Текст книги "Конан-варвар (ЛП)"

Автор книги: Майкл А. Стэкпол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 29

Осторожно выскользнув из теплых объятий Конана, Тамара оделась. Какое-то время она глядела на спящего варвара, слушая его сонное бормотание. Слова были непонятны, и девушка сочла их киммерийским наречьем. Ей хотелось надеяться, что ночь любви подействовала на него умиротворенно.

«Благодарю тебя, Митра, за дарованный ему покой». Тамара подавила искушение нежно поцеловать киммерийца в лоб, боясь разбудить его. Безусловно, она не отказалась бы от повторной близости, но для общего блага монахиня сейчас обязана была уйти и вернуться на «Шершень».

Тамара не считала, что разлука с ним что-то изменит в худшую сторону, поскольку их отношения уже поставили злу подножку. До минувшего вечера они шли по параллельным дорогам, но отныне стали одной командой, способной победить алчность Халар Зима. Даже, если им больше не суждено увидеться вновь – цель и чаяния двух людей объединены с того момента. Без ее крови Халар Зим не в состоянии осуществить свой чудовищный замысел. Таким образом, у Конана вполне достаточно времени, чтобы положить конец его планам.

Монахиня оставила место ночлега и пустилась в обратный путь по песчаной тропинке. Свет убывающей луны серебрил волны, ласкающие подножья наполовину засыпанных статуй. Со временем под толщью песка должно скрыться то, что не удавалось размыть океану. История с Халар Зимом вызывала в ней похожие ассоциации. Как он искал ее, и как они с Конаном его уничтожат. И как их совместные усилия, для добра или зла, сотрутся когда-нибудь из людской памяти.

Однако думать о плохом не хотелось. Только небесные светила безразличны к страданиям людей. Тамара не знала, кто воздвиг руины внизу. Имя чародея, поднявшего из моря каменные зубы для охраны залива и происхождение местных жителей, пытавшихся строить на века, в сущности, значения не имели.

Девушка со счастливой улыбкой спускалась к морю по другому склону холма. Предрассветная прохлада не доставляла ей неудобств, ведь она могла все еще чувствовать теплоту своего возлюбленного. Ее тихий смех, помимо избытка радостных чувств, служил также компенсацией за пережитые в недавнем прошлом ужасы.

Жужжание стало первым сигналом опасности, хотя подобные звуки не являлись исключением для окружающих зарослей. Нечто пролетело мимо, но когда низкий звук повторился уже совсем близко, она поняла, что целились в нее.

Тамара инстинктивно бросилась бежать по направлению их ночного убежища и тут почувствовала укол в плечо. Девушка хлопнула ладонью ужалившее ее механическое насекомое, ломая тонкие крылья и круша бронзовые шестерни. Слишком поздно! Яд уже проник под кожу, правая рука мгновенно перестала слушаться. Ей удалось преодолеть всего несколько ярдов, после чего ноги подкосились, и монахиня упала возле линии кустов.

Тщетно пытаясь встать, она наблюдала, как Марика верхом на кошмарном существе выезжает из лесу.

Вид этого животного с трудом подавался описанию. По началу Тамара решила, что яд насекомого повлиял на рассудок. Действительно, даже отчетливо видимая передняя часть твари напоминала лошадиную, но чешуйчатая, словно у рептилии, и с когтями хищника вместо копыт. Большая половина корпуса существа, почти скрытая фигурой наездника, казалась бесформенным сгустком. Ее угольно-черная поверхность отображала ночное небо, только отраженный свет звезд представлялся яркими пятнами на длинных нитях, которые скручивались в спирали и уходили в бесконечность. Девушка поняла, что одно или несколько обычных животных специально подверглись чудовищной трансформации, что магия, тем самым, убивала их. Хотя, похоже, Марике эти изменения скорее нравились, чем причиняли неудобство.

– Поднимайте ее живее, – колдунья указала плеткой на Тамару.

Двое воинов грубо оторвали монахиню от земли и крепко привязали поперек спины животного. Какого именно – она не успела рассмотреть.

Свистящий шепот ведьмы охладил затылок монахини:

– Теперь тебе некуда деваться. Я доставлю тебя моему отцу, чтобы ты сделала его великим. Ну и меня, конечно, – хихикнула Марика.

Тамара не смогла ответить, поскольку язык во рту окаменел. Оставалось лишь покорно слушать Марику, отдающую распоряжение всадникам убить Конана.

