Текст книги "Конан-варвар (ЛП)"

Автор книги: Майкл А. Стэкпол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

Конан глядел с надеждой на отца, который осматривал клинок.

Мальчик рассчитывал завершить его раньше, чем за три недели, но кузнец постоянно оставался недоволен работой и заставлял переделывать. «Ты растешь слишком быстро» – качал головой Корин. Приходилось удлинять и утяжелять лезвие, чтобы меч получился достойным взрослого воина, которым Конану хотелось стать как можно скорее.

– Что ты о нем думаешь, отец?

– Близко, уже совсем близко, – Корин ударил лезвием по наковальне. Сталь завибрировала и ответила чистым звоном. Кузнец сунул клинок снова в огонь и велел сыну: – Добавь еще немного жара.

Несмотря на боль во всех членах от домашних забот и тяжелого процесса обучения, Конан начал качать меха, приложив все оставшиеся силы. Сыпались искры, и температура пламени неуклонно росла. Используя клещи, его отец перевернул раскаленное лезвие на пылающих углях, а затем вытащил его из очага.

– Ну-ка возьми маленький молоток.

Исполнив приказ отца, Конан принялся формировать оружие в местах, где тот указывал.

– Стучи осторожно, сынок, но твердо, – наставлял Корин. – Кузнец, как и меченосец, должен держать контроль над своим инструментом. Выровняй это. Вот здесь и вон там.

Мальчик выстукивал тщательно, с наслаждением слушая перезвон металла с металлом. Эти мелодичные звуки свидетельствовали о прочности изготавливаемого клинка. Они отличались от шипения и скрежета стали на поле брани, где крепкие лезвия становились смертоноснее ядовитых гадюк. Звук, исходящий из-под молотка, означал, что хозяин будущего меча может на него положиться и не бояться в трудную минуту предательства с его стороны. И этого было вполне достаточно для понимания юного киммерийца.

Корин, внимательно изучая работу сына, кивнул на корыто:

– Сюда нужно насыпать побольше льда.

Конан тут же выбежал на улицу. Во дворе он наколол кусков от ледяного блока, потом вернулся в кузницу и вывалил ношу в лохань.

– Ты спрашивал, что важнее огонь или лед, но сам никогда не говорил мне правильный ответ.

Корин поднял клинок вверх, и в тенях под потолком кузницы горячий металл тускло пылал багровым цветом.

– Лезвие должно быть под стать воину, таким же гибким. Хороший меч должен гнуться, не ломаясь при этом. А для того требуется умеренная закалка, – кузнец погрузил меч в корыто. Лед стремительно таял, вода пузырилась и исходила паром, шипя словно тысячи змей. – Тайна стали в том, когда вместе и огонь и лед.

– И теперь это сделано?

– Да, – кивнул Корин, – но не все так просто.

– Почему? Ведь ты же многому меня научил.

– Не хочу, чтобы ты понял меня неправильно. Сейчас тебе известно гораздо больше, чем твоим сверстникам. Однако дело вовсе не в том, что ты узнал, а в том, как ты сможешь применить полученные знания на практике, – кузнец сложил руки на груди. – Помнишь, какой я задал вопрос, когда разбил твой меч?

Лицо Конана вспыхнуло. Сначала он был горд тем, что сделал, а после обнаружил, что его труд ничего не стоит. Тогда он в один момент превратился из победителя в побежденного.

– Я помню.

– А задумывался ли ты о его значимости?

Мальчик неопределенно пожал плечами.

– Тебя не удивило, почему я перешел на другое, не дав тебе поразмыслить над ответом и сам не сказал нечто важное?

– Наверное, ты желал, чтобы я научился как следует работать молотком прежде, чем смогу приступить к работе над мечом, – Конан опустил голову.

– Частично, ты прав, – его отец оперся об наковальню. – Но есть кое-что еще, что ты должен знать. О людях и, непосредственно, о себе. Мужчины постигают жизнь двумя разными способами. Некоторые наблюдают, задают вопросы, обдумывают, а потом действуют. Другие же действуют сразу и, как правило, терпят неудачу. И если они после этого остаются в живых, то извлекают урок из прошлых ошибок. Хотя ты не глуп, сын мой, но ты не задаешь вопросов и не беспокоишься о своем невежестве. Вот поэтому твоя первая попытка выковать меч провалилась. Думаю, ты сделал вывод из этого.

