Текст книги "Свет в оазисе (СИ)"

Автор книги: Марк Дельта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 16

-

Рвутся тонкие звенья оков,

Опрометчивый грохот подков

Тяжелеет на дальней дороге,

И к досаде искусных стрелков

Ускользает олень быстроногий.

Бланш Ла-Сурс

В апреле 1494 года, когда среди листьев лавра уже пробились невзрачные желтоватые цветы, в замок Каса де Фуэнтес прибыл горбоносый человек по имени Армандо Боканегра, старый приятель Пепе. С разрешения хозяйки замка управляющий отвел гостя в кухню и посидел там вместе с ним, расспрашивая о том, о сем.

Спустя час, когда Росарио сидела за клавесином, делая записи на нотной бумаге, вдруг вошел Пепе. Он был бледен, губы его дрожали.

– Донья Росарио, – произнес он еле слышно.

– Пепе, что с тобой? – Росарио стремительно встала.

– Вы только не волнуйтесь, – пробормотал Пепе, отводя глаза.

– Пепе, скажи же, в чем дело! – потребовала Росарио, чья тревога после этих слов только усилилась.

– По поводу дона Мануэля... – взглянув в лицо хозяйки, Крус поспешил добавить: – Ничего еще точно не известно. Возможно, он уцелел.

– Уцелел?! – воскликнула Росарио и быстро сказала. – Пепе, пожалуйста, помолчи несколько секунд.

Прислушавшись к своим ощущениям, она пришла к выводу, что нить, связывающая ее с сыном, цела и невредима. Это немного успокоило ее.

– Тебе что-то рассказал твой друг? – спросила она.

– Да, сеньора. Армандо служил на корабле "Мария-Галанте", во второй экспедиции сеньора Колона. Он говорит, – голос Пепе опять дрогнул, – что форт на острове Эспаньола был разрушен и сожжен индейцами.

– Остался ли в живых кто-нибудь из колонистов? – с тревогой спросила Росарио.

– Никого не нашли.

– А тела?

– На территории форта были обнаружены одиннадцать трупов.

Только одиннадцать. А их было тридцать девять человек. Росарио молчала, продолжая лихорадочно размышлять. Она вспомнила, как однажды, три года назад, нить между нею и Мануэлем временно ослабла и почти исчезла, а на следующий день снова возникла. Позже оказалось, что это ее переживание совпало с моментом, когда близ Кордовы на сына напали разбойники и оглушили ударом по голове.

Росарио не могла забыть то сосущее чувство внезапной пустоты. Однако сейчас его не было. Она готова была поклясться, что Мануэль жив.

Росарио отправила Пепе в Саламанку с наказом найти Алонсо в его книжной лавки и вернуться в Каса де Фуэнтес вместе с ним. Затем отправилась в кухню, чтобы подробно расспросить Армандо. После разговора с гостем у нее созрел план, который в иных обстоятельствах, не знай она, что и невозможное бывает возможным, показался бы ей верхом безумия.

Пепе и Алонсо прибыли только за полночь, заставив ее изрядно поволноваться, хотя внутреннее чувство и подсказывало ей, что с Алонсо все в порядке.

– Почему так долго? – спросила она.

– Пепе нашел меня уже на пути в Кордову, донья Росарио, – коротко разъяснил Алонсо.

Крус в подтверждение кивнул головой.

– Пепе, – обратилась Росарио к управляющему, – я знаю, у тебя сегодня ночует сеньор Боканегра. И, тем не менее, я хочу попросить тебя приютить еще одного человека.

– Сеньора Гарделя? Разумеется!

– Тогда окажи мне любезность. Подожди здесь некоторое время. Мне нужно сказать несколько слов сеньору Гарделю, после чего вы вдвоем отправитесь в деревню.

– Конечно, сеньора, можете не торопиться. Я подожду, сколько потребуется.

Росарио отвела Алонсо по винтовой лестнице на балкон. Несмотря на позднее время, апрельское тепло уже давало себя знать.

– Донья Росарио! Пепе рассказал мне о доне Мануэле. Это ужасно! – воскликнул Алонсо.

– Алонсо, – шепнула Росарио, – он ничего не мог рассказать тебе о Мануэле, поскольку ничего о нем не знает. Мануэль жив.

