Текст книги "Ренегат (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Рыжий приподнялся и огляделся. Хижина была пуста, но, судя по аккуратно прибранной постели у противоположной стены, в ней имелся ещё один обитатель. Обстановку, кроме постелей, составлял грубый стол, два чурбака, игравшие роль стульев, несколько полок на торцевой стене и закопчённый очаг у входа, мерцавший непрогоревшими углями. Около его постели стоял прислонённый к стене меч. Мужчина поднял руку к тяжёлой, но достаточно ясной голове. Кровь с неё оказалась смыта, а вылезшая огромная шишка – смазана какой-то мазью. От движения овчина сползла с голой груди, и он одновременно увидел и почувствовал висящий на ремешке амулет в виде неправильной формы прозрачного кристалла, оплетённого медными нитями. Это был именно амулет, причём в работающем состоянии, тронув его, рыжий ощутил явственное тепло.

Открытый вход заслонил тёмный силуэт, и в хижину вошла девушка лет семнадцати, довольно хорошенькая, с каштановой косой, в простом аккуратном платье мещанки.

– Вы очнулись? – спросила она. – Только вам надо лежать.

Рыжий безропотно позволил уложить себя обратно на подушку.

– Кто вы? – спросил он.

– Я – Картра, – представилась девушка. – Я племянница хозяина "Цветка и подковы", постоялого двора, к которому вы выехали.

– Где мы?

– На острове на болотах. Не беспокойтесь, здесь вас никто не найдёт, про тайную тропку знаем только мы.

– Как я здесь оказался?

– А вы не помните? Вы выехали к "Цветку" и упали с лошади. Я позвала родных, вас внесли во двор, но тут вышел дядя Робар и сказал, что раз на вас напали, а вы остались живы, то вас могут искать. А значит, лучше вас спрятать в надёжном месте. К тому времени вы очнулись и шли уже сами. Мы привели вас сюда, а потом дядя и Ольстред вернулись, а меня оставили приглядывать за вами. Дядя скоро придёт и расскажет новости.

– А где мой конь?

– На другом острове, сюда лошадь не дойдёт. Не беспокойтесь, мы за ним присмотрим.

– Спасибо, – несколько обескуражено пробормотал Рыжий. Он был готов поклясться, что видит эту девушку впервые, а она и её семья так трогательно заботятся о нём.

– Не за что. Есть хотите?

Рыжий молча кивнул. Картра достала с полки горшок и поставила его на край очага, потом вынула тарелку, кружку и ложку. Наполнила чем-то кружку из кувшина и протянула ему:

– Выпейте. Это молоко.

Он выпил. Картра забрала кружку и поставила на стол, потом сняла крышку с горшка и помешала содержимое. Послышался запах куриного супа, отозвавшийся гулким урчанием в животе.

– Как вас зовут? – спросила она.

Он открыл рот, чтобы ответить, но смог только беспомощно переспросить:

– Меня?

Он не знал своего имени. Не мог вспомнить его, как ни напрягался. Спешно заглянул в свою память, пытаясь вспомнить ещё хоть что-то, но дальше вчерашнего (или уже не вчерашнего?) дня не увидел ничего. Словно он появился на свет прямо на заваленной трупами дороге, с разбитой головой и мечом, выпавшим из руки.

– Не хотите говорить, не надо, – сказала Картра, неверно истолковав его замешательство. Она снова нагнулась над горшком, и Рыжему показалось, что девушка слегка обиделась. Он вздохнул и посмотрел в потолок. Признаваться в своей слабости почему-то ужасно не хотелось. Откуда-то из глубины сознания всплыло словечко "амнезия". Потеря памяти, бывающая именно от удара по голове, полная или частичная. Потом, вроде бы, должна потихоньку начать проходить. Очень мило, а сейчас-то что делать?

Суп согрелся, Картра до краёв наполнила тарелку и в придачу достала кусок хлеба. Сделала было попытку покормить его с ложечки, но он решительно отобрал у неё ложку и съел всё сам. Девушка забрала посуду и вышла. Оставалось надеяться, что она вымоет её всё же не в болотной воде. Рыжий снова откинулся на подушку. К запаху он уже притерпелся, и тот казался вполне выносимым. Окон в хибаре не было, но за дверью светило неяркое осеннее солнце. Всё-таки жить, несмотря ни на что, лучше, чем не жить.

