Текст книги "Сюзи, «Лед Зеппелин» и я"

Автор книги: Мартин Миллар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ

– Так, значит, первый подростковый поцелуй у тебя не был триумфальным? – говорит Манкс.

– Да, в общем, нет. Ну, то есть, он был триумфом, пока длился, но потом я себя почувствовал нелепо. То есть с кем – с Черри? Я три года прострадал по Сюзи и вдруг спутался с Черри.

– Что она была настолько ужасная?

– Нет, – отвечаю я. – Но в то время я был до конца убежден, что она была не то, что надо. Слишком уж овца, чтобы с ней связываться. Как давний поклонник «Лед Зеппелин» я был слишком крут для нее. Как–никак она свою первую футболку с «Лед Зеппелин» купила всего за неделю до того.

Я замолкаю. Чувствую приступ депрессии – пресловутая тоска по старой подружке.

– Скажу честно – я один считал, что я слишком крут для Черри. Больше никому в школе такое и в голову бы не пришло. Я воображал, что летаю на драконе и езжу в гости в Атлантиду. Какая уж тут зрелость в поступках? С чего я взял, что у меня рейтинг выше, чем у Черри? И как я мог воображать, что мне удастся привлечь Сюзи?

– А Зед Черри не привлекал?

– Нет. Ее с самого начала привлекал я. Как оказалось буква Z была просто шифром, чтобы сохранить это в тайне, если кто–то прочитает ее дневник.

Слишком жарко. По телевизору ничего путного. На меня наваливается полномасштабная депрессия «неразделенной любви». Мне делается тоскливо. Мрачность опускается на меня, как туча, и накрывает с головой. Черт, надо быть осторожнее.

– Вот что бывает, когда отвлекаешься от телевизора и начинаешь размышлять о прошлом.

Мне скверно. Мне хочется, чтобы дождь лил сорок дней и сорок ночей, и мир смыло потопом.

Манкс кивает. Манкс убеждена, что любовь добром не кончается. Она ведь, в конце концов, сейчас не с отцом своего ребенка. Хуже того – отец ее ребенка даже не тот, о ком она мечтает и по кому тоскует больше всего. Великая любовь Манкс скрылась в США и никогда не вернется.

ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ

Эндрю величайшая любовь в жизни Манкс в этой книге не фигурирует – разве что как объяснение для депрессий Манкс. Последнее, что она о нем слышала – он преподает египтологию в университете Айовы, женат и воспитывает двоих детей. Манкс знает, что никогда не вернется к ней. Бывает, такая великая любовь нет–нет да и объявится снова; он не из тех. Нет никакой возможности, даже гипотетической, что он однажды позвонит в дверь и скажет: «Как? Может, снова сойдемся?» Он скорее из тех любовей, что злобно сидят у тебя внутри до конца твоих дней, иногда – побаливают, иногда не дают о себе знать, но всегда готовы всплыть и глодать твое сердце, едва лишь жизнь станет налаживаться.

У меня тоже имеется такая. Наверное, как у всех. Джесмин, которая преподает у Манкс на компьютерных курсах все жалуется, что скучает по своему старому парню. Бедняжка Джесмин тоннами глотает антидепрессанты – как они могут своей массой раздавить дракона, который только того и ждет, чтобы ее погрызть, но не тут–то было.

– Как думаешь, если бы в школе я не был таким ничтожеством мне было бы лучше?

– Может быть, – отвечает Манкс. – Но книг бы ты тогда не писал.

Это правда. Манкс знает, что я до сих пор пытаюсь поквитаться за свой низкий статус в школе.

– Не исключено, что если Сюзи увидит по телевизору интервью со мной, то пожалеет, что не стала со мной гулять.

Я все время пытаюсь сравнять счет.

Манкс спрашивает выбрал, ли я победителя в литературном конкурсе, – я отвечаю «нет».

– Ну, так проголосуй за женщину с которой хотел переспать.

– Да, это, кажется, разумнее всего.

