Текст книги "Когда отступит тьма"
Автор книги: Майкл Прескотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
И все же она не могла осуждать его за то, что он хранил молчание. Она ведь неизменно сама поступала так. Сдерживала чувства, страшилась дать волю их потоку, способному уничтожить ее.
«Ты не можешь никого любить, – вновь зазвучали у нее в ушах слова Роберта. – Ты как те изваяния, что выставлены у тебя в галерее. Красивая, сияешь на солнце, а внутри – литой металл, холодный камень...»
«Нет, Роберт, это неправда. А если и так, то повинен в этом и ты. Потому что отталкивал меня. Не позволял прийти тебе на помощь. Роберт? Я все еще хочу тебе помочь. Роберт!..»
Она взывала к нему, взывала из разделяющей их пустоты и вдалеке услышала ответ:
– Миссис Стаффорд...
Голос не Роберта. Кого-то другого.
– Эрика Стаффорд...
Два голоса, слабых, далеких, словно во сне. Но это не сон. Это явь.
Ее кто-то ищет.
Внезапная надежда окончательно прогнала сон. Эрика приподняла голову, напрягла слух и снова услышала крики.
– Миссис Стаффорд!..
– Эрика Стаффорд!..
Два мужских голоса раскатывались по пещерам.
Полицейские. Больше некому.
– Я здесь, внизу, – отозвалась Эрика, но в горле у нее саднило от дыма, голос был скрипучим, слабым, и она поняла, что зовущие не услышали.
Замигав, она прогнала последние перепутанные обрывки сновидения, сотканного ее усыпленным сознанием, потом неторопливо оглядела известняковый тронный зал. Высокий потолок был окрашен широкими оранжевыми и красными пятнами – мерцающим светом керосиновой лампы. Струйки дыма причудливо вились в воздухе.
Почти весь дым исчез. Тлевшие листья наконец догорели. Сквозняк в системе пещер рассеивал его клубы.
Эрика вновь могла дышать без приступов головокружения, без внезапных ступора и галлюцинаций. Могла думать.
– Миссис Стаффорд!
– Эрика Стаффорд!
Они в пещере? Если да, то могут найти дорогу по стрелам, нарисованным губной помадой, разве только что Роберт стер их.
Нет, они дальше. На поверхности, обыскивают лес, неподалеку от входа, но определенно не видя его. Окруженное камнями отверстие почти невозможно найти.
– Миссис Стаффорд!
Крики, отдаваясь эхом, разносились по коридорам из одной пещеры в другую. Эрика была не уверена, что своеобразная акустика этого лабиринта донесет ее голос до внешнего мира, но попытку сделала.
Собравшись с силами, она закричала:
– Я здесь, внизу!
Крик вызвал целую волну эха, пронзительного, как писк летучей мыши, угасающего по пути через лабиринт.
Эрика ждала ответа.
– Миссис Стаффорд!
Услышали? Отзываются?
Нет. Продолжают поиски. Их крики становятся все тише, они удаляются.
Зажмурясь, Эрика набрала полную грудь воздуха и закричала изо всех сил:
– Я здесь внизу, здесь внизу, помогите!
Слова улетели, раздробились и понеслись обратно к ней, раня ее уши, словно осколки.
Силы ее иссякли. Она лежала на столе, горло у нее саднило и жгло, зал кружился, свет лампы вспыхивал и тускнел, вспыхивал и тускнел.
На сей раз они должны были услышать. Должны.
Последнее эхо ее крика лопалось, будто мыльные пузыри, и исчезало. В тишине послышался слабый, призрачный голос:
– Миссис Стаффорд...
И затих вдали.
– Эрика...
И полная тишина.
Не услышали.
Может быть, закричи она раньше, когда они находились неподалеку от входа. Не будь погружена в сновидения, воспоминания. Может быть.
Уже поздно.
Она снова в одиночестве, а те, что прошли мимо отверстия, вряд ли вернутся, предоставят ей новую возможность.
Ее никто не спасет.
Если она хочет остаться в живых, если хочет, чтобы долгий поиск в темноте в конце концов привел к свету, то спасаться придется самой.
Мчась в машине на восток, к первым звездам на далеком горизонте, Коннор связался с управлением.
Дежурным был сержант Дейв Макартур, заступать на смену ему требовалось в полночь, но его вызвали раньше, как и всех других полицейских, кого только удалось разыскать.
