Текст книги "Карфаген смеется"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)

Я удивился:

– Ведь это привлечет нежелательное внимание!

– Нам нужно все внимание, какое мы можем привлечь, полковник. Мистер Гилпин в Вашингтоне прямо сейчас, он получает свои деньги, а мои уже в банке, в сейфе. Стоит сложить все эти средства – и я тут же появлюсь перед фотографами. Верьте мне, полковник, ничто не производит на людей такого впечатления, как вид настоящих долларовых банкнот. В этой части света куча долларов – это лучшее доказательство искренности и серьезности, лучше, чем письмо о неограниченном кредите от Государственного банка Англии.

– Что ж, мистер Роффи, надеюсь, вы правы. Это чрезвычайно утомительно и немного сложно для меня – сделать телеграфный перевод на такую сумму, притом внезапно. Вы знаете, как французы относятся к подобным вещам.

Я ни на секунду не поверил, что Коля мог раздобыть такую большую сумму, но даже если бы он прислал шестую часть денег, это уже подтвердило бы мою финансовую состоятельность. Через несколько дней римская катастрофа позабудется, и все придет в норму. Американские газеты непрерывно требовали новых сенсаций. Несомненно, какой–то ужасный пожар или обрушение здания отвлекут внимание публики от катастрофы дирижабля. Тем временем я объясню, что мои средства очень медленно освобождаются из–за особенностей финансовой политики французского правительства, а потом они больше не понадобятся. В эти рациональные размышления вторглось некоторое беспокойство. На следующий день, когда никакой телеграммы от Коли не пришло, я отправил другое сообщение: «Срочное финансовое дело. Пожалуйста, ответь». Я не стал показывать эту телеграмму мистеру Роффи, когда он заглянул ко мне, направляясь на обед с мистером Гилпином («Вернулся из Вашингтона с саквояжем, полным банкнот»), остановившимся в отеле «Гайозо». Мне пришло в голову, что я ничего не дождусь от Коли, потому что у меня нет его нового адреса. Возможно, он как раз ехал в Соединенные Штаты вместе с Эсме.

Я очень волновался из–за того, что не мог сообщить Коле всю правду, но я не хотел втягивать его в свои проблемы и вдобавок не собирался выдавать свое местонахождение французской полиции. Возможно, я уже зашел слишком далеко. Коля мог подумать, что прикроет меня, если не ответит. К следующей среде я по–прежнему ничего не получил. Я успокаивал мистера Роффи, объясняя ему, что мой французский банк – просто отделение швейцарского банка. А в швейцарском банке заявили, что в Мемфисе нет отделения Первого национального. Тогда я отправил телеграмму за подписью «Питерсон» в свой прежний банк, «Кредит лионез» на бульваре Сен–Жермен, сообщив адрес банка в Мемфисе и указав, что они должны как можно скорее переправить оговоренную сумму. Копия этой телеграммы удовлетворила мистера Роффи, хотя он по–прежнему оставался мрачным и нервным. С мистером Гилпином я столкнулся лишь однажды, около Корт–сквер, небольшого парка в центре города. Встреча была случайной, и он странно на меня посмотрел, как будто полагал, что я уже обманул его доверие. Я, изображая полное спокойствие, сказал, что все в порядке. Он ответил: «Рад слышать», – и поспешно удалился. Он, казалось, переживал неудачу не так мужественно, как его друг.

Желанное успокоение пришло, когда я в тот же вечер сел в большой лимузин и отправился с майором Синклером к дамбе. Пароход, по его словам, зафрахтован «Ли компани», которой владел тот самый Роберт Э. Ли из песни[212]212
  Роберт Эдвард Ли (1807–1870) – генерал армии Конфедеративных Штатов Америки, командующий Северовирджинской армией и Главнокомандующий армией Конфедерации. Один из самых известных американских военачальников XIX в. Пьят, видимо, имеет в виду джазовый стандарт «Waiting for the Robert E. Lee», в котором есть приведенные в тексте строки.


[Закрыть]: «Когда–то по этой реке плавало более сотни больших лодок. Теперь осталось не больше десяти». Плавучие театры и частные туристические поездки приносили основной доход немногочисленным мелким бизнесменам. Майор спросил, говорил ли я кому–нибудь о предстоящей встрече. Я уверил его, что никому не сказал ни слова.

– Сегодня важная ночь, – произнес он и повторил это несколько раз по дороге к пристани. – Будут приняты важные решения.

