Текст книги "Счастливый час в «Каса Дракула»"
Автор книги: Марта Акоста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
– Нэнси, ты же знаешь – я безумно люблю тебя. Я полагала, что здесь будет обычный девичник. И вообще – почему все в розовом?
Нэнси сделала официанту какой-то знак: либо это означало «миру мир!», либо «принесите еще два бокала шипучки».
– Мама всегда говорила, что развлечь девяносто гостей не трудней, чем девять. А о пюсовом я тебе рассказывала. Сегодняшняя тема – пюсовый цвет.
– Я проверяла в словаре, Нэнс. Пюсовый – это пурпурно-красный, блошиный цвет.
– Фу-у-у! – хором выдохнули мы, и тут официант принес нам выпивку.
Мы подняли бокалы за помолвку Нэнси, а потом она спросила:
– Ну и как поживает тот симпатичный парень? То есть я имею в виду твое творчество.
– Мое творчество на подъеме. Я настолько въехала в работу, что диалоги между зомби пишутся просто сами собой, их словно бы кто-то диктует. А с парнем ничего не вышло, – мрачно заметила я. – Как ты думаешь, Нэнс, почему – в том, что касается парней – мне вместо высокой литературы всегда попадаются низкопробные романчики?
– Все очень просто. Высокая литература помогла пережить все те годы с твоей матерью Региной. А сейчас необходим баланс – для этого и существуют низкопробные романчики. Это как Чанг и Ли.
– Чанг и Ли – сиамские близнецы. Ты имеешь в виду инь и ян. Так ты думаешь, мне суждено всю жизнь провести с книжками в обложках-«рвушках»?
– Мил, почему именно я все время должна приходить к этим ужасно сложным умозаключениям? У меня от них голова болит. Просто тебе необходимо отыскать классного парня, который в то же время окажется серьезным. Как тот… – из книжки, которую ты любишь.
– Какой парень? Из какой книжки?
– Да все они! – неопределенно ответила Нэнси. – Кстати, о парнях. Ни за что не угадаешь, что происходит у Себастьяна.
– Только не говори, что он до сих пор названивает тебе!
– С ним говорил Тодд, а не я. Ты знала, что Б/У и Тесси снова вместе? Чье кольцо нравится тебе больше – мое или ее?
Нэнси помахала перед моим носом своей левой рукой, и блеск какой-то здоровенной штуковины, словно бы приделанной к ее пальцу, просто ослепил меня.
– Откуда я знаю?
Нэнси пожала обнаженными плечами.
– Она идет сюда. Просто взгляни на ее руку.
Я обернулась и увидела Тесси, которая, протискиваясь сквозь плотные ряды танцующих, шла прямо на меня. Я знала, что Тесси красива, потому что все так считали. Она отличалась мелкими чертами лица и монохромным окрасом: каштановые волосы, светло-карие глаза и легкий загар. Мы никогда не были дружны, однако она терпимо относилась к моим отношениям с Себастьяном. Забавно, но сейчас эта терпимость ее явно покинула.
– Нэнси, мне нужно бежать. Потрясающий вечер.
Я поцеловала подругу в щеку и стала протискиваться сквозь толпу по направлению к двери.
Кто-то крикнул мне вслед: «Подожди! Подожди!» – но я не остановилась.
Глава девятнадцатая
Побежали мурашки – значит, сработало
К сожалению, разглядеть в розовом море девушку, одетую в пюсовое, не составляет никакого труда. Я выскочила за дверь и помчалась по коридору. Обнаружив лестничный колодец, я понеслась вниз, однако Тесси в своих безвкусных босоножках оказалась удивительно прыткой. В конце концов мне удалось обдурить ее: я рванула в подвальный этаж, переждала немного в подземном гараже, а потом уже на лифте приехала в вестибюль. Прежде чем войти в бар, я остановилась и перевела дух.
Приняв расслабленную позу в кожаном кресле, Освальд слушал пианиста и являл собой образчик элегантности. Женщины в деловых костюмах, сидевшие за столом неподалеку, бросали в его сторону голодные взгляды.
Когда я подошла ближе, Освальд удивленно произнес:
– Разве уже прошли час и сорок семь минут?
Я опустилась в кресло, стоявшее напротив, глотнула скотча из его бокала и сказала:
– Я решила, что лучше перебдеть, чем недобдеть. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Смывайся, пока не поздно.
