Текст книги "Смесь бульдога с носорогом"

Автор книги: Маша Стрельцова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Сначала поешь, в микроволновке пицца только что разогретая и кофе свежесваренный.

Я кивнула, быстро позавтракала и бегом спустилась вниз.

Бабульки на лавочке, увидев меня, здорово оживились.

– А ведь мы сделали все, – гордо заявила бабулька в строгом сером платье. – Вон, наняли дворничиху, работает уже.

Я посмотрела за ее вытянутой рукой и хихикнула – та самая темненькая девчонка, что позавчера рассуждала о преимуществах работы дворничихой перед благородным трудом жрицы любви стояла и говорила с каким – то плюгавеньким мужичонкой у забора. Впрочем, девушка сейчас была пепельной блондинкой, что ее нисколько не изменило.

– Теперь – никаких поквартирных дежурств, не так ли? – подала голос Августа Никифоровна, озабоченно глядя на меня.

– Ну разумеется, – поспешила я ее успокоить.

Путь ко брошенной с утра бээмвушке проходил как раз около новой дворничихи и я, не утерпев, остановилась.

– Ну что, все же устроилась, я смотрю.

Парочка обернулась ко мне как по команде и я присвистнула – мужичонкой оказался Николяша. Вот козел, уже и дома меня нашел!

Николяша на меня посмотрел долгим взглядом и церемонно произнес:

– Здравствуйте, Маняша, как ваша мама поживает?

– Спасибо, отлично, – брякнула я.

– Мы тут с мамой хотели к вам в гости бы прийти, как вы на это посмотрите?

– А, это к ней, – махнула я рукой. – А вы тут чего делаете?

Глупый вопрос – понятно, что меня выпасает.

– Да вот, свою ученицу повстречал, – он кивнул на дворничиху. – Можно вас на кофе пригласить, Маня?

Я машинально полезла в сумочку, поискала кошелек, не нашла и огорчилась:

– Увы, Николай. У меня дела.

– Ну тогда разрешите откланяться, – он и правда слегка поклонился и засеменил со двора.

– Урод, – припечатала я ему вслед.

Девчонка удивленно поглядела на меня и сказала:

– Вы что! Это же Николай Марьянович!

Произнесено это было с придыханием и имя Николяши прозвучало с благоговейной интонацией.

Я внимательно на нее поглядела. Вроде не придуривается. Она тоже внимательно на меня посмотрела и сказала:

– А я тебя помню! Ты тут раньше работала, да?

– Ну, типа того, – уклонилась я. – А ты вроде темненькой была?

– Была, – кивнула она и с обидой сказала, – а этому козлу блондинки нравятся, вот я и перекрасилась!

– О! Кстати насчет блондинок – подружка твоя беленькая что, тоже в дворники?

– Не, – махнула она рукой, – Насте, дуре, повезло, она себе кекса богатого отхватила на днях! А я вот до первого сентября поработаю, хоть папашу пьяного не видеть.

– Настя? – переспросила я.

Вот тебе раз! Держите меня крепче, да ведь эта блондинка около моего Ворона – и есть ее подруга! Как я сразу не сообразила!

– Ага, Наська Солодовникова, мы учимся вместе в школе, а меня Натахой зовут. Сигареты не будет?

Я порылась в сумочке и вытащила стибренную вчера у Маруськи пачку «Явы».

– Фу, дрянь какая, – скривила Натаха носик, – «Парламента» – то что, нет?

– Да говори спасибо что хоть такие есть, – возмутилась я.

У меня вообще как у некурящей сигарет в сумочке отродясь не водилось.

– Да, подруга, у всех у нас бывают хреновые времена, – философично сказала она и выбила из пачки несколько сигарет. Одну она сунула в рот и тут же прикурила, остальные заныкала в нагрудный кармашек.

– Как работа? – спросила я.

– Да ниче, но вот как ты тут на такую тачку заработала – непонятно, – с сожалением окинула взглядом она мою бэмку.

– А что тут непонятного? Ты на дом посмотри, тут знаешь какие кексы живут? – подмигнула я ей.

– И что? Подарили? – затаила она дыхание.

– Дарят только подарки на Новый год и День Рождения, и то в пределах стольника, а я – заработала! – отрезала я.

– Поняла – поняла, – с умным видом кивнула она.

