Текст книги "Портрет предателя (СИ)"
Автор книги: Марья Зеленая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
36. Разоблачение
Молодые люди шли по дюбонской набережной мимо магазинов и уличных кафе. Стояла прекрасная погода, среди еще зеленых деревьев кое-где уже виднелись золотые и багряные всполохи. Широкая река тихо плескалась о зеленоватые каменные стены, а по ней медленно проплывали лодки, оставляя за собой длинные полосы на мутной воде.
Доминика ничего не замечала вокруг себя, Себастьян вел ее под руку, а она лишь машинально переставляла ноги. Она лихорадочно пыталась вспомнить, когда у нее в последний раз были месячные. Из-за всех выпавших на ее долю испытаний она совсем перестала следить за такими мелочами, тем более что кровотечения у нее всегда были скудными и нерегулярными.
Мать Доминики действительно много лет оставалась в браке бездетной и родила уже в довольно зрелом возрасте. Масла в огонь еще подливала старая нянюшка, которая все время сокрушалась, что раз у леди Белличини «негодная утроба», то и дочь ее постигнет та же участь. Старуха даже советовала Доминике не ждать свадьбы с Себастьяном, а как можно раньше приступать к попыткам от него забеременеть, поэтому та наивно полагала, что для того, чтобы зачать ребенка, ей тоже понадобится несколько лет.
Доминика попыталась успокоить себя: «Нет, не может быть! Это чушь! Изабелла ошиблась! Этого не могло произойти так быстро!»
Она украдкой взглянула на Себастьяна. Он шел рядом, молча глядя себе под ноги. Придал ли он значение словам рыжей стервы? И что делать, если он заведет об этом разговор? Разумеется, все отрицать!
Доминика вновь погрузилась в размышления, пытаясь найти хоть какое-то опровержение страшному подозрению. Да, уже много недель она чувствовала небольшое недомогание, особенно по утрам, но наверняка это всего лишь результат пережитых волнений. И вообще, мало ли какая может быть на это причина? Да, она слегка раздалась в талии и не может шнуровать корсет так туго, как раньше, но в последнее время она много ест, поэтому нет ничего удивительного в том, что она немного поправилась. Грудь как будто бы налилась и стала более чувствительной… или это ей только кажется? А темные пятнышки на лице проступили от того, что она слишком часто бывала на солнце…
Вдруг Доминика осознала, что кровотечений не было уже пятый месяц!
Липкий холодный ужас пополз вдоль позвоночника. Как бы она не пыталась себя обмануть, все признаки указывали на одно и то же!
«О боже! Неужели я и вправду беременна? Что делать? Что же теперь делать?» – барабанной дробью забилось в ее висках.
Молодые люди вошли в квартиру. Доминика сослалась на головную боль, юркнула в свою комнату и рухнула на постель. Ее трясло, зубы стучали, на лбу выступил холодный пот. Она поняла, что ее жизнь рухнула, что ей пришел конец. Когда Себастьян обо всем узнает… Ей страшно было представить, что он с ней сделает. Если бы она спала с ним, если бы уступила ему тогда, то могла бы соврать, что это его ребенок, а теперь уже слишком поздно…
***
Доминика так и не уснула этой ночью, ворочаясь с боку на бок в тяжелых раздумьях. Едва взошло солнце, она поднялась с постели, уселась за туалетный столик и уставилась на свое отражение. Бледная, заплаканная, под глазами темные круги, на лбу и вокруг носа – рябь веснушек. А ведь она всегда так гордилась своей безупречной кожей! Доминика открыла пудреницу, щедро макнула в нее пуховку и медленно провела ею по лицу, как будто если скрыть эти предательские пятна под густым слоем пудры, то и нависшая над ней угроза рассосется сама по себе.
Вдруг хлопнула дверь – она забыла ее вчера запереть, и в спальню вошел Себастьян. Доминика удивленно взглянула на него. Осунувшееся лицо, красные сухие глаза – словно он тоже всю ночь не спал!
– Что случилось? – спросила она. – Пожалуйста, выйди, мне нужно одеться!
– Одевайся! – коротко бросил он.
– Ты не мог бы выйти?
– Нет, – отрезал Себастьян. – Одевайся при мне!
Доминика похолодела изнутри.