– Что случилось? – переполошился он.
После редактирования рассказ всегда становится лучше, поэтому я пояснила так:
– Я заметила девушку, которая встречается с Себастьяном, и тут же ушла.
– А она-то тебя видела?.. Ой, зачем же я спрашиваю? – Освальд достал бумажник и выложил на стол деньги. – Пошли.
Он передал мне джемпер и, схватив за руку, потащил за собой. Деловые дамочки проводили меня завистливыми взглядами: видимо, посчитали, что Освальд, сгорая от нетерпения, повел меня в свой номер.
– Боковая дверь, – бесцеремонно скомандовал он.
– Я уверена, что она меня не видела и ничего никому не скажет, даже если каким-то образом узнала… – пустилась я в объяснения, вприпрыжку следуя за Освальдом.
Мы свернули в коридор и направились к боковому выходу.
Себастьян и Тесси стояли там, глядя друг на друга.
– Себастьян, лучше скажи мне правду, – донеслась до моего слуха ее реплика.
Я с удовольствием продолжила бы слушать. Более того, я с наслаждением сняла бы туфлю и размазала бы Себастьяна по стене. Судя по всему, Освальд ощутил мой порыв, потому что вдруг рывком оттащил меня в сторону и запихнул в чулан. Я оказалась надежно зажатой между Освальдом и корзиной для грязного белья. Он осторожно закрыл дверь, и мы очутились нос к носу в пахнувшей хвойным очистителем темноте.
Себастьян и его подружка двинулись по коридору – приглушенная речь Тесси зазвучала отчетливей. Звук их шагов оборвался как раз возле чулана. Я с ужасом ждала, что Себастьян распахнет дверцу, и оттого мое сердце так и подпрыгивало в груди.
Вместо этого до нас донесся голос Тесси:
– Где она? Где ты прячешь эту шлюху?
Освальд стоял так близко, что его подбородок упирался в мою макушку, и я чувствовала, как на вдохе его грудь вздымается, а на выдохе – опускается.
– Тесси, я клянусь, что не видел ее и совершенно не хочу с ней встречаться. Кроме того, я понятия не имел, что это вечеринка Нэнси. Ты же просто сказала мне, что сюда надо идти в розовом.
– В пюсовом, – фыркнула Тесси.
– Пюсовый – это пурпурно-красный цвет, – возразил Себастьян.
– Слишком много совпадений! И как мне верить тебе после того, что произошло в колледже? – В голосе Тесси слышались слезы. – Какой же я была дурой! Почему я сразу не поняла, чего ты хотел, когда заставил меня надеть тот черный парик и отвратительное белье?! Ты занимался сексом со мной, а представлял себе Милагро Де Лос Сантос!
Тело Освальда содрогнулось, и я поняла, что он пытается сдержать смех. Чтобы помочь ему сдержаться, я пнула его в голень.
– Тесси, не стоит вспоминать о прошлом, – успокаивающим тоном произнес Себастьян. – Давай рассуждать логически. Вполне можно было предсказать ее появление на вечеринке Нэнси. Они ведь подруги.
Тесси перестала плакать.
– Возможно, ты прав, Себастьян. Просто, когда я ее увидела, сразу вспомнила о том, что было. Скажи, что ты меня любишь.
– Я люблю тебя, Тесси. Ты моя любимая девочка, – заверил подружку Себастьян, и эта фраза полоснула мне ножом по сердцу – Почему бы тебе не привести себя в порядок и не вернуться на вечеринку? Я приеду за тобой через несколько часов.
– Ладно.
Звук удаляющихся шагов растаял в тишине, и я решила, что путь свободен. Но стоило мне потянуться к дверной ручке, как Освальд остановил меня, прижав мою руку к телу.
И через несколько секунд снова раздался голос Себастьяна:
– Питере, тут в «Крофте» вот какой расклад. Здесь опять была замечена Де Лос Сантос. Команда должна быть в отеле через пятнадцать минут – я не могу позволить, чтобы эта сучка в очередной раз исчезла.
Наступила тишина.
Идеальная возможность выпрыгнуть наружу и исколошматить Себастьяна. Я начала щупать окружавшую нас темноту, пытаясь отыскать что-нибудь твердое и тяжелое. Для начала я угодила рукой в склад туалетной бумаги, а потом мои пальцы скользнули по черенку метлы. Только я собралась выйти на тропу войны, как Освальд одной рукой обхватил мое тело, а другой – зажал мне рот.
