Текст книги "За гранью "

Автор книги: Марк Энтони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 54 страниц)

Подтянув ремни, Трэвис угрюмо покосился на мешки и котомки, ощущая себя в этот момент куда более бесполезным, чем весь багаж. Фолкен приложил козырьком к бровям затянутую в черную перчатку руку и посмотрел на солнце.

– Вы долго еще собираетесь копаться? – набросился он на спутников. До Кейлавера путь неблизкий, и сократить его, торча здесь, не удастся!

Мелия одернула дорожный плащ серо-голубого цвета и объявила:

– Я готова!

Бард и рыцарь как будто только этого и дожидались. Тронув коней, они направили их к воротам в осыпающейся крепостной стене. Мелия на своей кобыле заняла позицию между ними, а Трэвис оказался замыкающим. Порыв свежего ветра подхватил и понес в том же направлении клубы дыма от разведенных на кухне огней. Не успели четверо всадников доехать до ворот, как из окутавшего проем сизого тумана выступила, преградив путь, одетая в лохмотья фигура. Лошади встали как вкопанные.

– Что ж это вы? – с упреком проскрипела Грисла. – Собрались уезжать, а со мной попрощаться забыли? Волчье лицо Фолкена досадливо скривилось.

– Прочь с дороги, старуха! – рявкнул он. – Законы гостеприимства требуют от гостя испросить разрешения на отъезд у владельца замка, но в них не написано, что это требование распространяется на ведьм-приживалок!

– А ты бы комментарии к ним почитал, – ехидно посоветовала Грисла. Уж там все прописано.

Ветер раздувал служившие ей одеждой ветхие тряпки и жидкие пряди грязных седых волос. Леди Мелия подогнала свою лошадь вплотную.

– Мы отправляемся по чрезвычайно важному делу, а ты нас задерживаешь. Освободи дорогу.

Грисла приложила черную от грязи ладонь к сморщенной щеке и закатила глаза в притворном раскаянии.

– Ах, простите меня, о высокородная-как-луна-в-небесах леди! Простите глупую старуху, по неведению осмелившуюся встать на пути ваших грандиозных замыслов! Умоляю, не обижайте бедную Грислу! С высоты вашего величия она ничтожней мухи. Мух всегда тянет на дерьмо – у них натура такая, но вы ведь не станете наказывать муху только за это, правда?

Бронзовая кожа Мелии побелела, глаза угрожающе сузились.

– Чего тебе надобно от нас, исчадие Сайи? – дрожащим от ярости голосом спросила она.

Старуха равнодушно сплюнула на землю – аккурат между передними ногами кобылы.

– От тебя ничего, леди Ехидна! И от тебя тоже, лорд Бедоносный, добавила она, скользнув по фигуре Фолкена своим единственным глазом; безгубый рот растянулся в хитрой усмешке, обнажив сгнившие корешки зубов. А надобно мне переговорить с вон тем сладеньким красавчиком!

Грисла проворно заковыляла на тоненьких ножках к Трэвису, остановилась рядом со стременем и нацелила ему в грудь костлявый палец:

– Хочешь вытянуть косточку, миленький?

– Что? – растерялся Трэвис.

– Косточку, мой сладкий, – повторила ведьма. Он в недоумении пожал плечами.

– Ума не приложу, отчего Судьба всегда улыбается таким придуркам? покачав головой, проворчала Грисла и сунула ему прямо под нос засаленный кожаный мешочек. – Давай, сыночек, тяни!

Трэвис с подозрением посмотрел на мешочек, не испытывая ни малейшего желания знакомиться с его содержимым. Но деваться было некуда. Стиснув зубы, он засунул в него руку, подсознательно ожидая вляпаться в какую-нибудь холодную липкую мерзость. Однако пальцы его углубились в россыпь мелких гладких предметов, похожих на речную гальку. Ухватив один из них, Трэвис поспешно вытащил руку из мешка и уставился на добычу. Ею оказалась костяная бабка, пожелтевшую поверхность которой пересекали три глубокие параллельные бороздки.

