Текст книги "Раскаленная луна (СИ)"

Автор книги: Мария Куприянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Глава 21

Между Оршей и Бобром. Ноябрь 1812 года

После кошмарной ночи Анатоль никак не мог заснуть. Боялся, тот ублюдок вернется, чтобы завершить начатое. Рана на шее ужасно болела, но почему-то от этого он чувствовал себя живым. Живее, чем был вчера. Откуда-то появились силы, так что к пробуждению Живчика он сумел натопить воды, которую сам пить не стал. Мутная жижа вызывала тошноту, которую он списал на дурное самочувствие.

Друзья продолжили путь, пытаясь нагнать войско. Если было кого догонять, конечно. С каждой новой милей трупов становилось все больше, а надежды, что этому кошмару когда-нибудь придет конец – все меньше.

И хотя метель улеглась, а вместе с ней колючий северный ветер, Легран чувствовал дикий холод, разливающийся по всему телу. Он кутался в шинель, накидывал сдернутую с лошади попону, но ничего не помогало. А когда из-за туч показалось солнце, вскрикнул, инстинктивно забившись под перевернутую телегу. И сколько Жан не пытался его оттуда выманить, он его не слушал. Рассматривал свои руки, которые сначала покраснели, а потом покрылись волдырями, тер глаза, которые слепили яркие лучи. Что это за форма сумасшествия Легран не знал. Но отчего-то был уверен – если покинет укрытие – мгновенно превратится в пылающую головешку.

Он смог выйти ближе к вечеру, когда жгучее светило скрылось за горизонтом. Живчик смотрел на друга обеспокоенно и как-то печально, сочувственно. Понимая, что излечить надломленный дух гораздо сложнее, чем израненное тело. А Легран неловко улыбался, ощущая, как мышцы наливаются силой. Непонятной, необузданной, хищной. Он отказывался от воды, больше заглядываясь на лошадиные трупы. Припадал к заледеневшей падали и вгрызался в стылое мясо. Только легче не становилось. Внутри проснулась дикая жажда. Такая, что драла глотку, рвала внутренности на части, выжигала душу адским пламенем.

Когда совсем стемнело, и вдоль дороги начали зажигаться костры биваков, Жан произнес:

– Давай устраиваться на ночлег. Выглядишь неважно.

Но Жан соврал. Легран выглядел ужасно. Его по-птичьи скрюченные руки дрожали, мертвецки-бледная кожа обтянула скулы и шею, в глазах зажегся пугающий огонек безумства. Анатоль не мог произнести ни слова, только скрежетал зубами и скалился, как дикий зверь.

Жан развел костер в некотором удалении от дороги, за перевернутым обозом. Сюда не залетал вновь поднявшийся ветер, и к душевнобольному солдату не привлекалось ненужное внимание. Живчик надеялся, что для друга еще не все кончено, и что помешательство окажется всего лишь временной слабостью.

Увидев огонь, Анатоль, промычал что-то нечленораздельное, бухнулся на землю и свернулся калачиком, натянув шинель до самой макушки.

Ему никак не удавалось забыться. Тело лихорадило и очень хотелось пить: сухой язык шершавой тряпкой царапал неба. До воды было рукой подать: она бурлила в котелке, водруженном Жаном на костер, но Легран чувствовал, ему нужно кое-что другое. Теплое, солоноватое, тягучее. Живое.

"Я схожу с ума, – твердил он про себя, сжимая виски. – Нет. Я не могу. Нельзя". Но при одной только мысли вонзить зубы в человеческую плоть и припасть к ароматным потокам крови, становилось так легко и хорошо, что противостоять наваждению становилось все тяжелее.

– Выпей это, – Жан тронул его за плечо, протянул чашку с кипятком, участливо заглянул в глаза.

