Текст книги "Под парусами. Свободные (СИ)"
Автор книги: Мария Коваленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Аля не сводила взгляда с экрана. Даже не моргала. До последних слов. Потом в ней словно что-то надломилось. Первые секунды Елена Васильевна думала, что дочь расплачется. От радости, что увидела своего ненаглядного, или от чего-то другого. В глазах уже стояли слезы. Губы подрагивали.
Казалось, вот-вот. Но Аля очень быстро взяла себя в руки. Смахнув из уголков глаз прозрачные капли, оделась и вышла из дома. Налегке, без фотоаппарата, что вообще было не видано. Мать не успела даже спросить, что случилось, и когда ждать, как закрылась входная дверь.
***
Аля не знала, куда идти. Миновав всего пару кварталов, потерялась в своем районе. Раньше сотни раз видела эти улицы, изучила мельчайшие детали зданий в фотообъектив, а сейчас смотрела и не узнавала. Вместо картинок сознание рождало ощущения. Покосившийся фонарный столб – сомнение. Длинный жилой дом с облупившейся краской – отчаяние. Маленький цветочный магазин – горечь.
Чувства были похожими на те, что испытала, когда ушел отец. Ледяная пустота. А ведь она так любила его, так верила... Даже когда заболела мама, до последнего надеялась, что папа вернется. Приедет, как обычно приезжал из долгой командировки. Подарит куклу с длинными золотистыми волосами и глазами цвета моря. Посадит на колени и начнет рассказывать, как скучал... Она так хотела этого, но маленький мирок семьи по-прежнему оставался мал: брошенная жена и ненужная дочерь.
За неделями шли недели, ничего не менялось. Ожидание ржавчиной разъедало изнутри, вытравливая веру в право на любовь. Она училась заботиться о матери, быть независимой и сильной. Училась смотреть на жизнь иначе: из безопасного укрытия, сквозь объектив фотоаппарата. Со временем привыкла, и все наконец наладилось.
Учеба, вечно занятой Витя, беззаботный и искрящийся как фейерверк Олег... Все было понятно, просто и привычно. А теперь... Назад в прошлое.
Ни за что не хотелось пережить его снова. Вроде и причины не было. Тишь да гладь. Ее никто не бросал, не делал больно. Даже мама смолчала, когда пару дней назад она вернулась от бывшего жениха с чемоданом в руках. Тогда почему так плохо?
Настоящее категорически не желало быть «нормальным». Вроде так ждала Витиного выздоровления, возвращения домой... А в итоге оказался пшик. Как обворовали. Неподконтрольные человеческой воле эмоции и обстоятельства – тетрис, в котором реальность вдруг оставила огромные, ничем не заполненные дыры. А ведь раньше Аля так верила, что стоит лишь увидеть Олега, сразу полегчает.
Он самый лучший! Ее моряк с озорной улыбкой. Простой, понятный, ничего не требующий. Свободный от всего и... Всех. Сегодня Олег показался чужим. Это испугало. Словно ветер осеннюю листву, что-то незримое украло у нее приятное, щекочущее нервы чувство влюбленности. Незаметное дуновение, и сказка растаяла. Исчезла радость от узнавания. Больше не замирало сердце. Осталось лишь тепло от встречи с давним другом. Тем, что когда-то учил плавать, а потом поддерживал в трудную минуту.
А влюбленность... Оказалось, без нее вполне можно жить. Нельзя было без чего-то другого. Но пока, как ни старалась, Аля не могла понять – без чего именно.
***
В офисе Виктора Николаевича Строганова с самого утра бурлила работа. Узнав о том, что явился сам «генеральный», начальники всех отделов принялись штурмовать дверь приемной.
– Да мне всего на минуточку!
– У меня срочное дело!
– Я с августа жду!
Секретарь Строганова внимательно выслушивала ходоков, понимающе кивала и даже вздыхала, но дальше собственного стола пропускала только тех, кого вызвал сам Виктор. Их были единицы, а за час до обеда кабинет генерального директора закрылся для всех.
В гости пожаловал Лев Семенович Рогозин.
– Кого я вижу! – воскликнул тот, едва переступив порог. – Витя, ты уже в строю?
Строганов протянул руку для рукопожатия.