– Ого! – удивилась старуха. – Вот уж не думала, что ты вытянешь именно эту. Одна черта – Рождение, другая – Дыхание, а третья – Смерть, рано или поздно ожидающая каждого из нас. Кое-кто, правда, даже ее способен уговорить подождать, – добавила она, многозначительно покосившись при этом на Фолкена.

– И что же они означают? – спросил Трэвис?

– А ты сам как думаешь?

Он пожевал губу и снова взглянул на бабку. Слова Грислы чем-то напомнили вчерашнее представление артистов Трифкина о конфликте Зимы с Весной и рождении Лета.

– Наверное, они символизируют конец, – неуверенно предположил Трэвис. – Или начало?

– Или то и другое вместе. Быть может, между ними вовсе и нет никакой разницы, а, малыш? Возможно даже, мои предсказа-тельные кости иногда все-таки лгут... – Грисла выхватила у него косточку и бросила обратно в мешочек, немедленно исчезнувший в складках ее невообразимых лохмотьев.

– Ты закончила развлекаться, ведьма? – холодно осведомился Фолкен.

– Закончила, о лорд Нетерпеливый, закончила! – Сухая рука колдуньи скользнула по все еще раскрытой ладони Трэвиса. – Прощай, красавчик, и знай, что уносишь с собой кусочек моего сердца, – издевательски захихикала Грисла и исчезла, растворившись в клубах дыма.

Ощущение чего-то теплого и влажного на коже заставило Трэвиса опустить глаза. На ладони лежал маленький кусочек сырого, сочащегося свежей кровью мяса. Вскрикнув от неожиданности, он отшвырнул его в грязь и брезгливо обтер руку полою туники.

– И чего она ко мне прицепилась? – спросил он в растерянности.

Никто не ответил Трэвису, но путь освободился, и они смогли наконец выехать из Кельсиора. Кони мерно цокали копытами по кое-где сохранившейся брусчатке древней дороги. Холодный осенний воздух пронизывали нити солнечных лучей, украшающие золотой филигранью голубую эмаль озерных вод. Отличный денек для начала путешествия!

– Как ты считаешь, что она имела в виду? – обратилась к Фолкену спустя некоторое время леди Мелия.

– Грисла? – Бард пожал плечами. – Вряд ли что-нибудь серьезное. Скорее всего просто решила позабавиться за наш счет. По опыту знаю, что основное занятие всех знакомых мне ведьм – затуманивать мозги простым смертным, получая от этого, помимо дохода, еще и удовольствие. Думаю, нет большой беды в том, что мы позволили старой грымзе минутку-другую всласть почесать языком.

Ответ Мелии ограничился коротким кивком, из чего трудно было понять, согласна она с выводами Фолкена или нет. У Трэвиса возник вопрос.

– Кто такая Сайя? – поинтересовался он, догнав остальных.

– Было бы правильнее спросить, что такое Сайя, – поправил бард, окинув Трэвиса пронзительным взглядом. – Полагаю, впрочем, что ее можно считать в некотором роде богиней.

– Как тех богов, о чьих таинственных культах вы разговаривали сегодня утром?

– Нет! – воскликнула леди Мелия с несколько удивившей Трэвиса горячностью. – Сайя не имеет ничего общего с культовыми божествами, равно как и они с нею!

Ответ ее мало что прояснил, но Трэвис, поразмыслив, решил не затрагивать больше эту тему, очевидно, не слишком приятную даме, судя по ее реакции. Они поднимались все выше к гребню окружающей долину гряды. Свежее дыхание ветра ерошило волосы на голове Трэвиса – такой же ветер налетал временами с гор на Кастл-Сити, тревожа душу мучительным томлением и смутным ощущением безграничных возможностей.

Бельтан оглянулся через плечо на оставшуюся далеко внизу цитадель.

– Вечером опять пойдет гулянка, только уже без нас, – заметил он со вздохом сожаления. – А ведь я за это время успел почти привыкнуть к Келу и его пирушкам.

Они перевалили через гребень и начали спускаться вниз по склону. Древняя цитадель скрылась из виду.

39

Остаток дня путешественники двигались на юг по пустынному и сильно заросшему травой по обочинам тракту Королевы.

