Текст книги "Мартин Хайдеггер - Карл Ясперс. Переписка, 1920-1963"

Автор книги: Мартин Хайдеггер

Соавторы: Карл Ясперс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Здесь появились книги Бенгта Берга[191][191]
  Берг Бенгт (Berg, Bengt; 1885–1964) – шведский писатель и орнитолог.


[Закрыть] в издательстве Дитри-ха Раймера (Берлин):

"Мой друг зуёк",

"Последние орлы",

"АбуМаркуб",

"С перелетными птицами в Африку".

Швёрер уполномочил окружное ведомство по строительному надзору представлять мои планы перед высшим административным управлением по строительному надзору. – Ну и довольно об этом! Теперь можно приступать к делу. Как только вопрос с назначением сдвинется с места, я дам знать.

Сердечный привет от нас Вашему семейству, Ваш

Мартин Хайдеггер.

[61] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру

Дорогой Хайдеггер!

Гевдельберг, 4.5.28

Огромное спасибо за книги и за списочек книг о птицах.

То, что Вам было у меня хорошо, искренне меня радует. Было замечательно. Пусть это повторится еще много раз, чтобы мы еще больше раскрылись навстречу друг другу, в близости и различии, которое опять-таки может стать источником близости.

С проблемами назначения Вы, значит, еще хлебнете горя. Ну что же, Вы ведь уже знакомы с "психиатрической мягкостью" и позицией доброжелательного наблюдателя. Надеюсь только: Вы достигаете своей цели, хотя бы и с преимуществом в один поддерживающий голос, если уж нельзя иначе.

Адрес Л. Курциуса:

Roma, Istituto germanico archeologico

ViaSardegna79.

Сердечный привет и пожелания хорошего

семестра!

Ваш Карл Ясперс.

[62] Мартин Хайдеггер – Карлу Ясперсу

Марбург?13.У.28

Дорогой Ясперс!

Позавчера состоялось первое заседание комиссии; я информировал о Беккере[192][192]
  Беккер Оскар (Becker, Oskar, 1889–1964) – с 1928 г. внештатный профессор философии во Фрайбурге, с 1931 г. ординарный профессор в Бонне. Работы главным образом по логике и философии математики.


[Закрыть], Франке, Боймлере;[193][193]
  Боймлер Альфред (Baeumler, Alfred; 1887–1968) – философ, профессор в Дрездене и Берлине. Отождествлял себе с национал-социализмом. Работы: Das Irrationalitätsproblem in der Ästhetik und Logik des 18. Jahrhunderts bis zur Kritik der Urteilskraft, Halle a. d. S. 1923.


[Закрыть] обсуждали также и Штенцеля[194][194]
  Штенцель Юлиус (Stenzel, Julius; 1883–1936) – философ, профессор в Киле. Основная тема исследований – философия античности. Работы: Studien zur Entwicklung der platonischen Dialektik von Sokrates zu Aristoteles, Leipzig u. Berlin 1931; Zahl und Gestalt bei Platon und Aristoteles, Leipzig 1924.


[Закрыть].

Гартман не првдет. Однако комиссия желает чего-то "еще лучшего" – разумеется, не просто как украшения. В последние дни перед первым заседанием я вновь так и этак прикидывал, не внести ли Вас все-таки в список. Но поскольку решил, что Вы все же не поедете в этот маленький городок, я не смог действовать так, будто это возможно.

Однако теперь я все же хочу спросить Вас еще раз, хотя знаю, что не следовало бы задавать этот вопрос. Но если у меня не будет уверенности, что Вы поедете, я не смогу бороться за Вас.

В пользу Марбурга я не могу привести Вам ничего. Сам я ни часу не чувствовал себя здесь хорошо. Факультет такой же, как везде. Студенты четко ориентированы на экзамены или же полностью зависят от студенческих корпораций. Разве что богословы[195][195]
  Богословы, работавшие в то время в Марбурге: Рудольф Бультман, Ханс фон Зоден (Hans von Soden), Фридрих Хайлер (Friedrich Heiler), Вальтер Баумгартнер (Walter Baumgartner), Генрих Хермелинк (Heinrich Hermelink).


[Закрыть], – но это дело ненадежное. Единственное, что было бы для Вас позитивно: более высокий оклад – Вам бы пришлось оставить Гейдельберг, а это и сейчас, хоть он уже не таков, как прежде, все же весьма «дорогая» цена. Из Гейдельбер-га в Марбург ординарным профессором не переходят, – так здесь все говорят. Я нарочито описал ситуацию в столь мрачных тонах.

Посоветовать Вам такой переходя не могу. Но если Вы все равно скажете "да", буду рад вдвойне – ведь мой преемник будет весьма известен, и я наконец сделаю что-нибудь для Вас.

Кстати, я слышал, что Вашу кандидатуру как будто бы рассматривают в Кёльне. Может быть, поэтому Гартман приезжал в Гевдельберг.

Сердечные приветы от нас Вашей семье, Ваш

Мартин Хайдегтер.

[63] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг, 15/5.28

Дорогой Хайдеггер!

Сердечно благодарю Вас за Ваши намерения и за Ваш вопрос. Вы действительно не можете бороться, зная, что я не согласен. Мы с женой еще раз все обдумали. И как ни хочется мне сменить обстановку и улучшить наше финансовое положение, ничего не выйдет. Я не могу даже и наполовину обещать Вам, что это возможно.

