Текст книги "А теперь держи меня (СИ)"
Автор книги: Мария Тетюшева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
31
Celldweller feat. James Dooley – The Wings of Icarus
Флэшбек – 13.
Я бегу вслед за Егором, практически сразу упуская его из виду. Ноги не слушаются, в голове эхом пульсируют звуки выстрелов, сердце так панически бьётся о внутреннюю сторону груди, что я начинаю задыхаться от нехватки кислорода.
Последний раз, когда рядом со мной стреляли, – был на парковке в день, забравший жизнь Миши Кузнецова. Всё, что я отчётливо помню с того раза, это кровь. Много крови.
Я сворачиваю направо по дороге, где несколько секунд назад исчез Шторм, и бегу дальше, думая о том, что в следующий раз мне нужно будет повернуть налево, и тогда я увижу наш припаркованный на перекрёстке автомобиль.
Но, когда я, наконец, достигаю развилки, никакой машине не вижу. Сначала мне кажется, что я просто где-то заплутала, оказавшись не там, где нужно, но затем мой взгляд находит силуэт Штормова, подбегающего к перекрёстку.
Наконец, оказавшись на достаточном расстоянии от парня, я замедляюсь, пытаясь перевести дыхание. Егор осматривается, нервным взглядом пытаясь отыскать хоть какой-нибудь знак, прежде чем дать разумное объяснения тому, куда исчезла машина, на которой мы сюда приехали.
– Это Матвей, – уверенно говорит Шторм.
Парень смотрит под ноги, поддевает что-то ботинком. На земле я вижу осколки стекла, а рядом и следы от колёс машины.
– Выстрелил в стекло и угнал авто, – приходит к выводу он.
– А ключи?..
Штормов достаёт из кармана связку ключей и показывает мне, мол, они всё время были у меня.
– Класс, – вскидываю руками. – Ты уверен, что это Иркутский? Он разве умеет без ключей заводить? Может, это кто-то из местных: увидели новую тачку в посёлке, решили прибрать к рукам.
– Думаешь, у каждого второго пушка есть? – парень раздражённо отбрасывает осколки стекла в сторону, поднимая ногой слой пыли, затем нагибается и подбирает три гильзы, пряча в карман штанов. Зачем они ему, я понятия не имею. – Местные бы так шуметь не стали. И, кстати, да. Матвей умеет заводить тачки без ключей.
– И что теперь делать? – осматриваюсь, чтобы убедиться, что за нами никто не наблюдает, но поблизости дикая пугающая тишина и пустота. Где-то далеко всё ещё хрипло тявкает чья-то собака.
– Сваливаем, – Егор кивает на дорогу и первым направляется в обратную сторону, откуда мы приехали. – Нельзя, чтобы нас увидели здесь, мало ли, кто проснуться успел.
Я ничего не отвечаю, послушно следуя за парнем.
– Здесь один выезд из посёлка, – продолжает Шторм. – Дорога ведёт сразу на трассу. Бензина в авто мало. Хватит максимум на несколько километров. Так что скоро Матвей встанет. Найдём тачку, найдём и парня.
Шикарный план. Двигаться пешком несколько километров, пока люди не начнут просыпаться и выползать на улицу. А что, если кто-то уже вызвал копов? Что, если они первыми найдут машину? Или даже самого Матвея?
– А если кто-то другой наткнётся на машину?
– Придумаем что-нибудь.
Я замолкаю. Страх и первичная паника постепенно отступают, оставляя мне возможность нормально ориентироваться в ситуации. Я думаю о всех возможных развитиях событий, с которыми мы можем столкнуться, и почему-то в каждом варианте исход для нас прискорбно-печальный.
Только перебрав все варианты, которые приходят мне в голову, я вырываюсь из своих мыслей и возвращаюсь в реальность. Мы идём медленно по обочине пустой дороги. Егор впереди, а я отстаю на пару шагов, чтобы избежать лишних разговоров. Смотрю на его спину, вспоминаю наш недавний поцелуй, и неловкость в очередной раз сковывает меня.
