Текст книги "Под парусами. Свободные (СИ)"
Автор книги: Мария Коваленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Олег честно сказал о своих планах. «Я созрел», «мне это нужно», «шанс» – он рассказывал о кругосветке, а у Александры ноги подкашивались. Не верилось. Больше года без него. Без объятий, без поцелуев, без улыбки. Глаза щипало, и не от ветра. Грязно-серое небо над головой, темная гладь воды душили безнадежностью.
– Все будет хорошо, – Сафронов как маленькую погладил ее по голове. – Вот увидишь – время пролетит незаметно.
– Я… я… – чтобы проглотить «не хочу» пришлось зажать ладонью рот.
Вдалеке закричали чайки. Шум залива заглушал их звуки, но Але все равно казалось, что крик доносился откуда-то рядом. Возле нее. В ней.
– Родная!
– Нет! – Аля попыталась отпихнуть Олега от себя, но куда там!
– Я знаю, тебе тяжело… Прости.
– Нет… – беспомощный всхлип.
– Все так совпало… Еще полгода назад я и не подумал бы, что соглашусь. А благодаря тебе…
– Ты устал ждать? – прервала.
– Нет. Я научился ждать.
Олег легонько щелкнул Алю по носу.
– Моя любимая, сладкая фея… – мужские руки заскользили по спине девушки, вместе с холодом прогоняя страхи. – Рано или поздно это все равно случилось бы.
Как объяснить, он не знал. Сжимал в руках, надеясь, что поймет без слов.
– Ты ведь дождешься меня, правда?
Она хотела замотать головой, крикнуть «нет», оттолкнуть его. Чувства и мысли рвали на части.
– Дождешься? – шепотом на ухо.
– Я…– голос охрип. – Буду думать о тебе каждый день.
– Верю.
– И молиться. Я не умею, но научусь. Только вернись, – сдалась. – Ко мне.
Аля бы поклялась, но кому нужны клятвы? Руки легли на плечи. Широкие, сильные. Как только жила на свете без его плеч?
– Я сделаю все, чтобы вернуться к тебе поскорее. – Олег зарылся пальцами в ее волосы. – Мы точно придем первыми, – горячие губы коснулись виска, а затем спустились ниже. – Теперь у меня есть стимул.
Поцелуй вышел горьким. Без притворства и сладости. Не размыкая губ, языки нежно скользили во ртах, словно писали обещания. Объятия становились все крепче. До боли, до безудержного желания раствориться один в другом. Последние минуты вместе медленно таяли в мерном покачивании яхты и одном на двоих отчаянном стоне.
Глава 26. Склянки
Склянки – песочные часы.
До XVII века на кораблях употреблялись
песочные часы. Опорожнение получасовой
склянки возвещалось ударами в колокол
от одного до восьми раз, начиная с двенадцати часов.
Несмотря на то, что склянки давно вышли
из употребления, выражение «бить склянки», обозначающее
получасовой промежуток времени, осталось до сих пор.
Морской словарь
Часть 1.
Три месяца спустя. Санкт-Петербург.
Снег падал с вечера, и к утру белое покрывало заботливо укрыло всю северную столицу. Деревья напоминали рожки ванильного мороженого, а прохожие – неуклюжих снеговиков. В этом году осень долго не хотела уходить. Лишь сейчас, перед самым новым годом, зима метелицей нагрянула в Питер. Город преобразился в мгновение ока. Воспарил между заснеженными тротуарами и ясным небом бело-голубой Смольный (1), засверкал ярче прежнего золотой купол Исаакия (2).
Горожане каждый по-своему воспринимали перемены. Автомобилисты, яростно отскребая наледь со стекол, ругали зиму. Детвора с воодушевлением рассматривала белоснежные просторы. Организуя километровые пробки на дорогах, без устали работали коммунальщики.
Зима меняла природу и привычки людей. Спалось в мороз сказочно. Александра дважды отключала будильник на телефоне – совершенно не хотелось вылезать из кровати. Из-за открытой форточки в комнате было свежо. Стоило потянуться после сна, как холодный ветерок игриво лизнул пятку.
– Ой! – Аля вздрогнула и быстро натянула одеяло до самого носа.
