Текст книги "Бумажная Деревня(СИ)"

Автор книги: Матвей Крокодилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– А почему?

– Может, люди просто не умели это делать,– предположил Харуки,– Тюрьма – непростое учреждение. Надзирателей надо учить. Ну и заключённому тоже надо объяснить, куда он попал, обычаи тюремные всякие. Странно, но в России про это все знают. Без этого – будет бардак. Наверное, при Сталине такой бардак и получился.

– Бардак начался в первые же дни. И это не реальная тюрьма, проблем с едой и бандами там не было.

– Да потому что это тот же самый эксперимент Аша!– выкрикнул Рю,– Одним все говорят, что они охранники, а другим – что они заключённые. И вот они ломаются, один за другим!

– Именно. И эксперимент Аша, и Стэнфордский тюремный – они, ребята, об одном и том же. Что где ты окажешься, тем ты и будешь.

– А где же мы оказались?– спросил Харуки.

– Про это вы узнаете – в своё время. А сейчас нам пора. Нас ждёт невероятное приключение.

3. Песнь в честь Аун Сан Су Чжи

– А скажите, правда, что Зенковский с губернатором поссорились?– спросил Харуки,– Мне всё равно, но один одноклассник уж очень интересуется.

– Понятия не имею,– отвечает Аглая Павловна,– и вам не советую. Ни один из них нам пока не враг. Но каждый может стать заказчиком.

– А если он нас наймёт, а потом того... продует. Что с нами-то будет?

– Будем искать другого заказчика. Как ронин после гибели господина. Погрустил, надел гэта и потопал в другую провинцию. Вы же понимаете, власть имущие – скучные люди, с ними в кровную месть не поиграешься. Короля делает свита, актёра – слухи. А политика – пресс-служба. Ну и что в нём будет интересного?

– Но вы же, наверное, много интересных людей знаю,– предположил Рю.

– Самый интересный человек, которого я знаю, давно умер.

– Он был великий шпион?

– Он был фантаст. Ефремов. Который "Лезвие бритвы" написал. И шпионом он не был точно. Он был прямо наоборот – прогрессором.

– Кем?

– Прогрессором, Рю,– не выдержал Харуки,– Это из Стругацих. Агент высокоразвитой цивилизации, которого присылают на более отсталую планету, чтобы тайком двигать прогресс.

– Как масоны?

– Нет, управлять он не может, только двигать. Потому что, как говорит дедушка Эйтаро, "нельзя прыгать через общественные формации".

– А почему те, на планете, не догадываются, что перед ними прогрессор?

– Потому что он гуманоид, очевидно же.

– А если это цивилизация разумных слонов?

– Стругацкие были как Ефремов. Они считали, что на других планетах будет много цивилизаций, похожих на людей. В смысле, гуманоидов.

– Это пропаганда,– надулся Рю,– Чтобы не развивать те, которые из слонов. Вот так и гибнут цивилизации слоноидов!

– Я Ефремову верю,– сказала Аглая,– Он знал. Он ведь на них работал.

– А почему вы решили, что он на них работал?

– Прочла его биографию.

– Его инопланетяне похищали? Как Курта Кобейна?

– Нет. Это инопланетные спецслужбы, они так не палятся. Ну вот сами посмотрите, можно ли в это поверить? Родился где-то под Питером, семья куда-то делась в водоворотах революции, поступил в красноармейцы, там и повоевал. Потом вернулся в Ленинград, выучился на штурмана и поехал во Владивосток. Там ходил по морям целую навигацию и побывал, среди прочего, в Японии. В Японии с ним что-то случилось. Что – не говорил. Говорил только то, что-то важное. Может быть, там с ним и вышли на связь? Что там слышно про инопланетян в тогдашней Японии? За год до этого было Большое Землетрясение Канто – может, сейсмопушку тестировали?

– Очень даже может быть,– кивнул Харуки,– Если бы в тогдашней Японии нашлись инопланетяне, в них бы не разобрались, но немедленно засекретили.

