Текст книги "За гранью "

Автор книги: Марк Энтони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 54 страниц)

Приходите к нам – мы жаждем спасти вас!

Старый, добрый странствующий проповедник! Трэвис и не подозревал, что эта братия еще есть в природе. Он переключил передачу на четвертую скорость и в считанные мгновения оставил купол далеко позади. Теперь он знал, откуда взялся тот тип в черном костюме прошлого века. Псих, как и следовало ожидать, хотя со сдвигом в несколько иной сфере, нежели ему показалось вначале.

Пикап стремительно приближался к городу, и мысли Уайлдера переключились на более прозаические вещи: сколько бочонков пива потребуется на сегодняшний вечер в салуне, кого попросить выкурить обосновавшегося под полом скунса и где найти время, чтобы заделать наконец прохудившуюся крышу кладовой.

И все же за весь оставшийся до города путь Трэвис так и не смог окончательно забыть нежный перезвон колокольчиков.

3

Когда грузовичок Уайлдера въехал на Лосиную улицу, небо уже начало затягиваться серебристо-снежной пеленой надвигающихся сумерек. Последние лучи заходящего солнца золотили макушку Кастл-пик – самой высокой из окружающих долину горных вершин. Трэвис остановил пикап у входа в салун "Шахтный ствол", выбрался наружу и захлопнул дверцу, не потрудившись запереть ее. Что ни говори, а жизнь в маленьком городке имеет свои преимущества.

Лосиная улица мало изменилась за последние сто лет. Если заменить припаркованные автомобили на фургоны и повозки, а асфальт на красноватое глинистое месиво, центральная магистраль Каста-Сити вновь станет точно такой же, какой она была во времена горнодобывающего бума. Прямая и широкая, она проходила через центр города и пронизывала его насквозь, нисколько не походя на узкие извилистые улочки городов Восточного Побережья, проложенные людьми, привыкшими к тесноте и неудобствам перенаселенных европейских "бургов", еще до того, как до них дошло, что в Новом Свете более чем достаточно свободного пространства и нет никакой нужды экономить. По обе стороны улицы возвышались все те же изъеденные временем и непогодой декоративные фасады, и почти перед каждым строением сохранились коновязи, хотя нынешняя молодежь привязывала к ним уже не лошадей, а велосипеды и мотоциклы.

С приближением темноты все чаще загорались окна домов вдоль улицы. Тротуары заполнили вышедшие на вечернюю прогулку горожане. Кто-то заглядывал в кафе "Москито", чтобы выпить чашечку лучшего в графстве "капуччино", кто-то трепался с приятелями у входа в универмаг Мак-Кея, а кто-то просто глазел на витрины сувенирного магазинчика "Голубая вершина", заполненные кристаллами дымчатого горного хрусталя, индейскими боло [Боло индейское оружие ближнего боя, представляющее собой обвязанный ремешками заостренный камень] из вулканического обсидиана и колодами вручную расписанных гадальных карт. В самом конце Лосиной улицы, изящный, как призрак, возвышался старый Оперный театр Каста-Сити с греческими колоннами и мраморным фасадом в стиле барокко.

Трэвис шагнул на тротуар перед входом в салун как раз в тот момент, когда вспыхнула красно-синим неоновым сиянием вывеска над головой. Он протянул руку к дверной ручке и вдруг замер, нахмурив брови. Наклонился вперед и присмотрелся. Так и есть! В левом верхнем углу. Маленький, совсем неприметный. Если бы не загоревшаяся вывеска, он так бы и прошел мимо, не обратив внимания. Кто-то вырезал поверх облупившейся краски дверного косяка странный знак, напоминающий двояковыпуклую линзу:

Уайлдер понятия не имел, что он обозначает, и решил, поразмыслив, отнести его появление на счет любителей граффити. Проблема вандализма в Каста-Сити никогда особо остро не стояла, но отдельные проявления время от времени имели место. Трэвис мог поклясться, что еще вчера этого значка на двери не было, да и следы от ножа или гвоздя выглядели совсем свежими. Он с сожалением вздохнул. Ладно, черт с ним, все равно он собирался покрасить дверь. Мысленно добавив эту заботу к растущему списку, он повернул ручку и вошел в зал салуна, где сразу окунулся в привычную атмосферу дружеского трепа завсегдатаев, сопровождаемого позвякиванием пивных кружек. Похоже, сегодня Максу так и не удалось разогнать всех клиентов. Пока, во всяком случае.

