Текст книги "Счастливый час в «Каса Дракула»"

Автор книги: Марта Акоста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава двадцать шестая
Я дико извиняюсь

Помня об обещании, которое я дала Мерседес, я провела весь следующий день за пишущей машинкой. Ближе к вечеру, заглянув в комнату отдыха, я застала Эдну за просмотром итальянской комедии на итальянском языке.

– В субтитрах половина шуток пропадает, – пояснила она. – Посидите со мной, юная леди.

Когда передача закончилась, Эдна выключила телевизор и повернулась ко мне.

– Боюсь спрашивать, но что на этот раз пришло в вашу глупую головку?

– Эдна, я знаю, Сэм не хочет, чтобы Уинни и Освальд женились прямо сейчас, когда ситуация с КАКА еще не прояснилась, и ему нужно остаться здесь со мной, в то время как все остальные поедут в Прагу на торжества. Но мне кажется, что его настрой огорчает Уинни и Освальда.

– Да, можно сказать и так.

Изумрудные глаза Эдны светились любопытством.

– Может, вы поговорите с ним?

Она вздохнула.

– Юная леди, я не в силах описать вам, какая это мука – смотреть, как твои внуки делают глупости. Однако из собственного опыта я знаю, что в отношении любви и брака люди должны принимать решения самостоятельно.

– Но ведь это не Сэм женится! Если Освальд и Уинни приняли решение, он обязан его уважать.

Эдна устремила взор в потолок, словно призывая силы небесные.

– Сэм очень умен. Я надеюсь, что он послушается своего сердца, вместо того чтобы снова возлагать на себя какую-либо ответственность.

– Может, Корнелия убедит его поехать?

Немного помолчав, госпожа Грант заговорила снова:

– Корнелия и ее брат – очаровательные люди и обладают даром убеждения. Я всегда рада, когда они приезжают.

Остальное Эдна предоставила домыслить мне самой.

Я была абсолютно согласна с тем, что Сэм должен слушать свое сердце. И потому решила, что его надо подбодрить. Я поболталась немного туда-сюда, дожидаясь, пока он останется в кабинете один.

– Привет, Сэм, – поздоровалась я, закрывая за собой дверь.

– Привет, юная леди, – спокойно ответил он.

Я придвинула кресло поближе к тому месту, где он сидел.

– Сэм, ты не против, если я буду говорить честно? – Никаких возражений не последовало, поэтому я продолжила: – Тебе ведь небезразличны чувства Уинни? А Освальда?

Он, видимо, был поражен моим словам, а потому залопотал:

– Конечно, ко… то есть да… я имею в виду… а что, собственно, ты имеешь в виду?

– Если мы их настоящие друзья, мы будем радоваться их любви, верно? Ты должен отложить свои дела с КАКА и показать, что счастлив за них.

– Думаю, ты права, – мрачно согласился Сэм.

– Теперь, когда вы с Корнелией так хорошо ладите, ты должен понимать, что Освальд и Уинни чувствуют друг к другу.

Покрутив ручку между пальцами, Сэм заговорил снова.

– Милагро, я всегда хотел жениться по любви. Не потому что вся родня считает нас хорошей парой, а потому что я и она любим друг друга. Если я встречу девушку, которая думает так же, я готов восстать против семьи и потребовать, чтобы она приняла наши отношения.

Он что, имеет в виду, что родня не одобрит его союз с Корнелией?

– Слушай свое сердце, Сэм, – проговорила я, вспомнив слова Эдны.

Затем я оставила его одного, чтобы он мог подумать над моим советом.

Оказавшись в садике, я увидела Дейзи, которая, припадая к земле, шла мне навстречу.

– Эй, девочка, – начала было я, но тут заметила алые пятна на ее белоснежном шерстяном воротничке.

Дейзи взглянула на меня своими желтыми глазами. Наклонившись к собаке, я обнаружила под ее шеей длинный глубокий порез. Кровь уже остановилась, но края раны выглядели пугающе.

