Текст книги "Непростая служанка (СИ)"
Автор книги: Мария Левая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
Глава 6
Филису не спалось. Светившая сквозь окно луна проникла в глаза даже через сомкнутые веки, мешая спать. Солянка из мыслей болталась в голове, не позволяя уснуть. «Есть ли что-либо, что заставляет Вас вставать с первой зарей, ради чего Вы продолжаете жить?» – вопрос Марины не давал покоя. Как только он прозвучал, сразу поставил Филиса в тупик. Раньше герцог Сквалло не задумывался над этим, предельно четко видя свою цель и свое предназначение, но после…
Филис уже давно понял, что к новой служанке он относился совсем не как к прислуге. Было в ней что-то особенное, несвойственное ни одному человеку, которых герцог Сквалло когда-либо встречал. Но что именно особенного было в Марине, мужчина понять не мог. Она была умна, но на свете много умных людей. Открыта, но и такими полон мир. Добра? Весела? Остра на язык? Нет, все не то: таких девушек Филис встречал не раз.
Мужчина все ворочался на липких от пота простынях, пытаясь отыскать ответ, но это было сложнее, чем Филис предполагал. В итоге, не в силах бороться с несвоевременной бодростью, он решил прогуляться.
На самом деле, четкого маршрута у герцога не было: он просто брел, куда ведут ноги, наслаждаясь едва заметным, но таким необходимым в жуткую жару ветерком и созвездиями, вырисовывавшимися в черном как уголь небе. Увлеченный теми же мыслями, которые мучали его в постели, Филис сам не заметил, как дошел до домика прислуги. Скорее всего, он бы прошел мимо, если бы не услышал из одного окна знакомый голос, шепчущий какую-то историю. Любопытство превысило все привитые с детства правила этикета, и мужчина пристроился под окном.
Марина, а по голосу Филис легко узнал новую служанку, рассказывала дивную историю о морских девах, прекрасных дворцах бесконечной любви и сильной двире, способной преодолеть все препятствия на пути к мечте будь то волшебное проклятье или жуткое подводное чудовище.
Филису эта история пришлась по душе. Он так заслушался, что потерял бдительность и почти попался, когда служанка решила прикрыть окно. Вовремя спохватившись, герцог успел уйти незаметным и вернулся в замок. Уже на грани сна к нему в голову пришла идея, попросить свою ученицу сочинить еще одну историю. В том, что она именно сама придумала, а не прочитала в книге, мужчина не сомневался, ведь ни разу не встречал ни то, что эту историю, а даже аналогов.
Той ночью Филис спал так крепко, как никогда раньше. И из-за того, что Зун не разбудил его как обычно (видимо заботясь о здоровом сне товарища), проснувшись, герцог с изумлением обнаружил, что проспал до обеденного времени.
***
Едва уловимый шорох разбудил меня среди ночи. В полной темноте невозможно было что-либо разглядеть, но свечу я зажигать не спешила: если во мраке кроется что-то зловещее, я не хочу встречаться с ним взглядом. Немного прислушавшись, я поняла, что звук идет от кровати Винны. «Наверное, она скоро заснет,» – такая мысль появилась у меня в голове, давая полное право не беспокоится и постараться снова задремать. Однако это у меня не вышло. (Как же я иногда жалела об отсутствии телефона, помогающего побороть бессонницу.) Винна все никак не прекращала шуршать одеялом. Видимо, сон в такую жару просто не шел ей на ум. Мне теперь тоже.
– Винна, – шепотом позвала я, – ты почему не спишь?
В глубине души я надеялась, что она не ответит, и я смогу продолжить спать. Как бы не так; почему в этом мире никогда не случается так, как хочу я? Где моя прошлая удача?
– Прости, я разбудила тебя? – также шепотом спросила девушка. – Мне приснился плохой сон. Я постараюсь быть тихой.