Голос Макартура сипел в дешевом сотовом телефоне.
– Шеф, город превратился в сумасшедший дом.
– Ничего не поделаешь. Сколько у нас людей?
– Пятнадцать человек. Джефф Карви в отпуске, до Мэддокса и Герца никак не дозвонюсь.
– Отправь большую часть на место преступления. Мы прочесываем лес, территория большая.
– Лейтенант Янсен как раз проводит инструктаж с ними.
– А лейтенант Адамсон там?
– Только что появился.
– Будь добр, соедини меня с ним.
Сержант повиновался. Чет Адамсон прослужил в полиции пятнадцать лет, был мускулистым, как регбист-полузащитник, но разговаривал мягко, как психолог.
– Чет, съезди в Грейт-Холл, сообщи Эндрю Стаффорду, что мы обнаружили машину его жены.
Кроме Адамсона, сообщить эту новость тактично было некому.
– Ладно, шеф. – Голос лейтенанта звучал неуверенно. – Дело в том, что он, судя по всему, уже знает.
– Откуда? Приезжал в управление?
– Нет, но все это передается по радио. Я слышал в машине по пути сюда.
– По радио? Я велел разговаривать сдержанно, на служебных диапазонах.
– По радиовещанию, шеф. В том-то и дело. Местная станция сообщила эту новость четверть часа назад.
– Черт!.. – Коннору стало не по себе при мысли, что Эндрю выслушал какую-то искаженную версию этой новости от радийного диск-жокея или от паникующих друзей, звонящих, чтобы подтвердить это сообщение, а то и, чего доброго, от какого-то треклятого репортера. – Ну что ж, поезжай туда побыстрее. И соедини меня снова с Макартуром.
Вновь послышался голос сержанта, громкий, перекрывающий какофонию телефонных звонков.
– Да, шеф?
– Связался кто-нибудь с родными Данверз?
– Нет пока. Поручил это Харви Миллеру. Он звонил им домой – никто не снял трубку. Сейчас дозванивается в уильямспортскую полицию.
– Скажи ему, пусть повременит. Не хочу, чтобы имя Вики звучало в какой-то гнусной радиотрепотне. И пусть Янсен строго предупредит всех насчет утечки сведений. Наш официальный девиз: «Ничего не могу сказать», это касается и полицейских, и технических служащих.
– Понял, шеф. Будет сделано.
Коннор, тяжело дыша, выключил телефон. Это было слишком – Эрика исчезла и, возможно, мертва, Данверз в операционной из-за егобезответственности и опрометчивости, местное радио передает какую-то взрывоопасную смесь фактов и вранья.
Ему требовалась поддержка. И он знал, кому позвонить.
Он набрал по памяти семизначный номер. После шести гудков сиплый голос ответил:
– Элдер слушает.
Коннор прижал сотовый телефон поплотнее к уху.
– Пол, это Бен.
– Привет, шеф. Атмосфера, похоже, накаляется.
– Вы слышали?
– Я отдыхал под одну из лучших песенок Дебби Рейнолдс, когда диск-жокей вмешался с новостями. Теперь он принимает телефонные звонки от людей, которые ничего не знают и жаждут поделиться своей неосведомленностью.
– Пол, вы мне нужны. Можете на какое-то время уехать из дома?
– Ничто не мешает. Мы с медсестрой только что уложили Лили в постель. Я собирался приготовить ужин, но это может подождать.
– Что оставите Лили, вас не смущает?
Элдер вздохнул.
– Шеф, она большей частью не сознает, что я здесь.
Лили страдала болезнью Альцгеймера. Болезнь развивалась быстро и вскоре должна была привести к смерти. Элдер вышел в отставку, чтобы проводить с ней больше времени, но его планы нарушил стремительный ход болезни.
– Так зачем я вам нужен? – спросил Элдер, и Коннор уловил в голосе старика радостное волнение и настороженность.
– Помочь провести допрос.
В трубке несколько секунд слышалось гудение, потом Элдер неторопливо повторил:
– Допрос.
– И может быть, не только. – Коннор быстро составлял план. – Сможете остаться допоздна, если потребуется?
– Никто не может мне помешать. Я большой мальчик. У меня даже есть такой же значок, как у вас, хотя мой теперь просто сувенир.
