Текст книги "Тайна леди Кэт"
Автор книги: Марси Ротман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава 29
Ник расстался с Чарли в небольшом зимнем саду.
Что делать? Уйти, не извинившись перед Кэт, было невозможно. Отправиться домой, значило снова увидеть наяву полные печали глаза матери и вернуться к мысли о том, что больше нельзя обожествлять отца, чем они с матерью занимались все эти годы.
Ник переходил из зала в зал. Народу стало больше, чем когда они с Чарли вышли из буфета. Дамы и их кавалеры, с которыми он частенько виделся на раутах и приемах, пытались заговорить с ним, кое-кто обходил его стороной. Ему же сейчас было не до разговоров. А что если он скомпрометировал Кэт, в чем его, собственно, и обвиняли Чарли и лорд Гровенор, и о ней уже судачат в свете? При мысли о возможных последствиях его поступка, у Ника холодок пробежал по спине. Что ж, не надо забывать, Лондон – маленький город и сплетни распространяются здесь очень быстро. До чего же он беспечен. Ник, не переставая, ругал себя. Стоило Кэт взглянуть на него с нежностью, и он забыл о приличиях и, вполне возможно, дал Петербруму повод еще больше ограничить ее свободу и еще сильнее возненавидеть его.
Мысль о том, что он виноват, не давала Нику покоя, и его снова потянуло к Чарли.
– Кажется, я наговорил много лишнего? – печально спросил Чарли.
– Нет, просто я в растерянности, – Ник хотел рассказать Чарли об отце, но понимал, что не сделает этого. Нельзя открыть даже такому близкому другу, как Чарли, столь горькую правду. Какие подобрать слова? «Помнишь, я говорил тебе, что боготворю своего отца, который был несправедливо осужден? Так вот, оказывается это все неправда. Он был хитрым, расчетливым мошенником, который потянул нас за собой».
Чарли заметил, как лицо Ника исказила гримаса боли.
– Дружище, тебе необходимо выпить. В клубах сейчас пусто. Все мало-мальски известные джентльмены или здесь, или скрываются, пряча свое разочарование. Никому неохота признать публично, что его не пригласили. – Чарли шел впереди и первый обнаружил, что они попали в страшный затор. Оказалось, что гости решили покинуть бал одновременно: у выхода скопилось множество людей. В толпе они услышали, будто в доме возник пожар. Однако ни дыма, ни огня не было видно, тем не менее паника росла.
Будучи высокого роста, Ник и Чарли ухитрились перегнуться через перила великолепной лестницы. Они увидели, как отчаянно визжали прижатые к стене мужчины и женщины. Люди сгрудились у выхода в ожидании экипажей, поскольку на улице лил дождь. Паника и отчаяние были столь велики, что герцог Веллингтон, пробиравшийся к выходу, был вынужден закричать, как на поле брани: «Сохраняйте спокойствие! Нет ни малейшей опасности! «Но слова его не возымели должного действия.
Дамы падали в обморок и усугубляли давку, мужчины протискивались вперед, расталкивая друг друга локтями. Стоны сливались в пугающий вой. Забыть такое было невозможно.
Ник с ужасом глядел по сторонам в поисках Кэт. Он заметил ее этажом ниже, прижатой к яркому двадцатифутовому занавесу, который колыхался наверху. Было ясно, что она не понимает, что у нее за спиной окно и спасение рядом. Ник показал ее Чарли и съехал по перилам вниз. Он с трудом выбрался из особняка, обогнул его в поисках окна, у которого стояла Кэт. Затем он вскарабкался на окно и раздвинул шторы. Обхватив девушку за талию, он поднял ее в воздух и опустил в маленький садик. Многие последовали за ней. Ник отвел Кэт в заросли.
– Надеюсь, ваш жених не будет против, – Ник удостоверился, что она стоит на влажной от дождя траве. – Говорят, он не любит меня.
– Зато я люблю, – сказала она тихо-тихо.
– Повторите еще раз.
Кэт высвободилась из его объятий, слезы катились по ее лицу. Она решительно вытерла их тыльной стороной руки и отвернулась. Он взял ее за руку и повернул к себе силой.
– Как вы можете выйти за Петербрума?
– Бог свидетель, я не хочу этого, но у меня нет выбора, – ответила Кэт, и слезы градом покатились по ее щекам. – Я не в силах говорить на эту тему. Сделать ничего нельзя. Вы только все усугубляете. Петербрум убьет вас. Уходите.
