Текст книги "А теперь держи меня (СИ)"
Автор книги: Мария Тетюшева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
64
Gary Numan – My Name Is Ruin
Флэшбек 31.
– Приехали, – Таран сбавляет скорость, плавно останавливаясь неподалёку от высокого двухэтажного здания, смахивающего на склад.
Окна у самой крыши, плотно закрытые ворота для грузовиков, несколько камер наблюдения. Это место не кажется заброшенным, но даже так во мне зарождается плохое предчувствие.
– Мы же не доехали до Москвы, – не понимает Егор. – Куда ты нас привёз?
Андрей не отвечает. Молча выключает двигатель, надевает кепку и открывает дверь, выбираясь на улицу. Следом за ним из машины выходит Маша – она решительно открывает дверь со стороны Матвея и отстёгивает наручники. Иркутский невнятно бурчит, что-то похожее на ругательства, и неохотно выбирается на улицу. Свежий прохладный воздух касается щёк, заставляя ёжиться, и я замираю, сдерживая дрожь. Не верится, что это конец. В голове не укладывается, что мы, наконец, добрались до конечной точки.
Егор, видимо, заметив мою нерешительность, накрывает руку ладонью и переплетает наши пальцы. Это лишь на краткий миг придаёт мне сил.
– Всё хорошо, – тихо говорит Шторм, и я ему верю, хотя не должна.
Мы выбираемся на улицу, негромко хлопаем дверью, осматриваемся.
– Это склад моего приятеля, – Таран решает снизойти до нас с объяснениями. – Он обещал прислать своих людей, чтобы они забрали нас и привезли в Москву. Им можно доверять.
Никто не отвечает, и Андрей первым двигается в сторону здания, наверное, чтобы показать нам, что опасаться нечего. Даже оружие не достаёт, хотя следовало бы. Мало ли, кто ждёт нас по сторону стен. Может быть, эти странные друзья тоже на стороне Арчи.
– Егор, – тихо бормочу я, заставляя Штормова остаться со мной позади всех на достаточном расстоянии, чтобы никто ничего не услышал.
– Что?
– Мне страшно.
Вот оно. Я сказала это вслух, и словно огромный камень рухнул с груди, открывая проход для накопившихся эмоций. Парень крепче сжимает мою руку – его ладонь такая тёплая и большая, будто купол, накрывающая меня и защищающая от опасностей. Несмотря на всю напряжённость, в этот миг я чувствую прилив спокойствия. Я в безопасности, я дома – рядом с Егором.
– Это конец, – заверяет меня Шторм. – Мы сейчас войдём в это здание, встретимся с друзьями Тарана, уедем в Москву, а там начнём новую жизнь. Ты и я. Слышишь?
Он тянет меня, заставляя остановиться. Хватает руками за щёки и смотрит прямо в глаза – всё внутри сжимается и накаляется под натиском голубых пронзительных глаз.
– Я рядом, – настойчивее повторяет Егор. – И я люблю тебя, Розина. Всегда любил.
Втягиваю в себя воздух, загоняя обратно слёзы, но губы начинают предательски дрожать, и мне приходится плотно сжать их, чтобы не разреветься. Ещё рано, нельзя, не сейчас.
– Я тоже тебя люблю, – шёпот – единственное, на что я способна.
Но Штормов улыбается, и я понимаю, что этого достаточно. Парень убирает прядь моих волос за ухо и осторожно гладит щёку, словно смахивая ещё не вырвавшиеся на свободу слёзы. Под ложечкой сосёт, горло сдавливает, но я всеми силами сдерживаю себя.
– Поторопитесь, голубки, – громкий голос Маши заставляет нас вернуться в реальность.
Егор усмехается, перебрасывает руку через моё плечо и прижимает к себе. Я обнимаю его за талию, и мы направляемся к остальным.
– Это конец, – с облегчением в голосе повторяет Штормов, когда мы подходим к дверям здания.
Впервые за долгое время я улыбаюсь.
– Да, это конец, – говорю скорее себе, чем кому-то из присутствующих.
Таран осматривает нас, будто бы молча спрашивая, готовы ли мы к этому. Маша стоит рядом, смотря куда-то под ноги. В её руке пистолет, и сестра, видимо, не собирается убирать его. Матвей чуть в стороне, нервно кусает губы, осматриваясь.