Инстинктивно прикусив его ладонь, я услышала громкий вздох Освальда. Находясь в непосредственной близости друг от друга, мы оба знали: стоит мне сильнее сжать зубы – я прокушу кожу и снова почувствую вкус его крови. Освальд прижался губами к моему уху и тихо прошептал:
– Милагро, ну пожалуйста!
А я так и не поняла, что он имел в виду: «пожалуйста, не надо» или «пожалуйста, продолжай».
Возможность совершить преступное нападение на Себастьяна постепенно ускользала, потому что все мои эмоции были сосредоточены на Освальде – на близости с ним, на его плоти между моими зубами, на тепле прижатого ко мне тела, на моем извращенном желании снова ощутить вкус его крови. Я думала: еще секунда – и я оттолкну вампира и наброшусь на Себастьяна Беккетт-Уизерспуна, но секунды проходили одна за другой, а я оставалась в прежнем положении.
Наконец Освальд отпустил меня. Я изо всей силы оттолкнула его в угол тесного чуланчика и прошипела:
– Никогда больше, Освальд, не смей хватать меня!
Он медленно открыл дверцу и выглянул в коридор.
– Мне пришлось сдерживать тебя. Ты чуть не убила Беккетт-Уизерспуна.
– А если бы и убила – что с того?
– Только не здесь и не сейчас, Милагро. Пожалуйста, давай уедем отсюда в какое-нибудь безопасное место.
Когда рядом Освальд, безопасность мне не грозит, однако нам и вправду лучше было уехать, пока к Себастьяну не прибыло подкрепление. Стремительно проскользнув мимо Освальда, я помчалась по коридору к выходу и, покинув «Крофт», оказалась в прохладной ночи. Натянув джемпер, я застегнула его на все пуговицы. Я чувствовала себя отвратительно. Помимо того что мне довелось фигурировать в больных фантазиях Себастьяна, я еще была до того жалкой, что по-прежнему желала мужчину, который не только помолвлен, но плюс ко всему не испытывает ко мне никакого интереса.
Мы благополучно добрались до автомобиля.
Освальд вел машину на приличной скорости, а я смотрела в окно.
– Даже и не знаю, что мы скажем об этом домашним, – сказал он, когда мы ехали через лес.
– А разве ты обязан им все рассказывать?
– Думаю, им не стоит знать, что я тайком вывез тебя в город и что Себастьян почти поймал нас… – Освальд запнулся. – И уж, конечно, им не стоит рассказывать о том, как он одевал свою подружку для эротических игр.
Освальд посмотрел в мою сторону, и уголок его рта приподнялся в улыбке.
– Мы больше никогда не будем говорить об этом, – заявила я и откинулась на спинку сиденья.
Глава двадцатая
Потрясенная и взбудораженная
На следующий день я с головой погрузилась в творчество. Думать о кожных болезнях, которыми страдали зомби, куда проще, чем разбираться с беспорядком, творившимся в душе. Мне так хотелось оказаться на вечеринке у Нэнси, что я совсем забыла про оборотную сторону подобных сборищ: гнусные сопливые богачки, которые так и стараются вытереть о тебя ноги, развратные бывшие дружки и потрясающие, но при этом мучительно недоступные мужчины.
Пока Эдна не постучала в мою дверь, я понятия не имела, что уже близится вечер.
– Пора готовить ужин, юная леди! – объявила она.
Я отложила свои бумажки и вышла за ней на кухню.
– Знаете, Эдна, я всегда считала, что по вечерам за городом обычно пьют мартини.
– Вы просто начитались Чивера' [56]56
Чивер, Джон (1912–1982) – американский писатель
[Закрыть].
– Вы ведь говорили, что ничего не знаете о книгах.
– Ха! – усмехнулась Эдна. – Я сказала, что не похожа на человека, который знает что-нибудь о книгах. Но, думаю, мы можем выпить по коктейлю. Так ведь, Сэмюэл? – обратилась она к Сэму, который в этот момент зашел на кухню.
– Я поддержу компанию. Буду ждать вас на террасе.
Оказалось, у Эдны была целая коллекция хорошей выпивки, необычных ликеров, миксеров, украшений для коктейлей и книг с рецептами. Я решила, что она, возможно, понимает прелесть напитков в кокосовой скорлупе.