Он стоял так близко, что Леграна залихорадило еще сильнее. Он слышал, как бьется сердце в груди друга, как оно толкает по венам кровь: вожделенную, драгоценную, необходимую до умопомрачения. В глазах вдруг потемнело, окружающий мир исчез, и не осталось ни единого звука, кроме пульсирующего шума в теле Живчика. Больше терпеть не осталось сил.

Анатоль зло зашипел, с нечеловеческой силой схватил Жана за горло, повалил его на землю и вцепился зубами в шейную артерию. И как только почувствовал первые капли живительной жидкости на губах, погрузился в поток феерического счастья и наслаждения. Он глотал, втягивал в себя кровь, не способный остановиться. Тело наполнялось легкостью и невероятной силой и, пожалуй, он бы взлетел и дотронулся до звезд и луны, только отрываться от источника жизни ни за что не хотелось. Предавшись наслаждению, Легран урчал, ворчал, чавкал и чмокал, жадно вгрызаясь в нежную плоть глубже и глубже. А когда почувствовал, что сосуд опустел, злобно отстранился и недоуменно уставился на истерзанный труп человека, которого когда-то считал лучшим другом. Но, опьяненный сытостью и удовольствием, не обратил на него никакого внимания. Отбросив тело как ненужную вещь, он облизнулся и завалился спать, даже не утерев кровь с подбородка.

Анатоль стоял на берегу моря, рассматривая волны, лижущие песок. Сегодня обычно синяя вода превратилась в темно-багровую, а местами – в почти черную. И волны уже не шелестели, как когда-то, в детстве. Они хлюпали и булькали, пузырились и источали густой солоноватый запах, который будоражил сознание, будил неуемную жажду.

Легран проснулся, когда на утреннем небосводе уже гасли звезды. Сглотнул тяжелый комок, застрявший в горле, потянулся и встал, разминая конечности. Несмотря на то, что костер догорел, он не чувствовал холода. Впрочем, как и Живчик, спящий неподалеку. Бедняга, совсем утомился, подумал Легран, подошел к нему и…

На его шее зияла ужасная рана, а в изуродованном теле не осталось ни капли крови, словно его опустошили, выпили…

Анатоль застонал, закрывая рот рукой. Он вспомнил. Каждую минуту, каждую секунду своего страшного пиршества. Зажмурился и глухо зарычал, поняв, что не испытывает отвращения к истерзанным останкам Живчика. Отвращение он испытывал к самому себе, к новой сущности, требующей свежей порции крови.

А Жан выглядел умиротворенным. Устремив потухший взгляд к небу, он улыбался той страшной и в то же время счастливой улыбкой человека, который после долгих скитаний наконец-то обрел покой. Легран опустился на колени, склонил голову, прощаясь с однополченцем и другом. Жизнь закончилась для них обоих – в этом Анатоль был уверен. Только пути их отныне разошлись. Живчик будет вечно блаженствовать в небесном царстве, а он… Что будет с ним?

Легран чувствовал, что меняется, что теряет связь с этим миром и поэтому инстинктивно хватался за каждый вздох, за каждое дуновение ветра, за каждый оттенок чувств. Тогда он еще не знал, что в последние мгновения обращения, в переходный период от жизни к существованию, новый вампир стремится запечатлеть в памяти любую мелочь. Ведь именно с таким багажом он уйдет в вечность.

Вдруг что-то привлекло его внимание: из кармана торчало то самое колье, которое Живчик намеревался подарить возлюбленной и матери своего сына. Будто зачарованный, Легран вытащил бриллиант и бумажку с адресом. Вот она… Последняя, немая просьба друга. Искупление и прощение. Для обоих.

По злой иронии судьбы, в памяти не-человека, но еще и не-вампира отпечатались именно эти мысли. Клятва, что когда-нибудь он, Анатоль Легран, вольтижер гвардейского полка великой наполеоновской армии, вернется сюда, заберет закопанное под кряжистым дубом бриллиантовое колье и передаст его семье Жана, хоть как-то отплатив за то, что натворил.