Вскоре у них выработался определенный порядок продвижения. Бельтан периодически пришпоривал своего скакуна и вырывался далеко вперед, чтобы проверить, нет ли опасности. Мелия и Фолкен ехали бок о бок, часто склоняясь головами друг к дружке и обмениваясь негромкими фразами. Трэвис держался чуть сзади, стараясь не выказывать открыто жгучего любопытства, которое вызывал в нем их диалог. К несчастью, ветер дул в спину, и до ушей долетали только обрывки слов, из которых ничего нельзя было понять. Лишь однажды, когда ветер внезапно изменил направление, ему удалось подслушать что-то существенное. Говорил Фолкен:

–... необходимо принять во внимание и камень в белой башне, даже если тот...

Но тут ветер снова переменился и безжалостно унес прочь окончание фразы. Не в силах дольше терпеть оскорбительное невнимание со стороны спутников, Трэвис пришпорил мерина и догнал поглощенную беседой парочку.

– Долго нам добираться до Кейлавера? – спросил он, поравнявшись с конем барда.

Фолкен в удивлении оглянулся, словно только сейчас вспомнил о существовании Трэвиса.

– Тракт Королевы прямиком ведет в Кейлавер, хотя путь туда долог и труден. Владения Эридана – ближайшего из доминионов – начинаются сразу за рекой Дальнеструйной, но чтобы достичь северных границ Кейлавана, нужно сначала пересечь весь Эридан, а затем и Голт. Если погода не переменится к худшему, весь путь займет не меньше десяти дней. – Он метнул быстрый взгляд на Мелию. – А может, и больше, потому что я рассчитываю кое-куда заехать, для чего придется сделать небольшой крюк.

– Если останется время, – сухо сказала Мелия. – До открытия Совета Королей меньше месяца. Мы и так уже непозволительно задержались.

Бард провел рукой по тронутым сединой волосам.

– Ты же знаешь, что я предлагаю это не ради собственного удовольствия. И дело, между прочим, весьма важное.

– Важнее всего попасть на Совет, прежде чем он завершится, – сверкнув глазами, парировала Мелия.

– А куда ты хочешь заехать, Фолкен? В белую башню? – спросил Трэвис и тут же пожалел, потому что оба спутника разом вздрогнули и с подозрением уставились на него.

– У кого-то, кажется, слишком длинные уши, – заметила леди Мелия.

– Похоже, – согласился бард, задумчиво глядя на Трэвиса. – Видишь ли, мой друг, это не просто белая башня, а Белая башня, – сказал он после короткой паузы.

Трэвис ничего не понял, но Фолкен не сказал больше ни слова. Они с Мелией снова обогнали его, ясно давая понять, что на дополнительную информацию рассчитывать не приходится. Он испустил глубокий вздох, чувствуя себя несправедливо обиженным, но никто этого не заметил. Пришлось молча проглотить очередное оскорбление и ехать дальше, заботясь только о том, чтобы не свалиться с лошади.

Имперские строители Тарраса были, без сомнения, прекрасными инженерами, потому что тракт Королевы по-прежнему тянулся широкой прямой лентой, насквозь прорезая холмы и пролегая мостами над ущельями и оврагами. Мосты и поддерживающие их опоры местами раскрошились и осыпались по краям, но в целом вполне достойно вынесли груз минувших столетий. По мере продвижения к югу ландшафт понемногу менялся. Холмы и возвышенности по левую сторону от дороги постепенно переросли в горную цепь, которую бард называл Фол Эренн. По правую руку, в западном направлении, простиралась бескрайняя степь, уходя вдаль волнами пологих коричневато-серых холмов. Удивительно красивая и в то же время безрадостная картина, не оживляемая ничьим присутствием и только лишний раз напоминающая Трэвису о том, что он находится в чужом и чуждом ему мире.

Солнце уже погрузилось в гряду бронзовеюших облаков над линией горизонта, когда вернулся Бельтан и сообщил, что нашел подходящее для ночлега место. Им оказалась ровная возвышенная площадка в нескольких сотнях шагов к востоку от дороги. Заросли падуба, окружавшие пятачок, сулили защиту от посторонних глаз, а из скалы на вершине холма струился узенький ручеек. Трэвис с трудом сполз с коня, не удержавшись от стона. Последний раз он ездил верхом в одиннадцатилетнем возрасте на окружной ярмарке и сейчас чувствовал себя так, будто кто-то перетасовал все мышцы его тела, но не позаботился вернуть на надлежащее ей место.