Что же у тебя творится в голове, Егор Штормов? Зачем ты позволил себе этот поцелуй, а потом оставил меня в замешательстве, словно и вовсе ничего не случилось. Неужели, ты просто сделаешь вид, что ничего не было?
Раздражает.
Я осматриваюсь – солнце то пробивается сквозь тучи, то снова исчезает, стремительно поднимаясь и начиная прерывисто освещать лежащие недалеко от дороги поля с пшеницей, золотым морем подрагивающие из-за ветра. Вдали виднеются частные домики, похожие на пластмассовые игрушки, которые были у меня в детстве. Ферма – старый набор сестры, в который я играла. Постройки, люди, животные, деревья. Словно свой собственный миниатюрный мир.
Вспоминая это, я ощущаю себя одной из этих кукол, которыми управляет какой-то ребёнок с безумной фантазией. Он может делать с нами всё, что захочет, точно так же, как и я с тем набором.
Жалко, что мы сделаны не из пластмассы. Может быть, тогда не пришлось бы терпеть эти смешанные чувства и волнами накатывающие эмоции.
– Что это было? – вдруг спрашиваю я, не в силах больше думать. – Там, в конце посёлка.
– Матвей спёр нашу машину, что непонятного? – бормочет Егор.
– Я про поцелуй.
Молчание.
Я иду позади Шторма и пристально разглядываю его спину. Не вижу его лица, и это чертовски бесит. Хочется схватить парня за плечо, развернуть и врезать кулаком по лицу.
Или же снова поцеловать.
– Забей.
Его голос настолько безразличный, что пронзает меня насквозь.
– В смысле «забей»? – не понимаю я. – Ты там, мать его, поцеловал меня, а теперь говоришь «забей»? Так не прокатит, – Егор упорно молчит, даже не останавливаясь, чтобы обернуться и посмотреть на меня. – Либо объясняешься, либо дальше без меня. Слышишь? Я не буду тебе помогать с поисками. И в Москву поедешь один! – гнев зарождается внутри с каждым моим словом – я толкаю парня в спину, надеясь, что хотя бы так он обратит на меня своё драгоценное внимание. – Штормов!
– Да не знаю я! – Егор неожиданно оборачивается, и мне приходится замереть, чтобы не врезаться в него. – Не знаю я, что там было, – уже тише повторяет он. – Давай сначала разберёмся с Иркутским, а потом уже поговорим на эту тему. Хорошо?
Я пожимаю плечом, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Шторма. Не могу смотреть ему в глаза, только не сейчас. Приняв моё молчание за согласие, парень разворачивается и двигается дальше, больше не заговаривая со мной.
Мы идём долго. Так долго, что начинает сводить ноги, кости пронзает ноющая боль, а в тёплой кофте становится невероятно жарко. Сейчас приблизительно шесть часов утра, на улице прохладно и хорошо, но щёки всё равно пылают из-за долгой ходьбы. После грозы в воздухе витает тяжёлый запах дождя и мокрой земли.
Каждый раз, когда я думаю о том, чтобы попросить Егора остановиться и немного передохнуть, я одёргиваю себя. И не потому что нам нельзя медлить, а просто не хочется нарушать эту тишину между нами. Мне кажется, что если я первая сдамся и подам голос, то это будет конец света.
До трассы мы так и не добираемся – Егор неожиданно останавливается, и я, не заметив этого за своими бесконечным мыслями, врезаюсь в его спину. Уже собираюсь спросить, что случилось, но мой взгляд устремляется вдаль, и сгусток страха в моей груди начинает увеличиваться, пульсируя так яростно, что хочется стонать.
В паре сотен метров впереди практически посреди дороги стоит брошенная машина с распахнутыми дверьми. Она точно наша, и её стопроцентно неопределённое время назад оставил здесь Матвей. Всё бы ничего, но рядом с ней стоит ещё одно авто, всем своим видом не предвещающее ничего хорошего.
Полиция.
Двое дежурных осматривают тачку, один из них что-то объясняет, размахивая руками, словно мельница.
Всё моё тело в ступоре замирает, а рука, переставая слушаться, хватает Егора за локоть с такой силой, что пальцы немеют.
– Валим с дороги, – спокойно говорит Шторм.