Интересно, кто построил эту избушку? Болота – не самое удобное место для жилья, да и не похожа она на постоянное пристанище, скорее – на временный привал в пути. Кто может ходить по тайной тропке через трясину? Похоже, что славный дядя Робар, укрывающий падающих у его дома путников, весьма тесно дружит с контрабандистами, а то и с разбойниками. Впрочем, если и так, сейчас не время и не место читать проповеди о законопослушании. Есть ли реальная опасность или нет, а осторожность не помешает. Кто-то же на него напал. Что ж, подождём дядю, послушаем принесённые им новости, авось что-нибудь да прояснится.

Но ни в этот день, ни на следующий дядя не пришёл. Картра по этому поводу, похоже, особо не тревожилась, хоть и поглядывала украдкой в сторону тропинки. Сам же Рыжий эти дни в основном проспал. Спать хотелось постоянно, и он не противился своему желанию, просыпаясь только для того, чтобы поесть, да иногда переброситься со своей сиделкой парой фраз и немного полежать, глядя то на изнанку покатой крыши, то в сторону двери. На второй день он спросил, нет ли у неё зеркала.

– Нет, – удивилась девушка. – Да с вашим лицом всё в порядке, вы не беспокойтесь.

Робар явился на третий день. Это оказался плотный мужчина среднего роста, с сединой в небольшой бороде и с проницательным взглядом чистых серых глаз.

– Я ненадолго, – поздоровавшись, сказал он. – Вас ищут, и устроились прямо в моём "Цветке", демоны бы их взяли.

Ага, значит, всё-таки ищут. Рыжий с трудом подавил желание спросить, кто. Лёгкий червячок недоверия к спасителям в его душе всё же шевелился, и он решил, что не стоит открывать им слишком много.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Робар.

– Лучше, чем раньше, спасибо вам и вашей племяннице. Картра говорила, что вы расскажете новости…

– Да, – сидевший на чурбаке хозяин постоялого двора опустил глаза и принялся разглядывать свои руки. – Новости нерадостные, что и говорить. Его богоданное величество Рисарн всех нас с потрохами продал магам. "Мархановы братья" объявлены вне закона.

Он замолчал, подняв взгляд на собеседника.

– И? – стараясь сделать как можно более бесстрастное лицо, спросил Рыжий.

– По всем перекрёсткам орут глашатаи, описывая их злодеяния. Все сторонники Кондара схвачены или убиты. И сам Кондар… тоже убит.

Картра ойкнула, и наступила тишина. Рыжий перевёл взгляд на потолок, не зная, о чём спрашивать дальше. Названое имя ему ничего не говорило.

– Этот предатель объявил об окончании войны, – снова заговорил Робар, явно имея в виду его величество. – Что в войсках, я не знаю. А вас ищут. Обшаривают весь лес, так что вам нельзя пока покидать Гнилую топь. Я вам еды принёс, так что побудьте здесь ещё. Вам, я думаю, будет полезно отлежаться.

Рыжий молча кивнул. Робар поднялся и вышел, Картра вышла за ним следом. Предполагалось, наверное, что новости произвели на него сильное впечатление, и ему нужно время, чтобы их переварить.

На следующий день он встал. Его одежда оказалась в порядке, даже аккуратно отчищена от грязи, все вещи целы, включая монеты в кошеле, хотя он бы не удивился и не возмутился, обнаружив, что их стало меньше. Картра осторожно спросила, не рано ли ему подниматься, но Рыжий только отмахнулся. Чувствовал он себя вполне прилично, и лежать ему просто наскучило, к тому же казалось стыдным. Одевшись, он вышел из избушки и остановился, оглядывая открывавшуюся ему панораму болота. Островок представлял собой пологий холмик, избушка стояла на самой его вершине, и от её порога видно было далеко, а вот сама она была надёжно замаскирована дёрном, покрывавшим покатую крышу.