Ник грубо притянул ее к себе. Куда делось его благоразумие, как только он обнял ее и принялся вытирать слезы. Он целовал ее со всей страстью, которую сдерживал неделями. Его язык заставил ее приоткрыть рот. Бешеное желание разлилось по его телу. Руки блуждали от ее плеч к груди, а вскоре он спрятал пылающее лицо между двумя холмиками. Как долго он мечтал об этой минуте, минуте, когда он мог раствориться в любви.
Кэт отвечала поцелуем на поцелуй, объятием на объятие, переполненная новизной ощущений. Наконец она почувствовала себя в своей стихии. Ледяная скорлупа, в которой покоилось ее сердце, растаяла. Она следовала за малейшим его движением, и пьянящее чувство свободы, которое доселе было ей чуждо, охватило Кэт. Поэты, безусловно, были правы. Любовь – как шампанское.
Ник отпрянул, оставив Кэт балансирующей над пропастью, которая открылась перед ней благодаря его ласкам.
– Что я наделал! – прошептал Ник, ужаснувшись тому, какие могут быть последствия его поступка. – Мне следовало подумать за нас двоих.
Ник покинул Кэт и отправился на поиски Чарли. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить его бледность и выражение горечи на лице. Его волосы и галстук были в беспорядке. Чарли потянул друга в сторону, а сам отправился на поиски Кэт.
– Иди домой, увидимся позже.
* * *
– Ты законченный негодяй! – воскликнул Чарли, когда вернулся и нашел Ника развалившимся в кресле.
– Где Кэт?
– Я отыскал ее отца. Он забрал Кэт домой.
– Благодарю, Чарли.
– Я разочаровался в тебе, – угрюмо пробормотал Чарли.
– Ты не можешь ненавидеть меня больше, чем я сам ненавижу себя.
– Какого черта ты целовал ее? – завопил Чарли. – Мало ей своих горестей?
– Я не мог сдержаться, – прошептал Ник, не упомянув ни словом о том, что ему показалось, будто она призналась, что любит его. Или ему почудилось? Слишком много событий произошло, чтобы он был абсолютно уверен в чем-то.
– Слушай, зачем ты мутишь воду, когда нет никакой надежды? Ведь она и без того очень несчастна. – Чарли прикусил язык. Не сказал ли он слишком много?
Ник пристально посмотрел на Слейтона.
– Так ты говоришь, что она любит меня?
Чарли было тошно от всего, что случилось: договор с миссис Монро, согласно которому он должен держать Ника подальше от Кэт, опасение, что высшее общество ополчится на человека, чей отец был осужден, хоть и несправедливо. А тут еще парочка бесстыжих монстров – Петербрум и Гровенор, чья беспутная жизнь вынуждает Кэт согласиться на брак, который, по всей вероятности, разрушит ее жизнь. Да и он не лучше. Сколько еще он будет сидеть сложа руки и наблюдать, как Кэт сохнет по другому? Сколько ему придется мириться с подобной ситуацией?
– Да, Ник, ты не ослышался. Я сказал, что Кэт любит тебя. Ну и что с того? Что ты сделаешь, узнав об этом? Разве мои откровения изменили что-нибудь, кроме того, что сделали тебе больно?
Ник уставился на Чарли. Его сердце трепетало, ноги стали тяжелыми, словно налились свинцом.
– Тебе, как никому другому, известно, как это больно, – ответил Ник. – Слушай меня внимательно. Кэт возненавидит меня, если узнает, что мой отец виновен во всем, за что был осужден. Виновен, ты слышишь меня? – Ник побледнел. Он дрожал, капли пота выступили на его лице.
Чарли чувствовал себя так, словно его избили.
– Не знаю, что и сказать, – прошептал он, не найдя слов утешения для такого гордеца, как Ник.
– Петербрум отвратителен, но он джентльмен. Может, он в конце концов поймет, какое счастье обладать Кэт, и изменится?
Чарли застонал. Он сомневался, что такое произойдет. Время для скептицизма было неподходящее.
Глава 30
Всю неделю после бала у Глостеров Кэт не находила себе места. Вспоминая, как он спас ее, а затем их встречу в саду, она начинала метаться во сне и наяву. Боже, Боже, почему она призналась, что любит его и бросилась в его объятья? Как он должен был отреагировать? Он обнял ее и принялся успокаивать, что на его месте сделал бы любой добрый друг и джентльмен. Но ее дальнейшее поведение, бесспорно, могло вызвать отвращение. Кэт считала, что она заставила Ника забыться, однако он сумел взять себя в руки, достойно вышел из положения и спас их обоих – Ник отправился на поиски Чарли.
