Текст книги "Счастливый час в «Каса Дракула»"
Автор книги: Марта Акоста
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Глава двадцать пятая
Сто лет одиозничества
Следующим днем была суббота, поэтому все члены семьи остались дома. Полагая, что теперь-то я для них точно бесстыжая puta' [76]76
Шлюха (исп.).
[Закрыть], я решила тихо сидеть в своей комнате.
Эдна застукала меня за попыткой незаметно проскользнуть в малую гостиную.
– Юная леди, сегодня мы с Корнелией отправляемся за покупками, так что пришла пора вам самой приготовить ужин. Напишите список продуктов, которые вам понадобятся.
То, что я пребывала в смятенном состоянии, еще не означало, что Эдна не имеет права на свободный вечер. Как послушная девочка, я снабдила ее списком всего необходимого для приготовления ужина, и госпожа Грант отправилась за покупками.
На вечер планировались коктейли мохито' [77]77
Мохито – традиционный кубинский коктейль. Популярен в США с конца 1990-х годов. Делается на основе белого рома и листьев мяты.
[Закрыть]. Когда этот кубинский напиток приобрел популярность мы с Мерседес потратили целый день на эксперименты с различными рецептами и техникой смешивания и в конце концов научились готовить очень клевый коктейль.
Когда Эдна уехала, я вдруг поняла, что забыла включить в список мяту. Интересно, может, она есть у Освальда? Я рванула через поле, за ворота и обнаружила позади густых зарослей бобов небольшую грядку, на которой росли мята и прочие травы. Я нагнулась пониже, выискивая красивые и здоровые листочки, и вдруг услышала топот копыт. Бросив взгляд сквозь вьющиеся стебли и листья бобов, я увидела Освальда и Корнелию, которые прогуливались верхом. Корнелия снова была облачена во все черное, на ногах ее красовались блестящие ботинки, а на голове – широкополая шляпа.
Я решила не выбираться из своего зеленого укрытия, посчитав, что всадники проедут мимо, но они спешились и привязали лошадей к ограде.
– Право, Освальд, ты – и Уинифред! Она ведь не в твоем вкусе, – заявила Корнелия, когда наездники входили в калитку.
– Она хорошая женщина, Корнелия. И мы подходим друг другу.
Остановившись, Корнелия посмотрела Освальду прямо в лицо.
– Я так не думаю. Сам знаешь, я обожаю Уинни, но не верю, что ты удовольствуешься заурядной ханжой, ведь с твоими средствами и внешностью можно найти и получше.
Освальд горько усмехнулся.
– Она не ханжа, Корни. По долгу службы Уинни повидала столько всего, сколько некоторым людям не довелось повидать за всю жизнь. Думаю, это пойдет мне на пользу.
Она скорчила гримасу.
– Ой, так я тебе и поверила! Будто бы я не знаю о твоих прежних победах. – Прищурив глаза, она радостно добавила: – Например, Милагро – очень аппетитная малышка. Иэн запал на нее.
Освальд натужно улыбнулся.
– Я был бы рад, если бы ты посоветовала брату оставить ее в покое. Она особенная девушка, и ей нужен… кто-нибудь другой.
– Ну же, Освальд, ты ведешь себя как эгоист! Раньше ты был не прочь делиться своими любовницами. Я восхищена тем, как ты пристроил ее здесь, у Уинни под носом. Или Уинни сама пользуется ее услугами?
– Милагро мне не любовница, – выпалил Освальд таким тоном, словно его смущало даже упоминание о нашей связи. – И она понятия не имеет, кто такой Иэн на самом деле.
Корнелия холодно улыбнулась.
– Мой брат – человек влиятельный. То, что он заинтересовался ею, – большая честь. – Она взяла Освальда за руку. – Впрочем, не будем спорить, дорогой. Кто знает, может, мы наконец станем чаще видеться.
– Ты что, имеешь в виду Сэма?
Корнелия залилась счастливым смехом.