– Все будет хорошо, девочка моя, – проговорила я, осторожно беря собаку на руки, – все будет хорошо, моя девочка.

Дейзи терпеливо сносила тряску, пока я мчалась по направлению к коттеджу, то и дело натыкаясь на кусты и проваливаясь в ямки на поле. Я надеялась, что Освальд или Уинни окажутся дома.

– Помогите! – закричала я, пытаясь открыть калитку. – Помогите!

Распахнув дверь, Освальд поспешил мне навстречу.

– Освальд, она ранена! Сделай что-нибудь, пожалуйста!

Я заплакала, только когда Освальд принял Дейзи из моих рук и понес в дом.

– Успокойся. Это просто порез: Я справлюсь с ним. – Отодвинув книги и газеты в угол длинного стола, Освальд положил на него собаку. Потом указал на свой «командный пост» и велел: – Принеси мою сумку.

Возле металлического письменного стола стоял черный кожаный портфель, на котором виднелось тиснение – инициалы «ОКГ». Я передала его Освальду.

Когда он принялся ощупывать рану, Дейзи тихо взвыла.

– Это плохо, – заметил Освальд взволнованно, – но не страшно.

– Что ты имеешь в виду?

– Это ровный порез. Колючая проволока или гвоздь сделали бы края раны рваными. Сейчас я промою ее и зашью. Здесь нам может угрожать только инфекция.

Он попросил меня принести ему из ванной бритву и полотенце. Схватив толстое белое полотенце, я подошла к шкафчику и, отодвинув в сторону бутылочки со швейцарской косметикой, обнаружила кружку, в которой стояли одноразовые бритвенные станки. Я помчалась назад к Освальду, который уже наполнил миску теплой мыльной водой.

– Мне нужно, чтобы ты крепко держала ее, – сказал он.

Смотреть, что он вытворяет с Дейзи, было невыносимо. Поэтому, удерживая собаку, я стала разглядывать комнату. Мебель уже переставили; помещение сияло чистотой, а на столике у стены красовались свежие цветы.

– Ты позволяешь ей вертеться, – сделал мне замечание Освальд.

Обхватив Дейзи покрепче, я уткнулась лицом в ее мохнатую спину.

– Откуда ты взял эту странную мебель? – спросила я, чтобы отвлечься.

– Купил на аукционе. Аукционист намекнул, что в этот лот входит интересная антикварная мебель из американской провинции. И вот что я получил.

– Ой. Она похожа на мою старую мебель.

– Я почти закончил, – сказал Освальд, а через несколько минут добавил: – Вот и все.

Я взглянула на Дейзи. Теперь на ее груди появился лысый участок, а рана была зашита маленькими черными стежками.

– Выглядит ужасно.

– Ужасно? Да это лучшая пластическая операция, которой когда-либо подвергалась собака! А еще я подтянул ей кожу вокруг глаз, и, когда опухоль спадет, она снова будет выглядеть как щенок.

Я облегченно рассмеялась.

– Почему ты занимаешься этим?

– Чем?

– Пластической хирургией.

Освальд пожал плечами.

– У меня неплохо получается. Я же говорил тебе, что у меня хорошо развиты двигательные реакции мелких мышц. Но кажется, я догадываюсь, ты считаешь эту профессию декадентской и претенциозной.

– Такого я не говорила.

– Да тебе и говорить не надо было, – добавил Освальд, натужно улыбнувшись.

– Моя мать Регина сделала кучу пластических операций. Ее лицо похоже на маску.

– Некоторые люди с большим удовольствием носят маску, чем показывают окружающим свое лицо, – заметил Освальд, направляясь в ванную, чтобы вымыть руки.

Услышав журчание воды, я посмотрела на себя. Моя блузка была испачкана ярко-красной кровью, но впервые с тех пор, как я заразилась, это зрелище не породило во мне никаких желаний. Подойдя к кухонной мойке, я губкой размазала мыло по ткани, чтобы пятно не застарело, а потом вымыла руки.

