Текст книги "Портрет предателя (СИ)"

Автор книги: Марья Зеленая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

43. Зима

Зима в Хейдероне выдалась снежной. Горы и леса окутались белой пеленой. Стояла тихая погода, что было редкостью в этих краях, и сизый дым из печных труб Рюккена ровными столбами поднимался в ясное голубое небо.

Старый Бьярни вышел на улицу подышать морозным воздухом. С тех пор, как Эрика уехала в город, он остался совсем один. От Зигурда не было никаких вестей, а Торстен завоевывал мир, и ему было мало дела до своего отца.

День был нынче короткий, солнце клонилось к закату, и резкие тени домов перемежались всполохами позолоченного снега. Бьярни оперся о калитку и прикрыл глаза, наслаждаясь скупыми зимними лучами. Водяное колесо обледенело, и без его журчания вокруг разливалась непривычная тишина.

Вдруг на околице забрехала собака. Бьярни повернулся в сторону лая и на дальнем конце улицы увидел силуэт мужчины, несущего за плечами тяжелый мешок. Незнакомец приближался, и стало слышно, как скрипит снег под его сапогами. Бьярни прищурился от заходящего солнца и вгляделся в чужака. Тот был одет в куртку на волчьем меху, глаза скрывались под капюшоном, а на заросшем густой бородой лице виднелись грубые шрамы…

– Зигурд! Ты, что ли, сынок? – изумленно воскликнул Бьярни.

Тот поставил мешок на землю, откинул капюшон, и крепко обнял приемного отца.

– Здравствуй, Бьярни!

– Вот уж не ожидал тебя увидеть! Где же ты пропадал так долго? Давай зайдем в дом, на улице холод собачий!

– Давай!

Они вошли в натопленные сени. Зигурд развязал тесемки мешка и показал его содержимое.

– Принес вот шкуры на обмен, скопилась уже целая куча. Как думаешь, удастся выменять на соль и патроны?

– Насчет патронов не знаю, из-за войны их достать нынче тяжело, а соль, думаю, у Харальда в лавке найдется, – Бьярни торопливо распахнул двери в комнату. – Да ты проходи, не стой на пороге!

Он усадил гостя за стол и принялся хлопотать вокруг него, расставлять тарелки и кружки, нарезать вяленое мясо и хлеб.

– Присядь, не суетись, – остановил его Зигурд. – Я тут принес кое-чего.

Он раскрыл свою сумку и достал оттуда тяжелую связку копченой колбасы и бутылку травяной настойки.

– Ну, расскажи, где живешь, чем занимаешься? – попросил Бьярни, после того как они опрокинули по первой рюмке.

– Живу в том охотничьем домике, что мой отец еще построил. Помнишь, я вам его с Торстеном показывал?

– Ага. Ну и как, еще не развалился домик-то?

– Да нет. Крышу пришлось слегка подлатать, а так вполне себе жить можно.

Зигурд намазал хлеб соленым смальцем и разлил по второй.

– А еды там тебе хватает? – поинтересовался Бьярни.

– Так зверя в лесу полно, и рыбы в реке. Патроны, правда, почти закончились, но я себе арбалет смастерил, олень им бьется не хуже, чем из ружья. На лису капкан ставлю, на зайца – силки.

– Возвращаться не собираешься? – Бьярни выпил залпом и крякнул. – Эх! Хорошо пошла!

– Пока нет… Устал я от всего этого дерьма, отец… Дико устал… – вздохнул Зигурд. – Лучше расскажи, как вы тут поживаете.

– Да, потихоньку, – Бьярни отвернулся к окну, за которым быстро сгущались сумерки. – Эрика уехала в город. Собирается замуж выходить.

– Вот как? – удивился Зигурд.

– Ну дык, а ты думал, что она всю жизнь по тебе сохнуть-то будет? – Бьярни с укоризной покачал головой. – Она и так сколько времени зря потеряла! А Йенс ее давно уже замуж-то звал.

– Рад за нее. Йенс хороший парень.

– Убивалась она по тебе, конечно, сильно, – продолжал Бьярни. – Мы даже боялись, как бы она руки на себя не наложила. Столько ждала тебя, а ты…

Зигурд выпил, поставил рюмку на стол и смущенно уставился на ее донышко.