– Ну я пошла.

– Ага, еще встретимся.

Кажется, я только что создала филиал местного борделя в нашем милом домике. Ну да что делать – я всегда одобряла асоциальные поступки.

В доме Галины стоял запах горя. Сразу же было понятно – здесь кто – то умер. Зеркала были занавешены черной тканью, слышался какой – то безнадежный плач, кроме меня собралось достаточно много ведьм и просто незнакомых мне людей. И все ходили на цыпочках и разговаривали вполголоса.

Я зашла в комнату – пожилая женщина у окна в черном навзрыд рыдала, спрятав лицо в ладонях.

– Мама, ну мама, – безнадежно тянула ее за подол кроха лет пяти. На столике стоял портрет юной девушки в траурной рамке, и перед ним горела одна свеча. Со смешанным чувством я всмотрелась в прехорошенькое ненакрашенное личико, светло улыбающееся с портрета. Бог мой… Немного краски – и я ее знаю… Жгучая ревность, свившая гнездо в самом сердце, медленно растаяла, оставив вместо себя жалость. Совсем дитя, не пожила еще толком, Наська, Наська…

Я осторожно закрыл дверь и пошла разыскивать Галину. Нашла я ее в прихожей. Вежливо и спокойно ведьма прощалась с мирскими. Увидев меня, она мне кивнула:

– Здравствуй, Мария. Спасибо что пришла.

– Здравствуй, – тихо сказала я. – Что произошло?

– Мария, пять минут, хорошо? – показала она глазами на мирских. – Подожди пока с остальными в гостиной.

Я кивнула и пошла обратно в гостиную. Собравшиеся ведьмы, человек десять, тихо переговаривались, ожидая хозяйку. Наконец она явилась, строгая и печальная.

– Сестры, – начала она. – Спасибо вам, что откликнулись вы на мою беду, не оставили меня и пришли.

– Погоди благодарить, Галина, – прошамкала Пелагея из уголочка, – я как – то сделала сбор, так все на свете прокляла потом.

– Пелагея, спасибо за совет, но я все же намерена просить вас помочь мне, – склонила голову хозяйка. – В моей семье горе. Настя, дочь моей сестры, шестнадцать лет всего ребенку, убита. Сегодня нашли тело в карьере.

Ведьмы сдержанно ахнули. Я поймала себя на том, что я ехидно думаю, как я скажу Ворону о его пассии – что ж мол не уберег – то, герой – любовник?

– У меня тоже тогда сына убили, – прошамкала снова Пелагея. – И изнасиловали, отмщения я хотела, а руки коротки были.

– Настю тоже изнасиловали, и жестоко избили до смерти. Помогите, сестры, сыскать и наказать убийцу и насильника.

Изнасиловали? Смутные подозрения, от которых – мороз по коже, зашевелились в моем куцем умишке… Ворон не похож на человека, любовницу которого можно изнасиловать. Чем она тебе не угодила, Ворон, Ворон?

Нет, это бред. Этого не может быть К черту послав все свои умозаключения, я отвлеклась от них и попыталась прояснить ситуацию.

– Галина, – спросила я. – Я лично сочувствую твоему горю, так что давай разбираться. Что менты говорят, когда ее по времени убили?

Галина коротко вздохнула и ответила:

– Сегодня ночью.

Сегодня ночью Ворон был у меня дома, правда после полуночи. Убил Настю и приехал ко мне. Зачем?

– В таком случае, кровь ее еще не остыла на руках убийцы. Ты кровную нить делала? – подала голос Лора – Святоша. Мое сердце трепыхнулось, застыло и упало куда – то вниз с глухим стуком. Я не перенесу если Галина сейчас назовет имя.

– Делала, – вздохнула снова Галина. – И гадала, и в зеркало глядела, и душу моей Настеньки призывала.

– И что?

– А ничего. Ноль. Настенька только сказала что от руки злодея погибло двадцать две девчушки, она двадцать третья. Но имени злодея сказать не могут – защищен он сильно.

Что у меня в душе творилось – не передать. Я полюбила убийцу.

Вспомнилась и его попытка убить меня. Черт! Черт! Я ясно поняла почему меня оставили в живых – два миллиона. Пока они не найдены – я жива.

