Текст книги "Мастер икебаны"

Автор книги: Масси Суджата

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

– Не припомните ли вы дату ее прихода в магазин? – спросила я.

Господин Исида порылся в бумажнике и, достав квитанцию, поглядел на число.

– Четырнадцатое января.

«В этот день Сакура была еще жива», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

– Как она была одета? – спросил Такео.

– О да, я ждал, что вы это спросите. Весьма своеобразно. На ней было оранжевое шелковое кимоно с желтым исподом. Кимоно периода Сева с вытканным по шелку рисунком, изображающим луну и звезды. Слишком, я бы сказал, вызывающее. – Господин Исида задумчиво поскреб подбородок.

– Что в этом вызывающего? – спросил его Такео, но учитель кивнул на меня – уж что-что, а японский текстиль я изучила досконально.

В годы правления императора Хирохито – двадцатые и тридцатые – появились наконец машины, способные ткать узорные шелка для производства кимоно. Прежде сложный рисунок на шелке означал дни и ночи утомительного ручного труда, теперь же японские художники наслаждались открывшимися возможностями. Кимоно периода Сева были великолепны и не похожи ни на что. Их можно было купить в приличном состоянии и не слишком дорого: японцы, в отличие от меня, не принимали одежду эпохи Сева всерьез и уж тем более не считали антиквариатом.

На улицах Токио пожилая женщина в ярком кимоно семидесятилетней давности выглядела бы, по меньшей мере, эксцентрично. С удовольствием разъяснив это Такео, я спросила у господина Исиды, способен ли он повторить ее слова в точности. Нет, он мог утверждать только одно: дама происходила из самого Токио или окрестностей, ее выговор не был провинциальным. Они договорились об условиях сделки, и женщина быстро ушла, прихватив свою копию договора.

– Рей говорит, вы продали девять сюибанов, но не смогли отдать ей причитающиеся деньги, – сказал Такео.

– Это не представляется возможным, – подтвердил господин Исида. – Телефон, который оставила эта дама, не отвечает, а сама она с тех пор больше не появлялась. Весьма нетипичное поведение. Люди, сдающие вещи на комиссию, отличаются тем, что досаждают мне на манер москитов, жужжа над ухом, пока не получат свои деньги.

Такео и я обменялись взглядами, каждый из нас подумал о Сакуре Сато, которая подходила здесь по всем статьям.

– Похоже, что вернуть проданную керамику нам уже не удастся. – Такео отхлебнул своего чая из водорослей. – Можно, наверное, разыскать всех покупателей и объяснить им положение дел. Но это дурно отразилось бы на вашем бизнесе.

– На моем складе еще сто девяносто один предмет, – встрепенулся Исида. – Не волнуйтесь, господин Каяма, у вас на руках практически вся коллекция.

– У меня? Вы хотите сказать, что намерены вернуть мне сюибаны? Я потрясен вашей щедростью! – Такео сверкнул улыбкой.

– Естественно. Как только вы предоставите мне список. – Исида тоже улыбнулся.

– Какой еще список? – насторожился Такео.

– Ну, как же... Имущественный список, который, без сомнения, хранится в вашей школе. Там должны быть перечислены все предметы, взятые из архива, с подробным описанием каждого экземпляра.

– Я его непременно отыщу, – твердо сказал Такео, но что-то непривычное в его голосе, какой-то едва заметный надлом подсказали мне, что никакого списка в школе Каяма не существует.

Керамические образцы каямской посуды были, скорее всего, отправлены в архив во время Второй мировой войны безо всякой переписи, потому что никто не считал их ценным имуществом, да и не до этого было хозяевам разоряющейся школы. На школьных складах стояла посуда поинтереснее и подороже.

Выходит, Такео напрасно угрожал мне полицией? Для того чтобы передать дело в суд, у него не было достаточных оснований. Ни единого документа.

– Надеюсь, вы меня правильно поймете, – любезно сказал Исида. – Представьте, что женщина вернулась, а у меня нет ни одной бумаги, подтверждающей, что я отдал вещи настоящему хозяину. Покуда мы не имеем доказательств, что она взяла сюибаны, принадлежащие школе, мы не вправе считать ее преступницей.