– Как! Но ведь там не обнаружили ни одного человека из тех, что остались в форте?! – Алонсо невольно повысил голос, и Росарио приложила палец к губам.

– Помнишь, я говорила тебе, что, когда с близкими мне людьми что-то происходит, я это чувствую? Поверь мне, я точно знаю, что Мануэль жив. К тому же, как следует из рассказа моряка, в форте было найдено только одиннадцать трупов. О том, что случилось с остальными, новые колонисты узнали от правителя туземцев. Но он лишь сказал, что они рассеялись по острову и что некоторые из них перебили друг друга или погибли от рук воинственных индейцев. Да, еще несколько человек умерли от какой-то желтой лихорадки.

Алонсо слушал очень внимательно.

– Это большой остров, Алонсо, – продолжала Росарио. – Некоторые колонисты могли уйти из форта еще до нападения индейцев. Если кто-то из них находится в глубине острова, он может даже не знать, что вторая эскадра Колона уже там. Ты согласен, что в такой ситуации вполне может оказаться, что Мануэль еще жив?

– Ты права, – шепнул Алонсо. – Я отправлюсь на Эспаньолу и организую поиски Мануэля!

Росарио окатило горячее чувство благодарности.

– Спасибо! Но мы оставим это как возможность. Сначала попробуем нечто иное. И здесь пригодятся твои удивительные способности. Твои, Алонсо, а не мои! Я, как орбинавт, ничего не могу изменить в сложившейся ситуации! Мануэль отправился в Западную Индию слишком давно, чтобы я могла изменить этот факт. Это огромная глубина ствола! Но ты, в отличие от меня, действительно можешь сделать кое-что, благодаря своему искусству сновидца.

Алонсо непонимающе смотрел на нее.

– Чем же тут могут помочь сны? – удивился он.

– Я имею в виду вторую память. Ты ведь говорил, что в ней хранятся все, даже самые незначительные, воспоминания и впечатления человека, верно?

Алонсо кивнул, но Росарио видела, что он еще не понял ее мысли, которая и ей самой казалась бы граничащей с сумасшествием, если бы не сильнейшая внутренняя убежденность в том, что испробовать такую возможность просто необходимо.

– Как ты думаешь, вторая память есть только у тебя или она имеется у всех? – спросила Росарио.

– Конечно, у всех! – убежденно сказал Алонсо. – Просто люди не имеют к ней доступа, когда они бодрствуют, а сны, в которых она иногда дает о себе знать, люди быстро забывают или просто не понимают их смысла. Поэтому и не догадываются о существовании второй памяти.

– Когда человек вдруг вспоминает что-то давно забытое, это воспоминание приходит именно оттуда, из второй памяти, верно?

– Безусловно.

– То есть, – продолжала Росарио, – какая-то связь между сознанием человека и его второй памятью все же есть, несмотря на малую доступность этой области?

Алонсо опять не стал возражать.

– Тогда давай предположим, что есть область еще более глубокая, чем вторая память. Хочешь, назови ее третьей памятью.

Лицо Алонсо озарилось пониманием.

– Там хранятся впечатления и воспоминания многих людей! – воскликнул он громким шепотом.

– Да, – кивнула Росарио, – целых народов. Может быть, всего человечества. В таком случае, два человека, имеющие к ней доступ, могут передавать друг другу сообщения через третью память, даже если их разделяет необъятный океан!

Алонсо уставился на нее с таким изумлением, что, не будь ее внимание целиком поглощено заботой о Мануэле, она бы пошутила по этому поводу.

– Мне такое даже в голову не пришло, – проговорил он, наконец. – Ну, у тебя и воображение! Не случайно ты сочиняешь музыку!

– Ты считаешь это плодом моей фантазии? – встревожилась Росарио. – То есть не веришь в такую возможность?

– Нет, что ты, это вполне возможно, – поспешно заверил ее Алонсо. – Что именно надо сообщить Мануэлю?

– Самое главное, дать ему понять, что он действительно способен менять реальность. Ведь этот дар может защитить его даже от тех угроз, от которых не мог бы уберечься обычный человек! Очень важно, чтобы Мануэль перестал опасаться собственных способностей.