Выбраться из кровати и при этом не взвыть от холода – задача не из легких. Как первый прыжок в море после долгой дороги на юг. Мысль о жарких странах и горячем песке заставила тоскливо всхлипнуть. Яхта Олега сейчас как раз огибала африканский континент. Он там наверняка мучился от зноя не меньше, чем она сейчас от холода. И помочь некому. Вернее – некому помочь Олегу, у нее-то один помощник был. Ее окрепший подопечный.
Живо представив, как Витя явится после утренней прогулки домой со снежинками на шапке и плечах, Аля улыбнулась. А ведь он даже не заметит снег. Повесит куртку на вешалку и поспешит на кухню. Всегда торопится туда после прогулки, словно неделю не ел. Будет допивать ее остывший чай и умолять хоть раз заменить кашу вредным бутербродом. Обязательно с колбасой, обычной вареной, сделанной из не пойми чего. Маленький грешок состоятельного бизнесмена. А ведь до операции Аля даже не подозревала о подобном.
Иногда ей казалось, что вообще мало знала Виктора. Регулярные встречи и совместная жизнь отличались как день и ночь. Витя очень быстро научился справляться с делами по дому самостоятельно. Сейчас, спустя три месяца после выписки из больницы, не верилось, что в жизни Виктора Николаевича Строганова вообще была операция на сердце. Те, кто не знал его близко, и не поверили бы. А свои… Своих оказалось не так уж и много, чтобы напоминать. Пара давних партнеров, заместитель, лечащий врач и она. На время реабилитации мир Вити схлопнулся до нескольких лиц, а бесконечные поездки – до регулярных обязательных прогулок вокруг дома. Иногда вместе с ней.
В редкие для Питера солнечные дни они как старики уходили в парк и кормили голубей. Молчали. Смеялись над птичьими плясками вокруг ломтя хлеба. Неуклюже скрываясь друг от друга, поглядывали на часы. Домой не хотелось даже Але. Пусть там было уютно и тепло, но это бы не ее дом. В квартире все напоминало о причине пребывания здесь. Реабилитация, правильное питание, уход – «сосуществование для». С виду просто и прозаично. От прошлых воспоминаний, когда они с Витей были парой, мало что осталось. Растаяли как сон, что забывается от резкого пробуждения.
Вскоре предстояло растаять и Але. Дождаться «уходи» и отступить. Уже можно было, да и сама обещала. Но Строганов пока молчал. Терпеливо ел кашу, жевал резиновую отварную говядину, встречал у порога после долгих фотосъемок. Вместо домашнего тирана, которым ослабший и беспомощный Витя был в самом начале, теперь ей достался… Друг?
Дико. Мысли путались. Редкие короткие сообщения от Олега не давали спать по ночам, будоражили, заставляли прокручивать в памяти яркие мгновения осеннего счастья. А потом начинался день. И рядом находился Витя. Новый Строганов был непонятным и загадочным. Внешне все тем же, лишь слегка осунувшимся, но внутри – иным. Словно операция на сердце отразилась и на душе.
Чем лучше становилось его состояние, тем более уживчивым и спокойным он был. Иногда подолгу думал о чем-то, смотрел часами на залив, не обращая внимания на телефонные звонки или экономические новости по телевизору. В любую погоду по часу гулял утром и вечером. Подумывал над тем, чтобы завести собаку. Последнее вначале удивило Алю, но потом на смену удивлению прокралась тоска. Витя и пес… Не большая дружная семья, которую он заслуживал. Не другая женщина, достойная. Даже не новый проект. Пес. Теплый мохнатый друг с мокрым носом и большим сердцем. Друг, который будет рядом, и которому не важно, на какие подвиги способен его хозяин. Любовь за любовь. Даже бизнес ушел на второе место.
Виктор больше не жил планами, он жил сегодняшним днем. Совместными завтраками, веселыми перепалками, шумевшим за окном Финским заливом. Это читалось в его глазах. В теплом взгляде, в странной непривычной улыбке, от которой уголки красивых губ поднимались вверх. Але хотелось расцеловать эти губы за каждую улыбку. Сдерживалась. Пугалась желаний. Отводила глаза.
Не верилось, что когда-то были вместе: она и этот удивительный мужчина. Неужели встречались, целовались, спали вместе? И она любила? Его, непостижимого? Такого непохожего на Олега, как день на ночь? Решительный, напористый Олег и спокойный, основательный Витя – вулкан и воздух. Ее молодой солнечный лев и грозный волк, лишившийся пары.