– В чем дело? – ее голос предательски дрогнул.
– Снимай ночнуху! – неожиданно жестко велел Себастьян.
– Зачем? – ей стало страшно.
– Снимай! Я хочу видеть твой живот! – со злостью выпалил он.
Она оцепенела от ужаса. Кузен грубо схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Столик покачнулся, пудреница упала на пол и рассыпалась по ковру облаком розоватого порошка.
– Ты с ума сошел? Отпусти! Мне больно! – вскрикнула Доминика, пытаясь вырваться из его хватки.
– Снимай сорочку! – процедил Себастьян и рванул ткань на ее груди.
Тонкий лен с треском разошелся, и Доминика оказалась совершенно голой. Она попыталась прикрыться руками, но кузен схватил ее запястья и заломил их ей за спину.
– Полюбуйся! – он подтащил ее к большому напольному зеркалу и поставил к нему боком. – Посмотри на себя!
Доминика невольно бросила взгляд на свое отражение. Тяжелая, набухшая грудь. Небольшой, но явно округлый живот… Даже глупцу стало бы очевидно, что она беременна!
Лицо Себастьяна исказила гримаса отвращения.
– От кого ты залетела, шлюха? – прошипел он и отшвырнул ее от себя.
Доминика упала на пол у кровати, больно ударившись спиной о прикроватный столик. Падая, она задела рукой подушку, та слетела на пол, а вместе с ней на ковер свалился спрятанный под нею блокнот.
Взгляд Себастьяна опустился на разворот, затем медленно поднялся к ее лицу.
– Это он? – его голос звенел от ярости. – Это хейдеронец обрюхатил тебя?
Он приблизился к Доминике и угрожающе навис над ней. Она молча сидела на полу и глядела на кузена как затравленный зверь, стыдливо прикрывая руками свою наготу.
– Отвечай, шлюха! – прорычал Себастьян и дал ей пощечину, от чего ее голова резко дернулась, а спутанные пряди упали на глаза.
Доминика не проронила ни звука. Никогда в жизни ей еще не приходилось испытывать такого унижения. Она была в полном ступоре и хотела только одного – умереть.
Он схватил ее за волосы и запрокинул ей голову.
– Смотри мне в глаза! – процедил он сквозь зубы. – Смотри на меня, Доминика!
Его белое как мел лицо было искажено такой дикой болью и гневом, что она невольно содрогнулась.
– Ты лгала мне, Доминика! – сорвался на крик Себастьян. – Притворялась, что хочешь сохранить честь до свадьбы! И где твоя честь Доминика? Где она? Почему ты ее не сохранила? Ответь мне, Доминика!
Ее начало трясти, она задыхалась от стыда и смятения, будучи не в силах вымолвить ни слова.
– Шалава! Мне следовало бы прикончить тебя, – яростно прошипел он. – Не хочу просто марать руки о такую тварь, как ты!
Себастьян резко отпустил ее волосы, повернулся к стене и со всего размаху ударил по ней кулаком.
– Мразь! Потаскуха! Ненавижу тебя! Держала меня за дурачка, а сама трахалась с этим ублюдком! Каким идиотом я был, что поверил тебе!
Он внезапно осекся, сдавленно всхлипнул и закрыл руками лицо, затем обессилено привалился к стене, и его плечи затряслись от рыданий.
Доминика в ужасе и отчаянии смотрела на него, ее сердце разрывалось от горя и стыда. Меньше всего на свете она хотела причинить ему такую боль. Ее горло сжало спазмом, и она с огромным трудом выдавила из себя хриплым, будто чужим голосом:
– Прости!
Он отнял ладони от лица. В его глазах блестели слезы.
– За что, Доминика? За что? Почему ты так поступила со мной? Я же любил тебя!
– Прости! – глухо повторила она.
– Как ты могла, Доминика? Я же верил тебе! Почему он? Чем он лучше меня? Чем?
– Прости! – еле слышно прошептала она.
Себастьян схватился за голову, судорожно сжимая пряди волос, он тяжело дышал, капли пота выступили на лбу.
– Как я могу простить такое, Доминика? Как?
Она молча сжалась в комок и обхватила руками колени, чувствуя себя последней тварью. Он не заслужил такого! Она вырвала бы свое сердце, если бы это помогло облегчить его боль!