Вот и всё. Мы здесь, все живы и здоровы. Осталось подождать ещё немного, пока всё это не закончится. А там как-нибудь разберёмся.
Андрей открывает дверь и первым заходит внутрь, и мы следуем за ним, оказываясь в огромном помещении, заставленном стеллажами с коробками, уходящими к потолку. Здесь настоящий лабиринт, и запросто можно потеряться, если не держаться вместе. Сбоку лестница, ведущая на второй ярус, крыша над нами стеклянная, и утреннее солнце пробивается сквозь неё, пытаясь добраться до самых потаённых уголков здания.
Мы двигаемся вслед за Андреем между стеллажами, нависающими над нами, словно игрушечные макеты зданий, и наши шаги эхом разлетаются по помещению. Крепко держу Егора за руку – мы идём в самом конце, и каждый раз я одёргиваю себя, чтобы не обернуться и не проверить, нет ли сзади нас врагов.
За следующим поворотом Маша резко останавливается и вскидывает руку, целясь в кого-то. Я резко замираю, словно бы налетев на невидимую стену, – Андрей же спокойно опускает ладонь на запястье сестры и заставляет девушку опустить пистолет. Парень улыбается кому-то, и я облегчённо вздыхаю.
Таран не соврал: Рома и Крис уже здесь, а вместе с ними шестеро вооружённых мужчин. Троим из них за сорок, остальным не больше тридцати. У каждого из них автоматы и пистолеты на поясе в кобуре. Если бы они не были одеты как дворовые ребята, то я бы подумала, что это полицейские. Хотя, может быть, так оно и есть.
– Вы добрались, – Крис улыбается, подходя к нам. – Слышала, у вас трудности возникли.
– Типа того, – Егор кривится, когда взгляд девушки останавливается на наших с ним сцепленных руках.
– А мы без проблем доехали, – улыбается она. Хвастается? – Уже несколько часов здесь торчим, вас ждём. Грузовики у другого выхода, прямо за воротами, так что скоро двинем. Они сказали, что отвезут нас в безопасное место.
«А здесь, разве, не безопасно?» – так и хочется спросить, но я молчу.
– Класс, – Егор осматривается.
Я наблюдаю за Андреем, который о чём-то разговаривает с нашими спасителями, но в голове такое напряжение, что я даже не могу разобрать слова. Некоторые я слышу, но их значение растворяется в пустоте, прежде чем успевает достигнуть мозга. Почему-то вспоминаю Ваню, парня, который спас нас, и внутри становится так противно, что хочется скулить. Наверное, когда всё это окажется позади, я запрусь в ванной и буду рыдать несколько дней, пока внутри ничего не останется.
Всё вокруг замирает. И Егор, о чём-то переговаривающийся с Ромой, при этом продолжающий держать меня за руку, и Крис, что-то упорно пытающаяся рассказать мне. И парни с автоматами, и даже Матвей, сидящий в стороне на корточках, прислонившись спиной к стеллажу. Звуки уходят на задний план, оставляя место лишь неприятному шуму в ушах, больше смахивающему на помехи в телевизоре. И кажется, что я вот-вот грохнусь в обморок от накатившихся эмоций. Да, признаться, я уже готова это сделать, лишь бы убраться к чёртовой матери от реальности, но громкие выстрелы, добирающиеся до меня, словно из-под воды, с запозданием приводят в чувство.
Егор рывком тянет меня в сторону, и возле стеллажей я теряю равновесие, падая на бетонный пол и больно ударяясь коленями. Шторм ещё метр тащит моё тело за собой, заставляя уйти с открытого пространства. Не понимаю, что происходит, но в руках у парня оружие, вызывающее дикий ужас.
Автоматная очередь на несколько секунд стихает. Кто-то стреляет три раза из пистолета. Выстрелы эхом разлетаются по складу, оглушая.
Да что, мать его, здесь творится?
За соседними стеллажами я замечаю Машу. Она перезаряжает пистолет, прислоняясь спиной к коробкам. Рядом с ней один из наших охранников. Остальных не вижу. Кто-нибудь ранен? Кого-то убили? Кто стрелял?
Краем глаза вижу, как Егор оборачивается, целясь в противоположную сторону. К нам, пригнувшись, быстро двигается Таран. Снова выстрелы, и кровь стынет в жилах от мысли, что один из них мог пронзить чьё-то тело.