– Принесите мне голову варвара, я найду ей применение. Если же вернетесь с пустыми руками, то придется использовать ваши взамен.

* * *

Отсутствие Тамары под боком не явилось единственной причиной, прогнавшей сон Конана. Воздух наполняли флюиды опасности, и раньше, чем возник какой-либо шорох, он, нащупав меч, откатился в дальний угол помещения. Другой человек, голый за исключением окутывающего его мрака, ощущал бы себя уязвимым. Однако Конану его нынешнее положение без доспехов и сапог внушало страх не больше, нежели собравшемуся на прогулку тигру.

Кроме отдаленного рокота прибоя тишину ничто не нарушало. Не слышалось даже голосов лесных зверей. Тем не менее, ожидание чего-то неизбежного росло как туча на горизонте. То, что на него охотились, Конан не сомневался. Конечно, над Тамарой также нависла угроза, но ее безопасность напрямую зависела от того, выживет ли киммериец. А для выживания ему требовалось уничтожить врагов максимально быстро.

Вглядываясь в темноту увитого лозой окна, варвар усмехался. Кого Халар Зим послал его убить? Наверное, лучших своих воинов. И кто они? Заносчивые жители крупных городов, чья уверенность основывалась на численном превосходстве и ливреи, врученной хозяином. Вместе с тем, из-за боязни или незнания обстановки они утратили сейчас высокомерие цивилизации.

«Но они люди. Смертные. Пришло время им объяснить эту простую истину».

Излишняя осторожность подвела охотников за головами. Один мужчина подполз к окну, возле которого затаился Конан. Используя кинжал, он старался раздвинуть переплетение веток, чтобы изучить внутренний интерьер. Киммериец подождал, пока работа закончится, затем сделал прямой выпад и тут же отдернул руку назад. Меч вернулся с грузом. Лезвие, войдя человеку в глазницу, пронзило череп насквозь. Протащенный сквозь окно труп нашел упокоение на темном полу разрушенной сторожевой башни.

Другие убийцы, не видевшие всей сцены, направились к дверям. Стремительное исчезновение их товарища давало повод для раздумий: Либо он бросился на добычу, либо с ним приключилась неприятность. Двое из них кубарем вкатились в дверной проем, третий наоборот впрыгнул так, чтобы развалить мечом пополам любого оказавшегося на пути человека.

Только киммериец еще раньше вышел через окно наружу, первым ударом раздробив спинной хребет ближнего к нему противника. Налетчик рухнул как подкошенный, крича от ужаса, поскольку его нижняя часть тела превратилась в мертвый кусок плоти. Секундой позже меч варвара перебил бедренную артерию второму убийце, который тяжело осел на визжащего соратника.

Конан скользнул в густые заросли, но оставался поблизости, не обращая внимания на колючие шипы и жгучую крапиву. Киммерийца пробовали ловить и прежде, причем люди, вполне приспособленные к лесной охоте в отличие от убийц Халар Зима. Например, дикари из Черных Королевств гонялись за Конаном по тропическим джунглям и саваннам гораздо успешнее этих цивилизованных болванов. Легион пиктов производил бы меньше шума, чем оставшаяся троица преследователей северянина!

Обладая более мягким характером, Конан мог бы их пожалеть. Но волк не проявляет милосердия к овцам, лев не сожалеет об убитой антилопе. Жалость присуща цивилизованным людям, которые подобными мыслями ограждают себя от действительности. Хотя цивилизованность оказывается часто удобной маской, скрывающей дикость и срываемой в минуты отчаяния или угрозы для жизни. В любом случае, даже если подосланные убийцы вдруг прекратили бы преследование, варвар не собирался давать им шанс спокойно уйти.

Притаившись в засаде, Конан дождался, когда кто-то из них проходил мимо него. Резким ударом кинжала киммериец рассек врагу пяточное сухожилие, невзирая на толстую кожу сапога. Человек осел на колени, уткнувшись лицом в траву. Варвар затянул его вглубь зарослей, и пока тот боролся с колючками, перерезал ему горло.

Он покинул убежище, чтобы проследить за реакцией других на возню. Возможно, имело смысл неожиданно атаковать противников с дерева. Однако такая стратегия скорее подошла бы наемным убийцам, коим не хотелось уподобляться, а значит, Конану нужно было продолжать перемещения, как неутомимому, упорному охотнику.

Поэтому он сделал лишь недолгую остановку, чтобы прислушаться к добыче, которой не требовалось особых усилий для обнаружения себя. Конан покружил немного и, наконец, выбрал место на возвышении, не роняющем чести охотника.