– Вернулся из Японии и стал ездить в палеонтологические экспедиции. Знакомые профессора взяли. Эх, кто бы меня так взял! И начал выкапывать там что-то невероятное. Статьи в британских журналах, почётные дипломы, премии... Кандидатскую он защитил раньше, чем закончил – заочно, разумеется, – университет. Потом докторская. Потом война. Во время войны, в эвакуации, он заболел и, так как "не мог работать с прежней тщательностью" вместо научных работ стал писать иногда фантастику. Про его предсказания вроде планшетных компьютеров, алмазов в Якутии и голографии, уже говорено-переговорено. Написал несколько невероятных книг, стал живым классиком палеонтологии – и умер! Как такое объяснишь?

– У него обыск был потом, я читал,– заметил Харуки,– Из-за "Часа Быка".

– Нет, не из-за него. Там была душераздирающая история. Сначала Андропов написал кляузу в ЦК, что палеонтолог Ефремов написал вредную книгу, которую можно неправильно понимать. Хотя я думаю, что если бы он написал книгу, которую невозможно неправильно понимать – вот это было бы и правда достижение. Но Андропов был просто старый чиновник, что он вообще мог против прогрессора? Ефремов дал объяснения, книжку подправил и выпустил. Обыскивали его по другому вопросу. Конечно, в газеты попала версия, что его считали английским шпионом. Про это было эпохальное интервью Хабибулина.

– Это не тот Хабибулин, про которого "Крематорий" поёт?

– Возможно, тот. Но я думаю, что песня про кого-то из его младших родственников. А настоящий Хабибулин уверял, что вся толкотня вокруг Ефремова была простым бюрократическим движением воздуха. Дескать, в московском КГБ был отдел по борьбе с английскими шпионами, а эти шпионы от него настолько хорошо прятались, что их не удавалось поймать. А раз ничего не поймали – значит, и в отчёт писать нечего, и квартальной премии не видать. Одним словом, английские шпионы вредили бедному отделу, как могли. И приходилось им оформлять показания бабушек о том, как шпионы похитили банку с чайным грибом. Или дедушек – как весной и осенью английская разведка их через стенку лучами смерти убивает. Ну или какой-нибудь пролетарий мог рассказать про парашютный десант над Лианозово, причём высадка велась с летающей тарелки. И вот, намучившись с городскими сумасшедшими, отдел сочинил невероятную историю об английском шпионе палеонтологе Ефремове. Коварные англичане подменили им настоящего в монгольской экспедиции – и то верно, где ж ещё англичане могут орудовать, как не в Монголии! И этот подменённый, с одной стороны, писал непонятные книги с ЛСД и космическими полётами, чтобы подорвать моральную устойчивость советских граждан, а с другой – сливал секреты. Собирался коварный палеонтолог запродать Страну Советов до последней косточки!

– А скажите, Аглая Павловна, – настоящие шпионы бывают?

– Бывают. И не особо скрываются. Работает такой в посольстве на какой-то дурацкой должности, имеет соответствующее образование и, в зависимости от того, что творится в стране, ходит по заводам, лабораториям или по выставкам. Увлекается наукой, – а именно, наукой промышленного шпионажа. Иногда пишет в центр, что кого-то завербовал, получает деньги и прокручивает с завербованным какую-нибудь контрабандную операцию.

– Так государству-то какой смысл это финансировать?

– Отчёты закрывать, какой ещё. Спросит министр, есть ли у нас разведка, а ему рапортуют – так точно, есть, пятьсот одних курьеров. Ну, и на случай войны.

– Так что, получается, Ефремов продавал англичанам инопланетные технологии?

– Насчёт англичан сомневаюсь. Они и в космос-то толком не летают, что им толку от инопланетных технологий. Я думаю, никаких англичан не было. И никакой антисоветской агитации тоже. Я ведь это дело видела.

– Когда?

– Давно и далеко отсюда. Ещё в Москве. Во-первых, там нет ни слова об английской разведке. Там вообще ни о чём подобном нет ни слова. Формально – в КГБ хотели узнать, своей ли смертью он умер. И проверить – не пересылал ли ему шифровок некий Урбонас из Беларуси, который в 1933 хотел работать на польскую разведку. Целый год проверяли, ничего не нашли, дело закрыли за отсутствием состава преступления. Во-вторых, при обыске ни одной рукописи так и не изъяли. Изъяли какой-то немыслимый хлам, вроде старых фотографий, писем читателей и булавы с книжного шкафа. И пытались залезть в урну с прахом – но там был только пепел. И что же они искали, как вы думаете?