– Ты прочел другие стихотворения ?

– Нет. Собирался вчера вечером, но вместо этого сел смотреть на видео «Баффи, истребительницу

вампиров». Это куда интереснее, чем поэзия.

ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТЬ

Концерт «Лед Зеппелин» в Глазго был величайшим, знаменитейшим, самым обсуждаемым событием в истории рок–музыки. Но только для жителей Глазго. В остальных местах он прошел, по большей части, не замеченным. Его не рецензировали в музыкальных газетах. Они издавались в Лондоне и предпочли отозваться на другие события этих гастролей. На следующий год «Лед Зеппелин» сыграет перед аудиторией в 60 тысяч человек в Тампе. Куда Глазго с этим тягаться. Это был всего лишь рядовой вечер, и он не занял места в великой мифологиии «Лед Зеппелин».

Существует множество книг об истории «Лед Зеппелин»; ты можешь прочесть там обо всех состоявшихся концертах. Кое–какие стали легендарными, как четырех–с–половиной–часовой в Бостоне или фантастическая серия 1977 года в лос–анджелесском «Инглвуд–Форуме». Ни одна из этих книг не уделяет большого внимания Глазго. Где–то он упоминается в списке без комментариев, кое–где не упоминается вовсе.

В Техасе богатые поклонницы зафрахтовали частный самолет, чтобы следовать за самолетом «Лед Зеппелин». В Дании баронесса фон Цеппелин угрожала подать в суд на группу за использование ее родового имени. По всему миру происходили потрясающие вещи по мере того, как «Лед Зеппелин» двигались вокруг земного шара, завоевывая популярность как своей музыкой, так и дионисийскими излишествами. Об их пребывании в Шотландии историй не рассказывает никто. Нет никаких легенд о дебошах в гостиницах, никаких анекдотов, эхо которых раскатилось бы на много лет. Похоже, ничего особенного не происходило. Ничего незаурядного.

Однако так кажется лишь потому, что рок–биографы не были там в тот вечер. Писателей там не оказалось. Потому у меня не много свидетельств в пользу того, какой это был чудесный концерт, хотя Луис Рей в своей огромной истории «лед–зеппелиновских» живых записей и бутлегов говорит, что концерт в Глазго для него – один из любимейших в этом гастрольном туре. Он описывает его как «невероятное представление перед восхитительной публикой».

Тем не менее, я лично могу утверждать, что вечер «Лед Зеппелин» 4 декабря 1972 года был величайшим в истории рок–н–ролла.

ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕМЬ

Приехав домой, я воспрянул духом. Эпизод с Черри закончен. Ситуация трудная, но, как мне думалось, я отлично с ней справился. Если, конечно, никто не видел, как мы целуемся, я, вероятно, выпутался. Черри, видимо, какое–то время попереживает, но любовь – штука суровая. Достаточно послушать «Лед Зеппелин», чтоб это понять.

Даже потрясающее разочарование от того, что Сюзи повела Грега к себе домой, оказалось не таким уж страшным, когда я его как следует обдумал. Шансы на то, что они действительно переспят, были ничтожны. Сюзи по–прежнему любила Зеда. Она, может, и рассердилась на него до такой степени, чтобы пойти с Грегом, но переспать – этого я представить не мог. Мои приятели были не из тех, кто занимается сексом все время. Секс – это было редкое событие.

Сюзи могло даже оттолкнуть подлое поведение Грега и его попытка воспользоваться ее уязвимостью. А если бы она не осознала его подлости, я бы, разумеется, открыл ей глаза. Так что все могло еще обернуться в мою пользу.

И потому я спокойно размышлял о великолепии концерта. Я коснулся всех плакатов и сказал им, как мне понравилось. В ушах у меня звенело от громкой музыки, и некоторые риффы до сих пор как будто играли у меня в голове. Мне это нравилось. «Лед Зеппелин» сделали все как надо, как я от них и ожидал.