Поскольку меня по-прежнему привлекал красный цвет, я решила сделать дайкири с клубникой. Эдна поймала меня как раз в тот момент, когда я собиралась залить ром из бутылки прямо в блендер, и заставила сначала отмерить спиртное с помощью специального стаканчика.
Мы накрывали стол на террасе, расставляя закуски и напитки, когда из больницы вернулась Уинни. Солнце уже стояло низко, сверкая над самыми горами. Некоторое время мы молчали, вслушиваясь в крики птиц и шелест листьев на ветру.
У такого чудесного настроения должно быть свое название. В других языках есть фразы, обозначающие неуловимые ощущения, – ну, например, esprit d'escalier' [57]57
Правильно esprit l'escalier. Буквально «остроумие на лестнице» (фр.). Соответствующее русскому «задним умом крепок».
[Закрыть]. Казалось, мы все находились в одинаково расслабленном, компанейском состоянии, название которого, я уверена, лучше всего звучало бы по-испански – скажем, espiritu de los cocteles' [58]58
Здесь: «коктейльное остроумие» (исп.).
[Закрыть].
Тут я вспомнила об Эрни и спросила:
– А вы когда-нибудь приглашаете Эрни выпить с вами?
– Эрни больше любит, когда мы приходим на конюшню и пьем вместе с ним пиво, – ответил Сэм.
– На конюшне?
– Да, у него там однокомнатная квартира. Первая дверь налево. А еще у него есть кое-какая собственность в городе.
Вампиры обсуждали новости, последние события и так далее. Уинни вся светилась, и я отнесла это на тот счет, что она любит и любима. Не то что я – плохо одетая, нищая и одинокая, и, кроме того, мой бывший парень хочет вбить мне кол в сердце. Я дала себе клятву не вспоминать о Себастьяне и просто наслаждаться мирным закатом, как вдруг на подъездной аллее показался грузовик Гэбриела.
Поздоровавшись со всеми вампирами, он сердечно обнял меня. Я с наслаждением слушала его враки о том, как я прекрасно выгляжу, и вдруг увидела Освальда, который брел через поле по направлению к нам.
Когда солнце зашло за горы и небо стало совершенно сапфировым, мы разлили в бокалы новые порции коктейлей. Освальд сел между мной и Уинни, взяв невесту за руку. Я отвернулась и взглянула на Гэбриела, который стоял напротив меня, прислонившись спиной к столбу веранды.
– Милагро, думаю, тебе будет нелишним узнать, что Питере, водитель Беккетт-Уизерспуна, почти совсем поправился.
– Возможно, это происшествие станет ему уроком, – задумчиво произнесла я. – Может, он поймет свою ошибку и больше не будет оскорблять и похищать невинных девушек.
Вампиры обменялись скептическими взглядами.
С espiritu de los cocteles мне пришлось распрощаться, после того как Гэбриел поведал мне, что хозяин моей квартиры позволил организации «Добрая воля»' [59]59
«Добрая воля (Goodwill) – благотворительная организация, имеющая также сеть магазинов, где продают переданные в дар вещи.
[Закрыть]утащить оставшиеся вещи из моей конуры. Неужели мои груди так мало для него значили? Возможно, их основная сила в близости. На таком значительном расстоянии от города они, видимо, теряют силу.
– Откуда пришли, туда и ушли – в магазин распродаж, – печально произнесла я.
Мои вещи были дешевыми, но все равно принадлежали мне: старенькие стулья, фальшивые украшения, кофейные кружки с отбитыми краями, книжки из букинистического отдела. Большинство из них можно заменить; замене не подлежат только любимые фотографии – те, на которых запечатлена моя бабушка.
Уинни потянулась через Освальда и положила свою ладонь на мою руку. В результате ее порыва мы втроем сбились в кучку, и я почувствовала, как напрягся Освальд.
– Мне очень жаль, Милагро, – тихо произнесла Уинни.
Хотя я не успела допить свой коктейль, Эдна, поднявшись из-за стола, повелела:
– Пойдемте. Вы поможете мне с ужином.
Когда я начала резать базилик, вдыхая его пикантный аромат, Эдна снова обратилась ко мне:
– Возможно, юная леди, пришла пора начать все сначала.
– Начинать сначала еще тяжелее, когда не с чего начать.
– Напротив, начинать гораздо проще, когда прошлое не тянет назад, – возразила она. – Не сожгите рис.