– Подозреваю, что после сегодняшнего наплыва желающих в этом убедиться, я пожалею о возвращении.
– Ты сейчас намекнул на меня? – Лев Семенович насмешливо сощурился.
– В первую очередь!
– Злой какой стал! Может, врачи тебе сердце не подлечили, а вырезали на хрен? Чтоб не мешало?
– Вряд ли кто-то ощутит разницу, – невесело усмехнулся Виктор. – Спасибо, что согласился встретиться.
Обменявшись любезностями, компаньоны устроились в креслах у большого, от пола до потолка, окна и попросили принести кофе. Пусть встреча с Рогозиным и была не самым приятным событием с выхода на работу, но кое-какие дела стоило утрясти поскорее.
Верфи не ждали. Работу по их восстановлению нужно было начать еще «вчера». И теперь Виктор был готов на шаг, который раньше даже рассматривать не желал.
Юлия Николаевна не заставила долго ждать. Поставив перед носом озадаченного босса чашечку ромашкового чая и кофе – перед гостем, она плотно прикрыла за собой дверь, давая понять, что разговору никто не помещает.
– Секретарша у тебя – золото, – восхитился Рогозин. – Сколько лет пытаюсь сманить ее к себе – ни в какую не соглашается!
– Я тебе ее завещаю, – глядя в свою чашку, вздохнул Виктор.
– Похоже, это единственный способ.
– Договорились, – голос хозяина кабинета внезапно стал серьезнее. – Но и до этого у меня есть, что тебе предложить.
– Слушаю, – уже без улыбки сказал Рогозин.
Строганов уверенно перешел к делу. На кофейный столик перед магнатом легла увесистая папка. Чертежи, проект договора, цветные буклеты... От мгновенной догадки у Лева Семеновича даже челюсть отвисла.
– Это к тому, о чем я думаю? – ошеломленно протянул он.
– Цена на пятой странице договора. И пока ты не начал торговаться... – Виктор усмехнулся. – Говорю прямо: сумму менять не буду. Уже сейчас у меня есть два покупателя, которые купят дороже.
– Подготовился! Хочешь горяченьким меня взять?
– "Александра" твоя.
Карты вскрылись.
– Ух! – присвистнул Рогозин. – Повтори это еще раз. Звучит-то как! Песня для моих ушей!
– Твоя. Но в придачу к ее стоимости мне нужен кредит.
– Что?
– С годовой отсрочкой по ежемесячным платежам.
– Грабеж средь бела дня!
– И без залога, – Строганов пожал плечами. – Сам понимаешь – отдавать нечего.
– Ну, Витька! Ты превзошел даже своего батеньку! Уж тот умел мне руки выкручивать, как никто другой. Однако ты...
Виктор на эти причитания ничего не ответил. Осторожно понюхал чай и, убедившись, что желтоватое нечто пахнет не хуже, чем напиток, которым поила его Аля, начал пить. Рогозин, казалось, даже не заметил, что его проигнорировали. Внимательно изучая документы и фотографии, он на минут пятнадцать исчез из реальности.
Не зазвони на столе телефон, неизвестно, сколько мужчины просидели бы так. Однако дела не ждали. Отставив пустую чашку, Виктор пересел за рабочий стол.
Гость тоже допил свой кофе.
– Да, не соскучишься с тобой, – Лев Семенович потер ладонями лицо, разгоняя кровь.
– Кто бы говорил.
– Это точно! Где планируешь справлять Новый год? – уточнил, чтобы хоть немного отвлечься от шока.
– Дома.
– А Рождество? – Рогозин посмотрел на него как на душевнобольного.
– Тоже дома, – не отвлекаясь от бумаг, буркнул собеседник.
– Как дома?!
– Так. – Виктор поднял глаза. – В узком семейном кругу. Я и подушка.
– Строганов! – Лев Семенович вылупился на него. – На тебя старость напала? Твоя благоверная вообще в курсе, что ты медведя на Новый год изображать собрался? Или у вас игры? Эти... Ролевые!
– Именно! – грубо, обрубая всякое желание продолжить допрос, произнес Виктор. – У нас долбанные ролевые игры!