– То есть, – подытожил Алонсо, – я войду в состояние доступа ко второй памяти и сформирую намерение послать Мануэлю сообщение через какие-то еще более глубокие сферы сознания, которые ты назвала третьей памятью?

– Да, что-то в этом духе, – Росарио искала слова, которые наилучшим образом передали бы ее мысль. – Сообщение должно быть сформулировано очень кратко и емко, поскольку мы не знаем, в насколько смутной или искаженной форме может его получить Мануэль. Будет ли это некая идея, которую он воспримет как свою собственную или ему что-то приснится, – нам неизвестно. Поэтому твоя весть должна быть краткой и несложной. Например, такой: "Ты можешь менять реальность. Это – хорошо!" И повторяй это много раз. Потом: "Мать знает, что ты жив". Тоже много раз. И, наконец, третье сообщение должно быть таким: "Адмирал уже на Эспаньоле". Много-много раз.

– Я буду делать это каждую ночь, – обещал Алонсо, – пока мы что-нибудь не узнаем о нем.

– Спасибо! – шепнула Росарио и, оглянувшись по сторонам, быстро поцеловала его. – И за готовность ехать на Эспаньолу тоже спасибо. Но мне кажется, что Мануэль непременно попытается добраться до кастильцев на острове и вернуться домой первым же кораблем. Поэтому, отправившись туда, ты скорее всего с ним разминешься. Так что с твоей поездкой в Индии мы пока повременим.

Переночевав в доме Круса, Алонсо на следующий день, до возвращения в Кордову, успел зайти в Каса де Фуэнтес. Росарио предложила ему позавтракать вместе с ней в небольшой столовой возле кухни, так как на балконе это было невозможно сделать из-за сильного ветра.

– Ну, что? – нетерпеливо спросила она, когда Альфонсина, накрыв на стол, вышла из столовой.

– Я сделал это, – доложил Алонсо. – Под утро, когда проснулся. Обычно в эти минуты мне легче всего входить во вторую память. Когда сны закончились, а пробуждение пришло еще не полностью. Вчера я так и поступил. Много раз посылал три сообщения и воображал, что Мануэль их получает. Кстати, я добавил еще одно: "Менять давние события опасно". Это, чтобы у Мануэля не возникло неприятностей с глубиной ствола.

– Какая правильная мысль! – обрадовалась Росарио. – Хорошо, что ты про это подумал!

– К сожалению, у меня нет способа узнать, – продолжал Алонсо, – дошли ли на самом деле мои сообщения до Мануэля. Один раз я уже почти начал видеть его облик, но я знал, что это просто мое воображение формирует очередной сон.

– Ничего. Продолжай посылать сообщения каждую ночь. Это не утомило тебя?

– Нет, нисколько, – успокоил ее Алонсо. – Но даже если бы и утомило, какая разница? Я ведь обещал это делать. К тому же речь идет о твоем сыне и моем друге.

***

Через несколько дней в Каса де Фуэнтес неожиданно пожаловал Гаспар де Сохо в сопровождении трех слуг. Он вошел в дом, а слуги ждали его, спешившись, но не привязывая лошадей. Очевидно, Сохо не собирался проводить в замке много времени.

– Здравствуйте, донья Росарио, – произнес он сухим, официальным тоном. – До меня дошли слухи о трагической судьбе дона Мануэля, – при этих словах хозяйка замка вздрогнула, – и я пришел выразить вам свои соболезнования.

– Я не буду принимать их, дон Гаспар, – с некоторой излишней резкостью и поспешностью ответила Росарио. – Насколько я знаю, возле развалин форта Ла Навидад были найдены лишь одиннадцать тел. Никаких доказательств того, что погибли все колонисты, нет. Поэтому я считаю, что мой сын мог и уцелеть. Надеюсь, в скором времени он доберется до нового поселения кастильцев на острове.

– Ну что ж, – произнес удивленный Сохо. – Если вы правы, все мы будем чрезвычайно рады. Но я хотел бы сказать вам еще кое-что, донья Росарио.

– Я вас внимательно слушаю, дон Гаспар.

– То, что я хочу вам сообщить, должно остаться сугубо между нами. Поэтому я попросил бы найти какое-то более уединенное место для разговора, нежели эта зала.