Они разбили лагерь в начинающих сгущаться сумерках. Как всякая женщина, Мелия предпочитала командовать мужчинами, но и сама не боялась замарать ручки физической работой. Из подаренных Келом припасов она приготовила отменный ужин и восприняла как комплимент, когда трое голодных мужчин воздали ему должное, хотя не преминула высказать пожелание, чтобы Бельтан в дальнейшем выражал свое восхищение ее стряпней более умеренно.

– Могу я узнать, чем ты собираешься питаться весь остаток пути, друг мой? – медовым голосом обратилась она к рыцарю, вознамерившемуся в третий раз наполнить миску густой мясной похлебкой.

Бельтан судорожно сглотнул и поспешно положил ложку.

– Пожалуй, на самом деле я проголодался гораздо меньше, чем думал, проговорил он, отодвигая миску.

– Я тоже так считаю, дорогой. И вообще – на ночь наедаться вредно.

Трэвис доел свою порцию, уже не помышляя о том, чтобы попросить добавки.

Наступила ночь, и они разложили вокруг костра одеяла, готовясь отойти ко сну. Бельтану выпало дежурить первым, и он занял позицию на краю лужайки. Трэвис, зябко поеживаясь от холода, поплотнее закутался в дорожный плащ и закрыл глаза.

Он пробудился и увидел над головой незнакомые звезды.

На угольно-черном небе блистали россыпи бриллиантов и сапфиров, складываясь в сочетания, в которых контуры свирепых чудовищ, крылатых дев и вооруженных сияющими холодным светом мечами воинов угадывались намного отчетливее, нежели в бледных и схематичных созвездиях земного неба. Откуда-то доносилась приглушенная речь. Должно быть, эти звуки и разбудили Трэвиса. Остатки сна затуманивали сознание, и он не сразу сообразил, что слышит разговор Мелии и Фолкена, сидящих рядышком с другой стороны догорающего костра.

До ушей его долетели произнесенные вполголоса слова барда:

– Но ты ведь можешь определить, что Трэвис явился сюда из того же самого места?

Он попытался приподняться и сесть. Из того же самого места, как кто?

Трэвис так и не понял, произнес он свой вопрос вслух или нет, но Мелия внезапно повернула голову и остановила на нем горящий янтарем строгий и вместе с тем сочувственный взгляд.

– Спи, Трэвис, – послышалось ему.

Губы ее не двигались, но слова звучали в голове громко и отчетливо. Он попытался что-то возразить, но тело окутала сладкая истома, мышцы расслабились... Не в силах больше противиться, он смежил веки и провалился в глубокий и беззвездный сон.

40

Выглянувшее из-за горизонта багровое око дневного светила застало четверых путешественников уже скачущими по тракту Королевы. Ясное морозное утро обещало такой же хороший осенний денек, что и накануне. Ближе к полудню они подъехали к замшелому каменному мосту, переброшенному через глубокую узкую теснину, на дне которой ярился сдавленный скалами пенящийся бурный поток – верховья реки Дальнеструйной, по словам Фолкена.

– Здесь особо не на что смотреть, – сообщил бард, повысив голос, чтобы перекричать рев кипящей внизу воды, – но это только начало великой реки, протянувшейся через весь континент на добрые три сотни лиг. В низовьях, перед впадением в Полуденное море, она разливается на лигу шириной. По крайней мере так рассказывают, хотя лично я не знаю ни одного человека, который добрался бы до западного побережья Фаленгарта и вернулся обратно живым.

– Неужели ни одного? – с иронией спросила Мелия, приподняв черную бровь. – А как же великий путешественник, которого, если мне не изменяет память, прозвали Черной Рукой?