Освальд вернулся в комнату с влажным полотенцем и начал вытирать кровь и грязь с моего лица с той же щемящей нежностью, какую демонстрировал в моем горячечном сне. Что же со мной такое? Почему я не могу испытывать такие чувства к Иэну?

– Милагро, – снова заговорил он. – Легко презирать пластическую хирургию, когда ты красива от природы.

– Тут и речи нет о моральных оценках, – сказала я, с осторожностью отнесясь к его комплименту. Я знала, что его идеал – Уинни. – Мне необязательно защищаться перед тобой, доказывая свою правоту.

– Нет, необязательно. А я не должен защищать перед тобой свою профессию, скажу только, что тщеславие тут ни при чем. Это возможность сделать так, чтобы люди не чувствовали себя изгоями и уродами. Чтобы они смогли вписаться в общество. Да, я делаю операции избалованным женщинам, у которых больше денег, чем здравого смысла, но эти доходы позволяют мне помогать людям, пострадавшим во время пожаров, несчастных случаев или войн; тем, у кого врожденные проблемы.

Я собиралась было высказаться по поводу деспотизма средств массовой информации, которые установили бессмысленный и нереальный стандарт красоты, но тут до нас донеслось отчетливое «кхе».

Стоя на пороге, на нас смотрела Уинни.

– Привет, Уинни, – выпалил Освальд. – С Дейзи случилась беда, и Милагро принесла ее сюда.

Собаки поблизости не было, и Уинни тяжело вздохнула. Она выглядела неважно, лицо ее приобрело желтоватый оттенок.

– Дейзи! – позвала я, и собака примчалась в дом, стуча грязными лапами.

При виде животного выражение лица Уинни изменилось.

– Бедняжка Дейзи! Что с тобой случилось?

– Не знаю. Это был ровный порез, так что она, видимо, напоролась на что-то очень острое, – объяснил Освальд. – Дейзи будет в полном порядке.

Он подошел к письменному столу и взял янтарно-желтый пузырек с каким-то лекарством. Отсчитав несколько таблеток, Освальд ссыпал их в маленький конвертик цвета манильской пеньки.

– Это антибиотики. Давай их ей два раза в день – утром и на ночь.

– Хорошо, – ответила я, взяв у Освальда конвертик. – Увидимся позже, Уин.

Когда я выходила из хижины, Дейзи уже носилась по огороду за какой-то птицей.

– Пока рана не заживет, на нее не должна попадать грязь.

– Спасибо, что помог собаке, – пробормотала я и повела Дейзи к дому.

Ополоснув ее лапы водой из шланга, я отвела собаку в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь. Дейзи как ни в чем не бывало развалилась на кровати.

Я приняла душ, надела симпатичные капри цвета морской волны и облегающий топ, наложила макияж и, накрасив ногти на ногах перламутровым розовым лаком, обулась в «леопардовые» шлепки. Потом разделила волосы на косой пробор и уложила их так, чтобы они были гладкими и прямыми. Взглянув в зеркало, я заметила, что мои грудь и бедра снова приобрели округлую форму и стали пышнее.

– С возвращением, девочки мои, – поприветствовала их я. – С вами веселее.

Глава двадцать седьмая
Не нужен нам берег турецкий

Иэн и Корнелия явились к коктейлям. Когда на землю спустились сумерки, а пустые бокалы наполнились напитками, все мы погрузились в espiritu de los сосteles, за исключением Уинни, которая едва пригубила свою порцию. В бледно-желтом облегающем платье из шелка-сырца она походила на анемичного ангела. На этом фоне мой наряд выглядел невероятно безвкусно.

Корнелия продолжала демонстрировать Сэму свои нежные чувства, а вот Иэн подсел не ко мне, а к Эдне.

Глядя на меня, он заявил госпоже Грант:

– Милагро напоминает мне вас.

Закатив свои великолепные глаза, Эдна уточнила:

– Вы хотите оскорбить меня или сделать комплимент ей?

