Текст книги "А теперь держи меня (СИ)"

Автор книги: Мария Тетюшева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

27

Radiohead – A Wolf at the Door

Флешбэк – 12.

Когда я упоминала, что этот посёлок – неприятное отталкивающее место, я соврала. Это мега-супер-жуткое и неприятно место из всех, в которых мне приходилось бывать. И свои слова назад я забирать не собираюсь даже под прицелом пистолета.

Августовское утро холодное, пробирающее до костей, словно иголки. Приходится кутаться в кофту и натягивать капюшон так сильно, насколько это возможно. Туман окутывает дороги, словно ядовитый дым, и старые воспоминания обрушиваются на меня подобно случайно открытому отрывку из давно забытого дневника.

Помню, однажды у нас горели торфяные залежи недалеко от того места, где я жила, и в итоге весь посёлок окутал густой непроходимый дым. Видимость вокруг была лишь на один метр, а дальше пустота. Стена, заслоняющая весь окружающий мир. Я тогда шла в школу и думала о том, как это здорово – то, что происходит вокруг. Это было так круто и захватывающе!

– Странный посёлок, – вдруг говорю я, когда мы проходим мимо закрытой аптеки.

Здесь вообще практически ничего нет – несколько двухэтажных домов, старая детская площадка со ржавыми качелями, с почти пустой песочницей, лесенками с осыпавшейся со временем краской и парочкой скамеек; неприметный магазин «продукты», куда я бы не решилась заглянуть, даже если бы сильно хотела есть; частные дома на окраине посёлка, откуда мы приехали (их максимум штук тридцать); есть несколько старых сгоревших зданий, без окон и дверей, внутри которых много мусора, пачек от сигарет и прочей дряни. Деревянную школу я узнаю лишь по старой вывеске на калитке «школа». Так бы я решила, что это заброшенное жилое здание или же пристанище сектантов.

– Почему? – спрашивает Егор.

– Ну, – я обнимаю себя руками, осматривая густые деревья, скрывающие часть какого-то жуткого здания. – Это и посёлком-то назвать трудно. Это как деревня. Даже не знаю.

– По мне так они все одинаковые, – тянет Егор. – Никакой разницы.

Насколько я знаю, парень никогда не жил таких местах – для него всегда существовала лишь городская жизнь, так что вряд ли Шторм понимает разницу между сёлами, деревнями или посёлками. Для него всё на одно лицо.

– Да нет, есть, – бурчу я. – Знаешь, за что я не люблю подобные места? Здесь все друг друга знают. Если они увидят нас, то сразу поймут, что мы не местные. А, судя по жилым домам, тут максимум человек пятьсот. Они будут смотреть на нас, подозревать в чём-то, перешёптываться. Обсуждать. Весть о нашем присутствии тут же разлетится на несколько километров.

Я вспоминаю, что в самом начале подумала, будто здесь около полторы тысячи жителей, но теперь я понимаю, что ошибалась. Большая часть домов заброшенная или сгоревшая, а, судя по кладбищу, расположенному за посёлком, народу тут явно маловато.

– Ну, да, – соглашается Егор. – А ещё тут маньяки живут и каннибалы. Знаешь, у которых домики на отшибе в лесу, а внутри полно разных штук для пыток и расчленении тел. И собаки, – парень делает голос жутким, будто рассказывая страшную историю. – Они рычат и пускают слюни, прежде чем вонзить свои острые клыки тебе в горло и оторвать кусок. А кровь так и хлещет, пока ты задыхаешься… Но псина не останавливается. Разрывает тебя на части, пока твоё тело не перестаёт биться в конвульсиях.

– Ха-ха, очень смешно, – закатываю глаза. – Умнее ты ничего придумать не мог?

Кутаюсь в капюшоне, смотря себе под ноги. Находиться в этом месте становится всё противнее и неуютнее. Асфальт уже давно заканчивается, и мы двигаемся в сторону окраины посёлка, чтобы проверить последние дома. Может быть, этот путь выведет нас куда-нибудь и мы по нелепой случайности наткнёмся на Матвея?

Шторм неожиданно останавливается – его взгляд устремляется куда-то вперёд, а лицо бледнеет. Перед нами на дороге сидит чёрная большая лохматая собака: она шумно дышит, высунув язык, и пристально смотрит на нас. Облизывается, тихо рычит и скулит.