Пожав плечами, Росарио попросила Сохо следовать за ней. Она хотела зайти с ним в библиотеку, но сама мысль о том, что они окажутся наедине в столь тесном пространстве, была ей неприятна. Вместо этого Росарио ввела его в просторную оружейную, где стояли старые клавикорды.

– Вы хотите разговаривать здесь? – спросил Сохо, удивленно глядя на развешанные по стенам мечи, щиты и арбалеты.

– Уверяю вас, здесь нас никто не услышит.

Росарио на правах дамы села за стул, стоящий перед музыкальным инструментом. Других сидений в зале не было, и гостю пришлось говорить стоя.

– Донья Росарио, – объявил Сохо, – для многих дворян в нашей округе, как и для крестьян-арендаторов, уже давно не секрет, что вы околдованы и что околдовал вас крещеный мавр.

Росарио хотела возразить чем-то желчным и саркастичным, как вдруг до нее дошло, что незваный гость говорил правду: так думал не он один, а многие. Поэтому тратить силы и слова на то, чтобы переубедить его, не было никакого смысла.

Она почувствовала неприятный сосущий холодок внутри живота, осознав, как сильно приблизились к реальности ее смутные страхи, в которых присутствовали образы дыбы, крючьев, раскаленной жаровни и кнута в пыточном застенке.

– Ваша невозмутимость перед лицом несомненной гибели вашего сына на далеком острове! – перечислял Сохо, и в ушах Росарио его хорошо поставленный голос отзывался грохотом "Молота ведьм". – Постоянные визиты к вам мавра, который по возрасту младше дона Мануэля! То обстоятельство, что в прошлом месяце он прожил в вашем замке целую неделю. Ваш внешний вид, наконец! Вы выглядите моложе, чем двадцать с лишним лет назад, когда стояли под венцом с доном Фелипе!

Росарио не отвечала, лихорадочно перебирая в уме варианты своего поведения. Надо было как-то использовать дар орбинавта, чтобы отвести угрозу от Алонсо и от самой себя. Но как именно?!

– Господь создал этот мир, – вещал Гаспар, – и водворил в нем незыблемый порядок. Старое не может стать молодым! А если оно все же становится таковым, то это дело рук дьявола!

– То есть вы считаете, что дьявол может то, чего не может Господь? – не удержалась Росарио.

– Господь может все, но он не желает, чтобы мы молодели! – Сохо рассвирепел, встретив неожиданное сопротивление.

"У вас получается, что дьявол сострадательнее Бога", – подумала Росарио, но удержалась и не сказала этого. Ей следовало сейчас думать не о том, как осадить недруга, а о том, как спасти друга. И себя.

– Где это видано, – продолжал разгневанный сосед обличительную проповедь, – чтобы сорокапятилетняя вдова выглядела, как девица на выданье?! И нет еще, если бы вы многие годы сохраняли такую моложавость. Это хоть как-то можно было бы объяснить причудливым капризом природы. Но ведь вы стали молодеть именно с тех пор, как к вам зачастил подозрительный мориск!

Внимание Росарио неожиданно привлекло развешанное на стенах оружие. Чуть в стороне от клавикордов висел старинный рыцарский меч – большой, с обоюдоострым клинком и увесистой рукоятью. Росарио не имела понятия, на что способно идеальное тело орбинавта, но что-то подсказывало ей, что меч, который прежде ей было бы нелегко удержать на весу даже двумя руками, сейчас она поднимет без особых усилий.

Ударить человека мечом? Возможно, даже убить его? И это при ее стойком неприятии насилия, которое она пыталась передать и сыну? Да и чего она этим добьется? Не проще ли дождаться ухода Сохо, а затем изменить реальность?

Но Росарио не знала, на какой глубине следовало воздействовать на явь и как именно.

– В наши дни всякий, желающий прибегнуть к услугам колдуна или ведьмы, идет к морискам, – говорил между тем Гаспар. – Это известно всем.

Он сделал небольшую паузу и добавил с особой интонацией, чеканя каждое слово:

– В том числе и брату Хавьеру Эскивелю!