Конан не смог заставить себя выдержать отцовский взгляд. В душе он принимал правоту сказанных слов, по крайней мере, касательно всех мужчин в целом. Но подросток хотел быть не как все. Ему суждено стать великим воином или даже более того, поскольку так желала его мать. И все же отец прав. Конан действительно не любил задавать лишний раз вопросы и порой показывал невежество в каких-то вещах, о которых все остальные прекрасно знали. «Это моя слабость?» – хмурился мальчик: «Скорее, просто упрямство».

– Ты был таким же, отец? – он поднял глаза.

Корин чуть не покатился со смеха.

– Твой дед, человек больших страстей и крутого нрава, не поощрял ни своих ни чужих ошибок. Поэтому я предпочитал наблюдать. Возможно, мне бы хотелось задать вопрос, однако, признаюсь, обычно я просил его рассказать какую-нибудь историю, чтобы скрыть свои намерения. Я научился делать вещи правильно, стараясь никогда не оступаться и не терпеть неудач. Так или иначе, но я выжил и многое узнал.

В голосе отца проскользнули грустные нотки. Глаза Конана сузились:

– Поэтому ты не брал в дом другую жену?

– Твоя мать и ее смерть не связаны с моими неудачами, – Корин опять скрестил руки. – И у нас появился ты, как доказательство этого. Но, когда она умерла, мое сердце ужасно болело. Я выжил. И пусть меня назовут трусом, только я никогда не осмеливался снова влюбляться. Когда ты, сынок, найдешь ту единственную женщину, которая заставит твое сердце биться чаще, которая подарит тебе радость жизни и сделает так, что ты захочешь стать лучше, чем есть – никогда не отпускай ее от себя. Однажды и мне довелось познать такое счастье. Вот потому было бы несправедливо сравнивать кого-то с твоей матерью.

Кузнец затих, и мальчик ничего не сказал ничто, не смея нарушить тишину. Он знал, его отец часто предавался скорби, когда думал, что сын не может его видеть. Корин всегда своим видом показывал перед ним спокойствие и мудрость, но на сей раз его боль отчетливо читалась в складках на лбу. Как бы то ни было, Конан не считал это слабостью. Ведь отец не сдался. «Выживать и учиться».

– Ты будешь гордиться мной! – с чувством произнес мальчик.

Лицо Корина несколько разгладилось.

– Уже горжусь, даже при том, что временами ты разочаровываешь меня.

– Отец, я не буду делать этого впредь.

– Не разбрасывай обещания, которые не сможешь сдержать, Конан, – кузнец склонился к сыну. – Нам всем свойственно огорчать других. Если бы мы так никогда не поступали, значит, жизнь наша прошла без риска, да и не жили мы вовсе. То, что хотела твоя мать для тебя, что я хочу – это чтобы ты прожил большую, насыщенную жизнь, – Корин выпрямился в полный рост и взъерошил волосы мальчика мускулистой, покрытой шрамами рукой, – Ты еще не созрел для этого меча, но с завтрашнего дня мы начнем делать из тебя настоящего воина.

* * *

Весь следующий месяц Корин обучал сына.

– Во-первых тебе следует усвоить, Конан, – то, что воины называют «боем на мечах», хотя правильнее будет – «битва бойцов». Острый ум управляет рукой, которая держит клинок.

Как подтверждение своих слов, Корин приставил сделанный ими вместе меч к верхней части груди сына.

– Давай, порази меня своим лезвием.

Черноволосый мальчик с воодушевлением принял предложение отца. Расстояние и длина меча позволяли дотянуться без особых усилий. Юный киммериец поднырнул под клинок кузнеца, но тот просто отступил на шаг, и тут же острие снова оказалось у груди Конана. Сузив глаза, мальчик со звоном отбил лезвие Корина в сторону. Однако прежде, чем он смог приблизиться, отец опять скользнул назад. Кузнец парировал любой резкий выпад, реагировал на каждое ложное движение. Лицо Конана раскраснелось. Губы приоткрылись, обнажив волчий оскал. Из горла исходило глухое рычание. Мальчик отвел меч и провернулся на месте, но Корин сделал то же самое, попутно хлопнув сына лезвием плашмя по ягодицам. Конан не удержал равновесия и полетел головой в сугроб.

– Ты дерешься не по правилам! – Встав на ноги, пожаловался подросток, отплевываясь от снега.

Кузнец воткнул меч в землю и оперся на рукоять.