Макс стоял за стойкой, внимательно изучая ворох накладных, разложенных перед ним на просторном деревянном прилавке. Его длинные волосы были стянуты сзади в хвост. За ухом торчал желтый карандаш. Одной рукой он задумчиво теребил жиденькие черные усы, которые начал отпускать несколько месяцев назад, а другой, не глядя, метнул вдоль стойки блюдечко с соленым крекером в сторону подавшего знак посетителя. И тут же, без паузы, выхватил из-за уха карандаш и сделал какую-то пометку на одной из бумаг. После чего откинулся назад, задумчиво прикусил карандаш и расплылся в счастливой улыбке, словно мальчишка, сменявший два "Зеленых фонаря" и "Супербоя" на расширенный выпуск "Бэтмена" [Названия популярных американских комиксов.]. Трэвис оказался прав. Макс снова занимался любимым делом: ревизией бухгалтерских документов.

Как и улица, на которой он располагался, "Шахтный ствол" за истекшее столетие претерпел столь же незначительные изменения. Керосиновые светильники в свисающих с потолка люстрах кованого железа заменили электрические лампочки, а зеркало бара украсили неоновые изображения пенящихся пивных кружек. Вот, пожалуй, и все. По-прежнему, как и сто лет назад, со стен смотрели на посетителей стеклянными глазами головы лосей, оленей и пум, покрытые густым слоем пыли и паутины. Потемневшие от времени объявления о розыске опасных преступников с обещанием награды за поимку покрывали деревянные колонны, поддерживающие трухлявые потолочные балки. У дальней стены притулилось древнее фортепиано, из которого, впрочем, и сейчас можно было извлечь вполне приличную мелодию.

Завсегдатаи встретили появление хозяина салуна приветственными возгласами и поднятыми в его честь пивными кружками. Лавируя между столиками, он улыбался и пожимал протянутые руки. Пускай у него больше не было семьи, но эти люди во многом ее заменяли. За одним столом играли в криббедж и потягивали дешевый однозвездочный шотландский виски несколько служащих с туристического ранчо, расположенного ниже по склону. Парочка краснощеких немецких студентов в шерстяных свитерах и биркенстонах [Тяжелые горные ботинки с шипами], кинув свои рюкзаки в углу, затеяла игру в дротики с представительницами местного отделения "Дочерей фронтира". Парни пока что проигрывали. Два ковбоя в джинсах и пестрых рубахах со сложным геометрическим узором танцевали тустеп под обволакивающие звуки мелодии кантри, воспроизводимой музыкальным ящиком. А в дальнем углу Молли Накамура терпеливо инструктировала нескольких учеников в нелегком искусстве оригами. К сожалению, выходящие из-под их ножниц и неуклюжих пальцев мятые уродцы не шли ни в какое сравнение с грациозными журавликами и тиграми, с легкостью творимыми самой Молли.

Местная легенда гласила, что никто не попадает в Кастл-Сити случайно. В легендах Трэвис разбирался слабо, но точно знал, что очень многие, ехавшие по своим делам и когда-то проезжавшие через город, почему-то задерживались в нем – одни надолго, другие навсегда. В свое оправдание каждый из них заявлял одно и то же: увидав Кастл-Сити, он (или она) вдруг проникся ощущением, что именно здесь нашел нечто такое, о чем раньше и не подозревал. Возможно, истинной причиной была потрясающая красота здешних мест, возможно, все они внезапно почувствовали в душе неотъемлемую принадлежность к этому дивному краю, а возможно, как уверяли некоторые, долина просто позвала их и они откликнулись на зов. Трэвис затруднялся сказать, какое из этих объяснений было ближе всего к действительности. Очень может быть, что каждое.