– Прости, что так вышло с Эрикой, отец. Я мудак.

– Ты у нее прощения проси, не у меня. Я-то что? Я-то понимаю, дело молодое, – ответил тот и разлил последние капли настойки.

Они допили и откинулись на спинки стульев, задумчиво глядя на танцующее в очаге пламя.

– Ну и кто ж она, твоя избранница? – полюбопытствовал Бьярни, – Неужели та ангалоночка, что ты приводил сюда в конце весны?

– Да, – глухо ответил Зигурд.

– Я так и подумал. Еще тогда заметил, как она на вас с Эрикой таращилась, когда мы в длинном доме-то сидели. И убежала потом вся в слезах.

– А ты глазастый!

– Ну дык не первый год на свете живу. Ну, а что ж она тогда с тем парнем-то ушла?

– Это долгая история.

Бьярни поднялся, взял с полки бутылку водки и поставил ее на стол.

– А я и не тороплюсь, – произнес он, наполняя рюмки до краев.

…И Зигурд рассказал ему все. Выложил как на духу, с самого начала.

Рассказал, как влюбился в нее с первого взгляда. Был одержим ею, но скрывал свое вожделение. Племянница князя и безродный сирота… У него не было ни малейшего шанса.

Рассказал, как искал утешения в объятиях женщин, честных и продажных. Искал такую, как она, и не нашел… И даже два года разлуки, когда они с Себастьяном уезжали на учебу, не смогли стереть ее образ из памяти.

Как спас ее в ночь переворота, собирался спрятать в убежище и сделать своей любовницей, но с ними увязался ее жених и расстроил все его планы.

Как овладел ею в таверне, а она неожиданно ответила на его чувства…

Бьярни слушал молча, не перебивая, лишь время от времени вставал, чтобы поворошить угли в очаге. Водка подходила к концу, язык Зигурда слегка заплетался, а глаза рассеянно блуждали по комнате.

Он рассказал, как хотел убить Себастьяна, как ждал подходящего случая, а когда он представился, то не смог этого сделать.

Рассказал, как сидел перед ним, спящим в палатке, но рука не поднялась вонзить нож в грудь бывшего ученика.

Как не дал ему свалиться в пропасть, в последний момент что-то толкнуло изнутри, заставило прийти к нему на помощь.

Как понял, что проиграл, понял, что она уйдет с Себастьяном тогда в лесу, когда она целовалась с ним, вся перемазанная в землянике.

Как бродил до вечера по чаще, как хотелось выть и разбить голову о сосну, лишь бы не чувствовать той боли, что рвала на куски его душу.

Как не хотелось жить после ее ухода, сбежал в лес подальше от людей и воспоминаний. Целыми днями охотился, коптил мясо, выделывал шкуры… Постоянно занимал себя делом, только бы не думать о ней, лишь бы поскорее забыть ее…

Не помогло.

Ничего не помогло…

Он замолчал. Бьярни тоже безмолвствовал. Да и не нужны были слова. Бьярни знал, каково это. Он сам после смерти жены ни на кого не смотрел, хоть и прошло уже столько лет. Вырастил детей, носил цветы на ее могилу, и знал, что до конца жизни будет любить только ее, и никакие слова утешения здесь не помогут.

В очаге догорали дрова, на бревенчатых стенах плясали глубокие тени, а водки осталось на самом донышке.

– А что слышно о Торстене? – спросил Зигурд, наконец прерывая затянувшееся молчание.

Бьярни помрачнел. Он уставился в стену, тщательно пережевывая жесткую солонину.

Зигурд вопросительно взглянул на него.

– Что?

Тот тяжело вздохнул.

– Кажется, Торстен сошел с ума.

– В каком смысле?

– Ты что же, ничего не знаешь?

– Откуда? В лесу газеты не разносят. Что случилось-то?

Бьярни собрался с мыслями. Ему было нелегко об этом говорить.

– Ангалонцы, конечно, причинили много бед нашей земле, – наконец начал он, – но то, что там сейчас творит Торстен, просто ни в какие ворота не лезет!

– И что же он там творит?

