Текст книги "Под парусами. Свободные (СИ)"
Автор книги: Мария Коваленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– Все повторяется только со Строгановым, – Олег еще на середине рассказа шестым чувством учуял, к чему все шло.
– Да. Витя для нее не чужой.
– Знаю.
– Она не оставит его, пока тот не встанет на ноги. Она не сможет. Даже из-за тебя. – Елена Васильевна незаметно для себя перешла на "ты".
– Я не допущу этого. Есть сиделки, медсестры... Да кто угодно может быть рядом с ним!
– Моя девочка слишком хорошо знает, как трудно одному, – она закрыла лицо руками.
– Нет...
– Аля не сможет быть счастливой. Изведется.
– Сможет! Я приложу для этого все силы.
– Мне жаль.
– Я...
– Тебе придется ее отпустить.
Глава 22. Аврал
Аврал – работа на судне, в которой
принимает участие вся команда.
Морской словарь
Две следующие недели слова Елены Васильевны преследовали Олега во сне и наяву. Он не хотел никакого расставания. Даже на неделю или на день. Саша была нужна ему как воздух. Словно помешался. Однако события развивались по прежнему плану. Стоило врачам перевести Строганова в обычную палату, как Аля почти полностью поселилась там. Не было больше общих вечеров. Улыбалась она все реже, а чем ближе дело шло к выписке, тем сильнее стала отдаляться.
Олег злился. Чтобы отвлечься, клеил по ночам обои. Работал, порой в две смены. Коньяк и наполеоновские планы Рогозина не отвлекали. Ирма и Валдис не узнавали своего жизнерадостного шкипера. Сафронов готов был придушить Виктора собственными руками только за то, что тот родился на свет. Но тревожный взгляд глаз любимой женщины держал сильнее каната.
У Александры тоже хватало забот. Каким бы сговорчивым ни старался быть Строганов, но некоторые рекомендации врачей он не желал даже рассматривать. Хуже всего было с прогулками по коридору и ношением поддерживающих чулок. Их Витя отказался носить наотрез. Правая нога, из которой были взяты вены для шунта, отекала, места разрезов чесались, но больной упрямо стоял на своем: «Переживу и так!» Але и Анатолию Борисовичу потребовалось два дня, десятки аргументов и три ссоры, чтобы Строганов сдался и позволил натянуть на ноги «позорные гамаши».
Казалось, самое неприятное позади. В палате снова воцарился мир, но через неделю после операции появилась очередная причина для размолвки. Вместо обтирания врачи позволили Виктору принять душ. Как и следовало ожидать, постороннюю помощь упрямый больной принимать отказался. Александра в этот раз даже не спорила. Терпеливо ждала в комнате, когда он сам ее позовет, и только после того, как из ванной комнаты послышались цветистые проклятия, бросилась на выручку. К счастью, все обошлось. Медицинская помощь после душа не понадобилась. Однако оба участника конфликта не произнесли ни слова до следующего утра.
***
Этот день мало чем отличался от предыдущих. Договорившись с Алей о встрече в больнице, Олег заранее разобрался с текущими делами и приехал на место. В приемном покое было немноголюдно. Тихий час еще не закончился, и кроме персонала да пары посетителей рядом никого не было.
Поглядывая на часы, Сафронов смиренно ждал свою даму. Подпирал спиной стену и старательно гнал дурацкие мысли, которые упрямо лезли в голову. Получалось слабо. Из недр подсознания по-прежнему вещала об "отпустить" Елена Васильевна, а кислая физиономия Строганова светилась злорадной ухмылкой на заднем плане. Комплект начинающего мазохиста. Не помог сменить направление мыслей даже двойной эспрессо из автомата. Тот пованивал старыми стельками и на вкус был как помои. В результате гадко стало не только на душе, но и во рту.
Аля задерживалась. Из полученного сообщения, Олег понял, что она у лечащего врача, и решил двинуться навстречу. Найти кабинет Анатолия Борисовича не составило труда – в больнице за прошедшие дни он научился ориентироваться как у себя дома. Благо, и останавливать никто не стал. Фамилия Строганова за две недели стала среди младшего медицинского персонала именем нарицательным. С ним самим и с его посетителями никто не желал связываться без особой необходимости. Вот и сейчас необъятная вахтерша зыркнула на молодого мужчину недобрым взглядом, но посторонилась.