Шутливый тон едва скрывал беспокойную радость. Элдеру отчаянно хотелось покинуть дом.
Коннор бывал там. Элдер жил в скромном коттедже, опрятном и чистом, запах лекарств в нем заглушали сухие духи. Диван и кресла были покрыты кружевными салфеточками, на каминной полке стояла фотография ясноглазой девушки с сияющей улыбкой – Лили в расцвете юности. Коннор сидел с Полом, потягивая пиво из банки, где-то тараторил телевизор, живущая в доме медсестра мыла Лили голову в ванной на первом этаже и несколько раз прерывала их разговор, прося Элдера помочь. Лили не знала медсестры и не хотела, чтобы чужие касались ее волос.
При этом воспоминании губы Коннора сжались. Да, Пол Элдер не откажется провести ночь вне дома.
– Не помешает взять термос горячего кофе, – сказал Коннор, – одеяло и что-нибудь пожевать.
– Наблюдение. – Теперь Элдер не скрывал радостного волнения в голосе. – Эту задачу поручаете мне, шеф?
– Возможно. – Коннор не хотел раскрывать по сотовому телефону больше, чем необходимо. – Готовы к этому?
– Да, черт побери. Только, пожалуй, для этого лучше подошел бы кто-то помоложе.
– Сейчас у меня все заняты. Можете встретиться со мной в лесу через двадцать минут?
Расстояние было небольшим. Дом Элдера находился на окраине.
– Если помчусь и буду проезжать на красный свет, конечно. В каком месте леса?
– Возле лачуги.
Несколько секунд Элдер не отвечал. В трубке не слышалось ни единого звука.
– Его лачуги? – спросил наконец Элдер.
– Да. Сейчас там двое моих людей. Задерживают его для допроса.
– Думаете, это он?
– Не знаю. Мне сказали, у него есть алиби, но подтверждения этому я не получил.
– Молю Бога, чтобы это оказался не он, шеф. Тем детям довелось хлебнуть немало горя.
Элдер положил трубку, и Коннор нажал педаль газа, устремляясь в едва наступившую тьму.
Глава 11
Роберт сидел возле лачуги с двумя полицейскими, на именных нашивках которых было написано Харт и Вуделл. Обе фамилии ассоциировались с лесом и каким-то образом связывали этих людей с Артемидой-охотницей и ее лазутчицей или воплощением Данверз.
Он кивнул в подтверждение этой мысли, и один из полицейских, Харт, более тупой и задиристый, чем его напарник, спросил:
– Чего?
Роберт молча бросил на него взгляд.
– Чего киваешь? – продолжал Харт, тупо, враждебно безо всякой причины.
– Я подумал, – ответил Роберт, – что вечер хороший.
Харт огляделся в сумерках по сторонам. Вечерняя заря гасла за далекой линией леса.
– Не такой уж хороший для тебя.
– Отвяжись от него, – сказал Вуделл.
Харт грубо выругался, но повиновался и отвернулся.
Несколько секунд все молчали. Роберт смотрел, как одна за другой вспыхивают звезды.
Он, разумеется, понимал, что беспокоит этих двоих. На первом уровне – поверхностном человеческом уровне – Данверз была их коллегой, и они горевали по ней. Им, конечно, сказали о ее смерти в лесу. Может, они даже видели тело.
И теперь их прислали наблюдать за Робертом Гаррисоном, придурком с бугра, и они явно подозревали, несмотря на тупость своих мозгов, что он причастен к убийству Данверз. Однако не знали, не могли спросить, им поручили только задержать его и наблюдать за ним, покуда не приедет кто-то старший по званию, поэтому в душе у обоих гнев, ненависть и досада. Харт кипит, Вуделл, более стоический, подавляет свои чувства и ждет.
Это очевидно. Затем следует более глубокая истина. Эти двое с тотемными фамилиями, одной – означающей оленя, другой – заросли, в которых он обитает, были связаны с Данверз неким таинственным образом, которого их человеческое эго не могло понять. Мойра связала вместе этих троих, и теперь, когда одна часть – центральная – утрачена, структура распалась. Естественно, на душе у них кошки скребут.
Роберт чуть было не кивнул снова, но сдержался. Побарабанил пальцами по бедру и медленно поднял голову к загорающимся звездам.