Хрипы умирающего в кустах человека видимо привлекли одного убийцу. Он раздвинул ветви и моментально получил тычок кинжалом в подмышку от подкравшегося слева Конана. Киммериец уложил его на землю, отобрал меч, после чего хорошенько потряс за сальные волосы, сняв предварительно шлем с головы.

– Зови-ка своего дружка.

Иных мер воздействия не понадобилось.

– Сюда! Он здесь! – истошно завопил солдат.

Откликнулись со стороны песочной поляны. Тогда варвар отпустил раненного воина и двинулся на голос.

– Ну, иди же ко мне, – Конан махнул последнему убийце.

Человек приближался, вращая мечом в манере, принятой в большинстве хайборийских школ фехтования. Обманным финтом он швырнул ногой горсть песка в лицо прекрасно знающего такие уловки Конана. То, что варвар не принялся судорожно протирать глаза, обескуражило убийцу и заставило его отнестись к противнику серьезно.

«Некоторые полагают, что мастерство владения мечом и убийство людей – в принципе то же самое» – слова деда всплыли из памяти. Конан шутливо опустил оружие так, будто страх сковал ему живот и дрожь передалась кончику меча.

– Попробуй доказать, что ты мужчина, а не мальчик, балующийся в детские игры.

Оскорбившись небрежной позой варвара или не вынеся насмешки, солдат яростно атаковал, выбрав целью открытую грудь киммерийца. Его не смутило даже то, что первый выпад не принес ему успеха. Но быстрее, нежели противник мог вообразить, Конан перебросил меч из правой руки в левую, прочертив кровавую полосу ему на кожаном нагруднике. Он ринулся вперед, схватил мужчину за глотку и поднял над землей. Стальные пальцы разжались только после того, как раздавили трахею человека. Убийца корчился на песке, издавая свистящие звуки, изо всех сил пытаясь набрать воздуха в легкие.

Конан добил его, а также другого раненого. Потом он оделся, сволок тела убитых в кучу и обезглавил. Изуродованные трупы убийц киммериец сбросил с обрыва, затем пошел по следам Тамары, таща за собой отрубленные головы, связанные вместе их собственными волосами. Там, где ее следы обрывались, варвар остановился и присел, перебирая в руках бронзовые детали и обрывки крыльев.

Пленение монахини людьми Халар Зима сомнений не вызывало, но его дочь, не подобрав останки механического насекомого, похоже, хотела этим сообщить Конану о своей причастности к данному захвату. Впрочем, мотивы колдуньи Конана не касались и не могли отвлечь от важной миссии. У всех хищников есть привычка метить территорию. А он должен убить Халар Зима и уничтожить Маску Ахерона – в каком порядке, без разницы. Ведьма тоже не имела право на существование, однако киммериец не видел причины назначать ей очередность.

Сложив из голов пирамиду, он увенчал ее маленькой частью колдовского механизма. Когда выйдут сроки возвращения Тамары, Артус пошлет разведчиков, которые найдут черепа. Им не составит труда разобраться в послании. Бкз девущки путешествие в Гирканию лишится смысла, и капитан поплывет оповещать народы о надвигающейся опасности.

Пару минут Конан потратил на составление мнения о транспортных средствах похитителей. Отметины на земле были очень странные. Расстояние между ними вдвое, если не втрое, превышало длину скачка лошади. По прибрежной дороге, свернув после на внутреннюю, такие существа достигли бы Хор Калба за поразительно короткий срок. И уж точно намного быстрее любого пешего человека.

Киммериец вернулся обратно в лес, где определил место чьей-то стоянки. С деревьев свисали уздечки и поводья. Из центра черных луж торчали седла в окружении опавшей листвы. Повсюду валялись кости, которые казались выбеленные временем. Как погибли животные, осталось загадкой, тем не менее, сбруя определенно принадлежала недавним знакомым Конана. Ему стало жаль, что убийцы поступили с животными так, как поступил он с ними самими.

Безусловно, любой человек предпочел бы ехать на коне вдоль побережья и дальше через горные перевалы. Но Конан родился в горах. Повернувшись спиной к морю, киммериец зашагал вверх. Преодоление вершин было для него столь же легким делом, как для ворона свободный полет. И когда варвару, в конце концов, посчастливилось украсть лошадь, то уже никакие естественные барьеры не преграждали ему путь к Асгалуну.