Пустота ощущалась физически. Без показной грусти. Как легкая простуда. За прошедшие месяцы Аля не раз пыталась начать разговор о будущем, о счастье для каждого. Безумно хотелось видеть его счастливым. Но замолкала, встретившись взглядом. Какое счастье ему нужно? Кто? Теряла слова. Не хотела представлять. Мыла полы, готовила завтраки, обеды ужины. Почти равнодушно стелила постель. Желала спокойной ночи, уходя в соседнюю комнату. Ругая себя за слабость и нежелание уходить, тянула дни. Оставалась рядом.
***
Уютный маленький ресторанчик на берегу финского залива днем был пуст. Идеальное место для деловой встречи, а так же для посиделок двух занятых подруг. Последние месяцы Александра и Ирма часто встречались здесь. Недалеко от яхт-клуба, рядом со студией, которую для редких коммерческих съемок облюбовала Аля. Обеим не хватало ненавязчивого, но душевного общения. Того самого, которое может получиться, лишь когда не мешают воспоминания о долгих годах дружбы, а настоящее одинаково удивляет.
Ирма легким касанием поправила модную челку и присела за столик к Але. Та невольно залюбовалась подругой. В последнее время Ирма изменилась до неузнаваемости. Ухоженные волосы, элегантная одежда, красивая обувь – ничего общего с бледной худощавой морячкой, которая отчаянно боролась с морской болезнью на борту «Марины».
– Он позвал меня замуж! – вместо приветствия воскликнула прибалтка.
– Что? – Аля чуть не поперхнулась чаем.
– Позвал меня замуж! – засмеялась. – Да, ты не ослышалась!
– Тот самый красавчик-журналист?
Ирма закатила глаза, блаженно улыбаясь.
– Он… – с придыханием.
– Но ведь вы знакомы всего пару месяцев, – недоумевала Аля.
– Два самых сладких месяца в моей жизни!
Ирма взмахом руки позвала официантку и, не открывая меню, заказала шампанское. Душа требовала праздника.
– Я за тебя так рада… – восхитилась собеседница. – И все-таки очень удивлена такому скорому решению.
– Скорому? Аля, да этот безумец планирует летом свадьбу, а через год первого ребенка. Первого!
– А ты?
– А я… Ты только не смейся, но я уже на втором свидании придумывала имена нашим детям.
Аля прыснула со смеху.
– Смеешься?! Даже не представляешь, как это сложно! Надо ведь чтобы и с отчеством сочеталось, и у меня на родине не звучало дико. Кошмар! – сама, не удержавшись, расхохоталась.
– Ты сумасшедшая.
– Нормальная. Только сейчас наконец и стала нормальной. А у вас с Олегом как было? Он ведь месяц возле тебя крутился.
Аля мгновенно стушевалась.
– Я не задумывалась.
– Не думала о будущем? – Ирма удивленно выгнула бровь.
– Как-то… – губы дрогнули. – Не до того было.
Над столиком сгустилось напряжение. Даже радостная новость о скором браке несколько померкла.
– Уф, – Ирма передернула плечами. – А как твой больной? – заметив странное состояние подруги, она решила сменить тему беседы.
– Витя почти в норме.
– И года не прошло!
– За три с половиной месяца управился, – улыбнулась на иронию Аля.
– Есть еще порох в пороховницах!
– Иногда мне кажется, что там не порох, а что-то серьезнее.
– Строганов! Даже мой нынешний шеф его фамилию произносит на «Вы» и шепотом, – хмыкнула Ирма. – Но ничего. Скоро наша звезда вырвется из-под твоей опеки, и начнется.
– Точно. Через пару дней прием у врача. Дальше – скорее всего вернется к делам.
– Ты, наверное, рада?
– Да, конечно, – скороговоркой, не задумываясь, ответила собеседница.
– Ну-ну, – Ирма задумчиво посмотрела на Алю сквозь свой бокал и спрятала улыбку.
***
Два дня спустя.
Виктор гулял в парке дольше обычного. От свежего воздуха уже воротило, но от необходимости идти домой воротило еще больше. Там на кровати уже лежала заботливо подготовленная Александрой стопка свежей одежды. Сегодняшний прием у врача она, казалось, ждала больше, чем он.