– Я чуть было не женился на тебе! Кретин! Рогоносец! Вы так называли меня с этим подонком? Вы смеялись за моей спиной! Да, Доминика?
– Нет, – пролепетала она. – Пожалуйста, прости меня!
– Ты мне противна! – горько выплюнул Себастьян. – Я не хочу тебя больше видеть!
С этими словами он направился к двери, пошатываясь словно пьяный. Она вскочила с пола, накинула на плечи пеньюар и бросилась за ним.
– Постой! Куда ты?
– Во дворец. Не желаю больше ни минуты оставаться в этом доме.
Доминика схватила его за руку и попыталась обнять.
– Не уходи! Прошу тебя!
Он с силой отшвырнул ее от себя.
– Не трогай меня, потаскуха!
Себастьян прошел в свою комнату. Она кинулась за ним и увидела, что он достал из шкафа дорожную сумку и принялся кидать туда свои вещи. Доминике вдруг стало страшно. Она до безумия, до дрожи в коленях испугалась остаться одна.
Она встала в дверях, бессильно привалившись к косяку.
– Не уходи, пожалуйста! – взмолилась она. – Не бросай меня!
Он продолжал молча собираться.
– Что мне делать? – в отчаянии спросила она. – Что теперь со мной будет?
– Не знаю! Мне на это плевать! – холодно прозвучало в ответ.
Себастьян грубо отодвинул ее плечом и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Все кончено! Закончилось вот так – грязно, мерзко и дико болезненно!
Доминика сползла на пол и зашлась в горьких рыданиях.
37. Дела насущные
Доминика просидела на полу спальни почти до самого вечера, и лишь когда заходящее солнце окрасило комнату в зловещие багровые цвета, медленно, с трудом поднялась. Все ее тело затекло, ноги подкашивались, а глаза опухли от слез.
Повинуясь внезапному порыву, Доминика подошла к гардеробу Себастьяна и распахнула дверцы. На плечиках висели несколько рубашек и камзол, и в первую секунду у нее отлегло от сердца. Он вернется! Он ушел не по-настоящему. Он придет за своими вещами, и они смогут поговорить. Они помирятся! Они ведь и раньше ссорились, но потом всегда мирились, ведь у них нет никого ближе друг друга!
Но в следующий миг ее будто окатило ледяной водой.
Дура! Он сейчас в королевском дворце, зачем ему эти жалкие тряпки? Там у него будет сколько угодно нарядов и всего, чего он только пожелает. Он не вернется никогда! Он тебя бросил!
Отчаяние вновь наполнило ее душу, она повалилась на кровать Себастьяна и зарыдала, уткнувшись носом в его подушку. Доминика совершенно не знала, что ей делать дальше. Даже после переворота и побега из дворца кто-то всегда был рядом, кто-то заботился о ней, брал на себя решение всех проблем.
Она не могла поверить в то, что осталась совсем одна. Осталась без денег, в чужом городе… Да еще и беременная в придачу!
Когда на улице совсем стемнело, а Себастьян так и не вернулся, Доминика поняла, что ей придется самой устраивать свою жизнь. Нужно было с чего-то начать. Самое первое, о чем следовало подумать – это деньги.
Она тщательно обыскала квартиру, перерыла все ящики стола, все карманы, все сумки, но не нашла ни гроша. Себастьян забрал с собой все наличные.
«Он ведь не мог просто так меня бросить на произвол судьбы! – попыталась обнадежить себя Доминика. – Он вернется! Он меня любит и простит. Мы поговорим, и что-нибудь придумаем!»
Простит? Ложь и притворство? Измену за его спиной? Чужого нагулянного ребенка? Ты и впрямь в это веришь?
***
Доминика прометалась на кровати всю ночь. Ее бросало из крайности в крайность, от отчаяния к надежде. Одеяло и простынь сбились в комок, подушка промокла от слез. Лишь под утро она забылась тяжелым беспокойным сном с мучительными кошмарами.
На рассвете ее разбудило доносившееся из столовой бодрое позвякивание посуды.
«Себастьян вернулся!» – радостно подумала она.
Доминика встала с постели, накинула пеньюар, быстро пригладила растрепанные волосы и, обворожительно улыбаясь, вошла в столовую. Но улыбка сползла с ее лица – это была всего лишь служанка, накрывающая на стол.