– Кто ж его так от твоих заклинаний – то прикрыл? – недовольно буркнула ведьма Вера.

– Ой, ну ты спросила, – отмахнулась Оксана, – да мы сами с вами всех бандитов в городе за их деньги в охранки закутали.

Я его закрыла, я…

И вы не пробьете мои охранки, ни одна…

И я умру…

– Точно, – прошамкала Пелагея. – Но найти его надо. Не дело невинных девиц губить.

– Вот поэтому я вас и позвала, – сказала Галина. – Надо снять охранки с клиентов и посмотреть на них. Кровь Настеньки, да и остальных девушек должна быть отомщена.

И тут я встрепенулась. Потому как на автомате проанализировала ситуацию, пути ее решения и все вероятные последствия – и мне ничего из этого не понравилось.

– Бог мой, Галина! Ты понимаешь, о чем ты просишь? – подала я голос. – Мы ведь не сможем найти насильника никак – он под охраной. Придется составить список наших клиентов и снимать с них чары со ВСЕХ, иначе их вины не проверить никак.

– Я это и предлагаю, – с достоинством сказала она. – Другого пути нет.

– Мало того что мы грохнем на это всю силу – мы еще и гарантированно лишимся дохода, – продолжила я. Я не стала упоминать, что у меня – то и Книги нет, чтобы пополнить запасы силы.

– Это почему? – испуганно вскрикнула Пелагея. Оксана диким взглядом посмотрела на меня.

– А кто к тебе пойдет, если все поймут что все твои охранки не работают? – усмехнулась я. – Никому не надо объяснять, что в этом случае на наших клиентов обрушится поток невезения, выполняя закон равновесия? Сестры, нас с колготками сожрут, клиенты – то у нас сплошь нервные.

Наступила гробовая тишина. Без денег жить не хотел никто, тем более что занятия магией приучили всех жить на широкую ногу. А со своими клиентами – по большей части отморозками связываться и вовсе ни у кого не было желания.

– Ты – то чего переживаешь? – злобно посмотрела на меня хозяйка дома, оглядев насторожившихся ведьм. – Твои охранки все равно никто снимать не будет – и удар обратный, и бесполезно. Ты – то без денег на помады не останешься!

Ведьмы дружно посмотрели на меня, не менее злобно. А я ощутила прилив гордости за себя – так вам, книжницам, носы задираете, а лучше моих охранок в городе нет! По нашим законам они не могли отказать Галине, но перспективы, нарисованные мной, были жуткими. И то что я стою особняком – им не понравилось. Как будто я на глазах всего «Титаника» спустила шлюпку, села и поплыла прочь, напевая «Я на солнышке лежу и ушами шевелю».

– Да я все равно приму участие посильное, буду снимать чужие охранки, – успокоила я их.

Шлюпка вернулась на тонущий корабль, и все перевели дух. Мою помощь никто не отверг – работы предстояло много. А мне надо было быть в курсе этой истории по понятным причинам.

– А по-другому никак? Чтобы не снимать охранки? – с перекосившимся лицом спросила Оксана. До денег она была легендарно жадна.

– Я не знаю как по-другому, – пожала я плечами. – А ты, Вера?

– Тоже что – то ничего на ум не приходит, – развела руками она.

Остальные ведьмы тоже ничего не сказали путного.

– А ты, Пелагея, чего молчишь? Самая старшая ты из нас, неужто жизнь ничему не научила? – отчаянно выкрикнула Галина.

– Думаю я, – проскрипела Пелагея. – Бабка моя говорила, был такой же случай, но они его решили по-другому.

– Как? – загорелась Галина надеждой.

– Книга одна им тогда подсказала, как аспида из – под охранок узнать, не пришлось им с невинных чары снимать.

Ведьмы зашумели.

– Что – то я про такую книгу в первый раз слышу, не может быть такого, – поджала губы Оксана.

– Зря не веришь, доченька, – отозвалась Пелагея. – Сильная книга, из сильного колдовского рода, а кличут ее Библией ведьмы. Чудеса по ней хозяева творят.

– Да ты что? – всплеснула Оксана руками. – А заклинания на комариного царя там часом нет?