Фолкен покачал головой, посмотрел вдаль и негромко произнес:

– К Предвечным Водам лишь одна дорога пролегла, и тех, кто на нее ступил, еще столетия назад, когда Великий Малакор был тверд и нерушим, в один вела конец. Никто из дерзнувших рискнуть к родному очагу не возвратился рассказать, что, как и почему. А ныне никому из нас ее не отыскать, и с Дальним Западом Давно уж прекратилась связь.

Бард неожиданно рассмеялся. Хотя смех его отдавал горечью, глаза искрились весельем.

. – Вперед, друзья! – воскликнул он. – Это все старые легенды, и не стоит обращать на них внимания. Наш путь пролегает через цивилизованные земли, так что бояться нечего.

Он пришпорил вороного жеребца и влетел на мост. Звонкий цокот копыт эхом отозвался в ущелье. Остальные, чуть помедлив, тронули коней следом.

Они ехали весь день, сделав всего несколько остановок, чтобы чего-нибудь пожевать и напоить лошадей. Ближе к закату Бельтан опять вернулся из разведки и доложил, что нашел место для ночной стоянки. При этом рыцарь выглядел непривычно довольным собой и своей находкой.

Небольшую ложбинку шагах в двадцати от дороги сплошным кольцом окружали низкорослые искривленные деревья. В центре ложбины протекал прозрачный ручей, густо поросший по берегам пахучими и все еще зелеными, несмотря на позднее время года, травами. Когда они приблизились, Фолкен объяснил Трэвису, что такое место носит название талатрин, или Придорожный круг. Эти природные укрытия создавались одновременно со строительством тракта Королевы, обеспечивая путешественникам приют и безопасность ночной порой. Привязав коней снаружи, они вошли внутрь талатрина сквозь арочный проем, образованный тесно переплетенными ветвями, превратившимися за минувшие века в сплошной живой свод.

– Говорят, – начал бард, – что на деревья еще в стародавние времена были наложены чары, оберегающие спящих под их сенью путников. Но я мало сведущ в таррасской магии, поэтому не могу сказать, правда это или нет.

– А в ней и ведать особенно нечего, – заметила леди Мелия, милостиво позволяя Бельтану перенести ее через огромный узловатый корень. – Таррассцы всегда были хорошими инженерами и строителями, но паршивыми чародеями. Никакой магии в талатрине нет, а вот польза от него несомненная. Деревья, что окружают нас кольцом, называются итейя, или златолистник. Родина их высокие горные склоны на берегах Полуденного моря. Отвар из истолченной коры златолистника снимает жар и утоляет боль. Высокая трава по берегам ручья – аласай, или зеленый скипетр. Из семян получается отличная ароматическая приправа, а сок начисто отбивает вкус и запах несвежего мяса. И то, и другое, согласитесь, всегда может пригодиться в дороге.

Мелия подошла к ручью, подобрала платье и опустилась на колени. Раздвинула руками толстые стебли приятно пахнущей травы и продемонстрировала пораженным спутникам вырезанную из слоновой кости женскую фигурку, поставленную у самого края бегущей воды.

– Видите? – сказала она с радостной улыбкой. – Это Найми, богиня-покровительница всех странствующих. Увы, вот уже много столетий никто больше не поклоняется ей в наших краях – с тех пор, как отсюда ушли таррассцы. – Мелия обмакнула пальцы в ручей, уронила несколько прозрачных капель на подножие статуэтки и ласково погладила богиню по голове. – Ты ведь не будешь возражать, подружка, если мы остановимся на ночь в твоем Круге, правда?

Трэвиса немного удивило столь фамильярное обращение с божеством, но Мелия наверняка лучше него знала, как себя с ними вести. Та тем временем, придерживая распущенные черные волосы, склонилась над ручьем, зачерпнула воды, поднесла к губам и сделала глоток. Потом легко вскочила на ноги и обернулась.

– Ну вот, а теперь можно заняться лагерем.

Они плотно поужинали, а когда наступила ночь, стали готовиться ко сну. Хотя Мелия и уверяла, что в этот раз нет нужды караулить, Бельтан ее не послушал и торчал теперь столбом у входа в талатрин, пялясь в темноту. Бард, сжалившись над упрямцем, пообещал попозже сменить рыцаря на его посту.