Уайлдер ведь и сам не собирался оставаться в Кастл-Сити, но так уж получилось, как, собственно, и все остальное в его жизни. Он всегда терялся, когда возникала необходимость сделать выбор. В восемнадцать лет он покинул родительскую ферму в Иллинойсе и убогий домишко, в котором рос и воспитывался, чтобы поступить на третий курс колледжа в Кампене. С тех пор он так больше ни разу и не видел ни родного дома, ни мать с отцом. Чему его обучали в колледже, припоминалось смутно. Он перескакивал с одного предмета на другой, пока в один прекрасный день не оказался на автобусной остановке с дипломом в руке. Он сел тогда на первый попавшийся автобус, справедливо рассудив, что все равно, куда ехать, если не знаешь, куда тебе надо. Автобус направлялся на Запад, и Трэвис по инерции начал дрейфовать в том же направлении. Он задерживался ненадолго то в одном, то в другом городке, находил работу и даже иногда обзаводился друзьями, но спустя некоторое время опять оказывался в автобусе, увозившем его еще дальше в сторону заходящего солнца. Так продолжалось вплоть до того дня, когда он вышел в Кастл-Сити и в первый раз ощутил на лице чистое дыхание ветра с горных вершин.

"Шахтным стволом" владел тогда Энди Коннелл. Он взял Трэвиса на работу барменом и помог снять под жилье старенькую охотничью хижину за городом. Уайлдер вначале не собирался оставаться в Кастл-Сити дольше, чем в других местах, но, проснувшись однажды утром, с удивлением осознал, что прошли годы, а у него так и не появилось никаких других планов. В те минуты он оказался ближе к сознательному выбору, чем когда-либо прежде. Пару лет назад Энди умер. Трэвис сумел наскрести достаточно наличных, чтобы стать новым хозяином салуна. Впрочем, право на эту собственность ему приходилось ежемесячно отстаивать в препирательствах с руководством банка, владевшего закладной, имевшего на сей счет собственное мнение.

Уайлдер пробрался наконец к стойке. Макс оторвался от кипы документов и ухмыльнулся.

– Не ожидал, что я тут без тебя сумею управиться, а, Трэвис? Уайлдер поднял деревянную крышку и прошел в бар.

– С чего это вдруг тебе такое пришло в голову, Макс?

– Да так, по мелочи. Думаешь, я не слышу, как ты вечно бормочешь себе под нос, что я никуда не гожусь и мне ничего нельзя доверить без присмотра?

Трэвиса передернуло.

– Ах вот в чем дело... – Он достал из морозильника коричневую бутылку домашнего солодового пива и сковырнул пробку. – Вот уж не замечал, что приобрел привычку размышлять вслух.

– Не бери в голову, Трэвис, – с ехидством посоветовал Макс. – Это не более чем одно из безобидных чудачеств с твоей стороны.

Уайлдер был бы не прочь узнать, в чем заключаются остальные, но благоразумно решил воздержаться от вопросов, не будучи полностью уверен в том, что ему понравятся ответы. Вместо этого он проверил, не нуждаются ли в замене пивные емкости, а потом прошел на мойку и занялся мытьем скопившихся грязных кружек. Макс многозначительно постучал карандашом по разложенным перед ним накладным. Независимо от причин, побудивших его сменить изобилующую стрессами работу на Уолл-стрит на мирную идиллию горной долины, пристрастие к цифрам слишком прочно въелось ему в кровь.

– Между прочим, – заметил Макс, смерив хозяина задумчивым взглядом, у меня такое ощущение, что у нас имеется некоторая задолженность по налогам с продаж за прошлый год. Возможно, я ошибаюсь, но... Скажи, Трэвис, тебе никогда не приходило в голову воспользоваться калькулятором?

– Мне всегда казалось, что подводить баланс без него – гораздо более творческий процесс, – парировал Уайлдер, хотя, по правде говоря, в математике он разбирался не лучше, чем в нейрохирургии, и был до чертиков рад, спихнув в свое время на Макса всю бухгалтерию. Другое дело, что он отнюдь не собирался посвящать последнего в эти тонкости.

Макс захлопнул гроссбух и театрально застонал.