Секунду он медлит, а потом хватает меня за запястье и силой тащит направо. Мы шумно перебираемся через канаву, нелепо перепрыгивая скопившуюся после дождя воду, ломимся через ближайший кустарник и оказываемся за деревьями. Егор садится на корточки, и я следую его примеру. Лицо парня непроницаемо, а о своём я даже думать не хочу. Наверное, я выгляжу как паникующее дикое животное.
– Как думаешь, они схватили Матвея или он свалил до приезда копов? – тихо спрашиваю я.
– Сейчас и узнаем, – Егор поднимается на ноги, облокачиваясь рукой о ствол дерева и осматривается.
Поля уже давно заканчиваются, и теперь вокруг нас сплошная лесополоса. Если нам удастся спрятаться среди деревьев, то полиция нас не заметит. Если, конечно, не решит искать сбежавшего Матвея в лесу с собаками. Тогда нам точно несдобровать.
Штормов забывает обо мне в тот момент, когда начинает решительно и на удивление бесшумно пробираться между деревьями. Мы находимся на достаточном расстоянии от трассы, чтобы нас не заметили полицейские, но всё равно кто-то из них может услышать хруст веток или ещё что-нибудь. Например, биение моего сердца…
Я просто следую по пятам за Егором, чтобы не потерять его из виду, пока парень, наконец, не останавливается. Снова осмотревшись по сторонам, он кивает в сторону дороги и, прячась за большими деревьями, осторожно подбирается ближе.
Я даже не думаю о том, что мне стоит остаться здесь, поэтому, пригнувшись, двигаюсь вслед за Штормом. Мы садимся за парочкой деревьев, расположенных рядом друг с другом, и выглядываем из-за них, прислушиваясь.
Мы находимся так близко к трассе, что стоит только мужчинам посмотреть в нашу сторону и приглядеться, то они легко увидят нас среди бесконечных кустарников и зелёной листвы – об этом я думаю, когда, практически перестав дышать, прислоняюсь спиной к стволу, а потом опасливо выглядываю из-за него.
– …брошенная машина… номера… – полицейский обходит авто, замолкает, а потом его голос звучит приглушённо. – Водителя нет на месте. Приём. Слышите меня? – в рации раздаются какие-то помехи. – Окаянная гроза, вообще ни шиша не слышно, – бурчит он. – Каждый раз такое. Приём. Повторяю. Водителя нет на месте. На переднем сидении найден пистолет и шприц. Да к дьяволу, – сдаётся коп, выключая рацию. – Нашёл что-нибудь?
Второй полицейский выбирается из машины и шумно вздыхает.
– Карта. Оторвана на нашем районе. Бензин закончился, машина заглохла. В шприцах по любому морфин, который пару часов назад из дежурной спёрли. Вот только зачем он пистолет бросил, не понимаю. Четыре патрона в магазине, мог бы с собой прихватить.
Его напарник гогочет, словно ничего смешнее в жизни никогда не слышал.
– Небось за гномами погнался и забыл, – шутит он. – Мало ли, что ему привиделось, он же нарик.
– Ну, может быть. На трассе его нет, так что, думаю, либо в лесу, либо на отшиб потопал. На карте единственный населённый пункт.
– Это у Ефима что ль? – снова гаркает коп. – Ха. Да чтоб его черти забрали.
– Агась, – мужчина что-то невнятно бормочет. – Что делать будем? К Ефиму?
– Да ну его, – отмахивается другой. – Давай тачку отбуксируем к участку, а к этому старику пусть другие едут. Туда добираться про просёлочной запаришься. Вон, видишь, там вообще дерево повалило после грозы, всю дорогу перекрыло. Нам по ней даже не проехать. Да и смена-то наша через полчаса заканчивается. Домой охота, не могу! Как приеду, разогрею вчерашний ужин, да в постельку к жене, пока не проснулась…
– И то верно, – отвечает его напарник. – Сообщим в участок, пусть дальше сами разбираются.
Они замолкают и начинают готовить нашу машину к транспортировке. Это плохо – там наши отпечатки. А если копы доберутся до Матвея раньше нас, то и документы тоже в полицию попадут.