– Говорят, он сжигает города и деревни на своем пути, убивает мирных жителей, не щадя ни стариков ни детей, а остальных грабит дочиста и загоняет в рабство.

– Может, врут?

– Да нет, я от многих такое слышал, все одно и то же рассказывают. Говорят, он там такие бесчинства творит с людьми, что просто волосы дыбом встают. Пытает, насилует, убивает, выставляет растерзанные тела на всеобщее обозрение. Я понял бы еще, если бы ты был на его месте… После того, что анги с тобой сотворили… Но ему-то лично они ничего дурного не сделали, за что же он с ними так жестоко-то?

– А ты сам что думаешь по этому поводу?

Бьярни почесал в затылке.

– Я уже не знаю, что и думать. Его последнее письмо было таким странным…

– И что же в нем было?

– Да, чушь какая-то, – махнул рукой Бьярни. – Я толком и не понял. Он писал, что дескать, ты его предал, и сбежал. Но я в это не поверил. Ты не мог предать. Ты столько сделал для революции!

– Но, по сути, так оно и есть. Он там воюет, а я здесь отсиживаюсь.

– Так ежели ты не хочешь участвовать в той бойне, что он учинил, это твое дело. Я тоже не одобряю его методы. Сдается мне, что безграничная власть его испортила, ведь раньше он таким не был. Он ведь сейчас в Монтерре, считай, самый главный. Почти вся Ангалония уже под ним, лишь Кастилла держится и еще пара крепостей.

Зигурд разлил по рюмкам остатки спиртного.

– Ну что ж, война есть война, – философски заметил он.

Бьярни залпом опрокинул стопку и бахнул ею по столу.

– Так она и по своим больно бьет, война-то! – с жаром произнес он. – Торстену плевать на потери. Он забрасывает ангов трупами наших людей и постоянно требует новых подкреплений! Из Рюккена уже почти всех мужиков на войну погнали! Весной пахать и сеять будет некому!

Зигурд задумчиво посмотрел в потолок.

– Наш первоначальный план был свергнуть князя и добиться независимости Хейдерона…

– Верно. А Торстен, похоже, хочет покорить весь континент. Говорят даже, что он собирается напасть на Мерганию и Алькантар.

– Он с ума сошел, идиот, – пробормотал Зигурд, ошалело уставившись на мерцающее пламя. – Они же раздавят нас, как тараканов!

– Вот именно! Торстена нужно остановить! Меня уже все об этом умоляют!

– Кто это «все»? – поднял бровь Зигурд.

– Ну… тут такое дело, – замялся Бьярни. – Многие недовольны действиями Торстена и собираются выступить против него. Хотят заставить его объявить независимость и прекратить наступление.

– Ну, а ты-то тут причем?

Бьярни почесал бороду.

– Они просят, чтобы я их возглавил. Дескать, у меня опыт. Ты же знаешь, что я по молодости много где воевал, и в Хейдероне каждую тропку своими ногами исходил… Но не могу же я выступить против родного сына!

– Понимаю.

– Вот, собираюсь поехать к Торстену и поговорить с ним!

– Поговорить?

– Да, – подтвердил Бьярни. – Быть может, он меня послушает и прекратит это безумие.

– А где он сейчас?

– Вроде как под Кастиллой, руководит там осадой.

Зигурд несколько секунд смотрел на Бьярни в упор, затем бахнул кулаком по столу.

– Вот что, отец, ты останешься здесь! Я сам с ним поговорю!

44. Братья

Зигурд скакал по красноватой дороге, изрытой копытами лошадей, истерзанной колесами пушек и обозов. В мутном воздухе смердело гарью и разложением. В канавах вдоль обочин валялись гниющие трупы, а в небе кружили зловещие стаи стервятников, радостно пируя над богатой добычей.

В Ангалонии не было снега, и насколько хватало взора, простиралась изуродованная выжженная земля, развороченная окопами и воронками от пушечных ядер. Орды Шульца прокатились по стране разрушительной волной, сметая все на своем пути. Лишь Кастилла и еще несколько городов стояли как скалы среди бушующих волн, но силы их были уже на исходе.