Я вела себя столь бездушно, что он, вероятно, счел меня шлюхой. А разве нет? Этот человек уберег меня от верной гибели в толпе. Как я отблагодарила его? Начала строить глазки и погубила все. Наверно, он ожидал слов благодарности, поцелуя. Конечно, а я? Что я натворила? Извивалась, как уличная девка, как разъяренная тигрица.
Не слишком ли бурное проявление чувств для невинной девушки? А как насчет моей хваленой холодности? Стоило мужчине, которого я так страстно желала, дотронуться до меня, как я повела себя, словно последняя дура. Нет, поклялась себе Кэт, никогда больше ни одному мужчине не удастся сбросить ледяной панцирь, который будет денно и нощно защищать ее сердце. Я не позволю больше никому разворошить тлеющие угли, я не могу умереть дважды. Или я не права?
Кэт подошла к окну маленькой швейной мастерской, выходящему во двор. Она любила наблюдать за суетой на каретном дворе. Последнее время эта комнатенка стала ее убежищем. Новый дворецкий знал, где ее можно найти, когда она искала уединения. Кэт подозревала, что Дженкинс доверялся этому человеку, и ей порой казалось, что он присматривает за ней, но делает это очень аккуратно, чтоб не вызвать раздражения Петербрума.
Днем Кэт редко покидала особняк. Обычно она выходила по вечерам, и то ради спокойствия отца и Петербрума, которые требовали, чтобы их видели вместе. Девушка была с ними холодна как лед и едва замечала их присутствие.
В дверь негромко постучали. Кэт выдержала паузу, прежде чем ответить. Она догадывалась, зачем понадобилось ее искать. Девушка добилась успеха, отказываясь принимать днем Петербрума. Но на четвертый день он начал угрожать ей через отца, который становился все более невыносимым.
Она не ошиблась: за дверью был лорд Гровенор.
– Прошу вас, примите Петербрума, – умолял Гровенор. – Я знаю, на что он способен, когда разозлится, я видел его в бешенстве не один раз.
– Я ему не менее необходима, чем вам – его молчание.
– Ах, не будьте такой непримиримой! Если хотите жить с ним в мире и в будущем, прикусите свой язычок, – нетерпеливо сказал отец.
Дверь распахнулась настежь.
– Недурно, Гровенор, – засмеялся лорд Джон и указал грязным пальцем ему на дверь.
– Вам не пристало оставаться с Кэт наедине, – вяло сопротивлялся Гровенор.
– Не валяйте дурака! Я могу делать все, что хочу и где хочу, – прохрипел он, закрывая дверь за стариком. Петербрум повернулся к Кэт.
– Что же касается вас, миледи, прислушайтесь к совету отца. Меня трудно утихомирить, когда я разойдусь, а вы начинаете действовать на меня, как красная тряпка на быка. Я больше не потерплю непослушания…
Кэт отвернулась к окну. Внизу она увидела Беркли, оживленно разговаривающего с Ником Монро. Картина довольно неожиданная. Петербрум на цыпочках приблизился к ней и, проследив за ее взглядом, взорвался.
– Придется вас хорошенько проучить, чтобы вы запомнили раз и навсегда, – воскликнул он. – Не забывайте, вы принадлежите мне и только мне! Я не потерплю распутную жену. У вас никогда не будет ни одного мужчины, кроме меня!
Петербрум входил в раж. По всей видимости, его ревность достигла апогея.
– Последний раз предупреждаю: пусть этот деревенщина держится от вас подальше! – Он направился к двери. Открыв ее, Петербрум обернулся. Заметив страх во взгляде Кэт, он захлопнул дверь и одним прыжком преодолел расстояние между ними.
Ноги не слушались девушку. Его взгляд был пугающе странным, чувствовалось, что он безумно возбужден. Джон схватил ее за блузку, притянул к себе и покрыл ее лицо жаркими поцелуями, которые перемежал с легким покусыванием. Почувствовав тошноту, она попыталась оттолкнуть его. Джон, не раздумывая, закатил ей несколько оплеух, и девушка отлетела к столу для шитья. Он снова набросился на нее, его язык, острый, как рапира, разжал ее губы, а его руки ласкали ее грудь. Каждую просьбу о пощаде он встречал истерическим хохотом. Кэт удалось оттолкнуть его, когда Петербрум принялся расстегивать брюки. Она кричала и молотила его кулаками. Джон обхватил ее шею руками и с безумным выражением лица начал сжимать их.