– Неужели ты полагаешь, что любой из врагов будет сражаться с тобой по справедливости?

– Мужчины бьются честно.

– Нет. Если тебе так хочется в это верить, то ты погибнешь в первом же бою, – Корин медленно покачал головой. – Те воины, которые выжили в битве, потом говорят своим товарищам, что они честно дрались. Так вот, они лгут. Помнишь все рассказы деда? Разве он хоть раз упомянул, что какой-нибудь кофиец, гандер, либо шемит сражался честно?

Конан встряхнулся будто животное, сбрасывая снег с одежды.

– Нет.

– И ты действительно считаешь, что кто-то из выживших стал бы описывать благородство своего противника?

– Нет.

– Коли так, тогда запомни, сын мой: не тот воин – победитель, кто убил больше всего врагов, а тот, кто выжил в сражении.

– А если я убью всех? – мальчик потер переносицу.

– Ну, в таком случае, ты будешь единственный оставшийся в живых, – Корин выдернул лезвие из снега. – Итак, сначала я покажу тебе, как выживать, а уж после научу убивать.

Конан смотрел настороженно, но перечить не стал.

Корин показывал сыну, как отступать, сохраняя при этом почву под ногами. Кузнец объяснил ему: «четверо ворот». Вверх – вправо, вверх – влево, вниз – вправо, вниз – влево. Прием которым блокируются все косые удары. Он также показал пять уклонов от прямых выпадов и защиту от размашистых ударов широких мечей.

Скорость и проворство, данные от природы, помогли мальчику быстро освоить каждый прием. Только нетерпение никак не давало ему нанести точный ответный удар. Всякий раз, когда Конан предпринимал очередную неуклюжую попытку, кузнец связывал его меч и повергал на землю. Но юный киммериец упорно продолжал нападать, яростно сверкая синими глазами. Из-за своих размеров, умения и опыта, Корин не боялся пораниться. Он сбивал сына снова и снова до тех пор, и это иногда длилось до поздней ночи, пока мальчик больше уже не мог подняться.

Однажды вечером, когда начался снегопад, Корин спросил, глядя сверху вниз:

– Ты не догадываешься, почему я до сих пор избиваю тебя?

– Потому что ты не учишь меня нападению, – Конан сплюнул кровью из разбитых губ.

– Не требуется большого ума и специальных навыков, чтобы нанизать кого-нибудь на что-то острое. Скорпион может это сделать. Оса. Лось, – отец вздохнул. – Скажи лучше, что ты узнал за время обучения?

– Ты бьешься не по правилам.

– Шепот призраков меня нисколько не беспокоит, – отмахнулся кузнец. – Что ты понял?

Мальчик сидел в снегу, его взгляд был мрачен.

– У тебя руки длиннее моих. Ты двигаешься слишком быстро для меня, я не успеваю закрываться.

– И следовательно?

– Я должен стать более быстрым и более сильным.

– Нет, сын, – покачал головой Корин. – Это означает, что ты не должны биться со мной на мечах.

Подросток растерянно заморгал.

– Каждый человек имеет как сильные, так и слабые стороны. И это касается всех, с кем тебе выпадет схлестнуться, будь-то одиночка, отряд воинов или армия. Если ты слепо атакуешь сильную сторону противника, то потерпишь поражение. Но если направишь свою мощь на его недостаток, то победишь.

– У тебя нет слабых сторон, – хмуро пробормотал Конан.

Его отец опустился на одно колено и положил свои руки ему на плечи.

– Есть слабости и у меня, сынок. Просто ты их не замечаешь. Конечно, тебе вряд ли удалось бы использовать их против меня, но, тем не менее, от этого они не исчезнут.

– Значит, я никогда не смогу тебя победить, – мальчик поднял глаза на отца.

– Сможешь, – улыбнулся Корин. – Уже завтра я научу тебя, как это сделать.

* * *

Корин встал на лед, который покрывал реку ледяной коркой, и махнул рукой сыну. Ветры очистили ледяную гладь от снега, поэтому он соблюдал осторожность, когда ставил ноги.

– Две недели ты потратил на изучение атаки. Тебе в правду кажется, что меч тобой заслужен?

Юный киммериец, выбирая точку опоры, кивнул.

– Тогда приди и возьми его.

На мгновение глаза Конана расширились, и он с боевым кличем кинулся вперед.