Зигурд миновал сожженную оливковую рощу. Над пепелищем сгоревшей усадьбы скорбно, как вдова на могиле, торчала одинокая печная труба. На горизонте в разрыве дымных туч показалась могучая крепость Кастиллы. Вокруг нее на расстоянии пушечного выстрела возвышались укрепления осадного лагеря. Зигурд слышал, что основные силы Шульца были оттянуты на восток, откуда участились нападения мерганцев, а здесь оставались войска достаточные лишь для того, чтобы удерживать город в осаде.

Зигурд подъехал к воротам, спешился и взял коня под уздцы.

– Стой! Кто идет! – окликнул его караульный.

– Мне нужно поговорить с генералом Шульцем.

– Кто его спрашивает?

– Мое имя – Зигурд Кернхард. Я его брат.

– Что? – вытаращился часовой.

– Что слышал! Доложи ему, живо!

– Э-э-э, одну минуту.

Караульный подозвал какого-то солдата и велел сообщить генералу о необычном посетителе. Минут через десять, тот, запыхавшись, вернулся.

– Его Благородие приказали проводить вас в свой шатер, – сказал он.

– Вперед! – велел Зигурд и отправился следом.

Они миновали длинные ряды палаток, повозок, пушек и мортир. Солнце уже скрылось за горизонтом, поднялся холодный ветер. Повсюду горели костры, вокруг которых грелись солдаты, жарили мясо и травили походные байки.

Рядовой подвел Зигурда к большому красно-желтому шатру посреди лагеря и откинул полог.

– Прошу, сюда!

Внутри красноватым отблеском мерцали свечи, по углам притаились зловещие тени, а в центре возвышался массивный стол, над которым склонилась крупная фигура генерала. Услыхав вошедших, он обернулся и вперил в Зигурда испытующий взгляд.

– Свободен! – велел он солдату, и тот с поклоном удалился.

– Ну, здравствуй, братишка! – с легкой насмешкой сказал Торстен и скрестил руки на широкой груди. – Сам решил явиться? Ну и каково это, чувствовать себя предателем?

– Херово, – признался Зигурд и добавил. – Нам нужно поговорить.

– Да ну? – поднял белесую бровь генерал. – И тебе есть, что мне сказать?

– Отец передал тебе письмо, – Зигурд достал из кармана свернутый лист и протянул его Торстену.

Тот даже не взглянул на послание.

– Почему он сам не явился?

– Я велел ему оставаться дома. Нечего старику раскатывать по военной территории.

Генерал взял со стола набитую трубку и принялся ее раскуривать, затем сделал глубокую затяжку и выпустил облако дыма Зигурду в лицо.

– Он тебя слушается, да? Ты всегда был его любимчиком. А ведь это я его сын, а не ты. Ты – всего лишь жалкий приемыш.

– Я думал, ты уже вырос из этого нытья, – оборвал его Зигурд и развернул бумагу. – Будешь читать?

Торстен презрительно усмехнулся.

– Думаешь, это первое письмо, что он мне посылает? Дай угадаю – он просит, чтобы я прекратил наступление.

– Ты ведь понимаешь, что это безумие? Сколько еще ты собираешься воевать?

– Пока не покорю весь континент, – ухмыльнулся Шульц и снова втянул в легкие ароматный дым.

– У тебя не хватит на это сил. Ты даже не сможешь долго удерживать Ангалонию. Мы ведь собирались добиться независимости, а не устраивать бойню, в которой гибнут, в том числе, и наши люди.

Генерал самодовольно прищурился.

– Посмотри, чего я уже достиг! Вся Ангалония лежит у моих ног!

– Не вся. Кастилла еще не пала.

– Это дело считанных дней.

– И что потом?

Торстен приблизился к столу, на котором была развернута подробная карта континента, и жестом пригласил Зигурда подойти.

– Смотри! Я ударю по Мергании вот отсюда! – его ноготь снизу вверх перечеркнул Хейдеронские горы. – По контрабандной тропе выйду прямиком на Дюбон. К лету вся Мергания под меня ляжет. А потом я пойду на Алькантар.

Зигурд пристально взглянул в ярко-синие глаза брата, пытаясь различить в них признаки одержимости.