Глава 31
Ник, которому все до смерти надоело, оставил Чарли в «Бруксе» наблюдать за игрой в бильярд, а сам отправился домой. Если прежде посещение клуба доставляло ему удовольствие, то последние дни он ходил туда по привычке, не более того.
Весь день он чувствовал себя не в своей тарелке и беспокойство не покидало его. Дела он забросил после приезда матери. А теперь, когда она заявила, что уедет из Англии, все еще больше осложнилось, и он был не в силах сконцентрироваться на работе. Ник решил прогуляться.
Ноги сами привели его к особняку Гровеноров. Он попытался войти, но его не приняли, как, впрочем, не были приняты ранее его цветы. Прежде чем уйти, он сделал еще одну попытку: попробовал разыскать Беркли. Слуга очень взволновался и попросил его удалиться. За Кэт следили постоянно, и Беркли боялся, что если заметят, как он разговаривает с Ником, он не сможет больше помогать Кэт.
Прошло десять дней с той волшебной ночи в саду, при воспоминании о которой его охватывала дрожь. Кэт сказала, что любит его. Это точно. Она отвечала на его поцелуи с неистовством, о котором мог мечтать любой мужчина. Он догадался, что она была в экстазе, как, впрочем, и он. Воспоминание о нескольких сладостных минутах, пока он не очнулся, поняв безнадежность происходящего, и не оттолкнул ее, лишало его сна и аппетита.
Ник беспомощно пожал плечами и вышел из «Брукса». Отказавшись от кеба, он брел домой, как в тумане. Николас мчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки: он желал как можно быстрее оказаться в своей комнате. Внезапно Ник заметил внизу человека, вынырнувшего из темноты. Он сбежал по ступенькам и обнажил клинок, спрятанный в трости.
– Сэр, это я, Беркли!
– Ты напугал меня до полусмерти, – Ник завинтил трость.
Он открыл дверь, и телохранитель Кэт проследовал за Ником в кабинет. Беркли был бледный, как смерть, и промок до нитки.
– Ты давно ждешь? – спросил Ник, обеспокоенный видом верного слуги.
– Пару часов. – Беркли взял предложенный стакан бренди. – Вы говорили, что хотите помочь леди Кэт?
– Что случилось?
– Мне стало известно, что Петербрум посягал на ее честь и чуть не добился своего. Проклятый! – сообщил он прерывающимся от волнения голосом. – Если бы не дворецкий, который принес записку, моей бедной леди пришлось бы туго.
Ник разразился проклятиями.
– Я убью этого выродка, клянусь! – закричал он и, метнув стакан с бренди в камин, кинулся прочь из комнаты.
– Спокойно, сэр, если кто и убьет Петербрума, так это я.
Они продолжали спорить, но тут дверь распахнулась. На пороге стояла миссис Монро в белой ночной сорочке – настоящее привидение. Письмо дрожало в ее руке.
– Я все слышала, – спокойно сообщила она. – Пошевелите-ка мозгами! Этого человека защищают привилегии и деньги. Петербрум и его компания будут преследовать вас и убьют, не раздумывая.
– Наплевать, – ответил Ник, пытаясь отодвинуть мать от дверей.
– Кто-кто, но ты не должен плевать! Ты же видел, как обращаются с заключенными. Разве убийство Петербрума поможет леди Кэтрин?
– Это единственный выход, – хором ответили мужчины.
– Ничего подобного, если все выйдет наружу, ее имя будет опозорено, как, впрочем, и ее отца. Скандал будет не менее громкий, чем если бы стало известно, что ее отец карточный шулер.
– Откуда ты знаешь, что лорда Гровенора обвиняют в шулерстве, а Петербрум стал на его защиту?
Миссис Монро пожала плечами и опустилась на стул у камина.
– Чарли Слейтон! – воскликнул Ник. – Я выпущу из него кишки!
Беркли от удивления плюхнулся в кресло. Поняв, что он сидит в присутствии господ, слуга вскочил, как ужаленный.
– То, что ты слышал, должно умереть вместе с тобой, понятно? – предупредил Ник слугу.
Беркли кивнул.
Вивиан Монро подошла к столу с напитками и заново наполнила стаканы мужчин и свой. Вспомнив о письме, она отдала его Нику.
– Пришло рано утром.
Ник вскрыл печать и пробежал его глазами.
– Собака заговорила.