Страх сковывает мои движения – думаю о словах Шторма. О том, как пёс бросается, чтобы разорвать горло, как рычит и громко лает, вонзаясь в тело своими клыками. Я буквально вижу, как незнакомая собака вот-вот срывается с места и бежит к нам, чтобы полакомиться.

Несколько секунд мы смотрим на животное, не двигаясь.

– Я же пошутил, – говорит Егор, будто пытаясь убедить в этом самого себя. – Ты же не поверила? – парень толкает меня в бок, начиная смеяться. – Это просто псина.

– А вдруг она бешеная? – испуганно лепечу я.

– Не. У неё пены же нет.

Егор нагибается, поднимает камень и бросает его в пса, чтобы прогнать с дороги. Камушек не долетает до цели, тихо стуча по земле, – собака поднимается на четыре лапы и делает несколько шагов нам навстречу, словно не зная, как именно реагировать на наше присутствие.

Я отступаю, испуганно прикусывая губу.

– Кыш, пошёл прочь! – громко говорит Штормов.

Животное несколько раз лает, и обрывистое «гав-гав» эхом разлетается по пространству, въедаясь в мою голову и звеня там, будто сирены. Я обычно не боюсь собак: у меня в посёлке было много бродячих животных, которых я иногда прикармливала, но сейчас почему-то мне жутко страшно. Может быть, из-за рассказа Егора или же просто нервы сдаю из-за последних событий.

– Перестань, – прошу я парня.

– Убирайся! – Шторм снова поднимает камень и бросает в собаку.

– Прекрати, Егор, – умоляю я, хватая парня за рукав и пытаясь оттащить назад. – Оставь её…

Пёс рычит, скаля клыки. Они неестественно белые на фоне чёрной шерсти и пронзительных тёмных глаз. Штормов топает ногой, чтобы вновь попытаться прогнать зверя.

Ещё один камень летит в сторону собаки и попадает ей прямо по лапам. Она отступает и тут же испуганно бросается в кусты. Ломаются ветви, и звук зарослей практически сразу же стихает, а у меня почему-то такое чувство, будто вовсе не мы её спугнули, а кто-то или что-то, находящееся у нас за спинами. Неуверенно обернувшись, я никого не замечаю. Лишь дорогу и нависающие деревья. Чувство, что за нами следят, никак не хочет отпускать меня.

Через несколько секунд Штормов начинает облегчённо смеяться.

– Придурок, – бурчу я.

– Да ладно тебе, это просто собака, – тянет Егор.

– Ага. Которая только что чуть не набросилась на нас, – кривлюсь. – Не нравится мне это место.

– Пошли. Проверим, что там дальше, а потом вернёмся к машине.

Я ничего не отвечаю. Идти вперёд мне не хочется, но и оставаться в одиночестве тоже нет никакого желания. Мало ли, собака вернётся. Или ещё кто похуже.

Вскоре дорога обрывается, резко превращаясь в небольшую тропинку, и мы двигаемся друг за дружкой. Я иду вслед за Егором, пристально сверля взглядом его широкую спину, и мелко дрожу от холода. Джинсы намокают из-за покрывающей траву росы, становится совсем зябко.

Парень неожиданно останавливается, и я налетаю на него. Зачем-то отмечаю в мыслях, что его спина твёрдая и крепкая сродни крепости, и жуткое желание прикоснуться к телу Шторма заполняет всё внутри меня. Не из-за того, что я хочу близости, а потому что так будет спокойнее. Хочется просто прижаться к кому-нибудь и услышать: «всё в порядке, всё хорошо».

– Что? – пытаюсь заглянуть за спину парня, но вижу только заброшенные деревянные дома. Два из которых сгорели. Один практически полностью, а второй опалён и сломлен, будто по внешним сторонам стен прошлись огромной зажигалкой.

– Дальше тупик.

– Тогда пошли обратно.

Егор скрещивает руки на груди, отказываясь принимать то, что весь наш путь был проделан зря. Я же считаю, что смысла вообще никакого не было в этом «путешествии».