– Ах, это ты Лиззи, – разочарованно протянула Доминика.
«Какое счастье, что у нее вчера был выходной, и она не видела ту отвратительную сцену, что разыгралась между мной и Себастьяном» – подумала она.
– Доброе утро, госпожа, – поздоровалась Лиззи. – Господин Финелли еще не проснулся?
– Э-э-э… Себастьян уехал по делам на несколько дней, – соврала Доминика. – На него не накрывай.
– Хорошо, госпожа, – служанка замялась. – Могу я попросить вас об одолжении?
– О каком?
– Понимаете… Ваш супруг всегда выдавал мне жалование за три дня до конца месяца… Просто мне нужно заплатить за жилье…
– И что? – подняла бровь Доминика.
– Вы не могли бы заплатить мне сегодня? – смущаясь, попросила Лиззи.
Доминика похолодела. У нее не было ни гроша.
– Понимаешь ли, моя дорогая, – уклончиво заговорила она. – Мне очень жаль, но я вынуждена тебе отказать.
– Прошу вас, госпожа! – взмолилась Лиззи. – Я не смогу заплатить за квартиру, и хозяйка меня выгонит!
«У меня та же проблема!» – с досадой подумала Доминика, а вслух сказала:
– Нет. Я не могу принимать таких решений без своего супруга. Вот он вернется, с ним и поговоришь!
Служанка недовольно фыркнула, закатила глаза и ушла на кухню, всем своим видом выражая крайнее неодобрение.
«Что мне делать? – в панике размышляла Доминика, нервно теребя шелковый поясок пеньюара. – Где же взять эти чертовы деньги?»
В комнате вновь появилась Лиззи с серебряным подносом, на котором стояли фарфоровый чайничек, тарелка с булочками и блюдце сливового джема.
– Госпожа, – промолвила она, выставляя посуду на стол, – у нас кончаются сахар и масло. Мне нужны деньги на продукты.
Доминика схватила нож и принялась яростно намазывать булочку джемом.
«Деньги! Деньги! Опять эти проклятые деньги! Да где я их тебе возьму? Из-под земли, что ли, достану?»
– Разве Себастьян не выдавал тебе на хозяйство неделю назад? – раздраженно спросила она.
– Да, но они уже закончилась! – пожаловалась Лиззи. – Все так подорожало нынче из-за этой дурацкой войны в Монтерре.
– Все наличные у мужа! – отрезала Доминика. – Пусть лавочники пока отпускают в долг!
– Думаете, так легко их уговорить? – буркнула служанка.
– Ты уж постарайся! – ответила Доминика и пригубила свежезаваренный чай.
Помимо угрозы безденежья над ней нависла еще одна проблема. Нужно было что-то делать с беременностью. Она думала об это всю ночь. Как ни крути – но рожать ей нельзя! Иметь ребенка без мужа – это огромное бесчестье. Ее не примут ни в одном приличном обществе! Да и вообще, она сама не знает, как жить дальше, куда ей еще младенец? А его отец уже, скорей всего, женат на другой, и она больше никогда его не увидит…
«Зигурд… Я должна тебя ненавидеть! Но не могу! Как же я тебя, все-таки, люблю! До сих пор люблю… Вот идиотка… А ты ведь даже и не знаешь, что у меня будет от тебя ребенок…»
Нет! Не будет никакого ребенка!
Она отставила чашку.
– Лиззи!
– Да, госпожа.
Доминика замялась.
– Одна моя подруга попросила узнать… В общем, ей нужен кто-то, кто поможет избавиться от… скажем так… нежелательной беременности.
Лиззи удивленно уставилась на Доминику, явно ни на миг не поверив в байку о «подруге».
– Я знаю одну женщину, – наконец промолвила она. – Если хотите, могу показать вам, где она живет.
***
«Кровавая повитуха» обитала в бедном квартале на берегу реки. Доминика и Лиззи с опаской пробирались по грязной улочке, брезгливо переступая зловонные лужи и осторожно огибая груды наваленного повсюду хлама. От воды несло тухлой тиной, а среди покосившихся домов возвышались кучи гниющего мусора, привлекая к себе целые полчища противно жужжащих мух.