Заклинание то было легендарным, из разряда много слышали – никто не видел, и давало оно десять лет роскошной жизни. Деньги сыпались чуть ли не из воздуха, удача чуть – ли не нимбом светилась над головой заговоренного. Заманчиво, понятно, да только где б то заклинание взять? К тому же я из курса физики крепко помнила то, про что ведьмы частенько забывали. Великий закон сохранения энергии – она может превращаться во что – то другое, но ее величина при этом всегда постоянна. То есть – из ничего тебе яблочко в руки не упадет. А если упало – значит оно где – то сорвано и хозяин сада его недосчитается. А кто его знает, откуда та удача придет? Ладно если от мерзкой Грицацуихи отнимется, а если не дай бог – от Маруськи или моих родителей?

– Есть, – кивнула Пелагея, – только там и сохранилось.

Оксанины глаза загорелись жарким огнем.

– В общем! – решительно поднялась я, пресекая разговоры о моей, между прочим, книге. – Библии ведьмы у нас все равно нет и не будет, так чего воду в ступе толочь? Галина, я тебе последствия твоей просьбы сказала.

– И все же я прошу вас об этом, – твердо сказала она.

– Хорошо, – кивнула я, отказать мы ей не могли. – Чем ты расплатишься с нами за это?

– Год рабства, стандартная плата, – пожала она плечами.

– Нестандартная ситуация, – отрезала я. – Мы, помогая тебе, здорово пострадаем. Три года рабства – раз. И твои магические книги – каждой из нас по ксерокопии.

– Ты никак ополоумела, Мария, у меня такое горе, а ты торгуешься, как на базаре, – поморщилась ведьма. – К тому же не тебе договариваться – ты – то не рискуешь, чего глотку дерешь?

– Не, ты говори, доча, – кашлянула Пелагея.

Надо полагать, что Галине это не понравилось. Три года еще куда ни шло, они пройдут. А вот книги свои другим в руки дать собственноручно – после этого на ней можно будет как на ведьме ставить крест. Отдавая свою книгу – отдаешь и свою силу тоже. Всю. Вот только не знаю, перейдет сила и к ксерокопиям? Скорее всего нет, однако и описания заклятий – огромное богатство.

– А ты в уме? – отпарировала я. – Ты людей оставляешь без силы, без куска хлеба, и с большими проблемами. Подумай. Мы тебе эту услугу оказать совсем не рвемся, не забывай об этом и с большим удовольствием разойдемся по домам, прямо сейчас.

– А что скажут уважаемые сестры? – посмотрела Галина на собравшихся.

Наступила тишина, после чего Пелагея твердо прошамкала:

– Права Мария. Мне внуков поднимать надо.

– И я с ней согласна. Это более чем справедливо, мы все очень рискуем, – согласилась Оксана.

Одна за другой собравшиеся ведьмы согласились с моими чудовищными условиями.

– Ладно, сестры. Галина, мы свое слово тебе сказали, подумай хорошенько, – обратилась я к ней.

– Я согласна, нечего думать, – помертвелыми губами прошептала она.

Ах черт… Хоть мои охранки и были железобетонными, но черт его знает что они тут накопают. А с Вороном, моей половинкой и убийцей, я буду разбираться сама.

Больше я ничего не могла сделать. Осталось только сделать хорошую мину при плохой игре.

– Тогда завтра в девять утра, всех устраивает? – посмотрела я на ведьм. Все согласно кивнули.

– Хорошо, тогда я поехала, дела, – поспешила я откланяться. А то знаю я – сейчас начнутся нескончаемые посиделки за чаем, перемыванием косточек и слезными сожалениями об убитой Настеньке. Нет, косточки – то помыть и я люблю, но если учесть что самая молодая ведьма из собравшихся, Оксана, старше меня на девять лет – понятно было, что общих тем мы не найдем. А что касается погибшей Насти, которой досталось тело Ворона, в котором мне было отказано – простите, но с чего мне по ней убиваться? А скорбеть напоказ словно она тебе любимая родная сестра только потому что так положено – извините, но это маразм.

Я уже успокоилась.

С чего я так огульно обвинила Ворона на основании того что он с Настей переспал – в том что он ее и убил? Это еще неизвестно!

Усевшись в машину, я набрала номер Корабельникова.

– Это Потёмкина, привет, – сказала я.

– Привет – привет! Что на этот раз?

– Ох, ты меня насквозь видишь, я по делу.