Глава 30

В глазах Тамары двоилось. Яд продолжал действовать в течение всей поездки, которую хотелось забыть как можно быстрее притом, что память сохранила немногое. Запомнился в основном постоянно издаваемый животными душераздирающий визг, напоминающий скрежет стали о сталь. С приездом в Хор Калба состояние не на много улучшилось, и тело дрожало так, будто гонка еще не подошла к концу.

Четверо слуг вели ее по владениям Халар Зима. Прихожие были столь широки, а потолки столь высоки, что она чувствовала себя крохотной как детская кукла. Версия о внезапном уменьшении размеров выглядела бы правдоподобней веры в существование гигантов, нуждающихся в огромных пространствах, или в высокомерие человека, приписывающего себе их свойства. От гладких колонн и плит из черного мрамора, отполированных бесчисленными подошвами, веяло холодом морозной ночи.

Марика шествовала впереди, гордо подняв голову, словно балованная хозяйская кошка. Перед массивными железными дверьми женщина подняла руку, и те разошлись сами собой с готовностью вышколенных рабов. За ними оказались просторные покои, еще сохраняющие остатки величественной роскоши.

Комнату заполняли изваяния и артефакты эпохи всеобщего страха. Фигуры демонических кумиров сидели на каменных тронах, попирая перепончатыми лапами черепа младенцев. Роспись стен изображала в деталях древние ритуалы, где крови присутствовало больше, чем религиозного рвения. Хотя фанатизма на фресках тоже хватало. Центральное место отводилось Маске Ахерона, всегда вызывавшей трепет и почитание.

Тамара мысленно поблагодарила богов, что не могла видеть полной картины. Ее бесцеремонно швырнула на пол Марика.

– Посмотри, отец, я вернулась с девчонкой.

Халар Зим медленно поднялся с кушетки, неохотно оторвав взгляд от самого ценного экспоната – маски. В темном домашнем халате он пересек спальню. Его глаза постепенно прояснялись, но улыбка, адресованная дочери, ничем не отличалась от той, что озаряла до этого Маску Ахерона.

Присев на корточки, воитель взял Тамару за подбородок и осмотрел лицо с разных сторон.

– Неуловимая беглянка все же решила к нам присоединиться.

– Вы ошибаетесь, – прошептала девушка, не в силах даже помотать головой. – Я не та, кто вам нужен.

– Девчонка говорит правду? – поднял бровь Халар Зим.

Его дочь погладила шею монахини. На стигийском когте заалела капля крови.

– Тебе нужны доказательства?

Он кивнул.

Марика с жадностью обсосала палец, а после слизнула выступившую кровь на коже пленницы.

– Горячая и сладкая на вкус, отец. В ней заключена сила Королевского Дома Ахерона.

– Отлично, – сказал Халар Зим, вставая. – Подготовка практически завершена. Все произойдет в канун Мертвой Луны.

– Да, уже недолго ждать, – прошипела ведьма в ухо Тамары. – В последнюю безлунную ночь, когда воды отступят и обнажатся руины – восстанет из праха Ахерон.

– Я горжусь тобой, Марика, – Халар Зим потрепал дочь за щеку. – Ты даже не представляешь насколько.

Колдунья довольно замурлыкала тогда, как Тамару сотрясли горькие рыдания.

* * *

Конан проезжал зловонные трущобы Асгалуна, стараясь держаться в тени. Между тем, немало цепких взглядов было приковано к его персоне. Но вместо манящего перезвона золотых монет в кошельке, грабители могли услышать только мягкое шуршание доспехов или бряцание перевязи меча. Мощная фигура и уверенная поступь воина охлаждали интерес любопытных. Хотя чужак явно не принадлежал к воровской гильдии города, не выглядя также подвыпившим гулякой, наблюдатели быстро делали вывод, что связываться с ним себе дороже.

Свернув в один из маленьких двориков, киммериец направил коня прямо к строению под вывеской, изображающей семь скрещенных кинжалов. Он спешился, толкнул дубовую дверь и, пригнувшись над низкой притолокой, ступил за порог. Логово «семи клинков» представляло собой плохо освещенный зал с лабиринтом разномастных столов и скамеек. Там присутствовало множество мужчин и женщин самого непотребного вида, однако никто не удосужился взглянуть даже мельком в сторону нового посетителя. Похоже, посторонние люди сюда не заходили, и проблем обычно не возникало. По крайней мере, таких, которые не решались бы с помощью ножа в спину или кубка пряного вина, разбавленного настойкой черного лотоса.