– Вот ее дом, – служанка указала на убогую лачугу, стоявшую в глубине трущоб. – Ее зовут госпожа Керзо.
– Хорошо, Лиззи, – промолвила Доминика. – Подожди меня снаружи, я поговорю с ней сама.
Она нерешительно отворила скрипучую дверь и оказалась в грязной прихожей, тесно заставленной всяческим барахлом. В нос ударили запахи прогорклого масла и капустных щей, а по облупившейся стене лениво ползали рыжие тараканы.
– Госпожа Керзо? – позвала Доминика, уже раскаиваясь, что вообще сюда пришла.
Давно нестиранная занавеска колыхнулась, и из комнаты вышла толстая старуха с грубым коричневым лицом, покрытым паутиной мелких морщин. Ее бугристый нос венчала крупная бородавка, а массивные груди свисали почти до самого пояса.
…Крючковатыми пальцами женщина принялась ощупывать Доминике живот. Та невольно поморщилась: от старухи несло мочой и прокисшим потом.
– Срок уже большой, – проскрежетала карга, – зелье не возьмет. Тут только спицей!
– Что? – не поняла Доминика.
– Зелье, говорю, уже не сработает. Плод крепко в утробе сидит.
– И что это значит?
– Нужно проткнуть спицей пузырь. Если попаду куда надо, то ребеночек помрет, начнет гнить и матка сама через пару дней его выкинет.
– А если не попадете? – дрожащим голосом осведомилась Доминика.
Старуха бросила на нее мутный взгляд из-под нависших век.
– Продырявлю тебе утробу, и ты истечешь кровью.
У Доминики подкосились ноги. Чтобы не упасть она схватилась за расшатанный стол, измазанный какой-то липкой субстанцией.
– Да ты не бойся! – успокоила ее госпожа Керзо. – У меня глаз наметан! Я обычно не промахиваюсь! В этом месяце всего-то четверо померли!
Доминика от ужаса чуть не лишилась чувств. Она представила себе картину, как эта мерзкая ведьма лезет в нее своими грязными узловатыми лапами, как втыкает в нее спицу, которая наверняка побывала уже не в одном десятке утроб… как убивает ее ребенка, а потом его трупик разлагается у нее внутри… И это еще при удачном раскладе…
– А по-другому никак нельзя? – в ужасе пролепетала она.
– Ну дык раньше надо было приходить, милочка, – прокаркала знахарка. – Как только месячные пропали, так и приходила бы. А то вечно тянут до последнего! Тогда я бы дала тебе отвар из травок, и ты сама плод бы и скинула. А теперь остается только спицей ковырять.
Полумертвая от страха Доминика была не в состоянии произнести ни слова. Госпожа Керзо вперила в нее цепкий взгляд красноватых слезящихся глаз.
– Уходи! – вдруг резко произнесла она.
– Что?
– Уходи-ка ты лучше отсюда! Ты молодая, здоровая, родишь легко. Деньги у тебя, судя по всему, имеются – вон, как хорошо одета! А не нужен тебе ребенок – так подбросишь его под храм или продашь кому-нибудь.
– «Продашь»? – изумилась Доминика.
– Ну дык на младенцев-то спрос нынче большой! Если какая богатая дама зачать не может, к примеру… Иногда детей для ритуалов всяких покупают, ну или для прочих непотребств… В общем, не захочешь сама продавать, приноси его мне, а я уж найду, куда его пристроить.
– Спасибо, я лучше пойду, – пролепетала Доминика и поспешно выскочила на улицу, отчаянно сражаясь с подступившей к горлу тошнотой.
38. Трудности
Доминика сидела в гостиной, бездумно уставившись на потушенный камин – у нее не было денег заплатить за дрова, хорошо еще, что на улице стояла довольно теплая погода. По ночам ей приходилось кутаться в два одеяла, чтобы идущий от реки холод не пробирал ее до костей. Она была в полной растерянности и не представляла, что делать дальше. Жизнь пошла наперекосяк, рухнула в пропасть, разбившись на тысячи осколков, и Доминика не имела ни малейшего понятия, как вновь собрать эти осколки воедино.
