Текст книги "А теперь держи меня (СИ)"
Автор книги: Мария Тетюшева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
36
Billy Milligan – Дрова
Флэшбек – 16.
Машина тарахтит как типичный старый жигуль, потерявший по дороге парочку важных деталей, и шумно глохнет. Слава Богу, не посреди дороги, а там, где нам нужно.
Пять часов изнурительной поездки, изматывающего ожидания и бесконечного невыносимого круговорота мыслей, которые сводят с ума, пожирают, словно голодны дикие псы, набросившиеся на сырой кусок мяса. В прочем, как раз им я себя и ощущаю.
Клонит в сон. Задремать не получается.
Живот недовольно урчит из-за отсутствия нормальной еды. Тело ломит, нервы на пределе. Натянутая плотная струна внутри меня еле-еле поддерживает в равновесии моё душевное спокойствие.
Теперь я знаю, как себя чувствуют персонажи боевиков, которые постоянно на чеку, оглядываются по сторонам, видят опасность за каждым углом, пугаются одного лишь шороха.
Смогу ли я когда-нибудь вернуться к нормальной жизни? Вообще хоть кто-нибудь из нашей компании сможет ли перестать вспоминать весь этот ужас? Просто уйти на покой и спокойно дожить до старости, как уставший вымотанный супергерой.
Но мы не в фильмах, а чудак, решивший написать сюжет наших жизней, настоящий садист.
Лучше бы я попала в какую-нибудь жалкую мелодраму, где мой муж изменяет мне с любовницей, уходит к другой и оставляет меня на произвол судьбы. Униженную, разбитую и сломленную, готовую подняться на ноги и бороться за своё счастье.
А готова ли я?
Смотрю на Егора и вспоминаю наш поцелуй. Сладкий, сводящий с ума, невыносимо далёкий, словно сон, который никогда не сбудется.
– Написал Тарану, – говорит парень, пряча сотовый в карман. – Будем ждать.
Шторм оборачивается, чтобы взглянуть на Матвея, но тот всё ещё в отрубе. Уже больше пяти часов… Он хоть живой там?
Тоже поворачиваюсь к Иркутскому. Тот лежит на заднем сидении, мирно посапывая. Он раздет до торса, плечо перебинтовано. Штормов накрыл его своей курткой, чтобы парень не замёрз.
– Как думаешь, а снотворное вообще можно с морфином смешивать? – бормочу я, разглядывая спокойное лицо Мити.
Егор пожимает плечом.
– Хрен его знает.
– Ну, просто, – отворачиваюсь. – Вроде как, морфин сам по себе снотворным эффектом обладает.
– Может, сопротивлялся, пока пулю доставали, – предполагает Шторм. – Вроде, живой…
Я шумно вздыхаю, осматриваясь по сторонам.
Мы останавливаемся напротив гипермаркета «Магнит» рядом с огромным красным пикапом. На его фоне наш жигуль смотрит слишком убого. Как ещё это корыто вообще продержалось столько времени на ходу, не понимаю.
– Долго мы едем, – бормочу я. – Я всегда думала, что до Москвы на машине меньше дня.
– Ага, – усмехается Егор. – Ты просто маршрут не знаешь, который Андрей придумал. Мы, блять, петляем, как в игре «змейка». То возвращаемся, то зигзагами тащимся. Такими темпами повезёт, если через неделю доберёмся.
А, ну, да. Это похоже на Тарана. Везде всё усложняет.
Наблюдаю за прохожими, безмятежно прогуливающимися по дороге. То женщина с пакетами, то школьники на велосипедах, а вот девушка на высоких каблуках в красивом синем платье, изящно виляет бёдрами, будто на подиуме.
Замечаю, что Егор заинтересованно смотрит ей вслед, и мне становится неприятно. Чёрт, я что, ревную? Почему мне не нравится, когда Шторм пялится на других девчонок, да ещё и на таких красивых? Я сама то выгляжу, словно бомжара. В душе сто лет не была, не накрашена, волосы грязные и растрёпанные. Даже боюсь в зеркало на себя смотреть.
