение, что ее отправили в аут. Понимаю.

– Вас как будто это не особенно беспокоит.

– Мы с ней не близки. К тому же я знал.

– Откуда?

– Одна из ее приятельниц – а у нее так много друзей – остановила меня сегодня в городе и спросила, не знаю ли я, где Эрика. Поэтому я понял, что ее, должно быть, трудно найти.

– Это вас не встревожило?

– Эрика может сама о себе позаботиться. Она всегда сама заботится о себе.

– Когда вы видели ее в последний раз?

Легкое колебание.

– Около года назад. Она приезжала для приятного разговора. Говорила, что мне надо показаться психиатру, и все такое прочее. Я не нуждаюсь в психиатре. Это психиатрам нужно обращаться ко мне. Я могу показать им, что такое настоящая проницательность.

– Эрика старалась помочь вам, – сказал Коннор.

– Она никогда мне не помогала.

– Однажды помогла, – вмешался в разговор Элдер. – Я это помню. Забыл?

Роберт едва не отшатнулся, его самообладание впервые поколебалось. Хорошо. По разработанному Коннором плану вывести подозреваемого из душевного равновесия должен был Элдер.

– Помню, – неторопливо ответил Роберт, повернулся в кресле и обратил лицо к Элдеру.

Глаза его были не пустыми, как мог бы ожидать Элдер. Суровыми, ясными, холодными.

– Вы уже не начальник полиции, – негромко продолжал Роберт. – Что побуждает вас забыть об отставке?

– Шеф Коннор счел, что я буду здесь нелишним. Как-никак ты меня знаешь. Мы ведь старые знакомые, правда?

Роберт промолчал.

– Ну еще бы. Столько лет знаем друг друга. Но странное дело, иногда ты до сих пор кажешься мне маленьким мальчиком. Не обижайся. Это причуды старческой памяти. Видишься мне в пижаме, которая была на тебе в ту ночь. С изображением Бэтмена, так?

– Супермена, – вяло, неохотно ответил Роберт.

– Да? – Элдер притворился удивленным. – Видимо, он был твоим любимым героем. Держу пари, в играх ты воображал себя суперменом. А сестра твоя бывала, наверное, Лоис Лейн.

– Нет.

– Вы разве не играли вместе?

– Не в такие игры.

– А в какие же?

– Мы... разыгрывали истории. Которые находили в книгах.

– Только вдвоем? Соседские дети не играли с вами?

– Другие дети нам были не нужны. Они бы ничего не поняли. Стали бы смеяться. Они и так смеялись надо мной, смеялись и называли меня всякими прозвищами, пока сестричка... пока Эрика не прогоняла их.

– Значит, оберегала тебя? Ты наверняка был доволен, что она рядом. – Будь Роберт невиновен, дальнейшие слова Элдера прозвучали бы неоправданно жестоко, но они с Коннором пришли к согласию насчет общего направления психологической атаки, которую он должен был проводить. – И в ту ночь в Грейт-Холле... ты определенно тоже был рад ее обществу.

Роберт сидел, не шевелясь, лишь его лежавшие на коленях руки с длинными пальцами медленно сжимались в кулаки.

– С чего бы? – прошептал он.

– Она утешала тебя. Крепко обнимала. Поддерживала всеми силами. Тогда ты ее любил, так ведь, Роберт? Дорожил ею?

– Ничуть.

Это слово прозвучало мучительным хрипом.

– Думаю, что любил. И до сих пор любишь. До сих пор...

Элдер не договорил. Роберт опустил голову, и в свете лампы он увидел на его щеках влажный блеск.

Плач.

Тот мальчик в пижаме с изображением супермена тоже плакал. Единственная слезинка катилась по его бледному детскому лицу.

Элдер вспомнил ту слезинку и внезапно не смог продолжать. Он понимал, чего ждет от него Коннор, но не мог заставить себя еще сильнее давить на психику Роберта.

– Извини, малыш, – негромко произнес он и отвернулся.

Коннор встал.

– Пол рассказал мне о той ночи. Ты должен быть благодарен сестре.

Роберт резко вскинул голову.

– Благодарен?

– Пол говорит, она спасла тебя в ту ночь. Без нее ты мог бы так и не оправиться.

Элдер понимал, что ни в коем случае не сказал бы ничего подобного. Коннору это было легче. Он явно понял, что напарнику не хватило духа, и продолжал психологическую атаку сам.

Для того чтобы сыпать плачущему соль на открытую рану, требовалась особая твердость. Элдер подумал: смог бы Коннор пойти на это, если бы жизнь Эрики не находилась под угрозой?

– Без нее? Без нее? – выкрикнул Роберт. – Почему вы думаете, что я ей чем-то обязан?

– Пол говорит...

– Плевать на то, что он говорит. Он ничего не знает. Никто ничего не знает!

– Он знает о той ночи. – Коннор шагнул к Роберту. – Знает, что вы...

– Той ночи, той ночи, той ночи! – Это был яростный рев. Роберт подскочил было, потом опомнился и смиренно опустился в кресло. Дверь со скрипом открылась, и Вуделл заглянул внутрь.

– Здесь все в порядке, – угрюмо сказал Элдер и, толкнув локтем дверь, закрыл ее.

Сердце у него сильно колотилось. Коннор безжалостно донимал парня.