За поросшим кустами склоном начиналась и тянулась, пока хватало глаз, коричнево-зелёная равнина. По ней так и тянуло пробежаться, особенно по отдельным ярко-зелёным ровным заплаткам, и только проступавшая кое-где из-под зелени вода да одинокие маленькие и кривые деревца неопределённой породы напоминали о том, насколько гибельной была бы такая прогулка. Вода иногда пузырилась, выпуская на волю облачка газа, и запах становился сильнее, воспринимаясь даже притупившимся обонянием. Ярко светило солнце, словно небо спешило порадовать землю последним теплом перед наступлением зимы. В солнечном свете болото выглядело довольно красивым и совсем не унылым.

– Зимой это всё замёрзнет, – сказала Картра за его спиной, – и здесь можно будет ходить. Но до тех пор никто сюда сунуться не посмеет. Кроме нас, понятно.

Островок насчитывал примерно пятьдесят шагов в длину и тридцать в ширину. Кроме кустов, на нём росло целых два дерева, и бил родничок с отдающей торфом, но чистой водой. При наличии достаточного запаса еды и топлива здесь и впрямь можно было сидеть месяцами. Они обошли островок по периметру и присели на корягу.

– Вы о чём-то хотите спросить? – сказал Рыжий.

– Что вы теперь будете делать?

– Не знаю, – он вздохнул.

– Теперь, когда ваших нет… То есть, может и есть, но они… – Картра окончательно смутилась и замолчала.

– Не знаю, – повторил он. Значит, он – из этих самых "Мархановых братьев"? Уже что-то. – Быть может, уеду. Не знаю, правда, куда.

– А вы не будете…

– Что?

– Ну… мстить?

– Кому? Королю? Тем, кто врезал мне по голове, а теперь сидит в вашем "Цветке"? Или тем, кто хватал и убивал моих товарищей?

– Им всем.

– Многовато будет, особенно для меня одного… И потом по-настоящему виноват только Рисарн, именно он отдал приказ, если у вашего дяди верные сведения. Остальные лишь с большим или меньшим старанием его выполняли.

– А его вы убьёте?

– Посмотрим. Во-первых, убить короля не так-то просто, а во-вторых… Иногда не следует рубить с плеча, даже если очень хочется. Быть может, прикончив его, я причиню ещё больше зла, чем он.

Да и причинил ли король зло, вот в чём вопрос. Жаль, что нельзя расспросить, кто такие были эти "Мархановы братья", и чем они занимались. То есть расспросить-то как раз можно, но…

– Ещё больше? Да ведь Рисарн нас всех предал! Кондар его королём сделал, а он вот как его отблагодарил. И маги… Что же, опять Орден править будет?

– Вряд ли. Сдаётся мне, король, каким бы предателем он не был, не станет отдавать власть Ордену или кому бы то ни было ещё.

– А тот его и не спросит.

– Ну, тогда вы сможете сказать, что Кондар отомщён, а предатель понёс достойную кару.

– Да уж лучше король, хоть и предатель, чем Орден!

– Вот вам и одна из причин, почему его, возможно, стоит пощадить.

Девушка озадачено замолкла. Рыжий тоже молчал, подставив лицо слабо греющему солнцу.

– Жаль, что Кондар сам не короновался, – сказала Картра. – Был бы он королём, ничего бы этого сейчас не было.

– Возможно. Но что сделано, то сделано. Вернее, чего не сделано, того не сделано, – Рыжий поднялся. – Если не возражаете, я немного разомнусь с мечом.

Картра не возражала. Он нашёл относительно ровный пятачок земли, а она устроилась на краю, с интересом наблюдая за разминкой. Её присутствие сначала немного стесняло, но потом он забыл о ней.

Меч… Едва взяв его в руку, Рыжий сразу понял, что для него оружие – много больше, чем просто отточенная железяка, предназначенная для защиты своей жизни или отнятия чужой. Рукоять легла в ладонь как влитая, баланс был идеальным, меч словно ожил, и Рыжий чувствовал его, как часть своего тела. Трудно оценивать самого себя, особенно в отсутствие противника, но, похоже, он был не последним в искусстве фехтования. Тело послушно проделывало всё, что приходило ему в голову, и его наполнила радость, удовольствие от собственной ловкости и точности движений. В куртке ему быстро стало жарко, и он снял её, рассудив, что Картра уже видела его во всех видах, а потому стесняться нечего. Прошло немало времени, прежде чем он выдохся.

