Текст книги "Непростая служанка (СИ)"
Автор книги: Мария Левая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
Глава 3
Утром следующего дня я, полностью одетая, сидела на тахте и ждала Сквалло. Раз он взялся учить меня местному языку, то должен довести дело до конца. О том, что он мог бросить эту затею, даже думать было глупо: Сквалло не произвел на меня впечатление безответственного человека. Я не могла дождаться начала урока. Во-первых, знание языка мне очень пригодиться в этом мире. Во-вторых, в прошлый раз перед уроком меня накормили кашей, и в этот раз я тоже ожидала чего-нибудь вкусного. Правда, та каша была настолько питательная, что я весь вчерашний день не чувствовала голода. И в-третьих, в компании Сквалло было очень приятно находиться. Может, способ преподавания мой учитель выбрал так себе, но как педагог он был хорош: не кричал на меня, если я не понимала, не ругал, когда делала ошибки, только удрученно качал головой, а за каждый верный ответ награждал одобрительным кивком. Одним словом, я очень хотела, чтобы Сквалло и сегодня провел со мной занятие.
В дверь кто-то постучал, и моим ожиданиям пришел конец. Однако, вопреки моим чаяниям, за дверью стоял вовсе не Сквалло, а Зун. К счастью, вместо ножа в руках у него была тарелка с кашей. Я, помня свой недавнишний страх, отошла на пару шагов назад, хотя, желание убежать и спрятаться у меня не возникло. Зун свободной рукой тут же схватил меня за запястье и начал что-то судорожно лопотать. Лицо его при этом выглядело очень смиренным и даже слегка расстроенным. Видя, что я не понимаю его слов, он поставил тарелку на стол и, сложив ладони в просящем жесте, принялся о чем-то меня умолять. Я не могла не сжалиться над ним после такого, и, все еще не понимая его слов, погладила по русой макушке.
Зуна мое поведение обрадовало. Перестав кланяться, парнишка указал мне на стол, где уже стояла тарелка с кашей. Мне не нужно было повторять, я тут же села и принялась за трапезу. Зун все это время смотрел на меня и что-то напевал. Мне даже сделалось неловко. Когда вчера во время еды на меня смотрел Сквалло, в его взгляде не было столько неприкрытого любопытства; мой визави будто пытался заглянуть мне под корку головного мозга и выведать все мои мысли. Через некоторое время Зун снял с руки ало-красную резинку (зачем он постоянно ее там носил, я не знала) и показал ее мне, трижды назвав слово. Я по привычке тут же повторила за ним. Зун, кажется, еще больше обрадовался: его черные глаза заблестели, а губы вытянулись в улыбке. Он тут же указал резинкой на меня, а другой поднял свою косичку. Ему нужно собрать волосы? Хорошо, но зачем спрашивать меня? Может, он думает, что мне будет неудобно есть в одиночестве. Я молча кивнула, давая согласие на его просьбу. Однако вместо того, чтобы выйти из комнаты или отойти в другой угол, Зун подошел ко мне со спины и начал неизвестно откуда взявшимся у него гребнем расчёсывать мои волосы. Сначала я была несколько возмущена, но парень делал это так аккуратно и осторожно, что я передумала возражать. В конце концов, это нисколько не мешала мне есть, а волосы, которые за два дня успели запутаться, нужно было все же уложить. Если Зун сам вызвался помочь мне с прической, почему я должна мешать ему в этом?
Он закончил как раз тогда, когда я доела последнюю ложку каши. Зун трижды четко и ясно проговорил одно слово, которое я, конечно же, не поняла. Но парня это не сильно волновало. Как и в прошлый раз, взяв меня под локоть, он повел меня куда-то. Я боялась, что мы опять идем к той кладовке, но опасения мои были напрасны: спустя несколько минут Зун вывел меня на улицу. Не удержавшись, я оглянулась на мое нынешнее место жительства, чтобы осмотреть его полностью, мне пришлось задрать голову. Передо мной возвышался поистине огромный замок из серого камня. Конечно, это был не самый шедевральный замок, который я когда-либо видела: одна высокая башня, две поменьше и квадратные стены по периметру – в сказках Диснея были и побогаче, и повыше. Ошеломляло само наличие замка: побывать в настоящем замке – мечта очень многих девушек, а я тут целых два дня жила, хотя и не на правах хозяйки.