Росарио подняла на него взгляд. Все, жребий был брошен! Сохо назвал имя своего знакомого доминиканского монаха, входящего в состав саламанкской инквизиции.

– Вы сказали ему что-то? – спросила она, медленно передвигаясь к висящему на стене мечу, но не отводя при этом глаз от Гаспара.

Тому стало не по себе от ее взгляда, и он чуть отступил назад. Затем, словно сбросив с себя оцепенение, почти выкрикнул:

– Да! Я сказал ему, что ваш мориск, наверняка, занимается колдовством! Указал на то, как быстро он достиг успеха в делах после своего показного крещения! Как он обогащается за счет католиков!

– И когда же вы это сделали, дон Гаспар? – Росарио на мгновение скосила глаза на меч и убедилась, что может достать до крепления, которое держало его на стене, если встанет на носочки. Спасибо высокому росту.

– Сегодня утром мы встречались с ним в Саламанке.

– В какое время дня это произошло? – Росарио сделал шаг назад, оказавшись почти вплотную к клинку.

– Что за странные вопросы? – Сохо усмехнулся. – Думаете, что успеете предупредить своего дружка? Поздно! Это было часов пять-шесть назад, и брат Хавьер сразу же распорядился об аресте сеньора Гарделя!

Росарио словно стегнули бичом. К лицу прилил жар. Алонсо уже несколько часов находился в застенке! Сама мысль о том, что он мог испытать за эти часы, причиняла физическую муку.

– Обо мне вы тоже сказали? – спросила Росарио, впиваясь взглядом в Сохо. На нем был камзол с широким, до краев плеч, лежачим воротником, голову венчал прямоугольный берет с плюмажем. На поясе – меч в ножнах. Вряд ли он успеет его вынуть, уж слишком неожиданным будет для него нападение со стороны женщины. Особенно если она не обнажит клинка.

Перед глазами на мгновение пронеслась картина, в которой Алонсо пытали в застенке раскаленными щипцами. Росарио с трудом прогнала это кошмарное видение.

Если ударить Сохо сильно в грудь чем-то тупым так, чтобы он только потерял сознание, но не умер! Тогда она не убьет человека, но все же получит необходимую передышку для того, чтобы закрыть глаза и изменить последние шесть часов.

Шесть часов! Выдержит ли ее мозг, для которого максимальная глубина составляла на сегодняшний день всего четыре с половиной часа?

Необходимо было попытаться. Само знание о том, что Алонсо скорее всего уже находится в пыточной камере, где его, раздев догола, могли подцепить за запястья и привязать к свисающей с потолка дыбе, было нестерпимо!

Шесть часов назад Алонсо должен был спешно покинуть Кастилию и бежать отсюда как можно дальше! Росарио необходимо было немедленно превратить эту возможность в сбывшуюся реальность!

– Нет, – ответил Сохо, – о вас я пока ничего не говорил. Решил дать вам неделю на обдумывание. Я ведь считаю вас пострадавшей стороной. Вы – жертва ведовства. Если за этот срок одумаетесь, покаетесь перед исповедником и получите отпущение грехов, я забуду, что вы соучаствовали в колдовстве.

– Но как вы узнаете, сделала я это или нет? – поинтересовалась Росарио.

– Вы придете в мой замок и расскажете мне об этом с глазу на глаз. И я, положившись на Господа Бога и собственную христианскую совесть, решу, правду вы мне говорите или нет.

Он сузил глаза и сказал с нескрываемой угрозой:

– Если вы не появитесь у меня в течение недели или если я вам не поверю, я немедленно сообщу Святой Палате, что вы ведьма!

Это слово – ВЕДЬМА – прозвучало для Росарио приказом действовать. Теперь, получив все необходимые ей сведения, она не могла больше медлить. Отвернувшись к стене, словно от ужаса, дочь многих поколений альбигойцев, выступавших против насилия, быстро приподнялась и выдернула меч вместе с ножнами из петли. Как она и предполагала, он вовсе не был для нее неподъемным. Те мечи, которыми Росарио орудовала, когда отец обучал ее сражаться, казались в ту пору куда тяжелее.

Хозяйка замка быстро развернулась лицом к Сохо. Он глядел на нее округлившимися глазами. Брови его поползли вверх.