Я постаралась не вздохнуть, чтобы не разбудить остальных. Может, Винна и выглядела на пятнадцать лет, но иногда она была словно десятилетняя девочка. Может, представители ее расы взрослели по-иному. Интуитивно и наощупь я прокралась к ее кровати: свечу зажигать было нельзя, ведь свет мог разбудить других обитательниц комнаты.
– Очень плохой сон? – я присела на край кровати и подобрала ноги.
– Да, очень грустный, – согласилась фитра.
Благодаря племянникам, я знала, как бороться с ночными кошмарами.
– Винна, хочешь, я расскажу тебе историю, она успокоит тебя, и грустных снов не будет? – По молчанию я поняла, что она согласна и готова слушать, и начала рассказ. – В море, синем как васильки, глубоко-глубоко среди невиданных цветов и деревьев живут двиры…
Сказки всегда помогали усыплять детей, и я рассказала свою самую любимую – сказку о русалочке, которую помнила без всяких подсказок. Правда, некоторые моменты пришлось изменить, чтобы они соответствовали этому миру. В моей версии русалки превратились в двиров, вместо ног Русалочка попросила способность переносить сухую погоду, и, конечно, я изменила финал Андерсена на финал Диснея.
В какой-то степени я чувствовала родство с Русалочкой: мы обе были чужими для того мира, в который попали, обе лишились возможности вернуться домой, обе потеряли что-то из прошлой жизни. Правда, в отличие от меня, Русалочка осознано выбрала такую жизнь.
– У тебя складно получается, – услышала я шепот. Всю сказку Винна не проронила ни слова, и я думала, что она уже спит. – Марина, ты точно не в родстве с нердами? Только они так складно рассказывают.
Слова Винны не были неправдой. Почему-то люди в этом мире совсем не стремились сочинять истории, зато произведения своих длиннохвостых соседей обожали, скупая фолианты за баснословные деньги. Именно из-за ценности чернил, которыми рукописи написаны (а делались они из крови нердов), книги не были доступны большинству населения. Усыпляя Винну, я об этом подзабыла.
– Это будет наш с тобой секрет, ладно, – заговорщески шепнула я.
Вскоре моя собеседница засопела, и я тоже перешла на свою кровать.
***
Закончив уборку, я плюхнулась в одно из кресел. Как же болят ноги! Хорошо, что уроки письменности со Сквалло проходят сидя. Обычно герцог всегда приходит в книжную раньше меня, но сегодня он припозднился. Воспользовавшись отсутствием моего учителя, я прикрыла глаза, чтобы немножечко вздремнуть. проснулась я от того, что кто-то легонько тряс меня за плечо. Продрав глаза, я увидела Сквалло.
– Надеюсь, твой сон был хорош, – он склонился так близко, что я смогла рассмотреть блики лампадного света, в его серебристо-серых глазах.
– Милорд, – я тут же вскочила с кресла, разгладила складки на платье, поправила взъерошенные волосы, – я лишь слегка отдохнула перед занятием. Какую историю я должна прочитать на этот раз?
Мне, действительно, не терпелось начать наш урок. Это были единственный раз, когда мы могли находиться близко друг к другу, и я, конечно, старалась ловить каждый момент прикосновения его рук к моим, каждый его взгляд, казавшийся мне ласковым и немного любящим (надеяться на взаимность было глупо – уж слишком разное у нас положение – но предаваться мечтам мне никто не запрещал), каждое его слово, произнесенное властным, гипнотическим голосом, от которого сердце проваливается в пятки, а по животу клейким медом растекается адреналин. Чем больше я была со Сквалло, тем больше находила в себе признаков влюбленности. И я совершенно не возражала.
К моему удивлению герцог подошел не к полкам с книгами, а к столу, стоящему в глуби книжной. Оттуда он вытащил стопку пергамена (тут книги писались только на нем; старая традиция заядлых консерваторов) и скляночку чернил.