– Так понятно что не на свидание пригласить, – хохотнул он.

– Вить, сегодня девушку убили, Настю Солодовникову, можешь сказать чего говорят?

– Настя, Настя… Ну знаю я, и что именно тебя интересует?

– Наверно то, какие версии.

– Пока еще рано про версии говорить, – уклончиво отозвался он и пошелестел бумагами. – А ! Вот нашел протокол. Обнаружили в карьере, на ней платье синего цвета, сумочка из кожзама, в ней косметика и бумажник с общей суммой 648 рублей, черные туфельки на ногах и браслет желтого металла с тремя зелеными камнями на левой руке.

– Что за зеленые камни? – не поняла я.

– Да это мы так пишем, но понятно что это дорогущий браслет с изумрудами, – отозвался он.

Он ей купил браслет! Если бы мерзавка была жива, я бы ее укокошила сама сейчас по второму разу. Кое – как справилась и спросила:

– А что по маньяку, который 22 девушки убил?

– А ты откуда знаешь? – удивился он.

– Знаю, – уклончиво ответила я.

– А спрашиваешь почему? – не отставал Корабельников.

– Потому что Солодовникова – двадцать третья! – рявкнула я.

– Батюшки – светы, – опешил он. – С чего ты взяла?

– Так сама она сказала.

– Кто сказала? – не понял он.

– Солодовникова! – разозлилась я.

– Маня, ты чего? Рехнулась? Ее ж убили, – осторожно сказал он.

– А ты чего? – рявкнула я. – Забыл, кем я работаю? Говорю, она двадцать третья, ее тетка сегодня ее дух вызывала!

– Дух – это конечно серьезно! – хмыкнул он.

– Ты по маньяку дашь мне инфу или нет?

– Маньяк этот убивает девушек до семнадцати лет уже шесть лет. Довольна?

– А двадцативосьмилетних что, не убивает? – с затаенной надеждой спросила я.

– Никогда! – Отрезал он. – Строго от пятнадцати до семнадцати! Все они подвергались насилию, все блондинки, все не девственницы.

– Корабельников, я тебя люблю! – обрадовалась я. – Ты чего хочешь?

– Ящик пива я хочу! – Мгновенно сориентировался он. – «Сибирской короны», классической!

– Сейчас привезу!

– Сейчас не могу, уезжаю, – поскучнел он.

– Так я на проходной оставлю, а то потом забуду.

Корабельников помолчал, а потом сказал:

– Тогда скажи что это вещдоки по отравлению на Мурманской, ладно? А то выжрут, гады, как пить дать выжрут! Не забудешь?

– Конечно! – поклялась я.

Мне явственно похорошело. Я маньяку не подходила.

«Быстро же ты забыла как тебя Грицацуева чуть не прихлопнула по его наущению, – хмыкнул внутренний голос».

Я молчала. Сказать было нечего.

«Будь настороже. Он тебя убьет».

«Пошел к черту!» – рявкнула я. Надо еще доказать, что это Ворон убивал девушек.

«Это он. И мы оба это знаем».

Ответить я не успела, телефон снова зазвонил – высветился мой собственный домашний номер.

– Старушка, ну ёкалэмэнэ!!! Где тебя носит?

– Дела, Марусенька, сейчас домой еду. Тебе чего – нибудь купить? – отозвалась я.

– Ничего не покупай, а мухой лети домой, тебя менты тут уже час караулят, весь чай у меня выпили, – распорядилась подружка.

– Менты? – поразилась я.

С правоохранительными органами у меня было все замечательно – они мне ничего плохого не делали, и я поэтому не понимала, почему к ним такое негативное отношение в народе. Но тем не менее их присутствие в моем доме обескураживало. Я ничего вроде не натворила. Или все же у них другое мнение есть по этому поводу?

– Маруська, – осторожно спросила я. – А они чего хотят?

– Поговорить только, не переживай!

– Буду через двадцать минут, жди, – пообещала я и рванула домой.

Раньше сядешь – раньше выйдешь, как говорят мои уголовники. То есть возникшие проблемы надо решать тут же, все равно от них никуда не деться.

Выезжая от Галининого дома, я вдруг вспомнила, как недавно я ругалась с Сережкой, Маруськиным мужем, объясняла ему что он женат и мы не пара. В разгар ссоры он жалобно на меня посмотрел и растерянно сказал:

– Машенька, у тебя уже речь как у твоих новых русских, через каждое слово «конкретно» вставляешь.