– Инструкции прогрессора, которые он не стал пускать в ход,– предположил Харуки.

– Контакты других пришельцев!– заявил Рю.

– Нет и нет! Они искали рацию! Должен же он был поддерживать связь с Центром!

– А... булава зачем?

– Ну откуда ж им знать, как выглядит инопланетная рация? Это я к тому, ребята, что наши клиенты – всё-таки не прогрессоры. И рация у них вполне стандартная. Чтобы получить к неё доступ, надо просто узнать небольшую комбинацию цифр. Которая телефонным номером называется.

Автомобиль затормозил на перекрёстке Советский и Сунь Ятсена, где универсам. Братья даже заподозрили, что их привезли домой. Но ничего подобного – Аглая направилась, позванивая ключами, к высоченному АТС на другой стороне улицы.

Телефонная станция возвышалась над перекрёстком, щедро соперничая с полосато-белым кубом "Владивостока". Серо-синее, в семь этажей с очень узкими и очень высокими окнами, оно появилось ещё в те времена, когда телефоны были дисковые, а ночной межгород надо было отдельно заказывать. И вот автоматические реле и прочий прогресс уничтожили телефонисток, постоветский хаос обеспечил домашним телефоном всех желающих (советской власти это так и не удалось), рядом, в Японии, уже расползались по городам интернет и мобильники, которые через десяток лет сделают домашние телефоны ненужными – а здание стояло, как влитое, и не сказать, что в нём работало меньше народа. Просто машинные залы уменьшились, офисы – увеличились, ну и первый этаж отдали под банк и платёжные терминалы.

Где-то поблизости, во дворах, была база тайного общества БОБР. И судя по тому, что в газетах про него не писали, – это общество было по-настоящему тайным.

Известно о нём совсем немного. Чем они занимались, в точность неизвестно, но явно чем-то суровым. Ведь грозные дела дальневосточных бобров ещё в древности прославились на всю Европу и Азию – достаточно вспомнить подробности о бобровых инженерных успехах, которые сообщает Избранд Идес в четвёртой главе своих "Записок о русском посольстве в Китай".

Говорят, в БОБРе состоял, среди прочих, Дробыш. Историограф общества (его имя держалось в тайне) был обязан собирать все сведения о грозных свершениях речных бобров и их канадских собратьев: строительстве плотин где не надо, нападениях на человека, и прочих бобровых войнах и зачитывать их перед очередным собранием. И ещё известен герб БОБРа – холм с американским флагом на сломанном древке, который пинает слева кирзовый сапог ВДВ-шника.

Был ли связан БОБР с Англаей Краморенко? Как минимум по линии Антона – был. Но это ещё предстоит выяснить другим исследователям вопроса.

Они вошли как-то хитро – миновали кассы, свернули к лестнице, потом поворот, ещё поворот – и вот они уже поднимаются в служебном лифте.

– Там ничего не готово,– пояснила она,– но хотя бы осмотритесь.

Двери разъехались на четвёртом этаже. Краморенко провела их в боковой коридор и достала связку ключей. Запертая дверь ничем не отличалась от всех прочих. Разве что таблички не было, как и положено узкослужебному помещению.

Им открылась низкая просторная комната с окнами на проспект. Сквозь пыльные окна можно было разглядеть, как суетятся мелкие человечки на площадке перед "Владивостоком". Повсюду – провода, ящики, прочее оборудование и телефонные трубки, всё в космах серой пыли.

– Отсюда прослушивали,– пояснила Аглая,– Или прозванивали, в зависимости от того, что было нужно. Но, как видите, давно не пользовались. Всё в полуразобранном состоянии. Послезавтра техники приедут, соберут. И начнём хулиганить!

– Я что-то и так соберу,– вдруг предложил Харуки.

– Как?

– Тут же всё стандартно.

Рю отошёл к боковому окну, вытер рукавом и стал смотреть во двор, опираясь лбом в холод стекла. Где-то там, между согнувшихся, словно от бесконечного ветра, деревьев – логово БОБРа. Может, вон в том подвале. На синей двери табличка, но прочитать её невозможно. Ну да, маскируются.