Зун тем временем похлопал меня по плечу и, когда я обернулась к нему, повел прочь от замка. Через небольшой цветник мы прошли к воротам и, миновав мост, оказались на дороге. Ничем не примечательная брусчатая дорога вела вдаль. По ней Зун меня и повел. Как я поняла, он ведет меня в город. Я не сопротивлялась, ведь он был гораздо сильнее меня, и мне самой было любопытно посмотреть на здешний город; но чем дальше мы отходили от замка, тем более неуверенно я себя чувствовала: ведь если Зун опять решит на меня напасть, Сквалло уже не сможет прийти мне на помощь. Однако парень был спокоен, и, кажется, не собирался повторять недавний сценарий, поэтому я решила не забивать лишними подозрениями голову. В случае чего я от него отобьюсь, не зря же братья когда-то учили меня самообороне. По пути Зун поймал какую-то телегу, и дальше мы поехали на ней.
Спустя примерно четыре часа мы въехали в городские ворота. Конечно, на машине мы бы добрались за несколько минут, но в этом мире были только лошади и повозки, поэтому выбирать не приходилось. Зун помог мне спрыгнуть с телеги, рассчитался с подбросившим нас человеком (это такси у них что ли такое?) и, указав рукой перед собой, трижды произнес ту фразу, которую говорил утром. Сконцентрировав взгляд в том направлении, куда указывал парень, я поняла его слова. Он привел меня в город и, следовательно, обозначил его название: «Саведо».
Один взгляд на пеструю улицу, и я едва не потеряла челюсть от удивления. И в замке, и по дороге я видела лишь людей, но в городе кроме них было множество различных существ. Высокие, низкие, многорукие и многоглазые – все они спокойно расхаживали по улице, спеша по своим делам. Некоторые из существ имели другой цвет кожи, некоторые были крылатыми или прозрачными, словно вода, у кого-то был длинный змеиный хвост, но у всех были какие-то человеческие черты: они все ходили прямо, у всех были руки и на лицах – рот, нос и глаза, хотя бы и в разных количествах. Сначала я думала, что меня забросило в альтернативное средневековье, но сейчас поняла: это абсолютно другой мир, лишь в некоторых деталях сходный с моим родным.
Зун потянул меня за руку, заставляя последовать за ним. К счастью, я вовремя спохватилась, сделав вид, что все нормально, и мой спутник не заметил моего удивления. Мы пошли по широкой улице, минуя аккуратные трехэтажные, видимо, многоквартирные дома. Внезапно Зун остановился перед высоким темно-коричневым зданием с острой белой крышей. Вытянув руки вперед, мой провожатый сцепил пальцы и девять раз потряс ими вверх-вниз; все это он проделал с закрытыми глазами. Я же, не понимая, что происходит, решила осмотреть здание. В отличие от домов, которые мы прошли раньше, тут не было окон, на их месте располагались непонятные символы, смутно напоминающие цветочный орнамент. Перед массивной дверью стоял золотой фонтан – именно перед ним и застыл Зун. По форме здание напоминало протестантский храм, что и натолкнуло меня на мысль о религии. В конце концов, в каждом государстве должно быть хотя бы одно вероисповедание. Чтобы не вызвать гнев Зуна и не нарваться на неприятности (кто знает, вдруг тут есть аналог святой инквизиции), я тут же сложила руки и начала яростно трясти ими, повторяя все действия за своим спутником, но он даже не глядел на меня. Закончив трясти руками, Зун трижды хлопнул в ладоши, произнеся: «Агнус Теивас», и направился к фонтану. Я думала, он туда что-нибудь кинет, в качестве подношения божеству, но, вопреки ожиданиям, Зун вытащил из фонтана две монеты, одну из которых отдал мне. Как ни в чем не, бывало, парень отправился дальше.