– Пожалуй, что нет, – осторожно согласился Такео. – К тому же мы прекрасно можем разобраться без вмешательства полиции. Когда она появится, вы могли бы позвонить мне – немедленно! – и я без труда завершу расследование сам.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – вмешалась я. – Вы же сами говорили, Такео, что живете далеко за городом. Вы просто не успеете прибыть в лавку господина Исиды так быстро, как потребуется. Нужно позвонить в полицию, и никакой мороки.

– Успею. – Такео поглядел на меня с усмешкой. – И еще: я немедленно займусь поисками списка, даже если для этого придется перевернуть все здание Каяма Каикан. И если я его не найду, – тут он торжествующе улыбнулся, – то куплю у вас сто девяносто один сюибан, и никакой мороки. Из этого следует, что коллекцию нужно немедленно снять с продажи, не так ли?

– Меньше всего мне хотелось бы, чтобы вы понесли убытки! – воскликнул обеспокоенный господин Исида. – Я не из тех, кто станет наживаться на чужих неприятностях, и моя репутация важнее, чем деньги!

– Деньги важны для меня не больше, чем для вас. – Такео опять улыбнулся, на сей раз примирительно.

Господин Исида кивнул и потянулся за счетом. Я успела его прибрать и направилась к стойке бара, чтобы заплатить за наш чай. Почти тысяча иен за удовольствие свести вместе двух людей, которым без меня вряд ли пришлось бы познакомиться. Двух таких людей. Я могла позволить себе оплатить этот счет, черт побери.

Когда я вернулась, Такео уже помогал господину Исиде надеть пальто.

– Я подвезу его в западный Токио, – бросил он мне. – Присоединяйтесь. У меня в машине достаточно места.

– Спасибо, но я живу буквально за углом. – Можно подумать, он этого не знает. К тому же мне не хотелось, чтобы его «рейндж-ровер» еще раз перегородил мой узенький переулок. Моя репутация в Янаке и так уже слегка зашаталась. Запустив руку в рюкзак, я достала вещицу, послужившую причиной сегодняшней бури в стакане воды. Розовый гладкий сюибан из коллекции Каяма.

– Я решила вернуть его вам. Для вас он, по-видимому, значит больше, чем для любого из нас.

– Да, это так, – невозмутимо произнес Такео, принимая сюибан из моих рук. – Спасибо. Я верну вам потраченные деньги.

– Право, не стоит. Вы вольны распорядиться им, как благотворительным взносом одной из учениц школы Каяма, – парировала я, скрывая переполнявшие меня чувства.

Что это были за чувства?

Печаль. Страх. Тревога. И где-то глубоко еле слышное позвякивание знакомого колокольчика: желание.

Я надела плащ, перекинула опустевший рюкзак через плечо и вышла в мокрую и черную токийскую ночь.

18

Вещи Норие исчезли: ни следа, ни записки. Похоже, я слишком много себе позволила. Да и сообщение от кузена Тома на моем автоответчике настораживало: он просил позвонить ему на работу, не домой. Вслед за его недовольным голосом пробился требовательный голосок госпожи Мориты: она желала знать, какова судьба ее тарелок и когда она наконец получит свои деньги. Прав был учитель Исида: нетерпеливые клиенты жужжат над ухом, как весенние осы. Или он сказал – москиты?

«Полдесятого, слишком поздно, чтобы звонить тете, – подумала я, – к тому же неплохо было бы что-нибудь перекусить». Готовить у меня не было сил, и, обнаружив в холодильнике остатки окаю, я принялась за них с аппетитом. Пока вчерашняя кашица разогревалась на плитке, я разглядывала лопающиеся на ее поверхности скучные серые пузырьки и, наверное, впала бы в гипнотическое состояние, пересчитывая их, если бы в ноздри мне не ударил запах подгоревшего риса. Я выключила газ и зачерпнула порцию каши, нащупав первую попавшуюся тарелку на сушилке для посуды. Керамическая поверхность издала странный стонущий звук. Я взглянула повнимательнее на то, что приняла за свою тарелку, и поняла, что это тарелка, но отнюдь не моя. То, что захныкало так жалобно, было старинной золотой глазурью, вовсе не предназначенной для кипящей молочной массы. Тарелка госпожи Мориты – а это была именно она – лопнула по всей своей гладкой поверхности. Прощайте, цветная эмаль и позолота!