– У нас крыса, – сквозь зубы рычит Андрей, опускаясь рядом с нами на одно колено. – Кто-то слил информацию об этом месте. Кто-то из нас, – пристально смотрит на Егора, словно подозревая его.
– Уверен? – Шторм смотрит то направо, то налево, проверяя фланги. – Может быть, они следили за нами? Был хвост, жучки, что угодно.
– Не было ничего, – уверенно говорит Таран. Вынимает магазин, проверяет патроны. Выстрелы на несколько секунд стихают. – Это кто-то свой. Никто не мог знать об этом складе.
– Просто признай, что ты облажался, и за нами следили, – Шторм толкает его в плечо, поднимаясь на ноги. – Там Антон?
– Скорее всего, – кривится Андрей. – Выстрелы были сверху и со стороны выхода. Ребята прижимают тех, что у дверей, но на втором ярусе осталось парочка, так что я двигаю туда.
– Я пойду, а ты следи за Соней…
– Что? Сдурел? – возмущается Таран, поднимаясь вслед за ним, но, в отличие от Егора, не выпрямляется.
Вместо ответа Шторм хватает рыжего за плечо и резко ударяет по ногам, заставляя упасть на колени и завалиться на бок.
– Следи за ней, – холодно бросает он и, даже не взглянув на меня, направляется вдоль стеллажей.
Я смотрю в спину Шторма и не могу произнести ни слова. Словно рыба, выброшенная на сушу, я хватаю ртом воздух, пытаясь собраться в себе силы, чтобы окрикнуть парня, но мне так страшно, что я даже пошевелиться не могу. Прямо как тогда, стоя на заснеженной территории больницы и смотря вслед уезжающему на коляске Егору. Я хотела его окрикнуть, но не могла. Словно бы передо мной была огромная пропасть, которую я была не в силах перепрыгнуть, даже если бы хотела.
И вот опять он уходит, оставляя меня, бросая, уничтожая. Хочет сам разобраться с Антоном? Отомстить? Добить его?
– Чёртов придурок! – злится Андрей, поднимаясь на ноги.
Мой взгляд падает на пистолет, лежащий на полу рядом с пальцами Тарана. Видимо, выпал из его руки в момент неожиданного удара Егора. Думаю всего секунду, а после хватаю оружие, вскакиваю на ноги и, пригнувшись, на онемевших ногах бегу вслед за Штормовым. Не позволю ему уйти, только не в этот раз. Если он решил так глупо помереть, то я сделаю всё, чтобы спасти его.
– Соня! – голос Андрея тонет в пучине выстрелов.
Несколько пуль свистит рядом со мной, и я падаю на колени, скользя по полу. Как отвратительно, что между коробками на стеллажах есть пустые пространства. Если рвану в открытую, то меня точно зацепит.
Упираюсь ладонями в холодный пол, пытаюсь избавиться от головокружения. Соберись, тряпка! Егор уже ушёл. Медлить нельзя, иначе я могу снова его лишиться. В этот раз уже навсегда.
Несколько метров ползу на коленях, пока не добираюсь до конца прохода. Осторожно выглядываю, проверяя дорогу, но выстрелы раздаются в другом конце склада, так что здесь, кажется, никого нет. Мне страшно, но я думаю о Шторме и, собрав все силы, поднимаюсь на ноги.
Со всех ног несусь дальше, достигаю самых последних стеллажей и замираю. Сердце так бешено стучит в груди, будто собирается вот-вот взорваться. В ушах шумит, руки немеют и потеют из-за страха, мне приходится крепче схватить пистолет, чтобы тот не выскользнул из ослабевших пальцев.
Куда же делся Егор? Куда он побежал?
Недалеко от меня лестница на другой ярус, и я поспешно направляюсь к ней, оглядываясь по сторонам, чтобы не наткнуться на врагов. Ступеньки поддаются с трудом, колени совсем не сгибаются, и я почти ползком забираюсь наверх, прячась за ограждёнными металлом перилами. Взгляд падает на безжизненное тело, неестественно лежащее в нескольких метрах впереди. Не знаю, кто это, и подходить к нему тоже не собираюсь.