Я осмотрела монету: чистый и гладкий золотой кружок блеснул на солнце. Я попробовала ее на зуб: кружок слегка погнулся – наверное, золото. Вот так божество! Вместо того, чтобы принимать подношения, раздает золотые монеты. Впрочем, если подумать, разве это неправильно – за почтение и молитву тут же получать материальную помощь? В моем мире до такого бы точно не додумались. Заметив, что мой провожатый ушел достаточно далеко, я кинулась его догонять.
Мы оказались на рынке. Здесь стоял необыкновенный шум, в сравнении с которым даже московское метро в час-пик показалось бы истинным пристанищем тишины. По обеим сторонам теснились лавочки, в которых разношерстные продавцы торговали различными товарами. Чего тут только не было: и мясо, и рыба, и ткани, и хлеб, даже драгоценные камни попадались. Различные лотки ломились от местных деликатесов и закусок, пестря разнообразием уличной еды. Кроме торгашей с товарами, тут были балаганщики и комедианты, что устраивали уличное представление и смешили толпу. Я невольно глазела по сторонам, увлеченная прогулкой и представшим передо мной зрелищем. Время от времени мы подходили к лавкам, где Зун делал покупки, складывая их в корзину, которую доверил мне. Одновременно он учил меня словам, указывая на покупки и повторяя названия. Может, это Сквалло попросил его сходить со мной на рынок, чтобы я выучила новые фразы? В любом случае, у меня появился еще один помощник в этом мире. После сегодняшних покупок все мои опасения по отношению к Зуну улетучились.
Лавки мы проходили быстро, пока не дошли до ларька с тканями, где за прилавком стоял громадный краснокожий мужчина с белыми волосами. Он сильно напоминал древнегреческого циклопа из мифов об Одиссее, если бы вместо одного огромного глаза у него не было тысячи маленьких. Мысленно я нарекла его Глазастиком. Зун остановился поболтать с ним, кажется, они были давние знакомые. Сути разговора я понять не могла, но по тому, как хозяин лавки кидал на меня взгляды, догадалась, что речь обо мне. Мне оставалось только стоять рядом и миленько улыбаться. В очередной раз посмотрев на меня, Глазастик ласково улыбнулся и достал из-под прилавка фрукт, очень напоминающий яблоко, которое, все также улыбаясь и не прекращая разговор, протянул мне, я приняла подарок и кивком поблагодарила за угощение. Видя, что точно такой же фрукт Глазастик ел сам, я решилась сделать укус. Фрукт по вкусу, действительно, напоминал яблоко. Сочное и сладкое, оно напомнило мне, что я с самого утра ничего не ела.
Увлеченная поедание фрукта, я совсем не заметила, как из-за угла выбежала большая собака. Резво она бросилась ко мне, вырвав из моей руки корзину с покупками, и я тут же кинулась за вором. Такую наглую кражу посреди оживленной улицы я не могла простить. Более того, если я упущу покупки, ничем хорошим это не закончится. Наглая псина все бежала и бежала, никак не желая попасться в мои руки. Краем глаза я заметила, что Зун тоже догоняет хвостатую воришку, переругиваясь с прохожими, что стояли на его пути, мешая преследованию. Собака бежала слишком резво, даже быстрый Зун едва-едва мог коснуться кончиками пальцев ее хвоста. Зверь то и дело ускользал от нас, и так бы длилось очень долго, если бы перед собакой не возник рыжий человек в фиолетовой мантии. Вместо того, чтобы убраться с дороги, как это делали все остальные, он расставил руки, собака не успела притормозить и попала прямо к нему в объятия, жалобно заскулив. Мы с Зуном подоспели примерно через секунду.