Трэвис сидел на разложенном у костра одеяле и чистил зубы стеблем аласая, подглядев чуть раньше, как это делает Фолкен. С зубной щеткой не сравнить, конечно, но все-таки лучше, чем ничего. Побриться тоже бы не помешало – темно-рыжая щетина отчаянно чесалась и отросла так, что уже начала курчавиться, обещая в скором времени превратиться в настоящую бороду. Однако единственным лезвием в его распоряжении был подаренный Джеком малакорский клинок, бриться которым он не решился бы ни при каких обстоятельствах. Ограничившись чесанием, Трэвис завернулся в плащ и улегся.

Твердый грунт мало способствовал расслаблению мучительно ноющих после долгой езды мышц, но усталость постепенно взяла свое, и он уснул.

41

На третий день после отъезда из Кельсиора ясная погода сменилась густой облачностью и противным моросящим дождичком. Копыта коней скользили по мокрой брусчатке дорожного покрытия, что заставляло всадников ехать гораздо медленнее, чем накануне. Дождь и туман сократили видимость до минимума. Трэвис отчаянно скучал. Он давно прекратил бесплодные попытки подслушать разговоры Мелии и Фолкена – за стуком копыт и шумом дождя все равно нельзя было разобрать ни слова. Изредка, правда, удавалось поговорить с Бельтаном, куда охотнее отвечавшим на его вопросы, нежели Мелия и Фолкен, но рыцарь постоянно выезжал вперед, и большую часть времени Трэвис ехал в одиночестве – мокрый, нахохлившийся и несчастный.

Он мечтал о том, чтобы похолодало и вместо дождя пошел снег. Бельтан и Мелия как-то упоминали о необычайно ранней зиме в доминионах, но владения Эридана она, похоже, обошла стороной. Когда Трэвис спросил об этом Мелию, та пожала плечами и ответила:

– Сама не пойму, что творится. Такое впечатление, что зиму передвинули из того места, где ее ждут, туда, где ей еще не пришла пора.

Собственно говоря, слова ее больше предназначались Фолкену. Бард задумчиво кивнул – с таким видом, будто ему понятен их смысл в отличие от Трэвиса, от которого он начисто ускользнул. Впрочем, он уже усвоил урок и воздержался от дополнительных расспросов, только поплотнее закутался в плащ, пряча лицо от надоедливых дождевых струй.

Ближе к вечеру вернулся Бельтан. Физиономия его выглядела мрачной, но глазки поблескивали от плохо скрываемого возбуждения.

– Плохие новости, друзья, – сообщил рыцарь. – В полулиге отсюда нас ждет засада. Дорога там проходит между двумя холмами. Разбойники прячутся на вершине одного из них. Самое подходящее местечко, чтобы напасть на зазевавшихся путников.

Фолкен выругался.

– И много их там засело?

– Так, ерунда, с полдюжины или около того, – ухмыльнулся Бельтан, положив руку на меч. – Я и один с ними разделаюсь. Никаких хлопот.

Мелия скрестила руки на груди и прищурилась:

– В самом деле?

Рыцарь смущенно заерзал в седле, позвякивая кольчугой.

– Ну, не то чтобы совсем никаких, – промямлил Бельтан, отводя глаза, но я все равно с ними справлюсь! – упрямо добавил он.

Мелия ободряюще похлопала его по руке:

– Разумеется, справишься, дорогой. Только не лучше ли вначале испробовать мой метод?

Рыцарь испустил тяжкий вздох разочарования, но покорно склонил голову в знак согласия.

– Хорошо, а теперь скажи мне, разбойники тебя не заметили?

– Почти уверен, что нет, – отрицательно покачал головой Бельтан. – Я слышал их голоса так ясно, будто они находились на расстоянии вытянутой руки, но не думаю, чтобы они засекли мое приближение. Звуки в тумане частенько разносятся только в одном направлении.

– Что ж, – кивнула Мелия, – будем надеяться, что они не знали заранее о нашем появлении. – Она подняла голову, огляделась по сторонам и вздохнула. – В сумерках у меня получается намного лучше, чем в тумане, но придется довольствоваться тем, что есть. – Тон ее внезапно изменился, сделавшись жестким и властным. – Так, всем быстро собраться вокруг меня как можно ближе. Я не смогу отвлекаться на каждого в отдельности, когда сконцентрируюсь.