«Результаты последнего обследования готовы. Приезжайте, я вас жду!» – слова Анатолия Борисовича преследовали Виктора целую неделю. Дважды откладывал поездку. Переносил, как будто убивать его в больнице собирались. Если бы не Аля, и в этот раз перенес бы. Придумать предлог не сложно – достаточно позвонить в офис. Но его чудесная девочка вмешалась лично. Обрадовалась. Торт пообещала. Оба понимали, для чего их зовет врач. Клиент здоров! Силен как бык, свободен как ветер… В поле.
А он был и рад, и не рад. Столько времени они с Алей шли к этому. Бесконечные обследования, процедуры, режим сна и диета. Обоим хватило забот. Обучение терпению и пониманию – трудная наука. Злились втихомолку, вместе радовались успехам, а теперь... Время сбрасывать балласт. Реабилитация завершена. Снова чемодан и убийственное «прощай» с порога.
Злость брала. И на что только надеялся? Его пожалели! Подарили свое свободное время – три месяца за годы любви. Простенький расчет и даже поцелуй вместо чаевых не попросишь. А ведь ему так хотелось… Прижать ее к груди. Крепко. Чтобы почувствовала, как от близости колотится его заштопанное сердце. Зацеловать всю. Не так как раньше, когда не спешил, когда боялся испугать своей потребностью в ней. Иначе. По-настоящему. Стереть губами чужие поцелуи. Начисто! Вытравить из головы любые мысли об уходе. Куда ей идти? К кому? Кто еще будет любить ее так сильно?
От отчаяния пальцы сами сжались в кулаки. Почему раньше, когда еще можно было спасти отношения, не сообразил? Она ведь любила его, несмотря на занятость и замкнутость. Единственная на свете любила. Не за деньги, не за статус. Они для нее вообще ничего не значили. Значил он, слепой дурак. Не день и не месяц. Но одной любви оказалось мало. Ненадежное топливо для длительных отношений. Он и не понял, что чувства угасают. Забыл, что юность живет по другим законам и в другом ритме. И теперь – все. Впереди поздравление с поправкой. Сладкий торт с привкусом расставания и одиночество.
Ноги упрямо не шли домой. Мобильный телефон уже пятый раз звенел в кармане куртки, а его владелец лишь хмурился от знакомого дребезжащего звука. «Еще немножко», «еще чуть-чуть» – уговаривал себя.
________________________
1 – Смольный Воскресения Христова собор или просто Смольный собор – православный храм Санкт-Петербурга. Входит в состав архитектурного ансамбля Смольного монастыря, который находится в Санкт-Петербурге на левом берегу Невы на Смольной набережной. Является также концертной площадкой классической музыки.
2 – Исаакиевский собор (официальное название – Собор преподобного Исаакия Далматского) – крупнейший православный храм Санкт-Петербурга.
Часть 2.
Услышав стук в дверь, Анатолий Борисович потер покрасневшие от усталости глаза. День сегодня выдался тяжелым. Последний пациент слишком поздно обратился за помощью, и теперь оставалось полагаться лишь на того, чьи силы были могущественнее человеческих. К такому бессилию не удавалось привыкнуть даже с опытом. Сердце врача болело, словно поменялся местами с несчастным больным. Но рабочий день еще не закончился. И вот теперь кто-то еще спешил на прием.
– Войдите, – обреченно вздохнув, произнес он.
Посетителей оказалось двое. Высокий красивый мужчина и изящная молодая девушка. Улыбка сама собой заиграла на губах пожилого доктора. Уж кто-кто, а эта неразлучная парочка одним своим видом заставляла забыть о житейских тяготах. От них так и веяло теплом и нежностью. Слишком редкие чувства для огромного города. Дефицитные.
– Нашел-таки время, – он усмехнулся. – Приветствую обоих.
– Анатолий Борисович, здравствуйте, – Александра вошла в кабинет первой. – Вы нас сегодня порадуете?
Виктор не произнес ничего, лишь коротко кивнул в знак приветствия.
– Такого образцового пациента нельзя не порадовать, – кардиолог глянул в сторону стопки бумаг с результатами анализов.