– Вы действительно лишились рассудка, – произнес Гаспар, подавшись назад.

Сейчас он позовет своих людей или попытается выбежать из залы, – догадалась Росарио и, бросившись к нему со всей скоростью, которую позволяло длинное платье, она с силой ударила его в грудь той стороной меча, где под ножнами скрывалось острие клинка.

Росарио была готова ударить его еще раз, но этого не потребовалось. Гаспар ухнул и свалился ничком на пол, сильно стукнувшись головой. Тонкий берет не особенно смягчил падения.

Росарио с ужасом смотрела на расползающуюся темную лужицу. Кровь намочила часть берета и воротник рубашки.

Росарио все-таки убила его!

Или не убила?!

Следовало наклониться, послушать дыхание, потрогать кисть, поискать пульс. Но все это требовало времени, а время было нужно для спасения Алонсо.

И тут Росарио пробудилась от оцепенения и начала быстро соображать. До нее дошло, что, даже если Сохо и умер, никакого убийства не произошло, поскольку оно все равно останется в этом витке яви, которому суждено стать несбывшимся. В новом же витке Росарио спокойно дослушает Сохо и отпустит его с миром. Ведь Алонсо к моменту их разговора будет уже вне опасности. А у нее самой для спасения есть в запасе еще целая неделя.

Сейчас главное было осуществить изменение реальности на глубине, которая на целых полтора часа превышала безопасную. И оттого, что Росарио мешкала, глядя на мертвого или оглушенного Сохо, эта роковая разница лишь увеличивалась, усиливая и опасность для ее рассудка!

Росарио отошла от лежащего тела, села снова на стул возле клавикордов, закрыла глаза и погрузилась в ткань бытия. Итак, шесть часов назад было десять утра. Она быстро нашла пучок возможностей, где предусматривался ее отъезд в Саламанку в поисках Алонсо. Набравшись решимости, Росарио соединила начало изменяемого витка с его концом, то есть с текущим мгновением.

В ее сознание вторглась лавина мелких подробностей, заполнивших этот промежуток. Было такое впечатление, словно Росарио находилась в небольшой комнате на дне моря, и вода, найдя брешь в стене или пробившись в окно, хлынула мощным потоком внутрь комнаты.

Это само по себе было мучительно, но ей еще и пришлось наяву переживать все свои действия в новом, сбывавшемся витке...

***

... В десять часов утра Росарио позвала Пепе, однако Эмилио сообщил ей, что управляющий находится в деревне. Времени на его поиски не было, и Росарио велела Эмилио приготовить повозку и отправляться вместе с ней в Саламанку.

В дороге она все время требовала от бедняги-леонца сильней погонять лошадей, приговаривая про себя: "Хоть бы Алонсо оказался Саламанке! Хоть бы он никуда не уехал! Ни в Кордову! Ни в Толедо! Никуда!"

Только на въезде в город, когда Эмилио спросил ее, куда им теперь двигаться, она сообразила, что адреса Алонсо она все еще не знает. Несколько дней назад этот адрес выяснил Пепе, но его-то с ними сейчас не было. Пришлось, теряя драгоценное время, заехать сначала в типографию Небрихи.

Впрочем, это могло быть даже к лучшему: Росарио, пока не зная, как этого добиться, хотела бы встретиться с Алонсо так, чтобы об этом не узнал Эмилио. Пепе она могла довериться, а вот быть уверенной в том, что Эмилио не проболтается Гаспару или еще кому-нибудь, она не могла.

Оставив Эмилио ждать в повозке, Росарио вошла в типографию и быстро узнала у мастера-печатника, что магазин книготорговца Гарделя находится в трех улицах от этого места.

– Есть ли еще один вход в типографию, кроме того, в который я вошла? – спросила Росарио.

– Конечно. Пройдемте со мной, сеньора.

Мастер, не задавая лишних вопросов, вывел ее через черный ход.

Десять минут спустя Росарио уже была в магазине. К ее радости, Алонсо находился там. Он разговаривал с двумя покупателями. Увидев новую гостью, Алонсо с нескрываемым изумлением воззрился на нее. Росарио своим видом пыталась дать ему понять, что дело у нее безотлагательное, и Алонсо поторопился побыстрей выпроводить клиентов.