– Почему бы тебе не вонзить мне в сердце карандаш и не покончить с этим раз и навсегда, Трэвис? Так будет проще для нас обоих!

– Ну не знаю, – пожал плечами Уайлдер. – Мне кажется, мой метод доставляет меньше хлопот.

Уязвленный Макс протопал в кладовую за пополнением запаса бумажных салфеток, а довольный одержанной победой Трэвис взял тряпку и принялся протирать стойку бара. В конце концов, терзать Макса было его хозяйским долгом в отношении наемного служащего. А если он при этом испытывал еще и удовольствие – что ж, оно всего-навсего служило ему дополнительным вознаграждением.

Как раз пробило восемь, когда открылась дверь и на пороге салуна появилась помощник шерифа графства Кастл-Сити Джейсин Уиндом. Трэвис на мгновение подумал, что она заскочила пропустить кружечку пивка, но тут же изменил мнение, заметив револьвер у нее на поясе. Помощник шерифа находилась при исполнении. Джейс небрежно отсалютовала Уайлдеру, коснувшись пальцами полей шляпы, и прошествовала к бару, грациозно лавируя между разнокалиберными столиками.

– Добрый вечер, Трэвис, – приветствовала она его звучным голосом, начальственные нотки которого несколько скрадывались певучим западным акцентом.

Трэвис улыбнулся в ответ и пожал протянутую руку.

– Рад видеть вас, шериф Уиндом, – сказал он и непроизвольно поморщился, ощутив ее не по-женски сокрушительное ответное пожатие. Когда она отпустила наконец его кисть, он с трудом подавил желание подуть на враз занемевшие пальцы. Помощник шерифа Уиндом – миниатюрная женщина, и ей было меньше тридцати, но держалась она всегда с таким достоинством, что казалась гораздо выше и старше. Ее каштановые волосы были коротко подстрижены, а складки на защитного цвета форме наглажены до такой степени, что в пору резать хорошо прожаренный бифштекс.

Джейс уронила на стойку широкополую шляпу в стиле "Медведь Смоки", взгромоздилась на вращающийся табурет и обвела помещение салуна холодным внимательным взглядом.

– Похоже, сегодня дела в вашем заведении идут совсем неплохо, заметила она.

Трэвис наполнил чашку горячим черным кофе и подвинул ее к посетительнице.

– Да, ничего, – согласился он. – Сегодня Максу удалось не распугать всех клиентов.

Джейс отхлебнула глоточек обжигающей жидкости и взглянула на Уайлдера с укоризной.

– Не сочти за обиду, Трэвис, – сказала она, – но ты, по-моему, слишком предвзято относишься к Максимилиану. Жизнь в большом городе делает человека изнеженным и нервным. Твоему парню еще многое предстоит преодолеть, но я чувствую, что он находится на верном пути.

Оба, не сговариваясь, одновременно посмотрели в противоположный конец зала, где смеющийся Макс качал головой в ответ на тщетные попытки голубоволосых "Дочерей фронтира" в джинсовых комбинезонах завлечь его в цепочку танцующих. Поймав взгляд Трэвиса и Джейс, Макс смущенно ухмыльнулся, чем-то напоминая в этот момент нашкодившего щенка.

– Хороший парнишка, – одобрительно кивнула Джейс, поднося к губам чашку. – Подстричь его как следует, нарядить в нормальные джинсы, и выйдет не ковбой, а загляденье.

У Трэвиса чуть глаза на лоб не вылезли. Он в изумлении уставился на помощника шерифа, не сводящую глаз с Макса, и впервые заметил сияющие золотые сережки в ее маленьких симпатичных ушах. Не укрылись от его взора и решительно выдвинутая вперед челюсть, и азартный блеск в глазах. Судя по всему, в скором будущем Макса ожидает о-очень большой сюрприз.

Он деликатно откашлялся и поспешил сменить тему.

– Вы так и не сказали, чем вызвано ваше посещение, шериф Уиндом, напомнил Уайлдер.

Джейс резко развернулась на табурете и мгновенно превратилась в делового и подтянутого служителя правопорядка. Выхватив из кармана маленький блокнот, она перелистала несколько страничек.