– Тогда начинайте, – Аля как воробушек присела рядом, надеясь услышать добрые вести.
– Ну что ж… Для начала: Витя, как сам оцениваешь свое состояние?
– Лучше, – послышался односложный ответ.
– Лучше чем до операции, после нее или десять лет назад?
– «До» у меня был микроинфаркт.
– Верю, приятного мало, – доктор сощурился. – Так все-таки, как себя чувствуешь?
Его визави сложил руки на груди, недоумевая, к чему все эти вопросы.
– Нормально я себя чувствую.
– Спишь по ночам? – Анатолий Борисович взял с края стола медицинскую карточку Строганова и принялся записывать.
– Как младенец.
– Аппетит? – снова вопрос.
– Отличный.
– Стул?
– Регулярный, – сквозь зубы.
– Физические упражнения сколько раз в день? И какие?
– Утром и вечером прогулка, – чувствуя себя юнцом на медкомиссии в военкомате, Виктор продолжал. – Днем велотренажер.
– Неплохо, – похвалил врач. – Очень неплохо. Особенно для закоренелого трудоголика.
– Он старается, – улыбнулась Александра.
– Да, кстати, Витя, как сексуальная жизнь? – Анатолий Борисович на миг обернулся к девушке. – Не сочтите за бестактность, это крайне важно.
У Строганова чуть заметно дернулся кадык. Он готов был возблагодарить Бога, что не стоит сейчас напротив Али. Совершенно не хотелось, чтобы она видела его лицо. Маньяк-мазохист.
– Обычно мы рекомендуем пациентам возобновлять интимные отношения не раньше, чем через три месяца после операции, но… При наличии привычного партнера… – доктор наконец отвлекся от своих бумаг, словно вспомнил самое главное. – С желанием, надеюсь, проблем не возникает?
– Хм... – Витя с трудом сдержал за зубами проклятия. Вот только подобных вопросов для пущего счастья ему не хватало! Особенно при Александре.
– Некоторые из рекомендованных препаратов могут давать неприятные побочные эффекты, – объяснил свое любопытство доктор. – А иногда проблемы с эрекцией – это сигнал, указывающий на проблемы с кровообращением. Совсем не шутки в твоем случае.
Витя готов был сквозь землю провалиться.
– Как у него дела? – поняв, что от пациента толка не добиться, доктор обратился к Але.
Та побелела.
– У него... Ээ... – бросила умоляющий взгляд на Виктора. Душ он принимал уже давно самостоятельно, спал с первого дня пребывания в квартире отдельно. Откуда ей было знать ответ на этот, как оказалось, важный медицинский вопрос?
– В случае необходимости мы можем изменить комбинацию лекарств, – дипломатично намекнул эскулап. – Есть необходимость?
– Так, стоп! – Витино терпение лопнуло. – У меня все хорошо. Просто отлично!
– Полноценное сращение грудины будет достигнуто уже скоро. Но все же советую поберечь себя.
– Берегу! Очень берегу!
– Предпочтительны позиции, максимально снижающие нагрузку на грудину, например, партнер сверху. – Кардиолог вновь обернулся к Але. – Еще раз прощу прощения за бестактность. Ему сейчас геройствовать никак нельзя.
– Понимаю, – заливаясь румянцем, пискнула девушка.
– Ну раз насущными вопросами разобрались... – доктор снова уткнулся в бумаги. – Результаты анализов и нагрузочного теста показали, что наш больной уже вовсе не больной.
***
Консультация закончилась быстро. Анатолий Борисович дал последние рекомендации, выписал очередную партию таблеток и с чувством выполненного долга распрощался с любимым пациентом. Все остальное за три прошедших месяца тот должен был выучить сам как «Отче наш».
Всю дорогу от больницы в машине царила тишина. Прием у врача выбил из колеи и Строганова, и его спутницу. Аля придирчиво, палец за пальцем, рассматривала свои ногти. Рядом с закрытыми глазами сидел Витя. Нарочито спокойно, положив правую руку на подлокотник, а левую на свое колено, он мысленно клял всех докторов и самого себя за компанию. Это ж нужно было попасть в такую глупую ситуацию! Где Аля, а где его интимная жизнь? Если бы на душе не было так паршиво, он бы рассмеялся. Это у него-то проблемы? У него нет желания?