А Харуки взялся за дело. Он, конечно, понятия не имел, как работают системы прослушки или там звонков. Просто за годы борьбы с гаджетами и прочими порождениями техносферы он усвоил, что всё, что производит современная цивилизация, устроено по способу детского конструктора. Одно цепляется за другое и даёт третье. Катушка и динамик дают радиоприёмник, к которому можно добавить питание, усилитель и заземление. А вообще-то простейшие схемы уже давно продают готовыми чёрными ящиками... Что внутри – не имеет никого значения, ты просто знаешь, что подать на вход и что получишь на выходе.

– Готово,– говорит Харуки. Аглая склоняется, весьма удивлённая, и даже Рю подошёл посмотреть.

Старший брат смахивает последнюю пыль.

– И как это работает?– спросила ведьма.

– Сначала включаем питание,– Харуки щёлкнул тумблером и на пульте зажглись три тёпло-оранжевых лампочки,– Дальше управляем вот этими клавишами. Эта – "до", дальше "до диез". Верхний ряд – то же самое, на октаву ниже. Ещё выше – ещё ниже. Можно играть "Кузнечика".

Аглая прыснула.

Рю уселся, серьёзный, как маэстро Крейслер перед органом. Он взял "до", потом "до" октавой выше – и заиграл тягучую мелодию, медленную, насколько позволял импровизированный инструмент. Жужжащие ноты ползли по комнате, а четырёхструнный бас-самурай пел, отстукивая ботинком:

Моя злая любовь,

Аун Сан Су Чжи

Обитает в норе

Там, где ежи

Там, где лиса

И даже барсук

Она его кормит

С аметистовых рук.

Говорят, Горбачёв

Изобрёл рыбу-меч

И воды отчизны

Велел ей стеречь

Я не верю ему!

Он всех нас обманул!

Его чудо-девайс

Давно утонул.

А мне бы увидеть

Аун Сан Су Чжи

Там, где закончатся

Все гаражи

Где нету домов

Где стоит её лес

И куда не дотянется

Злобный прогресс.

Аун Сан Су Чжи!

Я спрошу у тебя

Что ты видишь во сне

Во время дождя

Что в моих номерах?

Что в твоей голове?

Я добавлю свою,

И их станет две!

Я плыву по заливу,

С розой в зубах

Ты разбила мне сердце

Растоптала мой страх

Пусть беснуется хунта!

Пусть печальны моржи!

Я буду с тобой,

Аун Сан Су Чжи!

4. Китайский цирк

– Ты должен его зацепить. Чтобы он сидел на крючке и не мог повесить трубку.

– Понял. Точнее не понял, что это за крючок.

– Обычно, это профессиональное. К примеру, военные. Если перед ними кто-то от полковника и выше – мозги выключаются полностью. Остаются рефлексы и приказы. Поэтому в армии приказы всегда чёткие и конкретные. Например, сразу стрелять на поражение в каждого, кто попытаются пройти без красного пропустка. Иначе диверсант наденет генеральские погоны и пройдёт куда угодно.

– Но у нас не армия. У нас цирк.

– Ну и что? Это одно и то же.

Харуки смотрит на бумагу.

– Я всё-таки не понимаю, как это его зацепит.

– Потому что никогда по телефону не хулиганил. И в госорганах не работал. Цепляет, ещё как.

– А кто этот господин Шан?

– Директор цирка. Начинал в Триадах, сейчас деньги через цирк отмывает.

– А скажите,– вдруг спрашивает Рю,– правда, что ваше ведомство доплачивает всяким демократическим изданиям за рекламу? Что, якобы, денег нет, финансирования нет, штаты режут, но спецслужбы всё равно за всеми нами следят. В качестве рекламы. Чтобы молодёжь в спецслужбы шла, а начальство читало газету и радовалось.

– Нет, дело не в этом. Что начальство таких проектов не понимает – это нормально, оно у нас вообще мало что понимает. Проблема такая: подобных проектов оно не просто не понимает – но впридачу и денег на них не даёт. Поэтому стараются без нас. Кто-нибудь из вас слушал когда-нибудь хвалёное Радио "Свобода"?