Варвар осмотрел помещение взглядом волка, подбирающего на ужин подходящую овцу. Отсутствие здесь Элы Шана в настоящий момент его не обеспокоило. Преступники редко соблюдали какой-либо график, кроме того, неизвестно добрался ли вообще коротышка до Асгалуна. Однако это не означало, что другие пребывают в неведении насчет местонахождения одноглазого вора.

Выбор Конана пал на упитанного аргосца, восседающего между стойкой и камином. Обликом малый никак не соответствовал человеку, лояльному властям. Правда еще в юности киммериец понял, что большинство законов является пародией на правила цивилизованного общества, и писаны они для того, чтобы оправдать беззаконие власть имущих. Если законы основываются на притворстве и лицемерии, то Конан не будет стремиться их соблюдать.

– Я ищу вора, – он навис над сидящем толстяком.

– Вот как? – притворно удивился аргосец и широко развел руками. – Может, ты хочешь обвинить всех нас в воровстве?

– Я ищу Элу Шана, – повысил голос киммериец.

– И кем же ты себя считаешь, варвар? – щеки толстяка затряслись от смеха.

Конан схватил его за горло и поднял со стула.

– Повторяю, мне нужен Эла Шан.

Ноздри мужчины раздулись, лицо приобрело фиолетовый оттенок. Клиенты заведения, распихивая мебель, соскочили с мест. Заблестела сталь. Наступившую на миг тишину нарушали лишь потрескивание дров и хрипы полузадушенного толстяка.

– Остыньте, вы, дурачье!

Из какой-то темной дыры появился Эла Шан. В расшитых серебряными нитями бархатных одеждах, он выглядел так, будто только что покинул ванну, где плескался целый день. Нынешний вид коротышки крайне мало соответствовал тому образу, который запомнил киммериец. Весу в нем прибавилось несколько фунтов, а единственный глаз смотрел более чем уверенно.

Маленький вор раздвинул лес обнаженных лезвий и встал в середине круга, готового стать ареной смерти.

– Это Конан. Я рассказывал, что обязан жизнью этому человеку, значит, теперь вы должны мне отдать свои. Раньше, чем зад Боваса, – он кивнул на тучного аргосца, – плюхнется обратно на стул, клинок варвара сократит ваши ряды наполовину. Да и остальные, боюсь, не успеют насладиться зрелищем сломавшегося под толстяком стула.

Расценив молчание должным образом, Эла Шан повернулся к Конану:

– Ну все, ты можешь отпустить Боваса. Парень глуп и высокомерен, но это все же не повод его придушить.

Киммериец ослабил хватку, и действительно, как предсказывал одноглазый, стул рассыпался в щепки. Падение толстяка вызвало хохот, ножи опустились. Эла Шан повел Конана по образовавшемуся коридору к стойке и заказал пива.

– Я весьма рад нашей встречи, – осклабился вор. – К тому же наклевывается дело, и для человека твоих талантов…

Конан покачал головой:

– Ты говорил о неком долге. Я пришел за ним.

– Что? – изумился Эла Шан.

– Мне нужно пробраться в Хор Калба.

– Даже не думай, – Эла принял кружку с пенным напитком из рук трактирщика. – Я сейчас сохранил твою жизнь. Мы квиты.

– Ты утверждал, что не существовало замка, который тебе не удалось бы открыть.

– Верно.

– Тогда ты сможешь провести.

– Я многое могу, Конан, но ты видимо никак не хочешь меня понять, – коротышка потер лоб. – Хор Калба гиблое место, друг мой. Крепость строили неприступной, и никто ее не брал с тех пор штурмом. Хотя изнутри она разрушалась не раз в результате смены власти. И каждый последующий владелец что-то менял, добавляя новые замки, ловушки, хитроумные охранные устройства. В любой момент они готовы уничтожить потерявшего разум злоумышленника. А вору там делать нечего, поскольку в крепости нет заслуживающих внимания ценностей.

– С недавних пор есть, – сказал Конан мрачно. – Женщина.

– Возлюбленная?

– Подруга, спасшая меня однажды. Я поклялся ее оберегать, и теперь она в лапах Халар Зима. На краю гибели.

Эла Шан тяжело вздохнул.

– За все золото мира я не присоединился бы к тебе. Однако мой долг тебе равнозначен долгу ей. Что ж, киммериец. Придется нам посрамить остальных воров. По прошествии двух ночей из крепости будет вынесено то, чем хозяин Хор Калба дорожит более всего на свете.