– Надеюсь, твоя память достаточно хороша, и ты помнишь вид письмен? – все это мужчина протянул мне.
На память я пожаловаться не могла, и совершенно правдиво кивнула. Сквалло довольно улыбнулся и подвел меня к столу, за который и усадил.
– Милорд, что я должна писать?
Я ожидала какие-нибудь тренировочные предложения, вроде «Мама мыла раму», но мой учитель снова удивил меня.
– Прошлой ночью сон никак не мог сморить меня, – наклонившись надо мной, он почти прошептал мне это в ухо, отчего мои щеки тут же вспыхнули, – желая прогнать тяжелые думы, я шел недалеко от дома, где живет прислуга, – я слушала внимательно, не перебивая и догадываясь, о чем он говорит. – Из одного окна услышал твой голос, что сказывал историю, по моему нескромному мнению, недурную. Хочу, чтобы ты написала историю для меня.
– Милорд, разве не только нердам позволено книги писать? – произнеся это, я невольно облизнула губы. То ли предложение было таким ’’вкусным‘‘, то ли они пересохли от мимолетного внутреннего тепла.
– Конечно, не только им, нерды же просто преуспели в историях, – он выпрямился, и я наконец перестала чувствовать смущающий жар на щеках – Мир, приходящий к нам во снах, так прекрасен разнообразен: от сверкающих звезд неба, до загадочных водных глубин – он манит и чарует. Твоя история очаровала меня не меньше, самых дивных сказов пустыни – он начал восхвалять меня. – Ты первая из людей, кто наделен талантом нердов, представь, какое ты событие для нашей расы! – на его щеках заиграл неожиданный румянец энтузиазма, а в глазах заплясали огоньки. – Ты станешь известна далеко за пределами Саведо!
Он знал, на что давить. С самого детства, еще в моем родном мире, я мечтала о знаменитости. Встречи с влиятельными людьми, блеск славы, толпы поклонников – все это живо представилось перед моими глазами. И, благодаря моей феноменальной памяти, начитанности и знаниям из прошлого мира, я знала, как этого достичь. Ведь тут плагиат никто не заметит. Энтузиазм Сквалло передался и мне, и я согласно кивнула.
– Но у меня есть условие, – возможно, это звучало слишком дерзко, но мужчина тоже мог иметь выгоду от моих рассказов, ведь именно он научил меня писать, – писать я буду в книжной, и Вы не смеете вмешиваться в историю.
Конечно, я не могла выгнать герцога из его же библиотеки, но обзавестись местом тут я должна была из принципа.
– Но я буду присутствовать, – Сквалло согласился, и моя писательская карьера началась.
Глава 7
Размашистые, слегка кривоватые буковки, вторя моим мыслям, ложились на пергамен, залитый тусклым светом свечи. Сквалло склонился над еще одним столом в углу книжной и занимался важными бумагами. Тишину нарушал только скрип обоих перьев. Идиллия.
Это уже не первый вечер, который мы проводили так. Я писала книгу, попутно спрашивая у моего наставника, как выглядит то или иное слово, а мужчина занимался своими феодальскими делами. Иногда наши разговоры заходили дальше грамматики и орфографии. Не знаю, все ли аристократы тут такие же добрые, как Сквалло, но мне почему-то хочется верить, что он такой единственный. Нет, я отнюдь не идеализирую герцога: он бывает вспыльчив и нагл, чересчур любопытен, но все его недостатки перечеркиваются положительными качествами.
– Позволь все же взглянуть на твою историю, – раздался мужской голос над ухом. – Она создается для меня, разве не буду я прав, если взгляну?
Увлекшись сюжетом, я почти не заметила, как герцог подошел к столу. К счастью, я успела закрыть текст руками прежде, чем Сквалло его увидел. В ответ на его просьбу, я лишь отрицательно покачала головой, и герцог отошел. Показывать недоделанную работу не было никакого желания. Его комментарии могли только сбить меня, а в успехе истории я была уверена, ведь уже читала ее.