– Забавно, правда? Мне он кажется таким лапочкой, таким надежным и добрым. Его прямота и честность сводят меня с ума. Скажи, это классная идея!
Освальд улыбнулся, но не ответил ей.
– Давай ты выпьешь воды, и мы отведем лошадей назад.
Когда они направились в коттедж, я, нагрузившись мятой, выбралась из огорода и помчалась в дом. Моя личная жизнь Освальда не касается – это не его собачье дело.
До ужина оставалась еще уйма времени, поэтому я побрела в комнату отдыха. Там сидела Уинни – какая-то удивительно неуклюжая и бесцветная – и тупо разглядывала каталог, лежавший у нее на коленях.
– Уинни, ты себя нормально чувствуешь?
– Все хорошо, все хорошо, – тихо проговорила она. Уинни относилась к тем девушкам, которые всегда говорят тихо. – Я в порядке. Просто свадьба и все такое прочее. Как-то сразу все навалилось.
– Если я могу хоть чем-нибудь помочь, дай мне знать.
Она резко отличалась от той счастливой дачницы, которая плясала и пела всего несколько дней назад. Впадины под ее глазами приобрели голубоватый оттенок.
– Мне нужно выбрать рисунок. Но я не знаю, чего хочу… Разве что маму… Мне бы очень хотелось, чтобы мама была здесь.
Плюхнувшись рядом, я взяла у нее каталог. При виде цен, помещенных рядом с фотографиями фарфоровой посуды, я почувствовала, что у меня кружится голова. Вооружившись ручкой, я вычеркнула сервиз с банальным цветочным рисунком.
– Слишком уж отдает магазином на диване, – пояснила я. – Теперь твоя очередь.
Уинни равнодушно уставилась на страницу.
– Слишком современно, – резюмировала она, вычеркнув сервиз с геометрической каймой.
– Слишком отдает «новой волной», – откликнулась я, исключив из списка посуду с розово-серыми завитками.
Следующий сервиз, вызвавший критику Уинни, был с рисунком в виде персиков.
– Слишком прост, – пояснила она.
– Нет, Уинни, так не пойдет, ты можешь высказаться лучше. Объясни, почему он тебя ужасно раздражает.
– Слишком тошнотворен, – пожав плечами, неуверенно заключила она.
Я засмеялась.
Спустя час мы выбрали повседневный и праздничный сервизы, серебряные столовые приборы и хрусталь.
– Юная леди, тебе весело с Корнелией и Иэном? – вдруг спросила Уинни.
– Они очень энергичные.
– Как ты думаешь, Сэму они тоже нравятся? – поинтересовалась Уинни, и я вдруг поняла, что она оказалась в стороне от общего веселья.
– Сэму? – удивилась я. – Думаю, да. Корнелия питает к нему нежные чувства. Давно пора обратить внимание на бедняжку Сэма. Вам с Освальдом повезло, вы пара и должны понимать, что он тоже хочет быть счастливым.
Уинни кивнула, и ее волосы, похожие на кукурузный шелк, качнулись вперед.
– Конечно же, ты права. – Она показала мне другой каталог. – Может, завтра займемся скатертями и серебром?
– Разумеется. – Я решила спросить ее о том, вокруг чего крутились мои мысли: – Уинничка, если проблемы с КАКА не разрешатся до вашей свадьбы, думаешь, Освальд позволит мне побыть здесь одной? – поинтересовалась я.
Плотно сжав губы, Уинни ответила:
– Ты можешь остаться с Сэмом. Он не едет на свадьбу.
– Сэм не обязан быть мне нянькой! – воскликнула я, заметив, что Уинни расстроилась. – Такое важное событие…
– Это не из-за тебя, Милагро. Сэм считает, что здесь обязательно должен кто-то остаться, кто-нибудь «ответственный».
Я впервые слышала от нее такой резкий тон.
Оставалось только надеяться, что КАКА потерпит поражение как раз в срок и Сэм сможет поехать на свадьбу Уинни и Освальда.