Я подумал, что стоило бы попросить его о помощи в решении моей финансовой проблемы, но вовремя сдержался. На данном этапе подобная просьба была совершенно неуместна.

Последние лучи заходящего солнца касались поверхности воды, река была спокойной и грязной. Пробиваясь сквозь густые облака, они скользили по железным опорам огромных мостов и причалов. В этом тусклом свете все выглядело нереальным, как на плохой кинопленке. У пристани стояло четыре корабля, два совсем маленьких, а один – очень большой. Белые корпуса в свете солнца казались то коричневыми, то красными. Мрачные толпы негров, двигавшиеся к Фронт–стрит, напоминали индейцев чикасо[213]213
  Чикасо – племя индейцев, проживавшее в юго–восточных штатах США (Миссисипи, Алабама, Теннесси).


[Закрыть], возвращающихся из охотничьей экспедиции, – я словно вернулся в те дни, когда Дэви Крокетт[214]214
  Дэви Крокетт (1786–1836) – американский народный герой, первопроходец, офицер армии США.


[Закрыть] пил в таверне Белл. Славный герой пограничья, конгрессмен, мыслитель и человек дела – как и я. Как и меня, его бросили друзья. Крокетт стал мучеником, он погиб в одном из самых первых сражений со сторонниками папы римского.

Несколько черных автомобилей, похожих на наш, уже стояло на дамбе. Из них выходили мужчины в тяжелых пальто и широкополых шляпах. Лиц разглядеть я не мог. Все гости, казалось, предпринимали немалые усилия, чтобы их не опознали. Мужчины поднимались на борт огромного колесного парохода, возвышавшегося над другими лодками, пришвартованными поблизости. Совсем недавно на высоком кремовом борту корабля золотыми буквами написали название. В рулевой рубке готовились к отплытию одетые в форму моряки. Другие собирались отдать швартовы. «Натан Б. Форрест»[215]215
  Пароход носит имя Натаниэля Бедфорда Форреста (1821–1877), генерала армии Конфедерации.


[Закрыть] уже стоял под парами. Двигатель шумел, корабль вздрагивал, и его корпус бился о крепкие доски причала. Подняв воротники пальто, чтобы защититься от пронизывающего холодного ветра, мы пробрались мимо тюков и бочек к сходням, где присоединились к остальным гостям. В отличие от морских судов, к которым я привык, на пароходе было три палубы, а над ними возвышалась рулевая рубка. Первая палуба располагалась практически у ватерлинии: все подобные корабли строились с плоским днищем – так легче преодолевать речные отмели. На корабле пахло свежей краской. Когда я коснулся рукой деревянного столба, чтобы удержать равновесие, пальцы прилипли к поверхности. «Натан Б. Форрест» отремонтировали всего пару дней назад, покрасив все в красный, белый и синий цвета. Майор Синклер проводил меня по металлическим лестницам на верхнюю палубу, где располагались небольшие частные каюты.

– Мы займем вот эту. – Он открыл дубовую дверь и зажег керосиновую лампу, висевшую на цепи у потолка. – Будьте как дома.

Майор говорил с обычной любезностью, но было ясно, что он думает о каких–то других делах. Синклер продемонстрировал мне обстановку каюты, показал полку с безалкогольными напитками в маленьком шкафчике над единственной койкой. В каюте также преобладали национальные цвета: синие стены, красная ковровая дорожка, белые простыни и подушки. На стене над койкой висели скрещенные флаги Союза и Конфедерации. Теперь стало очевидно, что важное соглашение, которое следовало любой ценой скрыть от непосвященных, напрямую связано с государственной политикой. Я не мог представить, чего эти люди хотят от меня, – может, они собирались предложить мне официальную должность, например, место первого советника по науке штата Теннесси. В таком случае я мог бы следить за постройкой абсолютно новых аэродромов в Нэшвилле, Мемфисе, Чаттануге и в других местах. Теннесси стал бы образцом для всех Соединенных Штатов. Я предположил, что через несколько лет смог бы вернуться в Вашингтон, возможно, в качестве первого ученого секретаря. Я выстроил бы новые научные и технические схемы, объединив всю страну от Калифорнии до канадской границы, я создавал бы электростанции, аэродромы, фабрики, чтобы производить самолеты, автомобили и локомотивы, современные верфи, чтобы строить новые виды суперкораблей, о которых я мечтал. Я не Lügner[216]216
  Лжец (нем.).


[Закрыть], как этот высокомерный shnorer[217]217
  Паразит (идиш).