Иэн рассмеялся.

– А может быть, он оскорбляет меня и делает комплимент вам, – предположила я.

– Ужасная девчонка, – с улыбкой сказала Эдна.

– Я тоже так думаю. Я хотел бы забрать ее с собой после ужина, если вы, конечно, не против.

– Я ведь не ее мать Регина, – ответила Эдна.

– Ну спасибо, я уже взрослая и могу сама принимать решения, – проговорила я.

– И очень часто эти решения бывают ужасными, – высказался Освальд. Взглянув на Иэна, он холодно улыбнулся.

Я сдержалась только ради Уинни.

Еще до нашего отъезда Эрни принес в дом бутылку бараньей крови. Я сидела в углу, а Уинни устроилась на подлокотнике моего кресла. Я глотнула напитка, замутненного бараньими соками. Глубокий и едкий вкус – ничего похожего на всю ту кровь, которую я пробовала раньше. Напиток вызвал у меня отвращение, и я отставила бокал.

– Крепкая штука, – заметила Уинни. – Но нашим старшим родственникам нравится.

– Уинни, – едва слышно проговорила я, – а муж Эдны еще жив?

– Да, – тихо ответила она. – Жив и обитает в Новой Шотландии' [83]83
  Новая Шотландия – провинция на востоке Канады.


[Закрыть].

– Из-за чего они разошлись?

Уинни взглянула на Эдну. Та сидела, положив ногу на ногу, и, вытянув хрупкую руку, в которой держала бокал с алым напитком, разговаривала с Иэном.

– Эдна – настоящая femme fatale' [84]84
  Роковая женщина (фр.).


[Закрыть], одна из последних, – заявила Уинни так серьезно, что я чуть не рассмеялась.

– Что?

– Мужчины считают ее неотразимой и делают массу глупостей, чтобы произвести на нее впечатление. Моя мама рассказывала, что один по уши влюбленный поклонник обмолвился как-то Эдне, что собирается убить дядю Аллена, так зовут ее мужа, а она посчитала это за шутку и сказала, что будет рада.

Голубые глаза Уинни расширились. Мы обе снова взглянули на Эдну.

– И что же произошло? – шепотом спросила я.

– Ее поклонник вызвал дядю Аллена на дуэль, а когда тот отказался, попытался застрелить дядю Аллена, но промахнулся. И покончил жизнь самоубийством. Был жуткий скандал.

– Ну, – возразила я, – Эдна же не виновата, что какой-то полоумный…

– Он был не единственным полоумным. В нее постоянно влюблялись. А потом что-то случилось – никто почему-то не хочет рассказывать, что именно, – и после этого дядя Аллен решил, что с него хватит.

– Думаю, она до сих пор производит впечатление на мужчин, – заметила я.

Уинни вздохнула.

– Каково это, Мил, заставлять мужчин совершать из-за тебя безумства?

Вопрос показался мне смешным.

– Не знаю, что ты имеешь в виду. В основном я сама делаю глупости.

– Может быть, может быть, – скептически сказала она.

– Уинничка, со мной они хотят развлечься, а вот на такой девушке, как ты, они женятся, – пояснила я. – Тебя они воспринимают серьезно.

Немного подумав, Уинни заговорила снова:

– Я не хочу, чтобы меня тщательно и осторожно выбирали. Я хочу, юная леди, чтобы ко мне испытывали безумную страсть.

На мой взгляд, она должна была радоваться, что в нее влюблен такой потрясающий мужчина, как Освальд.

– У тебя просто предсвадебная трясучка.

Я взяла Уинни за руку – она казалась такой изящной и мягкой, – чтобы защитить от ее же собственных страхов.

– Ты, наверное, очень волнуешься из-за того, что выходишь замуж.

– А кто бы не волновался?

Уинни едва заметно улыбнулась, но ее напряжение, похоже, передалось окружающим, поэтому после ужина я без всяких возражений поехала с Иэном.

– У меня есть оригинальный сюрприз для тебя, – заявил он.