– Не больница, а проходной двор. Совсем некоторые оборзели, – услышал Олег недовольное фырканье и ускорил шаг.
***
В отделении кардиологии царила тишина. Больным, находящимся здесь, было не до развлечений. Никто не смотрел трансляцию последнего футбольного матча, никто не гулял из палаты в палату, предлагая перекинуться в картишки. Все смирно лежали на своих койках и ждали начала единственного доступного занятия – ужина.
Пройдя мимо палаты Виктора, Сафронов невольно остановился. До выписки давнего соперника оставалось недолго. На днях ему должны были снять швы, провести еще одно полное обследование. Совсем скоро. А после… О дальнейшем Олег старался не думать. Аля должна остаться с ним. Не со Строгоновым, а только с ним! Никаких жестов доброй воли. И никаких жертв. Если Аля сама не поймет этого, он готов был лично поговорить с Виктором и расставить все точки над «и».
– А нужно ли ждать? – этот вопрос Олег произнес вслух.
После операции прошло немало времени. Виктор уже не был слаб и находился в полном сознании. Иногда Аля проговаривалась о «достижениях» своего подопечного. Судя по ее словам, восстановление шло полным ходом, и даже регулярные ссоры с ней и врачами никак не сказывались на его состоянии. Раздумывал Олег недолго. Слова Алиной матери будто пинком подтолкнули его к двери палаты. Та открылась без звука.
***
Первый раз он увидел его больше десяти лет назад. Уже тогда Виктор Николаевич Строганов был живой легендой отечественного парусного спорта. Потомственный яхтсмен, он блистал на Олимпийских играх и в международных гонках. Олег и представить не мог, что когда-нибудь сможет на равных сразиться с ним.
Вторая встреча состоялась через пару лет, но и тогда Строганов выглядел недосягаемым. Играючи, Виктор обошел именитых соперников и вписал имя российского экипажа в историю профессиональных гонок.
Третья встреча стала событием для обоих. К тому времени он, молодой амбициозный моряк из одесского яхт-клуба, уже успел набить шишки и заматереть в парусном деле. Он смело рисковал и пользовался у своего экипажа абсолютным авторитетом. Восходящая звезда яхтенного спорта вспыхнула сверхновой именно в третью встречу. Тогда Олег победил самого Строганова. Старый герой был повержен. Удача пьянила. Все казалось по силам, а прежний кумир – обычным смертным.
В тот миг он ни о чем не жалел. Гонка была честной, и униженный соперник не вызывал ничего кроме сочувствия. Сейчас все оказалось иначе. Строганова было не узнать. Вначале Олег даже подумал, что ошибся палатой. Потом, присмотревшись, понял, что нет. На кровати определенно лежал именно Виктор. Только не такой, каким помнился, а постаревшая на десяток лет его версия. Осунувшееся лицо на фоне белой наволочки, казалось, отливало зеленцой. Плотно сжатые губы, закрытые глаза и по-старчески глубокие морщины выдавали те страдания, которые он испытывал. Даже во сне боль не отпускала Строганова из своих объятий.
Олег крепко сжал ручку двери. Вот он – его вечный противник. Повержен и беспомощен. В окружении датчиков. Отстоять свое он теперь не сможет. Гордый. Даже слова против не скажет. Отдаст. Запишет на свой счет еще одно поражение и тихо покатится в бездну. В том, что все будет именно так, сомневаться не приходилось. Чемпионы не умеют принимать поражения. Чемпионы… Лучшие среди лучших... Беспомощные.
От самого себя Сафронову внезапно стало гадко. Захотелось отмотать время назад и пройти мимо этой палаты. Не видеть то, что увидел, не знать... «Победитель хренов» – мысленно обозвал себя. Он, здоровый и сильный, явился сюда, чтобы просить этого человека отступить? Пришел заявить о своих правах. Боец. Из горла вырвался тихий стон. Руки опустились.
***
Витя так и не проснулся. Так и не услышал то, что хотел сказать его гость. Бесшумно закрыв за собой дверь, Олег направился прочь. Он не смог. Ни объяснений, ни просьб. Ушел, не разбирая пути, не замечая ничего по сторонам. Как преступник с места преступления.