Трэвис подогнал своего косматого меринка поближе к Бельтану и шепотом спросил:

– Что это она затеяла?

– Сейчас увидишь.

Мелия закрыла глаза. На лбу ее от напряжения проступили глубокие складки. Держа руки перед собой, она принялась шевелить пальцами, как будто что-то вязала. Туман вокруг них постепенно сгустился, став непроницаемым и таким же серым и мягким, как дорожный плащ Трэвиса. Глаза Мелии вновь открылись.

– Думаешь, этого будет достаточно? – озабоченно спросил Фолкен; голос его звучал глухо, слова тонули в туманной пелене.

– Есть только один способ проверить, – пожала плечами Мелия, трогая кобылу с места.

Они возобновили путь, держась тесной группой. Ориентироваться приходилось больше по звуку, потому что туман был очень плотным. Лишь спустя некоторое время Трэвис заподозрил, что это не они движутся сквозь туман, а туман движется вместе с ними. Поддавшись внезапному порыву, он набрал воздух в легкие и подул изо всех сил.

– Не делай этого, Трэвис, прошу тебя, – строго сказала Мелия.

Трэвис так и подпрыгнул в седле, потому что она в этот момент смотрела совсем в другую сторону, хмуря брови и напряженно вглядываясь в окружающую их завесу. На эксперименты он больше не пускался и в дальнейшем ехал молча, стараясь не отставать.

Они продвигались вперед в почти идеальной тишине. Стук копыт, скрип седел, случайный звон доспехов Бельтана – все моментально глохло в этой неестественной ватной пелене.

Неожиданно сквозь туман прорезался чей-то голос. Трэвис стиснул зубы, подавив едва не сорвавшийся с губ возглас. Голос звучал так громко и отчетливо, словно его обладатель находился не далее десяти шагов.

– Клянусь потрохами Сулата, скоро я совсем закоченею! Ну и холодрыга!

– Ступай вниз и расскажи Гвернегу, что у тебя пальчики озябли и ты не можешь больше торчать здесь и высматривать на дороге подходящую добычу, насмешливо посоветовал другой голос, такой же грубый и хриплый, как первый. – Только как бы тебе не замерзнуть по-настоящему и навеки, когда он выпустит мечом твои вонючие кишки!

Первый разбойник с отвращением сплюнул.

– Мы тут с утра сидим и до сих пор ничего не видели, окромя треклятого тумана. Нет, ты только глянь, вон еще целое облако ползет, да какое густое! Не нравится мне это, хоть убей. Не простой это туман, а колдовской! Ох чую я, Маленький Народец здесь замешан. Может, им и дышать-то вредно для здоровья?

– Навряд ли вреднее, чем заполучить в брюхо пару футов стали, откликнулся второй.

Первый недоверчиво хмыкнул, но оспаривать мудрые слова подельника не стал.

Голоса разбойников, понемногу стихая, остались за спиной. Только когда воздух из легких с шумом вырвался наружу, Трэвис осознал, что все это время задерживал дыхание. Маленький отряд остановился. Устало вздохнув, Мелия повела рукой. Окружавшее их облако тут же поредело, начало бледнеть, истончаться и рассыпаться клочьями, быстро тающими в стылом сыром воздухе. В северном направлении смутно проглядывали размытые дымкой две близко расположенные вершины – должно быть, те самые холмы, которые банда облюбовала для засады. Каким-то чудом четверым путникам удалось проскочить незамеченными мимо выставленных разбойниками дозорных.

В изумлении покосившись на осунувшееся лицо Мелии, Трэвис, однако, благоразумно не стал спрашивать, что именно стало причиной. Он был способным учеником и уже понял, что бывают вопросы, на которые лучше не знать ответов.

– Похоже, туман рассеивается, – проворковала Мелия.

– Какое совпадение! – отозвался Фолкен. И вновь зацокали по выщербленной временем брусчатке древней дороги копыта коней.