– Мы проехали больше половины пути, и с нами ничего не случилось, – замечает Егор. – Почти…
– Почти? – фыркаю я, впервые за долгое время улыбаясь. – Матвея ранили. Мы бегали за ним по какой-то чёртовой дыре, а потом ещё менты сели на хвост. И это «почти».
Шторм тихо смеётся.
– Ну, могло быть и хуже… Нас, по крайней мере, не нашли шестёрки Арчи. Знаешь… – он откидывает голову на сидение и смотрит на меня. – Мне порой кажется, что мы убегаем от призраков. Никто за нами не гонится. И…
– Маша, – напоминаю я, и улыбка на его лице меркнем.
– Да. Точно.
Я вдруг качаю головой, обнимая себя руками. Вглядываюсь в прохожих, будто любой из них может достать пистолет и начать стрелять в нас. Вывеска аптеки раздражающе мигает, меняя надписи, слышу, как кто-то смеётся.
– Зря мы сюда приехали, – вдруг заявляю я. – Таран позвал нас прямо в лапы Арчи. Думаешь, ему нужна наша помощь? Да он просто хочет обменять нас на Машу.
Егор фыркает, мол, это полный бред, и я недовольно смотрю на него.
– Андрей, конечно, тот ещё придурок, но даже он на такое не пойдёт, – заверят меня Шторм. – К тому же у него всегда есть парочка запасных планов.
– Он хороший стратег, не спорю, – соглашаюсь я. – Но ради Маши он пойдёт на всё. Ему плавать на нас, понимаешь? На всех нас. Я только сейчас это поняла. Чёрт…
Потираю вспотевший лоб, убираю назад растрепавшиеся волосы.
– Да успокойся, – бросает Егор. – Она твоя сестра, и мы в любом случае не можем её бросить. Или ты хочешь прямо сейчас уехать? Я не понимаю тебя, Сонь… Определись уже. Ты то хочешь спасти Машу, то сейчас говоришь, что нам вообще здесь не место. От Матвея хотела избавиться. Что с тобой такое?
– А чего ты так печёшься о моей сестре? – раздражаюсь я. – Тебя она вообще касаться не должна.
– Потому что мы все в одной лодке, твою мать! – парень повышает голос, и мне становится чертовски обидно.
Не успев прикусить язык, я язвительно выпаливаю:
– А, может, потому что ты её трахнул?
Наши взгляды встречаются, и в салоне повисает тишина. И чем дольше она продолжается, тем сильнее меня сковывает неловкость. Ну, зачем я это сказала? Вообще же не в тему. Кто меня за язык тянул?
– При чём тут… Бля-я-ять…
Егор отворачивается, шумно вздыхая.
– Ты… – он взмахивает руками. – Сонь. Какого хера с тобой происходит? Несёшь какой-то бред.
– Ещё скажи, что это неправда… – бурчу, отворачиваясь.
Смотрю в окно, обиженно поджимая губы.
– Да, я её трахнул! – повышает голос. – Знаешь, как это бывает? Встретились, выпили, искра, буря, безумие.
– Не знаю я, как это бывает! – огрызаюсь я.
Слушать про случайный секс Шторма и моей сестры у меня нет желания, но я сама виновата. Не надо было вообще эту тему поднимать.
Но, кажется, Егора мои слова задевают больше, чем я рассчитываю.
– Я могу даже рассказать, как всё было, – продолжает бубнить он. – Вот, знаешь. Дерьмовый у меня был период. А тут Маша. Вся такая красивая, сексуальная. Улыбается, рассказывает про своего придурка-парня. И я такой думаю, а почему бы, блять, не завалить её? Ничего такая баба-то. Она мне всегда нравилась. Даже когда помогала нам с Малийским. Не бросила нас в этом дерьме, с нами и потонула. И та ночь с ней была… офигенной. Ты даже не представляешь. До сих пор вспоминаю.
– Да заткнись ты! – не выдерживаю я.