– Ты был у него в палате?
Аля возникла как из ниоткуда. Еще секунду назад в коридоре никого не было, и вот она уже рядом. Чья именно палата, уточнять было лишним. Олег зажмурился. Со свистом зло выдохнул.
– Был.
– Ясно. – Она сцепила ладони в замок и резко села на скамейку рядом.
С минуту оба молчали.
– Я не смог ему ничего сказать, – хлопнув ладонью по стене, выдавил Олег. – Не смог!
– Знаю.
Собеседник оглянулся. Во взгляде сквозил вопрос.
– Знаю, потому что вижу его каждый день, – Аля опустила лицо. – Вижу, какой он… И тоже не могу.
– Проклятие. – Олег снова отвернулся. – Так не должно быть. Это неправильно.
– А как правильно?
– Не так.
– Ты знаешь, как? Ты был у него в палате. Каково?
– Дерь*ово. Прости…
– Не за что.
Аля до боли сжала пальцы. В глазах щипало. Сейчас бы сбежать. Забиться в какой-нибудь темный угол и плакать. Реветь навзрыд. А ведь как хорошо было знать, что он рядом. Что приедет, что поцелует... Три недели иллюзорного счастья, и теперь занавес.
Оба смотрели каждый в свою сторону: он – в стену, она – в огромное окно напротив лавки.
– И что теперь будет? – Олег выговорил с трудом. В горле першило.
Аля пожала плечами.
– Через неделю Витю выпишут. Я остаюсь с ним. А ты…
– Саша, я не хочу! Не хочу, чтобы ты оставалась. Не хочу, чтобы была с ним. – Он еще раз звонко ударил ладонью о стену. Аля вздрогнула. – И ждать я не могу. Не железный. Родная…
– Нет.
Она встала. Часы на руке показывали шесть вечера. Скоро должна была придти мама, чтобы сменить ее. А значит нужно подготовить все, что может той понадобится. Помочь Виктору помыть руки перед едой и выдержать очередную схватку из-за поддерживающих чулок...
– Мне нужно идти, – Аля зачем-то застегнула самую верхнюю пуговицу на своей рубашке. – Мне нужно... – зарылась пальцами в волосы. – Прости, пожалуйста. Я знаю, что сама во всем виновата. Не нужно было…
– Саша! – Олег схватил ее за плечи, попытался притянуть к груди, но не тут-то было.
– Отпусти, – уперлась. – Хватит. Стоп.
– Не надо, милая.
– Олег, мне и так нелегко. Молю, не делай мою задачу еще сложнее. Если бы имелась хоть одна возможность остаться, я бы осталась. Пошла бы за тобой хоть на край земли. Но такой возможности нет!
Сердце ее, казалось, рвалось на части. К глазам подступили слезы. Но права на отсрочку больше не было.
– Витю выпишут, и я... Я поеду вместе с ним, – набрав полную грудь воздуха, она продолжила, – буду жить в его квартире. Столько, сколько понадобится. Потом начнется реабилитация: физиопроцедуры и медосмотры. Несколько месяцев. Не недель! И очень часто мне нужно будет находиться рядом, помогать.
– Но ведь можно что-то придумать? Ты будешь не в тюрьме.
– А ты сможешь меня ждать? – она замотала головой, словно собственный голос слышать было тошно. – Быть здесь, вдали от моря. Ждать неделями, не видя и не слыша? Зная, что и ночью, и днем я возле него. Убираю, готовлю еду, помогаю мыться...
– Проклятие!
– Пожалуйста... – Александра сделала первый шаг в сторону палаты. – Пожалуйста, постарайся отпустить меня. И я тебя отпущу. Пройдет полгода, может больше. Все закончится. Потом, если я еще буду тебе нужна – ты знаешь, где меня искать, а теперь... Еще день-два, и мы должны будем разойтись своими путями.
– Отпустить? – Олег впервые произнес вслух это ненавистное слово.
– Прошу.
– Отпустить… – губы сжались, запирая другие слова.
– Да.
Он тяжело вздохнул, но больше не проронил ни слова. Махнул рукой в сторону парковки, намекая, что будет ждать там. И пошел.