Во время ужина я думала о том, каково это – начинать с чистого листа, и вспомнила один рассказ, который недавно прочитала. Там молодая женщина остается без денег на банковском счету и без собственного гардероба, потому что ее любовник-трансвестит сбегает с богатой наследницей. Вместо того чтобы жалеть себя, она соблазняет отца этой богатой наследницы и выходит за него замуж, а потом заставляет мужа лишить коварную парочку наследства. Поразмыслив о мужестве и изобретательности героини, я повеселела.
– Эдна, а мне очень нравятся рассказы Дэны Франклин, – призналась я. – Она приходится вам родственницей?
– Мы все хорошо знали ее, – дала Эдна один из своих невероятно развернутых ответов.
– И?
– Она писала прозу. Довольно дурацкую, так ведь?
– Нет, не так, если, конечно, вы не считаете дурацкими произведения Генри Джеймса' [60]60
Джеймс, Генри (1843–1916) – американский писатель и критик, один из крупнейших романистов и теоретиков англоязычной литературы.
[Закрыть]. Она тоже затрагивает вопросы взаимодействия европейской и американской культур, нуворишей и потомственных богачей, социальных классов, доверия и предательства.
– Но ведь Джеймс писал очень серьезно, верно? – уточнил Сэм.
– У него есть и смешное. У Франклин легкий стиль, но ведь она этого и добивалась. Тут все как в хорошо испеченном флане' [61]61
Флан – открытый пирог с фруктовой начинкой, кремом или несладкой смесью.
[Закрыть], понимаете? – Все посмотрели на меня, словно на идиотку, поэтому я пояснила: – Я имею в виду вот что: пирог очень нежный и легкий, но в нем куча яиц и крем – они и делают его таким.
– Ням-ням, флан, – пробормотал Гэбриел.
Эдна посетовала на мое невежество и заявила, что подобные идеи – прямой результат плохого образования. Я не заглотила наживку и не стала расспрашивать госпожу Грант, как и чему училась она. Потому что была уверена – она наверняка заявит, что получала стипендию Родса' [62]62
Чрезвычайно престижная международная стипендия, которая с 1903 г. Ежегодно присуждается не только за интеллектуальные, но и за личные качества кандидата. Названа в честь Сесила Джона Родса (1853–1902), южноафриканского магната и политика, который основал ее перед самой своей смертью. Стипендиаты получают право на обучение в Оксфордском университете в течение 2–3 лет. Обычно позднее они становятся выдающимися политическими и общественными деятелями.
[Закрыть], переводила Библию с арамейского или изобрела земное притяжение, а то и еще что похлеще.
Освальд весьма эротично провел указательным пальцем вдоль своей шеи, до самого воротника, и проговорил:
– Мне кажется, Франклин – замечательная писательница. Когда читаешь ее рассказы, нетрудно вообразить ее саму. Как будто ты с ней знаком.
Странно, что его ощущения были настолько сродни моим.
– Пожалуй, в ее творчестве есть нечто… даже не знаю, что… очень сильно отличающее ее от других. А что с ней случилось потом? – поинтересовалась я.
– Обычное дело – замужество, дети, нехватка времени, – ответила Эдна. И начала говорить о винограднике и возможности делать вино.
Я не слушала ее. Я думала о замужестве, детях и творчестве.
Присутствие Освальда изменило атмосферу в доме даже сильнее, чем приезд Гэбриела. Мы больше не были единой компанией: Освальд и Уинни были парой, а мы – приложением к ним. После ужина, когда все сели смотреть «Скандальную свадьбу»' [63]63
«Скандальная свадьба» (The Philadelphia Story») – кинокомедия, получившая в 1941 г. два «Оскара».
[Закрыть], Освальд устроился рядом с невестой, обняв ее одной рукой. Богатая молодая разведенка Кейт Хепберн собиралась выйти замуж за какого-то олуха; тем временем на горизонте мелькал учтивый Кэри Грант, и циник Джимми Стюарт уже начал в нее влюбляться. А на бедную, но привлекательную девушку-журналистку вообще никто не обращал внимания. Так ведь всегда бывает, верно?
Когда Эдна отправилась спать, Освальд взглянул на Уинни и спросил:
– Пойдем и мы?
Конечно, они помолвлены, но все равно эта фраза звучала как непристойное предложение. Нет, лучше уж не думать о них в этом смысле.