– Здорово! – сказала Картра, когда он вложил меч в ножны.

Он улыбнулся:

– Спасибо. А теперь пойдёмте обедать?

А следующим утром пошёл дождь и шёл, не переставая, два дня. На третий выпал снег, тонкой пеленой покрыл всё вокруг, не торопясь таять. Открытая вода чёрнела пятнами сажи на покрывале невесты. К вечеру снова пошёл дождь и смыл снег, а наутро пришёл брат Картры, принёс ещё еды и рассказал, что окрестности по-прежнему обшаривают, впрочем, скорее из упрямства, чем в надежде на успех. Рыжий спросил его, не затопило ли тропинку через трясину, но тот лишь пренебрежительно махнул рукой.

В эти дни только и оставалось, что сидеть под крышей, у дымящего очага, сетовать на холод из двери, которую нельзя было закрыть из-за того, что в неё, за неимением дымохода, выходил дым, и говорить обо всём, что приходило в голову. Закутанная в меховую накидку, но всё же подхватившая насморк Картра рассказывала о жизни постоялого двора, который она почти никогда не покидала. Рыжий не мог ответить откровенностью на откровенность и рассказать о своей жизни, зато он, как выяснилось, неплохо знал историю. Он так и не смог вспомнить ничего из своего прошлого, но стоило упомянуть какого-нибудь исторического деятеля или событие, как у него тут же находилось что-то интересное, что можно было о них поведать. Он оказался неплохим рассказчиком, и девушка слушала его, только что не открыв рот.

– Так значит, Лиэль Победитель был из Ордена? А я думала, он герой.

– А он и был героем. Тогда Орден ещё не стал таким, каким вы его помните. А Лиэль был одним из его основателей.

– Но он же сам воевал с магами.

– С Тёмными магами. С теми, кто поклонялись Безымянному, приносили человеческие жертвы и вообще были очень плохие. Тогда несколько светлых магов объединились против них, и именно они впоследствии образовали Орден, возглавивший всех восставших против власти Тёмных. А когда те были уничтожены, Орден остался присматривать за порядком и следить, чтобы кто-нибудь снова не прельстился могуществом Тёмных сил. По крайней мере, так написано в хрониках.

– Вот они старую Берру и убили – видать, очень тёмная была. Врут всё ваши хроники.

– Ну почему же? Не такой уж редкий случай, когда тираноборец становится тираном. Слышали легенду о герое, который, победив дракона, сам стал драконом?

– Нет. А почему он стал драконом?

– Из-за проклятия, наложенного на драконьи сокровища. Всякий, кто завладевал ими, превращался в дракона. Власть тоже можно считать таким сокровищем. Сначала её берут, чтобы навести порядок, искренне желая сделать, как лучше. Жёсткость кажется вполне оправданной, ведь враги и впрямь не церемонятся, они не брезгуют ни ударами в спину, ни подкупами, ни шпионажем. Вот властители и становятся не только жёсткими, но и подозрительными. А потом, когда враги уничтожены, приобретённая жёсткость и подозрительность никуда не деваются. И власть отдавать тоже не хочется, ведь привыкли уже, как удобно, когда все тебя беспрекословно слушаются. В легенде в конце концов нашёлся герой, который отказался от драконьих сокровищ, но в жизни такого почти не бывает.

Картра шмыгнула носом и украдкой провела под ним ладонью.

– Вот простужусь, – сказала она, – совсем заболею, и придётся вам со мной возиться.

– Дайте-ка я посмотрю, – сказал Рыжий, наклоняясь к ней. Он сам не знал, на что собирается смотреть, но когда его пальцы легли на переносицу девушки, он вдруг словно увидел внутренность её носоглотки и небольшое воспаление, и впрямь успевшее перекинуться на горло, но тут же сдавшееся под его воздействием.