* * *

Я не знаю, сколько пролежал в лазарете, то выплывая из черноты, то снова в нее проваливаясь. Помню, как мы заезжали в ворота Обители и собственную счастливую мысль – наконец-то мы дома, в безопасности. Помню стрельчатые окна часовни и склоненное надо мной лицо Агаты: серьезное, сосредоточенное. Все остальное тонуло в мутном тумане из расплывчатых образов и невнятных звуков.

Когда ко мне вновь вернулось сознание, я увидел Агату, одетую, как всегда, безупречно, с идеальной прической и строгим макияжем. Только под глазами пролегли тени, вокруг губ собрались усталые морщинки, а лицо сильно осунулось.

– Двое суток, – вздохнула она, опередив мой вопрос. Присела рядом, измерила давление и пульс. – Честно признаться, заставили вы нас, Маугли, поволноваться. Существенная потеря крови, интоксикация, крайняя степень измождения. Так понимаю, переусердствовали с "Эллетом"?

– Выхода не было, – собственный голос показался скрипучим и чужим. Безумно хотелось пить, и я потянулся к тумбочке за стаканом воды.

– На будущее имейте ввиду: максимальная доза энергетика не должна превышать пятидесяти граммов. Вы же, судя по всему, влили в себя раз в пять больше, подвергнув организм тяжелейшим перегрузкам. Но что удивительно… – она задумалась и слегка наморщила лоб, – вы регенерировали почти полностью и в рекордно короткие сроки. Исключительный случай, учитывая в каком состоянии вас, молодой человек, доставили.

– Как остальные? – я залпом осушил стакан и с сожалением вернул его на место, чувствуя, что не напился.

– С ними все в порядке, не волнуйтесь, – врач скупо улыбнулась. – Жизни ваших напарников ничего не угрожало, и я отправила их в общежитие. Хотя, думаю, моим решением они были несколько разочарованы. Очень не хотели вас бросать.

– А с ним что? – я заметил на соседней кушетке Самурая. Даже с шапкой из бинтов на голове он не вызывал ни малейшего сочувствия. Так ему, падле, и надо.

Агата поняла мой настрой, поэтому сухо оборвала:

– Сосредоточьтесь на собственном выздоровлении, Маугли. Об остальном я позабочусь.

Она взяла из металлической ванночки шприц, и что-то вколола мне в руку. По телу разлилась необыкновенная легкость, которая сразу же утянула в глубокий сон.

Не знаю, что меня разбудило. Я проснулся среди ночи и открыл глаза, медленно приходя в себя. В окна падали серебристые струи фонарного света, на стенах вытянулись остроконечные тени, глухо тикали висящие над дверью часы. Сбоку доносилось мирное сопение Самурая. И еще тихие, мягкие шаги. Наверное, ночной обход, спросонья подумалось мне. Только походка, судя по звукам, была уж слишком осторожной. Агата не стала бы красться, как мышь, чтобы измерить давление или сделать укол. Я чуть повернул голову, и с удивлением узнал в ночном госте Дока.

Вампиролог двигался медленно и плавно, видимо, не желая нас будить. Он пересек палату и остановился возле койки Самурая. Сунул руку в карман пиджака, немного помедлил, будто собираясь с мыслями, и достал шприц.

После наркоза мысли вяло ворочались в голове, один вопрос сменялся другим: что Док задумал? С каких пор выполняет работу врача? Или Агата попросила ее подменить? Хотя вряд ли… Всем известно: она очень ревностно относится к своим обязанностям и доверяет своих пациентов только Артуру…

Профессор вытер выступивший на лбу пот, поднес иглу к плечу Самурая. Рука, сжимавшая шприц, нервно дрогнула… "Здесь что-то не так" – мелькнуло запоздалое заключение. В то же время мимо меня проскользнула расплывчатая тень, врезалась в Дока и повалила его на пол. В палате вспыхнул свет и на несколько секунд ослепил. Я зажмурился, прикрыл глаза рукой, а когда убрал ее, увидел Перса и незнакомого парня, вылитого викинга – рослого, светловолосого и голубоглазого. Оба крепко вцепились Доку в локти, при этом викинг ловко перехватил запястья профессора и защелкнул наручники. Затем, грубо тряхнув, они поставили его на ноги.