Почти весь вечер я провела на кухне и была очень рада этому. В самый разгар моих трудов в кухню медленной походкой вплыл Иэн. При виде острого ножа в моей руке его глаза разгорелись. Он остановился у меня за спиной и принялся поглаживать мои бедра, отчего по моему телу прокатилась волна желания. Дрожащим голосом я вежливо попросила его убраться ко всем чертям.
В тот вечер ужин показался мне особенно приятным. Мы начали с севиче' [78]78
Севиче – латиноамериканский салат из маринованных в цитрусовом соке морепродуктов и рыбы.
[Закрыть]и мохито, за которыми последовала «пьяная курица» в соусе из чоризо, каперсов, текилы и апельсинового сока. На гарнир я сделала рис по-испански, сваренный в кальдо (курином бульоне), – он был очень вкусен, несмотря на обилие жидкости, – и салат из листьев салата ромэн и авокадо, заправленный смесью масла и лаймового сока.
Иэн, заметив мою нервозность, соблюдал дистанцию, но, как мне показалось, Эдна и так поняла, что между нами произошло. Примерно такой же виноватой я ощущала себя, когда, скармливая бабушкину золотую рыбку кошке, была застукана самой бабушкой. Освальд старался не смотреть на меня и не говорить со мной, но я и без того чувствовала его осуждение. Хотя он не имел на это никакого права.
Я испекла плотный, двухслойный шоколадный торт.
– А теперь перейдем к самому большому подарку, который Мексика преподнесла миру, – к шоколаду! – объявила я радостным голосом, хотя в моей голове почему-то всплыл образ ацтекского воина, который тащит деву на место жертвоприношения.
– Что ж, юная леди, – проговорила Эдна. – Должна сказать, что сегодняшний ужин – одно из лучших застолий, которые у меня когда-либо бывали в день рождения.
Все удивленно повернулись к ней.
– Бабушка! – воскликнул Сэм. – Прости! Даже не знаю, как это выскочило у меня из…
– Ой, Эдна! – возопила Уинни. – Я знать не знала…
– Я забыл, – мрачно произнес Освальд. – Как я мог забыть?
– Отличная новость, Эдна! – подала голос Корнелия.
– Поздравляю! – сказал Иэн.
Эдна утихомирила присутствовавших.
– В моем возрасте иногда лучше забыть о дне рождения. Мне достаточно того, что вы все рядом со мной.
Я помчалась в свою комнату и принесла оттуда бирюзовый пакетик, который купила во время поездки в город.
– С днем рождения, Эдна! – сказала я, протягивая ей подарок.
Сняв матерчатую упаковку с маленьких полочек, она залюбовалась миниатюрными кухонными принадлежностями.
– Muchas gracias' [79]79
Большое спасибо (исп.).
[Закрыть], юная леди.
Освальд запел песенку «С днем рождения», и мы подхватили ее, потом Эдна задула свечи, стоявшие на столе, и мы разразились дружными аплодисментами. Это было так же здорово, как мои дни рождения в те времена, когда я жила у бабушки. В сущности, не хватало только пиньяты' [80]80
Пиньята – детская игра, распространенная в Латинской Америке и США и характерная для дней рождения. Участники завязывают глаза и стараются сбить корзину с игрушками-подарками при помощи биты
[Закрыть], чтобы как следует помахать битой. Жаль, что Себастьян далеко.
Тем вечером Эрни принес в дом две бутылки крови. По буйству праздник напоминал рок-фестиваль. Корнелия уселась рядом с Сэмом и стала слушать его рассказ о «налоговых убежищах» с таким видом, будто он открывал ей тайны Вселенной. Освальд расположился рядом с Уинни, которая пила больше, чем обычно, и поэтому на ее лицо наконец вернулся румянец. Раньше я никогда не видела, чтобы Уинни проявляла такую нежность по отношению к Освальду – она держала его за руку, следила за тем, чтобы его бокал не пустовал, взъерошивала его волосы.