Ваша характеристика Марбурга намеренно непривлекательна. Богословы были бы для меня весьма заманчивы – если была бы возможна настоящая борьба. Но они, скорее всего, будут увиливать, такая уж у них натура. Мое тайное желание – встретить истинно верующего, чтобы он всерьез поставил меня под сомнение, – останется неудовлетворенным. – Думая о высоком окладе, я бы, может, на миг и заколебался. Но в Марбурге и это маловероятно. И даже если б мне предложили большие деньги, я бы все равно сомневался. Во всяком случае, имея в Гейдельберге примерно то же самое, я бы остался здесь.

Не будь мы дружны, я бы написал: при очень благоприятных условиях я бы обдумал весьма основательно возможность перехода; не исключено, что я бы согласился. Но Вам я ответить так не могу. Хотя даже в этих вещах ни одну возможность нельзя исключить полностью – ведь все только и развивается по-настоящему в конкретной ситуации, – в высшей степени маловероятно, что я поеду в Марбург. Насколько иначе обстоит для меня с Бонном и даже Франкфуртом и Кёльном!

Итак, еще раз большое спасибо! И успеха в Вашей новой теперь борьбе!

Ваш Карл Ясперс.

[64] Мартин Хайдеггер – Карлу Ясперсу

Дорогой Ясперс!

Марбург, 2 июня 28 г.

Сердечно благодарю за Ваше письмо. Жаль, что я не могу назвать Вас здесь с реальной надеждой на Ваш переход. Однако при, по существу, отчаянном положении вещей должен же наконец забрезжить просвет. Долго Вам в Гейдельберге уже не пробыть. Мне больно от этого.

Сегодня сообщу только, что 31 мая я отправил для первого раза 1000 марок вкупе с процентами и сердечной благодарностью.

Еще я через Вас прошу Франка прислать более подробные сведения о работе, которую он сейчас планирует, а кроме того, основные данные его биографии – причем как можно скорее. Следующее и первое настоящее заседание состоится 8. VI.

С сердечными приветами от нас Вашей семье,

преданный Вам

Мартин Хайдеггер.

Конфиденциально: Беккер предложен в Киле на втором месте.

[65] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру1 %

Гейделъберг, 4. 6.28

Дорогой Хайдеггер!

Большое спасибо за Ваше письмо. 1000марок и проценты я по-лучил. Франка уведомлю сегодня в середине дня.

За это время я побывал в Берлине. Спустя два дня после смерти Шелера™ я задумал речь, которую хотел произнести на семинаре. И пришел к выводу, что все-таки не смогу ее произнести. Он был "человек"!Его чутье и УМ", несмотря ни на что, надо уважать как качества, в наше время незаменимые. Также и "публично " – т. е. в разговорах не с друзьями – я не дам его в обиду. Однако Ше-лер не был светом, который озарил мне путь, – он был светом обманчивым. А главное, я никогда не мог ни ненавидеть его, ни любить. Но характеризовать его студентам как особый "феномен " именно в связи с его смертью показалось мне бесчеловечным. Это можно сделать позже. Столкнувшись со смертью, вдруг разом осознаешь, как относишься к человеку. Он как бы становится завершенным образом. Мне было ясно, что в пространстве тех "людей " которые мне небезразличны, Шелера со мной не будет. И когда я размышлял об этом, пришла телеграмма от Рихтера, где говорилось, что он был бы весьма признателен, если б я мог приехать. Я поехал и был принят с заметным уважением и потенциальной наглостью. Причина: от имени франкфуртского факультета он приглашает меня прямо сейчас, в этом летнем семестре, прочитать во Франкфурте цикл лекций. По словам Рихтера, он воспользовался этой возможностью, чтобы установить со мной контакт. Предложение насчет лекций я вежливо отклонил. Засим последовала часовая беседа в присутствии Виндельбанда, прерываемая разговорами по телефону. Суть беседы: что станется с философией в Пруссии? Я старался говорить поменьше. В качестве кандидата на Марбург он назвал Пихлера! Но без нажима. Наших кандидатов я (характеризовал-разумеется, некак "наших". Упомянули Рот-хаккера, обозначив, однако, дистанцию, но не отверг его радикально. Кстати, я думаю, эти люди быстро забывают услышанное. Они ведь целый день говорят. Рихтер, правда, твердил, что "прекрасно помнит "нашу переписку семилетней давностит, говорил о моей "Идее университета". В заключение он заявил, что надеется отныне видеть меня здесь чаще! – Итак, я не продвинулся дальше прежнего и настроен весьма скептически.

Д-р Йонас[199][199]
  Йонас Ханс (Jonas, Hans; род. 1903) – учился у Гуссерля, Хайдеггера, Бультмана и Ясперса. В 1928 г. защитил под руководством Хайдеггера и Бультмана диссертацию о понятии гнозиса. Последующие
  работы о гнозисе (Gnosis und spätantiker Geist, 2 Bde, Göttingen 1934–1954) опубликовал уже в эмиграции, которая привела его в 1933 г. в Англию, в 1935 г. в Палестину, в 1949 г. в Канаду, в 1955 г. в США, где он преподавал в Новой школе социальных исследований (Нью-Йорк). В конце 1980-х годов приобрел мировую известность книгой «Принцип ответственности» («Das Prinzip Verantwortung. Versuch einer Ethik für die technologische Zivilisation», Frankfurt a. M. 1979).