***
В тот вечер они так никуда и не поехали. Олег еще полчаса прождал Алю в приемном покое, а потом от нее пришло сообщение: «Не жди. Не смогу освободиться». Уточнять причину он не стал. Развернулся и зашагал к своей машине. Видеть кого бы то ни было или слышать не хотелось.
Заметив, как знакомый форд отъехал со стоянки, пошла на остановку и Аля. Сегодня она впервые солгала любимому мужчине. После ужина Витя сам попросил ее уйти, да и мама подоспела вовремя. Других дел не было. Она могла бы провести вечер, как планировала. Ужин в кафе, неспешная беседа. Но видеть Олега, смотреть в его глаза и делать вид, что ничего не произошло, не могла. И без того расставание дамокловым мечом висело над ними слишком долго. Она невольно привыкла к этому жуткому ожиданию, однако теперь в каждой секунде отчетливо слышалось неизбежное «прощай». Смириться с этим пока не получалось.
***
Три дня спустя.
– Может, ты зря в греческую регату не ушел? – лучший друг Сафронова, Коля, удивленно озирался по сторонам. Холостяцкое логово капитана было не узнать. Куда-то исчезла пыль, а новые светлые обои делали стены просторной «сталинки» еще выше.
Олег поморщился как от зубной боли. Смолчал. Только советов ему сейчас не хватало. На душе кошки скребли, и единственное, чего хотелось, – надраться вдупель, чтобы хоть ненадолго забыться. Три дня прошло с разговора в больнице. Три дня он не видел Александру, не звонил ей и не приезжал к дому. Три дня – целая вечность наедине со своими мыслями.
– Да нет, серьезно, – напирал товарищ. – В море время бежит незаметно. Сам знаешь. Пока суд да дело, глядишь, здесь и закончилось бы все.
– Слушай, отстань. По-человечески тебя прошу!
– Ай, дурак ты, Сафронов.
– Какой есть!
– Такой! И, к сожалению, исправит тебя только могила.
Без особых церемоний Коля прошел на кухню и, нашарив в навесном шкафчике непочатую бутылку виски, приступил к тому, зачем пришел. К душеспасительной попойке.
***
Разговор шел обо всем подряд. Коля хвалился успехами дочки и жаловался на загостившуюся тещу. Рассказывал последние новости о международных регатах и травил анекдоты. Подобное было ему в новинку. Кого-кого, а Сафронова подобным образом приводить в норму приходилось впервые. Обычно сам Сафронов всех выручал, но Коля справлялся. Виски лился рекой. Хохот звучал все громче. Через час слегка осоловевший хозяин наконец расслабился.
– Рассказывай, что там у тебя с этой девчонкой, – влив в себя очередной бокал янтарного напитка, друг откинулся на спинку дивана.
– Засада.
– Засада, я так понимаю, не от слова "засадил"?
– Нет, – горько усмехнулся Олег.
– Тогда все еще хуже, чем я думал. Намного хуже.
– Думал он... Наливай лучше.
Коля разлил еще по одной.
– Такими темпами, – временный бармен потряс пустой бутылкой, – мы с тобой экономику Ирландии поднимем.
– Да хоть Гондураса.
– Ага! Только печень у меня одна. Отечественная. К изыскам не привыкшая.
– Водки нет. Кушай, гость дорогой, чем богаты.
Больше друг не спорил. Принял как данность, что жестокому утреннему похмелью быть. Отсалютовал Сафронову бокалом и, кривясь, опрокинул в себя очередные сто грамм.
Хозяин разговорился только к середине второй бутылки. Не проронив ни слова об Александре, он рассказывал о заманчивом предложении Афанасия Плотникова вернуться в состав прежней команды, об успехах в клубе и высоком искусстве завязывания лифчиков на мачте. В последнем как всегда не обошлось без Валдиса.
– Хоть что-то в этом мире постоянно, – рассмеялся Коля. – А с Плотниковым ты что решил? Вернешься?
– Нет. Это пройденный этап.
– Так «Александра» в ближайших гонках участвовать не будет. У Строганова на верфях проблемы, не до регат ему.
– Знаю, – Олег провел рукой по колючему, покрытому рыжей щетиной подбородку.
– Только не говори, что ты всю зиму в клубе отсидеться думаешь?
– В питерском?
– Да.