– Ты… – выругался Перс.

– К Ирбису его, – заявила появившаяся в дверном проеме Агата. Через плечо ей заглядывал взволнованный Артур.

Я ошалело смотрел на Дока. Что происходит, я догадался. Но вот верить своим глазам не хотелось. Крыса сидела у нас под носом, но что ею окажется вампиролог…

– Тварь ты продажная, – процедил Перс, глядя на него со смесью бешенства и отвращения. – Ради чего?

– Ради науки, – медленно и нарочито спокойно ответил Док, не пытаясь оправдаться. – Только ради нее.

– В допросную его, – викинг дернул профессора за локоть. – Там все выясним.

Док понуро опустил голову, умолк, не желая говорить. А, возможно, ему больше нечего было сказать. Плечи его вдруг затряслись, он захрипел, хватая ртом воздух. Его тело конвульсивно задергалось, глаза закатились, изо рта пошла пена.

– Агата! – крикнул Перс, опуская трясущегося Дока на пол. – Скорее!

Врач, схватив аптечку, подбежала к колотившемуся в припадке вампирологу. Тот сипел и хрипел, крутился из стороны в сторону, судорожно хватая синюшными губами воздух.

– Держите его! – Она вскрыла ампулу, наполнила шприц, быстро сделала укол, но бесполезно. Последняя дрожь пробежалась по телу Дока, из глотки вырвался сиплый вздох, и он затих. Агата проверила пульс, осмотрела зрачки, покачала головой.

– Никаких шансов. Слишком сильный яд.

– Дерьмо! – выругался напарник Перса. – Капсулу сожрал?

– Вскрытие покажет. Уберите его. Содержимое шприца отправьте на экспертизу. Необходимо узнать, чем он собирался травить Самурая.

– Вы знали, что он придет, – подал я голос. – И устроили засаду.

Все посмотрели на меня так, словно впервые увидели.

– Мы не знали, что придет он, – поправил меня Перс, сделав ударение на последнем слове. – Но, да. Это была засада.

– Значит, вы поймали крысу?

– Посмотрим, – уклонился от ответа тренер и кивнул напарнику. Они взвалили тело на принесенные Артуром носилки, и покатили к выходу.

– А вы, молодой человек, отдыхайте, – обратилась ко мне Агата. – Возможно, завтра я вас выпишу.

Она направилась следом за носилками и выключила в палате свет.

Остаток ночи я проворочался в кровати. Мысль о предательстве Дока никак не выходила из головы. «Ради науки» – сказал профессор перед тем, как раскусить ампулу со смертельным ядом. Ясно. Хотел избежать допросов и, как следствие, наказания. Не хотел позориться и унижаться… Или просто обрубил концы, связывающие его с кровососами. Но что же такого ему дали вампиры, чего не смогли охотники? Деньги на исследования? Материал? А что, Док был повернут на нежити, на тех самых бактериях… как он их называл… спирохетах. А у вампов их бери – не хочу. И в надежде совершить прорыв в науке потерял связь с реальностью, наплевал на этику? Что ни говори, а профессор обладал блестящим, неординарным умом… которым, по всей видимости, и тронулся, связавшись с заклятыми врагами охотников…

Увлеченный различными гипотезами, я не заметил, как уснул…

– Как самочувствие, соня? – зазвенел над ухом бодрый голос, и я открыл глаза. За окном светило солнце, часы показывали двенадцать. Рядом со мной стояла Варвара в неизменном переднике и с кружевной заколкой в волосах. В руках она держала поднос с завтраком: кашей, судя по всему овсяной, парой кусков вареной колбасы, хлебом, стаканчиком йогурта и чаем. – Кушай, воробышек. Сил набирайся.