За неделю после разговора на яхте он ни на йоту не смирился с новыми обстоятельствами своей жизни: пустая квартира, еда из ресторана и долгие ночи без сна. И зачем он, идиот, только отпустил свою Алю? Чувствовал же, как она мечется. Немного терпения, ухаживаний – забылся бы Сафронов. Но нет! Вывалил на нее свою догадку, спугнул. А когда одумался...
– Эх, Строганов, наверное, не буду я дурить тебе голову. Себе душу травить тоже не хочу.
Голос Рогозина вырвал Виктора из мыслей. Он бросил взгляд на гостя и увидел, как тот чуть ли ни мурчит от удовольствия, поглаживая глянцевый проспект с фотографией "Александры".
– Покупаешь?
– Покупаю, – махнул рукой Лев Семенович. – Скажи юристам, чтобы высылали контракт. В банке я распоряжусь – профинансируют.
– Отличная новость!
– Уж не думал, что ты решишь с ней расстаться.
Строганов откинулся на спинку кресла. Задумался. Его визави даже и не догадывался, насколько двусмысленно прозвучала последняя фраза. Две ипостаси Александры: его любимая и лодка. С кем провел больше времени? И кто теперь дороже?
– Мда... Это всего лишь яхта, – Виктор пожал плечами. – Единственная в своем роде, но... Яхта.
***
За неделю до Нового года Але предложили контракт в Москве. В тот день она до темноты гуляла по городу.
Пыталась снять хоть один стоящий кадр, но постоянно что-то отвлекало, сбивая с мысли. Не удивительно, что в таком состоянии она даже звонок одного из однокурсников услышала не сразу. На ее удачу парень оказался настойчивым.
Крупная гостиничная сеть к открытию очередного отеля планировала издать каталог со своими интерьерами и эскизами предстоящих проектов. Чтобы успеть вовремя, организаторам понадобилась целая группа фотографов. А это значило ненормированный рабочий день, съемки без выходных и отсутствие свободного времени.
Раздумывала Александра недолго.
***
Москва отличалась от родного Санкт-Петербурга как день от ночи. Аля с головой окунулась в рабочий процесс. Если бы могла, снимала бы сутками, без сна и еды. Быстрый ритм и новые лица волей-неволей вытягивали из прежнего кокона потерянности.
Будто провинциалка из глубинки постепенно Аля поддалась необъяснимому магнетизму столицы. Здесь все было иначе. Никаких воспоминаний. Ничто не тянуло в прошлое, предъявляя права на кусок души. Новые знакомые и новые задачи. Жизнь бурлила. Прежними оставались только сны. Все еще тревожные, но, к счастью, они быстро забывались в утренних хлопотах.
Москва подарила свежее ощущение – ожидание. Сама не зная, что именно ждет, Аля проходила пешком по несколько остановок. Всматривалась в лица прохожих, словно должна была узнать кого-то. До ночи засиживалась на балконе своего номера, рассматривая в линиях улиц какой-нибудь знак. Не спешила заряжать телефон. Не проверяла почту каждый час, как делала это раньше.
Просто ждала. Вдыхала зиму полной грудью. До будильника вставала из кровати. Перехватив в ближайшем кафе сэндвич и кружку чая, спешила на работу. Улыбалась на шутки коллег и любопытных работников гостиниц.
– Ты такая странная! – однажды заметила ее соседка по номеру. – Влюбилась что ли?
В ответ Александра лишь плечами пожала. Мало ли что кому кажется. Ей просто наконец-то стало нормально. Не отлично и даже не хорошо – терпимо. Но и этой малостью, оказалось, можно было жить.
Вопреки первоначальным сомнениям, дело спорилось. Интерьеры номеров, красиво украшенный к зимним праздникам холл, стильный декор на фото смотрелись богато и внушительно. Коллеги восхищенно смотрели на ее фотографии, поражаясь идеально найденным ракурсам.
– Как ты это заметила?
– С какой точки это снято?
– А это точно в той гостинице?
После каждого ежевечернего просмотра работ на нее сыпались десятки вопросов. На одни Аля отвечала, на другие – нет. Секрет ее вдохновения был настолько прозаическим, что о нем даже упоминать не хотелось. Кого волнуют чужие проблемы? Кто разберется в мешанине, творящейся у нее в голове? Снимала как получалось. Спокойно, долго, позволяя эмоциям перегореть, а мыслям оформиться наконец во что-то понятное.