– Нет...

– Такое ощущение, что они для нас и вещают... Ну да ладно. Так вот – хоть демократическую газету откроешь, хоть демократическое радио послушаешь, там всегда будет примерно одно и то же. Что кого-то убили, кто-то где-то сел, а если никого не убили и не посадили – как расстреливали и сажали при товарище Сталине. Поэтому по хорошему их надо бы переименовать в радио "Золотая воля". Рубрики завести – ну там, "Фраерок" или "Вести у параши". И наконец-то передавать музыку: шансона у нас много. Хотя слушателям всё и так понятно. Всё, что пишут в России о свободе, сводится к тому, что ты сядешь. И место твоё там будет не возле окна, а намно-о-ого ближе к выходу. Так что, дети, хотите свободы – читайте не Солженицына, а Уголовный Кодекс. Он и короче, и познавательней. И старайтесь не нарушать, а если нарушили – не попадайтесь.

– А мы ещё там ничего не нарушили?– поинтересовался Рю.

– Пока нет. Не бойтесь, я за этим слежу. Так, ещё, чуть не забыла. Нужно какое-нибудь слово, сложное и непонятное. Чтобы говорить, когда он очумеет.

– Давай, братик, придумывай. А лучше вспоминай. Ты у нас самый умный.

– Церудзурегуса!

– Отлично. И ещё запасное.

– Татхагатагарбха!

– Превосходно! Ещё лучше, чем предыдущее.

– А как же. Санскрит – дело серьёзное.

– Потренируйся в произношении.

Спустя полчаса Харуки готовится к звонку, а Рю, замаскированный, приближается по проспекту Сунь Ятсена к жёлтому китайскому цирку. Сначала думали, что звонить будет Рю, но потом всё-таки решили, что провокатора должен быть серьёзный и капельку скучный.

Чтобы не вызвать вопросов, Рю замаскировался под монаха-комусо. Обмундирование спрятал под белую накидку, на голову вместо шляпы-тенгай нахлобучил тростниковую корзинку, взял здоровенную бамбуковую дудку-сякухати и пошёл по Сунь Ятсена. В ответ на любой вопрос полагалось свистеть. Если распросы продолжатся, объяснить, что это – суйдзен, очень особенная дзенская практика для любителей дунуть.

Но свистеть не пришлось. Все видели, что молодой монах куда-то очень торопится – наверное, в дацанчик, что напротив ресторана Пекин – и забывали, как только он мелькнёт мимо. Рю успешно миновал Владивосток, железные фигуры, пляшущие перед Интуристом, церковь перед тюрьмой (художники обычно рисуют её без фона, что, разумеется, эстетически недостоверно), дом с угловатыми выступами и возле Синей Башни свернул на Ленина. Тут уже было больше достопримечательностей. Вот индийский ночной клуб "Нагарджуна", где на тантра-дискотеках можно встретить всех, от гопи до гопников. Общежитие ДаГУ – здесь, в красном подвале ("Норке") обитали ролевики. А потом Дин и Алукард Тришин устроили забег с топорами и Норка закрылась на неопределённый срок. Ещё один сквер. И, наконец, жёлтый китайский цирк с куполом наверху и переплетёнными драконами над парадным входом.

А был бы цирк индийский – то стоял бы, наверное слон. Иначе что бы это была за Индия, без слонов?

Верный заветам великого венгерского писателя Каринти, Рю пошёл через служебный вход. Дежурный попытался выяснить, что ему нужно, но наш герой в ответ только свистнул.

Впрочем, проверки он не боялся: у него была наготове справка, написанная непонятными иероглифами.

В боковом коридорчике Рю разоблачился и оказался в доисторическом костюмчике морячка. Когда-то было модным, а сейчас уцелело только в том самом японской девчоночей школьной форме, что радует фетишистов с 1970-х годов....

Что такое цирк со стороны служебного входа? Мраморное фойе и круг арены, словно воздушный шар, надутый внутри каменного саркофага, стиснули все остальные помещения и переходы в запутанный, удивительно тесный и сумрачный лабиринт. Блеск общедоступного дворца требует слишком много место под декорации, поэтому за ними – железные лестницы и голые белые кирпичи. Многих лампочек не хватает, те, что есть, светят невпопад. Откуда-то сборку неприменно сквозит.