[Закрыть] посещает мой семинар. Превосходный человек! Надеюсь кое-что от него услышать. Он говорит только то, что имеет смысл. Подлинно Ваш ученик!

Сердечно

Ваш К Ясперс.

[66] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг, 6 июня 28 г.

Дорогой Хайдеггер!

Прилагаю заметки Франка, о которых Вы просили! Надеюсь на Ваш успех! Большое спасибо за 1000 марок и проценты!

По телеграфному приглашению Рихтера я успел побывать в Берлине. Часовой разговор, чтобы "установить контакт". Ничего реального! Расскажу при встрече.

Д-р Йонас посещает мой семинар. Судя по всему, превосходный человек! Подлинно Ваш ученик, который меня еще порадует!

В спешке, искренне Ваш

К. Ясперс[200][200]
  Можно только догадываться, почему Ясперс «в спешке» отослал это краткое, а не уже написанное более пространное письмо. Вероятно, он не считал ситуацию вполне уместной для замечаний о Шелере.


[Закрыть].

[67] Мартин Хайдеггер – Карлу Ясперсу

[почтовая карточка в конверте]

11. VI. 28 'Ввиду сказанного ниже, я луч-

ше пошлю эту открытку почтой.

Дорогой Ясперс!

Человек, который доставит Вам это послание *, д-р Юстус Шварц[201][201]
  Д-р Юстус Шварц (Justus Schwarz) – ученик Хайдеггера.


[Закрыть], несколько семестров слушал мои лекции и работал у меня; до того был у Кронера, защитил докторскую диссертацию уХаймзёта[202][202]
  ХаймзётХайнц (Heimsoeth, Heinz; 1886–1975) – философ, профессор в Марбурге, Кенигсберге и Кёльне. Историк философии. Опубликовал в т. ч.: Die sechs großen Themen der abendländischen Metaphysik, Berlin 1922; Transzendentale Dialektik – Ein Kommentar zu Kants Kritik der reinen Vernunft, Berlin 1966–1971, 4 Bde; Studien zur Philosophie Immanuel Kants. Bd. 1: Metaphysische Ursprünge und ontologische Grundlagert, Köln 1956.


[Закрыть].

Он занимается Гегелем и, вероятно, хочет поговорить с Вами о включении своей работы в Вашу серию. На мой взгляд, диссертация для этого непригодна. Но можно бы подумать о его более поздней работе, из которой я видел небольшую часть.

Стоят ли за нею настоящие философские способности, сказать не могу.

У Франка ситуация неплохая. Другие кандидаты – это Бек-кер, Штенцель (!), Эббингауз.

Боймлер отпал[203][203]
  T. e. снят из списка возможных кандидатов.


[Закрыть].

То, что Вас вызывали в Берлин, – несомненно, добрый знак. Я рад, что могу наблюдать за предстоящими перетасовками совершенно незаинтересованно, с высоты уголка того царства, которое соседствует с Якобом Буркхардтом.

С сердечным приветом от всех нас Вашей семье, Ваш Мартин Хайдеггер.

[68] Мартин Хайдеггер – Карлу Ясперсу

29. VI. 28

Дорогой Ясперс!

Вчера на заседании факультета единогласно принят следующий список: I. Беккер. \.paripassu*: Эббишруз, Франк, Штенцель.

* Одинаково подходящие (лат.).

Предполагаю, что Беккер пойдет в Киль; Эббингауза вряд ли возьмут, а у Франка шансы неплохие.

Избежать Штенцеля было нельзя – иначе не прошел бы и Франк.

В спешке

с сердечным приветом от всех нас Вашей семье, преданный Вам

Мартин Хайдеггер.

Прошу Вас конфиденциально сообщит^ об этом списке Франку.

[69] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг8/7.28

Дорогой Хайдеггер!

Благодарю Вас за деньги! Долговую расписку прилагаю. Спасибо и за список, о котором я конфиденциально сообщил Франку. Последовательность – как Вы знаете – совсем не та, какую предложил бы я. Вы знаете почему. Наконец, я благодарю Вас за рецензию на Кассирера[204][204]
  Подразумевается рецензия Хайдеггера на второй том «Философии символических форм» (Bd. 2: «Das mythische Denken», Berlin 1925), опубликованная в: Deutsche Literaturzeitung 1928,21. H., Spalten 999– 1012.


[Закрыть], которую я пока только один раз пролистал. Она кажется мне ясной как в изложении взглядов Кассирера, так и в критике – словом, рецензия образцовая. Но, к моему удивлению, именно то, что я недавно предрекал Вам как возможное искажение смысла Вашей философии, Вы совершаете сами – в «применении» экзистенциальной философии к «первобытным» народам[205][205]
  В своей рецензии Хайдеггер говорит, что «занятие позиции» по отношению к книге Кассирера нужно осуществить «по трем аспектам»
  (ibid.). Третий состоит в «основополагающем вопросе о конститутивной функции мифа в человеческом бытии и в совокупности сущего вообще» (ibid.). Ему должна предшествовать «сущностная интерпретация» (1008) мифа, которая «останется случайной и бесцельной до тех пор, пока не будет основана на радикальной онтологии бытия в свете проблемы бытия в целом» (1008). Используя терминологию экзистенциалов «Бытия и времени», Хайдеггер затем показывает, как следовало бы онтологически определить «место представления о мане».


[Закрыть]. Это одна позиция, я придерживаюсь другой[206][206]
  Видимо, подразумевается невозможность онтологизации бытия.