Я снова вернулась к работе, но настрой уже сбился. Хотя книги и заимствовались из моего прошлого мира, мне все равно нужно было придумывать массу деталей, чтобы книга вписалась в реалии этого мира. Без пресловутого вдохновения тут никак не обойтись, а Сквалло своим вопросом спугнул его.
– Милорд, а чем занимаетесь Вы? – спросила я, чтобы в отместку отвлечь его.
Мужчина не ответил, даже не посмотрел в мою сторону. Неужели не слышал? Я прокралась к нему и хотела снова задать вопрос. На столе лежала выцветшая карта, явно не первой свежести, на которой Сквалло что-то чертил. Очертания материков и озер плавно вырисовывались на бумаге.
– Вы восстанавливаете карту?
Кажется, мой вопрос застал его врасплох: Сквалло едва заметно дернулся, отчего чернила растеклись по только что прорисованной стране.
– Да, – в голосе слышались отчетливые нотки недовольства.
Его можно было понять: чернила в этом мире стоили баснословные деньги, и Сквалло, может, и был одним из богатейших людей королевства, старался их экономить. Мысленно я приготовилась к ругани, но ее не последовало. Герцог пару раз вздохнул, пару раз выдохнул и взялся показывать мне места на карте.
– Это наше королевство Труиз – пальцем он указал в центр карты, куда и заползло чернильное пятно, поглотив больше половины. – А вот это – столица Кадринес.
Я, будто завороженная, следила за пальцем, то и дело перескакивающим с места на место, и также внимательно слушала рассказы его обладателя. Сквалло терпеливо раскрывал передо мной карту его мира, показывая то большой и просторный Стаех – владения нердов, что находится в Великой пустыне Спеуриа, то ледяной и каменистый Шитреп, где живут не привередливые фитры, то лес Оклар или горы Висмура, любимое место охоты абаров.
Из этого урока географии я узнала, что столица империи двиров – Декра – несмотря на то, что находится на дне моря, сияет так, что заметна с суши; что в снежном Успоре готовят лучший грог в мире и катают на самых резвых оленях; что в Сшузе самые дорогие и великолепные улицы, здания и храмы, а все нерды там баснословно богаты и также баснословно скупы и горделивы, а самые вкусные фрукты созревают на плантациях в поселение Вранбу на одноименном острове.
Рассказы о морях, лесах, горах, пустынях и равнинах привлекали меня с самого детства, а узнавать про неведомый мир было еще увлекательнее. С каждым словом Сквалло перед моим взором будто рисовались те страны и города, которые он называл. К сожалению, карта быстро кончилась.
– Ого, милорд так много стран посетил, – изумилась я.
– Ты ошиблась, я не бывал ни в одной из этих мест, – он на секунду задумался и добавил. – только в Кадринесе и на острове Вранбу и то лишь неопытным юнцом.
– Почему же так? Разве денег у Вас недостаточно?
– Денег достаточно, отсутствует время, – мне показалось, что Сквалло грустно вздохнул.
Быть феодалом, действительно, очень утомительно. Управление герцогством занимает так много времени, что не остается на путешествия. Это было очень печально, ведь по рассказу Сквалло и его вдохновленной речи о мире я поняла, что он бы очень хотел посетить хотя бы одно из этих государств. Я, если честно, тоже бы хотела, но была ограничена и отсутствием времени, и финансово. Теперь увидеть эти государства и их культурные и природные богатства стало моей мечтой. Как жаль, что в этом мире нет приспособления, например самолета, чтобы за пару часов облететь страну.
– Какие интересные идеи приходят тебе в голову, – неожиданно проговорил Сквалло, не отрываясь от своего занятия.
Я что, настолько замечталась, что сказала последнюю фразу в слух?
– У меня есть знакомый, кому бы понравились твои идеи, – продолжил мужчина, – да и ты сама бы ему очень понравилась.