– Не заболеете, – усмехнулся Рыжий, выпрямляясь. – Ещё немножко почихаете, и всё пройдёт.

– Вы врач? – уважительно спросила Картра.

– Да.

Они замолчали, глядя на огонь. Перед глазами плясали язычки пламени, и до Рыжего с некоторым опозданием начало доходить, что произошло. То, что он только что бездумно сделал, нельзя было определить никакими иными словами, кроме как исцеление с помощью магии. Выходит, она ему подвластна.

Так что же, он маг? А вовсе даже не член "Марханова братства" – те-то, судя по всему, были противниками магов. Рыжий покосился на сидевшую рядом девушку. Как хорошо, что она ничего не поняла, при её и её семейства "горячей любви" к магам последствия могли бы быть непредсказуемыми. Может, это как раз "Братья" и стукнули его по голове? Но почему тогда после их падения его продолжают так упорно искать? Или дядя Робар и его домочадцы ошиблись, и ищут его вовсе не для того, чтобы убить? Рыжий потёр висок. Вопросы, вопросы… И ни одного ответа.

Почему хозяева "Цветка и подковы" решили, что он – из этих самых "Братьев"? А что они ещё могли подумать? Вот он выезжает из леса с разбитой головой. Вот объявляют об арестах и казнях "мархановцев", а потом появляются представители новой власти и начинают о нём расспрашивать. Выводы?

– Послушайте, Картра… О том, что наши отныне вне закона, объявили до того, как вы меня подобрали? Или после?

– После. А что?

– Да так, прикидываю, сколько времени всё это заняло. И были ли ещё у кого-то шансы спастись.

М-да, что-то не сходится. Когда его прятали, ещё не знали наверняка, что его будут искать, и о падении "Мархановых братьев" тоже не знали. И всё же дядя Робар был настолько озабочен его безопасностью, что решил подстраховаться. Значит, был какой-то признак, или признаки, по которым его однозначно записали в друзья. Какие?

Спросить у Картры? В первый их разговор его интерес выглядел бы естественно, но не столько времени спустя. Так что надо думать самому. На лбу у него, ясное дело, ничего не написано. Узнать его по описанию кого-нибудь, встречавшегося с ним раньше, они тоже не могли – тогда не стали бы спрашивать имя. На одежде и оружии нет никаких отличительных знаков. Что остаётся? Кристалл на шнурке и перстень с печаткой.

Рыжий тронул амулет сквозь одежду, потом покрутил печатку на пальце. Кристалл был спрятан, так что, скорее всего, увидели кольцо. Хотя ворот куртки и рубашки ему могли и расстегнуть, приводя его в чувство. И всё же вряд ли враги магов носят магические амулеты. А вот кольцо самое обыкновенное, к магии никакого отношения не имеет. Что означает этот рисунок? Родовой знак? Герб "Братства"? Скорее второе, трактирщики не обязаны знать все благородные фамилии. Правда, дядя Робар производит впечатление стреляного воробья… И всё же, узнай он фамильный герб, к Рыжему опять-таки обратились бы если не по имени, так по фамилии.

Но маг со знаком противника магов – это, по меньшей мере, странно. Напрашивающееся объяснение – он был шпионом. И тогда, прячась от тех, кто его ищет, он совершает ошибку. Но напрашивающееся решение – далеко не всегда верное. Объяснений может быть множество. Нужно выяснить как можно больше о себе самом и о ситуации в целом, и уже тогда решать, как поступить. Рыжий потёр занывший лоб – голова вновь разболелась, не иначе, от интенсивных размышлений.

– Прилягу я, пожалуй, – сказал он. – Что-то меня опять в сон клонит.

Зима начала решительное наступление на боевые порядки осени. Опять прошёл снег, потом дождь со снегом, а потом зеркальца болотной воды затуманила с краёв корка льда. Снова выглянуло солнце, но уже не грело. Месяц Арказта закончился, наступил месяц Орилуса. И в один из последних солнечных дней на остров пришёл дядя Робар, притащивший с собой солидную сумку.