– Чё заткнись-то? Ты же по любому хотела узнать, как у нас с ней всё произошло. Жаркая ночь, алкоголь, её длинные волосы, спадающие на спину. Сзади она ещё симпатичнее. У неё такая талия узкая, – он показывает руками, словно держит что-то.
– Хватит! – смущаюсь я.
Перестань! Прекрати этот цирк! Не хочу ничего знать!
Горло душат невидимые тиски обиды, и я сжимаю челюсть, пытаясь не подавать виду, что меня задевает эта ситуация.
– Хватит? – удивляется. – Это просто секс. Не строй из себя святую. Ты сама прекрасно знаешь, как всё это происходит.
– Не знаю! – сквозь зубы шиплю я. – И знать не хочу, так что закрой свой рот! Мне плевать, кого ты там трахал.
Егор фыркает, сдерживая раздражения.
– Не знает она… Ещё скажи, что невинна…
– Да! – выпаливаю я. – Я, в отличие от тебя, не трахаюсь со всеми подряд. Придурок.
Замечаю на себе его удивлённый и немного растерянный взгляд и поджимаю губы. Да, у меня ни разу ни с кем не было секса, и что? Не прыгать же на каждого встречного, когда у тебя плохое настроение.
– Серьёзно? – не верит Шторм. – Да хорош…
Я еже собираюсь огрызнуться, но неожиданный стук костяшек по стеклу заставляет меня испуганно вздрогнуть. Я поворачиваюсь к окну, чуть ли не хватаясь за сердце от страха, и вижу Тарана.
– Ну, наконец-то, – бурчит Егор.
Всё ещё чувствую на себе пристальный взгляд Штормова – пытаюсь выбросить из головы навязчивые мысли. Поджав губы, я открываю дверь. Андрей облокачивается рукой о крышу авто и нагибается. Вид у него потрёпанный, синяков и ссадин на лице прибавилось.
– Почему тебя всё время кто-то избивает? – вместо приветствия скептично тяну я.
– И тебе привет, – бросает Андрей. – Почти опоздали.
Он смотрит на Штормова, затем на меня, а потом находит взглядом Матвея. Кривится.
– На этой колымаге далеко не уедешь, – бурчит Егор. – Рассказывай, чё там случилось.
Андрей шмыгает носом, выпрямляется, осматриваясь, словно думая, стоит ли разговаривать о таких важных вещах прямо здесь, но потом снова наклоняется к нам.
– Короче, Маша у шестёрок Арчи. Я знаю, где они находятся и что планируют, – Таран не вдаётся в подробности, в прочем, большего от него ожидать нельзя. – Так что у меня есть меньше двенадцати часов, пока эти петуши не двинутся обратно. Они, вроде как, меня ищут. Но, к счастью, не там, где нужно.
Очень информативно. А как же детали? Нам их додумывать самим?
– Ладно. А нам что делать? – Егор держится одной рукой за руль.
Смотрит на Тарана с таким видом, будто он студент, болтающий на экзамене не по теме билета.
– Что? – он мешкает. – А. Вы мне не нужны. Мне нужен он.
Таран кивает на Матвея.
Что? Ему нужен Иркутский? Наркоман, которого Андрей планировал бросить в какой-нибудь лечебнице, чтобы не возиться с ним?
– На кой чёрт тебе он? – не понимает Егор. – Хочешь обменять? Чёрта с два.
– Да не хочу я его обменивать, – бурчит Таран. – Он нужен для дела. С ним ничего не случится, верну его живым, когда всё закончится, – он снова смотрит на Матвея. – Если, конечно, он сам по себе не откинется. Что с ним такое?
– Долгая история, – отмахиваюсь я.
Шторм вздыхает, поджимая губы. Ему явно не нравится мысль отдать Иркутского в руки Тарана, который, чёрт его знает, что собрался с ним делать.
– Короче, ребят. Здесь есть хата, там можете перекантоваться пару дней, – говорит рыжий. – Главное, не высовывайтесь, никто не должен знать, что вы в городе. А я пока вытащу Машу. Матвей мне поможет.