Я выглянул через шторку в окно. Землю покрывал иней. В вышине носился мой дракон Красножар, и я помахал ему рукой. А что если Грег бросит Фантастическое Драконье Войско как детскую затею? Ну и пусть катится к черту. Я смогу управлять армией и в одиночку, если понадобится.

Я отправился спать, размышляя о концерте, а ночью он мне приснился; это были хорошие сны, совсем не страшные.

ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ

Годы спустя, когда юные феи шотландского чертополоха Хизер и Мораг попадались на каких–нибудь проказах – а это случалось с ними часто, – их бабушки укоризненно качали головами и говорили им:

– Не удивительно, что вы – такие скверные и несолидные феи. Чего, в конце концов, ожидать? Ваши матери сбежали смотреть концерт «Лед Зеппелин» в Глазго.

ВОСЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЬ

На следующий день моя эйфория не улеглась. Я летел в школу на цеппелине. В ушах у меня все еще звенело, я чувствовал, что у меня горят глаза, что я свободен. Ожидая на бордюре, пока проедут машины, я махал рукой водителям, как Роберт Плант со сцены. Никого из знакомых я по дороге не встретил. Ни Зед, ни Сюзи, ни Грег, ни Черри мне на глаза не попались. Толпы детей в фиолетовых пиджачках топали в начальную школу. Они не ходили смотреть «Лед Зеппелин». Бедные детишки.

– Надо было вам сходить… – сказал я двум семилеткам. – Это было фантастично… это было…

Я не смог подобрать подходящего слова. «Фантастичный» же казалось слабоватым. Я шел в шинели нараспашку, чтобы всем было видно мою «лед–зеппелиновскую» футболку. Она облепляла мое тело – засаленная, заляпанная и заспанная. Не было в мире футболки краше. В школе мне за нее не могло не влететь. И отлично. Придерись ко мне любой учитель, я бы сказал что, если ему не нравится моя «лед–зеппелиновская» футболка, это – его проблемы.

Я вошел в школу, играя на воображаемой гитаре, точь–в–точь как Джимми Пейдж, и первой, кого я увидел была Черри.

– Правда же это было фантастично?

Черри прошла мимо, не сказав ни слова, даже не удостоив взглядом. Моя эйфория начала угасать. День начинался скверно, и у меня вдруг возникло предчувствие, что дальше будет еще хуже.

В коридорах было полно ребят, они с воплями неслись в классы, где по утрам проходили переклички. Когда я вошел в класс, некоторые из тех, кто был вчера на концерте, увидели мою футболку и радостно заголосили. Я ухмыльнулся в ответ. Басси стал хлопать себя по бокам, как обычно, дразня меня драконами, но я на него не обратил внимания. Вчера я был в шести дюймах от Роберта Планта, и какая мне разница, что делает Басси?

Сюзи еще не появилась, но Грег уже сидел в классе. У него был томный вид.

– Правда же это было фантастически? – сказал я, садясь рядом.

– Да. – Он улыбнулся с особым удовольствием и зевнул. Зная Грега, я истолковал это как заявление, что он переспал с Сюзи.

С подозрением я уставился на него.

– Врешь.

– Нет, не вру.

Он не врал. Грег и Сюзи и впрямь легли в постель. Я был ошарашен. Едва начав полет, мой цеппелин рухнул, объятый пламенем.

ДЕВЯНОСТО

Первым уроком в тот день это была география. Грег похвалялся, как он провел ночь с Сюзи. Я его ненавидел. Я понимал, что буду ненавидеть его всегда. Стоило на минуту отвести взгляд от Сюзи и моего лучшего друга – и на тебе. Они вместе залезли в постель.

Сюзи в школу еще не пришла. Наверное, утомилась за ночь секса с Грегом. Я провалился в бездонную пропасть отчаяния. Подумывал, не уйти ли мне просто домой. Когда явилась она, с опозданием, вид у нее был усталый. Белокурые волосы в беспорядке, глаза красные. Видимо, какой–то побочный эффект ебли с Грегом. Садясь на место, она не взглянула на моего друга и не огрызнулась на учительский сарказм по поводу опоздания. Учитель снова принялся бубнить. Я глядел на свой торс, обтянутый «лед–зеппелиновской» футболкой. Жизнь была никчемна. Я уже понял, что она никогда не наладится.