– Убрались наконец! – с порога объявил он. – Вам можно ехать, только осторожно – у нас вроде тихо, но в других местах уцелевших "братьев" наверняка ищут. Вот, я вам принёс тёплую одежду и еды в дорогу.

– Спасибо, – искренне сказал Рыжий. – Если бы не вы, не знаю, что бы со мной было.

– Пустое, – махнул рукой Робар. Помрачнел и добавил: – У меня отец рыбаком на Семфе был. Однажды маги что-то там такое сотворили… Вода огнём заполыхала, от горизонта до горизонта! Те, кто был на реке – все погибли. И думаете, хоть одна собака хотя бы извинилась? А потом, когда был голод… Нам ничего не досталось. Вы, дескать, неблагонадёжные, а мы кормим только лояльных. Пусть Кондара примут Боги в Вечном Свете, а магиков этих Безымянный в Вечной Тьме с песочком почистит!

Рыжий опустил глаза.

– Дартин, мой средний, к вашим подался, – помолчав, сказал Робар. – В Братство его, правда, не взяли, но воевал, и даже офицером стал. Погиб в бою под Бескрой… Мне тогда сам Кондар письмо прислал: мол, пал смертью храбрых, спасая товарищей… – голос Робара дрогнул, и опять повисло молчание.

– Вот, возьмите, – неловко нарушил его Рыжий. – В знак благодарности, – и он, не глядя, выгреб из кошелька горстку монет.

– Не надо, – решительно сказал Робар.

– Надо, – ещё решительнее сказал Рыжий. – Вы рисковали ради меня, и это единственное, чем я могу вас отблагодарить.

Больше хозяин постоялого двора отказываться не стал. Рыжий накинул принесённый им тёплый плащ на меху, забрал оружие, и они втроём вышли из избушки.

Подмёрзшая трава похрустывала под ногами. Робар шёл впереди, опираясь на посох, за ним след в след шагал Рыжий, замыкала шествие Картра. Иногда они шли почти посуху, перешагивая с кочки на кочку, иногда приходилось идти прямо по грязи, проваливаясь в неё по щиколотку, а то и выше. Картра высоко подобрала юбку, и Рыжий иногда оглядывался на неё, но девушка сосредоточенно глядела себе под ноги, обутые в крепкие сапожки. Пейзаж вокруг был довольно однообразен, и оставалась лишь гадать, по каким ориентирам Робар находит дорогу, однако сердцевину болота они миновали благополучно. Наконец тропа вывела их на довольно большой остров, заросший кустарником, в котором прятался навес, крытый еловым лапником. Когда они шагнули на твёрдую землю, от навеса послышалось ржание, а мгновением позже Рыжий увидел укрытого тёплой попоной Черныша. Конь, судя по всему, неплохо себя чувствовал и теперь потянулся мордой к тому, кого успел признать своим хозяином.

– Мы его проминали, когда удавалось, – сказал Робар. – Поведёте его в поводу, а там можно и в седло садиться.

Погладив Черныша по храпу, Рыжий надел на него седло, отвязал и взял под уздцы. Дальше дорога была легче, можно было не следить так внимательно, куда ступает провожатый, хотя, конечно, считать ворон всё же не стоило. Показавшийся на горизонте лес придвинулся, и вскоре они оказались под сенью перекрученных древесных ветвей.

– Ну, всё, – Робар остановился. – Дальше можно ехать без опаски. Мой вам совет – поезжайте вдоль Кривинки, она вытекает из болот во-он там, севернее. Только поглядывайте, чтобы опять в трясину не заехать. Ходят слухи, что на ралинской границе неспокойно, что-то там у нашего короля, демоны б его забрали, не ладится. Может, там кто-то из ваших остался.

Почему бы и нет, подумал Рыжий, направление ничем не хуже любого другого. Быть может, там и впрямь удастся что-нибудь вызнать.

– Ещё раз, спасибо вам большое, – сказал он. – За всё. Быть может, когда-нибудь свидимся…

– На всё божья воля, – ответил Робар.

– До свидания, – тихо сказала Картра.