[Закрыть]. Вчера ко мне пришел хайдеггеровский номер журнала[207][207]
  Philosophische Hefte, l, Berlin 1928 (Специальный выпуск, посвященный «Бытию и времени»).


[Закрыть], который, несомненно, есть и у Вас. Я еще не успел его прочитать, но, раскрыв на одной из страниц, смог заметить, что Вас объединяют с марксизмом[208][208]
  Marcuse //., Beiträge zu einer Phänomenologie des historischen Materialismus// Philosophische Hefte, l, a. a. O. S. 48–68.


[Закрыть].

На моем семинаре[209][209]
  В летнем семестре 1928 г. Ясперс вел семинар по философии истории Гегеля.


[Закрыть] несколько недель назад я в течение двух часов обсуждал Вашу интерпретацию Гегеля[210][210]
  Хайдеггер М, Бытие и время. М., 1997; § 82.


[Закрыть] и Вашу книгу; поводом послужила проблема времени у Гегеля. Я испытывал особенное чувство, когда впервые в моей преподавательской деятельности произнес Ваше имя с такой значительностью. Д-р Йонас сделал по Вашей книге замечательный доклад. Студенты живо заинтересовались. Моя критика[211][211]
  Ср.: Jaspers £, Notizen zu Martin Heidegger, Hrsg. von H. Saner, München 1978, S. 26 f; 266.


[Закрыть] коснулась Вашей книги совершенно поверхностно, а вот Вашей интерпретации Гегеля – всерьез, но во введении и заключении я подчеркнул, что Вы ведь не хотели давать критику Гегеля, Гегель служил Вам только для контраста и в конечном счете Гегель был Вам для этого не очень нужен.

Последнюю неделю я читал лекции о Максе Вебере[212][212]
  Когда это было – установить с точностью не удалось.


[Закрыть], семестр был довольно утомительный, и, к сожалению, я не очень продвинулся со своей книгой.

Сердечный привет!

Ваш Карл Ясперс.

[70] Мартин Хайдеггер – Карлу Ясперсу

Тодгнауберг, 24. IX. 28

Дорогой Ясперс!

Вчера мы вернулись из поездки в Ригу. Жена осталась в Мар-бурге, чтобы подготовиться к переезду в начале октября. А мне пришлось ехать прямо сюда, поскольку семья из Марбурга, присматривавшая за детьми в наше отсутствие, должна была уезжать, а дети не могли оставаться одни.

До 15 октября мы вряд ли переедем, и до тех пор я поневоле буду здесь. Поэтому на сей раз моя осенняя поездка к Вам несколько под вопросом, к тому же с подготовкой лекций для зимнего семестра я изрядно отстал.

Если до середины октября мне удастся хорошо поработать и Вы сможете принять меня после этого срока, я постараюсь все-таки приехать.

В Риге было довольно напряженно; морское путешествие от Штеттина до Риги просто чудо – море как зеркало, – так что от величия моря я мало что ощутил; да и вообще, должен сказать, что море не производит на меня впечатления и кажется скучным, но в этом-то и заключается односторонняя восприимчивость жителя гор.

В августе я быстро отдохнул после очень напряженного семестра. А когда решил взяться за работу, началось воспаление роговицы, пришлось то и дело ходить в клинику и щадить глаза.

Теперь я надеюсь на спокойное время для работы и более спокойную деятельность во Фрайбурге. Далеко ли продвинулась Ваша книга?[213][213]
  Речь идет о «Философии» К. Ясперса.


[Закрыть] Я уже и забыл, что сам недавно опубликовал так называемую книгу[214][214]
  «Бытие и время».


[Закрыть] – время от времени мне напоминают об этом «рецензии».

Странный приобретаешь опыт. Для рецензентов и прочих книга вовсе не предназначалась. Да и вообще, писал ли я ее для близоруких современников? Сколько раз я уже читал, будто я – давно запланированный другими – по-настоящему удачный "синтез" Дильтея и Гуссерля, приправленный Кьеркегором и Бергсоном[215][215]
  Бергсон Анри (Bergson, Henri; 1859–1941) – французский философ, профессор в Коллеж де Франс. Во французской и европейской философии вызвал переворот, который обычно (хотя и недостаточно точно) называют «философией жизни». Среди его публикаций: Essai sur les donnees immediates de la conscience, Paris 1889; Mattere et memoire. Essai sur la relation du corps a l'esprit, Paris 1896; Les deux sources de la morale et de la religion, Paris 1932.


[Закрыть].

Я только укрепляюсь в своем давнем убеждении, что сегодня при рутинном многочтении и только-чтении вообще бессмысленно что-либо публиковать – разве только затем, чтобы, благодаря новому назначению, увеличить жалованье. Но и это можно позволить себе лишь один раз.

Хотя, наверно, я чересчур увлекся размышлениями о публикациях и их влиянии – это ведь не в наших руках, потому-то мы и должны дать случаю возможность проявиться, чтобы тот или иной собрался с духом и на свой манер что-нибудь из этого сделал.

Но если уж на то пошло, человеку, даже профессору философии, необходимо умение быть также и "метафизиком", несмотря на то что в этом случае ему придется довольно нелегко, ибо двусмысленность такого бытия довольно велика.

В минувшем семестре я читал "Логику"[216][216]
  Опубликовано в: GA Bd. 26: Metaphysische Anfangsgründe der Logik. Hrsg. von Klaus Held, Frankfurt a. M. 1978.