Вот гадость! Надо следить за своей речью, нечего обогащать свой язык всякой дрянью!

И твердо решила с сего момента говорить исключительно языком Пушкина.

Однако, проехав пару светофоров, я призадумалась. Пушкина я всегда здорово уважала. Поражало то, какой легкостью и грацией веяло от его строк, как четко он выражал в стихах свои мысли. Любимым стихотворением у меня было, естественно, посвящение Анне Керн. Помните?

Я помню чудное мгновение,

Передо мной явилась ты,

Как мимолетное видение,

Как гений чистой красоты.

Потрясающие по красоте строки, когда я в первый раз их прочла – была абсолютно очарована. Мне, разумеется, никто таких стихов не напишет – какой из меня гений чистой красоты, моль я пигментонедостаточная. Но чувство какой – то зависти к женщине, которой писали такие стихи – осталось надолго. Лет до восемнадцати. Как раз в тот период я наткнулась на труд, посвященный переписке Пушкина, и обнаружила там интересное письмецо. Вернее – его фотографию, и должна вам сказать, с таким почерком ему б врачом – терапевтом работать, выписывать рецепты, я его каракули еле разобрала. Уж не помню кому оно было адресовано, однако одну фразу я запомнила на всю жизнь. «Вчера, – писал Александр Сергеевич, – с Божьей помощью е… л Анну Керн ». Да уж, такую женщину – только с Божьей помощью и в самом деле. Я дочитала письмо с пикантными подробностями и навсегда избавилась от зависти к Керн.

Менты меня не дождались. Пока я завозила Корабельникову упаковку пива, им кто – то позвонил и они, извинившись, уехали.

– Так им чего надо – то было? – спросила я, разуваясь.

– Да насчет Ворона твоего приходили.

– Чего?? – подняла я на нее глаза. «Твоего Ворона» – звучало божественно.

– Да интересовались, где он вчера ночью был, он сказал что у нас, вот я и подтвердила. А насчет тебя сказала что ты все равно утром заявилась и подтвердить это не сможешь.

Тварь, убийца и недоносок Ворон обеспечил себе алиби, ничего не скажешь.

– А чего это они им заинтересовались? – безмятежно спросила я. – Натворил чего? У него неприятности?

– А вот этого, старушка, они мне не сказали, – развела руками Маруська. – Сама вон спроси, – кивнула она куда – то вглубь квартиры.

– Он тут???? – шепотом спросила я в изумлении. После вчерашнего объяснения встречаться с ним было неудобно, после того что я узнала о Насте – страшно.

– Ага, тебя дожидается, – кивнула она, – чай на кухне с Серегой пьют.

Еще и Серега!!

Вот черт! А я как на грех страшней атомной войны. Вернее в случае с Серегой это кстати, но Ворону – то я хочу нравиться! Несмотря на то что он тварь, убийца, недоносок, motherfucker, bloody bastard, merde. От этого он не перестал быть половинкой.

Я заскочила в ванную, поглядела на свое бледненькое невыразительное личико. Макияж делать некогда – мое пятнадцатиминутное отсутствие будет замечено, и мне вовсе не хочется, чтобы хоть кто – то из них решил что я делала это для него. Вот черт!

В общем, я недолго думая плеснула из баночки с гламарией на ладошку, умылась и пошла к гостям.

– Мария, – умильно посмотрел на меня Серега. Бедный парень был совершенно не в моем вкусе – маленький и худенький, мне хотелось его прижать к своей большой груди, ласково погладить по голове и от души накормить. Уж не знаю, что в нем Маруська нашла, а меня его влюбленность всегда обескураживала – примерно как если бы пухлый розовощекий ангелок младшего детсадовского возраста изъявил вдруг желание меня трахнуть.

– Мария? – поднял бровь Ворон.

– Ага, Мария, – кивнула я. – А вы чего тут делаете?

– Я тебе картину принес, – Серега достал свернутый трубочкой холст и принялся разворачивать.

– А ты? – посмотрела я на Ворона.

– А я ничего не принес, я мимо ехал, – признался он.