Тетя Норие умудрилась насолить мне даже в мое отсутствие. Зачем было использовать антикварные тарелки, а потом еще и ставить их в сушилку, где громоздились обыкновенные, к тому же не чужие? Я сгребла остатки каши ложкой и сбросила их в суповую миску. Торопливо сполоснув тарелку прохладной водой, я поднесла ее к глазам. Почудившаяся мне трещина исчезла. Уф-ф... В следующий раз все может кончиться гораздо хуже. Успокоившись, я вернулась к своей окаю и, размешав в ней ложкой коричневый сахар, поела быстро и без удовольствия. Мне не терпелось кое-куда позвонить и кое-что выяснить.

– «Фэмили Март»! – бодро откликнулся господин Вака.

– Вака-сан, это Рей. У меня еще один вопрос по поводу хайку. О той девушке, которую толкнули.

– Вы все еще занимаетесь японским стихотворным наследием? – Господин Вака одобрительно поцокал языком. – Сейчас я не могу вам помочь, у меня в магазине полно народу и нет времени.

– Созерцатели вишен пришли за своими суши? Ладно, я понимаю. До свиданья...

– Нет, дело не в этом! Здесь приключилась авария. Какой-то придурок на «рейндж-ровере» врезался в фонарный столб! Ума не приложу, как его занесло на нашу узкую улочку. Да он просто напрашивался на неприятности. Мой брат, который, как вы знаете, является членом районного управления, недаром говорит, что такие громоздкие машины должны быть запрещены...

Он увлекся не на шутку, хотя и заявил, что у него нет ни одной свободной минуты. Что он там сказал... «рейндж-ровер»? По моей спине пробежал тревожный холод.

– Там было два человека?

– Да! И легко догадаться, что за рулем был юнец, а на месте пассажира сидел старик – наверное, его отец. Или начальник. Теперь уже все равно не узнаешь, они забрали тела.

– Тела? – Я почти задохнулась. – Они оба мертвы?

– Сказать по правде, я пока не знаю. Думаю, что кто-нибудь из «скорой помощи» появится в магазине и расскажет подробности.

Заметавшись, хватая то плащ, то зонтик, то сумку, я совсем забыла о телефонной трубке, оставленной на полу.

– Симура-сан? – доносился оттуда пронзительный голос господина Ваки. – Что случилось?

– Я сейчас приеду! – прокричала я, подобрав трубку. – Это напротив вашего магазина?

– Нет, на маленькой улице позади здания. Но вы не пройдете, там кругом полиция!

На секунду я задумалась.

– Я пройду по аллее. Увидимся позже.

«Идеальные условия для катастрофы», – думала я, мчась по залитой дождем улице, где на каждом шагу можно было поскользнуться и сломать себе шею. Черный, таинственно мерцающий туман висел над городом, напоминая старые фильмы с Бэзилом Рэтбоуном.

Такео следовало ехать по прекрасно освещенной Кототои-дори, сейчас он уже был бы в западном Токио. Его, вероятно, смутило отсутствие дорожных знаков в старой части Янаки. Если бы я только была в этом несчастном джипе и показала дорогу!

Здешние переулки я знала как свои пять пальцев и легко проскользнула к месту аварии с другой стороны дороги. За несколько десятков метров я увидела фонарный столб, торчавший из смятой в лепешку передней части автомобиля. Машина беспомощно приткнулась к бордюру на правой стороне улицы. В мокрой темноте светились только огни «скорой помощи». Точнее – тревожно подмигивали, напоминая мне вращающийся серебристо-алый шар на потолке клуба «Сальса-сальса».

«Каким невыносимым и бесконечным казался мне тот вечер с танцами! А ведь это были милые детские глупости», – думала я, пробираясь поближе к машине Такео.

Теперь я смогла различить разбитое лобовое стекло и что-то белое, похожее на облако, заслоняющее передние сиденья.

Группа спасения пыталась открыть дверцу со стороны водителя. Вторая дверца была уже распахнута, но пробраться к шоферскому месту они не могли из-за раздувшихся подушек безопасности. Я подошла почти вплотную к машине, когда что-то острое вонзилось мне в ногу, проткнув даже толстую ребристую подошву кроссовок. Особой боли я не почувствовала, но остановиться все же пришлось. Я села на бордюр и посмотрела на свою ступню: это была обыкновенная кнопка. Впрочем, нет, не слишком обыкновенная, не из тех, которыми пришпиливают объявления и фотографии над конторским столом. А из тех, которыми пользуются для обивки мебели, – очень острая и очень длинная.