Мальчик полоснул по ногам, но кузнец блокировал удар «вниз – влево» и тут же поднял рукоять, отбивая высокий выпад, после чего сильно толкнул сына в грудь. Конан пошатнулся, тщетно пытаясь сохранить равновесие, однако все же упал навзничь. Правда, при этом он не потерял контроль над мечом. В месте падения лед пошел трещинами, но мальчик быстро вскочил на ноги и снова набросился на отца.

Конан чередовал, комбинировал высокие и низкие удары. Маневрировал и финтил, применяя все то, чему успел научиться. Корин представить себе не мог, что сын усвоит сложные приемы за такой короткий срок. Удары сыпались со всех сторон, вынуждая кузнеца затрачивать больше усилий на оборону, чем когда-либо.

Безусловно, яростный натиск сына не мог нанести Корину ущерба. Сам он даже не пробовал атаковать, сосредоточившись лишь на парировании ударов. И всякий раз, когда Конан начинал уставать или колебался, кузнец вязал его лезвие, и швырял мальчика на лед.

– В тебе по-прежнему горит огонь, сынок.

Конан с рычанием в очередной раз поднялся. Глаза превратились в щелки на каменном лице. Его меч описал дугу, нанося сверху удар, который обычно разрубает человека на две половины.

Кузнец отпрянул назад.

– Не то. Замедлись. Укрепи позицию!

Сила инерции закрутила Конана вокруг оси, и Корин сбил его с ног. Тяжело приземлившись, мальчика, тем не менее, снова встал, держа низко лезвие. На лице читалась жажда убийства.

– Довольно.

Однако мальчик напал на отца. В его синих глазах появился безумный блеск. Отбив два удара, Корин отвесил сыну тяжелую затрещину.

– Хватит!

Поскольку Конан не собирался останавливаться, кузнец с размаху воткнул большой меч в лед. Поминая Крома, Корин использовал лезвие в качестве рычага. Лед треснул, и от него откололся значительный пласт, образовав полынью.

Набегавший Конан погрузился с головой в мелкую реку.

«По крайней мере, он не потерял меч» – отметил про себя Корин.

– Ты не готов владеть этим клинком.

Вылезший из холодной воды мальчик опешил.

– Но, отец…

– Меч был закален достаточно, в отличие от тебя. В тебе горит огонь, и нет никакого льда. Продолжая подобным образом, ты попросту сломаешься, – Корин спрятал лезвие в ножны. – Когда-нибудь ты будешьего достоин. А сейчас обладание им принесло бы тебе лишь смерть.

– Это означает, что ты больше не будешь меня тренировать? – дрожащим голосом спросил мальчик.

– Нет, сын мой, – вздохнул кузнец. – Это означает, что я должен учить тебя еще лучше.

Глава 6

Запыхавшийся Конан обогнул большую хижину. Пробежав мимо стайки хихикающих девчонок, он обдал их снегом, подняв ногами настоящий буран. Подросток, на бегу отряхивая рукава коричневой куртки от налипших белых хлопьев, поднырнул под растянутой тушей лося. Он чуть не лишился уха, когда проскальзывал между разделывавшими ее двумя мясниками.

Отсюда уже можно было услышать голос отца, вещавший из самого центра деревни:

– Если киммериец чувствует жажду, то это жажда крови.

Раскатистый бас Корина превращал слова в команды, но для Конана они все же звучали как предостережения. Те же самые выражения кузнец использовал в качестве поощрения парней вроде Ардела после того конфуза с его сыном.

На пути торопящегося мальчика попадались воины, которые отрабатывали приемы боя или заостряли свои мечи.

– Когда киммериец чувствует холод, это холодный край стали.

Мимоходом, Конан успел удивиться, почему слова отца не вызывали у него желания немедленно взяться за меч. Он улыбнулся про себя, понимая, что все же усвоил некоторые из преподанных ему уроков. Первый проблеск осознания глубины отцовской мудрости коснулся мальчика, и это подталкивало его бежать еще быстрее. Он хотел не разочаровывать отца, а наоборот удивлять своими успехами. Храня верность методам обучения, Конан обязательно достигнет больших возможностей.

Молодежь выстроилась в линию перед Корином. Кузнец держал в руках корзинку с голубоватыми в крапинку вороньими яйцами, которые Конан сам собрал на прошлой неделе, что явилось частью его домашних обязанностей. Каждый юноша открывал рот, а Корин торжественно клал яйцо ему на язык.