– Царевна Будур! – прошептал он, обнимая ее. – Что привело тебя сюда?! Как странно видеть тебя здесь! Я как раз собирался ехать в Лас Вильяс. У меня для тебя очень важная новость!

– У меня для тебя тоже!

Они заговорили почти одновременно, и тогда Росарио просто закрыла ладонью рот Алонсо, невольно вспомнив, как когда-то, впервые поцеловав его, она не дала ему договорить фразу.

– Сначала скажу я, – решительно произнесла она. – Алонсо, у тебя совсем нет времени! Тебя собирается арестовать инквизиция, и это может произойти с минуты на минуту!

Алонсо побледнел.

– Ты сейчас меняешь реальность?! – спросил он. – Это твое прошлое?

– Разумеется. Иначе как бы я знала об аресте еще до того, как он произошел?

Росарио торопливо рассказала о визите, который нанесет ей Сохо через несколько часов.

– Прямо сейчас, – велела она, – не заходя домой, ты должен выехать в ближайший порт и отправиться куда угодно, лишь бы оказаться подальше от Кастилии! И от Арагона тоже.

– Росарио, любовь моя, я не могу так поступить!

– Алонсо! – Росарио так возмутилась, что даже топнула ногой. – Это не подлежит обсуждению!

– Росарио, у меня морская болезнь, – перебил ее Алонсо. – Я не могу никуда плыть.

Она замолчала, но через мгновение у нее уже был другой план.

– По суше получится даже быстрее! Раздобудь коня в ближайшем трактире. Несись на северо-восток, на границу с Францией. Не останавливайся в пути. Завтра ты уже будешь вне досягаемости для кастильской инквизиции. Но во Франции тоже оставаться небезопасно. Надо добраться до какой-нибудь итальянской республики, генуэзской или венецианской, где влияние инквизиции слабее. Про Флоренцию, к сожалению, не говорю, там Савонарола. Из двух названных республик лучше выбрать ту, где тебя никто не знает.

– В Венеции у меня есть знакомые торговцы.

– Значит, остается Генуя. Доберись туда. А я через несколько дней прибуду в Геную морем. Будем искать друг друга каждый вечер у входа в кафедральный собор святого Лаврентия.

– Я не знаю языков Италии. Их там много.

– Тебе надо будет выучить только тосканский. Его понимают во всей Италии. С твоими способностями к языкам и со знанием латыни и кастильского ты это сделаешь очень быстро. Я тебе помогу.

– Португалия ближе, – заметил Алонсо.

– В Португалии идет такая же охота на ведьм и на мавров, как и здесь, – запротестовала Росарио. – К тому же, когда вернется Мануэль, он будет искать нас в Италии. Я тебе позже объясню, почему именно там. Сейчас не будем терять время.

– Но как же мне предупредить мать и дядю? – встревожился Алонсо, – Как оставить дела? К тому же мне ведь нужны какие-то деньги на первое время! И как быть с рукописью?

– Боюсь, в этих обстоятельствах про рукопись придется забыть. Твоя жизнь важнее. Идти домой ты не можешь, там тебя тоже будут искать! Что же касается денег, – Росарио протянула ему кошелек, – то здесь на какое-то время хватит. А я позабочусь о продаже твоих магазинов Хосе Гарделю и привезу тебе в Геную деньги или вексель от него. Правда, для этого нужно, чтобы я могла распоряжаться этими магазинами. Ты можешь как-то это устроить, не сходя с места?

Алонсо немного подумал, затем быстро набросал несколько строк на листе пергамента.

– Здесь написано, что я дарю тебе все три магазина – в Саламанке, в Кордове и в Толедо. Но тебе надо будет заверить эту расписку у эскривано по имени Дарио Фигероа, так как он знаком с моей подписью. Как его найти, тебе подскажут в типографии. Но как ты объяснишь дяде, кто ты такая?

– Алонсо, у меня в запасе неделя! – Росарио уже начала беспокоиться, что инквизиторы придут сюда раньше, чем они покинут магазин. – Я что-нибудь придумаю! А у тебя времени нет!

Она порывисто привлекла его к себе, поцеловала в губы, отстранилась и попыталась улыбнуться.