Зун при виде рыжеволосого мужчины что-то залепетал и начал быстро кланяться. Эти действия наталкивали мысль на то, что перед нами очень знатная и влиятельная особа, поэтому я поспешила последовать примеру паренька и склонила голову. Цепкие зеленые глаза незнакомца оглядели собаку, моего спутника, а потом остановились на мне. Таким брезгливым взглядом меня еще не осматривал никто. Поглаживая рыжую бородку, мужчина что-то спросил у Зуна, тот ответил, и мужчина, наградив нас очередным брезгливым взглядом, ушел. Как только он скрылся, Зун плюнул на дорогу и пробурчал что-то явно нелицеприятное. Я же тем временем подобрала корзину и начала собирать выпавшие покупки. В том мире у меня тоже был пес, поэтому к собаке я не осталась равнодушна и угостила животинку кусочком мяса; с нас не убудет, а пес не помрет с голода. Собака, присмирев, улеглась подле меня. Погладив псину по холке, я во что бы то не стало решила уговорить Зуна и Сквалло оставить животное.
Глава 4
Свеча горела на столе. Кроме нее сумрачная комната освещалась только тусклым сиянием луны в проеме большого окна. За письменным столом сидел молодой мужчина. Он что-то писал и был азартно увлечен своими записями. Ровный ряд букв не прерывался ни на миг, а мужчина не поднимал головы от бумаг даже для того, чтобы окунуть перо в чернильницу. Скрипнувшую в пронзительной тишине глубокой ночи дверь он не заметил. Лишь когда на стол опустился поднос с блюдами, мужчина отвлекся, подняв голову от записей.
– Милорд, ты совсем утонул в делах, – черноглазый Зун нахально поставил на бумаги поднос. В тоне его слышалось ехидство. – «О еде не забывай», – твержу тебе каждый раз, а ты все за свое. Так желудок испортить скоро можно, – Зун состроил обиженную гримасу и прыгнул на кушетку, что стояла позади стола.
– Не забывай о приличиях, – Сквалло откинулся на стуле, строго глядя на прервавшего его парня, – памятуя о детской дружбе, памятуй и о нынешнем положении вещей.
– Душемотатель ты, милорд, – не смотря на предупреждение, слуга только вальяжнее вытянул ноги, – Самому же нравится вспоминать прежние забавы.
Собеседник ничего не ответил. Такая словесная перепалка проходила каждый вечер, когда аристократ, забывшись в делах, пренебрегал ужином, а слуга приносил ему еду в кабинет, заботясь о здоровье господина. Слова Зуна были правдой: Сквалло, действительно, любил вот так проводить время. Будучи младшим сыном своего отца, он раньше даже не смел помышлять о герцогстве, поэтому дружбе с сыном торгаша ничто не угрожало. Однако старшие братья погибли один за другим – младший сын стал наследником. Переезд к тетушке в королевский дворец после смерти отца только еще больше переменил судьбу. Как только предоставилась возможность, новоявленный герцог Сквалло разыскал друга детства, предложив тому место слуги, на что Зун, только потерявший работу в лавке, с радостью согласился. Днем они жили, соблюдая роли слуга-хозяин, безупречно следуя правилам этикета, но по вечерам маски слетали, позволяя молодым людям быть просто Зуном и просто Филисом.
– А все же, ответь мне, милорд, какая неведанная мне причина толкает тебя на любезности с новой служанкой? – Зун стащил со стола виноград и принялся со спокойным видом его есть. – Не припомню я, чтобы Фили́с Сква́лло был без причины так щедр со своими слугами: выделял отдельные комнаты, проводил с ними столь большое количество солнц, заводил для них псов с улицы… Ты даже работу ей не назначил, хотя она и числиться служанкой. Беря в расчет ее рабское прошлое, это слишком выходит за рамки дозволенного.
Герцог часто говорил шебутному Зуну не переходить черту приличия, и когда последний уличил того в нарушении собственных правил, то не мог не упрекнуть его. Также роль в этом сыграла ревность: Зун привык быть единственным, кто пользуется расположением хозяина замка.
– Я всего лишь желаю, чтобы она понимала, что говорят ей, – спокойно проговорил Филис. – До тех солнц, пока она не приноровится воспринимать человеческую речь, нет никакого резона давать ей работу. Не зная обязанностей, она, что и понятно, не будет в состоянии выполнить их.