За работой она даже не заметила наступления Нового года. После боя Курантов в спешке разослала поздравительные сообщения и позвонила маме. Потом точно так же чуть не пропустила Рождество.
***
Приоткрыв дверь приемной генерального директора, водитель Алексей вопросительно кивнул секретарю.
– Входи, Лешик, у нас никого, – Юлия Николаевна помахала рукой.
– Точно?
– Да. С визитерами я разобралась, а начальство в конференц-зале на совещании.
– Давно?
– Недавно засели.
– Фух, – облегченно выдохнув, водитель толкнул дверь. – Угостишь кофейком? В дежурке только чай остался. Отрава отравой.
– И ты решил, что я тебе из царских закромов элитного бразильского кофе отсыплю? – женщина бросила на гостя возмущенный взгляд. – Борзеешь, Лешик!
– Юль, да ладно тебе. Босс мне жаловался, что ты ему кроме ромашкового чая ничего не даешь. Так что открывай закрома – буду кофе утилизировать.
– Ишь, Николаевич наш! Жалуется он! Да после его операции даже думать о кофе вредно, – Юлия всплеснула руками. – Мне его суженая целый инструктаж провела о том, что нельзя.
– Александра что ли? – хмыкнул водитель.
– А кто еще? Под запись, – с улыбкой. – Вот все ей расскажу. Попляшет у меня этот жалобщик!
– Угу. – Алексей опустил взгляд в пол. Как личный водитель, он был очень хорошо осведомлен о личной жизни босса. Ему даже не нужно было слушать разговоры, что велись на заднем сиденье. Взгляды, которыми украдкой обменивались Виктор и его невеста, без слов говорили о проблемах.
– Леша... – Юлия Николаевна мгновенно уловила изменения в настроении давнего коллеги. На столе мистическим образом материализовалась банка кофе и сахарница. – А ты ничего от меня не скрываешь?
Алексей мысленно отругал себя. Неужели попался? Это ж надо было дать слабину перед главным строгановским разведчиком!
– Леша!
– Юль, не дави! – попытался отмахнуться он.
– Лешик, я тебя как облупленного знаю. Александра, да? А ну говори, что случилось!
– Не могу, – водитель поджал губы.
– А через не могу?
– Я вообще за кофе пришел, а не на допрос третьей степени.
В ответ его собеседница тяжело вздохнула и, прижав ладонь ко лбу, опустилась на стул.
– Так я и знала! – воскликнула она. – Ушла! Этот трудоголик все-таки довел несчастную девочку.
– Эээ...
– А ведь я его предупреждала! Каков осел! Это же надо было такому случиться.
– Как ты?..
– Вы, мужики, бываете порой такими непроходимыми болванами! – Юлия покрутила пальцем у виска.
– Нормальные мы!
– Точно! Добытчики. Герои. Двенадцать подвигов – не проблема, а одну единственную девушку удержать – катастрофа. Тьфу! – Она так разошлась, что даже не заметила, как возле двери мелькнула чья-то тень. – Вот скажи мне, Леша, чего стоят ваши чувства, если от них ни холодно, ни жарко? Мозг вам вскрывать каждый раз, когда появляются сомнения? А, может, к батарее пристегивать, чтобы не убежали, когда мы сами не знаем, чего хотим?
Возмущению ее не было конца. Сто раз пожалев, что сунулся за кофе, Алексей смиренно стоял напротив женщины и ждал окончания тирады. За дверью, почесывая затылок, так же смиренно стоял его босс. Строганов Виктор Николаевич уже неделю каждую свободную минуту думал только о том, как вернуть Алю. Вначале это казалось ему безумием. Гордость кричала, что все уже решено, и он ей не нужен. Потом безумие превратилось в отчаяние. Работа не помогала. Али не хватало как воздуха. В его доме, в его жизни без нее стало пусто и бессмысленно.
И вот сейчас, слушая обвинения своей мудрой секретарши, он с облегчением обозвал себя дураком. Спортсмен, победитель, герой страны, а с любимой женщиной повел себя как последний трус. Он ведь даже не пытался ее удержать. Все надеялся, что поймет и так...
– Вот он придет, я ему все выскажу! – финальным аккордом раздалось в приемной.