Едва кончился урок, Грег вскочил и протолкался к Сюзи. Я приотстал, не желая мешать их интимным разговорам. Я шел, повесив голову и ни на кого не глядя. Когда я проходил мимо, Грег схватил меня. Сюзи уже исчезла.

– Она со мной не хочет разговаривать, – сказал он.

– Почему?

Грег не знал. Мы не могли этого понять.

– Ты уверен, что ей этого правда хотелось? – строго спросил я.

– Конечно, хотелось. Она практически затащила меня в постель.

– Наверно, из–за того, что она так злилась на Зеда, – предположил я, пытаясь сбить с Грега спесь. Грег был не дурак, ему и самому такое уже приходило в голову. Что можно переспать с одним человеком в отместку другому, было доступно пониманию даже таких неопытных юнцов, как мы.

– Я не думаю, что я для нее что–то значу. Но теперь она совсем не хочет со мной разговаривать.

Грег был подавлен. Его большой любовный роман был, конечно, поуспешнее, чем у меня, но закончился всего несколько часов спустя. Я радовался, что все пошло под откос. Я все еще его ненавидел.

На большой перемене Грег спросил, чем кончились наши с Черри поцелуйчики. Этого я и боялся. Грег понимал, что я втайне злорадствую насчет его размолвки с Сюзи, и теперь ему едва не удалось со мной поквитаться.

Я что–то невнятно пробормотал в ответ.

– Но это же странно, да, целоваться с Черри? – засмеялся Грег. – Ты отвел ее домой?

– Нет, – отвечал я, обозленный и униженный. – Она сбежала, и я поехал на последнем автобусе один.

Здесь только мне стукнуло в голову, что бросить Черри посреди Глазго одну, без транспорта, было не слишком учтиво. Что она делала? Наверно, позвонила родителям, и у меня могут быть неприятности из–за того, что я оставил ее.

Мы торчали у школьных ворот. Подходили те, кто был на концерте, и принимались его восторженно обсуждать. Мне стало легче от того, что вопрос о Черри отпал, но, к несчастью, в именно этот момент она и появилась. Обычно Черри прошмыгнула бы мимо собравшихся, зная, что никому здесь не нужна, но теперь она не проскользнула бочком, а подошла уверенно и с улыбкой оглядела всех.

– Я познакомилась с «Цеппелинами», – объявила она.

При этом наглом заявлении все остолбенело вытаращились на нее.

– В смысле – ты познакомилась с «Цеппелинами»?

– Вчера ночью я пропустила последний автобус домой, а потом слонялась по улицам и встретила группу возле отеля.

Это вызвало немало смешков. Из тех, кто был на концерте, несколько человек утверждали, что им удалось забраться на сцену, а один паренек утверждал, что ему удалось дотронуться до Роберта Планта, ну и, само собой, Зед коснулся Джимми Пейджа, но никто не утверждал, что ему удалось встретиться с группой после концерта. Это было нелепо. Мы высмеяли Черри. Ее это, казалось, совсем не задело. Она не стала изворачиваться, как можно было ожидать. И даже не покраснела. А вместо этого залезла в портфель и вытащила цветок.

– Это мне дал Роберт Плант, – сказала она.

И ушла.

Все издевались над дурацкой историей Черри, пока кто–то не заметил, что Черри – хоть она, без сомнения, и чумичка, идиотка и девчонка в жутких очках – никогда не была вруньей. Едва лишь прозвучали эти слова, как все поняли – это так. Черри никогда не врала. Мы погрузились в молчание, и только холодный ветер свистел вокруг нас.

– Черри познакомилась с «Цеппелинами»?