Он знал, что Вселенная в своей основе не материя, не энергия, а вибрация. Был совершенно уверен в этом. Сознание – одна частота вибрационного поля, физическая реальность – другая. Два потока, не совпадающих по фазе, но пересекающихся в каких-то точках бесконечности. И там, где они пересекаются, появились на свет миф и судьба.
Он не разобрался в этом до конца. Многого еще не прочел, многого не продумал. Но кое во что вник, кое-что повидал. Знает намного больше, гораздо больше, чем все окружающие, несравненно больше, чем Харт и Вуделл, даже Данверз могли бы узнать. Они просто эманации нематериальной сущности вещей, игрушки судьбы, как и бедная Эрика.
– Как все мы, – пробормотал Роберт и на сей раз кивнул.
Потом увидел, что Харт и Вуделл пристально смотрят на него, и понял, что, должно быть, высказал какую-то часть своих мыслей вслух. Оставалось надеяться, что не произнес ничего лишнего.
Если он забудет об осторожности, если с языка сорвется то, что должно оставаться тайной, они могут его изобличить. Это единственная нешуточная опасность. Еще одна проверка на детекторе лжи не пугает его; он легко прошел первую, даже когда оператор задавал ключевые вопросы:
– Вы убили Шерри Уилкотт?
– Нет, – ответил он.
– Похитили ее?
– Нет.
– Раздели ее?
– Нет.
– Перерезали ей горло?
– Нет.
Он знал, что при каждой его лжи стрелка полиграфа лишь чуть заметно вздрагивает, хоть ему и не говорили этого.
Эта машина не могла читать его мысли, она только обнаруживала гальванические реакции и перемены в ритме сердцебиения, вызванные чувством вины и страхом. Ни чувства вины, ни страха у него не было. Он не ощущал ничего, кроме жужжащей вибрации в потайном сердце Вселенной, и потому находился в безопасности.
Вряд ли они на сей раз станут возиться с полиграфом. Могут попросить разрешения еще раз обыскать лачугу. Пусть себе обыскивают. Он предвидел такую возможность и принял необходимые меры.
Обнаружив визитную карточку Эндрю Стаффорда, он переоделся в чистое, сунул забрызганную кровью одежду в мешок. Положил туда же револьвер и патроны Данверз, ее распятие-тотем, шарф Эрики и визитную карточку. Затем спрятал мешок под незакрепленной половицей под кроватью.
Потом он закопает все это. Потом, когда будет уверен, что никто не наблюдает за ним.
Он совершенно не вспоминал о продуктах, пока не стал обыскивать грузовик, ища следы крови, и обнаружил множество порванных и подмокших бумажных мешков.
У полицейских это должно было вызвать любопытство. Странно покупать на двести долларов продуктов и оставлять их оттаивать и портиться. Он быстро разгрузил пикап, заполнил холодильник и морозильную камеру, потом стал складывать консервы и замороженные продукты, прочие приобретения возле стены.
Заканчивая, он услышал шум мотора. Выглянул в окно и увидел поднимающуюся по дороге полицейскую машину.
Харта и Вуделла Роберт не приглашал в дом. Он сознавал, что это негостеприимно. Но в конце концов они враги.
– Прошу прощения? – спросил на сей раз Вуделл.
Роберт глянул на него и захлопал глазами.
– Вы что-то сказали о врагах.
Опять. Нужно следить за языком. Привык, живя один, разговаривать с воздухом, водой, небом.
– Я ничего не говорил, – ответил Роберт.
Харт в сердцах плюнул на землю.
– Ты псих. Знаешь это, приятель?
– Тодд, – предостерег его Вуделл, но Харт отмахнулся.
– Мне до лампочки, сколько у тебя денег. Пустой орех.
Роберт улыбнулся:
– Желудь, может быть.
– Желудь? Это как понять?
– Упавший с ветки желудь. Падение было длительным.
– Загадка какая-то?
Роберт пожал плечами.
Ему хотелось сказать, что все на свете загадка и ничто не загадка. Что желудь – это плод дуба, что дуб, царственный в своей высоте, •могучести и долголетии, являлся священным деревом во многих религиях, что он сын царя, внук царя, потомок династии царей, поэтому дуб – его дерево, его и Эрики, поэтому судьба велела ему вырезать их инициалы в коре дуба для утверждения его и ее наследственных прав, но потом он падал, падал и лишь теперь увидел путь к избавлению через заклание жертвы.