Глава 32
Кэт забилась в дальний угол кровати. Ее лицо опухло и болело, после того как Петербрум влепил ей несколько пощечин. Тело, все в ссадинах, нестерпимо ныло. Но гораздо страшнее были стыд и унижение, которые ей пришлось испытать.
Перед тем как вошел дворецкий, Петербрум похотливо подмигнул ей и прижал ее руку к губам.
– Кто вы такая, чтобы указывать мне, что я должен и чего не должен делать с вами, – издевался он. – Я всегда могу сказать, что это вы пригласили меня. И вам хорошо известно, что я скажу именно так. Мне наплевать на мою репутацию. Не обязательно доводить дело до скандала. Достаточно распустить слух, дорогая! Но, если вы отдадитесь другому, я убью вас!
Ее опасения насчет брака перестали быть игрой воображения. Петербрум никогда, даже после рождения наследника, не позволит ей жить своей жизнью. Если кое-кому из женщин удалось наладить свою жизнь в соответствии с требованиями общества, соблюдая при этом приличия, то ей с таким собственником, как Петербрум, не суждено стать одной из них. Он мог не любить ее, но это не означало, что он позволит другому мужчине глядеть на нее с обожанием.
Кэт в отчаянии молотила кулачками по одеялу при воспоминании об унижении, которое пришлось испытать. Хотя самого страшного удалось избежать, она знала, что все повторится снова, как только она останется с ним наедине. Она не сможет защититься от Петербрума, который, как пить дать, возобновит свои посягательства. Кэт задрожала и зарылась лицом в подушку. Внезапно она почувствовала страшную слабость.
На следующее утро Ник и Чарли явились в дом Торна Мейтленда за полчаса до назначенного времени.
Получив записку, Ник тотчас отправил весточку Чарли, чтобы тот ждал его на Манчестер-сквер. Ник всю ночь метался по комнате, то и дело прикладываясь к бутылке. Только коротенькая записка Мейтленда удерживала его от того, чтобы убить Петербрума. Хоть мать была права, он не мог следовать ее советам. Терпение и несправедливость – первого ему не хватало, а без него нельзя было одолеть второе. Остаток ночи он провел в кресле. На рассвете его внезапно осенило. Он подошел к столу и сделал наброски на большом листе бумаги. Ник был счастлив, что нашел хоть какое-нибудь занятие. Он чуточку успокоился. Монро понимал, что благодаря этой идее сможет предложить Кэт нечто стоящее.
– Ты выглядишь гораздо лучше, чем я предполагал, – заметил Слейтон, когда они встретились перед домом Мейтленда. Но прежде чем Ник ответил другу, дворецкий капитана заметил их и проводил в приемную, откуда доносились детский визг и голос хозяина, перекрывавший все остальные голоса. Спустя несколько минут двое близнецов, а всего у Торна было четверо сыновей, вбежали в комнату и спрятались за Чарли и Ником.
Увидеть такое Ник не ожидал. Всеми уважаемый, полный достоинства капитан Мейтленд был одет как пират, его светлые волосы свисали в беспорядке. Он подхватил мальчишек под мышки.
– А, друзья, – засмеялся Торн, – выпейте по чашке чая, а то и по две, пока я присоединюсь к вам.
Нетерпение Ника уступило место восхищению.
– Будем ли мы когда-нибудь так счастливы? – спросил Ник, прислушиваясь к смеху и протестам пленников Торна в другом конце зала.
– Дорогой Ник, сначала ты сделал из меня скучнейшего трезвенника, экс-игрока, а теперь предлагаешь вкусить радости отцовства? Не выйдет, старина.
Ник не думал о том, что у него могут быть дети, не мечтал о браке, пока рыжеволосая королева не вошла в его жизнь и не превратила ее в греческую трагедию.
– О чем задумался, Монро?
– Мои представления о жизни рушатся одно за другим, как здание, из которого вынимают кирпичи.
Не успел Чарли попросить друга объяснить, какие именно, как в комнату вошел коротышка в черном, очень похожий на проповедника. Озорная улыбка, игравшая на его устах, осветила даже эту залитую солнцем залу.
– Приветствую вас, джентльмены. Я Барт Болт, помощник капитана, – его открытый взгляд укрепил их во мнении, что Болт, как две капли воды, похож на добродушного, хорошо одетого викария. – По поручению капитана я занимался расследованием обстоятельств помолвки Петербрума.