– Вот, – сказала она. – Дело в том, что в офис шерифа поступило весьма необычное заявление.

По спине Трэвиса побежали мурашки.

– Необычное заявление? – повторил он.

– Так точно. Уонита Заблудившаяся Сова позвонила нам в четыре часа. Ты должен знать ее, Трэвис. Она служит кассиршей в универмаге Мак-Кея и живет в двухквартирном коттедже на северной окраине. Миссис Заблудившаяся Сова была чрезвычайно взволнована во время этого звонка и категорически утверждала, что видела у себя на заднем дворе... – Джейс еще раз сверилась с записью в блокноте и закончила: – ... дельгета.

Трэвис отхлебнул глоток солодового пива и вежливо осведомился:

– Должен ли я знать, что это такое?

Джейс захлопнула блокнот и спрятала его обратно в кармашек. – Вряд ли, если только у тебя нет ученой степени по индейскому фольклору. Мне пришлось покопаться в библиотеке. Это из мифов равнинных индейских племен. Насколько мне удалось понять, дельгет – это нечто вроде духа антилопы.

Трэвис с силой стиснул край стойки. Ему вдруг вспомнилась тень, промелькнувшая перед глазами за развалинами приюта, и след копыта, глубоко вдавленный в размокшую глину. Только сейчас ему пришло в голову, что след этот мог быть оставлен не только оленем, но и, к примеру, вилорогой антилопой. Он облизал внезапно пересохшие губы.

– Но вы же не думаете, шериф, что Уонита на самом деле видела дельгета?

Джейс фыркнула:

– Сильно сомневаюсь, чтобы шериф Домингес был серьезно озабочен слухами о разгуливающих по Каста-Сити существах из древних легенд и преданий. Но ему совсем ни к чему забредшая с гор пума в городской черте. Миссис Заблудившаяся Сова определенно что-то видела, я в этом уверена. Я опросила посетителей универмага Мак-Кея и кафе "Москито", а потом решила заглянуть сюда.

На секунду Уайлдер испытал искушение рассказать Джейс о случившемся с ним по дороге в город. Но если он поведает ей о следах и тени, придется упомянуть перезвон колокольчиков и этот нечеловеческий смех, а этого ему не хотелось ни под каким видом. День и без того выдался чересчур насыщенным.

– Сожалею, шериф Уиндом, но если кто-то что-то и заметил, мне об этом не докладывали.

Джейс слезла с табурета и выпрямилась, как бы невзначай задержав на мгновение руку на револьвере.

– Ну что ж, тогда двинусь дальше. Спасибо за кофе, Трэвис.

Она нахлобучила шляпу, коснулась полей в прощальном приветствии и направилась к выходу. В дверях она задержалась, метнула последний пронизывающий взгляд в сторону Макса и скрылась, впустив в помещение толику свежего ночного воздуха. Трэвис схватил поднос и начал собирать со столиков пустые кружки, изо всех сил стараясь не думать об услышанном.

Полчаса спустя зазвонил телефон.

Трубку снял Макс, выслушал и с разочарованным видом протянул ее Уайлдеру. Максу никогда никто не звонил, и он чувствовал себя в чем-то обделенным, подозревая в этом обстоятельстве некий заговор против себя. Определенную роль в его извращенных умозаключениях играл и тот факт, что Трэвис, а не он являлся хозяином "Шахтного ствола". Уайлдер поставил поднос и взял трубку.

– Трэвис! – облегченно прохрипел голос на другом конце провода. Трэвис, как я рад, что смог до тебя дозвониться!

– Джек? – Уайлдер прикрыл ладонью микрофон, чтобы заглушить шум и гул голосов в салуне; он узнал по голосу своего старого друга Джека Грейстоуна, но на всякий случай переспросил еще раз: – Это ты, Джек?

– Слушай меня внимательно, Трэвис. – Слова Джека доносились словно издалека, отдаваясь в ухе Уайлдера слабым эхом. – Боюсь, у меня нет времени на объяснения, но очень надеюсь, что ты, как мой друг поверишь мне на слово. – Голос на противоположном конце линии на время смолк, потом прорезался снова. – Ты должен немедленно подъехать в "Обитель Мага". Немедленно!