А тем временем Харуки с замершим сердцем слушает гудки.

– Алло.

– Здравствуйте,– он пытается сглотнуть, но в горле сухо,– Вы ведь знаете, по какому вопросу мы вам звоним?

– Не знаю.

– Нет, вы это точно знаете!

– Я лучше вас знаю, знаю я или нет!

– Это ведь цирк, правильно?

– Именно.

– Китайский?

– Китайский! Что вам надо?

– У вас животных мучают.

– Что вам надо?

– Ну, у вас животных мучают.

– А вам какое дело?

– Это нельзя делать.

– Вы всё сказали?

– Мы из общества защиты животных. Нам стало известно про вас.

– И что вам стало известно.

– Кое-что!

– С чего вы взяли, что у нас животных мучают?

– Они нам сами рассказали.

– Кто?

– Животные.

– Как?

– Позвонили и рассказали.

– Чушь не говори.

– Ну нас сверху попросили разобраться. Что у вас с животными.

– У нас с животными всё хорошо.

– А они сказали разобраться так, чтобы вас закрыли.

– Я не понимаю, о чём вы. До свидания.

– Подождите. Мне на вас алабай жаловался, Люша. Он рассказывал, что вы его...

Ответом были гудки.

Аглая покачала головой.

– Как-то не очень. Плохо импровизируешь.

– Я просто не умею. Характер не подходит. Давайте я лучше что-нибудь чинить буду.

– Ну ладно, пересаживайся. Переключи на другой номер. Теперь я звонить буду.

С наушниками на голове Аглая немедленно стало похожа на пилота вражеского истребителя.

– А вы уже придумали, что говорить?

– Я слышал, один старец сказал,– Аглая устроилась поудобней,– что блуд – это сила, которая управляет всем миром. Вот тебе и хентай! Давай, меняй номер и пускай вызов.

Харуки ткнул красную кнопку.

– Алло, здравствуйте, это китайский цирк господина Шана? Ой, а с кем я имею честь говорить. Сам господин директор Шан, неужели? Это просто невероятно! Я оглушительны счастлива! Вы ведь такой известный и такой занятой человек. Я слышала, что вам часто звонят всякие сумасшедшие. Да, сумасшедших сейчас много, куда не глянь, встречаются. Некоторые даже в правительство пробираются. В наше нелёгкое время ваш цирк – образец порядка, вкуса и здравомыслия. Кто звонит? Аглая Краморенко из особого депортамента культуры и спорта. Я бы хотела обсудить с вами некоторые аспекты сотрудничества. Речь идёт о кошкодевках.

...А пока кошкодевок обсуждали по телефону, Рю столкнулся с одной такой лицом к лицу.

Кошкодевка была с чёрными, под цвет волос, ушами, мохнатыми перчатками-лапами, двухцветным торчащим хвостом. Натренированное тело хизницы было обнятуно в топ и лосины, а глаза метали искорки.

Рю был удивлён, но не встревожен. Раз есть такие животные в анимешках – почему бы им не быть в цирке. Вычислил же Смаллиан, великий математик и даос, что граф Дракула жив – но, к сожалению, сошёл с ума.

– Здравствуй, китайская кошка,– осторожно признёс наш герой и протянул руку, предлагая почесать за ухом.

– Ты в труппе?– спросила китайская кошка

– Да.

– Нет, ты не в труппе.

Кошка наступала.

– Ну да, не в труппе... Я на лекцию пришёл... ошибся наверное. Лекция известного московского философа Ария Гипербореевича Дудкина, вот! Она у вас тут проходит, правильно? Мой дедушка Эйтаро так и сказал – этому Дудкину с его "философией" только в цирке и выступать!

Кошка замахнулась и попыталась врезать лапой. Рю ойкнул и бросился наутёк – по коридорам и лестницам.

И уже на второй минуте понял, как тяжко приходится персонажам платформеров вроде Super Mario или Soldier of Fortune. Взлетаешь по лестницам, прыгаешь через ящики, юркаешь за кулисы, врезаешься со всей дури в двери, уже сто лет как запертые с обоих сторон...