– Он вообще не в состоянии никому помогать, – злится Егор.
– Не волнуйся. Я всё продумал, – заверяет его парень. – Забирайте вещички и своего друга. Машину оставьте здесь. В квартире поговорим.
Андрей отходит в сторону, останавливаясь в паре метров от авто. Я не смотрю на Егора, потому что после нашего разговора оставаться с ним наедине как-то неловко. И что на меня нашло? Зачем вообще решила сорваться на Шторме?
– Рюкзак бери, – как-то зло приказывает парень.
Ничего не ответив, я хватаю вещи и выбираюсь на улицу. На душе тошно, словно я наступила в говно, и запах дерьма теперь преследует меня по пятам.
Это невыносимо.
Всё это.
И Егор, который недавно целовал меня, а теперь делает больно своими издевательствами.
И Таран, пускающий слюни на мою сестру.
И даже Матвей, который до сих пор не может прийти в себя после наркотиков и снотворного.
И даже вон тот парень, который пялится на нас, проходя мимо и противно слюнявя фильтр сигареты.
Точно. Сижки. Вот, что мне нужно. Покурить, чтобы расслабиться…
И больше ничего.
37
DomiNo – Забудь весь мир и просто будь со мной
Флэшбек – 17.
В квартире прохладно – здесь меньше места, чем в последней нашей стоянке. Комната одна, кухня, ванная, балкон. В холодильнике есть немного еды – Таран явно приготовился к нашему приезду. Даже сигареты прикупил – они лежат на столе, словно специально дожидаясь меня.
Я хватаю пачку, как только замечаю её. Подхожу к окну и решительно открываю форточку, чтобы покурить. Пока Егор с Тараном спорят в коридоре, кому из них достанется Матвей, я пытаюсь избавиться от их раздражающих сводящих с ума голосов. Не хочу участвовать во всём этом. Мне вообще всё равно, заберёт Андрей Иркутского или же нет. Я просто хочу, чтобы они оставили меня в покое и больше не заставляли ничего решать.
Наконец, хлопает входная дверь, и на кухню заваливается Штормов.
Он подходит ко мне и отбирает пачку с сигаретами. Зажимает одну губами, нервно щёлкает зажигалкой – та поддаётся не с первого раза, но пламя всё равно охватывает свою жертву.
– Ну, и? Что решили? – безразлично интересуюсь я.
– Нихрена, – Егор морщится, словно сигареты попались крепкими. – Дал ему три часа. Если Матвей к этому времени не очнётся, пусть забирает. Проснётся – сам решит, помогать или нет.
Я вспоминаю взгляд Тарана и хмурюсь. Его глаза горели так решительно, что мне даже немного страшно, – впервые вижу парня в таком заведённом состоянии. Обычно Андрей зажат, весь в своих мыслях, думает о чём-то, строит планы и бесконечные варианты развития событий, но сейчас… Он какой-то другой. Живой что ли. Будто бы ему нравится сложившаяся ситуация, словно он уверен в победе, поэтому и ставит на кон всё, что у него есть. Раскрывает карты, зная, что получит выигрыш.
– Может, стоит ему довериться? – неуверенно бормочу я. – Всё-таки он не один раз нас вытаскивал.
– Ага! – раздражается парень. Зажимает сижку губами и подходит к холодильнику. – А кто нас втянул во всё это? Ради твоей сестры он, может, и постарается, а вот на Матвея ему плевать. Таран особо утруждаться на его счёт не станет.
– Так говоришь, как будто знаешь его, – зачем-то пытаюсь оправдать парня.
– Я? Не. Я даже не представляю, на что этот урод способен, – бурчит Штормов. – А вот Маша прекрасно знает. И она явно не доверяет Андрею. Думаешь, это шестёрки Арчи его так отделали? Да нихера.
– В смысле?