– А Вам я нравлюсь? – слетело у меня с языка против воли.
Герцог посмотрел на меня как-то слишком пристально. Мне показалось, что он собирается взглядом прожечь во мне дыру. За внезапный вопрос мне стало вдруг очень стыдно, хотя и до этого мои вопросы, невольно слетающий с языка, ставили Сквалло в тупик.
– Уже поздно, – резко сказал он. – Иди.
Сквалло меня прогоняет? Раньше он так не делал: либо нас всегда прерывал Зун, либо мы вместе решали закончить очередные занятия, но Сквалло ни разу не прогонял меня. Видимо, все на свете бывает впервые. Неужели, это из-за моего любопытства?
– Прошу прощенья, если мой вопрос обидел Вас, – как можно вежливее проговорила я, пристыженно закусив губу. – Добрых снов, милорд.
***
Почему он меня прогнал? Неужели, этот вопрос был бестактнее многих предыдущих, заданных мной? Не нужно было спрашивать. Дура! Почему я не уследила за языком?! Теперь Сквалло, наверное, разозлился на меня. «А Вам я нравлюсь?» – мысленно передразнила я себя. Это слишком маловероятно. Как я могу ему нравиться? Он – герцог, а я– никто. Дальше теплых отношений и этого гуманитарного эксперимента зайти ничего не должно. Конечно, я могла молча влюбляться и мечтать, будто это может быть взаимно, но путать мечты и реальность не стоит.
От досады на саму себя я пнула лежащий на пути камешек. Тот с гулким «Бзяк» стукнулся о стену стоящего неподалеку дома прислуги. Я заметила всех своих соседок на улице. Они о чем-то оживленно беседовали друг с другом и стоящим рядом Зуном и выглядели слишком бодро для столь позднего времени.
– Милая, – заметив меня, Мэлизент начала махать рукой, как бы подзывая к ним, – иди сюда, у нас Полуночный раут!
Я подошла ближе. Судя по корзинкам в руках девушек, они задумали устроить пикник. Видимо, именно его они называли Полуночным раутом. Что ж, я совсем не против принять участие. После разговора со Сквалло мне нужно было развеяться.
– Так все готовы? – Криста, как самая старшая и ответственная проверила все вещи еще раз. – Тогда пошли.
Шли мы недолго, во всяком случае, я не успела сколько-нибудь устать, и вскоре, миновав ворота замка, расположились на открытом месте недалеко от ближайшего лесочка. Тут же были расстелены два покрывала, из корзины Зун достал бутылку вина и бутерброды. Я хотела было разжечь костер, но на меня посмотрели, как на ненормальную, и идею пришлось оставить.
– За что пьем? – Криста подняла свою чашу с напитком, другой рукой передала порцию Мэли.
– За тебя, красавица, что все так ладно сообразила, – Зун плюхнулся рядом с ней и, не дожидаясь остальных, опустошил свою чашу.
– Жулик! – усмехнулась в ответ наша старшая, покраснев лицом. – Ты ко мне не клейся. Я ж замужняя была, больше не желаю.
У этих двоих явно что-то было. Во всяком случае, Крис на словах отказывала, но отнюдь не выглядела противящейся, когда Зун, что-то нашептывал ей на ухо. Я решила им не мешать и отползла к Мэлизент. За столь непродолжительное время мы с ней успели достаточно хорошо подружиться, и я не стеснялась задавать вопросы.
– И часто у вас так?
– Как? – Мэли выпила лишь чашу вина, но по покрасневшим щекам было заметно, что она уже успела захмелеть. – Зун с Крис всегда лопочут. Она хоть и говорит, что против, но ей-то нравится.
– Нет, я про такие ночные посиделки.
– А, Полуночный раут… Каждые две луны на него ходим. Ты теперь тоже будешь, – и усмехнулась, будто бы отличной шутке.