– Ты сошел с ума! Тебе не хватит ни людей, ни ресурсов!

Генерал презрительно усмехнулся.

– Ты говоришь, как трус. Пока ты бежал и прятался, я уже завоевал полмира! А скоро он весь будет в моих руках! Я снова сделаю Хейдерон великим!

Зигурд схватил Торстена за плечи и резко встряхнул.

– Идиот! Если ты полезешь на Мерганию и Алькантар, они просто камня на камне от нас не оставят! Мы должны объявить независимость и защищать Хейдерон, а не переть на тех, кто заведомо сильнее нас. Ты растянул свои войска, в твоей обороне сплошные дыры! Кретин, ты погубишь нас всех!

Шульц отшвырнул от себя его руки и враждебно прищурился.

– А где был ты, братишка, когда я нуждался в твоей помощи? – злобно прошипел он. – Где ты прятался все это время? В какой дыре ты скрывался, как помойная крыса? Трахался с этой княжеской девкой? Или, может, с ее братцем? Я знал, что тебе понравилось то, что анги делали с тобой в ту ночь, ты, ангалонская подстилка!

– Ах ты, сука!

Кулак со страшной силой врезался генералу в зубы. Он отлетел к столу и навзничь упал на него. Зигурд выхватил из сапога нож, навалился на Торстена и приставил лезвие к его горлу. Острие вдавилось под кадык, кожа до предела натянулась.

Шульц скривил окровавленные губы в презрительной усмешке.

– Давай, прикончи своего брата, паршивый ублюдок! Кроме предательства ты больше ни на что не способен. Давай, блядь, отплати отцу за его доброту! Ты уже трахнул его дочь, осталось только убить его сына!

Зигурд вздрогнул, как от пощечины, по его лицу пробежала болезненная судорога. Он убрал кинжал и отстранился.

Торстен выпрямился.

– Хорошо, – протянул он, выхватывая из-за пояса пистолет. Он приставил дуло ко лбу Зигурда. – А сейчас я завершу то, чего не сделали анги двадцать лет назад.

Он взвел курок. Зигурд скосил глаза и увидел, как палец напрягся на спусковом крючке.

«Вот и все», – подумал он.

Внезапно снаружи протрубили тревогу. Шульц замер и прислушался. Зигурд резко ударил его по запястью, грянул выстрел, и пуля пробила дырку в полотняной крыше.

Торстен не успел на это среагировать, как дернулся полог, и в шатер ворвался адъютант. Форменная шляпа сбилась на бок, глаза безумно вращались в разные стороны.

– Генерал! На нас напали! – отчаянно завопил он.

– Что?! – взревел Шульц. – Кто напал?!

– Я… я не знаю… Их там целая армия! Пришли откуда-то с севера и атаковали наш лагерь! Они застали нас врасплох!

– Какого хрена вы не выставили дозорных?!

– Мы… мы не ожидали, что враг появится со стороны Хейдерона! – пролепетал адъютант.

Снаружи отчетливо послышались крики, выстрелы и лязг оружия. Торстен повернулся к Зигурду и свирепо ткнул в него указательным пальцем.

– Это ты их привел?! – яростно прорычал он.

Тот недоуменно пожал плечами.

– Нет.

Звуки боя становились все громче. Генерал подошел к стойке с оружием и вперил в Зигурда пристальный взгляд.

– Ты со мной или с ними?

Тот секунду поколебался.

– С тобой.

Торстен швырнул ему меч.

– Идем!

***

Снаружи полным ходом шел бой. Вокруг все пылало заревом факелов и подожженных шатров, воздух затянуло дымом и копотью. Оглушающий лязг, раскатистые выстрелы, ржание лошадей и крики дерущихся на секунду ошеломили Зигурда. Нападающие застали их врасплох, и в лагере царила свалка, в которой было трудно различить своих и чужих.

Правой рукой Зигурд крепко сжал меч, левой выхватил нож. Послышался яростный вопль, и на него налетел вражеский солдат с саблей наголо. Зигурд едва успел подставить клинок, и лезвие со скрежетом ушло в сторону. Он рывком отвел саблю вниз, молниеносно сблизился с врагом и воткнул кинжал в его глазницу. Брызнула кровь, солдат обмяк и завалился на бок.