– «Он» уже в курсе, – не ожидая больше ни секунды, Виктор вышел из своего укрытия. – Юля, ты золото. Напомни через пару дней, чтобы я повысил тебе зарплату.
– А мне? – мгновенно справившись с удивлением, нашелся водитель.
– А ты везешь меня в аэропорт. Сейчас. И лучше поторапливайся, пока я не заменил тебя кем-нибудь менее болтливым.
***
Перед Рождеством группе фотографов пришлось несладко. Организаторы ругались, требуя скорейшего завершения работы. Сроки горели, и заказчики уже грозили штрафами. Неминуемо приближалась дата открытия гостиницы. Трудиться приходилось по двенадцать – четырнадцать часов в сутки. Чтобы успевать, Аля отказалась от перерывов на обед. Лишь когда в глазах темнело от усталости, она позволяла себе выйти минут на пять на свежий воздух. А затем возвращалась.
Бралась за новый объект, ставила свет, делала пробные кадры, что-то передвигала. И так до поздней ночи.
В один из перерывов свежего воздуха оказалось мало. Голова гудела как поезд, а в висках ломило. Чтобы хоть как-нибудь помочь себе продержаться, она направилась в ближайшее кафе за вредным, но таким нужным сейчас пирожным. Не дошла всего метров десять. Будто кто-то дернул за плечо. Обернулась.
Голубая рубашка в витрине одного из магазинов мгновенно привлекла внимание. Дорогой бутик. Обманчиво скромная вывеска. Вначале Аля прошла мимо. Даже улицу перешла, но непокорный внутренний эстет заставил повернуть назад. Пришлось вновь лезть через сугробы и, скрещивая пальцы на удачу, чтобы никакая машина не обрызгала мокрым снегом и грязью, иди к магазину.
Ее словно магнитом тянуло туда. А ради чего? Ради мужской рубашки? Перламутровых пуговиц и тонкого хлопка нежного василькового цвета? «Я должна ее увидеть!» – наплевав на здравый смысл, ответила себе Аля. Впервые за долгое время у нее появилось желание. Острая потребность увидеть, прикоснуться... Как будто в этой рубашке содержались ответы на все мучившие вопросы.
В строгом выверенном крое.
В безупречных петлях и широких манжетах.
В тончайшей, но наверняка прочной ткани.
В ее сути.
Как ребенок перед лавкой шоколадника, Аля замерла возле витрины. Манекен в голубой рубашке был на месте. Смотрел белесыми глазами на тротуар. Глуповато улыбался прохожим. Высокий и стройный. Красивый, такой похожий и, одновременно, непохожий на другого... Живого, теплого мужчину.
Глава 28. Брочинг
Брочинг – резкие повороты (броски) яхты
в наветренную сторону, не поддающиеся управлению.
Морской словарь
Несмотря на снегопад, самолет приземлился без опоздания. На этом маршруте вообще редко бывали задержки. Две столицы одной страны уже давно были связаны хорошим воздушным мостом: десятки самолетов туда, десятки обратно, тысячи людей, спешащих по своим делам. Мысленно ругая медлительных соседей по сиденьям, суетливо включая мобильные телефоны, шелестя пакетами, каждый торопился поскорее покинуть надоевший борт.
Всего какой-то час полета, как в метро или маршрутке. Однако незаметно, вместе со сменой города, менялось что-то еще. Адреналин выбрасывался в кровь. Эмоции становились острее. «Бежать, успеть, не быть последним!» – сквозило в напряженных взглядах прохожих. Москва, казалось, даже стрелку времени заставляла вращаться быстрей. И не было тех, кто бы устоял.
***
Вечером шестого января конференц-зал одной из столичных гостиниц превратился в импровизированный бар. Напряженная работа была позади, заказчики довольны, и дружной компании фотографов ничто не мешало встретить Рождество весело. Даже их неуловимый администратор проекта в кои-то веки променял клиентов на подчиненных. Не хватало лишь Александры.
Проездной билет, журнал с картой московских улиц, два бумажных пакета с подарками и стопка одежды – первое из этого можно было выбросить, другое – уложить в чемодан. Две минуты работы. Только Аля постоянно отвлекалась на всякую ерунду: то на подтекающий кран в ванной комнате, то на неровно уложенное покрывало. Соседка по комнате дважды забегала, чтобы поторопить. В третий раз вместо подруги, благоухая ароматом коньяка, заглянул сам организатор, Дмитрий Соколов.