Он дал каждому в руки бумаги, приказал принести чай и уселся с книжкой в углу комнаты, выходящей окнами в сад.
Ник и Чарли углубились в бумаги, содержание которых их взволновало и шокировало.
Едва они кончили изучать их, как появился одетый в безупречный черно-белый костюм для верховой езды капитан. Улыбка озаряла его красивое лицо.
Ник заговорил первым охрипшим от волнения голосом:
– Здесь сказано, что Гровенор не жульничал за игрой в карты.
– Да еще в таком состоянии! Он набрался до чертиков, и они позволили ему выиграть, как показали свидетели, – сообщил Мейтленд. Он сел в кресло и закурил трубку.
– Но перед тем как его сознание помутилось, они взяли его в оборот, повели разговоры о том, что он смошенничал. Партнеры угрожали ему скандалом, бесчестием и, как водится, были готовы четвертовать старика, – продолжил вместо хозяина Болт. – Петербрум, который оказался поблизости, был призван в качестве арбитра, что было ему на руку. Согласно показаниям свидетеля, Петербрум предложил не раздувать скандал.
Из бумаг Ник узнал, что на следующий день Петербрум предстал перед Гровенором, который обещал заплатить каждому игроку десять тысяч фунтов, если тот забудет о вчерашнем инциденте. Партнеры поклялись хранить молчание.
– Но ведь Гровенор должен был знать, что он не жульничал, что обвинение было ложным. Почему он ничего не отрицал? – спросил Ник, не веря, что подобный трюк мог пройти.
– Петербрум пользовался своей излюбленной тактикой, – вмешался Болт.
– Доводить до скандала никто не собирался. Достаточно было распустить слух, – гневно воскликнул Мейтленд. – По моим сведениям, Гровенор – не единственная жертва. Петербрум и его веселая компашка уже не раз выходили сухими из воды, проделывая подобный трюк.
– Но каким образом скандал, который удалось замять, способствовал помолвке Петербрума с Кэт? – поинтересовался Чарли.
– Петербрум заявил, что наградой за его труды должна стать женитьба на Кэт, – объяснил Болт.
– Но ведь они ненавидят друг друга с детства, – возмутился Ник.
– Кэт сказала мне, что на женитьбе настаивает дед Петербрума. Только ее он видит его женой, – добавил Чарли, – но это же вранье!
Мейтленд и Болт обменялись взглядами.
– Что такое, капитан? – настойчиво спросил Ник.
– Деду Петербрума все равно, на ком женится его внук. Два месяца назад он лишил его наследства и составил завещание в пользу кузена, которого Петербрум ненавидит, – сообщил Мейтленд. – Ему придется поторопиться с женитьбой и сделать хорошую партию, прежде чем станет известно в свете об изменении завещания. У него совсем мало времени.
Ник поднялся и нервно зашагал по комнате. Наконец ситуация прояснилась. В этой печальной истории почти все оказалось блефом.
– Кэт подходила ему, как никакая другая женщина, – продолжал Мейтленд. – Не знаю как, но он узнал, что после смерти Гровенора она наследует состояние. Согласно завещанию, женщины из рода Гровеноров имеют право наследовать имение.
Ник приблизился к Мейтленду. Его лицо исказила ярость.
– Очень умно придумано. Он компрометирует отца, зная, что у старика нет сил бороться, а затем вынуждает отдать ему Кэт, взамен обещая, что не будет раздувать скандал.
– Свет ненавидит Пирсона Гровенора и с удовольствием будет пережевывать сплетни и слухи не одну неделю, – вступил в разговор Чарли. – К тому времени, когда правда выйдет наружу, мой дядюшка станет предметом осмеяния и издевательств. У него не хватит нервов противостоять Петербруму. Люди боятся его.
– На что и рассчитывал Петербрум, – подал реплику Болт. – Когда его загоняют в угол, он становится опасным. Петербрум сопротивляется изо всех сил, а они у него есть.
Ник обернулся, пристально посмотрел на Болта, потом на капитана. От него не укрылось, что они обменялись многозначительными взглядами. У Ника упало сердце.
– А что если Петербрум решит через год-другой убить Гровенора, а когда наследство перейдет к Кэт, то отделается и от нее?
– Не исключено, – поддержал Ника Торн. Чарли с ужасом смотрел на них, не в силах поверить тому, что услышал.
Узнав о том, что Кэт грозит смертельная опасность, он задрожал.
– Этот Петербрум исчадие ада. Я вырву у него сердце! – воскликнул Ник, плюхнувшись в кресло.