Зигурд отпихнул его ногой и тут же развернулся, отбивая атаку следующего врага. Они сошлись один на один. Противник умело прикрывался щитом, ловко отражая им все атаки. Стремительные удары не достигали цели, меч лишь с гулким стуком бился о прочное дерево.

Наконец, подвернулся удобный момент. Зигурд провел быстрый финт в голову. Враг рефлекторно поднял щит, и тут же последовала атака в бедро. Соперник покачнулся, открылся для нападения, и острие меча мигом вонзилось в его грудь.

Торстен бился поблизости, и до Зигурда доносился свист рассекаемого воздуха, лязг бьющейся стали и яростные выкрики соперников. Внезапно все стихло. Зигурд оглянулся и увидел, как Торстен сцепился в клинче с верзилой в кольчужном доспехе. Тот прижал генерала к повозке, и пытался достать мечом его горло.

– Помоги, брат, – просипел Торстен, тщетно силясь высвободиться из смертельной хватки.

Зигурд подскочил сзади и с силой вогнал нож в спину врага. Острие пробило кольчугу и поддоспешник и вонзилось в мягкую плоть. Зигурд вырвал кинжал и принялся наносить им стремительные удары, пока верзила не ослабил натиск. Торстен отшвырнул его от себя и проткнул мечом. Тот рухнул на землю, обильно орошая ее кровью из разорванных внутренностей.

Вокруг кипело и бурлило людское море, бряцало сталью, взрывалось криками боли и ярости. Повсюду лилась кровь, гремели выстрелы, звенел металл, ржали испуганные лошади. Внезапность сыграла на руку нападавшим, они неуклонно теснили людей Шульца, с каждой минутой безжалостно сокращая их число. Зигурд и Торстен отступили к укреплениям и оказались прижатыми к частоколу, отчаянно отбиваясь от наседавших противников. Соратники гибли на их глазах, а враг казалось, все прибывал и прибывал, как будто вырастая из-под земли.

Вдали послышался раскатистый горн.

– Нам конец! – прохрипел Торстен.

Зигурд проследил за его ошеломленным взглядом и увидел, как со стороны осажденной крепости к лагерю движется широкая река мерцающих факелов. Войско герцога Альберди вышло из города и стремительно приближалось на помощь нападавшим.

Очередной враг подбежал к Зигурду, на ходу замахиваясь палашом. Быстрый уклон. Лезвие со свистом промелькнуло у горла. Противник вновь размахнулся, Зигурд парировал удар, и резким движением кинжала перерезал ему глотку. Тот упал на землю, и меч Зигурда довершил начатое.

Пот заливал лицо, дыхание шумно рвалось из груди, зубы сводило от привкуса крови. Зигурд утер рукавом лоб и принялся лихорадочно озираться по сторонам. Положение было безнадежным. Вокруг кипела битва не на жизнь, а на смерть. Хейдеронцы еще сражались, но они уже проиграли. Еще пара минут – и войско Альберди достигнет лагеря, и тогда для людей Шульца все будет кончено.

Вдруг раздался чавкающий звук, громкий вскрик Торстена, затем страшное хрипящее бульканье. Зигурд оглянулся и увидел, как Шульц падает на колени, прижимая руки к развороченной груди, а лезвие топора вновь опускается на его плечо и движется дальше, разрубая его почти до пояса.

Генерал упал на землю, содрогаясь в агонии, а убийца повернулся к Зигурду, яростно оскалился и широко размахнулся. Тот едва успел отпрыгнуть, и лезвие просвистело возле его носа. Топор взлетел вверх и резко ухнул вниз. Зигурд кувыркнулся вбок, тут же вскочил на ноги, и мгновенно вонзил кинжал под ребро врага. Затем еще и еще, пока тот не повалился на землю рядом с изуродованным телом генерала.

Взгляд невольно упал на то, что осталось от Торстена. Разрубленный труп конвульсивно подрагивал в огромной луже крови. Зигурд судорожно сглотнул.

– Прости, брат, – беззвучно прошептал он, и в тот же момент получил мощный удар по голове.

Свет померк, и все погрузилось во тьму.