Я вспоминаю свежие ссадины и синяки на лице Тарана. Я так и думала, что он получил их во время стычки с людьми Арчи. Где ещё-то? Не может же быть…
– Это Маша постаралась, – бросает Егор, доставая из холодильника пакет с молоком.
– С чего ты взял? – не понимаю я.
Шторм вздыхает, находит кружку в шкафу, потом ножницы.
– У него царапины на коже, – поясняет он. Перехватывает сигарету и подходит ко мне, тушит о пепельницу. – Вот здесь, – тычет мне в левую часть шеи.
Мои пальцы, держащие сигарету, вздрагивают из-за неожиданного прикосновения. Вроде бы такого невинного, но в то же время словно удар под дых. Запрещённый, несправедливый и ужасно приятный.
– Словно она его душила. А ногти-то у Маши ого-го какие. К тому же ссадины уже затягиваются. Сколько мы в пути? – он отходит, чтобы открыть пакет.
Проводив его взглядом, я напряжённо сглатываю.
– Ну… Больше суток. Может, дня два. Не знаю, – бормочу я, вглядываясь в окурок, словно бы он может ответить на все мои вопросы, но никотиновая палочка молчит, медленно, но верно умирая.
– Вот, – Егор убирает с глаз отросшие волосы и поворачивается ко мне. – Держу пари, она его отметелила, как только они наедине остались. Что-то здесь не чисто, жопой чую. И вот это вот похищение… На кой чёрт ему Матвей? От него же толку никакого. Даже если обменивать… Даже если выдать за меня. Бред же.
Шторм делает глоток молока, второй рукой щёлкает ножницами, играя, будто ребёнок. Он задумчиво хмурится, усердно о чём-то думая, но, видимо, нужное решение к нему так и не приходит.
– Знаешь, чё, – его взгляд останавливается на мне. Он снова щёлкает ножницами. – Постриги-ка меня.
– Что?! – вырывается у меня. – Я никогда никого не стригла.
– Да пофиг, – он отодвигает табуретку из-под стола и садится на неё, поворачиваясь ко мне спиной. – Надоело с этими патлами ходить. Просто отрежь их покороче.
Я неуверенно смотрю на его спину, отросшие волосы, закрывающие уши, опущенные плечи и ножницы на столешнице, которые манят меня к себе.
Почему он сам не может отрезать себе «патлы», раз ему всё равно, как именно он будет потом выглядеть? Мне ведь придётся прикасаться к нему, к его волосам, плечам, спине. Я буду так близко, и в то же время так далеко.
Тушу окурок о пепельницу, но продолжаю неподвижно стоять у окна.
– Розина! – бурчит Егор, делая глоток молока. – Давай уже. Ты же женщина. Как ты своего мужа будешь стричь?
Своего мужа? А будет ли он вообще у меня? Такими темпами никто из нас до старости не доживёт.
– Ладно! – сдаюсь я. – Но потом не ной, что коряво всё.
– Я подумаю, – смешок.
Вдохнув, я решительно подхожу к парню, хватаю со стола ножницы и замираю всего в шаге от Шторма. Вот он. Сидит спиной ко мне, допивает своё проклятое молоко и ждёт, когда я, наконец, отрежу его волосы.
А я просто стою и боюсь к нему прикоснуться.
– Ну, и? Думаешь, какую стрижку мне намутить? – издевается парень.
Он, наконец, допивает залпом молоко и ставит кружку на стол. Расслабляется.
Ладно. Сам напросился…
Я осторожно запускаю пальцы ему в волосы, накручиваю на палец прядь и снова замираю.
– Уверен?
– Режь.
И я режу. Прядь за прядью, щёлкая ножницами, словно отрезая ненужные нитки на только что сшитом платье. Позволяю им осыпаться, будто лепесткам Сакуры; упасть на пол или же зацепиться за одежду. Режу до тех пор, пока ничего не остаётся, кроме короткого неровного ёжика. Пытаюсь привести всё в порядок, чтобы было не особо заметно, что стриг дилетант, сдуваю лишние волосы, оставшиеся на макушке.