Находиться рядом с бывшей «своей» женщиной каждую минуту становилось все сложнее. Запрещенные вопросы так и норовили сорваться с губ. «А может?..», «Что, если?..» и прочие искушали ложной надеждой.
Будто чувствуя его мысли, Аля все сильнее вжималась в сиденье авто. Растворилась бы в нем, если б смогла. «Как у него дела?», «Проблем не возникает?» – как трещинки в идеально ровной, гладкой штукатурке последних месяцев. Замоталась в суете. Забыла. А ведь когда-то… Ее подопечный... Любовник. Как фрагменты из знакомого фильма, против воли вспыхивали воспоминания: сковывающая тело стыдливость во время первой близости, хриплый успокаивающий шепот и неожиданная радость. На двоих. Не такая яркая как с Олегом, не такая взрывная, но искренняя. Наполняющая душу необычным теплом. Легкостью. До донышка. Прошлое настигло совершенно неожиданно. Подкралось исподтишка и оглушило вопросами.
А за окнами суетливыми мухами кружились снежинки. Забивались под дворники, беззвучно разбивались о лобовое стекло. В свете фонарей и новогодних гирлянд они сверкали всеми цветами радуги. В любое другое время праздничный снегопад отвлек бы от невеселых мыслей. Но сегодня не выходило. Невидимые искры между двумя пассажирами на заднем сиденье слепили ярче. Витя терпеливо считал последние минуты до дома. Аля задумчиво кусала губы. Покоя не было и в помине, а водитель Алексей никак не мог определиться: за кем из этой парочки интереснее наблюдать.
В пробке у Благовещенского моста Александра не выдержала. Мерседес Строганова только въехал на территорию Васильевского острова, а бесконечная череда машин впереди обещала еще долгий путь до цели. Километры вдохов и выдохов. Молчаливых остановок и черепашьей езды. Аля прижалась лбом к прохладному стеклу и обняла свои плечи. «Нам нужно поговорить. Скорее!» – крутилось в голове. Ожидание душило.
Вдоль Университетской набережной за окном виднелись расплывчатые силуэты фонарей и зданий. С гранитных постаментов у моста смотрели с укором на Питер древние изваяния египетских сфинксов. За стеной снегопада угадывались очертания Академии искусств. А еще дальше, это Аля знала точно, находился знакомый яхт-клуб.
– Витя, давай свернем? – с мольбой в голосе произнесла она. – Направо. Пожалуйста.
***
Яхт-клуба не коснулась новогодняя кутерьма. Припорошенные снегом яхты стояли на своих местах, и в тусклом свете фонарей сложно было отличить их одну от другой.
– У воды будет холодно, – даже не взглянув в сторону Невы, произнес Виктор.
– Я прошу! – Аля открыла дверь авто. – Хочу показать тебе свое самое любимое место в городе.
– Может... – Строганов открыл рот, чтобы возразить. Выдохнул. – Хорошо.
– Мы ненадолго.
– Если твое любимое, пойдем.
***
Сторож даже не вышел посмотреть на поздних гостей. Любителей поглазеть на яхты всегда хватало. Что в зной, что в холод – людей как магнитом тянуло к пирсу. Иногда попадались и совершенно сумасшедшие, не пугающиеся сырости и ветра.
– Витя, нам с тобой нужно поговорить, – уже на причале Аля смогла-таки произнести это вслух. – Нам...
– Я в курсе, – прервал он.
– Доктор сказал, что теперь...
– Давай завтра обсудим. – Строганов взобрался на палубу ближайшей яхты и протянул Але руку. – Хорошо?
– Да, – немного замешкавшись, – но…
– Саша… – с глухим стоном.
Аля вздрогнула. Имя... Он никогда раньше не называл ее так. Горло перехватило от нахлынувших эмоций.
– Не надо, милая, – Витя приложил палец к ее губам и тут же, будто ожегся, отдернул. – Все завтра. Договорились?
Молчаливый кивок. Все неправильно. Все не так.
Послушалась.
***
Никто не следил за временем. Сколько прошло минут: пять, десять, пятнадцать – ни Аля, ни Виктор не знали. Тела постепенно привыкли к холоду, глаза – к полумраку. Тишь да гладь. Безмятежность колючим морозным одеялом опустилась на плечи, и никуда не хотелось идти.