– Иэн, если ты скажешь, где вы с Корнелией будете в следующем месяце, вполне вероятно, что мы с Уинни сможем навестить вас во время медового месяца, – сказал Освальд.
Иэн посмотрел в противоположный угол комнаты – на меня.
– Я еще не утвердился в своих планах.
– Мне здесь нравится, Иэн, – сказала брату Корнелия. – Давай снимем поблизости дом.
Сэм обрадовался этой идее.
– Буду рад помочь вам в поиске подходящего жилья, – заверил он.
– Правда? – переспросил Иэн. – В гостинице хорошо, но гораздо больше мне нравится уединение.
– Я не ослышалась? – изумилась Эдна. – Вы – и в деревне? Вы же самый большой любитель городской жизни, которого я когда-либо встречала.
– Я тоже не встречал никого, у кого были бы более изысканные манеры, мадам, – парировал Иэн. – Если вы сумели адаптироваться, я тоже смогу. По крайней мере на время.
Он посмотрел на меня так, что это заметили все.
– Думаю, сегодня я лягу пораньше, – объявила я.
Все пожелали мне спокойной ночи, и я пошла в свою комнату.
– Дейзи, – сказала я своей собаке, – со всей этой серьезностью и правильностью я попала в переплет.
Она помахала мне хвостом, и мне стало легче.
Я открыла «Джейн Эйр» на первой попавшейся странице и стала читать о насмешках мистера Рочестера, опытного мужчины, который на самом деле любил нищую бедняжку Джейн. И чего я стыжусь? Ведь наша интерлюдия с Иэном произошла с обоюдного согласия.
Тем не менее я обрадовалась, что на следующий день он не приехал на ранчо. Мы с Корнелией и Эдной устроили себе плавательный праздник в бассейне. Мы хотели взять с собой Уинни, но она отказалась, объявив, что ей хочется почитать.
Мы сделали целый кувшин коктейля мимоза и слушали песни Фрэнка Синатры и Дайонн Уорвик. Было ужасно грустно, что нельзя открыть раздвижную крышу и посмотреть на чистое голубое небо.
После ужина Корнелия вытащила меня из комнаты отдыха и объявила:
– Только что звонил Иэн и сказал, что обнаружил какую-то вечеринку.
– Ее устраивает Пеппер?
Одно дело общаться с байкерами днем, и совсем другое – ночью.
– Нет, не Пеппер. Кто-то еще.
Корнелия настояла на том, что сама выберет мне наряд. Покопавшись в моем скромном гардеробе, она заключила:
– Грустно-то как! – Потом достала пюсовое платье и возмутилась: – И кто только засунул это барахло в твой шкаф?! – После чего бросила его на пол. Затем Корнелия вытащила белую шифоновую юбку и белый же свитер, расшитый бисером. – Вот это подойдет. Я одолжила бы тебе что-нибудь, но не думаю, что мои вещи будут тебе впору, – добавила она, бросив взгляд на мою грудь.
Корнелия проделала с моими волосами какие-то модные штуки-дрюки, соорудив мне пышную и совершенно безумную прическу, а потом густо накрасила мои глаза черной подводкой.
– Не хочу выглядеть как дешевая проститутка! – взбунтовалась я.
– А ты и не выглядишь так. Ты больше похожа на дорогую. – Она рассмеялась.
Мне подумалось, что беспечным особам вроде Корнелии такая девушка, как Уинни, вполне может показаться ханжой. Корнелия не видит различия между ханжеством и правильной и серьезной натурой.
В черной футболке и джинсах Сэм выглядел на несколько лет моложе.
– А что за вечеринка? – поинтересовался он у Корнелии, когда мы садились в машину.
– Разве это имеет значение? – удивилась она.
– Может, Уинни и Освальд тоже хотят поехать? – спросила я.
– Им завтра на «работу», – презрительно фыркнула Корнелия.