Я выдернула кнопку из подошвы и положила в карман. Но следующий шаг вдоль бордюра принес мне новый трофей – такой же коварный и острый. Чертыхнувшись, я наклонилась и пошарила рукой по асфальту. Даже на ощупь в темноте было ясно, что дорога вокруг меня усеяна кнопками, тысячами кнопок. Пешеходного тротуара на этой улочке не было, и мне пришлось ступать по самой кромке, стараясь уберечься от колючих сюрпризов. Из машины Такео послышались два гулких хлопка – лопнули подушки безопасности. Наверное, служба спасения проткнула их, чтобы вытащить господина Исиду.

Вскоре я увидела его самого, стоявшего возле машины на подгибающихся ногах. Он плотно прижимал руку к лицу.

– Исида-сан! – закричала я и побежала к нему, не обращая внимания на гневные жесты одного из санитаров. Кто он, черт побери, такой, чтобы мне указывать?

– Мой глаз, мой глаз! – причитал господин Исида.

Второй санитар ловко уложил его на носилки и посветил фонариком прямо в лицо.

– Глаз этого человека сильно поврежден! Успокойтесь, сэр. Мы быстро доставим вас в госпиталь.

Наверное, господина Исиду ударило подушкой в лицо, ведь он всего пяти футов росту, панель управления в «рейндж-ровере» и та повыше будет.

– Вы повезете его в больницу Святого Луки? Там хорошее травматологическое отделение, верно? – спросила я фельдшера, стоявшего возле развороченного джипа.

– Зачем это? – Он шмыгнул носом. – Мы повезем его в Университетский госпиталь, это гораздо ближе. А вы останетесь здесь. Посторонним не положено.

– Я не посторонняя!

– А кто? Родственница? – рявкнул он.

– Не то чтобы... – заколебалась я.

– Она мне как внучка, – тихо произнес господин Исида, и я крепко сжала его руку.

Мой учитель не сердился на меня, хотя, как ни крути, очутился в этой машине по моей вине. Это я вытащила его из тихого, уютного дома и окунула в кошмар на заднем дворе «Фэмили Март».

– Вы поедете с нами в госпиталь немедленно, сэр. Пожалуйста, отпустите руку этой женщины. Это может вам только повредить.

Интересно, каким образом? Тоже мне знаток. И вообще – фельдшер из него был тот еще. Я не была просто любопытной прохожей – я смотрела на все здесь происходящее внимательно, как положено дочке хорошего доктора. Вытаскивая господина Исиду из джипа в сидячем положении, а затем разрешив ему встать на ноги, они рисковали его здоровьем гораздо больше, чем могли себе представить. Я уж молчу о том, что раненого положили на носилки, не проверив толком его состояния. Если бы позвоночник оказался поврежден, то паралич господину Исиде был бы обеспечен. «Надеюсь, все обойдется», – подумала я и обошла машину кругом. Такео стоял здесь как ни в чем не бывало и беседовал с полицейским инспектором. Его тоже ушибло подушкой, судя по тому, как он морщился, прикасаясь к своей груди. Зевак вокруг ограждения становилось все больше, они толпились за желтой лентой, оживленно переговариваясь.

– Оба живы!

– Ага!

– Пошли еще пивка глотнем! – раздавались в толпе хриплые возгласы. Я с трудом могла расслышать то, что сержант Мори, симпатичный полицейский из отделения Янаки, втолковывал Такео.

Мори кивнул мне небрежно, как и положено полицейскому при исполнении кивать девушке, живущей по соседству.

– ...ваши документы? – разобрала я, подойдя поближе.

– Удостоверение? Я не уверен... – Такео замялся.

– Посмотрите в бардачке, – вмешалась я.

Сержант порылся в кабине со стороны пассажира. Обнаружив то, что искал, он вернулся к нам и посветил фонариком на страничку удостоверения.

– Вы живете в здании Каяма Каикан в районе Роппонги?

– Это официальный адрес.

– Так вы... Вы что же, Такео Каяма?