– Слушай, нам надо придумать нормальный план, – говорю я. – Даже если Матвей пришёл в этот посёлок, то вряд ли он будет махать налево и направо пушкой, чтобы получить наркотики. Да и откуда они вообще в этой дыре? Если только морфин в больнице. Да аптека. Но они закрыты. Это раз. К тому же Иркутский пришёл сюда ночью, это два. Значит, никто его в принципе не мог увидеть, ибо все спят. Ждать, пока тут все проснутся, чтобы поспрашивать, это глупо. И три… Есть вероятность, что Матвей вообще сюда не сунется. Он может валяться в какой-нибудь канаве и помирать от ломки, а мы тут только зря время тратим…

Егор так неожиданно поворачивается, что я даже осекаюсь. Сердце пропускает удар и ускоряется, словно на гонках. Шторм так близко и в то же время так далеко. Он стоит всего в паре шагов от меня, но пропасть между нашими душами огромна.

– Сонь, – спокойно говорит парень. – Если ты пытаешься убедить меня оставить затею найти Матвея, то у тебя ничего не получится. Я его не брошу. И мы отыщем его, даже если придётся отправиться за ним в ад.

– Я не… – качаю головой, прожигая его грудь взглядом и не решаясь поднять его, чтобы посмотреть в лицо своему спутнику.

– Розина!

Вскидываю голову и, наконец, встречаюсь с голубыми пронзительными глазами Егора, совершенно не понимая, что именно они сейчас излучают. Они холодны, словно небо, и глубоки как океан. А ещё похожи на мазок яркой краски на одной из картин моего дяди. Выпирающий, сохнущий по несколько дней, мазок…

Молчание превращается в вечность, и я тону в ней, словно в болоте. Неприятном и смертельном, прекрасно понимая, что умру и что не смогу сопротивляться. Болото голубых сводящих с ума глаз.

– Что? – надеюсь, что мой голос разрушит эту томящую неприятную вязкость вокруг нас.

Егор просто стоит и молчит, прожигая меня взглядом, а я думаю только об одном: «не смотри на меня так», «не смотри на меня так», «не смотри».

Тук-тук-тук-тук.

«Не смотри на меня так».

– Что? – чуть громче спрашиваю я, вскидывая брови и пытаясь придать своему лицу самый невозмутимый вид.

Сердце трепещет, словно пойманная пташка в клетке, взмахивает крыльями, пытаясь вырваться, и перья летят во все стороны. Как испугавшийся попугай, увидевший приближающуюся кошку.

– Надо вернуться, – бросаю я, не собираясь больше терпеть эту издевающуюся обстановку.

Так близко, так противно и так больно. Рядом с человеком, который когда-то давно был нужнее, чем жизнь, а сейчас недоступен, словно призрак. Иногда мне кажется, что лучше бы ничего между нами не было. Никогда. Ни знакомства, ни первого поцелуя. Жили бы сейчас своими судьбами и не знали о существовании друг друга. Так было бы куда лучше, потому что это изматывающее ожидание неизвестно чего постепенно сводит с ума.

Делаю шаг назад, вырываясь из цепких сетей, увеличиваю расстояние между нашими телами, чтобы развернуться и двинуться прочь, но всё летит в ад, когда Егор неожиданно подаётся вперёд, хватает меня руками за щёки и впивается в губы поцелуем.

Я падаю. Нет, взлетаю… А потом уже мчусь к земле, норовя разбиться.

Накопившиеся эмоции внутри меня взрываются и перемешиваются, сбивая с толку. Я не понимаю, что происходит и что я чувствую. Ничего не понимаю.

Обжигающее дыхание проедает мою кожу как кислота, горячие губы оставляют ожоги, пальцы впиваются так больно, что я буквально чувствую, как они соприкасаются с моими костями. Почти оступаюсь, чтобы не навернуться, хватаюсь за кофту Штормова, и расстояние между нами сокращается. Снова.

И все проблемы исчезают на задний план, оставляя только жаркие поцелуи и ноющую боль в сердце из-за того, что оно не понимает, что происходит и что последует дальше.

Егор вдруг отстраняется, растянув последнее прикосновение наших губ как сгущёнку, и несколько секунд вглядывается в моё лицо, словно это я, а не он только что набросился на меня с поцелуями.

– Надо вернуться, – повторяет мои слова, отпускает меня, огибает и первым двигается в обратную сторону.

Я медлю, пытаясь сообразить, что сейчас только что произошло, прикусываю губу. Сердце так трепещет, что становится больно.

Егор Штормов только что поцеловал меня, хотя до этого вообще не проявлял никаких признаков симпатии. Это было осознанное решение или же просто момент подходящий? Поддался эмоциям и… Так, Соня, оставь размышление на потом, нужно вернуться…

Я разворачиваюсь, смотрю на уже достаточно отошедшего от меня парня, сглатываю. Щёки пылают, внутри всё перекручивается как в мясорубке. Медленно следую за Егором, чтобы не приближаться к нему, но и не потерять из виду.