– Росарио, у тебя нет в запасе недели, – с тревогой произнес Алонсо. – Сейчас твой сосед не столько верит в то, что мы занимаемся колдовством, сколько внушает себе это. Ведь борьба с врагами церкви выглядит куда благороднее, чем месть женщине, которая его отвергла. Но завтра или послезавтра он узнает от своего друга-инквизитора, что я ускользнул от них, и тогда решит, что ты сверхъестественным образом узнала о его доносе еще до того, как он рассказал тебе о нем. Когда это случится, Сохо на самом деле уверует в то, что ты ведьма, и не будет ждать неделю. Поверь мне, он сразу же побежит доносить на тебя!

– Да ты прав, Аладдин! Я это учту и начну действовать немедленно. Не волнуйся за меня. Теперь отправляйся в свое путешествие, не мешкая ни минуты. У тебя нет даже одного-двух дней, которые есть у меня!

– Росарио, но я тоже собирался сказать тебе нечто важное! – запротестовал было Алонсо, однако она его перебила.

– Скажешь в Генуе, – Росарио решительно направилась к выходу. – Пойдем!

– Царевна Будур, ты была права насчет третьей памяти, – произнес он ей вслед. – Она действительно существует!

Росарио остановилась и обернулась.

– Как ты это понял? – спросила она.

– Несколько лет назад, мне приснилось, – заговорил Алонсо, очень быстро произнося слова, – что я был среди защитников некой крепости. Она находилась в Норвегии, а осаду вели войска шведского короля. Ими командовал человек по имени Эрик. Сегодня я случайно обнаружил рисунок, – не прекращая рассказывать, Алонсо взял со стола книгу и показал Росарио рисунок, на которой она была открыта. Росарио увидела полурисунок, получертеж с изображением крепостных бойниц и стен.

– Это и есть крепость, виденная мной во сне!

– И что же? – удивилась Росарио. – Вероятно, ты когда-то раньше видел этот рисунок.

– Я никогда не видел его раньше! – воскликнул Алонсо. – Это крепость Акерсхус, возле Осло. Здесь написано, что она выдержала осаду в тысяча триста восьмом году. Шведского военачальника звали Эрик Кнутсон. Ни этого имени, ни этого названия я не знал, и даже о самих событиях никогда не слышал! Все это может означать, что действительно существует общая память всех людей. Поэтому у нас есть реальная надежда в скором времени достучаться до Мануэля!

Они вышли. Алонсо, заперев лавку, отдал Росарио ключ.

– Где бы я ни находился, я буду продолжать слать сообщения Мануэлю, – пообещал Алонсо.

– Я не сомневаюсь в этом, – растроганно проговорила Росарио.

Они обнялись.

– Доберись до Генуи в целости и сохранности, – шепнула она. – А теперь беги и не оглядывайся!

Алонсо, к ее облегчению, действительно побежал.

Росарио вернулась в типографию с черного хода и покинула ее через парадную дверь. Истомившийся от ожидания, Эмилио не скрывал радости, увидев сеньору.

– Теперь назад в замок, – скомандовала Росарио и откинулась на спинку сидения. Гулко билось сердце, вторя стуку колес и копыт.

Росарио попыталась собрать разбегающиеся мысли.

Алонсо успел уйти из под-носа у инквизиторов! Теперь у него был шанс покинуть страну и уцелеть. И он подтвердил ее догадку о третьей памяти! Появилась реальная надежда, на то, что Мануэль, даже находясь на противоположном конце Моря Тьмы, все-таки каким-то образом получит их сообщения. Может быть, они просочатся в его сознание из общего резервуара памяти всего человечества? И он воспримет их, пусть даже как собственные мысли?!

Росарио вспомнила, с каким трудом Алонсо каждый раз подбирал слова, пытаясь описать характер своих переживаний в сновидениях. Точно так же ей было трудно объяснять ему, что такое ткань бытия. Разве можно изложить в словах это раздвоение: вот она бегает по улицам Саламанки и совершает множество суматошных действий и в то же время пребывает в ожидании момента, когда новый виток полностью ляжет на место сбывшегося, причем ее ум при этом практически неподвижен? Как это можно описать другому человеку?!