[Закрыть] Эйнштейн, так одурачивший всех американцев, что они сделали его национальным героем. Мои летающие города поднялись бы над Канзасом – сверкая и шумя, они помчались бы над прериями, где прежде кочевали сиу и пауни. Люди снова станут кочевниками, но по–настоящему цивилизованными. Но там, где прежде человек ограничивался вигвамами и travois[218]218
  Имеются в виду каркасные конструкции, которые использовались коренными жителями Северной Америки для перевозки грузов.


[Закрыть], теперь он будет использовать электроэнергию. Люди смогут перемещаться туда, где погода хороша, а запасы велики. К 1940 году Соединенные Штаты станут цитаделью просвещения и научных чудес. Они воспротивятся наступающей Восточной Африке, принесут спасение Европе и даруют России новую Византию. Но мог ли я тогда догадаться? Карфаген прорвал нашу оборону, напал на наших самых бдительных стражей, когда они спали. Меня наделили даром пророчества, а я слишком много думал о себе и не сумел воспользоваться чудесной способностью. Они вложили кусок металла мне в живот. Он может вырасти. Эта угроза постоянна. Но я справлюсь. Я не рожу их чудовищное дитя. Я не их n’div Я истинный сын Днепра и Дона. Я – свет против тьмы. Я – наука и истина, и меня нельзя судить, как вы судите обычных людей. Но 1а febbre[219]219
  У меня лихорадка (ит.).


[Закрыть]. Я – Прометей, сошедший с гор Кавказа. Я несу слова грека и свет, который надобен, чтобы прочесть их и увидеть всех еретиков. Я пою «Начальника жизни нашея»[220]220
  Фрагмент воскресного тропаря «Днесь спасение миру бысть».


[Закрыть]. Христос воскрес! Христос Сын и Единственный Бог одолел Отца, который предал Его. Он изгнал еврейского Иегову. Их бог блуждает по земле, плача и простирая руки. Авраам предал своего сына. Иегова предал всех нас. Передайте греку, что мы следуем за Ним. Пусть папа римский и все его легионы падут на колени с криком: «Kyrios! Мы признаем Тебя!» И в Риме появится новый хозяин, и Он будет могучим владыкой. Он посмотрит в будущее и увидит, что это хорошо. И Его избранниками станут люди знания, создатели чудес, капитаны летающих городов.

Должен признать, что я пребывал в возбужденном состоянии, когда майор Синклер предложил показать остальную часть корабля («можно убить немного времени»). Вторая палуба, со столами и скамейками, летом использовалась в качестве ресторана. Частично обитая деревом, а частично укрытая холщовым тентом, она пустовала. Мы спустились на первую, самую большую палубу. Это был один огромный зал, украшенный чудесными орнаментами, позолоченными свитками и резными фигурами муз. Меня окружали хрустальные, медные и серебряные детали, зеркала и колонны, похожие на мраморные, и везде преобладали красные, белые и синие цвета. Скрещенные флаги висели повсюду, особенно много их оказалось на огромной сцене в дальнем конце помещения. «Натан Б. Форрест», верно, когда–то считался одним из величайших плавучих театров, которые в годы расцвета ходили по всей Миссисипи. Майор Синклер стоял, сложив руки и прислонившись спиной к колонне. Он слегка улыбнулся, услышав, как я восхищаюсь богатством обстановки.

– Я бывал здесь в детстве, – сказал он, – и смотрел на артистов. – В его голосе звучала нотка печали. – Но теперь железные дороги и кинотеатры почти уничтожили этот вид транспорта и связанные с ним развлечения. И в этом виноваты как раз люди, подобные нам. Верно, Макс? Скоро значительная часть современного мира станет прошлым, как я полагаю.

Я согласился:

– Какая ирония – мы сами страдаем от наших собственных изобретений.

Мой друг посмотрел на часы:

– Нам нужно уходить отсюда.