– Ага. Осталось обучиться управлять ледоколом. – Он с усмешкой глянул на друга. – Всю жизнь мечтал!
Шутку Коля не оценил, но по новой налил.
– Так какие планы на самом деле? Давай, Сафронов, не томи.
– Грандиозные.
– А точнее?
– Точнее сказать пока не могу.
– Ну ты и… – Николай грязно выругался, но Олег на это лишь залился хохотом.
– Примерно тоже самое я сказал о себе, когда решился на… Кхм… Через неделю все будет точно известно. Тогда и скажу.
– Ну хоть намекни.
– Намекнуть? – он задумчиво посмотрел в свой пустой бокал. – Пришла моя пора. Все.
– Уф… – Коля махнул рукой. – Старец Фура*, блин.
Сафронов пожал плечами.
– Иногда ситуация оставляет крайне неприглядный выбор: загибаться от ожидания или податься куда подальше. А ждать… – Олег устало потер глаза и отставил бокал. – Я больше не могу ждать.
_____________________________
* Старец Фура – герой телепередачи «Форт Боярд», который загадывал загадки игрокам.
Глава 23. Бухта
Бухта – небольшой залив, отделенный
от моря мысами или островами.
Морской словарь
Опершись о подоконник в коридоре, Аля задумчиво смотрела на суетящихся людей. Разгар дня. Приемный покой. Больница напоминала разворошенный улей. Медицинский персонал, посетители и больные – все чего-то хотели. Спорили, причитали и торопились. Еще пять минут назад Аля тоже была участником этого забега. Послезавтра Виктора ожидала выписка. Врачи, как это было и перед операцией, заходили к нему, справлялись о самочувствии и смотрели результаты последних анализов. Строганов щедро раскошелился на такой уход. За его здоровьем следили лучшие специалисты, но соблюдение всех рекомендаций по-прежнему было на Але.
Виктор забывал самое элементарное. Норовил перехватить бутерброд перед сдачей крови или хлебнуть кофе из ее стаканчика. По мере того как стабилизировалось его общее состояние, трудностей, казалось, становилось все больше. Медсестры с сочувствием смотрели на молодую «невесту» больного. Врачи возмущались, когда из-за забывчивости пациента приходилось повторно направлять его на то или иное обследование. А она, Аля, терпела.
– Здравствуй, Александра, – Анатолий Борисович, заметив ее, не смог пройти мимо. – Как Витя? Какой сюрприз в очередной раз он нам преподнес?
– Сегодня без неожиданностей, – она улыбнулась и указала взглядом на свой стаканчик. – Кофе в палате я больше не пью.
– Сочувствую, – собеседник горько усмехнулся. – С мужчинами из семейства Строгановых просто не было никогда.
– Мне кажется, после операции стало только сложнее.
– Он еще не принял себя нового. Упрямый. Сопротивляется.
– Как жаль, что нет лекарства от упрямства.
Кардиолог снял свои очки, неспешно протер их бумажной салфеткой.
– В некотором смысле лекарство есть. – Он с секунду подумал, а потом продолжил. – Именно об этом я и хотел с Вами поговорить.
– Да? – Аля насторожилась.
– Пойдемте в мой кабинет. Там нам будет удобнее разговаривать.
***
Олег толкал перед собой тележку, параллельно сверяясь со списком покупок. Почти все, что запланировал, он уже нашел. Оставалось прихватить сущие мелочи: упаковку полиэтиленовых пакетов, зубную пасту и комплект щеток. Какими бы профессионалами ни были организаторы регат, а некоторые вещи они забывали напрочь.
Только Сафронов бросил в тележку пакеты, как зазвонил телефон.
– Слушаю, – ответил, не глядя на экран.
– Привет. Ты уже чемоданы пакуешь?
Олег по голосу узнал Ирму.
– Нет. Вещи собирать буду завтра. Сегодня закупаюсь необходимым.
– Да у тебя все распланировано!
– Иначе нельзя. Не тот случай.
– Значит, занят будешь?.. – в голосе женщины послышалась грусть.
– Буду, – Сафронов выждал паузу. – Но не настолько, чтобы не зайти попрощаться.
– О! Капитан, ты прелесть!
– Прелесть будет у вас к десяти, – перешел он сразу к делу.
– Утра?
– Да.