[Закрыть] как метафизику истины – к изумлению и ужасу «учеников».

Фрайбург вновь станет для меня испытанием – есть ли там что-то от философии или все грязнет в учености.

Для моего "Введения" к зимнему семестру я наряду с немногими центральными проблемами (свободы, природы, истории) взял на прицел вопрос: философия и наука – философия и мировоззрение. И, пробуя свои силы в этой области, я особенно хочу разговора с Вами. Надеюсь, Вы не перестанете быть моим соседом.

С сердечным приветом,

Ваш верный

Мартин Хайдеггер.

Сердечный привет Вашей жене.

[71] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру

Гейцельберг, 2 окг. 1928 г.

Дорогой Хайдеггер!

Со дня на день откладываю ответное письмо, потому что очень хочу с Вами поговорить, а на этот раз все время что-нибудь да мешает. И вот теперь я с тяжелым сердцем решаюсь предложить Вам этой осенью от визита отказаться. Ввиду надвигающегося семестра у меня трудновато со временем – подробности неинтересны, – да и Вы, очевидно, в аналогичном положении. Ничего особенно срочного сейчас нет. Давайте договоримся на весну!

Впрочем, накапливается кое-что, о чем хотелось бы поговорить. Я много дискутировал с Вами в душе. Когда мы увидимся, многое уже разрешится, остальное, надеюсь, вызреет настолько, что мы куда больше прежнего займемся первоначалами.

Море было к Вам благосклонно. Гладким "как зеркало" ему позволительно быть, только когда покой является выражением его жизни. Как бы то ни было, Балтика все равно не настоящее море. Мы были в Альпах, в Церматте, напоследок – на Женевском озере. Поскольку железная дорога делает сегодня возможным все, я побывал на высоте 3000 м, на Горнерграте, среди сплошных ледников. У меня было такое ощущение, как у Сос-сюра:[217][217]
  Соссюр Орас Бенедикт де (Saussure, Horace Benedict de; 1740–1799) – женевский естествоиспытатель; изучал геологию и географию Альп, в 1787 г. совершил восхождение на Монблан, который с помощью барометрических изменений определил как высочайшую гору Европы.


[Закрыть] будто передо мной лежал труп вселенной[218][218]
  Saussure, Horace B. de, Voyages dans les Alpes, 4 Bde. 1779–1796; на нем. языке: Reisen durch die Alpen, 4 Bde, Leipzig 1781–1798.0 восхождении на Монблан (Bd. IV, S. 327): «…у меня было такое чувство, будто я пережил всю вселенную, и вот теперь ее труп лежит простертый у моих ног».


[Закрыть]. Но было и ощущение случайности этих оцепенелых чудовищ – всего-навсего нагромождений материи в пределах малого пространства, как песок на берегу меж двух потоков. В Альпах прекрасно, но я по ним не тоскую: вероятно, для этого нужно самостоятельно на них подняться. Как простой зритель чувствуешь себя здесь глуповато.

На мою книгу увдет еще много времени. В 1929 г. она точно не появится. Продвигается рывками. Семестры очень мешают, на каникулах остается, как правило, несколько недель. Но не это главное. До сих пор я переписывал заново каждый "готовый" раздел, как только опять брал его в руки, а ведь есть еще кое-какие, хотя и немногочисленные, куски, которые не написаны вовсе и состоят только из заметок. Ради новой должности ускорять публикацию я, во всяком случае, не буду. Поскольку я хочу собрать в этой книге мысли, в реализации которых мне представляется возможным жить, – а значит, эта книга у меня единственная, с которой связано нечто существенно-важное, – я хочу написать ее как можно лучше и в как можно более спокойной обстановке.

Зимой буду читать о "Канте и Кьеркегоре". Кьеркегора я с 1917 г. так и не брал в руки (только летом 1923 г.[219][219]
  В летнем семестре 1923 г. Ясперс вел семинар по Кьеркегору.


[Закрыть], да и то урывками и поверхностно). Теперь заранее радуюсь его изучению.

Желаю Вам благополучно водвориться в Вашем доме. Живите счастливо с женой и детьми под собственным кровом. Надеюсь, когда-нибудь и мы сможем погостить у Вас. Я был бы очень рад – но пока что впереди зима.

Сердечный привет,

Ваш Карл Ясперс

[72] Мартин Хайдеггер – Карлу Ясперсу

Дорогой Ясперс!

ЗО.Х.28

Сердечные поздравления! Я очень рад, что приглашение[220][220]
  Приглашение Ясперса в Бонн.


[Закрыть] наконец-то пришло, да еще таким образом. Теперь, если Вы решитесь, Вы сможете осуществить свои планы насчет института. Какие перспективы откроются для Вас помимо этого, будет видно потом.

Я бы очень огорчился, если б соседство – едва лишь или еще даже и не начавшееся – так и закончилось.

В любом случае для Вас это приглашение – нечто конкретное, и мне хочется, чтобы баденское министерство повело себя столь же благородно, как и в моем случае. Гейдельберг теперь лишается философов; как видно, Р.[221][221]
  Риккергу.


[Закрыть] и прочим требуется много места.

Ввиду двукратного отклонения кандидатуры Беккера я считаю рогхаккеровское назначение[222][222]
  Приглашение Ротхаккера в Бонн.


[Закрыть] позором.

Но этот добряк может теперь жить спокойно и в полной мере развернуть свой талант "факультетского трудяги".