Егор тихо цыкает, привлекая моё внимание, и показывает, что надо углубиться в лес. Я киваю и следую его примеры: мы бесшумно отходим на безопасное расстояние и только после этого останавливаемся.
– Надо найти эту просёлочную дорогу и добраться до Ефима, – уверенно, но тихо заявляет парень. – Проверим, есть ли там Матвей, пока копы не добрались.
Класс. Ещё один квест, который нужно выполнить, чтобы выжить. Замечательная игра, которую устроил для нас Бог. Просто прекрасная!
32
Veto – You You
Флэшбек – 14.
– Почему Матвей сделал три выстрела? – спрашиваю я, когда мы идём в сторону таинственного дома Ефима, о котором упоминали полицейские.
Дорогу мы находим быстро – она располагается в паре сотен метров от брошенной Иркутским машины. Узнаём её по поваленному дереву, перекрывшему путь. Нас окружает лес с нависающими почти скрывающими небо ветвями, выглядит это место так, словно здесь практически никто не ездит, что, в принципе, вероятнее всего.
– В смысле? – не понимает Егор.
Я поджимаю губы, сдерживая лёгкое раздражение. Идти уже нет сил, но мы не останавливаемся, чтобы передохнуть. Даже не знаю, сколько времени проходит, после того как мы скрываемся от полицейских.
– Когда он угонял машину, выстрелил три раза, – неохотно поясняю я. – Думаю, стекло можно и с одно разбить. Такое чувство, что он стрелял во что-то другое.
– Может, за ним погнались работники дежурной части, – предполагает парень. – Вот он и отстреливался.
Я задумчиво качаю головой.
– Но тогда мы встретили бы их на перекрёстке, – не унимаюсь я. – С какой скоростью Матвей смог бы завести двигатель без ключа? Мы прибежали меньше чем через минуту после выстрелов. Не так уж и много времени, чтобы наркоману с ломкой справиться с проводами.
– Я не знаю! – злится Штормов. – Найдём его и спросим. Хватит уже думать о всякой ерунде, этим делу не поможешь.
Обида пронзает меня, заставляя замолчать. Я иду чуть позади парня, пряча руки в карманах и ёжась от холода. Тучи снова начинают сгущаться, и теперь солнца за серой пеленой совсем не видать. Того и гляди снова гроза начнётся…
– Слушай, – вздыхает Егор, замечая, что я обиделась. – Я тоже устал. И хочу, чтобы это дерьмо поскорее закончилось, так что давай просто найдём Матвея и свалим отсюда, пока нас не поймали копы.
Ничего не отвечаю.
Парень прав. Мы оба на взводе. Не завтракали, спали в машине, напряжены до предела. Одно неверное слово, и любой может взорваться, не в силах сдерживать свои эмоции. А это последнее, что нам сейчас нужно.
Проходит, наверное, больше часа, прежде чем дорога заканчивается, плавно переходя в заросли травы. При чём так резко и неожиданно, что даже сбивает нас с толку, но Егор долго не задерживается, начиная проворно пробираться дальше по еле заметной тропинке, ведущей сквозь деревья навстречу неизвестному.
– Смотри, – парень неожиданно останавливается, и я подхожу ближе.
Шторм прикасается к стволу дерева и проводит пальцами по красному отпечатку.
– Это что, кровь? – ужасаюсь я, наблюдая за действиями парня.
– И довольно свежая.
Кривлюсь, осматриваясь по сторонам и пытаясь найти ещё какие-нибудь следы, но взгляд натыкается только на деревья и зелень. Егор вытирает руку о штаны и двигается дальше – нам требуется ещё минут пять, чтобы добраться до нужного места.
Лес обрывается так же резко, как и дорога, заставляя нас остановиться. Мы оказываемся на большой поляне с несколькими деревянными зданиями. Деревянный дом и несколько сараев, сбоку небольшой огород, какие-то постройки. Чуть дальше почти на отшибе три сгоревших дома.
Людей не видно, так же как и животных.
– Надеюсь, у хозяина нет ружья, – бурчит Штормов.
– Зато у Матвея есть ещё один пистолет в рюкзаке.