– У меня ужасно болит голова, – нахмурившись, произнесла Уинни.
На мгновение лицо Освальда приобрело раздраженное выражение.
– Тогда – спокойной ночи, – отрывисто простился он и ушел.
– Ложись, а я принесу тебе ромашкового чая, – сказал Сэм, дотронувшись до плеча Уинни.
Он и вправду самый внимательный мужчина на свете.
Я уже чувствовала себя совершенно обделенной мужским вниманием, как вдруг Гэбриел схватил меня за руку и предложил:
– Давай я уложу тебя в постельку?
Он уселся на мою кровать и принялся рассказывать о парне, с которым только что познакомился, а я тем временем чистила зубы, умывалась и надевала ночнушку.
– Правда, у меня нет времени заниматься красивыми мальчиками, – с раздражением заметил он. – Кругом одна работа, работа, сама понимаешь.
Прежде чем лечь в постель, я решила дать выход всем негативным эмоциям, накопившимся за последнее время:
– Гэбриел, а что это за план против КАКА? Могу ли я как-нибудь помочь?
Гэбриел скорчил сначала одну рожицу, потом другую.
– Какой у тебя почерк? – наконец спросил он.
Я пожала плечами.
– Обычный. Я пишу так, как меня научили в школе. Но я неплохо подделываю другие почерки, если есть с чего копировать.
Во время учебы в ПУ у меня была отличная подработка в службе, занимавшейся сборами пожертвований. Там я сочиняла жалостливые и вдохновенные «личные» письма главным спонсорам от профессоров с разных факультетов. Когда я уходила оттуда, моя начальница рыдала в голос.
– Ну, ведь это интересно! – радостно произнес Гэбриел. – Я поговорю с Сэмом, и мы наверняка придумаем для тебя работу. – Потом он выключил свет и пожелал: – Сладких снов, малышка!
Мне снились реки, фонтаны и бассейны с густой алой жидкостью. Мечтать не вредно!
Глава двадцать первая
Женщина-вамп(ир)
На следующее утро на кухню заявилась посвежевшая элегантная Уинни в шелковой блузке абрикосового цвета и темно-синей юбке.
– Налить тебе кофе? – спросила она, направляясь к кувшину-термосу.
– Спасибо. Как твоя голова?
Уинни улыбнулась.
– Прошла.
– Почему так получается, – снова заговорила я, – что одни люди всегда такие правильные, а с другими – вечная беда?
Немного поразмыслив над моим вопросом, Уинни произнесла:
– Может быть, просто дело в том, что одни люди ведут себя очень осторожно, а другие больше поддаются порывам.
– И мы обе знаем, к какому разряду я отношусь.
– Иногда собственная излишняя осторожность даже пугает меня, – сделала поразительное признание Уинни. – Мне кажется, что самые счастливые – счастливее всех прочих – это люди с уравновешенным отношением к жизни, этакая золотая середина.
– Может, и нам стоит попробовать? – предложила я.
Радуясь тому, что мы с Уинни становимся подругами, я посвятила целый счастливый час заботам о саде, а потом Гэбриел попросил меня зайти в кабинет.
На столе лежал открытый портфель, заполненный папками.
– Привет, Мил! – поздоровался со мной Сэм. – Гэбриел сказал, что ты предложила нам свою помощь.
– Я с радостью сделаю все, что могу, – подтвердила я.
Сэм уставился на меня своими серьезными карими глазами.
– Милагро, ты не обязана принимать участие ни в одном из наших предприятий. Если у тебя есть какие-либо сомнения, сообщи о них Гэбриелу. Нет никакой необходимости обсуждать подробности этого дела со мной.
Сэм вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
– Ты же знаешь этих юристов, – сказал Гэбриел. – Чтобы продолжать доказывать невиновность, им не нужно знать о твоих противозаконных действиях.
– Ну и ладно, – согласилась я.
Гэбриел вынул из портфеля папку.
– Здесь копии документов, которые собирает КАКА. Эти уроды хотят представить ложные сведения о хищных вампирах, употреблении в пищу человеческой крови и убийствах в качестве исторических доказательств против нас. Я уже говорил сегодня, как сильно я ненавижу этих типов?
– И как сильно ты их ненавидишь? – поинтересовалась я. Взяв в руки папку, я начала просматривать копии старых писем, выведенных старомодным почерком.