Они бы не поняли ни слова. Глупцы. Он промолчал.
– У этого хмыря явно не все дома, – негромко сказал Харт напарнику, но Роберт все же услышал.
Вуделл вздохнул.
– Уймись, Тодд.
Солнце уже зашло, исчезло даже зарево, темная синева неба превращалась в черноту, с наступлением ночи просыпались многочисленные звезды.
Роберт закрыл глаза, почувствовал, как судьба влечет его к цели, как его пронизывают токи, которых не обнаружить никакой науке, услышал гудение их энергии и успокоился.
На том повороте грунтовой дороги, где раньше стоял «феррари» Эндрю Стаффорда, Коннор ждал в машине, когда подъедет Пол Элдер.
Какое-то странное мазохистское любопытство побудило его включить радиоприемник и настроиться на местную станцию.
Как и предсказывал Элдер, диск-жокей перестал заводить музыку и начал принимать телефонные звонки. Из-за скудости известных фактов домыслы были необузданными.
«В медицинском центре у меня есть приятельница, она говорит, что ранены двое полицейских...»
«Последняя абонентка ошибается. Я знаю кое-кого, видевших, как приехала «скорая помощь», они говорят, ранена женщина, только одна женщина, не из полиции...»
«Что за женщина ранена? Эрика Стаффорд. Да, можете поверить, я перехватила по сканеру разговор полицейских, они говорили так. По крайней мере я думаю, что это были полицейские...»
Эти слухи принесли облегчение Коннору. Значит, имя Вики Данверз пока что остается неизвестным. Еще есть надежда, что Миллер дозвонится в Уильямспорт ее родителям и сообщит о случившемся помягче.
Другие пересуды были не столь приятными. Когда одно семейство имеет такое сильное влияние в городе, как Гаррисоны в Барроу, там непременно будут злоба, подозрительность, даже страх. Проявления всех этих трех чувств Коннор слышал из динамика «шевроле».
«От них были одни неприятности, вот теперь пусть сами хлебнут...»
«Шерри Уилкотт убил ее сумасшедший братец, это все знают, теперь небось прикончил и Эрику, и ни по одной из них я не пролью ни слезинки...»
«Началось это с Дункана, еще в семьдесят третьем году, потом, год спустя, погибла Ленора. С тех пор и в Грейт-Холле, и в городе все шло наперекосяк. Надо снести этот дом...»
«Надо арестовать Роберта и отправить на электрический стул...»
«По-моему, они действовали сообща, вот что я скажу. Роберт укокошил девушку, а Эрика Стаффорд покрывала его. В этом клане все всегда были бессердечными, что им, если убита дочь какого-то фермера?..»
«И она, и этот отшельник оба помешанные, ну и пропади они пропадом...»
Коннор выключил приемник.
Черт.
Город похож на камень, подумал он. Подпили его и ахнешь, увидев, что там корчится и ползает.
Что подозревают Роберта, понятно. Но подозревать Эрику... изливать по радио такую ненависть и злобу...
Он вновь ощутил жгучий гнев, редко покидавший его в последние два года Гнев, от которого сжимались кулаки, хотелось бить, бить до крови.
Но здесь бить некого. В Нью-Йорке он хотя бы знал своих врагов. Мог представить их лица. Мог действовать.
Здесь он чужак. Хоть и прожил три месяца. Кроме Эрики, ни единой близкой души.
Да еще старый Пол Элдер. Вспомнив о нем, Коннор слегка улыбнулся, и тут в темноте позади появился свет фар.
Высунув руку из окошка, Коннор помахал водителю. Элдер остановил «бьюик» рядом с его машиной и опустил стекло пассажирской дверцы.
– Какие планы, шеф?
Шеф. Элдер неизменно обращался к нему так.
– Поставьте машину сзади, – твердо сказал Коннор, на душе у него слегка полегчало. – Поедете со мной.
«Бьюик» отъехал назад, занял место позади «шевроле», секунду спустя фары погасли, мотор заглох. Элдер вышел, осторожно закрыл дверцу. Коннор видел его в зеркальце заднего обзора, высокого, аристократичного, одетого в темно-синие брюки и ветровку под цвет им.