* * *

Из темного угла Марика наблюдала, как рабыни ведут Тамару к мраморному бассейну с плавающими на поверхности цветками сирени. Пристальный взгляд ощупывал обнаженное тело монахини, ища какой-нибудь порок. Но никакой изъян не портил красоту погружаемой в горячую воду молодой женщины.

Колдунья понюхала отрезанную у пленницы прядь волос. Запахи пота, грязи, даже кожные выделения верховых животных не могли перебить нечто более земное, острое и сильное. Аромат варвара! Марика хорошо запомнила его еще с детства.

Пока Тамара мылась, слуги принесли подносы с фруктами и яствами, способными удовлетворить самый изысканный вкус. С отрешенным видом девушка поела и выпила предложенное вино. После чего ее, вынув из бассейна, обтерли красными полотенцами и усадили на мягкую тахту. Две невольницы тщательно расчесывали ей волосы, а полдюжины других начали приводить в порядок ногти Тамары. За время туалета монахиня не проронила ни слова, глядя пустыми глазами на противоположную стену.

Марика машинально отщипнула ветку черного винограда с подноса. Посмотрев на свою руку, она уже собралась отшвырнуть гроздь прочь, но вместо этого приблизилась к тахте и затолкала ягоды в рот Тамаре. Пленница послушно все сжевала, не обращая внимания на текущий по губам сок.

На смену рабыням пришли служанки, которые освободили Тамару от полотенец. Взамен они стали облачать девушку в алое платье, и, закончив, позволили ей снова сесть.

Дождавшись отбытия прислуги, Марика пристроилась на краю тахты.

– Свадебное платье моей матери. Оно тебе идет.

– Я не твоя мать, – одними губами прошептала Тамара.

– Значит, станешь, – рассмеялась колдунья. – Ты не догадываешься, зачем тебя купали в сиреневой воде? Ее любила мать. А вкус черного винограда еще сохранился на твоем языке? Другое ее пристрастие. Скоро музыканты исполнят тебе баллады, от которых трепетало сердце Маливы. Хочешь знать почему?

Слеза блеснула в правом глазу хранившей молчание Тамары.

– Моя мать возьмет тебя, только не так, как брал твой варвар, а полностью. Ты сосуд, который необходимо заполнить любимыми вещами матери, чтобы те напомнили ей о радостях жизни. Когда отец позовет ее из могилы, твоя душа иссякнет, и сущность Маливы войдет в твое тело, проникая через пальцы ног, вверх по пояснице животу и груди. Она будет бежать по твоей шее пока… пока твои голубые глазки не обретут цвет ночи.

– Мне лучше умереть, – встряхнулась монахиня.

– Конечно, моя дорогая. Ты умрешь…

Дверь палаты открылась, пропуская Халар Зима. Улыбка расцветала на его лице, но к досаде Марики предназначалась вновь не ей.

Воитель потянулся к Тамаре. Не желая того, девушка встала к нему. Он обошел вокруг нее, не скрывая восхищения. Его улыбка, как могла заметить дочь, стала еще шире.

– Ты прекрасна, о, любовь моя!

– Она не Малива, – Марика отвернулась, стиснув в кулаке прядь волос.

– Какая разница. Ее смерть ознаменует возвращение твоей матери… и славы Ахерона. Плоть сойдет с костей земных владык от магии Маливы. Вдвоем мы утопим всех соперников в море крови.

– А я, отец? – спросила колдунья, поднявшись. – Какое мне отведено место? Наверное, меня посчитают слишком слабой и никчемной? Неужели ты забудешь все мои заслуги?

– Как я могу забыть того, кто доставил мне этот сосуд и нашел последний осколок маски, – Халар Зим с прищуром смотрел на Марику. – Любовь к твоей матери не заставляет меня любит тебя меньше. Наши враги захлебнутся собственной кровью. А ты – плод нашего союза поднимешься до небывалых высот, и будешь править, как всемогущая принцесса, – он протянул ей открытую ладонь.

Взявшись за руки, они отошли от Тамары. Халар Зим подвел Марику к большому обсидиановому зеркалу.

– Улыбнись же, мое жестокое дитя. Вскоре мы опять будем семьей.

Его дочь рассеянно кивнула, вглядываясь в отражение и надеясь услышать потусторонний шепот. Призраки упорно молчали. Наконец она выдавила из себя смущенную, почти детскую улыбку.

– Да, дорогой отец. Опять единой семьей.