Его одинокая фигура настораживает. Опущенные плечи, руки в карманах, на голове капюшон. Как призрак из прошлого, ускользающий от меня в будущее.

Мы возвращаемся тем же путём. Когда добираемся до асфальта, Шторм останавливается, чтобы подождать меня.

– Сижки есть? – интересуется парень, как только я приближаюсь.

Достаю из кармана пачку с зажигалкой и молча протягиваю ему, стараясь, чтобы наши пальцы не соприкоснулись. Мне неловко и неуютно после того, что произошло между нами. Разговаривать с ним совсем не хочется, и мне только и остаётся, как прятать смущённые взгляды и перестать пялиться на парня как на прокажённого.

Шторм прикуривает. Возвращает мне пачку с зажигалкой, и мы двигаемся дальше.

До машины мы так и не успеваем добраться, потому что громкие выстрелы эхом разлетаются по посёлку, будто фейерверки. Справа от нас лает собака, а следом ещё несколько животных подхватывают «перекличку».

Всего три выстрела.

Бам.

Тишина.

Бам. Бам.

Я замираю, и ужас проникает в мою кровь, распространяясь по телу и сковывая его. Выстрелы? Неужели, это Матвей?

– Это оттуда, где мы авто оставили, – тихо говорит Шторм. – Пошли…

Парень срывается с места и бежит, а я остаюсь в ступоре, как замерший кадр на фотографии. Тело не слушается меня, страх иголками вонзается в кожу, проникает в голову и шепчет, чтобы я бежала прочь отсюда, чтобы не ввязывалась в это дерьмо, которое происходит в центре посёлка.

Но Егор уже оказывается в сотне метров от меня, совершенно забывая о моём существовании или, может быть, думая, что я бегу прямо за ним, и я, собрав все силы, заставляю своё тело двигаться. Один шаг, второй, третий, перейти на бег.

Кто же там стрелял и, самое главное, в кого?

Не хочу этого знать. Не хочу…

28

БИ-2 – Лётчик

– С ним всё будет в порядке? – в очередной раз взволнованно спрашиваю я, семеня вслед за доктором.

Егора буквально недавно привезли в больницу и отправили на обследование. Предварительный диагноз: упал с кресла, ударился головой и потерял сознание, но я всё равно никак не могу успокоиться. Шторм ни разу за всё время, пока ездил в коляске, не падал. По крайне мере, мне он ничего про это не рассказывал. Ему всегда с лёгкостью удавалось перемещаться по квартире, по городу и даже в одиночестве принимать ванну. Не хочу этого признавать, но парень будто с самого рождения был инвалидом.

– Девушка, я в сотый раз вам повторяю, – сдержанно вздыхает врач. – Пока не придут результаты обследования, я ничего не могу утверждать. Давление у него в порядке, видимых признаков повреждений или каких-то серьёзных проблем нет. Скорее всего, парнишка просто по какой-то случайности вывалился из кресла и сильно ударился головой.

– Но Егор до сих пор не приходит в сознание! – не успокаиваюсь я.

Холодные стены больницы угнетают – ненавижу госпитали, пусть в последние месяцы частенько приходится в них бывать. Пахнет таблетками, хлоркой и болезнью. А ещё старостью. Хотя, наверное, это не совсем она. Может быть, это запах смерти?

– Это могут быть последствия удара головой, – в очередной раз твердит доктор. – Как только я получу результаты, я сразу Вам сообщу. А пока можете подождать в приёмной.

Мужчина резко останавливается – его белый халат дёргается, словно плащ, и я заглядываюсь на него, пытаясь скрыть гримасу отвращения и недовольства. Меня начинает тошнить из-за волнения.

– Соня, – голос врача становится мягче, но симпатии всё равно не вызывает. Я смотрю мужчине прямо в глаза: они у него зелёные в коричневую крапинку, а лицо покрыто морщинами. – Всё будет в порядке. Как только я что-нибудь узнаю, сразу сообщу.

Его рука опускается мне на плечо, и я еле сдерживаюсь, чтобы не сбросить её. Даже сквозь футболку я ощущаю костлявые холодные пальцы.