Парень кривится и решительно идёт к зданиям – я медлю, снова осматриваюсь, а потом догоняю его, не решаясь остаться в одиночестве. Это место точно смахивает на логово маньяка. Надеюсь, мы не найдём Матвея, разрубленного на кусочки.
Тишина накрывает нас, и лишь ветер теребит деревья, заставляя их скрипеть и стонать. Птицы взлетают в небо, а потом исчезают среди крон, а ещё здесь до жути одиноко. Даже животных нет. Почему у деревенского старика нет скотины? Это, как минимум, странно.
Егор тем временем подходит к окну и осторожно заглядывает внутрь, но, очевидно, либо шторы занавешены, либо в здании просто властвует темнота, потому что Шторм возвращается ни с чем. Заходить внутрь или привлекать внимание хозяина мне не хочется.
– Не нравится мне это место, – бормочу я, продолжая внимательно осматриваться.
– А кому оно нравится? – парень заходит за здание, чтобы взглянуть в другое окно, но тоже возвращается ни с чем.
– Может, просто постучим и спросим, не видел ли он тут Матвея?
– Там кровь на дереве, так что, по любому видел, – бросает Егор. – И твои мысли на счёт тех трёх выстрелов меня уже начинают напрягать.
Я на мгновение думаю, что Шторм читает мои мысли, но потом понимаю, что он вовсе не это имеет в виду. Если Матвей ранен…
– И что будем делать? Не можем же мы просто зайти и…
Позади меня раздаётся щелчок, а следом и громкий оглушающий выстрел, заставляющий меня взвизгнуть и резко обернуться. Я буквально вижу, как пуля врезается в здание и застревает в дереве. Крепкая рука Шторма толкает меня назад, и я оказываюсь за его спиной как раз в тот момент, когда взгляд натыкается на направленное в нашу сторону ружьё.
Сердце трепещет так быстро, что готово разорваться.
На нас смотрит, очевидно, хозяин этого дома.
И он выстрелил в нас! Он, чёрт возьми, только что выстрелил!
– Воу, спокойно, – Егор поднимает руки, показывая, что мы безоружны. – Мы просто ищем кое-кого.
– Здесь никого нет, – хриплый скрипучий голос старика, крепко и уверенно держащего в руках оружие, почему лишь прибавляет ужаса.
Я пытаюсь отступить, чтобы при малейшей опасности скрыться за домом, но ноги не слушаются.
– Мы ищем парня с рюкзаком. Волосы чёрные. Возможно, под действием наркотиков, – продолжает Егор. – Он наш друг. Его зовут Матвей. Мы думаем, он где-то здесь – видели кровь на дереве неподалёку. Он, возможно, ранен. Мы не причиним Вам вреда, просто хотим найти своего друга.
Старик внимательно разглядывает нас, его руки перехватывают винтовку, наверное, оставшуюся ещё со времён войны, а у меня в голове его палец уже сотню раз спускает курок, позволяя пули пронзить тело Штормова. Я уже представляю, как подхватываю его тело, и парень умирает на моих руках, захлёбываясь в собственной крови.
А потом Ефим неожиданно опускает оружие, и облегчение обрушивается на меня с такой силой, что подкашиваются ноги.
– Идите за мной, – хрипит Ефим, разворачиваясь и хромая к другой части здания.
Я переглядываюсь со Штормом, но парень лишь пожимает плечом.
Мои руки трясутся, и я пытаюсь сжать их, чтобы хоть немного совладать с непослушными пальцами. Всё это скоро доведёт меня до инфаркта. Я стану истеричкой и буду дёргаться по любому поводу. Чёрт возьми, и зачем надо было стрелять?!
Мы останавливаемся перед дубовыми дверьми – Ефим снова смотрит на нас, словно оценивая, стоит ли пускать таких как мы в дом. Его взгляд задерживается на мне.
– Палец соскочил, – будто читает мои мысли.
Палец соскочил?! Палец?! И он просто так говорит об этом?! Он же мог кого-нибудь из нас застрелить.
Старик хрипло смеётся, затем прокашливается и трясущимися руками открывает дверь, проникая внутрь.