Только стоять. Смотреть вдаль. Думать о своем. Слушать биение сердца и пытаться рассмотреть звезды среди темных туч. Последнее получалось хуже всего. Постепенно серый горизонт над Невой стал непроглядно черным. Поземка, облачком клубящаяся по заледеневшей глади, стерла границу между рекой и небом, и люди на палубе стали казаться фигурками в огромном хрустальном новогоднем шаре. Словно кто-то давным-давно перевернул этот шар, встряхнул, и теперь пара, замерев, ждала, когда же осядет весь снег. Уляжется для новой встряски.
Витя разорвал тишину первым.
– Знаешь, – в завывании ветра послышался хриплый мужской голос. – Все настолько странно и глупо…
Аля обернулась. Строганов смотрел на нее в упор. Стоило лишь на миг встретиться с ним взглядом, как все мысли разом испарились.
– О чем ты?
– Так, о жизни, – он загреб полную пригоршню снега и, фыркая, растер им лицо. – Я всегда считал, что больше всего на свете люблю море. Яхты, скорость, ветер... А вот сейчас сижу здесь и думаю только о том, что корма этой яхты шире, чем нужно. И мачта кривая, и гик короткий… Идиот, – он закрыл глаза. – Господи, только псих вроде меня мог годами подыхать, тоскуя по морю, и не замечать главного.
– Ты корабельщик, – Аля ласково улыбнулась. Витино неожиданное открытие теплой волной откликнулось и в ней.
– Выходит, что так, – усмехнулся. – Долбанный корабельщик.
– Я и раньше догадывалась, но ведь тебя в чем-то убедить… Невозможно!
– Упрямый осел? Да?
– Есть немножко.
– Знаю, – Витя кивнул. – Осел, который был слишком упрям и… слеп.
– Зато ты многого добился.
– М-да…
«Невеста ушла, верфь сгорела, а собственное сердце решило, что больше биться ни к чему» – подумал он, но вслух не сказал.
Аля, зная, что подбадривать бесполезно, продолжать не стала. Если Витя понял главное, дальше он и сам был способен разобраться. Не тот человек, чтобы принимать на веру полуфабрикат чужой мысли. В этом ему можно было даже позавидовать.
Она и завидовала. В собственной голове царил хаос. Эмоции тянули в одну сторону, рассудок – в другую. Хотелось спрятаться куда-нибудь. Отлежаться как раненому зверьку. Слишком много событий случилось за последние полгода. Непривычно. Созерцательная реальность превратилась в постоянное движение. Короткий безумный роман с Олегом, внезапная разлука, уход за Витей. Череда будней в ожидании звонка или сообщения. Полная свобода и душевное тепло в чужой квартире, рядом с некогда любимым мужчиной. Узоры в калейдоскопе менялись один за другим, и окончательная, понятная картинка все никак не складывалась.
Думала ли когда-нибудь, что все так повернется? Выбрала бы иной путь?
– Как жаль, что ничего не видно, – произнесла она еле слышно.
– Пытаешься рассмотреть свои алые паруса?
– Что? – Аля заморгала.
– Ничего. Уже ничего. Но знаешь… – совсем тихо. Он не хотел говорить на ненужную им обоим тему, но вечер так и подталкивал к откровению. – Я бы ни за что не уплыл от тебя на край света.
От удивления Аля забыла, как дышать.
– Он дурак, – продолжил Витя. – Однако чертовски везучий дурак. И, надеюсь, поймет поскорее, как сильно ему повезло.
– Ты знал? – Алин голос дрожал.
Витя горько усмехнулся.
– Откуда? – переспросила она.
– Родная моя, я знаю о тебе все. Всегда знал. Когда ты волнуешься, когда боишься. Даже когда пытаешься что-то скрыть… – он пожал плечами. – Знаю, и все. Так получается.
– И все это время… – не ощущая холода, она крепко вцепилась в металлические перила за спиной. – Ты молчал?
– А что я мог? Отыскать и придушить его? – Витя встал на ноги. – Или прогнать тебя? – подошел к ней вплотную.
Если бы было куда отступать, Аля отступила бы, но за спиной был лишь лед Невы.