Больше на площадке никого нет, так что, наверное, все враги на противоположной стороне склада, а для этого мне придётся выглянуть из-за укрытия. Но мне так страшно, что тело дрожит, не слушается, предаёт. Я хочу выпрямиться и сесть, но меня, наоборот, тянет всё ниже и ниже. Хочу вскинуть руки с пистолетом, но оружие становится неестественно тяжёлым.
Зажмуриваюсь, шумно вздыхаю. Перед глазами встаёт лицо Егора, его голубые глаза, улыбка. Я ведь могу больше никогда их не увидеть. Если продолжу здесь сидеть, то лишусь их навсегда.
И я решаюсь. Собрав все силы, выпрямляюсь, выглядывая из-за укрытия, и осматриваю ярус напротив. Перед глазами всё плывёт, я вот-вот грохнусь в обморок, чтобы не участвовать во всём этом дерьме, но всё равно из последних сил цепляюсь за реальность.
И вижу их. Егора и Антона. Они на верхней площадке на одиннадцать часов от меня. Кроме них наверху никого. Парни дерутся и, судя по всему, не хотят друг другу уступать. Я прицеливаюсь, загораясь безумной идеей подстрелить Антона, но потом бросаю эту идею. Мир вокруг кружится, а я и в обычном-то состоянии не смогу попасть в цель. Слишком далеко для меня. Могу зацепить Шторма. Что же тогда делать?
Егор ударяет ногой в грудь противника, и тот отлетает в сторону. А ведь Антон же ранен! Шторм подстрелил его в тот раз, так что преимущество на нашей стороне. Тогда почему у меня такое чувство, что мы проигрываем?
Снова целюсь в них, глупо надеясь, что подобный ход поможет мне лучше разглядеть происходящее. Нет. Не могу. Всё плывёт, мельтешит и расплывается, аж хочется скулить от безысходности. Это злит и подавляет одновременно. Я целюсь чуть правее от парней, и стреляю. Зачем? Без понятия. Будто бы этот выстрел заберёт с собой всю боль и весь страх и сможет хоть как-нибудь помочь в ситуации. Отдача такая сильная, что пистолет чуть не вылетает из пальцев, но я умудряюсь его удержать.
Судя по всему, Антон теряется – он тормозит, и Егор пользуется выпавшим шансом. Хватает противника за шкирку, ударяет по ногам и сбрасывает со второго яруса, однако, племянник Арчи умудряется ухватиться за одежду Шторма и потянуть его следом за собой.
Антон падает вниз, исчезая где-то в проходе, а Штормов сначала падает на верхнюю часть стеллажа, затем перекатывается, соскальзывает, цепляясь за край, висит буквально несколько секунд, а после летит вниз.
– Егор! – беззвучно кричу я, ибо голос отказывает.
До меня не сразу доходит, что произошло, но, когда я понимаю, что Штормов только что упал со второго яруса на бетонный пол, всё внутри меня приходит в ужас. Нет. Этого не может быть. Это не правда. Мне показалось. Это был кто-то другой…
Почти кубарем скатываюсь с лестницы, не чувствуя своего тела. Оно чужое, непослушное, отвратительное, словно бы его захватили и я наблюдаю за происходящим со стороны.
В голове звучит паническое «нет», пока я несусь по проходам между стеллажами, совершенно забывая об опасностях. Плевать, убьют ли меня. Если Егор пострадал, то смысла жить больше нет! Смысла вообще не будет, если я лишусь человека, который только-только вернулся ко мне. Зачем тогда вообще мы бежали и прятались, если всё окажется впустую?
Я выскакиваю на открытое пространство и осматриваюсь, пытаясь отыскать нужный отдел. Выстрелы постепенно стихают, но их эхо всё ещё звенит у меня в голове. Кто победил, а кто проиграл – уже не важно. Мир кружится, и я никак не могу сообразить, куда нужно бежать, чтобы добраться до Шторма. Стеллажи путаются, перед глазами плывёт, словно бы это живой меняющийся сам по себе лабиринт.
Не чувствую ног, пальцев, сжимающих пистолет, меня тошнит и разрывает на кусочки.
– Егор, – шепчу я, словно он может ответить и подсказать дорогу.
Стеллаж, второй, третий, четвёртый. Неужели я заблудилась?
Краем глаза замечаю кого-то на полу в дальней части прохода, торможу, возвращаюсь обратно. Кто это? Егор или Антон? Всё расплывается, и я сильнее сжимаю пистолет, на случай, если наткнусь на противника. Бегу в сторону неподвижно лежащего тела и лишь подобравшись поближе понимаю, что это Шторм.