Перед выездом он, должно быть, переоделся. Это облачение маскировало в темноте. Коннор впервые видел его без галстука. Эта мысль вызвала еще одну улыбку, более теплую, чем первая.
«Шевроле» чуть накренился, когда Элдер сел на пассажирское сиденье.
– Не хотите, чтобы он видел мой драндулет, – сказал Элдер, – на тот случай, если мне придется следовать за ним?
– Именно.
Элдер кивнул.
– Под курткой есть оружие? – спросил Коннор.
– А нужно?
– Не помешало бы.
– Значит, я правильно сделал, что взял его.
Настал черед Коннора кивнуть. Он включил зажигание, чтобы заработал обогреватель, но с места не тронулся. Сначала требовалось кое-что объяснить.
– Произошло много событий, Пол.
Коннор рассказал ему о тайном визите Эндрю Стаффорда в лачугу, потом о находке «мерседеса» в лесу и развязке: Вики Данверз в операционной окружного медицинского центра.
Элдер слушал, глядя прямо перед собой, свет от приборной доски падал на его острую скулу. Ничего не говорил, никак не реагировал, пока Коннор не повел речь о Данверз. Тут он резко поджал нижнюю губу, и на виске его запульсировала жилка.
– Я оставил Магиннис работать с капитаном Хозеном из шерифского ведомства, – заключил Коннор. – Они руководят группой, занятой поисками Эрики Стаффорд возле лесной дороги. Поиски пока ничего не дали. Вуделл и Харт задерживают Роберта.
– Но брать его под арест вы не собираетесь, – сказал Элдер. Это не было вопросом. Если бы Коннор хотел арестовать Роберта, не было бы нужды в наблюдении и возможном преследовании.
– Если он проговорится, выдаст себя или мы обнаружим что-нибудь уличающее, я его арестую. Если нет, пусть побудет на воле, по крайней мере несколько часов. Он может привести нас к Эрике.
– И какова моя роль?
– Прежде всего вы нужны для допроса. Я обдумал, как его проводить. Обычный шаблон «хороший полицейский – плохой полицейский» не годится. Это слишком тривиально, Роберт умен и все поймет.
В виде альтернативы Коннор придумал вариацию на эту тему.
Слушая его, Элдер кивал.
– Если у него есть какие-то чувства к сестре, – заключил Коннор, – это может быть единственным способом пробудить их. И если он разговорится, может что-то сболтнуть.
– Не исключено. – Элдер задумался. – Только Роберт Гаррисон – скрытный тип. Сомневаюсь, что кто-то сможет проникнуть в его подноготную.
Коннор включил скорость и медленно повел машину по глубоким колеям дороги.
Через минуту Элдер заговорил снова:
– Вы сказали, там были следы автомобильных колес. Мог их оставить грузовик? Его грузовик?
– Там был только вдавленный в землю бурьян. Я не смог разглядеть никаких следов протектора. Возможно, эксперты шерифа смогут измерить ширину шасси, что-то в этом роде.
Элдер отвел взгляд.
– Кажется, вы совершенно уверены, что Роберт – тот, кто вам нужен.
– Похоже на то. Но у него может оказаться неопровержимое алиби. Потом я не совсем представляю, как все могло происходить. Если Эрику похитили из галереи, то везли в «мерседесе». В таком случае ее пересадили в другую машину – возможно, грузовик – в лесу.
– Тогда преступников должно быть двое, – сказал Элдер.
– А Роберт, как всем известно, одиночка.
– Много лет. Конечно, может, ее не похищали.
– Это мне тоже приходило на ум. – Внезапно показалась лачуга, сквозь единственное окно виднелись тусклый свет лампы и мерцание огня в камине. – Она могла покинуть галерею по собственной воле. Могла поехать к лачуге; возможно, дверь взломала она, а не Эндрю...
Элдер нахмурился.
– С какой стати?
– Не знаю, – ответил Коннор, но слова его прозвучали грубо, и он чувствовал на себе взгляд Элдера, пока машина въезжала на невысокий холм.
Лачуга Роберта Гаррисона разрасталась на фоне совершенно темного неба. На вершине холма стояли две машины, служебная Вуделла и грузовик. Поблизости от них четко виднелись две мужские фигуры в мундирах.