Получается, они часто собираются ночью, чтобы выпить вина и посмотреть в ночное небо. Хорошо, что в этот раз меня тоже взяли: звезды тут очень красивые и яркие. Я даже начала искать знакомые созвездия, и очень удивилась, когда смогла разглядеть парочку. Интересно, а Сквалло тоже любит любоваться ночным небом, или ему это все безразлично? Нет, наверное, все-таки любит: мне показалось, что такие вещи вполне в его духе.
– Мэли, а расскажи про Луну и Солнце, – к нам подсела Винна, единственная из всей компании, кто отказался от вина.
– Но, ты же и так это знаешь, – блондинка погладила фитру по голове, растрепав серебристые волосы.
– Но Марина то не знает, – упрашивала та. – Ну прошу, ну ты же любишь болтать, – пять сине-зеленых глаз умоляюще уставились на нее. Где только Винна научилась щенячьему взгляду?
– Ладно-ладно, – согласилась Мэлизент. – Милая, она мне правду сказала: ты не слышала историю о появлении Светил?
Я кивнула: среди мифов в библиотеке Сквалло такой мне не попадался (или я его проглядела), откуда мне было еще знать о нем?
– Тогда слушай, – он опрокинула еще одну чашу вина, и начала. – Еще нося имя Теивас, всесильное божество Агнус вознамерилось отделить темное время от светлого, вырвав свой правый глаз и поместив его на светлое небо. Люди, появившиеся позже, нарекли его Солнце. – она ненадолго замолчала и снова продолжила. – Но людям было мало одного Солнца, стали они жить не только светлым временем, но и временем темным. Пришел первый король людей Эзекил к божеству и просил у него света и в темное время. Согласился Агнус и вырвал левый глаз и поместил его на темное небо. Люди нарекли его Луной и тоже радовались ему. Так появилась на небе Луна, и звездами стали кровавые капли из божественного глаза, – сделав очередной глоток, Мэлизент закашлялась и прервала рассказ. Мы с Винной тут же принялись стучать ее по спине, и вскоре кашель прекратился.
– Опять про ночные светила рассказываешь? – подошедшая Криста мило подмигнула нам.
– А чего не рассказать то? – натянула улыбочку Мэли. – Милая не ведает, поведала я.
– А что, верно не ведаешь? – спросил у меня Зун, пожевывая бутерброд. – Или герцог не рассказывал?
– Глупости ты говоришь, – вступила в разговор Винна, – с какой такой интересности милорд должен Марине про Светила говорить?
Про свои уроки письменности со Сквалло я никому не говорила, как и про то, что пишу для него книгу. Знали об этом только три человека: я, он и Зун, то и дело застающий нас за процессом, – и никто другой знать был не должен. Во всяком случае, я этого не хотела, отчего злобно зыркнула на паренька, чтобы не смел выдавать мой секрет. Но то, похоже, был сильно захмелевший, и рот закрывать не собирался.
– А ты не знала? – Зун сделал удивленные глаза. – Его Светлость – мне показалось, или это прозвучало с иронией? – учит нашу милочку писать да читать. Каждый день, – последнюю фразу он произнес особенно отчетливо, чеканя каждое слово.
– Что значит каждый день? – Криста серьезно на меня посмотрела. – Марина, это правда?
Я пристыжено опустила взгляд. Боже, никогда не думала, что меня будут порицать за учебу!
– Каждый день – значит каждый день, – не унимался Зун, – а про уроки пусть сестренка сама расскажет.
Под пристальным взглядом трех девушек мне пришлось все выложить: и про уроки словесности, и про уроки письменности, и про книгу. От себя я добавила, что герцог ставит со мной эксперимент, хотя и не была в этом уверена. Я ожидала укоров в свою сторону за столь близкое общение с хозяином, но никто не стал меня ругать. Наоборот, мои соседки даже больше воодушевились, и весь вечер расспрашивали меня обо всех подробностях наших встреч.