Только оружия нет.

И нельзя сохранятся.

Кошка неслась по пятам, как выпущенная стрела, отравленная и самонаводящаяся. Попадались и другие персонажи, но они были заняты своими миссиями и только расступались, не мешая погоне.

Они оказались в тихом административном коридоре, где ковёр и папоротники в железобетонных кадках. За дверью директорского кабинета говорили по телефону.

И под самим куполом, где не распрямиться, посередине – огромная круглая лебёдка, похожая на ионную пушку, в стенах навсегда закрытые круглые окна-люки, по краям металлический пол, а вся середина из деревянных реек, всё просвечивает и можно разглядеть с семиэтажной высоты и тяжёлые чёрные бочки осветительных прожекторов, и шесть заполненных секторов синих кресел, и жёлтый круг арены с алой звездой, и парадный вход и всю смертоносную опасность акробатики...

И внизу, в подвале, где клетки, совсем тесно, и пахнет львом, и барсуком, и зеброй и немного змеёй и ящерицей.

...Где-то в другом мире продолжается телефонный разговор:

– Один мой знакомый сатанист так и говорил, что разумность что-то значит только при личном общении. А политика – она совсем про другое...

Грянули фанфары, мелькнули над головой двери и открылась жёлтая арена. Под восторженный хохот зала и лютую двуязычную ругань как дрессировщиков, так и подсобных рабочих, на арену вылетела зебра, за которой гнались два обалдевших от неожиданной свободе льва. Верхом на зебре сидел взъерошенный Рю и тщетно пытался отогнать теперь уже двух кошек уже знакомой бамбуковой флейтой.

– Ура!– кричали в корейском секторе,– Японцев ко львам!

5. Дурные вести

Интернета в те времена ещё толком не было. И люди скучали в других местах и торчали другими способами.

Конечно, уже тогда хватало людей, что замерли, согнувшись в кресле и уткнувшись в прямоугольной экран, и готовых сидеть в таком положении целые недели напролёт, смело повторяя подвиг Бодхидхармы. А кто-то выбирал героин и точно так же, вмазавшись, смотрел маслянистыми глазами себе в ботинки... Ведь зависимости от призрачных удовольствий всегда одинаковы. Только удовольствия отличаются.

Смотрели телевизор, читали газеты и пили по чёрному. Но не скучали. Благо, священные безумцы, что были тогда у власти, исправно устраивали чудачества и потасовки.

А вот жить, было не то, что особенно тяжело, а просто скучно. Если ты не подросток, разумеется. Сначала просто всего не хватало. И маленького Харуки подкармливали по ночам печеньем, на который мазали сливочное масло. А потом установилось хмурое, зудящее время, где на рынках, в набитых автобусах и в спешно обустроенных офисах копошился небогатый народ, одетый в дешёвые китайские костюмы.

А скука была оттого, что все они говорили и думали исключительно о деньгах.

Деньги, деньги и ещё раз деньги.

Ну как тут не заскучать или не уйти в ультралевый протест?

"Поэтому разумный безмолвствует в это время, ибо злое это время"

Так что когда братья заявили, что сегодня в вечерних новостях будет какой-то "цирк про наш цирк", родители не удивились и решили посмотреть всей семьёй. Даже дедушке Хиро позвонили в его бункер (старый Хиро поворчал, но согласился, пригрозив, что если в первой половине цирка не будет, он переключит на Фудзи, где показывают его любимый "Солнечный сезон").

Перед новостями они успели поймать охвостье бессмысленного ток-шоу. Председатель красноярского Института Независимого Коммунизма рассказывал, насколько их подпольный Институт обогнал капиталистическую футурологию. Оказывается, у Института уже есть куча мощнейших взаимосвязанных проектов: подземные автоматические комбинаты, циклонный город, океанический конвейер, лавочерпалка и орбитальные солнечные электростанции. Единственный нерешённый вопрос: кто даст денег?

Потом начались новости. Уже с самого начала было ясно: с новостями что-то не то.

Первыми пустили почему-то литературные известия. А их на канале отродясь не бывало. Изумлённая не меньше зрителей дикторша зачитала, что живой классик японской литературы Садао Абэ опубликовал новый роман "Таракан, застигнутый всемирным потопом". Будет ли перевод на русский – пока неизвестно.