– Она ничего для меня не сделала, – негромко произнес Роберт. – Ни в ту ночь, ни в другие.

– Еще как сделала. – Коннор подступил ближе к креслу. – Когда Пол обнаружил вас...

– Она при всем желании не могла бы мне помочь. Она не человек. Если пососать ее грудь, там окажется кровь, черная кровь.

– Вы так ненавидите ее?

– Она разносчица заразы. Тифозная Мэри. Грязь, оставляющая след на всем, к чему прикоснется, смертоносное загрязнение, которое уничтожит все живое в течение десяти лет!

Эти слова показались Элдеру смутно знакомыми, но он не мог припомнить почему.

– Раз она так опасна, – сказал Коннор, – ее нужно остановить.

– Она будет остановлена. – Лихорадочную игру рук Роберта на коленях наблюдать было жутко. – Время ее сочтено. Все приходит в равновесие. Существует цикл времен года, существует цикл причин, и, когда доберешься до сути этого, увидишь замысел и цель, увидишь то, что видел Тиресий.

– Кто был Тиресий?

– Слепец.

– Что он видел?

– Все.

– Что видите вы?

– Эрику. Вижу Эрику.

– Где она?

– В преисподней.

Элдер понял, чего стоило Коннору сохранить голос ровным, когда он спросил:

– Хотите сказать, она мертва?

Тут Роберт засмеялся.

Элдер впервые слышал, как он смеется, во всяком случае, после счастливых детских лет, до трагедии и травмы, лишивших его веселья. Смех был громким, сочным, в нем не слышалось ни чувства вины, ни стыда, ни даже застенчивости.

– Право же, вы оба безнадежно примитивны, – весело сказал Роберт. – Существуют и другие разновидности преисподней.

Элдер понимал, что игра проиграна, и по тому, как поникли плечи Коннора, догадался, что шеф тоже это понял.

– Она мертва? – снова спросил Коннор с упрямой настойчивостью.

Роберт перестал смеяться, но на его лице осталась широкая хитрая улыбка.

– Откуда мне знать?

– Где она?

– Откуда мне знать?

– Ее найдут, как Шерри Уилкотт?

– Откуда мне знать?

Коннор понял бессмысленность этой линии допроса.

– Хорошо. Скажите мне еще вот что. Где вы были сегодня между часом и половиной третьего?

– Покупал продукты.

– Кассовый чек взяли?

– Он в растопке.

– Сожгли его?

– Пока нет.

Роберт поднялся и склонился над ведром возле камина, в которое бросал ненужные бумаги.

– Если хотите знать, есть свидетели, – сказал Роберт, копаясь в мусоре. – Например, кассирша. Пухлая девчонка со вздернутым носом. И та приятельница Эрики, о которой я уже говорил, Рейчел, как ее там. Она была очень расстроена. Я спросил, не оплакивает ли она нерожденных детей, как ее тезка, дочь Лавана Арамеянина. Она лишь вытаращилась на меня, как таращитесь все вы, глупцы. А-а, вот он.

Роберт вытащил длинную мятую полоску бумаги, отдал ее Коннору и снова сел.

Коннор стал рассматривать кассовый чек. Элдер знал, что дата и время должны быть напечатаны в верхнем углу.

– Можно, я заберу его? – спросил через несколько секунд Коннор. Вид у него был усталый, и Элдер понял, что алиби Роберта подтвердилось.

Роберт пожал плечами:

– Можете вставить в рамку, если угодно.

Коннор сложил чек и сунул в карман.

– Куда поехали после того, как вышли из магазина?

Вопрос был задан механически. Коннор явно утратил надежду чего-то добиться.

– Покатался какое-то время, – ответил Роберт, – потом приехал сюда.

– Зачем кататься со скоропортящимся грузом?

– Мне нужен какой-то повод?

– Рейчел сказала, вы уехали торопливо. Будто спешили куда-то.

– Она ошибается.

– Когда приехали сюда, дверь была взломана?

– Да.

– Что-нибудь исчезло?

– Нет.

– Было что-нибудь оставлено? Например, записка?

Элдер вспомнил слова Коннора, что Эндрю Стаффорд оставил визитную карточку, но Роберт, настороженно глядя на начальника полиции, покачал головой.

– Можно, я посмотрю? – спросил Коннор. – Может, вы что-то упустили.

– Смотрите, – улыбнулся Роберт, – но я мало что упускаю.

Коннор стал быстро, профессионально осматривать все закоулки лачуги. Роберт, безмятежный, как кот, наблюдал за ним.

Когда Коннор открыл маленький холодильник, он оказался забитым продуктами, стоявшая рядом большая морозильная камера тоже. Еще одно подтверждение алиби.

Отведя взгляд от них, Элдер глянул на Роберта и увидел, что тот смотрит на него.

– Как ваша жена, Пол?

Элдер встретил его равнодушный взгляд.

– Превосходно.

– Вот как? Я вроде бы что-то читал в газете о сборе благотворительных средств для нее. У меня создалось впечатление, что она глотнула воды из Леты.

– Она жива, если ты это имеешь в виду.

Как ни странно, Элдер почувствовал, что к глазам подступают слезы.

– Нет, тогда речь бы шла о реке Стикс. Лета – это другая река, из которой нет возврата.

Элдер понятия не имел, о чем говорит этот сукин сын, но жалел теперь, что мягко обошелся с ним, несмотря на его полное алиби.