– Так рано? Мы даже не успеем ничего организовать.
– И не нужно! Я же не на тот свет собрался.
– Нет, ну так нельзя.
Сафронов вздохнул. Прощаться с друзьями было нелегко, но в своем решении он был уверен. Дольше оставаться в Питере не было смысла.
– Ирма, мне вечером надо будет с еще одним человеком встретиться.
– А по телефону?..
– Нет, – сухо.
– Что ж. Ладно, – почувствовав напряжение собеседника, Ирма решила отстать с расспросами. – Мы с Валдисом тебя ждем. К десяти так к десяти.
– Вот и отлично.
– До встречи, капитан.
– Пока.
Олег положил телефон в задний карман джинсов. Говорить о планах по телефону было легко. Одна встреча, другая встреча… Словно алгоритм какого-то процесса. «Только как оно будет в жизни?» – этот вопрос не давал покоя. Сможет ли с легкостью расстаться с любимой? Отпустить, как она просила. Принесет ли расставание облегчение обоим?
***
– Я уже говорил Вите: ему очень повезло, что такая девушка находится с ним рядом. – Анатолий Борисович устроился в удобном кресле напротив Али. – Он это понимает, но своими действиями...
Врач задумался. Вспомнился упертый, как ледокол, Строганов-старший. После второго инфаркта тот горько пожалел, что не согласился на операцию, однако было поздно. Теперь пациентом кардиолога стал его сын.
Александра терпеливо ждала продолжения.
– Дорогая моя, обычно о женах говорят, что они – правая рука мужей. Вы же, еще не став женой, превратились для Вити и в правую, и в левую руку. А иногда, мне кажется, еще и головой его подрабатываете.
– Не совсем Вас понимаю, доктор.
– Вы слишком сильно опекаете его.
– Но... – Аля опешила.
– Александра, поймите: для него необходимость принять ответственность за свое здоровье не менее важна, чем физическое восстановление.
– И я мешаю этому? – она закусила губу.
– Делать что-либо за другого – плохая помощь, – доктор грустно улыбнулся. – Вы с головой ушли в его заботы. А что осталось ему? Еще чуть-чуть, и Витя станет как старик брюзжать даже из-за комочков в манной каше. Верите?
Она, закрыв глаза, кивнула.
– Он вот-вот перестанет ценить ваши старания. Привыкнет, – продолжил кардиолог, – и прогресс затормозится. А ведь операция затевалась не для этого.
Повисла пауза.
– И что мне делать? – наконец произнесла Аля.
Сама она уже догадывалась, к чему ведет врач, но не могла поверить.
– Ничего.
– То есть?
– Не делайте ничего. Дайте ему хотя бы день. Здесь, в больнице, достаточно специалистов, чтобы помочь в случае необходимости. А Вы... – он снял очки и весело подмигнул. – Считайте, что я дал вам выходной.
– Но он... – она хотела сказать "забудет принять лекарства", однако промолчала. Медсестра всегда напоминала о таблетках. – Он даже душ принять не сможет.
– Ничего страшного. Помоется уже дома. – Анатолий Борисович был не преклонен. – Скоро Витя будет полностью под вашей опекой. Вам понадобятся все силы и терпение. Небольшой урок, я уверен, пойдет ему только на пользу.
***
Уже дома Аля еще раз прокрутила в голове разговор с доктором. Вспомнила и реакцию Виктора на извинение за то, что завтра не придет. Строганов, казалось, расстроился, но тут же взял себя в руки. Она даже не успела проговорить заготовленную речь, как он приказал отдохнуть хорошенько и уткнулся в какие-то документы. Неожиданно собранный. Словно ничего необычного не произошло.
Они расстались два часа назад, сразу после ужина, но Але все еще не верилось, что у нее целые сутки в распоряжении, и нет никаких дел. В голове не укладывалось. Незапланированная свобода сбила все планы. Как теперь быть? Чем занять себя, чтобы не думать о том, о чем думать нельзя? Вопросы всплывали один за другим. Ответов не было.
С письменного стола на хозяйку заинтересованно взирал Юнга, а она, поджав под себя ноги, сидела в кресле и думала. Взгляд все чаще останавливался на потрепанной записной книжке. Там, на двадцать пятой странице, это почему-то запомнилось точно, был записан адрес Олега. Он сам его оставил. Написал карандашом, пока она красила губы после очередного украденного поцелуя. "О поцелуях думать сейчас нельзя!" – мысленно приказала себе Аля.