Кожа Егора тёплая, даже нет, она горячая, обжигающая. Я осторожно смахиваю с его шеи прилипшие волоски, и морщусь, борясь с диким желанием прижаться к Шторму со спины и обнять его за шею. Вот он, совсем рядом, но так дьявольски далеко.
– Всё, – вздыхаю я, проводя руками по его голове, шее и плечам, чтобы избавиться от прилипших волос.
Егор склоняет голову, скользит пальцами по макушке, а после шумно вздыхает и откидывается назад, облокачиваясь затылком о мой живот. Я замираю – сердце больно сжимается из-за мыслей об объятиях, но я не могу себе их позволить. Или просто не хочу, потому что боюсь?
Шторм смотрит на меня – его голубые пронзительные глаза устало прищуриваются, словно ища ответы на вопросы или же просто разрешения остановиться, перестать бежать и беспокоиться.
Мои руки всё ещё лежат на его плечах, пальцы сжимают их из-за невыносимого напряжения. Я смотрю на человека, с которым хочу быть рядом, но…
Разве всё, что идёт до «но», имеет значение?
Его ладонь накрывает мою, и я вздрагиваю.
Правильно ли я понимаю всё то, что происходит сейчас? А происходит ли вообще хоть что-то?
И почему мне так хочется плакать?
Егор сжимает моё запястье – его пальцы делают это сильнее, чем нужно, и я с сглатываю, не в сила пошевелиться.
Что дальше? Что ты хочешь сделать, Штормов? Зачем ты так меня мучаешь? Сначала целуешь, а потом говоришь, мол, поговорим потом. Даёшь мне надежду, а после зверски отнимаешь её. О чём ты думаешь? Что творится у тебя в голове? Что…
Егор собирает все силы и поднимается на ноги – притягивает за запястье, толкает к столу, заставляя меня врезаться в край и замереть.
Мир останавливается, всё вокруг меня замирает на паузе, не имеет ни начала, ни конца. Есть только момент, в котором мы застываем.
И наши губы в опасной близости друг от друга, и глаза, пытающейся найти ответы в бездне наших душ, и руки: мои на груди Шторма – его на моей талии.
Кто мы? Что мы?
Всё это длится несколько секунд. Всё, что замирает перед нашим поцелуем, – это пустота. Страшная и пугающая, невыносимая, терзающая душу, заставляющая сжиматься сердце и скулить, не в силах смириться с происходящем.
А после – бездна.
Влажные жадные поцелуи, властные руки на талии, на его шее, груди, плечах. Он подхватывает меня за бёдра и усаживает на стол, скользя пальцами по ноге, талии, заползая под одежду.
Кто мы? В этот миг, когда наши губы, наконец, снова встречаются после трёхлетней разлуки. И прошлый раз в деревне не считается, это пустяки, не серьёзно.
Что мы? Когда наши тела так близко, а души так далеко? Зачем всё это? С какой целью, если происходящее только глупый подходящий момент. Два человека, которые когда-то давно что-то чувствовали друг к другу.
А теперь вот пропасть, пустота.
Наши языки встречаются, дыхание сливается в одну сплошную бурю, прикосновения словно ветер для затухающего огонька.
И я готова скулить, лишь бы это не заканчивалось. Лишь бы объятия Штормова остались со мной навечно…
Но ведь ничего не может длиться бесконечно, даже наш жадный долгожданный поцелуй, верно?
38
Rozhden feat. L'One – Ни ты, ни я
Флэшбек – 18.
Пальцы зарываются в мои волосы, нежно сжимают их, в отличие от целующих требовательных губ. Они влажные, горячие, невыносимо сладкие. Я притягиваю Егора ближе за шею, и никак не могу понять, почему его такие желанные прикосновения сейчас причиняют мне боль? Почему на глаза наворачиваются слёзы, а сердце так неистово сжимается?
Глоток воды посреди уничтожающей пустыни, долгожданный оазис, кажущийся миражом.