Когда у тебя нет работы, или если ты пренебрегаешь своими обязанностями, жизнь кажется легче. Мерседес не одобрила бы это. Я пообещала себе, что завтра вернусь к творчеству.
Иэн вел машину уверенно, словно был прекрасно знаком со здешними местами.
– Что мне нравится в деревне – так это, что люди могут побыть в уединении. И делать все, что хотят.
– Ты уже говорил что-то об уединении, но ведь все равно любишь общество, – заметила я.
– Все хорошо в меру, юная леди. – Он улыбнулся мне. – Ты сегодня великолепно выглядишь.
– Лохматая, – сказала я.
Он рассмеялся, и я тут же расслабилась.
Стены стоявшего на отшибе старого дома были выкрашены в темный красновато-фиолетовый цвет. Теперь, когда я знала, как выглядит пюсовый, он мерещился мне повсюду. Здание казалось неосвещенным, и только над крыльцом горела лампочка.
– Похоже, никого нет дома. Ты уверен, что мы приехали по адресу? – засомневалась я и тут же увидела несколько рядов машин, припаркованных возле уединенного строения.
– Уверен.
Когда я вылезла из машины, до моего слуха донеслось приглушенное уханье музыки, гремевшей в доме. Иэн постучал во входную дверь, и из-за нее выглянула какая-то белолицая шкильда. Он протянул девушке карточку; та взглянула на нее и проговорила:
– Добро пожаловать, Братья Вампыры!
Готова поспорить, она произнесла это именно так – с «ы» вместо «и», видимо, чтобы слово звучало еще страшнее.
Нельзя сказать, что горевшие в гостиной свечи делали зал светлее. Помещение было заполнено другими белолицыми, сильно накрашенными существами в любопытных кожаных и атласных костюмах черного цвета. Я никогда не понимала американских готских приколов – вся эта идеализация смерти, мрачная поэзия и прочее. Это потому, что мексиканцы сами по себе буйные готы. Они ставят жертвенники мертвым, отмечают Dias De Los Muertos' [81]81
День Мертвых (исп.). Отмечается в Мексике одновременно с католическим Днем всех святых 1 и 2 ноября
[Закрыть], радостно мечтают о своих похоронах, и вообще – у них черные волосы.
Иэн сильно выделялся в своем светлом костюме и белоснежной рубашке, но, казалось, это его ничуть не беспокоило.
– Как изящно! – одобрил он, увидев стоявший у стены стол, над которым висел перевернутый крест.
Стол покрывала черная скатерть; на нем лежали нож, пластмассовый череп, чаша, колокольчик и были расставлены черные свечи.
– Просто здорово, – высказалась Корнелия.
– Ты действительно так считаешь? – удивился Сэм. – Зачем мы сюда пришли?
– Из-за местного колорита, – пояснил Иэн. – Тише, они начинают!
В помещении стало тихо – все обратили взоры к алтарю. Заиграла какая-то жуткая музыка из наследия Джона Кейджа' [82]82
Кейдж, Джон (1912–1992) – американский композитор и теоретик музыки.
[Закрыть], и я сразу заскучала по Мерседес – она в своем клубе отчитала бы любого, кому бы пришло в голову поставить такое. В дверях, находившихся на противоположной стороне зала, возникла женщина в черном топе из блестящего винила, коротких шортах, черных колготках в сеточку и сапогах на платформе. На шее у нее висела цепь, на которой болталась огромная серебряная пентаграмма. Женщина явно старалась скрыть свой возраст при помощи косметики и мощных искусственных грудей. Неудивительно, что на нее все пялились.
Вращаясь и позвякивая колокольчиком, она начала исполнять ритуальное ча-ча-ча. Потом взяла нож, направила его на перевернутый крест и произнесла нараспев:
– In nomine dei nostri Satanas Luciferi Excelsi! Именем повелителя нашего Сатаны, его величества Люцифера, я взываю к силам тьмы и власти ада!