– Красавица, помощь заказывала? – он прикрыл за собой дверь.
– Дим, я скоро иду.
– Да ладно. Спешить совсем необязательно.
Замок тихо щелкнул, и Аля тут же напряглась.
– А у меня кое-что есть с собой! – как по мановению волшебной палочки в ладонях Соколова появилась бутылка шампанского. – Вот! Спас, пока наша фотографическая братия все не вылакала.
– А я уже почти закончила...
– Копуша! В академии сдавалась последней, и здесь – тоже самое.
– Ничего не могу с собой поделать.
– Не торопись, мы можем начать и в номере, – он по-хозяйски пристроил бутылку на тумбочке возле одной из кроватей. – С тобой было приятно работать. Мне даже жалко, что эти две недели пролетели так быстро.
– Спасибо, что позвал.
– Александра, ты... – он взял собеседницу за руку. – Я сам рад, что позвонил тебе тогда. Ты и раньше сверкала талантом, но теперь... Стала жемчужиной проекта. Во всех смыслах.
Аля еле удержала вздох. Сейчас пристальное внимание бывшего однокурсника нашло логичное объяснение.
– Не хочешь задержаться в Москве? Я готов стать личным гидом. – Соколов сделал умоляющий вид.
– Дима, к сожалению, я не могу.
– Тебя кто-то ждет в Питере?
– Да, ма... – одумалась Аля вовремя. – Мой мужчина. Мы две недели не виделись.
– Милая, – Соколов приторно-сладко улыбнулся. – Ты про своего богатенького яхтсмена?
Так просто было солгать, но у Али язык не повернулся.
– Лукавишь. – Собеседник учуял подвох.
– Я работала.
– Ага. И в Новый год, и сегодня – в Рождество. Какой мужчина отпустит от себя такую красавицу надолго?
Аля попыталась вывернуться. Разговор начал нервировать, но взгляд остановился на одном из пакетов, и она замерла. Голубые веревочные ручки, белая плотная бумага и название магазина мужской одежды на итальянском языке.
– Любящий.
Слово прозвучало едва слышно, словно случайно соскользнуло с языка. Само.
– Что? – переспросил Соколов.
– Любящий. – Удалось выговорить громче и, к удивлению, легко. – Любящий всегда будет ждать и... Отпустит.
Дмитрий попытался беззаботно усмехнуться. Уголки губ приподнялись, но вышло неискренне. Сталь в глазах превратила улыбку в оскал.
– Красивая и недоступная, – он покачал головой. – Твой яхтсмен... Сколько ему? Тридцать пять, сорок? Он же старый для тебя! Богатый, конечно, но вряд ли он способен понять и оценить по достоинству такую необычную девушку, как ты.
Аля даже отвечать на такое не стала. Что он знал об их отношениях с Витей? Что он мог понимать в путанице ее чувств? Вина, любовь, тоска, боль – все смешалось в пестрый клубок, распутать который не помогли даже расстояние и время.
– Иди! – выдохнула Александра. На душе поднялась такая волна гнева, что вместо того, чтобы вежливо закончить разговор, она жестом указала на дверь.
– Аля... – Соколов спохватился. – Прости, я...
– Уходи! Сейчас же.
– Я не хотел тебя обидеть!
– Не важно! – она со всей силы толкнула его в грудь. – Иди к остальным!
– Блин...
– Иди!
На этот раз дверь закрылась со стуком. Уходящий даже не вспомнил про оставленную в номере бутылку шампанского. Злой как черт, он двинулся прочь по длинному коридору, проклиная всех и вся. А в комнате, прижав ладонь к губам, тихо всхлипнула девушка. Хрупкое равновесие, с таким трудом полученное за две недели, было разрушено в один миг. Просто катастрофа сейчас, перед возвращением домой. Там больше некому ее спасать. Нет Олега, который умел протягивать руку помощи. Нет стабильной работы, чтобы окунуться с головой в дело. Не осталось ни одного пути для бегства... И шанса снова стать счастливой.