– Роберт Плант дал ей цветок?

Кажется, произошло одно из самых заметных событий в письменной истории. Всем захотелось услышать рассказ Черри о том, как она познакомилась с «Цеппелинами». И за ней ринулась целая толпа.

ДЕВЯНОСТО ОДИН

Излагая свою историю, Черри милостиво опустила подробности того, как именно она опоздала на автобус. Она лишь сказала, что поссорилась с мальчиком, но не открыла, что мальчик был я.

Народ понимал ее уклончивость в этом вопросе, а также понимал, от чего подобные ссоры приводят к тому, что в слезах бродишь по улицам. К тому времени каждый уже усвоил, что сердечные дела – штука нелегкая.

Всего за день до того одна мысль о том, что у Черри могут быть отношения с парнем, послужила бы поводом к жестоким насмешкам, но теперь все переменилось. Все–таки теперь это была женщина, которая говорила с Робертом Плантом. Ее статус уже повышался. Почему бы ей и не иметь парня?

Черри брела под ледяным дождем не ведая куда, а потом вдруг остановилась на мостовой и заплакала от несправедливости жизни. Подъехал лимузин, окатив ее дополнительной порцией воды, и задняя его дверь, распахнувшись, сшибла ее с ног. И Черри рухнула на мостовую вся в слезах, и откуда ни возьмись, рядом оказались какие–то молодые люди с длинными волосами, которые смотрели на нее участливо и спрашивали, все ли с ней в порядке. Они предположили, что она плачет от того, что они ушибли ее дверью, хотя Черри призналась нам, что происшествие было пустяковое.

Ее проводили в фойе гостиницы огромный бородатый мужчина – мы предположили, что это был Питер Грант, менеджер группы, – и Джон Пол Джонс. Едва она очутилась внутри, как Роберт Плант отер полотенцем грязь с ее лица. Приключение становилось все фантастичнее.

Учитывая репутацию «Лед Зеппелин», все естественно любопытствовали, зазывали Черри в номера, чтобы предаться вакхическим излишествам, или нет, но Черри покачала головой. Никаких признаков вакхических излишеств она не увидела, хотя, возможно, они наверху и имелись. Она была только в фойе. Это все равно было здорово–прездорово. Все четыре музыканта извинились перед ней за происшествие, а когда увидели ее «лед–зеппелиновскую» футболку и узнали, что она была на концерте, выразили удовольствие от того, что видят такую преданную юную поклонницу. Роберт Плант принес ей лимонаду и подарил цветок, который прихватил из гримерки в «Гринз–Плейхаусе». Затем из гостиницы вызвали для Черри такси, и оно ее отвезло домой.

Дженни – та, что работала в цветочном магазине, – позже опознала цветок, гардению: вполне вероятно, он был из тех, что она принесла в гримерку. Все и без того поверили Черри. Она никогда не врала и не раздула историю до маловероятных пределов.

Акции Черри в школе немедленно выросли. Ее всегда ценили за этот эпизод. Роберт Плант принес ей лимонад и подарил цветок, тут не поспоришь.

Была в этой истории и часть, которую она не выставила на публичное обозрение, – часть, о которой она поведала только мне спустя несколько недель. Она рассказала, что когда Роберт Плант спросил, сильно ли она ушиблась, раз так плачет, Черри, правдивая душа, ответила, что нет, она вообще не ушиблась. Она плакала не из–за происшествия. Она плакала от того, что полюбила одного паренька в школе, а он ее отверг, поскольку она маленькая чумичка и совсем не похожа на иных блистательных девочек.

– Роберт Плант сказал, чтобы я не переживала. Он сказал, что я не кажусь ему чумичкой, да и вообще тихие девочки – всегда самые интересные. Он сказал мне, что и ему в школе приходилось нелегко, но люди застенчивые, художественного склада, такие как я, потом обязательно расцветают, и жизнь у них складывается фантастически. Он сказал, чтобы я смотрела в будущее. И еще ему понравилась моя футболка. И он мне сказал, что не стоит переживать из–за того, что́ наговорил какой–то глупый мальчишка, потому что обязательно скоро появится другой, гораздо лучше.