– Нельзя, – повторила вслух.
Кот потянулся, глядя на нее, а потом, будто насмехаясь, зевнул.
– А может, ему не до меня? – потерла ладонью губы.
Думать о том, что Олег вычеркнул ее из своей жизни, было горько. За три последних дня он ни разу не позвонил. Он попросту исчез. А скоро, с выпиской Виктора, предстояло исчезнуть и ей. Последние сутки свободы.
– Мы даже не попрощались, – Аля зарылась пальцами в волосы. – Он был так зол.
Единственный собеседник кот эгоистично завалился на спину.
– А тебе лишь бы пузо чесали! – она протянула руку к столу, на котором по-барски возлежал питомец, но взгляд вновь уткнулся в записную книжку.
– Нет! Нет. Глупости, – остановила себя. – Если я к нему поеду… Ничем хорошим это не закончится.
То ли подтверждая, то ли опровергая прозвучавшие слова, Юнга изловчился и ударил ее лапой по руке.
– Вот нахал! – Аля рассмеялась. – Надо на тебя пожаловаться. Вот сейчас позвоню и расскажу твоему поставщику, что ты плохо себя ведешь.
Мысль о простом телефонном разговоре мгновенно подняла настроение. Александра вынула из сумочки смартфон и нашла нужный номер. Поговорить с Олегом по телефону – что может быть проще? Нажать одну единственную кнопку, дождаться, когда он снимет трубку и слушать… Слушать любимый голос. Впитывать каждое слово, неважно какое. «А потом все время разлуки вспоминать и ругать себя за трусость» – печально подытожила девушка, и всю радость как ветром сдуло.
Прошла минута. Кот, растопырив усы, внимательно следил за своей хозяйкой. Он молчал, как и телефон. Кнопка вызова так и не была нажата. Экран погас, и узкая женская ладонь медленно потянулась за стареньким блокнотом, что лежал на столе.
***
Звонок в дверь раздался неожиданно. Олег только вышел из душа, единственное, что было на нем, – белое махровое полотенце, обернутое вокруг бедер. Не самая лучшая форма для встречи гостей. Чтобы не попасть впросак, он глянул в дверной глазок и сначала не поверил увиденному. В коридоре стояла Саша. Его Саша. В просторном вязаном свитере и узких, подчеркивающих длинные ноги джинсах.
Медлить Сафронов не стал. Боясь, что девушка за дверью растает как видение, быстро открыл замок и распахнул дверь.
– Здравствуй, Олег, – Аля нервно сглотнула. – Я…
– Ты…
– Пришла попрощаться.
Оба втянули в себя воздух, как солдаты на смотре.
– Войдешь?
– Нет... Да, – запуталась. – Конечно.
– Прошу! – Сафронов по-хозяйски взмахнул рукой, приглашая гостью внутрь.
Не чувствуя ног, та сделала пару шагов. А затем, услышав щелчок закрывшейся двери, невольно прижалась спиной к стене.
– Я сейчас оденусь, – Олег поправил полотенце. – А ты осматривайся. Будь как дома.
– Спасибо.
Аля густо покраснела, будто только сейчас заметила, что хозяин не совсем одет. Взгляд мимоходом скользнул по мускулистой груди вниз, остановился на золотистых завитках внизу живота. От увиденного мгновенно стало жарко. Олег был красив. На Кальяри они оба слишком торопились, чтобы разглядеть друг друга, но теперь... Перед ней стоял сильный, высокий мужчина, тело которого не было похоже на так знакомое ей тело Строганова. В нем не было аристократизма и зрелого изящества. Оно, будто высеченное из камня, заявляло о мощи и воле. Манило прикоснуться. Пройтись губами по загорелой коже.
Боясь, что сейчас натворит глупостей, Аля отвела взгляд в сторону. Но было поздно. Олег прочитал ее реакцию по лицу. Глаза его потемнели.
– Саша, посмотри на меня. – Он уперся руками в стену по обе стороны от нее.
Она, казалось, перестала дышать.
– Милая, пожалуйста, – повторил шепотом, обжигая дыханием щеку.