– Больше, чем ты можешь себе представить, – заверил меня Гэбриел. – В общем, дело заключается в том, что мы хотим подменить оригиналы подделками, которые должны выглядеть настоящими на первый и даже на второй взгляд.
– То есть они должны быть идеальными?
– Очень похожими, но не идеальными. Такими, чтобы эксперт мог распознать в них подделки. Если дело дойдет до того, что КАКА решат ознакомить с ними широкую общественность, подделки окончательно дискредитируют их.
Гэбриел снабдил меня расходными материалами, а также фильмами по истории каллиграфии, технике подделки и почерковедческой экспертизе. Мне очень понравилось подделывать почерки, и, надо сказать, у меня это неплохо получалось. Гэбриел был в восторге от моих подложных документов.
Однако не у меня одной появилось новое занятие. Освальд теперь уезжал с ранчо рано утром и возвращался только после ужина. Он стал одеваться как взрослый и выглядел удивительно стильно в пиджаках, широких брюках и галстуках. Мне было любопытно, что за чертовщина с ним происходит, но спрашивать об этом я не собиралась, так как не хотела демонстрировать свой к нему интерес.
Я чувствовала себя вполне нормально, если, конечно, не игнорировала приступы голода. Самое ужасное, что я никак не могла вернуть своему телу те изгибы, которые делали его экстравагантным. Пытаясь набрать вес при помощи калорийной пищи и сладостей, я обнаружила, что мне такой еды совсем не хочется. Или, по крайней мере, хочется гораздо меньше, чем какого-нибудь куска мяса, поблескивающего в собственном рубиновом соку и взывающего ко мне из холодильной камеры супермаркета.
По вечерам мы смотрели фильмы, играли в карты или читали. Тоскуя по своей жизни, заполненной дешевыми развлечениями, я с удовольствием общалась с Гэбриелом, брала у Эдны уроки кулинарии и радовалась, что между мной и Сэмом завязывается дружба, основанная на взаимном уважении. А еще я искала золотую середину. Странно, но факт: мысль об этих поисках служила слабым утешением, когда по утрам я в одиночестве просыпалась в своей постели, страстно желая обнаружить рядом теплое мужское тело.
Именно тогда мои непослушные мысли возвращались к Освальду. Я пыталась удержаться и не представлять себе его гладкое тело, руки, сжимающие меня в объятиях, прикосновения его пальцев к моей коже… Вместо этого я рисовала в своем воображении жизнь с серьезным человеком и взрослые радости, вроде прослушивания классической музыки и игры в шахматы. Возможно, этот человек должен походить на Сэма.
По мере того как мы сближались с Уинни, мое восхищение ею все возрастало. Застенчивой я видела ее всего один раз, когда она пробралась в мою комнату, чтобы попросить средства женской гигиены.
– Спасибо, – поблагодарила она. – Дело в том… – Она запнулась. – Дело в том, что цикл у меня нерегулярный, и я этого совсем не ожидала.
– Пока ты рядом со мной, у тебя все будет как часы, – пообещала я и поведала ей трогательную историю о своей соседке по комнате, которая считалась бесплодной. Она прожила со мной четыре месяца, забеременела, а сейчас состоит в счастливом браке и растит уже двух детей.
– Забавные случаи из жизни иногда звучат убедительно, – спокойно проговорила Уинни, – но к моей ситуации это никак не относится.
Что ж, ладно, подумала я, залетишь как миленькая, а потом будешь искать свадебное платье, чтобы прикрыть пузо с маленьким Освальдом. И не говори, что я тебя не предупреждала.
Тем не менее мне нравилась ее правильность. В сущности, я стала уважительно относиться ко всем вампирам и к их, как мне казалось, утонченности.
Однажды ночью, когда мне особенно плохо спалось, я вылезла из постели, оделась и решила прогуляться, чтобы хоть как-то развеять свою досаду. Ощущение было такое, будто я что-то упустила или забыла. Так бывает, когда, например, собираешься в поездку: содержимое чемодана уже несколько раз перепроверено, но все равно кажется, что ты что-нибудь забыла. Espiritu de un mal viaje' [64]64
Остроумие плохого путешествия (исп.).
[Закрыть]. Но было тут и еще одно томление – непреодолимое желание иметь собственного потрясающего мужчину. Espiritu de старой девы. И, само собой, ощущение того, что меня не стали бы воспринимать серьезно, даже если бы я была талантлива. Espiritu de Charo' [65]65
остроумие небес (исп.).