***
Сколько месяцев прошло, с тех пор, когда он прикасался к ней так? Бережно, нежно, согревая дыханием губы, не сводя глаз. Словно она была центром вселенной. Когда подгибались колени от волнения. Когда каждый раз хотелось плакать. Разреветься как маленькой. Безотчетно, позорно. Центр. Вселенная. Пугалась когда-нибудь позволить себе так думать. «Я главная!» – как вызов всем страхам.
– Не надо, – Аля отвернула лицо. Остановила поцелуй в последнее мгновение, а у самой внутри будто все инеем покрылось. Заледенела вмиг. Заморозила себя.
– Пожалуйста, – шепотом, глухо попросил Витя.
– Прости, – девушка попыталась шагнуть в сторону.
Одно движение. Одно слово. Хватило. Глаза напротив стали затухать. Вначале дрогнули ресницы, будто от ослепляющей вспышки. Потом блестящее серебряное зеркало зрачков стало медленно превращаться в серое матовое стекло. Аля в нем больше не видела себя. Сплошной туман.
– Ясно. – Строганов склонил голову. Шрам на груди ни с того ни с сего загорелся огнем, и лишь усилием воли удалось удержать плечи ровно, не сутулясь.
– Витя, я завтра уеду. Будет только хуже, если…
Договаривать было некому. Виктор резко развернулся и, спрыгнув с палубы, быстрым шагом направился к машине. Вскоре снежная завеса скрыла его фигуру из вида.
– Витя… – Аля сжала губы. Понадобились последние крохи самообладания, чтобы не броситься вслед за ним. Остановить и навсегда запретить уходить так. Оставлять ее одну. Только не он.
Выстояла, заглушив и сердце, и разум. Ватные ноги совершенно не хотели передвигаться. Только стоять. Еще одним памятником над Невой. Совсем как в прошлый раз. Олег, Витя, она и яхта… Все повторялось, словно в какой-то жуткой игре, только уровень с каждым разом становился все сложнее.
Глава 27. Счисление пути.
Счисление пути – вычисление
координат и направления движения
яхты с учётом дрейфа и сноса.
Морской словарь
Телевизор шумел новостями.
– Уле-Эйнер Бьорндален стал победителем гонки на...
– Льюис Хэмилтон завоевал третий титул в престижной....
– Хоккейная команда Президента в очередной раз обыграла...
Елена Васильевна время от времени поглядывала на телевизор и все никак не решалась выключить. В первый день после возвращения домой Аля то и дело переключала с одного спортивного канала на другой, все пыталась увидеть или услышать какие-нибудь новости о своем моряке. Второй день пролетел точно так же. На третий дочке повезло – на экране мелькнуло-таки обветренное и сияющее лицо Сафронова. Второй вахтовый капитан российской команды, смеясь над шутками товарищей, делился впечатлениями о пройденном участке пути.
– Этот этап оказался экстремальным! – Олег округлил глаза. – Уже через неделю после старта мы порвали спинакер. Потом начались дожди, и половина экипажа слегла с простудой. Свободных рук не хватало. Бывало, стоишь: в одной руке шкаторина, в другой ведро, а яхта в это время скачет по волнам в бешеном ритме. Брр...
– Кругосветка ведь отличается от ваших прежних регат, – журналист, молодой еще парнишка, с восторгом смотрел на спортсмена. – Скучаете ли вы по дому?
– По близким и друзьям – да, а по дому... – Сафронов усмехнулся. – Стартовать сложно. Первый месяц идет ломка. А потом входишь во вкус и понимаешь, что жизнь проходит не где-то, а здесь и сейчас. Вот он, дом! Словами это не передать.
– Но не жалеете, что участвуете?
– Нет! Жалею, что не решился раньше! Это лучшее, что со мной случалось.
– Впереди у вас год до финиша. Каким он видится?
– Чертовски соленым и мокрым. – Команда за спиной вахтового капитана разразилась новой волной хохота. Олег махнул на них рукой и с улыбкой продолжил. – А что касается года – большинство из нас в кругосветке впервые. Все профи, но на такой длительный срок в море еще надо было решиться. Вначале это кажется вызовом самому себе: слабО или нет. А потом приходит понимание: сколько веревочка не вейся, а место моряка – в море. И вызов уже не вызов, а так... Жизнь. Насыщенная, трудная, но такая, какой должна быть. От судьбы не уйдешь!