Увернувшись от зубов уличной собаки, Конан пристроился в конце шеренги на снежной дорожке. Грудь мальчика тяжело вздымалась. Хотя отец и заметил его, однако не подал виду.

– Киммериец должен быть в меру отважен, – провозгласил кузнец. – Он ни не боится смерти, но и не мчится ей навстречу, сломя голову.

Конан согнулся, изо всех сил пытаясь отдышаться. Косясь на шеренгу молодых людей, он сделал наблюдение, что те немногое поняли из речи его отца.

Между тем, кузнец вложил яйцо в рот последнего юноши.

– Чтобы стать киммерийским воином, вы должны проявлять хитрость и держать равновесие в сочетании с силой и скоростью.

Конан, наконец, выпрямил спину. Отец составил утром для него длинный список хозяйственных работ, с намерениями занять сына на целый день. Как то, он послал его колоть дрова для старого Эйрана, и попросил старика дать Конану тупой топор. Затем предстояло зарезать цыпленка для Дейрдр. Но не одного из тех, что в курятнике, а который сбежал оттуда накануне… Таким образом, все поставленные задачи были направлены на то, чтобы Конан не болтался свободно по деревне. Только отец не предполагал, что в тот день все это мальчик сможет проделать довольно быстро и без особых усилий. А там, где силы и скорости явно не хватало, он выигрывал за счет хитрости.

Корин все-таки удостоил сына взглядом.

– Я вроде бы давал тебе различные задания.

– Уже все готово, отец, – Конан не смог сдержать довольной улыбки.

Кузнец обратился к другим:

– Первый, кто обежит вокруг холма и вернется с неразбитым яйцом, получит право тренироваться вместе с воинами.

Молодые люди гурьбой бросились к холмам.

Конан смотрел им вслед с отвисшей челюстью. Отец глянул в корзинку, достал одно из оставшихся яиц и протянул сыну.

– Кром! А ты, мальчик, чего ждешь?

Запихнув хрупкий предмет в рот, Конан припустил за юношами, подгоняемый досадой и гневом. Поднажав, он быстро настиг группу и тут увидел, как один паренек упал, поскользнувшись. Содержимое яйца с кусочками голубоватой скорлупы потекло по подбородку. Неудачник плюнул с отвращением и бросил снежок в спину юноши, который его подтолкнул. Остальные словно ничего и не заметили.

«Хитрость. Выдержка» – синие глаза Конана сузились. Для того чтобы завершить круг с неповрежденным яйцом требуется не только быстрота ног, но и сноровка. Не разбей тот парень при падении злосчастное яйцо, то он мог бы вполне продолжить состязание: «Значит, яйцо во рту – всеобщая слабость».

Ардел, который не отличался особыми скоростными качествами среди сверстников, тоже это понял. Когда юноши огибали холм, он подцепил ногу ближайшего конкурента, заставив того уткнуться лицом в снег. Как ожидалось, лопнувшее яйцо вылетело изо рта. Тем временем, Ардел выбросил кулак в сторону пробегавшего Конана, однако мальчик сумел увернуться.

«Хитрость». В то время как другие подростки занимались толканием друг друга, Конан покинул тропу, чтобы срезать путь. Дополнительные обязанности, возложенные на него отцом в зимний период, сейчас приносили пользу. Мальчик изучил окрестности так, как его соперникам и не снилось. Он перепрыгивал с валуна на валун и подныривал под стволы поваленных деревьев. Конан перемещался по диагонали поперек склона, хватаясь за молодые деревца, замедляясь и меняя направление. Таким образом, вернувшись, наконец, на проторенную тропу, он опередил всех старших товарищей. Конан вприпрыжку мчался вперед, улыбаясь летевшим ему в спину недовольным выкрикам.

Внезапно Конан поймал себя на мысли, что в лесу кроме них присутствует еще кто-то. На мгновение он подумал, что это волки решили поохотиться. Уж больно быстро и незаметно перемещались от дерева к дереву некие смутные фигуры. Но когда вдалеке промелькнула человеческая нога, а потом рука, сомнения насчет волков сразу отпали. Мальчик остановился, инстинктивно поднимая руку, чтобы предупредить других. «Это пикты!».

Остальные подростки замерли, как вкопанные. Кто-то из них пытался закричать, но подавился яйцом. А между тем, четверо разведчиков пиктов появились на опушке. Завидев их выбритые виски и пучки волос, утыканные иглами дикобраза, киммерийские юноши ударились в бегство в обратном направлении.