Франку я очень желаю назначения, хотя и считаю, что подлинному философствованию в Марбурге пришел конец.

Учитывая, как делаются дела в Берлине, боюсь, что Беккер получил очень скверные рекомендации, – ведь то, что он делает, всем не по нутру.

Я и сам со многим не согласен, но по другим причинам. А выдвижение Беккера было явно воспринято как протаскивание "феноменологии".

Хочу просить Вас, если Вы оцениваете Беккера так же, сообщить г-ну Рихтеру Ваше мнение по этому поводу и, если возможно, по многим другим принципиальным аспектам.

Мы переехали и живем в величайшей радости. Я теперь желаю только, чтобы работа в университете, которая после моего ухода в 1923 г. стала до невозможности "гнусной", все-таки имела смысл.

А "еще" должен сказать, мне кой-чего не хватает, потому что перед этим семестром я не был в Гейдельберге – кроме всего прочего, я мог бы тогда более полно радоваться этому своему новому назначению.

Вам и Вашей жене

сердечный привет,

Ваш

Мартин Хайдеггер.

Моя жена искренне желает удачи и шлет привет.

Р. S. Письмо[223][223]
  В архиве Хайдегтера не обнаружено.


[Закрыть] я только сегодня обнаружил в университете.

[73] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг, 3/11.28

Дорогой Хайдеггер!

Сердечно благодарю Вас за письмо. Мы только что вернулись из Бонна[224][224]
  После переговоров с факультетом по поводу приглашения.


[Закрыть]. Много чего надо рассказать, но сейчас не могу. В Берлин[225][225]
  В прусское министерство науки, культуры и народного образования, которое ведало приглашением в Бонн.


[Закрыть] поеду только в четверг. Если мне предложат очень много, мы, наверное, согласимся на Бонн. Но мы в растерянности и теперь только, в ходе этого развития, которое в конечном счете проясняет действительность, начинаем понимать, что это такое: не знать, чего хочешь.

Беккера я стану теперь поддерживать при всякой возможности – раз уж я, пока у Франка еще не было никакого приглашения, называл его вторым. Когда я был в Берлине – и еще не знал Вашего марбургского списка, – я, по своей инициативе, назвал только Франка, Боймлера, Беккера, однако особенно выделил Франка, а двух других охарактеризовал как paripassu. Как сложится дальше в Берлине, пока не знаю. Кстати, думаю, у Беккера хорошие шансы – нужно лишь еще немножко потерпеть. Рот-хаккера в Берлине знали давно и как бы "взяли на заметку". Против Беккера, думаю, ничего не было. В Киле он стоял в отдельном списке Шольцена и не был среди большинства – так я слышал, правда, не из первых уст.

В Бонне Дюроф спросил меня, хорошо ли я знаю Ширмера[226][226]
  Вероятно, подразумевается англист Вальтер Франц Ширмер (Walter Franz Schirmer), преподававший в Бонне в 1925–1929 гг.


[Закрыть]. Я сказал, что вообще его не знаю. Он очень удивился. И тогда я осознал Ваше влияние, которое привело там в движение мою кандидатуру. Теперь я получил приглашение по списку Венчера[227][227]
  Ср. по этому поюду письмо [36] Ясперса к Хайдегтеру от 27.10.1926.


[Закрыть] – как раз когда франкфуртский список[228][228]
  Список на замещение кафедры Макса Шелера, который скончался в мае 1929 г. во Франкфурте-на-Майне.


[Закрыть], где я на первом месте, был получен в Берлине. Так мне говорили.

Все это, разумеется, конфиденциально!

Скоро Вы вновь получите от меня весточку – когда я съезжу в Берлин.

Сердечный привет Вам и

Вашей жене,

Ваш Карл Ясперс

Сообщите, пожалуйста, Ваш адрес – тогда мои письма будут доходить быстрее.

[74] Мартин Хайдеггер – Карлу Ясперсу

Фрайбург, 10. XI. 28

Дорогой Ясперс!

Сердечное спасибо за Ваше письмо. Я теперь всерьез опасаюсь, что Вы согласитесь. Ваш выбор нетруден в том смысле, что здесь или там Вы будете иметь открытую и более широкую среду для философии "в соответствии с пониманием мира". И, вероятно, в Бонне возможности будут еще шире – по крайней мере, в прошлом году мне там очень понравилось. А Кёльн в конечном счете относится туда же.

Моя первая неделя миновала, и пока я могу только сказать, что любопытствующих много – что-то вроде странствующей публики, вперемежку со шпионами; странное чувство, какого другие на моем месте испытать не могут, я-то совершенно точно знаю, где сидит такой вот шпион, – потому что сам мог бы сидеть на его месте*. Но я знал, что займу этот "передовой рубеж", только, по моему глубокому убеждению, "рубеж" обречен – католики достигли небывалых "успехов", теперь уже повсюду сидят молодые католические приват-доценты, которые с необходимостью появятся и здесь.

Философский факультет стал существенно хуже.

Но, наверно, сейчас везде так.