Пробравшись между рядами широко расставленных сидений, он вывел меня через боковую дверь на открытую площадку, а потом на третью палубу. Уже стемнело. Я услышал приглушенный крик из рулевой рубки и увидел, что матросы внизу сматывают веревки и цепи. Свист пара показался мне долгим, низким стоном. Потом послышался скрежет, весь корабль содрогнулся, когда огромные лопасти колеса ударили по воде. Электрический свет отражался от белой пены. Машина заработала на полную мощность. Котлы гремели и стонали, поршни визжали. Внезапно мы отошли от причала. Мы двинулись, медленно и величественно, в темную бесконечность реки Миссисипи. Огни Мемфиса остались позади, мы выплыли на середину реки. В других частях корабля слышался топот ног. Тогда майор Синклер попросил меня вернуться в каюту. Весь корабль, казалось, заполнил механический ритм, решительный, почти военный. Время отмеряли медь, сталь и железо. Мой друг поднял маленькую сумку и попросил меня подождать некоторое время. Он сказал, что вернется, как только сможет. Я плеснул себе кока–колы и уселся на койку, задумавшись о предстоящей встрече с губернатором и его людьми. Решив поправить нервы с помощью кокаина, я нащупал в кармане пакет – и тут свист раздался во второй раз. Ритмичные звуки исчезли. Корабль снова погрузился в тишину, за исключением вибрации двигателей, ровного плеска и стона колеса. Я хотел выйти на палубу, но не мог обмануть доверие майора Синклера. Через несколько мгновений бледный летчик отворил дверь каюты – очевидно, он немного успокоился. Под мышкой Синклер держал какой–то сверток, а все его тело скрывало длинное синее шелковое одеяние. На груди, у самого сердца, был вышит желтый мальтийский крест в синем круге. Символ очень напоминал тот, который я видел на его дирижабле.

– Вы готовы, полковник? – негромко и серьезно, как прежде, спросил майор. Именно таким голосом он задавал мне таинственные вопросы и говорил о столь же таинственном приглашении.

Я почувствовал облегчение. Видимо, мне не придется встречаться с губернатором. Я войду в общество франкмасонов, что само по себе и полезно, и благородно. Длинное одеяние слегка шевелилось под дуновением речного бриза, высокий летчик выглядел в этом облачении несколько неестественно. Он отступил в сторону, приглашая меня выйти на палубу. В темноте он напоминал домовладельца, который вскочил с постели и по ошибке надел халат жены. Я последовал за майором на нижнюю палубу. Вода была черной, берега скрылись из вида. Если бы не брызги воды, можно было бы подумать, что мы дрейфуем в космосе, а не плывем по течению реки. Синклер открыл маленькую металлическую дверь на корме, и мы попали в помещение, где горел тусклый электрический свет. Мы, очевидно, проникли в гримерную, где в былые времена актеры приводили себя в порядок перед выходом на сцену. Здесь пахло плесенью, и мне показалось, что еще сохранились остатки несвежего грима.

Тогда майор Синклер поднял руки над головой, опустив ткань, которая скрыла его лицо. Потом он отворил дверь. Свет почти полностью ослепил меня, когда мы с майором вышли на сцену.

Я мигал, пытаясь разобрать, что происходит. Постепенно я разглядел сцену, освещенную гигантским крестом, состоящим из сотен крошечных лампочек. Передо мной был раздвинут занавес. Помещение было погружено в полумрак, свет исходил лишь от большого распятия, находившегося позади меня. Мне удалось разглядеть множество разноцветных капюшонов и одежд, на каждом из одеяний был вышит крест, заключенный в круг. Все люди приветственно поднимали правые руки, сжимая скрытые перчатками пальцы в кулаки. Вокруг меня на сцене стояли и другие фигуры в капюшонах и балахонах. Это был один из самых волнующих моментов в моей жизни. Я затаил дыхание. Как некий древний святой герой, представший пред чашей Грааля, я чувствовал желание немедля опуститься на колени. Теперь я понял, что повстречал тех легендарных Рыцарей Огненного Креста, всадников свободы, которые спасли свою землю от полного хаоса. До сих пор я видел их только на фотографиях в новостях и, конечно, на экране в «Рождении нации». Мои ноги начали дрожать. Ручейки пота потекли по коже. Из–под атласных капюшонов на меня смотрело несколько сотен пар глаз, как будто оценивая. Ich war dort![221]221
  Я был там! (нем.)


[Закрыть] На меня неотрывно взирали святые воины Америки, верховные жрецы знаменитого ку–клукс–клана!

От людей, собравшихся в той комнате, исходило ощущение огромной власти. Это была психическая энергия, настолько мощная, что я на мгновение предположил: плавучий зал не сможет сдержать ее и взорвется, как взрываются солнца, и тогда берега Миссисипи и Арканзаса внезапно озарит яркий свет. В жутком блеске огненного креста, среди шелеста одежд – белых, зеленых, серых, темно–красных, черных и синих – и растущего ропота низких, мужественных голосов майор Синклер отвел меня к стулу, стоявшему в боковой части сцены. За крестом висело огромное знамя – летящий дракон с легендарным «Quod Semper, quod ubique, quod ab omnibus»[222]222
  «То, во что веруют везде, всегда и все» (лат.). Так Викентий Леринский, иеромонах, святой неразделенной Церкви, известный раннехристианский автор Галлии, сформулировал критерий истинности, непосредственно связанный со свойством кафоличности (пространственной, временной и качественной универсальности) Церкви.