Несколько секунд я не могу заставить себя переступить порог, но Егор уже скрывается внутри, исчезая в полумраке, а оставаться в одиночестве снаружи мне неприятно. Собрав все силы, я захожу внутрь и прикрываю за собой дверь.
Ефим идёт к столу и ставит ружьё на пол, прислоняя его к стене. Ловким движением отдёргивает шторы, впуская внутрь свет, трясущимися руками зажигает свечи.
– Эй, – толкаю Егор в плечо, когда мой взгляд натыкается на кровать.
На ней с перебинтованным плечом лежит Матвей. Он, кажется, без сознания, а сквозь бинты проступают алые разводы крови. Шторм бросается к другу, уже собираясь разбудить Иркутского, но в последний момент останавливается, натыкаясь на рюкзак, лежащий на полу возле койки. Парень присаживается на корточки и открывает змейку, начиная рыться в вещах.
– Почти всё на месте, – смотрит на меня.
– Почти?
Егор бросает взгляд на старика, но тот не обращает на нас внимания. Руки Ефима трясутся, когда он ставит чайник на небольшую плитку.
– Где Вы его нашли? – решительно спрашивает Шторм, поднимаясь на ноги. – И что с его плечом?
Хозяин дома не отвечает. Он медленно достаёт две кружки из старого шкафа и так же неспешно возвращается к столу. С тяжёлым вздохом присаживается на стул.
– Это мой внук его притащил, – тянет старик. – Вечно всех подряд сюда тащит…
– И вовсе не всех подряд! – я вздрагиваю из-за громкого голоса, совершенно не замечая, как из соседней комнаты появляется парнишка.
Он в рваной футболке и в спортивных штанах, волосы у него светлые и мокрые, выглядит он примерно нашего возраста, может быть, постарше.
– Дед, я те шо говорил? Ружьё моё не трожь! – парень проходит мимо меня и забирает оружие, перевешивая через плечо. – Всех в округе распугал, а я хотел на охоту сгонять.
Взгляд парня натыкается на меня.
– Да не боись, – смеётся он. – Меня Ваня зовут. Если шо, просто Буксир. Меня так дружбаны кличат.
Ваня уходит в другую комнату, а возвращается уже без ружья.
– Шо, чайку не желаете? – он снимает закипающий чайник. – Как вас там, кстати?
– Я Егор, а это Соня, – Шторм не отходит от кровати, и парнишка, очевидно, замечает это.
– Егор, как мой отец. Уважуха, братан, – блондин наливает кипяток в кружки. – Да не мнитесь, падайте. Ничё с вашим другом не будет.
Я смотрю на Штормова, который, бросив последний взгляд на Матвея, подходит к столу и присаживается. Его, очевидно, вообще ничего не смущает в этой ситуации, но мне как-то не по себе. Мы находимся на отшибе среди странной семейки, и сюда вот-вот должны приехать копы. Вот только далеко с раненым Иркутским нам не убежать.
Набравшись смелости, я всё-таки пересекаю комнату и присаживаюсь на табуретку, двигая её как можно ближе к Егору.
– Что с ним случилось? – спрашивает Шторм, пока Ваня возится с бутербродами.
Я пристально наблюдаю за едой, пытаясь заставить свой живот не урчать. Уже и не помню, когда в последний раз у меня во рту была хоть крошка.
– Шо, шо, – передразнивает Буксир. – Дружбан ваш дежурку грабанул. Ворвался к нам и как начал пушкой махать во все стороны, – парень изображает это с помощью ножа. – Пришлось морфин ему всучить, чтобы успокоился. Я там, то бишь, работаю. Вроде как… – он пододвигает к нам тарелку с бутербродами. – Моя смена уже давно закончилась, прост от скуки там торчал. Ну, вот, – шумно отодвигает табурет и присаживается, устремляя на меня пристальный взгляд. Затем смотрит на Егора. – Попросил дружбана прикрыть меня, мол, я домой свалил ещё ночью, а сам за этим. Думаю, пропадёт. Загнётся где-нить в канаве, а потом его к нам в морозилку притащат и разбирайся…
– Так, он в тебя стрелял? – спрашивает Штормов.