– Ты ничего не должен мне покупать.

– А я ничего и не покупал. Ты просто попробуешь кое-что, и, я полагаю, тебе это понравится.

Когда мы приехали в гостиницу, Иэн открыл дверь пристройки, и мы вошли в комнату, где горело с десяток свечей.

– Это все для тебя.

Комната была переполнена цветами, чей аромат в теплом воздухе только усилился. Я не сразу заметила девушку в нижнем белье, которая лежала на кровати, покрытой полиэтиленовой пленкой. Она лежала и моргала своими водянистыми голубыми глазами, которые обрамляли густо накрашенные тушью ресницы. На столике возле кровати покоился серебряный поднос; на нем, поблескивая, лежали колющие и режущие предметы.

– Тиффани? – удивилась я.

– Привет, я твой сосуд. Забирай у меня прану, энергию, пей меня, восстанавливай свою темную силу и естество.

Я повернулась к своему спутнику.

– Иэн, что ты хочешь этим сказать?

– Хочу тебя угостить. Человеческая кровь во много раз лучше крови животных, а твоя… – ах, Милагро! – Он обнял меня. – Я никогда не знал, что существует нечто похожее на это. На тебя. – Иэн погладил меня. – Конечно, эта девушка и близко не похожа на тебя по вкусу, но все равно неплохая. Я бы предложил тебе себя, но последствия могут быть непредсказуемыми.

Ну да, все мужики извращенцы. Возьми любого и подпусти поближе – он тебе такое изощренное желание выскажет, что мама не горюй. Например, Себастьян. Для них это естественно, и я могу это понять, даже несмотря на то, что соглашаюсь исполнять далеко не все их безумные требования.

Иэн подошел к кровати и взял в руки старинную бритву. Тиффани поежилась и приоткрыла рот. Он уже собирался было сделать надрез на ее коже, как я, отдернув его руку, крикнула:

– Прекрати!

– Что ты делаешь? – удивленно спросил он. – В этом нет ничего такого. Она хочет этого. Ей это нравится. Верно ведь, Тиффани?

Тиффани покивала головой в знак согласия.

– Мой темный лорд может делать все, что ему заблагорассудится. Моя единственная мечта – потакать всем его желаниям и быть его сосудом.

– Эта девушка сама не знает, чего хочет, – сказала я. Взяв Тиффани за руки, я помогла ей принять сидячее положение. – Тиффани, – сурово произнесла я, – никакой он тебе не темный лорд. Этот парень просто хочет использовать тебя.

Иэн налил себе коньяку.

– Разве это необходимо, Милагро? – осведомился он. – Почему ты не хочешь смириться со своей ролью в этом мире? Некоторые из нас хищники, а некоторые – добыча.

– Это круто, – заявила Тиффани. – Темный лорд может использовать меня для подпитки своей потаенной, то есть как там… окаянной силы.

– Нет, это совсем не круто, – возразила я. – Во-первых, можно заразиться инфекцией, которая переносится с кровью. Во-вторых, ты можешь заработать шрамы. – Взглянув на ее руки, я поняла, что мое предупреждение явно запоздало: на ее предплечьях красовались застарелые метки и довольно-таки свежие болячки. – В-третьих, ты ему нравишься совсем не в том смысле, в каком он нравится тебе, muchacha' [85]85
  Девочка (исп.).


[Закрыть]. – Сказав это, я заметила, как вспышка сомнения наконец-то мелькнула в глазах девушки. – А в-четвертых, если уехать из этого городка, можно найти массу занятий поинтересней дурацкого поклонения дьяволу. А еще тебе стоит выбрать подходящую религию. Я слышала много хорошего об унитариях.

– Ты закончила или как? – поскучневшим голосом спросил Иэн.

– Да.

Двигаясь так быстро, что я не успела остановить его, Иэн подошел к кровати и слегка надрезал бритвой кожу на груди Тиффани. Из ранки тут же начала сочиться кровь.

– Пей, Милагро, пей! – велел мне Иэн.