Поставив поднос на тумбу, сочувственно добавила:

– Бедняжечка. Досталось тебе.

– Все в порядке, – я сел, бросил кислый взгляд на кашу и сделал бутерброд. – Вы слышали, что здесь вчера произошло?

– Что, детонька? – удивилась Варвара. И довольно искренне. Значит, об инциденте с Доком предпочли не распространятся… Или она очень хорошая актриса.

– Да так, ничего особенного, – я озадаченно почесал затылок, – может и приснилось…

– Немудрено, воробышек. После всего пережитого-то.

Хлеб показался черствым, колбаса – безвкусной. Я сделал глоток чая, кинув взгляд на соседнюю койку, и чуть не поперхнулся. Самурая там не было.

– А… где…

– Утром в город перевели, – пояснила Варвара. – Его состояние резко ухудшилось.

– Ясно.

Аппетит пропал совершенно. Не из-за Самурая, конечно. Судьба этого дурака меня не слишком волновала. А вот вся эта гребаная ситуация с крысой-предателем заставляла задуматься. Я откинул одеяло, собираясь встать.

– Уже позавтракали? – В палату вошла Агата, сжимая в одной руке пачку бумаг, в другой – пакет с одеждой. – Я подготовила документы к выписке. Конечно, надо будет еще раз вас осмотреть, но мне кажется, в лечении вы больше не нуждаетесь. Настоятельно советую воздержаться первое время от тренировок. По крайней мере, до экзамена на профпригодность.

– Профпригодность? – Я встал, взял у нее пакет с формой и скрылся за ширмой, чтобы переодеться.

– Охота в городе в составе старших групп, – донесся до меня голос Агаты. – Хотя вы уже и приняли боевое крещение, порядки есть порядки.

– А Ирбис у себя? – стянув больничную рубаху, я с удивлением обнаружил на месте ранения едва заметный кружочек розовой кожи. Какая же все-таки полезная штука – эта регенерация…

– Ирбиса сейчас нет, – ответила врач, – но кое с кем встретиться вам придется.

Так называемый «беглый осмотр» занял еще несколько часов. Агате приходилось несколько раз отлучатся по делам, так что из лазарета меня выпустили только после обеда. И почему-то я не удивился, увидев на пороге часовни Перса и того парня, который помогал задержать Дока. Тот сдержанно улыбнулся и протянул руку:

– Рад знакомству, Маугли. Меня зовут Тор. Подразделение "Ящер".

– Очень приятно, – я ответил крепким рукопожатием. – Чем обязан?

– Маугли не в курсе, чем вы занимаетесь, – заметил Перс.

– О… – викинг замешкался, а потом, понизив голос, пояснил, – одной из наших обязанностей является отлов крыс.

– Охотничья ССБ? – сыронизировал я.

– Отчасти, да.

– Вы по поводу Дока, так понимаю.

– Именно. Пройдемте с нами. Нам нужно переговорить.

Мы устроились в овальном кабинете – месте, где меня официально приняли в Обитель. Перс сел рядом со мной, а Тор устроился во главе стола, достал папку с бумагами, взял ручку и произнес:

– Вы встречались с профессором – вампирологом Кожевниковым Павлом Алексеевичем, известным под именем Док, в свободное от лекций время?

– Как сказать, – я сделал вид, что задумался, но на самом деле включил "тепловизор", чтобы понять, кто этот человек и можно ли ему доверять. – Обитель маленькая, здесь все время с кем-то пересекаешься.

– Я задал четкий вопрос, Маугли. И прошу на него четкого ответа.

– Соберись, – тихо процедил Перс. – Это не шутки.