[Закрыть], красно–черный, заключенный в равносторонний треугольник. Меня взволновало все происходящее, и особенно эффектное появление таинственной фигуры, которая теперь шагнула вперед. Сияющее пурпурное одеяние вырисовывалось на фоне креста в игре света и тени. Я осознал, какая огромная честь мне оказана, когда во всеуслышание объявили, что нас удостоит своим присутствием сам Имперский маг[223]223
  Иерархия ку–клукс–клана отличалась сложностью, но так и не была выстроена окончательно. «Само общество получило название невидимая империя Юга», глава – Великий маг (позднее – Имперский маг), при котором был совет из десяти гениев. Каждый штат – это царство, которым управляет Великий дракон и штаб из восьми гидр. В каждом царстве есть домены, во главе доменов – Великие титаны с помощниками – фуриями. Домены состоят из логов, главенство в которых у Великих гигантов и четырехдомовых. Были и другие должности: циклопы, Великие волхвы, Великие казначеи, Великие стражи, Великие турки и т. д. У каждого были свои обязанности. Рядовые члены – вампиры. Еще был Великий знаменосец, хранящий и оберегающий Великое знамя, то есть регалии. Генерал Натан Б. Форрест, он же Великий маг, официально распустил ку–клукс–клан в 1871 г. 28 октября 1915 г. в офисе И. Р. Кларксона, адвоката Симмонса, под председательством спикера Законодательного собрания штата Джорджия Д. У. Бейла, в присутствии 36 человек, из которых двое являлись вампирами при Великом маге Форресте, состоялось учредительное собрание нового ку–клукс–клана. 4 декабря 1915 г. Невидимая империя получила право на легальное существование и на использование прежних атрибутов, традиций, регалий клана. Вновь воссозданная организация насчитывата несколько сотен тысяч членов. Новым «отцом» ку–клукс–клана стал Уильямс Симмонс – блестящий оратор, участник испано–американской войны 1898 г. Ку–клукс–клан практически прекратил существование в годы Великой депрессии, хотя официально распущен был в 1944 г. Далее упоминаются следующие чины ку–клукс–клана: клалифф – вице–президент, клокард – докладчик, килграпп – секретарь, клаби – оратор, кладд – проводник (ответственный за прием новых членов), кларого – страж, клекстер – начальник стражи, ночные ястребы – курьеры.


[Закрыть]. Затем начался приветственный ритуал.

Все склонили в молитве укрытые капюшонами головы, повторяя напев Великого кладца: простую и искреннюю просьбу, обращенную к Богу, который помогал и помогает хранить святые идеалы клана. Молитва закончилась, Имперский маг взмахнул руками, и в собрании воцарилась абсолютная тишина.

– Все гении, Великие драконы и гидры, Великие титаны и фурии, гиганты, Высокие циклопы и ужасы, и все прочие граждане ку–клукс–клана, во имя отважных и почитаемых мертвых, я приветствую вас и принимаю в этом особом и тайном клонверсе[224]224
  Клонверс – собрание ку–клукс–клана определенной провинции.


[Закрыть]. Вы собрались из всех сфер нашей империи по делу великой и ужасной важности, дабы обсудить будущее Соединенных Штатов Америки, которым все вы поклялись хранить верность до самой смерти.

Я очень смутно помню начавшиеся после этого ритуалы. Звучали песни и ответствия, речи и откровения, большей частью на тайном языке клана. Невозможно было понять крики «Ауаk!» и «Аkiа!» или «Kigy!» и «San Bog!», но «Присяга клансмена» никогда не сотрется из моей памяти, ибо в дальнейшем я слышал ее не раз:

«Я верю в Бога, и в истины христианской религии, и в то, что безбожная страна не может долго процветать. Я верю, что Церковь, не основанная на принципах морали и справедливости, – это насмешка над Богом и человеком. Я верю, что Церковь, которую не беспокоит благосостояние простых людей, не достойна веры. Я верю в вечное отделение Церкви от государства.

Я не присягал ни одному иностранному правительству, императору, королю, папе римскому и никакой иной иностранной политической или религиозной силе. Я верую лишь в Звезды и Полосы и верую в Единого Бога. Я верую лишь в законы и свободу. Я верую в предотвращение забастовок, устроенных иностранными агитаторами. Я верую в ограничение иностранной иммиграции.