– Культура пошла в массы,– заметил Сайто,– Надеюсь, она никого не убьёт.

К книгам, несмотря на забитые полки, отец относился придирчиво. Образцовых писателей он не признавал, а образцовым читателем почитал того легендарного желтошапочного ламу из Бурятии, который читал читал и перечитывал исключительно "Ламрим" Дже Цонкапы, каждый раз отыскивая в пяти томах что-то новое.

"Видима, книга великих достоинств,– замечал отец по этому поводу,– Нынче книги куда экономичней. Даже если читаешь в первый раз, всё равно ничего нового не найдёшь".

А потом телевизор показал знакомый бетонный кирпич на МОПРа и сообщил о трагедии в Китайском Посёлке.

За несколько минут до визита губернатора неизвестный снайпер застрелил главного городского коммуниста Эйтаро Мураками. Впрочем, как едко заметил ведущий, по отдельности эти события никого не удивят.

На картинке ошарашенный Айсингёро стоял возле подъезда и давал какие-то комментарии. Очень может быть, что по теме, но они всё равно оставались за кадром. Вместо губернатора говорил ехидный диктор. О том, что снайперов на крыше мы видели много где – и в Вильнюсе, и в Москве, и в криминальной хронике. И что ни разу эти снайперы не были пойманы, хотя, казалось бы, выходов с крыши немного.

И что смерть старого Мураками буквально под носом у губернатора – не просто так. Совсем не просто так.

Известный городской предприниматель и меценат Зенковский уже вылетел в Москву, опасаясь за свою жизнь.

– А он-то здесь причём?– не понял Рю.

– Он владелец канала,– ответила мама.

Отец поднялся и на негнущихся ногах пошаркал в прихожую.

У Рю внутри разверзся ледяной ад. Если он забыл переключить телефон, то отец будет в ярости. А не забыл ли он... Вдруг забыл?

Рю сжал кулаки под коленями и поклялся перед всеми боддисаттвами, буддами или кого это там касается, что сделает что угодно, чтобы телефон работал.

И небо пришло на помощь. Телефон работал и потрясённый Сайто смог дозвониться в милицию, скорую, железнодорожную больницу и куда угодно ещё, чтобы выяснить, выспросить, узнать, что старый Эйтаро в реанимации, что положение критическое, но может быть что-то ещё будет – и в изнеможении повесить трубку.

А из телевизора текли международные новости. Про какой-нибудь тайфун или авиакатастрофу с точным числом погибших, чтобы зрители не забывали, на какой планете живут.

Рю казалось, что его пальцы покрыла изморозь. Он посмотрел на брата – тот сидел, мрачный и словно каменный, уперев взгляд куда-то вбок от телевизора.

Пошла реклама перед новостями спорта. Всё, конец. Про китайский цирк новостей не будет. Ни сегодня, ни завтра.

На другом конце вселенной, в прихожей, Сайто положил трубку.

– Ну вот и всё, дети,– произнёс он,– Мне отец, вам дедушка. Вот и всё.

Сел за стол, взял плату и включил паяльник.

– Что-нибудь ещё скажешь?– спросила мать.

– Я только сейчас понял,– заметил Сайто,– что всегда считал отца бессмертным.

Рю закрыл глаза и попытался представить деда. Но память словно не хотела царапать душу. Эйтаро предстал чёрно-бело-сепиевым, словно в какой-нибудь старой хронике. Вот он стоит на фоне условно-степного пейзажа в своей белой кепке и что-то объясняет в микрофон корреспондента. А звука нет.

Но Рю не верил. Не может такого быть, что старый Эйтаро превратился в ещё одну фотографию в забытой старой газете, в ещё одно имя в телефонной книге между Мураком Шаманом Александровичем и Муракиной Валентиной Ивановной. И вокруг столько всего происходит. Он мог пройти в Думу, наладить контакты с японской Компартией или какой-то из этих безумных группировок, которых перечислял Столбовой-Бельский. А может, он получил бы поддержку мексиканских троцкистов-уфологов и добился приёма в партию эпохальных космических коммунистов из Волгограда.