Рыжий поцеловал ей руку (девушка смущённо зарделась), кивнул Робару и вскочил в седло. Отъехав немного, он обернулся и махнул рукой. Робар поднял руку в ответ, Рыжий пришпорил коня и больше не оглядывался.

Речка Кривинка, полностью оправдывая своё название, прихотливо вилась среди полей, лесов и холмов. Услышав её название, Рыжий сумел вспомнить карту и сориентироваться на местности, а потому знал, что находится на северо-востоке страны, всё больше удаляясь от её центра в сторону границы с королевством Ралина. Крупных городов тут было мало, всё больше деревни и посёлки, но их он старался объезжать стороной. В городе приезжие не редкость, и, надвинув капюшон поглубже, вполне можно затеряться в толпе, особенно если подгадать и въехать за городские стены в сумерках. А вот в небольших поселениях все всех знают, и любой чужак тут же привлекает внимание. Торные тракты остались в стороне, и местные не избалованы большим количеством новых лиц. Впрочем, и в города он заворачивал редко, предпочитая риску быть узнанным ночлег под открытым небом. Как оказалось, это было для него привычным делом – видимо, он немалую часть жизни провёл в походах и теперь, почти не задумываясь, умело выбирал и обустраивал места для привалов. Лишь сильный дождь по временам загонял его под крышу, но и тогда Рыжий предпочитал разыскивать постоялые дворы в предместьях и там же пополнять запасы, чтобы не светиться лишний раз перед стражей в воротах.

Иногда он думал о том, как глупо будет выглядеть его поведение, если окажется, что он вовсе не разыскиваемый преступник. Если ищущие его люди – его друзья, то, прячась от них, он поступает не просто глупо, но и жестоко, заставляя их тревожиться о его судьбе. Что ж, если дело обстоит именно так, то, когда всё благополучно выяснится, он извинится перед ними и объяснит ситуацию. Может быть, они даже вместе посмеются над всем происшедшим. Но до тех пор он будет осторожен. Голова у него только одна, и ей и так уже изрядно досталось.

Прошло две недели, и в очередной раз выпавший снег отказался таять. Зима явила себя во всей красе, снег шёл всю ночь, но ветра не было, и с рассветом каждая веточка оказалась одета в сверкающее серебро. Эту ночь Рыжий провёл на постоялом дворе "Весёлый бычок", и, встав поутру, долго любовался из окна этим искрящимся великолепием. Внизу перекликались люди, лаяли собаки, вкусно пахло свежим хлебом и жареным мясом. Приведя себя в порядок, он спустился в зал.

На постоялый двор его привело не только желание провести ночь в тепле. До границы оставалось два или три дня пути, и Рыжий решил, что надо всё же выяснить, что там творится. Вчера он выехал на дорогу именно с целью найти трактир и послушать, о чём говорят в общем зале. Говорили разное, но в основном сетовали на беспокойность здешних мест. Если во всей остальной Мейорси царила относительная тишина, то этот край оказался под угрозой самых настоящих военных действий. Насколько Рыжий понял, недалеко от границы, со стороны Ралины, стояла лагерем армия мейорсийцев, чей командующий сохранил верность прежним порядкам, отказываясь как распустить своих солдат, так и передать их в распоряжение его величества. Его обложили со всех сторон и мейорсийские, и ралинские войска, но взять строптивого генерала наскоком не удалось, уж в очень удобном для обороны месте тот расположился. Сейчас вроде бы с ним пытаются вести переговоры, а местные жители ждут, чем всё это закончится. Оказаться в районе боевых действий не хотелось никому, особенно проезжавшим по этой дороге купцам. Именно их люди и составляли основную массу постояльцев в достаточно многолюдном "Бычке". Но были, кроме них, и простые обыватели, торопящиеся убраться из этих мест подобру-поздорову. Война – всегда война, и люди, видимо, уже наученные горьким опытом, желали быть от неё как можно дальше, а те, кто не могли уехать, прятали добро, уводили скот и закапывали зерно. До паники было далеко, но на всякий случай готовились к худшему.