Я коренной американец, и я верую, что в этой стране мне принадлежат исключительные права, превосходящие права иностранцев».

Звуки этих чистых голосов едва не довели меня до слез. Я как будто снова оказался в Александровском соборе в Киеве, снова слушал пение священников и имена героев Киева, помянутых в молитвах, хотя теперь собравшиеся говорили о Рыцарях Камелии, Рыцарях Полуночной Тайны, Ордене Американского Рыцарства, Рыцарях Великого Леса. «Перед Богом клянусь клятвой верною, клятвой тяжкою, клятвой страшною. Перед Богом клянусь клятвой страшною: на Руси государю, как пес служить. Спаси, Господи, люди Твоя!» О Боже, храни людей Своих! Боже, Царя храни! Как мы плакали и целовали Библию! А они называли дни, недели и месяцы согласно традиции клана: Смертельный, Кошмарный, Отвратительный и так далее. Даже годы они отсчитывали от начала третьей реинкарнации клана, с 1915 года, вскоре после премьеры «Рождения нации» под названием «Клансмен»[225]225
  Так назывались роман и пьеса Томаса Диксона, по мотивам которых снят фильм, хотя трактовка многих событий в фильме Гриффита несколько иная.


[Закрыть]. Религия и мораль стали воинственными, их поддерживал праведный гнев. О, грек поднял свой меч! Христос воскрес! Христос воскрес! Эти благородные, отважные люди стояли и молча слушали речь Имперского мага. То было исповедание веры клана, напоминание всем присутствующим о благородных идеалах и истинной цели ордена. Лидер процитировал полковника Уинфилда Джонса[226]226
  Уинфилд Джонс – журналист, автор «Истории ку–клукс–клана» (1921) и «Рыцарей ку–клукс–клана» (1941).


[Закрыть], который, по его словам, был не клансменом, но объективным наблюдателем, написавшим историю клана. Имперский маг подчеркнул, как важно приобретать и сохранять таких друзей.

– Полковник Джонс, братья клансмены, поведал нам, что англосакс – это совершенный тип человека. Ему должны уступить эгоистичные евреи, культурные греки, благородные римляне и восточные мистики. Псалмопевец, должно быть, имел в виду именно англосаксов, когда ударил по струнам своей беззвучной арфы и пропел: «О Боже, не много Ты унизил его пред ангелами, славою и честью увенчал его, и поставил его над делами рук Твоих, все покорил под ноги его. Когда же покорил ему все, то не оставил ничего непокоренным ему»[227]227
  Послание к Евреям, 2:7–8.


[Закрыть]. Ку–клукс–клан стремится к тому, чтобы в жилах всех правителей текла эта всепобеждающая кровь. Ку–клукс–клан поддерживает благородных, верных и добрых во имя торжества Закона и развития рода человеческого. Наш великий мистический орден, братья–клансмены, теперь насчитывает миллионы членов. Мы выступаем от имени большинства американцев, от имени потомков наших великих пионеров, настроенных против интеллектуальных полукровок–либералов. Мы, американцы, – наследники разных народов так называемой нордической расы, которая, при всех ее ошибках, даровала миру почти всю современную цивилизацию. И эти американцы сейчас страдают от множества бедствий и унижений. Святость нашей субботы, наших домов, целомудрия и, наконец, даже нашего права учить собственных детей в собственных школах основам нашего вероисповедания – все отнято у нас. Люди, которые хранят верность древним заветам, постоянно подвергаются осмеянию. Мы страдаем от лишений. Будущее наших детей под угрозой. Наши крупные города и промышленные и торговые предприятия находятся под контролем чужаков, которые подтасовали карты успеха и процветания. Они пришли, чтобы править нами.

Речь Имперского мага была одной из самых возвышенных, одной из самых правдивых из всех, что мне приходилось слышать. Он продолжал рассказ о том, как предвзято относились к коренным американцам бизнесмены, законники и правительственные чиновники. Он говорил, что мировая война показала: миллионы людей, которых допустили к наследию нордических американцев, на самом деле хранили верность другим идеалам. Нужно наконец понять, что чужак обычно остается чужаком, независимо от того, что с ним случилось и какое образование он получил. Смешение народов оказалось ужасной катастрофой. Само название – плавильный котел, тигель[228]228
  Тигель – емкость для нагрева, высушивания, сжигания, обжига или плавления различных материалов. Плавильный котел, он же Плавильный тигель – этническая теория, активно пропагандируемая в американской культуре. Подразумевала слияние различных народов и их культур в единое целое, в результате которого формировалась американская нация.