* В личной корреспонденции Хайдеггера многие факты подвергаются тенденциозному истолкованию. Так же "посчастливилось" и этому месту. Речь, однако, идет не о "подозрительности" Хайдеггера, а о следующем совершенно несомненном обстоятельстве: некогда тесно связанный с католиками, Хайдегтер отошел от католической теологии и мировоззрения. Вполне естественно, что, вернувшись во Фрайбург, для которого была характерна преимущественно католическая ориентация, он был настороженно встречен всеми теми, кто готов был увидеть в нем чужака. Эту настороженность Хайдеггер очень хорошо "улавливал", поскольку был хорошо знаком с католической системой преподавания. Выражение "потому что сам мог бы сидеть на его месте" следует понимать: "если бы я не перешел в философию". Единственная новизна – то, что в своем философствовании я больше не ''прячусь". Где-то свершился рывок. —

Франкфургцы, очевидно, не нашли в себе мужества последовать моему совету. В конце прошлого семестра декан философского факультета[229][229]
  Деканом философского факультета был проф. Пауль Якобсталь.


[Закрыть] попросил меня от имени комиссии составить из следующих имен: Гризебах[230][230]
  Гризебах Эберхард (Grisebach, Eberhard; 1880–1945) – философ культуры. Работы: Wahrheit und Wirklichkeiten, Halle a. d. S. 1919; Erkenntnis und Glaube., Halle a. d. S. 1923.


[Закрыть], Ясперс, Кронер, Тиллих[231][231]
  Тиллих Пауль (Tillich, Paul; 1886–1965) – теолог и философ, профессор в Марбурге, Франкфурте-на-Майне, Нью-Йорке, Гарварде и Чикаго. Опубликовал в т. ч.: Mystik und Schuldbewußtsein in Sche-llings philosophischer Entwicklung, Gütersloh 1912; Über die Idee einer Theologie der Kultur// Religionsphilosophie der Kultur. Zwei Entwurfe von Gustav Radbruch und Paul Tülich, Berlin 1919, S. 29–52. (P.T.: Gesammelte Werke, Stuttgart 1967, Bd. IX, S. 13–31).


[Закрыть], Вер-тхаймер[232][232]
  Вертхаймер Макс (Wertheimer, Max; 1880–1943) – психолог, один из основателей гештальтпсихологии, профессор во Франкфурте-на-Майне, с 1933 г. – в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке.


[Закрыть] – список из трех кандидатов, поскольку, по их словам, у них нет специалиста для консультаций[233][233]
  Речь идет о замене Шелеру.


[Закрыть]. Это было несложно. Я написал им, что совершенно невозможно даже и назвать Вас в компании со всеми остальными. Единственный выход: Ясперс unico loco о всех прочих кандидатах, насколько мне известно, однажды высказался и сам Шелер – в том смысле, что не выбрал бы их в качестве своих преемников.

Но во Франкфурте, вероятно, боялись очередного отказа из министерства и подкрепили свои позиции полным списком. Я даже и не знал, что там дело зашло так далеко.

Надеюсь, Вы и Ваша жена "также и во всем остальном" хорошо провели дни в Берлине.

С нетерпением ожидаю известий не только о результатах Вашего дела, но и вообще об этом визите в министерство. Правда, сейчас, да еще в начале семестра, я, конечно, не могу требовать от Вас пространного письма.

Сердечный привет от Вашего

Мартина Хайдеггера.

[75] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру

Гевдельберг, 12/11.28

Дорогой Хайдеггер!

У меня все пока в подвешенном состоянии. Из Карлсруэ[234][234]
  Из министерства по делам культов и просвещения.


[Закрыть] по-прежнему слышны лишь обтекаемые формулировки; кандидатуру еще обдумывают – боюсь, оценят слишком низко[235][235]
  Речь идет о предложении министерства на тот случай, если Ясперс останется в Гейдельберге.


[Закрыть]. Атмосфера прохладная. В Берлине – наоборот, однако предложение таково, что я вряд ли соглашусь на Бонн; правда, мне сказали, что это предложение не последнее. Цифры я сообщу Вам, когда дело подойдет к концу. Сейчас это слишком затруднительно.

Во Франкфурт меня пригласили в одно время с Вами, но для устного доклада на комиссии. Я был там, гоюрил о многих именах, о которых меня спрашивали. Сначала мне дали список из 180 имен! В ответ мне показалось уместным довести его до 200. На вопрос о списках из трех кандидатов я так и не ответил, сказал, что судьба факультета заключается именно в том, как он отреагирует на разные характеристики. Я полагал, что Вам и мне предложат [во Франкфурте] философские кафедры, а Вертаай-меру – по психологии, и немного поиграл этой мыслью, хоть она и казалась мне невозможной, ведь Вы едва ли пошли бы во Франкфурт, а я если и пошел бы, то весьма неохотно. Но так или иначе, ситуация реального приглашения что-нибудь да значила бы. Соответственно я гоюрил о Вас как о друге, обстоятельно, с теплотой, но и с обозначением потенциального соперничества, описал тот тип философствования, который был бы юзможен лишь благодаря таким приглашениям, когда приглашенные соотносятся друг с другом. Кроме того, я гоюрил о Франке, Беккере, Боймлере, но более прохладно, а также упомянул многих других. Обратил ли факультет на это внимание? Нет, не обратил, ибо, вместо того чтобы primo loco* вписать наши имена в списки на три вакансии, он поместил их в один список. Этот список, как я слышал (из третьих уст), Берлин вернул обратно во Франкфурт.

В Берлине я спросил Виндельбанда[236][236]
  Вольфганг Виндельбанд, министериальрат в прусском министерстве науки, культуры и народного образования.