– Ладно, с тобой значит потом разберемся, что – то ты часто мимо ездить стал, – пообещала я и поглядела на картину.

Так я и думала. Снова вариация на тему эпохи Марии – Антуанетты. Серега всегда изображал меня в старинных платьях. И почему – то я всегда выходила на его холстах юной и красивой королевой. Серега объяснял что у него такое видение композиции, вот и все.

На этой картине на мне было нежно – голубое платье, почти не прикрывающее огромную порнозвездную грудь, бледно – золотые локоны волос почти стелились по земле, а у ног моих стояли копилкой две борзые. На голове переливалась корона, в правой руке держала скипетр подозрительно-фаллической формы, и левой рукой я рассеянно гладила по голове голенького амура. Из сгустившихся на заднем плане облаков выглядывали призрачные бородатые граждане, я так понимаю какие – то боги и похотливо глядели мне в спину. Серегино видение композиции наверняка предусматривало там декольте до середины попы.

– Эээ… Сергей, – осторожно начала я, люди искусства критики не выносят, могут и творить бросить. – Тебе не кажется что грудь ты зря так откровенно прописал? Она у меня самая неудачная часть тела.

Парни как по команде с интересом уставились на мою грудь.

– Нормальная у тебя грудь, – сообщил наконец Ворон после тщательного визуального исследования. Ага, чары красоты в действии.

– Просто класс, – подтвердил Серега.

– У твоей жены лучше, поверь, – строго посмотрела я на Серегу. Тот виновато посмотрел на Маруську, но та лишь улыбнулась. Вот терпение у человека! Да я б своего давно убила за такое.

– Ну неважно, – продолжала я, – факт тот что мне не нравится. Почему бы тебе лучше не прорисовать мои ноги? Вот они мне нравятся точно.

– Так у меня только фотография груди, – объяснил Серега, – а ног обнаженных нет, не с чего рисовать. Ты ж вечно в джинсах.

Ворон поперхнулся чаем и внимательно на меня посмотрел.

– А обнаженная грудь, значит, есть? – медленно спросил он.

– Ну не совсем, а вот по это, – Серега показал на портрете полосу ткани, прикрывающей мой бюст, – помнишь, ты на мое день рождение пришла в платье с большим вырезом? Вот я по тем фотам и пишу картины.

– А можно мне те фотографии тоже? – ухмыльнулся Ворон.

– Короче, – прихлопнула я рукой по столу, – хорош мне тут порнографию разводить! Ну – ка живо говорите чего надо и скатертью дорога! У меня еще дел невпроворот!

– Да я картину принес, – смешался Серега.

– И с женой пообщаться, – подсказала я, пнув его под столом.

Он опять виновато поглядел на Маруську и бодро уверил:

– Так это само собой.

– А ты чего все мимо ездишь? – бесцеремонно посмотрела я на Ворона.

– Злая ты, Мария, – осудил меня он. – Вон в сказках даже Баба Яга гостей сначала кормила – поила, в баньке парила, а потом уж кушала.

– Она хорошая, – вступился Серега.

– Конечно хорошая. У тебя картин много ? – внезапно поменял он тему разговора.

– Шесть пейзажей, восемь натюрмортов, и двадцать шесть портретов, – отрапортовал Серега.

– Этой? – кивнул он в мою сторону.

– Не все, – покачал Серега головой, поняв Ворона с полуслова. – Один – тещи и три портрета жены.

– Выставлялся уже?

– Не, какое, – махнул рукой наш живописец.

Ворон задумался, после чего достал визитку и положил ее перед Серегой.

– Знаешь, позвони – ка по этому телефону, это моя сестра, она вчера плакалась что один художник картины отозвал, и не знает что делать – стенды, что под него заготовлены, пустые. А выставка со дня на день открывается. Скажешь что от меня.

– И выставят? – недоверчиво посмотрел на него Серега.

– Выставят, выставят, там еще и не такую мазню выставляют, – успокоил его Ворон. Я б после такой оценки моего творчества его послала к черту. А Серега заулыбался от счастья.

– Вы в ближайшее кафе пройти не хотите, чтобы обсудить условия сделки? – язвительно проговорила я. – Мы вам с Маруськой тут наверно мешаем?

– Злая ты, – обиделся Серега.

– А я про что! – поддакнул Ворон.

– Спелись, – ахнула Маруська.