Иэн приложил палец к губам, потому что я начала смеяться. В его глазах плясали озорные огоньки, да и Корнелия веселилась от души. А вот лицо Сэма приобрело страдальческое выражение. Он наклонился ко мне и прошептал:
– Это же абсурд!
Высокогрудая особа продолжала свою монотонную речь, изрыгая всякий вздор о закрытом сообществе ада и силах Дракулы. Я впала в прострацию. Ритуалы я не люблю, а тут еще Иэн принялся ощупывать мои ягодицы.
Вдруг вперед вышла какая-то фигура в длинном плаще с капюшоном.
– Я пью из этой чаши, – начала свою пафосную речь жрица, – пью прану, источник всей энергии и силы, чтобы насытить свой дух, и тогда все мое существо окрепнет и станет могущественным, способным внушить страх любому. Я пью твое естество, Тиффани! – С этими словами она стянула с фигуры плащ, обнажив девушку из гостиницы, тело которой оказалось белее теста. С таким цветом кожи нужно как следует подумать, прежде чем надевать белые кружевные лифчик и трусики.
Я заметила марлевую повязку на ее запястье, когда девушка взяла в руки чашу и, случайно выплеснув немного густой красной жидкости, передала ее жрице.
– Я пью твое естество, Тиффани, а ты просто сосуд моих желаний, моего могущества. Ты всего-навсего телесная оболочка и должна выполнять мои приказания – так говорят силы, которыми я здесь управляю сегодня…
– Кстати, о питье. Я бы не отказалась от какого-нибудь напитка, – сказала я, обращаясь к Иэну.
Мы вышли из гостиной и направились на кухню. Там висели чудесные занавесочки с рисунком, изображавшим скотный двор, и стояла потрясающая старая плита. На сервировочном столике красовалась огромная плошка для пунша с какой-то красной жидкостью.
Я принюхалась и учуяла фирменный напиток ада: гавайский пунш с коровьей кровью, украшенный замороженными кольцами ананаса. В холодильнике я обнаружила упаковку пива – шесть банок.
– Будешь? – предложила я Иэну.
– Спасибо. Тебе понравилась церемония?
– Если бы мне хотелось посмотреть плохую драму, я купила бы билет в театр.
– Мне нравится их наивность. Они так простодушно путают вампиров, ну то есть вампыров, – поправился он с улыбкой, – и сатанизм.
– Да, прикольно, – согласилась я. – Взывать к дьяволу, чтобы укрепить свою власть. Большинство людей, которые стремятся к власти и безнравственности, просто заканчивают бизнес-школы.
– Такая молодая и такая циничная, – пробормотал Иэн.
Я пожала плечами.
– Ты сказал, что мы едем на вечеринку, и я подумала, будто ты имеешь в виду танцы.
На кухню, волоча за собой Корнелию, вошел Сэм.
– Боже праведный! – воскликнул он. – Похоже, они и впрямь выкачивают кровь из этой бедняжки. Ни за что не поверю, что это легально.
Корнелия погладила его по руке.
– Сэм, ты слишком долго сидел в офисе. Она прекрасно выглядит. Но если тебе скучно, нам здесь сидеть необязательно.
Когда мы двинулись к выходу, Тиффани заметила Иэна, и ее тусклые глаза загорелись. Я готова была поклясться, что это она вручила Иэну приглашение.
– Иэн, – обратилась я к нему, выйдя за порог дома, – Тиффани влюблена в тебя.
– Говорю же, дети меня не интересуют, – ответил он. – Если хочешь потанцевать, мы потанцуем.
Он вел машину то по одной дороге, то по другой, двигаясь в направлении ранчо, пока мы не увидели ярко освещенное здание; рядом располагалась автостоянка, по которой сновали парковщики.
– Чей это дом? – поинтересовался Сэм.
– Понятия не имею. – Иэн свернул на подъездную аллею, остановил машину и вылез из нее. – Какое здесь мероприятие, уважаемый? – осведомился он у парковщика.
Я заметила, как, передавая мужчине ключи от машины, Иэн сунул ему в руку какую-то банкноту.