***
Благодаря отсутствию багажа и привилегиям бизнес-класса, Строганов вышел из аэровокзала в числе первых со своего рейса. Включил телефон, запахнул пальто и двинулся навстречу неизвестности. Ноги сами несли его вперед, чуть ли не вприпрыжку. Почему-то сейчас, когда никто не ждал, больше всего на свете хотелось добраться до цели поскорее. Схватить Алю в охапку, пока не включился тормоз или внутренний голос не завел старую шарманку о «зачем тебе» и «не так уж плохо одному». Он даже звонить из-за этого заранее не стал. Елена Васильевна продиктовала название гостиницы, стоило ему лишь намекнуть, а набиваться на приглашение к Але... Нет, любые слова – глаза в глаза. Телефонных разговоров в их нелепой совместной жизни и без того было слишком много. Потому сейчас оставалось узнать, на месте ли она, и полный вперед! Не оглядываясь.
Ни за что не оглядываться. Каким бы сильным ни было искушение оставить все, как есть. Потерять малейший шанс на счастье – мазохизм, который уже давно с кровью пропитал его насквозь. Кто-то получал кайф от хлесткого удара плеткой, кто-то – от пощечины любимой, а он умудрился стать поклонником жестких правил. Встречи, сделки, рентабельность и еще сотня слов-вагонов в несущейся на всех порах электричке будней превратились в его личную жизнь. Двадцать четыре часа без выходных – даже заглянуть внутрь себя не оставалось времени. Трудоголизм, кабала... Но, как ни странно, такой безумный ритм его спасал. Заставляя двигаться без оглядки, делал жизнь вполне сносной.
И в этой круговерти Аля была рядом. Ни капли не изменившаяся, самая дорогая женщина и живое напоминание о прошлом Викторе Строганове. В ее глазах он видел отражение себя прежнего. Ее нежные поцелуи, взгляд, проникающий под строгую оболочку бизнесмена, робкое молчание – всем этим она каждую встречу выворачивала его наизнанку. Другая, сильная, смирилась бы, приняла его нового и подстроилась. А его хрупкая и чувствительная девочка не смогла. Аля любила в нем того, от кого сам отрекся. Одна единственная на весь белый свет. Как маяк, что указывает путь кораблям. Существовал ли у них шанс выстоять в настоящем?.. Вопрос на миллион.
Всего каких-то четыре года назад он случайно встретил ее, юную красавицу. Короткий взгляд, скомканное извинение за пролитый сок, и пропал. Много ли нужно было, чтобы полюбить эту необычную девушку? Ему – нет. Хватило одной встречи. Сразу и навсегда, как в глупой детской сказке. А какая ирония судьбы: многим ли он отличался тогда от Сафронова? Шкипер парусной яхты, успешный, молодой, горячий... Без корабельного царства и вереницы обязательств. Не было в то время непробиваемой дубовой шкуры, глаза не были запорошены отчетами и графиками.
Сейчас даже вспоминать об этом было больно. Непростительно много времени понадобилось, чтобы разобраться в себе. Терпеливое сердце уже заплатило за просрочку. Теперь путь был лишь один: с тем же упорством, с которым ранее загонял себя в гроб, рваться прочь из него. К настоящему делу и любимой женщине. Покорять заново, просить прощения, склонять колени – что угодно.
И он спешил.
***
После ухода Соколова в номер больше никто не заглядывал. И Аля была только рада. Дима сам того не желая, отбил у нее всякое настроение праздновать. Вместо веселья с чужими людьми хотелось забраться в горячую пенную ванну и хотя бы так почувствовать себя словно в крепких надежных объятиях.
Она была уже на полпути в ванную комнату, как зазвонил мобильный телефон.
От имени, высветившегося на экране, Аля невольно вздрогнула. Витя.
«Как?» – ошеломленно удивилась она. Как ему удалось почувствовать, когда ей особенно нужно его тепло? Какая неведомая сила по сей день держала их вместе, что бы ни случилось, сквозь расстояния и обстоятельства?
– Здравствуй, Аля, – послышался в динамике до боли знакомый голос Строганова.
– Витя... – ноги подкосились. – Здравствуй, – она медленно опустилась на кровать.
– Ты можешь говорить? Не отвлекаю?
– Да, конечно, – поспешила ответить Александра. – Могу, Витя, могу.
– Родная, я... – пауза. – Подарок тебе отправил. Курьер скоро должен привезти его в гостиницу. Ты будешь на месте?