В голове как будто что-то перемкнуло. Ему до чертиков нужен был Сашин взгляд. До безумия, словно вся жизнь от него зависела. Каждая мышца в теле напряглась от ожидания. Пальцы сжались в кулаки.
– Сладкая... – губы коснулись ключицы.
Всего лишь одно прикосновение. Даже не поцелуй, но и его хватило. В тишине послышался короткий стон – Аля сдалась.
– Олег, – прошептала, обнимая его за плечи. – Пожалуйста… – повторила, прижимаясь всем телом.
После этого соображать перестали оба. Олег, словно выпущенный на волю хищник, набросился на девушку. Она даже глазом моргнуть не успела, как он задрал до самой шеи ее свитер и спустил чашки бюстгальтера.
– Моя, – прорычал, целуя нежную грудь, покусывая соски. – Моя, – расстегнул джинсы и тут же пальцами проник под кружево белья. – Моя! – шалея от возбуждения, толкнулся в уже влажный вход.
Аля всхлипнула от острого наслаждения. Выгнулась, бесстыже подставляясь для ласки. Длинные месяцы одиночества, страх потери превратили в пыль последние крохи гордости. Она хотела его. Безнадежно, отчаянно желала стать частью. Любить и хоть на время забыть о «потом».
– Милый, – губы задрожали. Ладони ухватились за сильные плечи, а ноги подкосились. – Да...
Часть 2.
Александра пришла в себя, лишь когда ощутила под спиной прохладное покрывало кровати, а над собой – горячее мужское тело. Олег был совершенно голый. Полотенце он потерял где-то между прихожей и спальней, и это его, казалось, совершенно не волновало. Возбуждение уже захватило разум. Поцелуи стали жарче, а дыхание чаще.
Нетерпение чувствовалось в каждом движении. У Али внутри все обмирало, когда Олег жадно целовал нежную грудь и пальцами настойчиво ласкал клитор. Она отчаянно хотела ответить, доставить ему такое же наслаждение, но руки немели. Не слушались, будто не знали, как прикасаться к мужчине. Сафронов был ураганом, сметающем все на своем пути, не знающим стеснения, дерзким и жадным. Он не спрашивал, не заглядывал в глаза после каждого шага. Не церемонясь, как куклу вращал ее в своих сильных руках, переворачивал с живота на спину и обратно. Ему всего было мало.
Аля задыхалась от наслаждения. Что-то незнакомое, пугающее толкало ее быть смелее, забыть про стыд, но не получалось. Робела, будто невинная девушка. Все было ново, слишком горячо. Не похоже на близость, которую знала до этого. Для Олега она не была китайской вазой. Его ласка граничила с грубостью, объятия – с тисками, а страсть – с помешательством. Аля чуть не плакала от удовольствия. И во всем препятствовало лишь одно – она сама.
«Что со мной?» – чуть не произнесла вслух, когда в живот уперся твердый член.
Олег, будто почувствовал замешательство, остановился.
– Что такое, родная?
Александра хотела сказать «нет», но из груди вырвался предательский стон. Тело не желало подчиняться разуму. Оно плавилось под напором мужских ладоней и губ.
– Я делаю что-то не так? – Сафронов резко крутанулся, усадив девушку на себя.
Аля облизала внезапно пересохшие губы. Нужно было успокоиться, расслабиться. Это не предательство. Она может, она свободна...
– Все идеально… – щеки начали гореть. – Просто я… Я чувствую себя такой неуклюжей, – маленькая ложь во спасение.
– Нет. Ты совершенство. – Пальцы мужчины заскользили по бедрам, стиснули ягодицы.
– В таком случае я самое неуклюжее совершенство.
– Ты фантастическая. – Олег притянул ее к себе, хватая губами нежный сосок. Обвел языком по кругу и легонько укусил.
Аля вздрогнула. По телу прокатилась горячая волна удовольствия, и чтобы не рухнуть, пришлось упереться руками в матрас.
– Еще, – глухо прошептала.
Повторять дважды не пришлось. На этот раз любовник действовал настойчивее. Грудь запылала, когда он принялся посасывать, осторожно покусывать острые вершинки, сжимать и гладить пальцами. Теряя всякий контроль над своим телом, Аля задрожала.