[Закрыть] о Беккере. Ответил он примерно следующее: «Летом Вы порекомендовали нам Франка, Беккера и Боймлера. На Марбург мы утвердили Франка, так как не хотели делать ту кафедру традиционной собственностью феноменологов. На очереди Беккер. Теперешнее назначение Франка не направлено против Беккера. А о Боймлере у нас есть и другие положительные рекомендации». Я не спросил, дошли ли до них неблагоприятные отзывы о Беккере, поскольку этот вопрос показался мне слишком неделикатным. Однако у меня не сложилось впечатления, что они были. Поэтому мне кажется, Беккер с полным правом может быть в хорошем настроении.

В остальном, в Берлине мы говорили только о Бонне и обо мне! При случае как-нибудь Вам расскажу. Я был весьма неловок, но могу чувствовать удовлетворение.

То, что Вы пишете об обреченном рубеже, меня волнует – в особенности потому, что такова же ситуация и в Бонне.

Внутренне я напряжен и встревожен – так оно бывает, когда человек сам не знает, чего хочет. Обожду, как-нибудь уладится. Материальная сторона очень важна, однако не является решающей – ее значение лишь в том, что на Бонн я соглашусь только в случае очень высокого оклада. Иначе не решусь. В Гейдельберге я никогда не чувствовал себя скованным в своих возможностях.

* Первым делом (лот.).

В Бонне же я боюсь провинциальной узости, если финансовая независимость не обеспечит красоту и подвижность жизни. Устал к вечеру – извините за почерк и стиль.

Сердечный привет,

Ваш Карл Ясперс

[76] Карл Ясперс – Мартину Хайдеггеру

Гейдельберг, 1/12.28

Дорогой Хайдегтер!

Мы остаемся в Гейдельберге. Процесс длился долго. Была неделя, когда мы уже совсем решились на Бонн. Полное вживание в возможности – на основании реальных впечатлений – есть предпосылка осмысленного решения. Материальная сторона – это условие, но решает не она одна. В Пруссии я бы зарабатывал больше (23 300 с доплатами, причем я мог высказать свои пожелания – эта сумма не была их последним словом; здесь в Баде-не – 20 700, но льготы делают мое дальнейшее пребывание в Гейдельберге равноценным, особенно это касается жилья[237][237]
  Выплаты на жилье были повышены на 30 марок в месяц. Это было связано с обещаниями министерства, данными протестантской церковной общине Гейдельберга (которой принадлежал дом JSfe 66 по ул. Плёк), сделать все, чтобы договор об аренде, истекавший в конце марта 1932 г., был бы продлен по крайней мере до 1 апреля 1935 г.


[Закрыть])[238][238]
  На полях: «пожалуйста, совершенно конфиденциально».


[Закрыть], – однако в любом случае этого достаточно[239][239]
  Одно только повышение базового оклада составило 40 % (с 10 000 до 14 000 марок ежемесячно). Со всеми надбавками месячный оклад Ясперса составлял на 1.4.1929 свыше 17 000 марок.


[Закрыть], и решение можно было принять независимо от этого (Вам будет интересно знать составляющие: базовый оклад – 14 000; 1700 – на жилье; 5000 – преподавание)[240][240]
  На полях: «так же» (т. е.: сугубо конфиденциально).


[Закрыть]. Деньги все же кое-что значат, и за 30 000 марок я бы согласился на Бонн, тем более что меня очень привлекали возможности касательно института. Но я не хотел ни выдвигать это наглое «требование», ни «торговаться», а потому остановился на «первых» предложениях обоих правительств и послал в Берлин ответ с отказом, не дожидаясь их последних предложений насчет жалованья. Благородство правительства земли Баден сделало возможным такой поступок. Займи оно другую позицию, мне бы все-таки пришлось поторговаться. Я вовсе не считаю своим долгом избегать этот путь. Только когда речь уже не идет о жизненно важном, можно самому быть «благородным». Вернее, можно быть благородным, когда другие ведут себя так же.

И вот теперь я рад, что остаюсь неподалеку от Вас. Вместе мы, наверно, сойдемся, только когда однажды встретимся в Берлине, – что весьма маловероятно.

Удовлетворитесь, пожалуйста, этими внешними сведениями. У меня действительно очень много дел, предстоит ужасающе много написать, а душевно я сейчас почти вконец измотан. Новый покой, наверно, опять даст возможность пробудиться к настоящей жизни; сейчас же все стало таким нереальным, хоть и весьма поучительно… Но довольно об этом.

Сердечный привет от нас

Вам обоим,

Ваш Карл Ясперс.

[77] Мартин Хайдеггер – Карлу Ясперсу

Фрайбург-им-Брайсгау, 3 дек. 28 г.

Дорогой Ясперс!

Сердечное спасибо за Ваше письмо. Я очень рад, что Вы остаетесь в Гейдельберге. Рад и как баденец, ведь правительство вело себя достойно.

В последние дни я часто с тревогой думал о том, какою будет Ваше решение. И уже видел Вас в Бонне. Но все же думаю, что Вы выбрали (точнее: сохранили) лучшие условия. И я уверен, таким выбором Вы вновь обрели Гейдельберг.

Он более не может быть старым Гейдельбергом времен Макса Вебера. Вы должны создать его заново. Это, по-моему, не самое сложное, но то, что в эти годы настоящей позитивной работы приходится ставить крест на безмолвном преклонении перед безупречным и неувядаемыми идеалами, привносит в наше существование странную отчужденность – такое мрачное стояние перед собственным другим, которое полагаешь необходимым принести в дар времени.