– Витя, не нужно было. Зачем?
– Не запрещай, прошу.
Эти слова он сказал с такой безнадежностью, что спорить Аля не решилась.
– А откуда ты узнал, где я... – она осеклась. – Господи, чему я удивляюсь? Это же ты.
– Плохо?
– Что?
– То, что именно я.
– Нет! Витя, конечно, нет!
Она закусила губу.
– И на том спасибо, – с горечью.
Дальше говорить было не о чем. Строганов узнал, что хотел – она на месте. Следовало положить трубку, пока не сказали друг другу еще какую-нибудь глупость.
– У меня тоже есть для тебя подарок, – неожиданно произнесла Аля.
– Подарок?
– Да. – Взгляд вновь остановился на белом подарочном пакете с синими ручками. – Рубашка. Очень красивая. Когда ее увидела, сразу поняла – твоя.
– Ты дума... Купила мне рубашку. Милая моя.
От бархатного, надтреснутого тембра у Али мурашки побежали по телу. «Моя» – как признание в любви. Сколько бы она сейчас отдала, чтобы это и было признание. Стереть волшебным ластиком дистанцию, что возникла между ними за последнее время. Простить себя за измену, за слабость, стоившую ему здоровья, а ей – бесценной возможности быть любимой. Попросить Витю, чтобы забрал ее и никогда не отпускал.
– Почему у нас ничего не получилось? – Аля чувствовала, как слезы подступают к глазам. – Витя, ведь вначале все было так хорошо.
Строганов расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. В машине стало невыносимо душно. Душно и тесно. Не здесь он должен был быть. Не в такси, а там – с ней. Сжимать в объятиях и клясться, что любит. Убеждать поцелуями, прогонять сомнения лаской и говорить. Рассказывать все то, о чем так долго молчал. Каким же дураком нужно было быть – экономить слова, словно деньги. Сдерживаться там, где нужно было взрываться. Отпускать, когда обязан был держать.
– Когда мы встретились, – он уперся головой в переднее сиденье. – Ты была еще совсем девчонкой.
– Хочешь оправдать все моей молодостью?
– Своей старостью.
– Витя!
– Все так, любимая, все так. Я погнался за успехом, словно важнее в жизни ничего не существует. Постоянно уезжал, работал до ночи. Вдали от тебя иногда неделями.
– Но я всегда знала, что у меня есть ты, – шепотом. – Не бросивший нас с мамой отец, не друг из института, а ты.
– Любимая, подожди... Десять минут. Пожалуйста!
– Нет! Я должна сказать, – попросила Аля. – Ты уезжал в командировки, я – на съемки. Ты жил у себя, я – у мамы. И все равно ты был рядом! Сколько раз я звонила тебе во время важных встреч! Помнишь? – улыбнулась. – Не представляю, каково тебе было перед партнерами. Но ведь не бросал трубку, не отключал телефон и не слал стандартное «я вам перезвоню». Ты со мной разговаривал…
– Родная… – вздох. – А как иначе?
– И я со временем привыкла. Ко всему, – она спрятала лицо в ладонях. – Господи, какая же я дура была.
– Не говори так! Никогда так не говори!
– Но это правда!
– Родная, – голос сел. – Ты сейчас просто слушай меня и верь. Верь на слово. Все обязательно будет хорошо. Очень скоро. Очень хорошо. Ты обязательно будешь счастливой. Самой счастливой. И любимой. Все наладится. Слышишь, солнце мое? Будет! Я тебе обещаю. Клянусь тебе, родная.
– Не надо, Витя, лучше не надо... – она не вынесла. – Не обещай, прошу.
Слезы катились по щекам.
– Просто жди, – как мантру повторил собеседник. – Еще немножко. Чуть-чуть.
– Не надо...
– Надо! Ради меня. Ради тебя. Хочешь?
– Хочу, очень хочу.
– И это правильно. Умница. Верь – все будет хорошо. – От бесконечных светофоров и пробок брало отчаяние. Витя сунул водителю пачку денег, чтобы тот гнал быстрее. Подействовало мгновенно. – Аля, я люблю тебя, слышишь? Я очень тебя люблю. Ты самое дорогое, что есть у меня. Потерпи, родная моя. Не плачь. Осталось недолго.