– Хорошо, – наконец выдавливаю я, отступая на шаг назад.

Доктор кивает, осматривает меня, затем Мишу и останавливает взгляд на Таране, чей нос заметно распух и покраснел после стычки с Кузнецом, и теперь выглядит как переспелая ягода.

– А Вам, молодой человек, тоже не помешает осмотреться, – говорит мужчина. – Судя по всему, нос сломан.

– Я в порядке, – отмахивается Андрей, косясь в сторону Миши.

Мужчина ничего не отвечает, разворачивается и скрывается в одном из кабинетов, оставляя нас в коридоре.

– Класс, – вздыхаю я, скрещивая на груди руки. – Пошлите, посидим что ли. Если хотите, можете вернуться, я тут одна справлюсь…

– Делать дома всё равно нечего, – бросает Миша, упорно игнорируя присутствие Андрея, который опасливо держится в стороне от нас на случай, если на него снова попытаются напасть.

Я думаю о том, что Таран самый неудачливый из нас. Сам он практически никогда на рожон не лезет, зато на него набрасываются все подряд, считая своим долгом разбить тому нос или же поставить фингал под глаз. То Егор ему врежет, то Миша, то порой моя сестра. Я даже не помню, отвечал ли Андрей хоть раз на побои или же действовал из ряда «подставь другую щёку».

– Надо обсудить план, – настойчиво говорит рыжий. Мы направляемся в зал ожиданий, чтобы посидеть на диванчиках. – Что зря время тратить? Егор всё равно не сможет помочь, ему такое уже не по зубам.

Я злюсь, возмущённо поджимая губы и сдерживая язвительные реплики о том, что Шторм не раз выручал как Тарана, так и всех остальных. Вообще, если бы не Егор, то Андрея сейчас вообще здесь не было бы. Он ему, можно сказать, жизнь спас, а теперь этот придурок говорит, что от Шторма пользы никакой. Бесит.

Конечно, Егор прикован к коляске и теперь не может помочь нам, но… Это несправедливо, чёрт возьми! Андрей здесь жив и здоров, а Шторм сейчас где-то в кабинетах без сознания. А всё могло бы быть наоборот…

– Что ты придумал? – холодно спрашиваю я, оставляя на потом свои придирки.

Мы добираемся до зала и присаживаемся на свободный диванчик. Я оказываюсь между парнями, прекрасно понимая, что они не горят желанием сидеть рядом друг с другом.

– Мы вернёмся обратно. Я и Кузнецов. Если смогу уговорить Рому, то возьмём и его тоже, – заявляет Таран. – Отыщем одного парнишку, который должен мне, он нам поможет с Арчи. Вытащим оттуда Машу и вернёмся в столицу.

– Я тоже еду, – уверенно говорю я.

– Нет, – Таран осматривается, будто боится, что нас могут подслушать, но вокруг практически никого нет. В основном персонал и редкие посетители. – Ты с Егором должна остаться здесь. Крис тоже. Арчи нужен Шторм, а ты на прицеле у Малийского, так что вам опасно вообще в это ввязываться. Всё это может стоить жизни. Забыла уже, что с нами случилось, пока мы ехали в Москву? Ничего хорошего.

Миша всё это время упорно молчит, поэтому я решаю поинтересоваться его мнением.

– А ты что думаешь? – смотрю на Кузнеца.

Тот медлит, явно подбирая подходящие слома. Хотя, может быть, просто не знает, как нам быть.

– Не хочу признавать, но я с ним согласен, – неохотно бурчит Миша. – Мы с ним сами справимся. Всё равно никто из вас ничем помочь не сможет. Егор в больнице, а ты просто девчонка.

– Класс, – обижаюсь я.

– Сонь, я серьёзно, – говорит Андрей.

– А если с вами что-то случится? – не унимаюсь я. – Если вас схватят, как мы узнаем об этом? Предлагаешь просто забить и продолжать жить дальше?

Таран морщится из-за боли в носе, хмурится и стирает со лба капли пота. Натягивает кепку чуть сильнее.

– Да. Что ты сможешь сделать одна? – вскидывает бровь он. – Ты ничего не можешь. И знать весь оставшийся план тебе тоже не обязательно.

– Ты так говорил, когда мы разделились на пути в Москву. И что из этого вышло? – возмущённо кривлюсь. – Ничего хорошего. Нам нужно действовать заодно!