Парковщик посмотрел на купюру, понял, что она крупная, сунул ее в карман и сказал:
– Благотворительный бал в пользу местной детской больницы.
– Это подойдет.
Наша одежда совершенно не соответствовала событию, и мне следовало бы поделиться этой мыслью, но, услышав музыку, которая доносилась из задней части дома, – потрясающую сальсу в живом исполнении, я потянула за собой Иэна и сказала:
– Пошли.
Мы миновали лимонные деревья в огромных кадках, оливы, увешанные разноцветными огоньками, и круглые столы, за которыми гости попивали вино. Предварительная проверка выявила две черные пары, одного мужчину, сильно смахивавшего на латиноамериканца, который пришел с блондинкой, и – ни одного азиата. Танцпол располагался на задней террасе, где оркестр из десяти музыкантов играл по-настоящему зажигательные мелодии.
Мерседес мучилась со мной не один вечер, пытаясь втолковать, что такое афроамериканская музыка и как танцевать в ритме клаве. Я выучила движения с большим трудом, а вот Иэн танцевал так, будто всю жизнь прожил на Карибском море. Он руководил моими движениями, вращал меня, крутил…
Это было весело и, как мне показалось, очень просто. Иэн управлялся со мной так ловко, что я вдруг почувствовала себя марионеткой. Поглядев на двух других вампиров, я заметила, как Сэм изо всех сил старается не наступить на ногу Корнелии и то и дело сбивается с ритма. Она давала ему инструкции прямо в танце. Тут-то я и поняла, что очень зря обижаюсь на Иэна – ведь он так грациозно двигается.
Когда песня закончилась, Иэн извинился и направился к хозяйке вечера. Я наблюдала за тем, как он, выписывая чек, улыбался ей своей белозубой улыбкой, а она чуть было не писалась от восторга. И тут вдруг мне на ум пришло обвинение Себастьяна в том, что я якобы использовала его.
В ходе вечера Иэн и Корнелия познакомились с несколькими людьми и получили приглашения на выставки, дегустации вина, обеды и гольф. Меня тоже приглашали, но ведь я-то знала, что эти люди никогда не обратили бы на меня внимания, будь я здесь одна, без искушенных вампиров.
Несмотря на поздний час, оркестр продолжал играть, а мы танцевали. Прижимая ко мне свое смуглое лицо и утыкаясь носом в мою шею, Иэн направлял своими бедрами движения моих.
– Я так хочу остаться с тобой наедине, – бормотал он мне в ухо. – Поехали.
Мы обыскали все здание, но Корнелию и Сэма так и не обнаружили.
– Они как-нибудь доберутся до дома, – заключил Иэн. – Корнелия – девушка находчивая.
Иэн хотел, чтобы я осталась у него на всю ночь, но я была не готова подтвердить подозрения тех, кто полагал, что я сплю с ним. Я согласилась пробыть у него час. Он снова потрясающе искусно ласкал и гладил меня, а я, захлебываясь от восторга, позволила ему сделать несколько маленьких надрезов на своем плече. Он сосал ранки, пока они не затянулись.
Когда Иэн высадил меня на ранчо, я почувствовала, что на темной подъездной аллее есть кто-то еще.
– Кто здесь?
Из мрака вышел Освальд.
– Ты сегодня поздно.
– Вечеринка только что закончилась.
В ответ он просто посмотрел на меня. В сравнении с сумрачным, искушенным лицом Иэна его черты казались ясными и открытыми.
– Милагро, я не вправе давать тебе советы, но подумай хорошенько – черт! – подумай как следует, прежде чем связываться с Иэном Дюшармом. Ты понятия не имеешь, на что он способен.
– На самом деле имею. Спокойной ночи, Освальд. У него был такой вид, что, даже ложась спать, я чувствовала себя ужасно. На черта мне сдался этот мужчина? Чем скорее он женится, тем раньше я смогу жить своей жизнью.