[Закрыть] – изобретено евреями, представителями расы, которая решительно отказывалась растворяться в чуждой среде. Американец мог работать лучше иностранца, но иностранец оказывался хитрее американца. Чужаки из Восточной и Южной Европы привыкли к нищете. И иностранные идеи были так же опасны, как и сами иностранцы, независимо от того, насколько убедительно они звучали.

– Клан взывает к американским расовым инстинктам, к здравому смыслу, который является важнейшим следствием этих инстинктов. Новейшие исследования научно подтверждают наши выводы. Три расовых инстинкта жизненно важны для целей нашего ордена, для создания Америки, которая исполнит мечты и оправдает героические подвиги людей, создавших страну. Эти инстинкты таковы: верность белой расе, традициям Америки и духу протестантизма. Они выражены в лозунге клана: «Владычество коренных белых протестантов!»[229]229
  Традиционно лозунгом возрожденного ку–клукс–клана считается «Америка для американцев!».


[Закрыть].

И тогда весь зал в один голос повторил: «Владычество коренных белых протестантов!»

Как будто подхваченный этой волной откликов, Имперский маг поднял руки над головой. Он заговорил о патриотизме, о сохранении чистоты расы пионеров:

– Расовая целостность – это необходимое свойство истинных граждан. Человеческие расы и народы так же различны, как породы животных. Нельзя заставить бульдога пастись вместе с овцами!

Аплодисменты зазвучали вновь, но Имперский маг шевельнул рукой, призывая к тишине. Шум тотчас смолк.

– Клан не настроен против всех иностранцев, только против тех чужаков, которые пытаются управлять американцами! Западные евреи наделены большими способностями, но они далеки от нордической расы, и прежде всего нас разделяет религия. Еще хуже недавние иммигранты, восточные евреи, известные как ашкеназы, обращенные в иудаизм монголы, называемые хазарами[230]230
  Ашкеназы – субэтническая группа евреев, сформировавшаяся в Центральной Европе. Принято считать, что ашкеназы происходят от евреев, живших на берегах Рейна, но также есть спорная теория, утверждающая, что ашкеназы – потомки исповедовавших иудаизм жителей Хазарии, мигрировавших в Западную Европу в X в., после разгрома Хазарии киевским князем Святославом.


[Закрыть]. Они настолько далеки от нордической расы, что надежды на их ассимиляцию не может быть. Белая раса должна остаться высшей не только в Америке, но и во всем мире! Мысль о том, что белые и цветные могут жить в гармонии, просто абсурдна. Вся история – один непрекращающийся расовый конфликт. Этот факт не согласуется со слезливыми теориями космополитизма, но он не подвержен сомнению.

Клансмен говорит, что белые не будут рабами! Негр – это особая забота и проблема белых американцев, негр здесь не по собственной вине. Однако нам не следует обещать социальное равенство, которое все равно невозможно. Клан с нетерпением ждет дня, когда проблема негров будет решена на рациональной основе, когда все государства примут законы, делающие сексуальные отношения между белыми и цветными преступлением! – Маг снова остановил аплодисменты. Он заговорил о попытках Рима управлять Америкой: – Наши первые колонии были созданы для того, чтобы освободить Америку от власти Рима. – Он объяснил, что протестантизм и нордическая раса едины. Все прочие народы хотели уничтожить эту расу, особенно католики. – Католики – самое крупное, самое сильное, самое цельное из всех враждебных объединений, они часто заключают союзы с другими группами чужаков, чтобы бороться против американских интересов; именно об этом они договорились сейчас с нью–йоркскими евреями. Долг клана – рассказать обо всем как можно большему числу людей. Наш долг – использовать демократическую систему, чтобы обеспечить участие кандидатов–клансменов во всех возможных выборах и добиться победы клана! Именно так мы спасем Америку. Не с помощью насилия или диктатуры толпы, а благодаря чистоте наших идеалов. Мы уже к этому близки!

Wie lange wir es dauern?[231]231
  Как долго мы продержимся? (нем.)


[Закрыть] Недолго. Встал еще один клансмен, он заговорил о клокардах, действующих во всех слоях общества. Кладды настаивали, что клан и церковь – это синонимы. Друзья в высоких креслах, посторонние, поддерживающие взгляды клана, – все они готовы помочь. Выдающиеся заграничные гости поддержали устремления клана. Они отрицают злобные и лживые наветы тех газет, которые утверждают, что мы – ограниченные, неграмотные люди!