– Да вы ешьте, шо как не родные, – кивает на чай с бутербродами. – Нет, не в меня, – продолжает, когда мы с Егором всё-таки решаемся перекусить. – Этот чудак… Ой, чудак, не могу… Начал палить по машине своей, а одна из пуль отрикошетила ему в плечо. Ну, я как раз рядом был, отобрал пушку у него. Грю, тип, я помогу тебе. А его трясёт… Ну, как… ломка все дела. Ну, я сразу смекнул, шо валить надо. Раз стекло тачки разбито, шо бы не угнать, – Ваня берёт бутерброд и откусывает кусок, начиная жевать. – Ну, я его в машину, сам за руль. Думал, успеем до дома доехать, а там как бензин закончится… И усё. Ну, мне ж не привыкать. Отпечатки стёр, с пистолета тоже. Ну, и рванули по лесу сюда. Вот и уся история. Кровью там, правда, заляпали малёк. Но это не беда.
– А пушку-то зачем оставил? – не понимает Егор, делая шумный глоток горячего чая.
Я сжимаю пальцами кружку, пытаясь согреться, но меня всё равно пробирает дрожь.
– Так, шоб мусоров сбить с толку, – гогочет Ваня. – Они же это… сто лет как думать над разгадкой будут. Правда, этот чудак, пока я отпечатки стирал, успел ширнуться. И карту зачем-то порвал, начал бредить про каких-то демонов. Но это ж нормально. Нарики все такие.
Смотрю на Ефима, который берёт с подоконника книгу и начинает листать, совсем не обращая на нас внимания, а потом поднимается и уходит.
– Зачем ты ему помог? – не понимаю я.
Стресс потихоньку отступает, и я набираюсь храбрости.
– О, голосок-то шо надо, она и разговаривать могёт, – смеётся Ваня, затем замечает мой недовольный взгляд и успокаивается. – Так мусоров ненавижу. Будь они прокляты, свиньи. Моего отца за решётку отправили. Теперь на нарах там кукует. А за шо? За то, шо подрался по пьяни с Петькой алкоголиком, и пришиб его случайно. А тот уже откидываться собирался, папаша ему просто помог. Тому максимум пару месяцев светило из-за болезни. Шо он, собственно, и пил почему. Рак – штука серьёзная. Нешуточная.
Ваня замолкает и смотрит в окно, качая головой и, наверное, вспоминая былые времена.
– Эх, папаня. Выпить-то никто не желает? Есть самогон. Водяра тоже имеется… Качественная.
– Не, спасибо, – отказывается Егор. – Нам ещё нужно как-то добраться до трассы, а машину полиция забрала. Кстати, они сюда тоже нагрянуть могут, так что задерживаться долго не будем.
– А, да пока они сюда доберутся, уже вечер наступит, – отмахивается Ваня. – Шо хочу предложить. Вы это… Машину оставьте свою. От неё всё равно толку нет, пусть мусора радуются, пока могут. Я вам могу дать отцовский жигуль. Старый, правда, но на ходу. У меня то свой пикап, собрал пару лет назад, а папаше моему машина всё равно не нужна. Он там в тюряге надолго.
– Спасибо, – благодарно улыбается Шторм. – А что с Матвеем?
– Шо, шо… Жить будет, – говорит блондин. – Но лечиться ему надо, а то откинется. Вон, у нас тоже Васёк недавно подсел на какую-то дрянь и усё. Нет Васька.
Я ничего не отвечаю. Сидя в тепле в полумраке этого дома с кружкой горячего чая я успокаиваюсь и даже расслабляюсь, хотя тревожные мысли всё равно не покидают меня. Я даже уже перестаю прислушиваться к разговору Егора и Вани, и чёрт знает, сколько времени проходит. Чай в кружке заканчивается, бутерброды тоже.
И в тот момент, когда я уже полностью расслабляюсь и начинаю чувствовать себя в какое-то безопасности, в дом заходит Ефим и хрипло оглушает нас своим приговором:
– Милиция.
Копы. Добрались до нас раньше, чем мы рассчитывали. Ну, всё. Добегались, мать его…