Роберта, тень среди теней, разглядеть было трудно, однако Коннор знал, что он там.
– Шеф, вы не умалчиваете ни о чем? – спросил Элдер.
Коннор помедлил с ответом. Если сказать правду, придется признаться во всем, а к этому он был еще не готов.
Но черт побери, сказать кому-то надо, а Пол Элдер – он удивился этой мысли, но Пол Элдер – самый близкий ему человек в Барроу, не считая Эрики.
– Она могла заподозрить Роберта в убийстве Шерри Уилкотт, – сказал Коннор.
Они въехали на вершину. Теперь Коннор увидел Роберта. Тот сидел, скрестив ноги, на голой земле, в брюках, рубашке с длинным рукавом, но без пальто. После захода солнца температура, должно быть, упала до нуля, от сильного ветра было еще холоднее. Но Роберт как будто не замечал холода.
– Его подозревают все, – сказал Элдер. – Почему ей быть исключением?
– У меня возникли смутные догадки... ничего определенного. Но кажется, она знает больше, чем говорит.
– Похоже, вы с ней общались часто.
– Довольно часто.
Коннор поставил машину за грузовиком. Фары осветили задний бампер, он был забрызган грязью, облеплен травой. Исчезнувшая с места преступления машина ехала без дороги и должна была оказаться в грязи и мусоре. Но и поднимавшаяся по грунтовой дороге к лачуге тоже.
– Она знала, что брата проверяли на детекторе лжи? – спросил Элдер.
– Нет.
– Высказывала напрямик подозрения?
Коннор покачал головой:
– Это не в ее духе. Она ведь, как Роберт, все хранит внутри. Под спудом. Не просит о помощи. Видимо, не умеет этого делать.
Дрожь в голосе выдала его, и Элдер обернулся к нему.
– Кажется, вы очень хорошо осведомлены об этой женщине, – сдержанно заметил он.
– Да.
– Оно и видно, – многозначительно произнес Элдер.
Коннор погасил фары, заглушил мотор. Машина слегка качнулась, вздрогнула и замерла.
В темноте почему-то было легче говорить.
– Об этом никто не знает, – откровенно сказал Коннор.
Элдер хмыкнул.
– Долго это длится?
– С января.
– Седьмого января вы приняли присягу. Зря времени не теряете.
– Оставьте, Пол.
– Это так, к слову. Я заметил, как оживленно вы разговаривали с ней на той вечеринке в Грейт-Холле.
– Потом я стал заходить к ней в галерею. Одно вело к...да вы знаете, как это бывает.
– Удивляюсь, что такая молодая красавица увлеклась сломленным горем полицейским из Нью-Йорка.
Коннор улыбнулся:
– И мне это приходило в голову. – Улыбка исчезла. – Видимо, она очень одинока. Муж... в общем, их брак разваливается.
– Неудивительно.
– Нет, он уже разваливался. Не знаю почему. Ей нужен был кто-то. И мне. После смерти Карен я...
– Понимаю, шеф. И насколько это серьезно?
– Для меня? Очень. – Коннор почувствовал, что у него перехватывает горло, и с трудом овладел собой. – Думаю, для нее тоже.
– Но точно не знаете?
– Я же сказал, она прячет все внутри. Все, что действительно важно. Прячет от меня, от всех – может, даже от себя.
Коннор видел, что Вуделл и Харт смотрят в его сторону, дожидаясь, когда он выйдет из машины. Роберт отрешенно смотрел в высокий купол неба.
– А теперь она исчезла, – сказал Элдер, голос его звучал очень тихо, очень мягко, как у человека, знающего, что такое страдание и страх утраты. – Как Шерри Уилкотт.
– Да. И после того, что случилось в Нью-Йорке... черт... – Он сделал попытку улыбнуться, но почувствовал, что лицо его искривилось в гримасе боли. – Я, кажется, не приношу женщинам счастья.
– Это не ваша вина. Я имею в виду Нью-Йорк.
Но Коннор знал, что его жена не погибла бы, если бы он реагировал быстрее, думал четче или если бы вообще не ворошил то осиное гнездо.
– Иногда ночами, – сказал он, – я слышу, как Карен зовет меня. Окликает по имени... Интересно, буду ли слышать и Эрику?.. – Передернув плечами, он отогнал эту мысль. – Пойдемте. Займемся делом. Немедленно.