Выбрав уголок потемнее, Рыжий сел на лавку в ожидании, когда подавальщица обратит на него внимание. Это случилось довольно скоро, хотя вчера пришлось ждать чуть не полчаса. Но вчера здесь и без него было не протолкнуться, а теперь за столами сидели едва десятка полтора человек. Кто-то заканчивал завтрак, кто-то пытался с помощью пива справиться с похмельем: вчера здесь довольно шумно гуляла компания наёмников, правда, обошлось без нередких в таких случаях безобразий. Из их слов стало ясно, что раньше они служили в мейорсийских восках, но король начал сокращать армию, и эта компания решила податься в Ралину, которая, наоборот, свои войска увеличивала, вернее, создавала заново после сокрушительного поражения, нанесённого ей пресловутым Кондаром. Рисарна наёмники поругивали, хоть и с оглядкой, в отношении же Кондара единодушия не было. Кто-то ностальгически вспоминал, что вот при нём была жизнь, кто-то одёргивал затосковавших товарищей, напоминая о том, что тот "людей без счёта резал" и вообще был зверем. Похоже, что отношение к, предположительно, вождю "Мархановых братьев" было далеко не однозначным.

От входа раздались громкие голоса. Рыжий поднял глаза от тарелки и увидел несколько человек, уверенно, по-хозяйски, входивших в "Бычка". Двое направились к стойке, остальные расположились на лавках и стульях за самым удобным столом. За главного у них явно был высокий молодой человек с русыми волосами ниже плеч. У хозяина потребовали еды и свободных комнат, добавив, что провели в пути всю ночь – постоялый двор, где они рассчитывали остановиться, оказался закрыт. Хозяин охотно заговорил о дурных временах, но пришедшие разговора не поддержали. Они хотели есть и спать, а не трепать языками, и недовольный трактирщик убрался на кухню.

Подхватив сумку, Рыжий направился к стойке, намереваясь расплатиться с оставшимся на месте помощником, но, проходя между столами, немного не рассчитал и мимоходом задел своей сумкой одного из опохмелявшихся наёмников.

– Ты что, сдурел?!

Внушительных размеров лапа рванула ремень сумки, заставив Рыжего развернуться. Хозяин лапы неторопливо поднимался из-за стола.

– Прошу прощения, – вежливо сказал Рыжий. Но его вежливость не была оценена по достоинству. В мутноватых глазах наёмника плескалась вызванная похмельем ненависть ко всему сущему, которая теперь готовилась выплеснуться на первого, кто подвернулся под руку.

– Да я тебя…

Кулак свистнул у самого носа, Рыжий еле успел отшатнуться. Не попав, детинушка взбеленился ещё больше и попытался ухватить противника за грудки, чтоб ударить наверняка. Рыжему стала надоедать эта дурацкая потасовка, и он резким рывком высвободился. Такого вот драчуна можно либо остановить достаточно решительным отпором, либо спастись от него бегством, но бегать мужчине как-то несолидно. Поэтому, когда наёмник выругался и замахнулся ещё раз, Рыжий коротко двинул его в челюсть, сбив с ног.

Будь наёмник здесь один, тем бы дело и кончилось, потому что подниматься с пола тот вовсе не спешил. То ли сильно ушибся, то ли понял, что добыча оказалась излишне зубастой. Но из-за соседних столов уже выскакивали его товарищи, явно готовые броситься на победителя, не разбирая, кто прав, кто виноват, просто по принципу "наших бьют". Рыжему пришлось спешно отгородится от них столом и сбросить с плеча мешавшую сумку. Перед лицом столь превосходящего по численности противника не стыдно было и отступить, и он так бы и сделал, если б парочка громил с самого начала не оказалась между ним и дверью. А теперь придётся прорываться с боем, и хорошо ещё, если дело обойдётся фонарём под глазом и парой шатающихся зубов.

По телу вдруг прошла обжигающе холодная волна. Рыжий дёрнулся и затряс головой, на миг потеряв ориентацию. Было похоже, что его окатили ведром колодезной воды, и до него не сразу дошло, что на самом деле он сух, просто в зале присутствует маг, который и попытался остановить драку. Но результат оказался прямо противоположным желаемому. Кое-кто из наёмников и впрямь попятился, но другие только подобрались, нехорошо оскалившись.