Трэвис был слегка ошарашен. Он никогда прежде не слышал Джека в таком волнении. Голос его дрожал, и он был, несомненно, чем-то встревожен. Нет, даже не встревожен, а... Чувствуя холодок в груди Трэвис, вдруг осознал, что его приятель смертельно напуган.

– Джек, но я не могу сейчас бросить салун, – возразил он, заметив любопытный взгляд, брошенный Максом в его сторону, и сознательно понизив голос. – Сегодня у нас самый большой на неделе наплыв клиентов.

– Ты должен, Трэвис! – Видимо, Джек сумел взять себя в руки, потому что его голос с неуловимым европейским акцентом, так хорошо знакомый Уайлдеру, звучал теперь спокойно и ровно. – Я бы очень хотел рассказать тебе все по телефону, но не осмеливаюсь.

– Что рассказать? – удивился Трэвис.

– Узнаешь, когда приедешь в мою антикварную лавку. Я не доверяю никому из тех, кто может прослушивать наш разговор. И ты тоже никому не должен говорить о моем звонке. – Голос Джека понизился до шепота. – Поверь, дружище, я не стал бы тебя втягивать, но моя жизнь находится в очень серьезной...

В трубке что-то щелкнуло, и в ухе Трэвиса зазвучал бессмысленный треск помех. Связь оборвалась.

4

Захлопнув за собой дверь салуна и сутуля широкие плечи под потертой дубленкой, Трэвис шагнул в ночь. Узкий серп луны, нависший над тротуарами Кастл-Сити, струил бледный свет, окрашивая инеем затемненные грани. Тепло и свет, оставшиеся за дверью "Шахтного ствола", показались вдруг Уайлдеру бесконечно далекими и навсегда потерянными.

Он покинул заведение, не вдаваясь в подробности. Как ни крути, но Джек Грейстоун был его лучшим другом. И как бы странно ни выглядела просьба Джека, Трэвис не мог ее не исполнить. Кроме того, Макс с радостью ухватился за шанс хоть ненадолго побыть в роли хозяина салуна. Но что же все-таки имел в виду Джек? Трэвис представить себе не мог, чтобы кому-то могло прийти в голову угрожать престарелому владельцу маленького антикварного магазинчика в провинциальном городке. Наверняка за этим паническим телефонным звонком кроется какая-то другая, не столь откровенно приземленная причина.

Уайлдер направился к своему пикапу и взялся за ручку кабины. Что-то застряло в щели между дверцей и кузовом. Он потянул на себя и с удивлением увидел серебрящийся в лунном свете клок меха. Он нахмурил брови. Как, черт побери, он мог не заметить его, выходя из машины? Внезапный порыв ветра подхватил у него с ладони меховой обрывок и понес, кружа, вдоль безлюдной улицы. Вот скорее всего и ответ на невысказанный вопрос. Трэвис залез в кабину, отпустил ручник и включил зажигание. Двигатель со скрежетом провернулся раза три, потом заглох. Он попробовал завести еще раз и был вознагражден похоронным металлическим лязгом, свидетельствующим о том, что его аккумулятор в очередной раз накрылся под воздействием высокогорного климата. В раздражении стукнувшись несколько раз лбом об руль, он вылез из грузовичка.

Здравый смысл подсказывал вернуться в салун и попросить кого-нибудь из посетителей взять пикап на буксир, чтобы завести на ходу. Но тогда не избежать массы вопросов, куда и зачем он направляется, а Джек просил его никому об этом не рассказывать. Тяжко вздохнув, Трэвис пустился рысцой по улице. От "Обители Мага" его отделяло не более мили, и ему вполне по силам преодолеть эту дистанцию пешком. Только что пробило девять, но единственный в городе светофор уже переключился на свободный режим, равномерно подмигивая своим янтарно-желтым кошачьим зрачком. Уайлдер пытался не вспоминать рассказ помощника шерифа Уиндом о дельгете. Сегодня он уже позволил собственному воображению возобладать над рассудком и отнюдь не желал повторения эксперимента.