Пару дней назад она уволила служанку, даже не заплатив ей за последний месяц. Доминика пообещала выслать ей жалование, как только у нее появятся деньги, но Лиззи ни на секунду в это не поверила и, уходя, напоследок осыпала хозяйку отборными ругательствами.
Хорошо еще, что в доме оставалось немного чая, джема и сушеных фруктов, а несколько лавочников согласились отпускать продукты в долг. Доминика солгала им, что у нее украли кошелек, а супруг уехал на пару дней, и она сейчас совершенно на мели. Милая улыбка, кокетливый взмах ресниц – и торговцы охотно шли навстречу симпатичной и хорошо одетой молодой женщине.
Доминика сидела, забравшись с ногами в мягкое кресло и прижимая к себе бархатную подушечку. За окном сгущались сумерки. Свет она не зажигала – экономила свечи. Да и зачем? Чтение не помогало ей отвлечься. Буквы расплывались перед глазами, а смысл прочитанного ускользал от ее сознания. Она могла просидеть весь вечер, тупо уставившись в книгу, так и не перевернув ни единой страницы.
Даже несмотря на все волнения прошедших дней она ни на миг не забывала о Зигурде. Он ворвался в ее жизнь и разрушил ее, но с ним она была счастлива, как никогда раньше.
«Нужно было остаться с ним, – кусала губы Доминика, – даже если бы мы жили в нищете – плевать на это, ведь он был бы рядом».
Но он наверняка давно женился на Эрике и думать забыл про дурочку, что с готовностью похотливой шлюшки отдавалась ему, скрашивая его путь домой. А теперь по его милости она осталась совсем одна, без денег и с его ребенком в животе.
«Ненавижу тебя!» – стискивала зубы Доминика и слезы катились по ее щекам.
В ее памяти всплывал пронзительный взгляд светлых глаз, жгучие поцелуи, безудержные ласки. Она вспоминала низкий с хрипотцой голос, отрывистую речь, слова любви, что он ей говорил. Вспоминала спокойствие, уверенность, и чувство защищенности рядом с ним. Как же ей сейчас всего этого не хватало! Как бы она хотела вновь увидеть его, обнять и больше никуда от себя не отпускать!
«Люблю тебя!» – шептала Доминика и крепко прижимала подушечку к груди.
Теперь, когда рядом не было Себастьяна, ничто не отвлекало ее от мыслей о Зигурде. Она предавалась мечтаниям о нем, убегая от суровой действительности. Ей совершенно не хотелось думать о том ужасном положении, в котором она очутилась. Не хотелось думать о том, где достать денег и как жить дальше. Эти размышления были тяжелы и мучительны, а воспоминания о возлюбленном, напротив, сладостны и приятны.
Внезапно скрипнула входная дверь. Сердце Доминики радостно встрепенулось. Неужели вернулся Себастьян?
Она вскочила и бросилась в прихожую, но, к ее великому разочарованию, на пороге стояла хозяйка квартиры – госпожа Крюшон, открывшая дверь своим ключом.
– Добрый день, госпожа Финелли, – любезно улыбнулась женщина.
Доминика кисло усмехнулась в ответ.
– Здравствуйте, госпожа Крюшон, как поживаете?
– Спасибо, прекрасно! А как поживает господин Финелли?
– Замечательно! Он уехал по делам несколько дней назад.
На лице госпожи Крюшон застыла елейная улыбка. Доминика точно так же улыбалась в ответ. Пауза неловко затянулась, но хозяйка все-таки решилась ее нарушить.
– Могу ли я получить плату за следующий месяц? – самым обходительным тоном осведомилась она.
Улыбка Доминики стала еще шире. Ей захотелось придушить эту алчную старуху.
– Понимаете, тут такое дело…
Лицо госпожи Крюшон выразило самое искреннее внимание.
– Да-да?
– Мой супруг со дня на день вернется из деловой поездки. Он сразу же заплатит за квартиру! Принесет деньги прямо к вам домой. Вам не нужно будет утруждаться и приходить сюда. Я просто ничего не понимаю в этих денежных делах и обязательно что-нибудь напутаю!
В подтверждение своих слов Доминика глупо хихикнула.
Улыбка госпожи Крюшон стала чуть менее лучезарной.
– Понимаю. И когда же вернется вас супруг? – поинтересовалась она.