– Да. Вот мои права, – резко сказал Такео и вынул бумажник. Его интонация почему-то напомнила мне тот день в Роппонги, когда он объяснял мне, что нас не должны видеть вместе. И вот нас снова видели вместе, и при гораздо более удручающих обстоятельствах.

– Господин Каяма, не могли бы вы рассказать о том, что произошло? – Инспектор был подчеркнуто вежлив.

– Почему эта женщина до сих пор здесь? – К нам подошел санитар, все еще точивший на меня зуб.

– Она может оказаться полезной, – буркнул сержант Мори, и я удивленно посмотрела на него. Спорить с ним мне вовсе не хотелось. Первый раз в жизни я искренне желала, чтобы полиция меня подольше не отпускала.

– Мы направлялись домой после чаепития с мисс Симурой, – начал Такео в совсем не похожей на него манере: просто и убедительно. – Впереди маячил черный грузовик, двигавшийся подозрительно медленно. Я решил, что он не хочет разгоняться на узкой улице, и послушно следовал за ним, надеясь, что его водитель знает, как выбраться поближе к центру. Внезапно нас ослепил яркий свет, ударивший прямо в лицо. Я принялся сигналить, пытаясь заставить водителя выключить опасную игрушку. Я сразу понял, что было на кабине его грузовика – охотничий прожектор, такие прожекторы используют, чтобы ловить диких животных. И убивать их... Только вот что... обычно он направлен вперед, на дорогу, а в этом случае его развернули назад... Прямо мне в глаза!

Речь Такео становилась все более бессвязной, и я поняла, что последствия аварии начали проявляться только теперь.

– То есть вы были ослеплены, когда врезались в фонарный столб? – вмешался в беседу помощник сержанта Мори.

– Полагаю, что у меня лопнуло правое колесо, и я потерял контроль над автомобилем. Помню, как изо всех сил выворачивал руль вправо... Потом – грохот, звон разбитого стекла и темнота.

– А как же грузовик? – спросил помощник писклявым голоском. – Вы хотя бы запомнили его номер или на худой конец модель машины? А пассажиры? Кто-нибудь еще сидел в кабине? Почему они не остановились, чтобы помочь вам?

– Похоже, что это был «ниссан», – раздраженно бросил Такео. – Больше я ничего не знаю. Свет был слишком ярким, и я не смог разглядеть, кто сидел в кабине.

– Вы счастливо избежали ранений, а ваша машина сильно повреждена. Пострадало также городское имущество. – Помощник указал на фонарный столб, как будто Такео сам его не видел. Сияющий хромированный бампер «рейндж-ровера» был безнадежно, безжалостно смят толстой железной трубой.

– Я готов возместить причиненные убытки. – Такео набрал побольше воздуху. – Охотно заплачу и за столб, и за улицу.

– Не правда ли странно, что именно роскошные размеры вашей машины, говорящие о ее прочности и безопасности, подвели вас, господин Каяма? Или наоборот – то, что на узкой улице представляет опасность для движения, спасло вашу жизнь? – произнес сержант Мори с задумчивой миной. Похоже, что «роскошные размеры» настроили его на философский лад.

Тем временем я вертела историю Такео и так и сяк, пытаясь связать ее со своей недавней находкой.

Набравшись смелости, я все-таки вытащила кнопку из кармана и протянула ее сержанту Мори.

– Думаю, вы найдете такую же в проколотой шине, – сказала я. Кнопка поблескивала на моей ладони в прерывистом свете мигалки «скорой помощи».

– Вы? Но как... Как вы посмели!.. – Такео задохнулся от нахлынувшего гнева. Он явно принял эту сцену за признание Рей Симуры полиции.

– Я наступила на нее, когда бежала сюда! – Я поторопилась с объяснением. И зря, надо было его помучить. – Вся улица усыпана этими железками, и я не удивлюсь, если их рассыпал водитель того самого грузовика.

Двое полицейских с фонарями направились в том направлении, которое я указала. Несколько болезненных возгласов, последовавших через минуту, уверили меня в том, что кнопки были там и поныне.

– Ничего не трогать! – велел сержант Мори. – Нам нужен фотограф со вспышкой, чтобы зафиксировать улики. До тех пор пока это не будет сделано, вся улица считается местом преступления.

– Я, я хочу сфотографировать место преступления! – К нам пробился какой-то подгулявший созерцатель вишен, на ходу вытаскивая цифровую камеру последней модели.