– Ты понимаешь, что если мы останемся все вместе, то схватить нас будет проще простого? – Таран разговаривает со мной как с глупым ребёнком. – Это как рыбу ловить: сеть закинул, и готово. Так и здесь. Если нас поймают, то всех вместе, и тогда нам точно конец. А так хотя бы по отдельности у нас есть шансы выжить.

Я ничего не отвечаю. Новость и госпитализации Егора сбивает меня с толку, и думать о возможной встречи с прошлым у меня вовсе нет сил. Мысли разрывают всё на части, уничтожая меня изнутри. Я просто не знаю, что нам делать. Может, проще пойти в полицию? Но что она сможет сделать? Здесь Москва, и проблемы других городов их вряд ли волнуют.

Миша поднимается на ноги.

– Поищу туалет, – бросает парень, направляясь вглубь здания.

Таран долго молчит, смотря старому другу вслед. Как только Кузнецов исчезает из виду, я скептично спрашиваю:

– Ты правда трахнул мою сестру?

– Нет! – возникает Андрей. – Слушай, на счёт Миши. Не стоит ему верить.

– Почему?

– С ним что-то не так. Его как подменили. Я его знаю, как облупленного, и сейчас передо мной совершенно другой человек, – Таран понижает голос.

Сердце пропускает удар. Я сама давно уже думаю о том, что с Мишей творится нечто странное, но слушать Тарана – это всё равно что прислушиваться к советам Сатаны.

– Ну, он память потерял, в коме несколько месяцев был, – я зачем-то пытаюсь оправдать парня, вспоминая слова Шторма о том, что после такого уж точно прежним не будешь.

– И что? – не понимает рыжий. – Сам факт того, что Миша жив, уже наводит на подозрение. Даже если Кузнец потерял память, это не объясняет, почему Арчи не убрал его с дороги. Значит, тут дело нечисто. Не удивлюсь, если он шпионит за нами.

– Но ведь он любит Машу, – не понимаю я. – Зачем ему это?

– Не знаю. Может быть, я и ошибаюсь. Но всё равно нужно быть осторожным. Я собираюсь вернуться и подключить парочку приятелей. Нарою на Арчи информацию и сдам его копам. Хотя я думаю, что стоит отправить информацию куда-нибудь повыше. В ФСБ, например. Или хотя бы проверенным людям, которые не погрязли во взятках. Миша не должен знать о том, что я задумал, так что ни слова. И ещё советую перебраться куда-нибудь в другую квартиру. Хотя бы на время, пока мы не вернёмся. Если Миша работает на Арчи, то тот уже в курсе, где вы живёте. Лучше перестраховаться.

– Ага.

– Мы отправляемся завтра утром. Буду писать тебе каждый день и держать в курсе. Если сообщения пропадут, то, значит, с нами что-то случилось. Рому специально оставлю с вами и дам ему отдельные указания, так что если потеряете со мной связь, он поможет, – Таран вздыхает, и я замечаю, как азартно блестят его глаза, будто парень получает от происходящих событий огромное удовольствие. – А ты пока забудь обо всём и займись Егором. Я сам справлюсь. Вытащу твою сестру во что бы то ни стало.

Я ничего не отвечаю, пытаясь хоть как-то смягчить тяжесть на сердце. Не нравится мне всё это, ох как не нравится. Оставлять всё в руках Андрея я не хочу, но выбора у меня нет. В принципе, он всё ещё по уши влюблён в Машу, так что сделает всё, чтобы спасти её. Но Миша… Если он действительно с Арчи, то это усложняет задачу.

Может быть, у Кузнецова просто нет выбора? Арчи грозился убить его, если тот не поможет. Или же Таран ошибается, и Мише просто повезло, что он выжил. Парень был незначительной фигурой в игре, так что про него просто могли забыть. Оказавшись в больнице, о нём не было ничего слышно несколько месяцев, а Арчи был занят нашими поисками, чтобы думать о чём-то лишнем. Может быть, даже решил, что Миша умер в перестрелке, как Яна, так что и искать его смысла не было.

Надеюсь, что всё-таки Кузнец на нашей стороне, иначе будет чертовски обидно, особенно из-за Маши. Она же всё ещё любит его…

Любит настолько сильно, что готова была отомстить за его смерть, не побоявшись вернуться в лапы врага. Интересно, а я бы смогла сделать то же самое ради Егора? Смогла бы отправиться обратно, слушая зов собственного сердца?