– Если скажешь истину, небеса не разрушаться, – Зун встал с кушетки и подошел к столу. – Три луны и пять солнц прошло, она уже может говорить. Когда-то ты доверял мне свои секреты, что же переменилось сейчас? – ровно и твердо проговорил слуга, заглядывая в глаза господину.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Черные глаза вперились в серые, те же не желали отступать, прямо и без колебаний смотря прямо в душу. Так продолжалось до того, как Сквалло отвернул голову в сторону, проиграв эту битву.
– Ты всегда был хорош в подобных играх, – он устало вздохнул, почесав переносицу указательным пальцем. – Ярмарку, что проходила в Кадринесе восемь лун назад, помнишь? – не дожидаясь утвердительного кивка, Филис продолжил, – одна цыганка нагадала мне: «В жаркий полдень под ногами хана падёт ученая дева, и вина будет на тебе, а потом обретешь судьбу ты». Сначала верить в это было глупо, но ты сам знаешь, что произошло три луны назад.
– В предсказании говорилось ученая, а она – бывшая рабыня. – Зун развел руками.
Рабов никто никогда не обучал. Просвещение испокон веков было доступно лишь привилегированному классу аристократии, остальные же довольствовались примитивными знаниями. Рабам же недоступно было и это. Грамотный раб – несчастье на голову рабовладельца.
– Я тоже думал, что она не причастна к словам цыганки, а случай с Ханом лишь совпадение, но, когда она назвала мою фамилию при очевидных признаках потери памяти… – Филис не стал продолжать: все и так было понятно.
– Да… с предсказаниями не шутят, – Зун растеряно сел назад на диван. – Но все же не было бы худо дать ей работу.
– Твоя правда. – Филис устало вздохнул.
Свеча на столе сгорела до половины. Ночь близилась к концу, а луна почти сменилась рассветом. Зун широко зевнул, потянувшись.
– Завтрашний день начнется рано. Иди спать. – Сквалло, заметив усталость слуги, похлопал того по плечу.
– А ты, милорд, почивать не изволишь? – спросил Зун.
– Бумаги остались не разобранными; теперь еще и обязанности новой служанки прописать надо, – ухмыльнулся тот.
Зун еще немного попытался настоять на отправке в постель, но переубедить друга не получилось. Филис с самого детства был упертым, и очень редко менял свое мнение. Оставшись в одиночестве, герцог Сквалло снова склонился над бумагами. К счастью, жир от еды их не коснулся.
– Что же в городе забыл королевский заклинатель? – пробубнил он себе под нос, вспомнив рассказ Зуна о встрече с рыжебородым мужчиной на рынке. И хотя эта ситуация произошла довольно давно, Филис никак не мог выкинуть ее из головы.
Королевский заклинатель Циллар был третьим важным человеком во дворце, но любовью большинства чинов не пользовался. Сказать по правде, этот человек был настолько противен, что если бы не протекция королевы и уважение короля, то вежливого обращения он не дождался бы даже с приходом божественного Теиваса в земной мир. Когда Зун рассказал о его появлении в Саведо, герцог задумался: «Что могло привлечь этого человека на самом большом международном рынке страны?» Но, вспомнив о должности Циллара, Сквалло подумал, что тот пришел в поисках ингредиентов, которые не смог найти в столице, и успокоился. Выдворив этот вопрос из головы, герцог снова склонился над бумагами, не отвлекаясь ни на что.
***
С того момента, как я проснулась в новом для меня мире по моим примерным подсчетам прошло чуть больше шести привычных мне месяцев. Это было вовсе не сложно определить, считая дни и наблюдая за луной; именно так я и обнаружила, что здесь лунный цикл длится в два раза больше, чем в моем родном мире, а вот сутки почти совпадают с нашими. Мои ранки заросли, травмы излечились, и я уже начала привыкать к этому месту. Выучить здешний язык было не так сложно, как я предполагала. Возможно, помог опыт прошлой жизни, где я не только знала три языка, но еще преподавала английский детям. И моя фотографическая память в этом тоже сильно помогла. А с уроками от Сквалло учить язык было не только просто, но и приятно.