Один лишь Конан остался стоять на месте, раздувая ноздри и сжимая кулаки.

В руках одного из пиктов кружилась бола. Просвистев в воздухе, кожаные шнурки с шарами на концах оплели лодыжки юного киммерийца, тем самым повергнув его на землю. Мальчик перевернулся на спину и вытер с лица снег.

Квартет пиктов медленно приближался. Казалось, они совсем не боятся его. В их взглядах читалось скорее любопытство, чем что-нибудь еще, и такое пренебрежение разожгло пламя гнева в душе Конана.

Он разглядывал чужаков, покрытых боевой клановой раскраской и топоры с двойными лезвиями, служившие им оружием. На настороженных лицах врагов лежал отпечаток усталости. Находясь на большом расстоянии от родных краев, пикты не имели при себе никаких припасов, что не могло не сказаться на их общем самочувствии. Они не знали, как поступить с ребенком, и начали обсуждать его судьбу на своем резком языке.

Один указал рукой на юго-запад, где проживали пиктские племена. Другие принялись горячо жестикулировать. По татуировкам и раскраске можно было определить, что они принадлежат к Выдрам. К клану, который обычно промышлял набегами вблизи аквилонской границы. Каким ветром их занесло так далеко на северо-восток, Конан даже не предполагал, но ясно, что пришли они сюда не с добрыми намерениями.

Пока враги были заняты обсуждением, мальчик стал пальцами распутывать длинные ремни, стягивающие ноги. Прежде, чем начать бой, следовало для начала освободиться от пут. Он успел вызволить лишь одну ногу, когда вождь пиктов, оттянув назад за волосы голову Конана, высоко занес кривой нож, намереваясь перерезать пленнику горло. У юного киммерийца времени оставалось только на то, чтобы выскользнуть из сапог и метнуть в противника один из шаров болы по короткой дуге.

Зашитый в кожу круглый камень попал пикту в правую сторону лица. Снаряд раздробил скулу и глазницу. Человек провернулся на месте, разбрызгивая кровь, хлещущей из ужасной раны, и рухнул рядом с босоногим мальчиком.

Конан вытащил оружие из-за пояса побежденного врага и молниеносно откатился в сторону. Замешкайся он хоть на миг, удар топора второго пикта размозжил бы его череп. Кувыркнувшись назад, Конан тут же поднялся. Он стоял в глубоком снегу, игнорируя сковывающий ступни холод. Сейчас важнее всего было не потерять равновесие.

Третий пикт замахнулся топором, чтобы одним ударом разрубить мальчишку от макушки до промежности. Но Конан выставил обретенное оружие «вверх – вправо» и заблокировал этот удар. Глаза дикаря расширились от удивления, тем не менее, он снова поднял топор. Тогда мальчик метнулся вперед, к незащищенному торсу противника и обрушил свой топор на его коленную чашечку. Лезвие прошло сквозь кожаные гетры и человеческую плоть. Колено подогнулось, и пикт начал оседать. Следующий удар Конана разворотил ему грудину. Харкая кровью, вражеский воин завалился на спину. Между тем, Конан отведя удар четвертого пикта, поднырнул под его руку. Таким образом, он закрылся телом человека от атаки последнего из четверки, будто щитом, а после опрокинул врага, сбив подножкой.

Второй пикт попытался быстро поставить защиту, но киммериец превосходя дикаря в скорости, полоснул ему по правому бедру. Пикт отпрыгнул назад, с трудом удержав себя в вертикальном положении. Пару мгновений он смотрел на подростка, а затем опустил плечи и ринулся на него, словно разъяренный бык.

Время для Конана остановилось. Сказались бесконечные часы, проведенные в тренировках с Корином. Пикт старался использовать против мальчика свое преимущество в размерах, пусть и не столь значительное. Дикарю лишь требовалось блокировать несколько выпадов юного киммерийца, после чего его вес и напор должны принести ему победу. Достаточно свалить мальчишку на землю, а уж тогда завершить схватку тяжелым ударом по голове.