Я покачала головой, а он произнес спокойно:

– Разве это отличается то того, что ты позволяла делать мне?

Он склонился над девушкой и принялся сосать ее кровь. Мне было невыносимо смотреть, как Тиффани извивается в экстазе, но, едва я собралась уходить, Иэн протянул руку и крепко схватил меня за запястье. Когда он привлек меня к себе, чтобы поцеловать, я заметила, что его рот испачкан кровью девушки.

– Нет! – закричала я, уворачиваясь и стараясь вырваться из его объятий.

Отпустив меня, он изучающе взглянул мне в лицо.

– Ты даже не представляешь, что значишь для меня. Я готов сделать для тебя все что угодно. Я буду заботиться о тебе и выполню любое твое желание, сделаю все, чтобы тебя порадовать. Буду беречь тебя, как большую редкость, ведь ты и есть редкость. Только скажи мне, чего ты хочешь.

Он был очарователен, и его речи звучали убедительно. А еще, когда он приезжал, мне было весело.

– Я хочу, Иэн, достичь чего-нибудь самостоятельно. Я пока еще не знаю, чего именно, но твердо уверена в одном – я не желаю, чтобы со мной обращались как с сосудом или рабыней, относились как к собственности или любимой игрушке.

– Ну, если ты действительно хочешь этого… – Он не без удовольствия смотрел на Тиффани, но, обратившись к ней, сказал: – Одевайся и уходи, девочка.

Она стала неторопливо собирать свои вещи. Выражение ее лица напоминало застывшую физиономию байкера Арти.

– Иэн, этого не будет. Я прощаюсь с тобой и ухожу.

Тиффани возилась со своими ботинками. Я помогла ей справиться с ними. Потом Иэн внимательно наблюдал, как я с трудом засовываю безвольные руки Тиффани в рукава свитера.

– Мое сердце, – проговорил он. – Я спрашивал тебя, чему ты угрожаешь – моему уму, телу или душе. Моему сердцу – вот ответ.

Я вспомнила, как в своем видении чувствовала сердцебиение Освальда. Мне хотелось ощутить это единение снова, пусть даже оно было выдумкой.

– Не знаю, плохой ли ты человек, Иэн, но что хороший, не думаю.

Открыв дверь, я поджидала Тиффани. Ее глаза наконец остановились на Иэне, и она вдруг заныла:

– Позвольте мне остаться, мастер!

Я оставила их вдвоем.

На ранчо я возвращалась пешком по длинной и пыльной дороге, размышляя, почему меня совсем не смущало то, что Иэн режет меня, и почему меня так расстроило то, что он режет Тиффани, когда она сама так этого хочет. Может, потому что мне кажется, будто она ничего не понимает и вообще не в своем уме, но ведь для меня все это тоже темный лес.

Какая-то машина притормозила рядом со мной, и, подняв глаза, я увидела седан Освальда.

– Тебя подвезти? – спросил он, опустив стекло.

Я дернула ногой, вытряхивая камешек из своей босоножки, и поинтересовалась:

– Что ты здесь делаешь? – А потом залезла в машину.

– Сегодня снова покалечили животное, и я забеспокоился. Позвонил Иэну, а он сказал, что ты ушла.

– Кто покалечил? Где?

– На одном из ранчо недалеко от нас у нескольких овец перерезали глотки. – Он взглянул на меня, и я сразу ощутила его беспокойство. – Эрни говорит, что из них выкачивали кровь.

– Дейзи! – воскликнула я.

– Похоже, это произошло не случайно. – Потрясающее лицо Освальда приобрело озадаченное выражение. – Милагро, почему ты сегодня отправилась домой пешком? Почему Иэн не отвез тебя обратно?

– Иэн был занят, – ответила я. – Но я не хочу говорить об этом.

Освальд повел себя тактично, выполнив мою просьбу и позволив мне молча поразмышлять о злосчастном происшествии в пристройке гостиницы и о смерти животных. Кругом одна кровь.