Сквалло… Каждый раз, когда о нем думаю, становится жутко неловко, а лицо, с которого уже сняли все бинты, заливает стыдливый румянец. Какой позор: все шесть месяцев нагло называть человека по фамилии! А ведь до попаданства я не могла себе позволить такую дерзость даже в мыслях. Нет, я не должна больше такого допускать, только не теперь, когда я узнала о своем положении. Он мне не приятель и не сосед, он – мой хозяин, работодатель, господин, и величать его следует только по титулу. Никакое обращение, кроме «милорд», в моем случае недопустимо. Так сказал Зун, и я ему верю: подтверждение его словам вижу каждый день, наблюдая за жизнью остальных слуг.
Сначала, когда я только узнала о своем положении, сильно удивилась, что мне до сих пор не дали никакой работы. Каждый в замке был занят делом, и мне казалось жутко несправедливым, что я одна прохлаждаюсь. Более того, отсутствие такого привычного Интернета время от времени заставляло меня погружаться в хандру: я слишком привыкла листать ленту новостей по утрам. Однако вскоре подобные мысли оставили меня. И без социальных сетей нашлось чем заняться: прогулки по небольшому цветнику, отдых в собственной комнате на третьем этаже и уроки словесности пришлись мне по сердцу, и о работе я уже не думала. Тем более, для моего праздного времяпровождения был веский повод: из-за травм, нанесенных мне конем, лекарь запретил мне нагружать организм, кроме того, для изучения языка требовалось множество свободного времени.
Когда я уже более-менее могла понимать и говорить на местном языке, Сквалло – нет, герцог – уже не приходил повидаться со мной. Это было грустно, но вполне объяснимо, тем более что вместо него компанию мне составляли Зун или Берта, местная кухарка. Ситуация, когда парень тряс передо мной ножом, разрешилась: Зун вовсе не думал на меня нападать, он хотел дать мне нож, потому что предполагал отправить меня работать на кухне. Когда он мне это объяснил, я вволю насмеялась.
Сегодня я решила узнать у Зуна больше про мир, куда попала. Все думают, что я потеряла память, и этот факт значительно упрощает мне познание местной культуры: не нужно ничего объяснять или оправдываться, все и так понимают, что я ничего не знаю. Однако, всем моим планам не суждено было сбыться.
– Солнце встало, сестренка, – поприветствовал уже привыкший к моему обществу Зун.
Он всегда называл меня «сестренка», видимо, чувствовал за меня ответственность, а может, просто пытался воплотить в жизнь детские мечты о младшей сестре. Как только я начала его понимать, тут же попросила парня меня так не называть (даже мои настоящие братья меня так не называли), но он проигнорировал мою просьбу. Среди слуг Зун был самый главный, поэтому и позволял себе называть других как ему заблагорассудится. В этот раз я даже не стала пытаться спорить с ним по поводу прозвища.
– Встало, – согласилась я, – и я поднялась вслед за ним.
Самое сложное было привыкнуть к стилю местной речи. Тут я не могла говорить в привычной с детства манере: больше половины слов из моей прошлой жизни были непонятны коренным жителям. Зун выставил на стол тарелку с кашей. Все наше утро проходило по одному сценарию: он приносил мне завтрак, а пока я наслаждалась едой, заплетал мне волосы, потом либо был урок словесности, либо я заваливала Зуна вопросами. Но сегодня все пошло не так.
– Ешь, не тратя времени: нынешнее солнце коротко, а тебя работа ждет, – сказал парень так весело, будто давно желал произнести такие слова.
Я удивилась, даже трапезу прервала на секунду. Неужели мое бездельное блаженство подошло к концу? Нет, конечно, рассчитывать на бесконечные каникулы было глупо – у каждой служанки рано или поздно появляются обязанности – но я надеялась оттянуть этот момент еще на пару месяцев. Но, с другой стороны, мне было интересно, что приготовил для меня герцог. В том, что это он определяет обязанности каждого, так как является хозяином замка, я не сомневалась. Я быстро доела кашу и последовала вслед за Зуном.