[Закрыть].
Дейзи обогнала меня и помчалась к конюшне.
– Дейзи! Дейзи! – тихо окликнула я и двинулась за ней.
Вглядываясь в темноту, я слышала, как она скребется и воет. Тут дверь, находившаяся между входом в конюшню и квартирой Эрни, распахнулась. На пороге возник Освальд. Он взглянул на Дейзи и произнес:
– Какая же ты доставала!
Извиваясь всем телом, Дейзи проскочила мимо него. Из помещения послышался смех, вслед за чем дверь закрылась.
И с какой это стати, черт возьми, Освальд среди ночи устраивает вечеринку на конюшне? В сумерках прокрадываясь к деревянному строению, я ожидала услышать шорох крыльев летучей мыши, нечеловеческий вой или хохот сумасшедшего.
Оказавшись у двери, я почувствовала, как по моей спине побежали мурашки, но не от страха. Это была какая-то дикая, первобытная реакция, сдержать которую было не в моих силах. Я внезапно осмелела и распахнула дверь, ожидая, что перед моими глазами предстанет жуткая сцена кровавой резни. Даже не знаю, кто удивился сильнее – вампиры, сидевшие в старомодных креслах, или я сама.
– Ага! – сорвалось у меня с губ.
Стойло было переоборудовано в уютную гостиную. Эрни и Освальд стояли рядом с низким сервантом, на котором красовались несколько узких бутылок из зеленого стекла, разнообразная минеральная вода и бокалы.
– Вы дегустируете вино и даже не пригласили… – начала было я, но, учуяв знакомый запах, запнулась.
Я была в ужасе. Мне было противно. Но самое страшное – я чувствовала возбуждение.
– Это не то, что ты думаешь, – нервно произнес Сэм.
– Ой, пажа-а-алуста, – протянул Гэбриел. – Не делай из нее дурочку.
Взглянув на меня, Эрни пожал плечами:
– Слушай, для меня это просто работа.
– Работа? – оскорбленно переспросил Освальд. – Да ты художник, Эрни, не забывай об этом!
Я подошла к серванту.
– Ну же, Эрни, налей ей, если она хочет выпить, – скомандовала Эдна, пожав плечами.
– Какую? – спросил он, указывая на зеленые бутылки с темной жидкостью.
– Может, ей понравится вон та, с привкусом лаванды? – неуверенно предположила Уинни.
Эрни налил в винный бокал немного алой жидкости, сверху плеснул «Эвиан», а потом пояснил:
– Эту лучше всего пить с негазированной водой. – Кровь окрасила воду в темно-розовый цвет. – Поскольку я не пью такого, мне приходится доверять тому, что говорят.
– Напиток понравится тебе гораздо больше, если ты сначала согреешь бокал в руке, – проговорил Сэм, но я уже начала пить.
Я вздрагивала от восторга, ощущая вкус и чувствуя, как жидкость омывает мои рот и горло. Опрокинув стакан, я старалась выпить все до последней капли. Мне пришло на ум, что морфин наверняка действует так же: даже небольшое его количество может охватить весь организм, распространяясь от какой-нибудь одной точки и заполняя все до тех пор, пока каждое нервное окончание не начнет трепетать.
Рухнув в кресло, я наслаждалась моментом, даже несмотря на то, что сохранившийся в моей голове слабенький голосок разума, надрываясь, вопил: ты чудовище! У меня кружилась голова, но я не могла бы сказать наверняка, от чего – от крови или от ненависти к себе.
– Она же не человеческая, правда? – прошептала я, думая: «Поздно, поздно!»
Сэм, подойдя, взял меня за руки. Моя чувственность была на пределе, и его прикосновение вызвало во мне всплеск желания. Он, видимо, ощутил это и тут же отпустил меня.
– Конечно же, нет. Это кровь ягненка. Мы специально растим животных…
– Мы не причиняем животным зла, – спокойно проговорил Освальд. – Мы берем у них кровь минимальными порциями. Если сопоставлять пропорции, то доноры обычно сдают куда больше крови, чем наши животные. Мы относимся к ним гуманно и пристально следим за их здоровьем.
Сэм бросил на меня взволнованный взгляд.
– Время от времени мы позволяем себе выпить один-два бокала, вполне умеренное количество. Мы очень строго контролируем качество…