***
– А Вам я нравлюсь? – произнесла она свой невинный вопрос, и дыхание сперло.
Конечно, вопрос не был столь неожиданным: Филис понимал, что рано или поздно его ему кто-то задаст. Правда, он не ожидал услышать его так скоро, и уж тем более не думал, что его о таком спросит ученица-служанка. Филис против воли посмотрел на нее. Марина была симпатичная: конечно, первой красавицей Труиза ее было не назвать, но и страшной тоже. Вытянутое, словно от удивления лицо в обрамлении наспех собранных светлых волос, высокий рост, объемные губы и пронзительные карие глаза.
Глаза – вот, что привлекало в ней. Они были похожи на глаза испуганного, но любопытного и озорного олененка. Карие, почти древесные глаза в сочетании со светлыми волосами Филис еще не встречал ни у кого. Все необычное всегда будоражит любопытство, манит и зовет. Только сейчас, пристально глядя на Марину, он смог рассмотреть их подробнее, но этого было недостаточно.
Поймав себя на мысли, что уж больно долго он смотрит на девушку, Филис отвернулся.
– Уже поздно, – резко сказал он. – Иди.
Объяснять ей что-либо не было желания; да и нечего было объяснять. Филис сам не понимал, почему этот вопрос заставил его реагировать так, и какой ответ, он тоже не догадывался. Марина ушла и только тогда он смог искать это объяснение.
«А Вам я нравлюсь?» – звучало в голове. Филису она нравилась, в какой-то степени. Внешность Марины мужчине была, определенно, по душе. Нравился ему открытый и веселый характер девушки, нравилось ее любопытство и нравился ее энтузиазм. Но она, скорее всего, интересовалась не этим. Филис не был знатоком женщин, но от кузины знал, что такие вопросы девушки задают, когда хотят знать про любовь. Можно ли любить почти незнакомого человека?
Если подумать, он знаком с Мариной совсем мало, всего четыре луны, последние две из которых она с завидной регулярностью лезла к нему в мысли. Много ли он о ней знает? Он знает, что когда она смущается, у нее краснеют кончики ушей, что заметно сквозь светлые волосы; знал, что, когда она пишет, пальцами свободной руки выстукивает на столе только одной ей известный шифр; знал, что если она о чем-то задумалась или замечталась, то обязательно будет либо крутить прядь волос, либо грызть кончик пера. Знала ли она что-либо подобное о нем?
Но и не знал о Марине Филис многого. Не знал, о чем она думает перед сном; не знал, какое ее самое сокровенное желание; не знал, откуда она и кто. Последнее незнание, наверное, должно было насторожить его, но он доверял ей не меньше, чем тому же Зуну, которого знал с детства. И Филис хотел узнать об этой служанке все. Марину хотелось постоянно узнавать. Он очень долго не мог понять, почему к ней относится не так, как к остальным, а потом понял. Кажется, это называется любовью.
Все эти уроки: и письменности, и, ранее, словесности – он затеял только для того, чтобы узнать, сможет ли из дикого зверька сделать достойного члена общества. Эксперимент-игра, как ловкая ловушка, расставленная пауком для невинной бабочки. Сейчас Филис понимал: он сам в шаге от того, чтобы попасться в собственные сети.
– Филис Сквалло, ты, право, душемотатель. – рассмеялся он в одиночестве. – Как можно так вымотать собственную душу?
Почти влюбиться в служанку. Глупость, не достойная герцога! Почти влюбиться в ту, кого никогда не назовешь супругой. Гадость, не достойная мужчины! Филис ненавидел тех, кто обещал девушкам свадьбу и титул, но никогда не давал. Его собственный отец был такой: зачал ребенка с работницей веселого дома, но так ни разу не назвал ее женой. В детстве Филис не понимал, почему над его матерью смеются, но потом понял. Так как отец поступать он не собирался, а значит, надо прекратить эту глупую влюбленность без права на будущее. Осталось только придумать, как.