– Твоя обязанность – уборка на среднем малом этаже, – просвещал меня Зун, пока мы спускались по лестнице. – Не на всем, разумеется. Твои только коридор, две почивальни для визитеров, уборная, синяя комната отдыха и книжная.
Шесть комнат. Для меня, прожившей прошлую жизнь с мамой в двушке, это было немыслимое количество. И это все нужно было убирать раз в два дня. (Ну почему тут нельзя вызвать клининг?! Хотя, стоп, клининг тут я.) Единственное утешение – остальные комнаты будут убирать другие служанки.
Каменные ступеньки закончились большим синим ковром. С первого взгляда казалось, что он выполнен из шелка. Я никогда не видела шелковых ковров, поэтому не сдержалась и, присев на корточки, погладила его пальцем. Как я и думала, это был не шелк, но очень похожая на него ткань.
– Сестренка, – окликнул меня Зун, наклонившись надо мной, – может ли быть, что ты до сего солнца не видела килим[5]5
Килим – тканый гладкий двусторонний ковёр ручной работы. Основа любого ковра также называется килимом.
[Закрыть]? – в его черных глазах плескалось неподдельное удивление.
– Эм… видела. Просто полюбопытствовала, из чего сделан, – ответила я, поднимаясь на ноги и хлопая ресницами, как умалишенная.
Совсем скоро Зун привел меня к первой комнате. Меня посетило чувство дежавю: такую же маленькую дверь я видела в первый день пребывания в этом мире. В этот раз бежать я и не думала, зная, что ничего плохого мой спутник делать мне не собирается. Поковырявшись в кладовке, Зун вытащил швабру и ведро. Все это он с сияющей улыбкой вручил мне. Кажется, он, по правде, считал уборку великой блажью. Потом он подвел меня к другой двери, дубовой и массивной.
– Тут располагается уборная, начнешь с нее. Тут же и воды набрать возможно. Как кончишь прибираться в этой, приступай к другим. Твоя обязанность – убрать все комнаты в этом крыле, – сказав это, он показал вдоль коридора. – Я вернусь к тебе, когда солнце закончит свой обход, и отведу в новую комнату. – закончив просвещать меня, Зун развернулся и ушел.
– Подожди, какая новая комната? – запоздала крикнула я ему вслед.
Конечно, ответ я не получила: Зун был слишком далеко, чтобы расслышать мой вопрос. Гадать, что это за новая комната, смысла не было: все равно я никогда не догадаюсь. Зун был падок на задумки, и замыслы его подчас были неизвестнее Запретного леса из книг про «Гарри Поттера». Но все же мысли по поводу новой комнаты не покидали моей головы. Для меня не было секретом, что я была единственной служанкой в замке, кто живет в отдельной комнате. Из слов кухарки Берты я знала, что остальные слуги, за исключением Зуна, живут в общих комнатах по четыре человека. Возможно, Зун решил, что раз я теперь окончательно вошла в роль служанки, то следует переселить меня в общую комнату. Решив, что к концу дня я все равно узнаю, я собралась с духом, отворила дверь и принялась за работу.
***
За массивной дубовой дверью меня ждала обширная комната, освещенная двумя окнами. Между ними расположилась прозрачная дверь на балкон. Стекла в этом мире не было, его с лихвой заменяли слюда для простых людей и хрусталь для аристократии. На остальных трех стенах висели медные узорные канделябры. Там, где их не было стояли либо мягкие кресла, либо небольшие книжные шкафы, скрывающие от глаз потрепанные стены или другие кресла. Если честно, переступая порог книжной, я ожидала увидеть горы книг, таящих в себе знания ближайших пяти поколений, но тут этого не было. Книг было меньше, гораздо меньше, примерно столько, сколько раньше было в моей комнатке в том мире, но книжная была гораздо больше, чем моя прошлая комната. Большую часть помещения занимали кресла для отдыха и ковры на полу.