42

Через два дня они въехали в город.

На следующее утро после несостоявшегося столкновения с разбойниками туман окончательно рассеялся, дождь прекратился, и снова выглянуло солнышко. Его лучи сразу оживили унылый пейзаж вдоль дороги и позолотили все вокруг, включая размокшую бурую почву. В то же время изрядно подморозило. Зима, видать, не совсем позабыла этот край и теперь все уверенней предъявляла свои права. Звенья Бельтановой кольчуги мерно позвякивали в такт движению Из лошадиных ноздрей с шумом вырывались белые облачка пара. Дорожный плащ надежно защищал от холода тело Трэвиса, а вот руки сильно замерзли, и к концу дня он с трудом смог разжать застывшие на поводьях пальцы.

По мере продвижения к югу все чаще встречались признаки человеческого обитания. Сидя в седле, Трэвис с интересом обозревал одинокие фермы с крытыми соломой строениями, закопавшиеся в грязи убогие деревеньки и каменные сигнальные башни. В случае вторжения врага зажженные на них костры быстро донесут по цепочке до столицы тревожную весть.

Они уже порядочно углубились в пределы Эридана, хотя путь их проходил в стороне от самых населенных земель этого доминиона, лежавших, по словам Фолкена, дальше к западу, по берегам реки Серебрянки. Восточные же провинции считались малопригодными для сельского хозяйства по причине сильной заболоченности и отсутствия плодородных почв.

Солнце приближалось к зениту, когда из очередного рейда возвратился Бельтан. На этот раз рыцарь привез хорошую новость.

– Скоро будем проезжать мимо города, – весело сообщил он, осадив коня. – Он начинается сразу за теми холмами.

– А чего так зубы скалишь? – прищурился бард. Озорная искорка мелькнула в зеленых глазах Бельтана.

– Где город, там и пиво!

Мелия неодобрительно хмыкнула.

– Между прочим, любой человек, вопреки широко распространенному среди кейлаванцев убеждению, в состоянии обходиться без пива очень долгое время, причем без всякого ущерба для здоровья.

– Допустим, но с какой стати? – недоуменно пожал плечами рыцарь.

Последовала непродолжительная дискуссия, в ходе которой Фолкен и Мелия выработали единое мнение, что заехать в город на часок-другой все-таки не помешает. Благодаря щедрости короля Кела, отряд пока не испытывал недостатка в провианте, но Мелия все же решила пополнить начавшие понемногу истощаться запасы. А Фолкен надеялся узнать в городе свежие новости о происходящих в доминионах событиях. Придя к согласию, они пустили лошадей галопом, преодолели небольшой подъем и спустя несколько минут остановились на вершине холма.

– Не припомню, чтобы Гленнен раньше окружали стены, – хмуря брови, заметил бард.

– Скорее всего их возвели для защиты от участившихся набегов диких горцев и северных варваров, – предположил Бельтан.

– Возможно, – протянул Фолкен, которому версия рыцаря показалась не слишком убедительной. – Однако я сильно сомневаюсь, что славный Гленнен пришел бы в восторг, увидав, во что превратился названный в его честь город.

Трэвис поднес ладонь козырьком к глазам и принялся рассматривать раскинувшийся внизу городок. Гленнен стоял в низине на берегу небольшой речки не более чем в трех ферлонгах от тракта Королевы. В общей сложности он насчитывал около сотни строений. Выше по течению располагались каменные здания, крытые тусклой черепицей, тогда как дома ниже по течению мало чем отличались от деревенских лачуг и имели соломенные крыши. Весь город был обнесен каменной стеной. Если на остальных постройках Гленнена лежал неизгладимый отпечаток времени, то стена сияла белизной и свежей кладкой, безошибочно указывающими на ее сравнительно недавнее происхождение.

Тронув коней, они начали спускаться в долину. Трэвис как бы невзначай поравнялся с бардом и спросил:

– А кем он был? Гленнен, я имею в виду? Фолкен смерил его задумчивым взглядом.

– Помнишь, я рассказывал тебе о давней войне, когда сошлись в битве войско Малакора и рать Бледного Властелина? Трэвис молча кивнул.