Это словно наше первое прикосновение, первый взгляд, поцелуй. Будто в школе, когда Шторм упал к моим ногами и пронзил моё сердце своими голубыми глазами. Навсегда, бесповоротно. Похитив мою душу и заклеймив её, чтобы она не смогла достаться никому другому.
Но мы больше не подростки, школа давно позади. И наши чувства пережевало время, выплюнув, словно невкусное блюдо. И что теперь с нами стало? Кто мы друг для друга? И почему снова вместе, пусть только в эту секунду, в это мгновение.
Егор целует мою шею, и я, сидя на столе, притягиваю его ногами за бёдра, чтобы сократить между нами сводящее с ума расстояние. Шумное дыхание разрезает воздух, будто нож. Влажный язык прикасается к коже, обжигая. Пальцы блуждают по моим ногам, талии, шее, и лишь изредка, будто случайно, дотрагиваются до груди.
И я тону, захлёбываясь собственными эмоциями. Иду ко дну с тяжёлым убийственным грузом внутри.
– Кхм…
Егор резко отстраняется, оборачиваясь на нарушителя нашего спокойствия. Меня пронзает неожиданный страх, а потом смущение. Не знаю, что лучше сделать: замереть или же оттолкнуть Штормова.
Но уже поздно, нас заметили. Отнекиваться нет смысла.
В дверях стоит Матей, держась за дверной косяк. Он бледный и уставший, пятна крови на его бинтах увеличились, но не настолько, чтобы бить тревогу.
– Очнулся? – выдыхает Егор.
– Типа того, – сипло бормочет парень.
Он делает усилие, морщится из-за боли и добирается до ближайшего стула. Шумно садится на него, вздыхая.
Я, наконец, возвращаюсь в реальность и отталкиваю Шторма, спрыгивая со стола и отходя к окну. Нужно срочно покурить, чтобы успокоиться и избавиться от ужасающего жара внутри меня.
– Как чувствуешь себя? – спрашивает Егор.
Я нервно щёлкаю зажигалкой, прикуривая.
– Лучше, – бормочет Иркутский. – Только плечо дьявольски болит.
Ну, конечно. Ширнулся недавно, почему бы ему лучше не было. Надеюсь, нам хватит времени добраться до Москвы, прежде чем парня снова начнёт ломать.
– Сам виноват, – бурчит Егор, садясь на табуретку. – Доставил ты нам проблем.
Матвей не отвечает. Пытается сфокусировать взгляд на Штормова, затем на мне. Я стараюсь держаться в стороне и не привлекать к себе внимания, но продолжаю поглядывать на парней. Потом отворачиваюсь и бросаю взгляд в окно на соседний дом. Замечаю какого-то мужика, курящего на балконе.
Теперь наш с Егором поцелуй кажется каким-то сном. Был ли он вообще или же я просто всё придумала?
– А чё было-то? – спрашивает Иркутский. – Последнее, что я помню, как был в лесу с каким-то парнем. Он всё время что-то говорил без умолку под ухо.
– Ты дебил, – сквозь зубы тянет Егор. – Ты нахера спёр рюкзак и пошёл больницу грабить?
Матвей прикрывает глаза и устало прислоняется затылком к стене. Недолго молчит.
– А где морфин? – спрашивает он, бросая взгляд на Штормова. – Там оставалось ещё.
– Выбросили, – заявляет Егор.
Врёт. Ничего мы не выбросили. Морфин в рюкзаке в боковом кармане. Уж лучше бы мы от него избавились.
Иркутский шикает, скрипя зубами.
– Вот, нахера? – не понимает он. – Кто тебя просил?
Я качаю головой, нервно затягиваясь. Что он вообще о себе возомнил? Мы что, в няньки ему нанимались? Обязаны спасть его задницу постоянно? Да он ни о чём, кроме наркоты, и не думает. Почему мы должны рисковать своей жизнью, чтобы вытаскивать его из неприятностей, в которые он сам же и влезает?
– А тебя только это интересует? – не выдерживаю я, оборачиваясь.