– Егор! – истерично кричу, пытаясь совладать с собственным телом и заставить мир перестать кружиться, словно после отчаянной карусели.
Нет. Он не мог умереть. Он жив. Он…
Как-то давно у меня был персидский кот. Серый, красивый, вечно гулял во дворе. И однажды к нам приехали соседи из города, привезли собак в багажнике. Те выскочили, начали носиться. Я вскользь подумала, что у меня где-то кот бродит и нужно бы забрать его домой, а то мало ли, загрызут, но тогда я гуляла с друзьями и решила, что ничего не случится.
В итоге кота всё-таки растерзали. Я видела это. Как они гнались за ним, как вцепились зубами в плоть, как терзали. И пока я бежала на помощь, думала, что он ещё жив, что это неправда, что ничего страшного не случится.
И вот сейчас, заставляя ноги двигаться к Егору, я ощущаю себя точно так же. Вот только кот всё-таки умер, ещё до того, как я смогла спасти его. И мир вокруг меня рушится от одной лишь мысли, что я не успею добраться до Штормова.
– Егор! – ноги подводят, и я падаю рядом с парнем. – Егор! – хватаю его за щёки.
Он лежит на спине с закрытыми глазами, а из-за накатившей на меня паники, я не могу понять, дышит он или же нет.
– Егор, очнись, – шепчу я, и слёзы крупными каплями вырываются из глаз, не в силах больше оставаться во мне. – Пожалуйста. Не бросай меня…
Судорожно пытаюсь нащупать пульс, но тщетно. Руки ледяные, трясутся, и мне приходится сжать их в кулаки. Хватаюсь за одежду парня и чуть встряхиваю его. Не удерживаюсь и хлопаю его по щеке, чтобы хоть как-то заставить очнуться.
Он не мог умереть. Только не сейчас. Только не после того, как признался мне в любви и пообещал не бросать. Кто-нибудь, помогите мне. Хоть кто-то…
Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух, сжимаю зубы, сдерживая скулёж. Я умираю.
А потом лёгкие наполняются кислородом и спасают меня, потому что Егор неожиданно стонет и с трудом открывает веки. Кашляет, морщится.
– Егор, – сильнее сжимаю его толстовку на груди, будто бы пытаясь разорвать. – Ты жив… Боже… Ты в порядке? – несвязно бормочу, даже не пытаясь стереть слёзы.
Шторм медлит, пытается приподняться на локте, но потом снова заваливается на пол. Морщится, закрывая глаза.
– Что?
Шепчу, судорожно ощупывая его тело, прекрасно понимаю, что это бесполезно, но ничего не могу с собой поделать.
Егор медлит, а потом хрипло отвечает:
– Ног не чувствую.
Невольно смотрю на его конечности, совершенно не зная, что делать. Не чувствует ног? Да главное, что он вообще жив, а остальное потом. Справимся как-нибудь, не приговор.
– Лежи, – зачем-то пытаюсь поцеловать его, но передумываю. – Лежи здесь, я приведу помощь.
С трудом поднимаюсь на ноги. Егор пытается остановить меня, но у него ничего не получается, и я решительно возвращаюсь обратно. Нужно найти кого-то из своих, сказать им, что со Штормовым беда. Срочно доставить его в больницу…
Добираюсь до конца, сворачиваю направо и уже собираюсь двинуться дальше в сторону, где несколько минут назад стихли выстрелы, но замираю. В соседнем проходе, отчаянно цепляясь за собственное существование, из последних сил пытается ползти Антон. Его голова в крови, ноги, наверное, сломаны, или ещё что, но выглядит он жалко и помято. Словно яйцо всмятку.
Парень поднимает голову и смотрит на меня – левый глаз заплыл, кровь застилает лицо.
Медлю, сжимая пистолет, и дикое чувство отвращение подступает к горлу. Он следил за нами, пытался меня изнасиловать, травмировал Егора, из-за него всё это произошло. Так почему же я не могу поднять руку и спустить курок?
– Соня! – вздрагиваю, оборачиваясь.
В мою сторону бежит сестра, держась за раненое плечо правой рукой. Маша подбегает ко мне, практически набрасывается с объятиями или же просто пытается схватиться, чтобы не упасть. Смотрит в сторону Антона и кривится.