Сержант Мори, даже не взглянув на него, властно распорядился:

– Господин Каяма, вам следует проехать в госпиталь на предмет обследования вашего здоровья. Вместе с господином Исидой.

Я взглянула туда, где только что лежал на носилках господин Исида. Там было пусто. Носилки уже загрузили в фургон «скорой помощи». Я отпустила руку моего друга, и он остался один на один со своей белой и глупыми санитарами.

– Я пожалуй, поеду домой, – возразил Такео.

– Позвольте мне позвонить вашим родным и сообщить им о том, что случилось. – настаивал сержант.

– Нет!

– Но как вы доберетесь? От вашей машины осталось одно воспоминание! – Сержант Мори недоуменно пожал плечами.

– На такси. Или на метро. Все равно на чем.

Такео в отличие от меня вовсе не стремился ехать в госпиталь, и мое намерение следовать за господином Исидой стало заметно ослабевать. Мой старый друг поранил глаз и нуждался в поддержке. Но он был в руках профессионалов, разве нет? А бедный, измученный Такео был предоставлен самому себе. Вдруг у него сотрясение мозга?

Я заверила сержанта Мори, что прослежу за тем, как мой знакомый доберется до дому, и мы с Такео отправились прочь, причем он старательно держал спину и следил за походкой до тех пор, пока мы не скрылись за углом. Как только он убедился, что ни полиция, ни врачи «скорой помощи», ни зеваки не могут нас видеть, он остановился и прислонился к стене какого-то здания, чтобы отдышаться.

– Вы паршиво себя чувствуете, – констатировала я очевидный факт, начиная нервничать.

Ему нужно было ехать в госпиталь, вот что. В любую минуту Такео мог потерять сознание, и мне пришлось бы тащить его на себе – добрых сто семьдесят фунтов, – не думаю, что я бы справилась.

– Меня всего лишь слегка трясет, нужно немного отдохнуть.

«Не отдохнуть тебе надо, а на больничную койку», – подумала я мрачно. К сожалению, единственная койка, которую я могла ему предложить, была далека от идеала.

– Мы могли бы зайти ко мне. Просто отдышаться. А потом я посажу вас в такси.

– Я поеду в Каяма Каикан. У меня есть там дело.

– Вы же едва не погибли! – напомнила я ему, когда мы снова тронулись в путь.

– Мне не терпится выяснить подробности истории, которую рассказал Исида-сан. О той женщине в его магазине. – Теперь мы стояли возле «Фэмили Март». Мерцающая вывеска отбрасывала неприятный красноватый отсвет на его точеное, надменное лицо.

Сквозь витринное стекло я видела господина Баку, что-то оживленно говорящего покупателю возле прилавка с леденцами.

– Вы подозреваете, что та женщина... Та, что украла коллекцию школы Каяма... Это Сакура Сато?

Он помотал головой.

– Тогда кто?

Он потихоньку пошел вперед, а я за ним. Такео сильно пошатывался, он даже не возражал, когда я взяла его за руку.

– Сумасшествие какое-то. И эта авария, как назло! Не думаю, что вы мне поверите... – Он сыпал горячечными словами, как будто в спешке.

– Расскажите, – попросила я.

– Когда Исида-сан упомянул о старом кимоно... том, что было на женщине... Моя мать любила старинные ткани, она собирала кимоно и еще свитки с классическими стихами. Вы ведь тоже это любите... – Он снова остановился, прислонившись к автомату с газированной водой и колой. – Помните ту фотографию, что я вам показывал? На матери надето именно это кимоно – периода Сева, – оранжевое с желтым исподом!

Так вот почему Такео так многозначительно посмотрел на меня, когда господин Исида описывал кимоно своей клиентки. А я-то думала, что он хочет побольше узнать о технике вышивания сливовых веток и птиц на шелке. Внезапно меня осенило:

– Кимоно вашей матери тоже было украдено!

– Возможно. Но я предпочитаю думать... Что дама, приходившая к Исиде-сан... – Он замялся, как будто ему было больно произнести следующее слово. – Это была Каяма.

Нацуми? Нет, это не могла быть Нацуми. Клиентке Исиды было за пятьдесят, он не мог ошибиться.

– Нет, Рейко Каяма. Моя мать. Некоторое время назад я начал думать, что она жива.