С мостовой он перебрался на тротуар. Проходя мимо двери закрытого хозяйственного магазина, Трэвис внезапно остановился и поправил свои магические очки. Так и есть: тот же самый странный символ, что и на двери салуна. Спускаясь по Лосиной улице, он насчитал еще несколько дверей, отмеченных таким же знаком. Поежившись, будто от холода, Уайлдер прибавил шагу.

Минут через пятнадцать, он с облегчением остановился перед входом в "Обитель Мага". Антикварная лавка занимала первый этаж ветхого здания викторианской эпохи на западной окраине города, а жилые апартаменты Джека Грейстоуна располагались в верхней части особнячка. Дом окутывала тишина, и за окнами царил сплошной мрак: ни в лавке, ни в декоративной башне, вызывающей у Трэвиса ассоциацию с бастионом средневекового замка, ни за бархатными портьерами верхних этажей, словно взирающих на мир из-под прикрытых век, не было ни проблеска света. А дома ли Джек? Трэвис поднялся по ступенькам парадного крыльца и собирался постучать, но не успели костяшки его пальцев коснуться двери, как та распахнулась.

– Клянусь бородой Вотана, ты очень вовремя, Трэвис!

Уайлдер нырнул в дверной проем и очутился в прихожей, до такой степени загроможденной всяким хламом, что он чуть было не упал. Джек поспешно захлопнул дверь. В руках он держал маленькую керосиновую лампу. Ее слабо мерцающий фитиль был единственным источником света.

Джеку Грейстоуну на вид можно было дать не больше шестидесяти, хотя Трэвис знал его вот уже семь лет и готов был поклясться, что тот нисколько не изменился за это время. Внешность его была довольно примечательной. На породистом лице выделялись классический "римский" нос и глаза поразительной небесной голубизны. Стального цвета бородка была аккуратно подстрижена, не в пример редеющей седой шевелюре, оставленной в живописном беспорядке. Одежду хозяина дома составлял старомодный, но весьма элегантный костюм английской шерсти, под которым виднелись ослепительно белая и безукоризненно отглаженная сорочка и зеленый фланелевый жилет. Трэвис не мог припомнить, чтобы его друг когда-либо надевал что-то другое.

– Извини, что задержался, Джек, – проговорил он, пытаясь отдышаться, но у меня машина не заводилась, так что пришлось пешком топать.

– Пешком? – Джек озабоченно посмотрел на Уайлдера. – Я бы не сказал, что это была удачная мысль с твоей стороны. Особенно в такую ночь, как эта.

Трэвис пригладил ладонью растрепавшиеся волосы.

– Джек, что происходит? Я не знал, что и подумать, когда нас разъединили!

– Ах это... Ты уж прости меня, Трэвис, но я сам виноват. Когда мы разговаривали по телефону, мне показалось, что в холле кто-то возится. Видимо, я слишком резко повернулся и в результате случайно обрезал мечом телефонный шнур.

Трэвис выпучил глаза.

– Мечом?!

– Ну да, мечом. Это что-то вроде очень большого ножа, которым пользуются рыцари в...

– Я знаю, что такое меч!

Джек метнул на него пронзительный взгляд.

– Зачем же тогда спрашивать?

Трэвис обреченно вздохнул. Как бы сильно ни нравился ему Джек Грейстоун, разговор с ним зачастую превращался в сплошное мучение.

– Джек, будь любезен объяснить мне наконец, зачем я тебе понадобился?

– Тьма надвигается, – абсолютно серьезным голосом ответил старик.

Вслед за этим он повернулся и пропал в извилистых лабиринтах антикварного салона. Трэвису ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Из полумрака выплывали запыленные реликты былых веков: серванты с фарфоровыми ручками, покрытые свинцом зеркала, каминные подставки для дров на когтистых львиных лапах, обитые бархатом кареты и потускневшие от времени цирковые афиши. Джек неустанно заботился о пополнении своей уникальной коллекции новыми экспонатами. Собственно говоря, на этой почве он и сошелся с Трэвисом, а затем стал его лучшим другом.