Конан взметнул оружие к топору пикта, как будто хотел отвести его в сторону. Вражеский воин нанес удар навстречу лезвию, но мальчик вдруг опустил свой топор, оглушив лежащего на снегу человека. Дальше киммериец предпринял быстрые перемещения то влево, то вправо и крутился подобно смерчу. Внезапно он раскрылся, позволив пикту атаковать, но в последний момент увернулся. Противник пронесся мимо. Его топор просвистел над левым плечом Конана, который вдогонку ударил двухлезвийным оружием по пояснице пикта. У того сразу подкосились ноги, и дикарь ткнулся носом в сугроб.

Последний из пиктов пришел в себя и вытирал налипшие снежные комья с перекошенного от ярости лица. Поскольку агония мужчины со сломанным спинным хребтом заканчивалась, Конан отошел от него, чтобы заняться оставшимся в живых противником. Пригнувшись, пропустив сокрушительный удар над головой, киммериец похоронил лезвие своего топора глубоко в животе пикта. Человек сложился пополам, тщетно стараясь набрать в грудь воздуха. Он все же вытянул руку, чтобы отразить очередную атаку. Но Конан ударил просто по ней сверху. Следующий его удар пришелся по затылку врага, раскроив тому череп.

На поле боя наступила тишина, если не считать последних хрипов третьего разведчика пиктов и раздраженного вороньего карканья. Мальчик присел и пробежался взглядом по прилегающей территории с целью обнаружить любое другое движение. Не заметив ничего подозрительного, победитель вернулся к оставленным в снегу сапогам. К тому времени, когда он натянул их на замерзшие ноги, умирающий пикт перестал дышать.

Конан нагнулся и подобрал кривой нож, который был изначально предназначен, чтобы отведать его крови. Ему предстояло еще выполнить некоторую малоприятную работу.

* * *

Когда первые из молодых людей появились в деревне, удрученные, с подбородками, перемазанными яичным желтком, Корина это не встревожило. Так или иначе, ничего страшного не произошло, ведь мальчики только учатся. Сам он гордился фактом, что Конана среди них не оказалось. Однако увидев страх в глазах самого старшего, Корин почувствовал, как внутри у него зарождается тревога.

Тут Ронан остановил одного паренька и перекинулся с ним парой слов. То был его сын Ардел, на которого как раз смотрел кузнец.

– Корин! Пикты в лесу. Они охотились на мальчиков.

– Сколько их было, Ардел?

– Много, – пробормотал побледневший юноша. – Слишком много.

– И вы, значит, побежали прямо сюда? Собирались привести их в деревню?

Ардел плюхнулся на колени.

– Слишком много…

Корин развернулся, чтобы объявить сбор воинов, но заметил, как одинокая фигура выходит из лесу с южной стороны. Он двинувшись было ей навстречу, остановился и решил подождать.

Между тем, человеческая фигура перешла на бег трусцой, устремившись к деревне. Достигнув деревенской площади, Конан перешел на шаг. Дыхание вырывалось из его рта в виде густых клубов пара. Весь в крови, он не реагировал на перешептывание людей, их вздохи или одобрительные кивки. Продолжая свой путь, он также не обращал внимания на других подростков. На его лице, наполовину скрытом растрепанными волосами, глаза пылали синим огнем.

Конан бросил отрубленные головы пиктов к ногам отца, затем выплюнул совершенно целое яйцо.

– Единственная жажда, которую я знаю, это жажда крови. Единственный холод, который мне известен, – холодный край стали. Моя храбрость умерена. Я не боюсь смерти, но и не ищу безрассудно с ней встречи. Скорость и сила, хитрость и баланс. Я готов обучаться, как воин, – произнося это, мальчик не отрывал взгляда от лица Корина.

Его отец улыбнулся.

– Вижу, ты действительно готов, сын мой. Так сколько?

– Всего лишь четверо, – Конан пихнул одну из голов носком сапога. – При них не было запасов продовольствия. Думаю, где-то в округе расположен их лагерь.

Корин оглядел соплеменников.

– Я хочу, чтобы воины обыскали холмы. Вперед!

– А мне тоже идти, отец?

– Конечно, – кивнул Корин. – Я ведь обращался к воинам, не так ли?

– Да, отец, – Конан просиял, и его радостный вид не мог не тронуть сердце кузнеца.

Мальчик повернулся, собравшись тут же кинуться обратно в лес.

– Эй, Конан.

– Что-нибудь еще, отец?

– Зайди-ка сначала домой и прихвати с собой аквилонский меч. Теперь ты стал воином, – со значением сказал Корин. – Кром! Я сильно подозреваю, что к концу этого дня твой клинок вдоволь напьется вражеской крови.