Коннор вышел из машины и быстро зашагал к лачуге, Пол Элдер последовал за ним, не говоря ни слова.
– Вот и все, что мы пока знаем, – мягко говорил здоровенный человек по имени Адамсон.
Эндрю сидел на подлокотнике мягкого кресла в гостиной Грейт-Холла, под люстрами и высокими балками. Молча кивнул.
– По радио сообщали, что «мерседес» найден, – услышал он собственный голос. – Но кроме того, еще множество...
– Множество ерунды. – Адамсон развел руками. – Эти ребята заняты развлекательным бизнесом.
– Развлекательным?..
Значит, вот что это такое для большинства людей. Развлечение. Спектакль.
– Мне надо ехать. – Адамсон поднялся с дивана, но Эндрю остался сидеть. – Если еще что-то произойдет, вас непременно поставят в известность.
– Была там кровь? – внезапно спросил Эндрю. – Что?
– В машине? Или возле нее? Кровь?
– Ни крови, ни следов борьбы.
Адамсон ушел, Эндрю неторопливо поднялся. Он знал, что Эрику похитил Роберт, – это было единственным логичным объяснением, – но где-то все же таилась слабая надежда, что она укатила в очередную долгую, бесцельную поездку и что он в любую минуту может услышать ее шаги на ступенях парадного входа.
Напрасная мечта. Эрика исчезла – может, она пленница, может, уже мертва.
Эндрю вошел в кухню, где Мария в облаке ароматного пара готовила ужин. Обычно там верещал телевизор, настроенный на какую-то из ее любимых программ – «Вечерние развлечения» и тому подобную чушь. Но теперь там тараторило радио – с неумным злорадством звонящих по телефону и беззаботным умничаньем диск-жокея.
– Выключи эту чертову тарахтелку! – рявкнул он.
Телефон зазвонил, должно быть, в двадцатый раз за последние полчаса. Эндрю не обратил на него внимания, Мария тоже. Он велел ей ждать, пока включится автоответчик, и снимать трубку лишь в том случае, если будут звонить из полиции. Ему было уже невыносимо отвечать на вопросы приятельниц Эрики или, хуже того, едва знакомых, желавших первыми услышать сенсационные новости из первоисточника.
Однако ему нужно было ответить на гораздо более важный звонок, которого он ждал вскоре.
– Я буду в домике для гостей, – властно сказал Эндрю. – Не беспокой меня без крайней необходимости.
– Хорошо, сэр. Ужинать будете?
– Я не голоден. Спасибо.
Он быстро прошел по двору, где дул холодный ветер, мимо прикрытого на зиму брезентом плавательного бассейна и усеянного сухими листьями теннисного корта.
С наступлением темноты заметно похолодало. Щеки Эндрю горели от холода; он поднес ко рту сложенные лодочкой руки и подышал в них, чтобы согреть лицо и пальцы. Подходя к домику, пожалел, что не надел куртку.
Домик для гостей, убежище Эндрю, представлял собой небольшой коттедж, в прошлом жилище для прислуги, которое он превратил в место уединения и контору. Там находился телефон, номера которого на визитной карточке не было. Знали этот номер лишь несколько его бывших сообщников из Филадельфии и звонили только по важным делам, в которых он мог принять участие с минимальным риском.
Кроме них, этот номер знал только один человек – Роберт Гаррисон. Эндрю дал его Роберту несколько месяцев назад и сегодня записал снова на тот случай, если этот помешанный сукин сын потерял листок.
При прошлых сделках Роберт не звонил до наступления темноты. Эндрю полагал, что и теперь он не изменит этому правилу. Когда солнце зашло, звонка можно было ждать с минуты на минуту.
Эндрю взглянул на часы. Половина седьмого.
Он окинул взглядом свою контору. Ему пришло в голову, что этот маленький коттедж – две комнаты и туалет, всего лишь надворная постройка при Грейт-Холле, пустовавшая много лет, да и сейчас редко используемая, – это пропадающее попусту жилище просторнее, чем лачуга Роберта Гаррисона и несравненно уютнее.
Ну что ж, Роберт мог иметь этот домик, и не только. Как-никак миллионер. По достижении совершеннолетия унаследовал половину состояния Леноры Гаррисон. Эрика, разумеется, получила другую.