В один прекрасный день вскоре после того, как Трэвис Уайлдер занял место за стойкой "Шахтного ствола", в двери салуна вошел Джек Грейстоун в своем неизменном костюме. Он явно не походил на обычного посетителя, но впечатление производил вполне благоприятное. Поздоровавшись, он вежливо поинтересовался, нельзя ли ему осмотреть кладовые и подвалы заведения "на предмет наличия там вещей, имеющих историческую ценность". Это посещение совпало с отлучкой из города Энди Коннелла, по странному совпадению поручившего перед отъездом новоиспеченному бармену "разобраться с барахлом", скопившимся за сотню лет существования салуна. Естественно, Трэвис был просто счастлив оказать услугу человеку, который мог избавить его от этого малопривлекательного занятия.

Впрочем, прошло совсем немного времени – впоследствии Трэвис так и не смог сообразить, как это вышло, – и он очутился в подвале, весь в грязи и паутине, роясь в нагромождении столетнего хлама, тогда как Джек, восседая на табурете у стойки бара, непринужденно руководил поиском раритетов. Кончилось тем, что залежи оказались наконец-то расчищены, а Трэвис перевез на своем грузовичке в "Обитель Мага" полный кузов медных светильников, стульев с гнутыми ножками и толстостенных бутылок фиолетового стекла. Где-то в ходе этой операции Джек решил, что они с Трэвисом отныне лучшие друзья, а Трэвис не счел нужным убеждать его в обратном.

И все же, несмотря на их многолетнюю дружбу, Уайлдер был попросту поражен странным поведением Джека в этот вечер. Он пробирался вслед за ним в дальний конец лавки, ориентируясь лишь на огонек керосиновой лампы. Хозяин перешагнул через груду полуразбитых греческих амфор, обогнул приставленный к стене деревянный саркофаг и начал подниматься по узкой деревянной лесенке, о существовании которой Трэвис, регулярно посещавший "Обитель Мага", даже не подозревал.

Стены по обе стороны лестницы были увешаны множеством старинных фотографий в позолоченных антикварных рамках. Одна из них привлекла внимание Трэвиса. Он остановился и пригляделся повнимательнее. На снимке была группа мужчин и женщин с постными физиономиями, облаченных в строгие деловые костюмы старомодного покроя. Некоторые держали в руках кирки и лопаты, стоя на краю выкопанной в земле глубокой ямы. В нижней части фотографии паутинной вязью было что-то написано. Уайлдер прищурился и с трудом разобрал текст: "Странноприимный дом Беккстта для детей-сирот. 1933". Судя по всему, на этом фото был запечатлен момент закладки старого приюта. Однако Трэвиса заинтересовало в нем совсем другое. На заднем плане снимка можно было различить какое-то прямоугольное сооружение. Оно было частично скрыто за шляпкой одной из женщин, но Трэвис опознал его безошибочно и с первого взгляда. Тот самый рекламный щит на обочине горного шоссе. Только на этой фотографии на щите еще не было сигаретной рекламы, зато хорошо был виден живописный пейзаж. Выходит, эта картинка сохранилась аж с 1933 года! Знать бы еще, что она рекламирует? Внизу виднелась какая-то надпись, но разобрать ее Трэвис так и не смог.

Встревоженный голос хозяина вывел его из задумчивости.

– Прекрати глазеть, Трэвис! У нас нет времени на эти глупости.

Он заставил себя оторваться от фотографии и устремился за Джеком вверх по ступенькам. Странная лестница уперлась в глухую стену, но хозяин нажал на панель красного дерева справа, и в стене образовалось отверстие. Трэвис наклонил голову и протиснулся следом за ним в низкий проем. Помещение внезапно озарилось ярким светом. Это Джек зажег от своей керосиновой коптилки мощную масляную лампу, возвышающуюся посреди комнаты на кованом железном треножнике. Трэвис поправил очки, некогда принадлежавшие покойному ганслингеру, и в изумлении застыл на месте.

– Что это за место, Джек? – вскричал он.

– Клянусь нитью Ариадны, ты задаешь слишком много вопросов, друг мой! Неужели так трудно воздержаться хотя бы на пять секунд?