– Урод, – шипит девушка, бросаясь к парню, но я хватаю её за шкирку.
– Нет! – замолкаю под ошалелым взглядом Маши. – Егор должен это сделать. Он мне не простит.
Зачем я это сказала? Почему именно это? Я что, сошла с ума?
Сестра кривится, шикает, резко отворачивается. В это же время к нам подбегает Таран, видимо, бросившийся вслед за моей сестрой.
– Территория зачищена! – кричит с другого конца один из наших спасителей, и его голос эхом пульсирует по складу. – Двое мертвы! Цель не пострадала!
Это он про нас?
Андрей тормозит, осматривает меня и Машу, замечает замершего без сил Антона.
– Где Егор? – хрипло спрашивает рыжий.
– В соседнем, – поспешно отзываюсь, удивляясь тому, откуда у меня берутся силы. – Упал со второго яруса, ног не чувствует. Ему нужно срочно в больницу! И ещё… Он должен умереть, – киваю на племянника Арчи. – Ты же знаешь? Нельзя, чтобы этот урод выжил.
Андрей кивает.
– Найдите носилки! Или хоть что-нибудь! Едем в больницу! – кричит Таран, и с другого конца кто-то показывает большой палец.
Рыжий удобнее перехватывает пистолет, но я хватаю Андрея за локоть, останавливая.
– Егор…
Больше ничего не приходится говорить – парень понимает без слов. Кивает, решительно направляется к Антону, нагибается и хватает его за шкирку.
– Ну, привет, – хрипит племянник Арчи, но Таран грубо встряхивает его бесполезное тело, и поверженный враг морщится, кашляя кровью.
– Давно не виделись, – Андрей морщится, начиная волочить Антона по полу в нашу сторону, оставляя за собой кровавую линию.
Парень стонет, из последних сил стараясь зацепиться хоть за что-нибудь. Выглядит ужасно, но я же сама предложила это сделать. Зачем? Почему хочу позволить Егору запачкать руки в крови такого жалкого ничтожного психа, испортившего нам жизнь? Я ведь собственноручно делаю из Шторма убийцу…
Но парень хочет этого. Я знаю. И дело даже не во мне, не в том, что этот придурок пытался изнасиловать меня. Всё началось гораздо раньше, с того момента, как Штормов вышел против Антона на ринг. Именно с этого начала копиться вся злость внутри Егора, и почему-то именно сейчас я это понимаю, как-никогда хорошо.
– Туда, – уверенно возвращаюсь обратно и первая оказываюсь рядом со Штормом.
Парень в сознании, но не двигается. Дышит прерывисто, хрипло. Старается не провалиться в темноту.
– Егор, – улыбаюсь я, кладя руку ему на щёку.
Парень накрывает её своей ладонью и на секунду прикрывает глаза, пока не замечает приближающуюся Машу и Андрея, волочащего за собой Антона, будто мешок с картошкой. Он небрежно бросает парня рядом, заставляя громко застонать, и в этот момент я вижу в глазах Егора неудержимую ярость и отчаяние. Штормов же не смог победить его в честном бою. Они оба сломлены, уничтожены, разбиты.
Именно я протягиваю Егору пистолет – парень медлит, задумчиво смотря мне в глаза, но оружие принимает. Я выпрямляюсь и отступаю на несколько шагов назад. Хочется отвернуться, но я не могу. Не должна. Только не сейчас.
Антон и Егор смотрят друг на друга. Первый кашляет кровью, криво усмехается, пытаясь приподняться на локтях и, если понадобиться, защищаться, но у него не хватит на это сил. Что-то пытается сказать, но замолкает, сплёвывая кровь.
Штормов направляет на него пистолет. Я жду, что он скажет что-нибудь пафосное, как это бывает в фильмах, мол, мы победили, ты не смогу нас сломить, ты проиграл в свою же игру в которой читерил, но парень молчит. А потом стреляет, и мозги Антона разлетаются по стоящим чуть позади коробкам. Я не успеваю даже вскрикнуть или охнуть, как тело племянника Арчи безвольно размякает, а Егор отворачивается, кладя пистолет себе на грудь.
Всё. Это конец. Вот теперь точно.
И нам лишь остается сесть в грузовики и уехать, надеясь что ярость Арчибальда не станет разрушительной и невообразимо жестокой.