– Серега, ты от него держись подальше, – хмуро постановила я. – Он нехороший дядь.

– Почему? – удивился Ворон.

– Забыл сколько я простыней на тебя грохнула? – напомнила я. Теперь я могла понять почему их было столько.

Ворон замолчал. Маруська с Серегой озадаченно на нас посмотрели. Какое отношение простыни к скверному характеру имеют – никто из них не понял.

– Простыни? – ровно сказал Серега. – Это что, твой бойфренд?

Серегу снедала ревность, это было видно невооруженным взглядом.

– Бойфренд? – я беспомощно посмотрела на всех, ожидая поддержки. А и правда, кто он мне? Все вежливо молчали, ожидая продолжения.

– Ну мы… В общем у нас…

– Деловые отношения, – наконец подсказал Ворон.

– Да!!! – с облегчением подтвердила я. – У нас – деловые отношения! Деловее не бывает!

И радостно улыбнулась.

Маруська хмыкнула.

Серега побагровел и судорожно хлебнул чаю.

Ворон откровенно ухмылялся, демонстрируя безупречный фарфор зубов.

Я психанула.

– Кстати – тебе чего надо, зачастил ты чего – то? – накинулась я на него. Хотя и так понятно чего ему надо было – доллары найти хочет.

– Пойдешь со мной в ресторан? – внезапно спросил он.

– В ресторан точно не пойду, – убежденно ответила я. – Мещанство это.

– А куда пойдешь? – прицепился он к словам.

– В кино! – объявила я. – Меня еще никогда мальчики в кино не приглашали!

– Совсем? – изумилась Маруська

– Один раз, – помялась я. Тогда меня Димка пригласил в деревенский клуб уж не помню на какой фильм. – Но это было давно, в детстве и поэтому не считается! Но я пойду только если Маруська с Серегой пойдут!

– Да! – громко заявил Серега, – мы, разумеется, тоже пойдем в кино, правда, Марусь?

Все ясно, маленький художник собрался за мной элементарно шпионить.

– Отлично, собирайтесь, – согласился Ворон. – Я тоже за свою жизнь только один раз, в детстве девочку в кино приглашал. Остальные предпочитали казино и рестораны.

– Минуточку! – предупреждающе объявила я. – А расскажи ка нам, за что менты – то тобой интересуются, а? Чего натворил?

– Мария, у меня жизнь такая, что не случись в городе, сразу бегут ко мне. Хотя теперь – то я честный бизнесмен! – горячо поклялся он.

Ага, знаем мы этих честных бизнесменов от криминала. Пока я обувалась и мы рассаживались по машинам, вспомнилась мне история, в интернете где – то вычитала. В общем, жила – была тихая и очень интеллигентная дама. И вот однажды ее дочь угораздило выйти замуж, да не за кого попало, а за местного «авторитета». Такой себе добродушный двухметровый паренек. Какое то время их молодая семья жила в доме тещи. Дама, еще раз повторюсь, была интеллигентная, поэтому к блатным товарищам зятя, заходившим в гости, привыкала с трудом и часто вздрагивала. Все криминальные события, происходившие в том городе, она (не без основания) приписывала именно им и немало от этого страдала. Зять, в свою очередь, категорически отрицал свою связь с указанными событиями, и клялся что он уже год, как честный бизнесмен.

Однажды в городе произошла крупная перестрелка в одном из баров.

Трое представителей «бывшей» бригады зятя погибли. Он, как старый товарищ, взялся помочь с организацией похорон. Он лично заказал три машины для перевозки тел погибших друзей из морга на кладбище. И вот, через 15 минут после отправки тестя на машинах в морг, дама (Д) стоит во дворе своего дома и в глубокой задумчивости поливает цветы. И тут к воротам дома подъезжает микроавтобус, из него выходит амбал (А), происходит следующий диалог:

А: Здравствуйте, а ваш зять дома?

Д: Нет, он уехал.

А: А я вот за трупами приехал.

Д: Да ребята ваши уже поехали за ними в морг, догоняйте их.

А: Вы меня не поняли, я за теми трупами, что у вас в гараже лежат.

Д: ГДЕ?!!!!

А: В гараже, в яме под машиной. Ваш зять сказал, что если его не будет дома, то я могу забрать их сам.