Когда шум стих, Имперский маг спокойно произнес:

– Один из таких гостей сегодня вечером с нами. Великий дракон сферы воздуха представит нашего гостя.

Несколько секунд продолжались вежливые аплодисменты, потом они стихли, и ровный гул корабельных двигателей остался единственным заметным звуком. Тогда вперед вышел майор Синклер, который решительно произнес:

– Братья Огненного Креста, нас почтил своим присутствием великий ученый и летчик, прибывший из Европы. Он сражался с турками, большевиками, католиками и евреями, и в его жилах течет кровь наших предков, которые открыли и обустроили эту землю. Его мать – француженка, его отец – англичанин. Он нередко высказывал в частных беседах собственные взгляды, которые можно назвать стопроцентно американскими, – думаю, вы согласитесь с этим. Он приехал к нам не для того, чтобы критиковать и угрожать, как многие чужаки. Он чтит наши традиции. Мы навсегда запомним, что именно англичане поддержали Конфедерацию. Но если мои суждения об истории Юга покажутся вам ограниченными, то я прошу у вас прощения, братья.

Я просто хочу показать, что не все чужаки – критики, фанатики или агитаторы.

Он рассказал, что я – ученый, инженер, авиатор и богобоязненный протестант.

– Противник всего, что мы боимся и ненавидим. Я пригласил на наш клонверc представителя тех, кто поддерживает нас разумно и свободно. Но, братья, этот человек вдобавок стал свидетелем ужасов неудержимого безумия. Мы приветствуем истинного рыцаря воздуха, который собственными руками сражался с кровавым большевизмом и спас тысячи людей от красного террора. Я представляю вам своего друга – знаю, что он станет и вашим другом. Полковник Макс Питерсон!

Аплодисменты, которые я услышал, были довольно громкими, но в то же время осторожными. Я не готовился к выступлению и потому сильно нервничал. И тем не менее теперь, оказавшись здесь, я решил высказаться от всего сердца. Все, что у меня было, – это искренность. Я едва не расплакался, когда начинал свою речь. И пока «Натан Б. Форрест» двигался вниз по грязным водам Миссисипи к Виксбургу, я рассказывал об ужасных опасностях, угрожавших Европе, и о том, как я был пленником большевиков. В каком–то смысле я изложил слушателям всю свою биографию. Постепенно я завладел их вниманием и добился расположения. Когда я почувствовал отклик, мое красноречие достигло высот, на которые я возносился лишь однажды, когда выступал с речью в университете в Петербурге. Я нарисовал им скорбную картину – отчаявшиеся женщины и дети пытались сесть на корабли, чтобы спастись от ревнивых и мстительных евреев. Католическая церковь ослабила Италию, Франция утратила силу, позволив евреям управлять экономикой и парламентом. Даже Англия подвергалась опасности со стороны тех же самых атеистов, социалистов и сионистов, которые напали на пострадавшую Германию. Я описал, как Муссолини и его люди сопротивлялись папе римскому и, следовательно, пытались создать страну, которая привлечет обратно многих американских иммигрантов. В Ирландии ложа оранжистов и другие протестантские организации подвергались атакам католиков–республиканцев, которые пытались установить тиранию в Ольстере. (Я знал, что многие клансмены пришли в орден из таких лож. Интерес к моей речи заметно усилился.) Потом я заговорил об угрозе ислама. Я объяснил, как еврейские деньги, католическое оружие и негритянская жажда крови угрожают всем нашим великим учреждениям. Я говорил в течение по крайней мере часа, описывая достоинства американцев, их достижения во всех областях, особенно в науке и инженерном деле. Я показал, какой опасности подвергались индустриальные центры, как иностранцы проникали в мир развлечений, как они завладевали газетами и создавали радиостанции. Только сильное законодательство могло одолеть соблазны джина и джаза. Россия разрушена, Европа застыла на краю. Если Америка не рухнет в бездну хаоса, то сможет подать пример другим. Слушатели вскакивали на ноги и размахивали руками в знак согласия. Я ликовал. Я закончил речь описанием своего видения американского будущего. Америка станет сильной и здоровой. Чистые, независимые города и плодородные земли прокормят великое множество людей. Американцы будут без страха ходить по ночным улицам и переулкам. Иностранцы, которые не смогут плодить детей из–за больших налогов на каждого ребенка, исчезнут в течение нескольких десятилетий. Развитие генетической науки позволит создать новую породу более сильных и здоровых нордических американцев, которые изменят мир.