Матвей смотрит на меня с такой ненавистью, что мне даже становится неуютно.
– Морфин, да? – не унимаюсь я. – Тебе лишь бы ширнуться, а дальше уже плевать, что с тобой происходит. Мы там чуть ментам не попались, пытаясь спасти тебя. Если бы не мы, ты бы сейчас помирал где-нибудь в лесу.
– Сонь, – Егор пытается успокоить меня, но уже поздно.
– Так бросила бы меня, – злится Иркутский. – Ах, да. Я же спёр ваш рюкзак. Если бы я его не тронул, ты бы даже не подумала за мной идти, да? Ты ведь только о себе думаешь, Розина. Посмотри на меня, – он облокачивается на стол, нагибаясь ко мне. – Видишь, во что ты меня превратила? Это твоя вина. Из-за тебя мы вообще здесь. Если бы не связались с тобой, всё было бы нормально. Я свалил бы в армию, а Егор отправился бы на ринг. Тебя разве совесть не мучает?
Я ничего не отвечаю, потому что знаю, что Матвей прав. Если бы я не втянула их в дела с Малийский, всё было бы в порядке.
– Знаешь, что я прав, вот и молчишь, – зло кривится парень. – Так что даже не думай меня в чём-то винить.
– Я тебе иглу в руки не давала, – презрительно тяну.
Матвей хлопает по столу, морщась из-за боли в плече.
– Нет, – качает головой. – Зато по твоей вине мне череп проломили. Посмотрел бы я на тебя, как бы ты справилась с этим дерьмом.
– Уж точно бы не подсела на наркоту, – скалюсь я.
– Народ, – Егор пытается встрять между нами. – Хватит. Вы вообще забыли, что мы здесь делаем, да? Маша у Арчи. А нам надо как можно скорее сваливать отсюда.
Матвей коротко хохочет.
– Удивительно, что там твоя сестра, а не ты, – хрипит парень. – Тоже её бросила? Или собираешься?
Я вспоминаю, как хотела уехать отсюда, забить на свою сестру, лишь бы не ввязываться в неприятности. У меня были такие мысли, да. Матвей словно читает меня, как открытую книгу. И самое неприятное то, что я до сих в пор в глубине души хочу сбежать отсюда и забыть о существовании сестры, Тарана и всех остальных.
– Думай, что хочешь, – тушу окурок о пепельницу. – Это не меняет того факта, что ты просто жалкий наркоман, у которого не хватило сил справиться со своими проблемами.
Улыбка исчезает с лица Иркутского, и я мысленно ликую. Этот раунд остаётся за мной.
Оторвав от парня взгляд, я выхожу из кухни, намереваясь, наконец, принять душ, но в коридоре меня догоняет Егор.
– Сонь, – парень останавливает меня за локоть.
Он аккуратно прикасается к моей руке, а потом осторожно переплетает свои пальцы с моими. Я опускаю голову – расстояние между нами такое маленькое, что всё внутри меня превращается в месиво непонятно чего. Хочется прижаться к парню, ощутить его тепло и почувствовать себя в безопасности, но, если я это сделаю, то проиграю.
– Он прав, – холодно говорю я. – Во всём.
– Это не так, – тихо тянет Егор. – Ты ни в чём не виновата. И то, что ты боишься, это естественно… – он осекается. – То, что было между нами…
Егор вдруг обнимает меня рукой и притягивает к себе, утыкаясь носом в мои волосы. Я облегчённо вздыхаю, вдыхая его запах. Сдерживаюсь, чтобы не сдаться и не разреветься на его плече, но я не могу себе этого позволить, потому что я ведь не слабачка. Я должна быть сильной, чтобы выжить. Никто не должен знать мои слабости…
– Всё нормально, – заверяю его я. – Просто присмотри за ним. А то мало ли.
– Конечно.
Собрав все силы, я отстраняюсь от Штормова и, бросив ему неуверенную улыбку, ухожу в ванную. Вот и всё.
Привет, тишина. Здравствуй, одиночество.