– Хорошо, – я пожал плечами, рассматривая ауру Тора. Она сияла ровным светом, излучала уверенность, собранность. А также преданность делу и честность. Я незаметно выдохнул и продолжил. – Пару-тройку раз. Он брал у меня кровь на анализ.

По алому силуэту пробежали ярко-оранжевые искры, сигнализирующие о возбуждении интереса и волнении. Не зря меня Ирбис натаскал на чтении аур. Жаль только, не додумался просканировать Дока. Глядишь, выявил бы в нем предателя раньше. С другой стороны, куда смотрел сам старик? А еще говорят, от него ничего не скроешь. Я досадливо поморщился и снял зрение истинного.

– Чем он мотивировал забор анализов? – продолжил допрос Тор.

– Научно-исследовательским интересом. Очевидно, хотел стать нобелевским лауреатом. Вы доказали, что предатель – это он?

– Вопросы здесь задаю я, – викинг невозмутимо выводил на бумаге одну строчку за другой. – Вы замечали что-нибудь странное в его поведении? Возбуждение? Угнетенность? Волнение?

– Простите, – я усмехнулся. – Но мне трудно сказать, что в Доке было НЕ странного. Он мог часами рассматривать ползающую по окну муху, а мог внезапно прекратить лекцию и умчаться к себе в кабинет только потому, что ему в голову пришла гениальная идея. Его поведение невозможно было предугадать, а настроение менялось по нескольку раз в день.

– А те, кто напал на вас в лесу, не упоминали каких-либо имен?

– Нет, – я покачал головой.

– Хорошо. На данном этапе это все. Подпишите протокол. – Тор протянул мне исписанную ровным почерком бумагу. – Учтите, информация строго конфиденциальная. О том, что произошло в лазарете, никто не должен знать. Включая ваших напарников. Ясно?

– Более чем, – скривился я, ставя подпись. – Но вопрос можно?

– Задавайте.

– Зачем я понадобился вампирам?

– Информации слишком мало, чтобы делать соответствующие выводы. По крайней мере, до тех пор, пока Самурай не придет в себя и не даст показания. Если у вас все, можете идти. – Тор внимательно на меня посмотрел и добавил, – И учтите на будущее: не стоит применять свои экстра-способности на дознавателей. Неэтично и бесполезно.

Перс вышел из кабинета вместе со мной, ухмыльнулся:

– Ты сканировал ящера?

– Я же не думал, что он почувствует, – я пожал плечами.

– Почувствует? Парень, ты о них ничего не знаешь! – он сокрушенно вздохнул. – Им и чувствовать ничего не надо. Они тренируются для того, чтобы о нас знать все, а нам о них – ничего.

Я удержался от комментариев, открыл дверь, вышел на улицу и столкнулся с Диком и Селеной.

– Маугли! – просиял Дик. – Дружище! Уже на ногах?

– Как видишь, – улыбнулся я в ответ.

– Рада тебя видеть, – Сел подошла и, покосившись на Перса, сдержанно чмокнула меня в щеку. При этом, незаметно для окружающих, сжала руку. От этого теплого прикосновения вдруг стало легко и хорошо. Так, что отпускать ее ладонь не хотелось как можно дольше.

– Вы готовы? – спросил Перс, обращаясь к напарникам.

– К чему? – удивился я.

– Нас вызвали для дачи показаний, – немного взволнованно пояснила Селена. – Встретимся за ужином?

– Конечно…

– А от тебя, Маугли, жду к вечеру отчет, – заявил Перс. – Во всех подробностях. Начиная с забега, заканчивая… Тем, что запомнилось последним. И зайди в бухгалтерию, надо заполнить анкету на ликвидированных вампиров. Вознаграждение получишь где-нибудь через неделю.

Он пропустил вперед напарников и закрыл дверь. Я же поплелся в общежитие. Охота охотой, а бюрократические проволочки никуда не делись…