– Ах, уверяю вас, завтра, в крайнем случае – послезавтра.
– Ну, хорошо. В таком случае передайте ему мои самые искренние пожелания!
– Обязательно передам, – мило улыбнулась Доминика, буквально выталкивая женщину за дверь. – Всего вам доброго, госпожа Крюшон.
– И вам того же!
***
Прошла неделя. Себастьян так и не вернулся. Булочник и молочник уже не были с Доминикой столь любезны, а все настойчивее спрашивали, когда же она, наконец, собирается расплатиться с долгами.
Чтобы не сойти с ума в четырех стенах, Доминика теперь часто шаталась по окрестностям. Каждый раз, когда она возвращалась домой, ее сердце замирало в робкой надежде, что вот она откроет дверь, а там ее будет ждать Себастьян, и все снова станет как прежде. Ей больше не нужно будет думать над тем, где раздобыть денег, чем заплатить за квартиру, и как дальше жить. Но, увы, с каждым днем надежда слабела – от кузена не было ни слуху, ни духу. Доминика даже подумывала пойти ко дворцу, чтобы увидеться с ним, и лишь остатки гордости, за которые она отчаянно цеплялась, не позволяли ей этого сделать.
Однажды вечером Доминика по своему обыкновению предавалась печальным размышлениям, сидя в кресле в темной гостиной. Она поджала под себя ноги и по шею закуталась в плед – в нетопленной квартире было сыро и промозгло.
Вдруг в замочной скважине раздался скрежет. Доминика подскочила на месте от неожиданности. На секунду в ее голове промелькнула мысль, что это вернулся Себастьян, но почти сразу она поняла, что скорей всего это хозяйка вновь пришла требовать арендную плату. Дверь была закрыта изнутри на задвижку, поэтому визитер не смог ее открыть, и принялся настойчиво звонить в колокольчик.
«Не буду открывать», – решила Доминика и затаилась.
В дверь громко забарабанили, и снаружи раздался сердитый голос госпожи Крюшон:
– Госпожа Финелли, открывайте! Я знаю, что вы дома!
«Проклятье! – подумала Доминика. – Чертова карга! Все-таки придется открыть!»
Делать вид, что ее нет дома, было глупо. Как в этом случае она смогла бы задвинуть засов изнутри? Доминика потерла глаза и растрепала волосы, чтобы придать себе заспанный вид, затем вышла в прихожую и отворила дверь.
– Ах, это вы, госпожа Крюшон! Добрый вечер! Простите, я немного задремала…
– Добрый вечер, – сухо бросила старуха, оттеснила Доминику могучим плечом и прошла в гостиную. – Ваш супруг еще не вернулся?
Она пристально уставилась на Доминику цепкими прищуренными глазами.
– К сожалению, дела ненадолго задержали его, но я уверена, что он вернется со дня на день, – сбивчиво залепетала та.
– Вы говорили мне это неделю назад, – отрезала Крюшон. – Я бы хотела получить плату прямо сейчас.
– Но… мой супруг…
Хозяйка уперла руки в бока.
– Мне нет дела до вашего супруга, милочка. Я требую оплатить проживание в моей квартире!
Доминика смущенно опустила глаза, нервно теребя манжеты домашнего платья.
– Боюсь, у меня нет столько наличных, – извиняющимся тоном произнесла она. – Я поиздержалась в этом месяце, все так дико подорожало! Если бы вы согласились еще немного подождать… всего один день! Максимум два!
– Я и так прождала уже целую неделю! – сердито заявила Крюшон. – Если через два дня я не увижу своих денег, то вышвырну вас из моего дома!
Доминика смогла лишь криво улыбнуться, чувствуя, как щеки пылают от стыда.
– До свидания, госпожа Финелли, – сухо бросила Крюшон, направляясь к выходу. – У вас два дня – не больше.
«Черт! – подумала Доминика, запирая за ней дверь. – Больше не буду никому открывать».
***
Через два дня Крюшон вновь навестила Доминику. Хоть та и понимала, что старуха рано или поздно вернется, но когда раздался скрежет ключа, невольно вздрогнула и покрылась холодным потом. Дверь, как и в прошлый раз, была закрыта на засов и хозяйка принялась молотить в нее кулаками.
– Открывай, шалава, я знаю, что ты дома! – орала она из-за двери.