Немного взгрустнув из-за своих несбывшихся ожиданий, я приступила к уборке. Схватившись рукой за деревянную ручку швабры, я начала методично подметать пол. К счастью, влажную уборку тут проводили вчера, о чем Зун все же удосужился мне сообщить, поэтому я просто должна была избавится от пыли. Несмотря на то, что такого объема работы у меня никогда не было, убираться я умела, хотя и не так хорошо, как профессиональные уборщицы, но вполне сносно. Чтобы убираться было не так тоскливо, я тихонько замурлыкала под нос знакомую с детства песенку. Мягкие прутики сорго[6]6
Сорго – растение из семейства злаковых с соцветием типа «метелка». То есть, от стебля отходит много более тонких стебельков, которые снова разветвляются. Чем больше разветвлений, тем более пушистым получается соцветие.
[Закрыть], из которого тут делали все инструменты для уборки и в честь которого называли веники, из угла в угол плясали под звуки мелодии, безропотно повинуясь девичьим рукам.
Уборку я закончила быстрее, чем ожидала: солнце еще даже не приблизилось к горизонту. Зун собирался зайти за мной после заката, у меня было достаточно времени, чтобы насладиться запахом и видом книг. Книги – моя страсть, любовь и жизнь. В прошлом если я не прочитала хотя бы десять страниц, значит, день прошел зря – так меня воспитали. Сколько же дней в этом мире я потратила в пустую… Пальцами провела по кожаным переплетам, ловя подушечками мельчайшие трещинки и неровности. Вдыхая запах миндаля, ванили и сладкий запах старости, перемешанный с легким ароматом трав – результат разрушения бумаги и чернил – я, словно завороженная стояла перед книжными полками, наслаждаясь встречей с великими хранилищами мудрости человеческой. Мелкие пылинки, кружившие в воздухе до моего прихода, теперь совсем не мешали. Осмелев от мысли, что я тут одна, я осторожно взяла с полки первый попавшийся том и открыла его на первой попавшейся странице.
Неведомые мне письмена ровной лентой лежали на тонкой бумаге. Не удержав своего любопытства, я провела пальцем по первому слову. Ровные черточки букв казались причудливыми и будто магическими. Некоторые знаки были приблизительно похожи на родную мне кириллицу, другие же больше напоминали замысловатые иероглифы, чем буквы. Так вот как выглядит местная письменность. Рукописные строки всегда казались мне чем-то инородным, будто не принадлежавшим миру людей. Они, в отличие от машинописного текста – предсказуемого и обезличенного – интимно, будто прикосновения к оголенной коже, медленно обнажают смысл написанного, делятся своими тайнами лишь с одним человеком, читающим их в этот определенный момент. Это меня завораживало.
– Занятно, не правда ли? – раздался над моим ухом мужской голос.
Испугавшись, что меня застали за неподобающим служанке занятием, я захлопнула книгу, прижав ее к груди, будто в надежде спрятать. Только после этого я повернулась к говорившему.
– Милорд, я… – начала оправдываться. – Такого больше не повториться, – глаза опущены долу, нижняя губа закушена – идеальный образ смиренной девицы.
Он был тут все время, скрываясь за книжными полками, или только сейчас подошел. В любом случае, Сквалло (я не могла отказать себе в удовольствие называть его по фамилии хотя бы в мыслях) застал меня врасплох.
– Как звучит твое имя? – будто не слыша моих неумелых извинений, продолжил герцог.
Скованная осознанием, что нарушила правило: «Никогда не трогать вещи господина», я не могла осмелиться на разговор; слова будто застряли в горле. Свое имя я еще никому не называла, боясь, что оно будет неуместно тут. Но ответить нужно было: нельзя игнорировать вопросы хозяина. Пока я судорожно соображала, что делать, Сквалло надоело ждать, и он решил поторопить меня с ответом.
– Пока три луны не минули ты была приветлива в моем обществе, отчего же теперь жмешься, будто мелкая пташка при хитром лисе? – серебристо-стальной взгляд прорывался сквозь меня. – Отвечай словами.