Долго я размышлял над этой последней частью истории. Я мог поверить, что Черри познакомилась с бандой. Я также мог поверить, что они вышли посмотреть, как она жива–здорова после того, как сшибли ее дверью. Но вот стал бы Роберт Плант давать юной Черри утешительные советы?

Что ж, может, и стал бы. В конце концов, у Черри появилось больше уверенности в себе. Ей стало гораздо легче найти общий язык с ребятами в школе. И если ее называли чумичкой, что порой еще случалось, она, похоже, не брала этого во внимание. Она была не прочь подождать, пока ее жизнь пойдет на взлет, как ей предсказал Роберт Плант.

Черри рассказала мне это все значительно позже. На следующий день после концерта она была до того сердита на меня, что не могла и смотреть в мою сторону, не матерясь про себя.

ДЕВЯНОСТО ДВА

Сюзи было очень скверно от того, что она переспала с Грегом. Она сделала это исключительно в отместку Зеду. Наутро затея казалась уже довольно неприглядной. Ее начали терзать угрызения совести. К тому же она боялась, что обо всем проведают ее родители.

Сюзи недолго думая взвалила всю вину на Грега. Ей уже казалось: Грег воспользовался тем, что она пала духом, – и презирала его за это. Грег был раздавлен. Он столько лет вожделел Сюзи, и вот всего через несколько часов после того, как они переспали, она его возненавидела. Оставалось единственное – возненавидеть ее в ответ. Так он и сделал, но лучше ему от этого не стало.

После того, как я узнал об этой интрижке, Грег мне стал противен. Моя ревность рвалась наружу, и я критиковал его безжалостно. Меня якобы возмущало, что он нанес Зеду удар в спину, переспав с его девушкой, однако на самом деле я просто обезумел от зависти. Мы рассорились очень серьезно.

Я попытался дружить с Сюзи, но все пошло наперекосяк, когда Черри рассказала, какая я крыса – сначала целовался с ней, а потом задрал перед ней нос. Хотя Черри после своего контакта с «Лед Зеппелин», в основном, пребывала в благодушном расположении, на меня ее благодушие не распространялось. Сюзи стала на сторону Черри и сообщила мне, что я ей нравлюсь не больше Грега. Черри, которая уже и так меня на дух не выносила, естественно, приняла сторону Сюзи и стала заодно не выносить и Грега. Вчера вечером мы все вместе были на самом лучшем на свете концерте, а уже к обеду все разлетелось вдребезги.

На уроках математики мы иногда рисовали схемы, где стрелки указывали то туда, то сюда. Я в уме набросал диаграмму нашей текущей ситуации.

Сюзи ненавидит Грега

Грег ненавидит Сюзи

Черри ненавидит меня

Я ненавижу Черри

Грег ненавидит меня

Я ненавижу Грега

Черри ненавидит Грега

Грег ненавидит Черри

Сюзи ненавидит меня

Я люблю Сюзи

Черри и Сюзи – по–прежнему подруги

Я не знаю, куда бы это нас завело в итоге, но после обеда наши подростковые распри потеряли всякое значение. Сюзи с урока позвали к телефону. Это было очень редкое событие, и все мы с трепетом ожидали, что из этого выйдет. Никто никогда не звонил в школу своему ребенку, если не было неотложнейших причин. По наивности своей мы гадали, не дошло ли до родителей Сюзи, что у нее был секс с Грегом, и не пришли ли они разбираться в школу.

Сюзи не вернулась на урок, но шепнула Черри словечко о том, что произошло, и в течение дня Черри оповестила нас.

– Зед попал в аварию, – сказала она. – Его сбила машина вчера ночью, он в больнице. Сюзи говорит, что все очень серьезно, и он может умереть.

Вот тут–то угрызения совести и разгулялись вовсю.