Доминика вжалась в кресло и закрыла уши руками, проклиная себя за то, что так и не отважилась переступить порог ломбарда, вывеска которого попалась ей во время блужданий по городским улицам. Это произошло еще неделю назад, но она до сих пор не решалась отнести туда свои вещи. Это означало бы, что она смирилась с тем, что Себастьян не вернется, а она все никак не хотела в это поверить.
– Дрянь такая, блядина поганая! Недаром бросил тебя твой муженек! – разорялась Крюшон, продолжая долбиться в закрытую дверь.
Доминика испугалась, что старуха ворвется в квартиру и изобьет ее. Ее начало трясти и она судорожно обхватила свои плечи, клятвенно обещая самой себе, что завтра же пойдет к ростовщику и заложит свои драгоценности.
– Ну уж я найду на тебя управу, гадина! – доносилось снаружи. – Ты у меня кровавыми слезами умоешься, профурсетка драная!
Наконец Крюшон надоело бесцельно ломиться в квартиру, и она ушла, изрыгнув напоследок еще несколько проклятий.
Как только ее шаги утихли на лестнице, Доминика вскочила с кресла, расстегнула потайной кармашек поясной сумочки и вытряхнула на стол ее содержимое. На скатерть упала пара колечек и тонкая золотая цепочка. Последним выпал небольшой кулончик в виде голубой капельки с белой ракушкой внутри.
Доминика уставилась на блестящую в вечернем свете безделушку, и горькие слезы покатились по ее щекам. Это был тот самый сувенир, что Себастьян подарил ей, когда они еще совсем детьми сбежали из дворца. Тогда им казалось, что впереди у них долгие годы, наполненные радостью и счастьем. А теперь все исчезло, развеялось как дым. Этот кусочек стекла – все, что осталось от ее прошлой жизни, а все прочее разлетелось на куски, рассыпалось в пепел и унеслось безжалостным ветром.
Кулончик крепился к цепочке из дешевого металла, давно потемневшего и потерявшего всякий вид. Доминика, повинуясь внезапному сентиментальному порыву, надела украшение на шею и спрятала его под воротник.
Она понятия не имела, сколько можно выручить за остальные безделушки, но надеялась, что ей хватит хотя бы заплатить за жилье. Доминика прошла в спальню и распахнула гардероб. В нем висело несколько платьев, которые можно будет продать в лавку старьевщика. Хоть платья и обошлись тогда Себастьяну в кругленькую сумму, но много ли за них дадут теперь? Неважно, сейчас каждый медяк на счету!
На следующее утро Доминика встала пораньше, собрала свои нехитрые побрякушки и отправилась в ломбард. Хоть середина осени и выдалась солнечной, от реки веяло сыростью и холодом. Доминика шла по набережной, зябко кутаясь в шаль поверх темно-синего платья из тонкой шерсти. От воды поднимался густой туман, и из его мутной дымки слышались звонкие голоса удящих рыбу мальчишек.
Ломбард располагался на первом этаже углового здания, украшенного барельефами и витыми балконами. Доминика пару минут в нерешительности постояла перед входом, затем сделала глубокий вдох и толкнула массивную дверь.
…Через какое-то время она вышла на улицу, прислонилась к стене и расплакалась. За ее драгоценности ей предложили такую смехотворную сумму, что ее не хватило бы даже на оплату квартиры. Прохожие бросали недоуменный взгляд на рыдающую молодую женщину и спешили дальше по своим делам. В этом городе никому ни до кого не было дела.
Доминика решила поискать другой ломбард, в надежде, что там ей удастся выручить больше.
…Она целый день пробегала по городу, дико устала и проголодалась. А обидней всего было то, что наибольшую сумму ей предлагали еще в самом первом ломбарде. Доминике ужасно хотелось поесть, принять горячую ванну и забраться под одеяло. Она вернулась в первый ломбард, скрепя сердце заложила там свои украшения и, наконец, отправилась домой…
Доминика поднялась на свой этаж и попыталась сунуть ключ в замочную скважину. Он не подошел. Она чертыхнулась, перевернула ключ, и снова попробовала его вставить. Бесполезно. Она недоуменно уставилась на замок, и увидела на полированной металлической планке свежие царапины.
